Электронная библиотека » Александр Афанасьев » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Падение Вавилона"


  • Текст добавлен: 29 ноября 2013, 03:21


Автор книги: Александр Афанасьев


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Александр Афанасьев
Падение Вавилона

Теперь, когда я произношу «Авиньон», передо мной встают видения, и, подобно тому, как Марк Антоний говорил, развертывая погребальную одежду Цезаря: «Это отверстие проделал кинжал Каски, сюда вонзился меч Кассия, а тут – клинок Брута!» – я говорю, разглядывая окровавленный саван папского города: «Вот кровь альбигойцев! Вот кровь севеннцев! Вот кровь республиканцев! Вот кровь роялистов! Вот кровь Лекюйе! Вот кровь маршала Брюна!»

Александр Дюма Соратники Йегу

24 июля 2015 года
Афганистан, Кабул
Посольство США
Прием по случаю Дня независимости США

Пять несчастий одно за другим появились из священного чрева Джихада: ослабление афганского самосознания, повышенное внимание к этническому происхождению, возникновение сектантства, культ военной диктатуры и привычка иностранных держав вмешиваться во внутренние дела Афганистана.

Генерал Сиед Рафакат

Всего двести с чем-то лет назад на берега нового континента высадились люди. Эти люди были изгнаны со своей родины по разным причинам – кто-то совершил преступление, кто-то не так верил, кто-то просто отправил себя в изгнание сам, не желая жить так, как он жил. Эти люди основали страну, которая должна была стать и для многих стала прибежищем, местом, где можно жить так, как тебе хочется, если это, конечно, не затрагивает права и интересы других людей и если ты вовремя платишь налоги. Эта страна, которую почти что не касались раздиравшие Старый Свет войны, постепенно стала для многих светочем, символом, надеждой. Эту надежду американцы несли по всему миру, и один командир стратегического бомбардировщика, отправляясь на задание, где он мог погибнуть, оставил в дневнике такую запись: «Я предпочел бы, чтобы мои дети погибли, нежели жили под властью какого-то копеечного наполеончика». Эти люди и в самом деле верили в то, что они делали, и в самом деле несли факел свободы туда, где его никогда не было.

Когда же тогда все превратилось в то дерьмо, какое есть сейчас? А черт его знает…

Прием по случаю Дня независимости США, который давался в американском посольстве, был пышным. Если бы стояла задача дать девиз этому празднеству – он был бы «Несмотря ни на что!».

Да, несмотря ни на что! Такие же приемы давались в посольстве в Сайгоне, когда он еще не был Хошимином. Несмотря на то что на дорогах рвутся бомбы, а девяносто процентов территории страны находится под властью исламских комитетов. Несмотря на то, что льется кровь, что сыплются бомбы и летят пули. Несмотря на то что у моджахедов теперь есть установка, с плеча прошибающая снарядом броню БМП, несмотря на то, что потеряно уже шестьсот с лишним вертолетов[1]1
  Установка эта была похожа на противотанковое шведское ружье времен Второй мировой. А шестьсот вертолетов – это еще не так много, на момент написания произведения американцы потеряли в Ираке и Афганистане около трехсот восьмидесяти. Для справки: СССР за период афганской кампании потерял триста тридцать три машины при наличии у моджахедов «Стингеров».


[Закрыть]
и тысячи единиц бронетехники, несмотря на то что в Штаты ушло уже пять тысяч гробов, накрытых звездно-полосатым флагом. Несмотря на то, что уже никто ничему не верит и все представители законной власти в провинциях хапают, сколько возможно, готовясь бежать. Несмотря на то что офицеры уже устали, смертельно устали и усталость эта, как серая пелена в глазах, не уходит даже с улыбающихся лиц, несмотря на то что никто уже не видит конца этой войны и мало осталось тех, кто помнит ее начало, несмотря на то что ни один не сможет точно сказать, ради чего все эти жертвы, чего и кому нужно доказать – несмотря на все это праздник будет. С индейкой и фейерверком.

Индейку раздавали на пластиковых тарелочках. У индейки очень жесткое мясо, намного жестче куриного, и как нельзя кстати был бы нож, но ножей не было. Нормальных ножей – а пластиковым такое мясо не режется. Те, кому не хватило одной порции, подходили за добавкой в угол зала, там же давали тыквенный пирог. Оркестр – специально приглашенный живой оркестр – играл какую-то музыку в стиле кантри, веселую и беззаботную.

Марк Уильямс, в костюме – он не раз похвалил себя за предусмотрительность, в галстуке и с бокалом довольно дурного калифорнийского вина, которое было официальным вином вечера, стоял чуть в стороне от основной массы веселящихся в компании довольно-таки солидных людей. Гвоздем программы был специально приглашенный на этот вечер конгрессмен Пола Русецки, еще одна полька из крайних республиканцев, ее считали преемником почившего наконец-то в бозе «главного специалиста по России» Збигнева Бжезинского. Довольно-таки привлекательная республиканка, которую протащили не только в конгресс, но и в комитет по разведке, приехала в Афганистан, чтобы «понять обстановку». В разведке она ни черта не разбиралась, зато пылала тайной страстью к брутальным, бородатым, дурнопахнущим мужикам. Ее брак был фикцией – муж ее, известный адвокат, увы, так же пылал тайной страстью к брутальным, бородатым, дурнопахнущим мужикам, а единственный их ребенок был усыновленным и учился сейчас в Гарварде на специалиста по бизнес-администрированию. Сама же мадам конгрессмен, в молодости предпочитавшая рокеров, была просто в эйфории от представителей афганской национальной армии, которые были приглашены в посольство – она открыла для себя, что военная форма и награды возбуждают ее еще больше. Но в посольстве ничего позволять было нельзя – поэтому она стояла в обществе нескольких афганских офицеров и милого мальчика из разведки и внимала его наставлениям по поводу того, как можно повысить результативность разведдеятельности против талибов. В вопросах разведки мадам Русецки понимала еще меньше, чем Марк Уильямс, все-таки поработавший в ЦРУ и какое-то время проведший в Афганистане – поэтому его предложения казались разумными.

– Так вот… Я и говорю о том, что деятельность разведки неэффективна. Мы не можем, черт возьми, справиться с тем потоком информации, который обрушивается на нас, кто-то должен заниматься предварительной фильтрацией. Понимаете? Есть огромная куча песка, в ней полно камней. Но один из камней – это золотой слиток. Что мы должны сделать? Мы должны взять сито и сначала отделить песок, тогда нам намного проще будет искать золотой слиток. И мы на удивление мало привлекаем к работе местных. Черт, за те же деньги, которые мы платим одному специалисту из США, включая страховку, на поднаем жилья и все прочее – можно нанять десяток местных. Я понимаю, что их квалификация намного ниже – но какие-то дела им вполне можно поручить, есть простая работа, с которой они справятся. Ведь так?

О том, что среди «национальных кадров», которые будут заниматься первичной фильтрацией поступивших в ЦРУ сообщений, безусловно, будут тайные сторонники Талибана, и таким образом Талибан получит прямой доступ к информации американской разведки, а агенты, каждый день рискующие жизнью, будут рано или поздно провалены – Марк Уильямс почему-то не подумал.

– Вы правы, мистер Уильямс, – глубокомысленно заявила мадам конгрессмен, стреляя глазками в стоящего рядом афганского комдива. Афганский комдив, человек простой, привыкший к тому, что женщина вообще находится под паранджой, от такого внимания американки, дамы не старой и отнюдь не уродливой, нервничал и не знал, куда деть руки. Он был достаточно раскрепощенным человеком в этом смысле, потому как воевал не на стороне талибов, а на стороне американцев – но все равно он стеснялся того, что такое внимание к нему проявляет не кто-нибудь, а конгрессмен США, почетный гость вечера.

– Увы, местное руководство действует по-другому. Оно подгребает всю информацию к себе, а потом весьма небрежно фильтрует ее, пытаясь выбрать нужное. При этом оно совершенно не знает обстановки.

Один из американских штабных офицеров в чине полковника – он принадлежал к военной разведке и слушал мистера Уильямса исключительно для того, чтобы понять, какая чертовщина творится в ЦРУ и чем здесь занимается этот хлыщ – посмотрел на часы.

– Господа, скоро салют… Может, выйдем на улицу?

– Не так уж и скоро, – заметил еще кто-то, – к тому же из-за этих стен ничего не будет видно.

– Можно подняться на верхний этаж…

Афганский командир дивизии, наконец, решился.

– Если мне будет позволено, господа… Мои подразделения стоят на горе Бала-Хиссар, там стоит крепость, оттуда виден весь Кабул. Там раньше располагались коммунистические войска специального назначения, поставленные коммунистами для того, чтобы контролировать Кабул и подавлять мятежи против коммунизма – а сейчас там стоим мы, защитники свободы и демократии. Оттуда все отлично видно, салют будет примерно на той же высоте, что и смотровая площадка крепости. Если позволите – мы можем поехать туда…

– Как интересно… – мадам конгрессмен, профессионально играя «маленькую девочку», захлопала в ладоши, – а там холодно?

– Мэм, ночью в Кабуле холодно даже летом. Это горы.

– Все равно. Я хочу поехать и посмотреть.

Генерал кивнул:

– Я немедленно распоряжусь, чтобы нас ждали.

Мадам конгрессмен проводила взглядом генерала, потом повернулась к Марку Уильямсу, который, несмотря на молодость, показался ей дельным малым.

– Мистер Уильямс, а по ночам в Кабуле опасно?

Будь Марк Уильямс хоть на секунду профессионалом, он сказал бы правду, что похитить и обстрелять могут в самом центре города, что прорывы отрядов смертников в правительственный квартал происходят с завидной регулярностью, что их колонна представляет собой лакомый кусок, к тому же выезд никак не подготовлен – короче, он сказал бы правду, как она есть, жестокую, некрасивую и неприглядную правду, и сделал бы все, чтобы глупой молодящейся дамочке, приехавшей в Кабул встряхнуться и покрасоваться, и в голову не пришло лезть ночью за охраняемый периметр. Но увы – Марк Уильямс профессионалом не был, он участвовал в паре рейдов по ночному Кабулу в качестве наблюдателя и решил, что в городе вполне безопасно. Конечно, безопасно – когда с тобой спецотряд морских котиков или группа рейнджеров. Талибы, действующие в городе, каждый раз, когда охотники выходили в город, узнавали об этом и прятались по норам.

Марк Уильямс был карьеристом. И говорил только то, что хочется слышать начальству. И задумывался о своей карьере, для которой знакомство со стремительно продвигающимся к вершине пирамиды власти конгрессменом из профильного комитета было очень даже кстати.

– Мэм, я сам не раз бывал в рейдах по ночному Кабулу. Если все делать правильно – город безопасен.


Последнюю ошибку совершил генерал Ширзай. Он позвонил в свой штаб и приказал готовить дастархан – это ночью-то. Одно из правил выживания в зоне боевых действий – никогда не сообщать без необходимости кому бы то ни было, даже тем, кого ты считаешь своими, куда ты намереваешься выдвигаться, по какой дороге, когда планируешь прибыть в конечный пункт. Такое сообщение – просто подарок для тех, кто может готовить засаду или похищение.

Майор, который работал в штабе генерала Ширзая и сегодня дежурил, в максимально вежливых выражениях заверил генерала, что к его приезду все будет готово – дастархан, бинокли, все прочее – в том числе и комната генерала, на случай, если эта распутная американка не просто так подмигивает ему сегодня. Заверив генерала в том, что все будет готово, майор отпросился в туалет. В туалете он сменил сим-карту в телефоне и позвонил на номер, который ему дали для подобных случаев – а после звонка он немедленно выбросил использованную карту, купленную на имя давно погибшего человека, в вонючую яму сортира. Американцы прекрасно умели устанавливать владельца сотового телефона и следить за ним – так что шансов им давать не следовало.

Потом он уже с официального телефона позвонил водителю генерала, машина которого стояла у американского посольства, и дал ему указания, как поступать – замаскировав это под обычный телефонный разговор, обусловленный тем, что генерал приказал ему подготовить приезд. Пара слов дала ему сигнал к выполнению операции, которую Талибан задумал уже давно, операцию похищения или убийства генерала Ширзая. Люди, которые должны были это сделать, были в городе на полулегальном положении – а теперь, кроме генерала, в сеть могли попасться и американцы. Это было просто замечательно.

Майор уже с двенадцатого года был сторонником Талибана, состоял на учете в подпольном исламском комитете – хотя его имени не было ни в одном списке, его просто знали – Талибан, имеющий контакты с пакистанской разведкой, знал, как нужно защищать и оберегать от провала своих агентов. Притом майор вовсе не был исламским экстремистом, нет, его отец даже воевал одно время с талибами. Когда пришли американцы – он пошел к ним на службу, потому что видел за американцами силу. Потом он понял, что американцы слабы и рано или поздно проиграют – и тогда он стал осведомителем талибов, чтобы отвратить от себя и от своей семьи возмездие, когда талибы придут к власти. Предательство? Я умоляю вас… О каком предательстве может идти речь в государстве, где за полвека пять раз с кровью сменилась власть и где тридцать пять лет идет война? Простое выживание, не более того…


Выехали – просто с вопиющими нарушениями мер безопасности.

Конвой – четыре машины, без какого-либо воздушного прикрытия. Первым шел «Субурбан», в котором была группа агентов Дипломатической секретной службы, четыре человека и водитель, прикрытие, выделенное конгрессмену США от американского государства. Следом – «Хаммер», на котором ездил генерал, мадам конгрессмен села в него, укутавшись в шинель, которую ей накинул на плечи преисполненный благородных манер генерал Ширзай. Там же был старший группы ДСС, он сидел на переднем пассажирском сиденье, потому что не имел права оставлять охраняемое лицо наедине с афганским генералом, как бы охраняемому лицу того ни хотелось. Третья машина – «Субурбан», в котором был Марк Уильямс, еще один человек из посольства, одна дамочка из Красного Креста, которая была каждой бочке затычка и не могла упустить такой поездки, водитель и человек из частной службы безопасности – компании «Трайпл Канопи». Последняя машина – тяжелый, кустарно бронированный пикап «Форд» с пулеметом Калашникова в кузове, в нем – шесть специалистов той же «Трайпл Канопи». «Трайпл Канопи» в нелегких закулисных торгах выиграла подряд на обеспечение безопасности дипломатического квартала Кабула, поэтому охраняли конвой их люди. При этом о поездке не было поставлено в известность полицейское управление Кабула, не был поставлен в известность офицер безопасности посольства США, по маршруту следования небольшого конвоя не было произведено разведки, ни инженерной, ни какой-либо другой. Но это же Кабул, господа! Город – большая рулетка, Сайгон наших дней, большое Эльдорадо, Додж-Сити[2]2
  Город на Диком Западе. Известен множеством кровавых и жестоких перестрелок с участием знаменитых ганфайтеров тех времен.


[Закрыть]
! Разве можно портить впечатление от прогулки по Додж-Сити чрезмерными мерами безопасности? И, в конце концов – машины бронированы, а везде полиция, это же не кандагарская зеленка…

Тронулись…

Почти сразу выскочили на Майванд, основную дорогу афганской столицы, почти прямую и довольно широкую. Город почти затих, ночью комендантский час, веселятся только в дипломатическом квартале, в ресторанах типа Гандамак Лоджи или Л’Атмосфер, да в кварталах, где понастроены богатые виллы. Да-да, есть в афганской столице и такие кварталы… Деньги же от наркотиков куда-то надо девать.

Поездка, обещавшая быть такой приятной, закончилась быстрее, чем они рассчитывали – впереди дорогу преграждал бронетранспортер, рядом стоял «Хаммер» афганской полиции. Несколько полицейских стояли в оцеплении, один, не обращая внимания на круговерть сине-красных огней под фальшрадиаторной решеткой головного «Субурбана» и на дипломатические номера, бешено завертел жезлом, показывая налево.

– Что за черт…

Агент дипломатической секретной службы, который сидел в «Хаммере», сразу понял, что дело неладно, его учили на курсах подготовки агентов секретной службы – а там одно из основных правил гласит: остановка конвоя в неположенном месте – чрезвычайное происшествие вне зависимости от причин и последствий. Поэтому он первым делом перевел свою М4 в режим автоматического огня, вторым – схватился за рацию.

– Кролик-четыре, это Кролик-один, как принимаешь?

– Кролик-один, принимаю громко и четко.

– Кролик-четыре, сообщи причину остановки и оценку угрозы. Немедленно!

«Немедленно» было кодовым словом, которое помимо истинного значения имело и еще одно – всем боевая готовность.

– Кролик-один, дорога перекрыта местными полицейскими, дальше по дороге в одном из зданий обнаружили крупный фугас, обезвреживают. Полицейские в форме, с оружием, других вооруженных людей не наблюдаю. Предлагают проехать в объезд.

Кролик-один, старший группы, как чувствовал, что дело неладно. Но фугас есть фугас, он просто не мог взять на себя такую ответственность – вести колонну туда, где обнаружен фугас. Это было против всяческих инструкций.

– Кролик-четыре, здесь Кролик-один. Двигайся в направлении, указанном полицейскими. Прикрытие – по варианту три.

Вариант три означал, что одному из агентов в головной машине следовало взять пулемет М240, открыть люк на крыше, который в открытом виде служил щитом, и дежурить, наблюдая за крышами домов и вообще обстановкой. В нормальных условиях такого дежурства не предусматривалось.

– Что там произошло, офицер? – с ноткой недовольства спросили с заднего сиденья. – Почему стоим?

– Впереди нашли фугас, мэм. В здании. Обезвреживают.

– Fucking talibs! – выругался генерал.

– Как интересно… А можно выйти и посмотреть?

– Нет, мэм. Это очень опасно. Сейчас тронемся…

Колонна снова тронулась, заворачивая в темный извилистый переулок. У агента почему-то неприятно кольнуло позвоночник. Над Кабулом в иссиня-черной выси небес сверкала ярко-белая, ущербная луна. Полумесяц. Символ ислама…

Полицейский «Хаммер», как только колонна ушла в переулок, развернулся и заблокировал выезд из него. Самое страшное – что в «Хаммере» были не переодетые, а настоящие полицейские, которые тоже поняли, к чему все идет, и тоже сделали свой выбор. Здесь не жили – здесь выживали, спасали свои жизни. Любой ценой…


Агент ДСС с позывным Кролик-восемь стоял на кожаном, мягком сиденье, сжимая в руках пулемет и едва удерживаясь на ногах – люк был очень широким, и когда машина шла по бездорожью, приходилось прикладывать усилия, чтобы не упасть. С фронта его защищал откинутый люк, в котором была прорезь аккурат под цевье пулемета, с боков – две половинки того же откинутого люка и две специальные выдвижные конструкции, сильно похожие на веер, только из стали, вроде как они если и не держали пули калибра 5,56 – то заставляли их рикошетировать и не давали точно прицелиться по пулеметчику. Они шли по узкой – всего одна полоса в каждом направлении – улице, темной и извилистой, почему-то фонари здесь горели хорошо, если один через три. Здесь была типичная застройка для Кабула – двух– и трехэтажные здания для офисов и общего проживания в квартирах чередуются с виллами, огражденными высокими бетонными и даже глиняными заборами – дувалами. Кабул был застроен хаотично и чрезвычайно бессистемно – за последние пятьдесят лет здесь строили, потом разрушали, потом опять строили, выселяли из вилл богачей и создавали какие-то муравейники на несколько семей, потом строили пятиэтажки, расселяли, потом строили блокпосты и стены. Надо сказать, что больше всего влияния на архитектуру Кабула в двадцатом веке оказали русские и американцы – вот только русские в основном строили жилье, свои скворечники, панельные трех– и пятиэтажки, а американцы больше специализировались на стенах, блокпостах и общественных зданиях. Не было ни одного жилого здания для жителей Кабула, которое бы американцы построили и сдали за все время своего присутствия.

Кролика-восемь звали Ти Джей, и он не должен был здесь находиться. Здесь все было мрачное, страшное и чужое, особенно чужое для уроженца Калифорнии. Ти Джей был именно калифорнийцем, это особая нация, равно как и техасцы, хотя калифорниец и техасец – антагонисты почти во всем. Техасец – упорный, рассудительный, готовый к тяжелому труду, к накоплению, консервативный, богобоязненный человек. Калифорниец – веселый, беззаботный, бесшабашный, живущий вкусно и много человек, ценящий хороший отдых, но и умеющий работать, правда, больше склонный придумать что-нибудь дельное и получать дивиденды с этого – чем упорно делать одно и то же на протяжении многих лет. Отец Ти Джея имел хорошую, уважаемую работу – он был инженером на атомной электростанции, а вот самому Ти Джею нормальной работы не нашлось – кризис. Он поступил на самый престижный факультет Колумбийского университета – так называемую школу внутренней безопасности, готовящую специалистов по обеспечению безопасности. Учился он неплохо – настолько неплохо, что к нему поступило предложение от Дипломатической секретной службы, занимающейся обеспечением безопасности американского дипломатического персонала в кризисных регионах. Это был трамплин, с которого можно было взлететь вверх подобно ракете – пятилетний контракт с возможностью продления еще на пять лет, обучение и тренировки за государственный счет, страховка и полный медицинский пакет от государства – а после такого контракта любая частная охранная компания с руками оторвет, ведь их учат сразу на два направления – обеспечение безопасности посольств и личная охрана, самые востребованные ныне специальности. Люди с таким уровнем знаний заколачивают на Ближнем Востоке по паре тысяч долларов в день, а в условиях боевых действий можно было и тысяч пять за день заработать. Его отец зарабатывал перед пенсией девяносто тысяч долларов в год плюс премии и бонусы тысяч двадцать, а то и тридцать, считал это отличным заработком, и до всего до этого он шел тридцать лет, неторопливо поднимаясь по карьерной лестнице. Он же – если повезет, то будет зарабатывать раза в два больше, и все это к тридцати годам.

Вот только никто не сказал Ти Джею, что с крутой лестницы и упасть намного легче. Он был из того поколения, которое об этом не думает.

– Кролик-восемь, что там у тебя? – послышалось в наушнике, запрашивал старший машины.

– Кролик-четыре, все о’кей.

– Внимательнее слева. Там высокие здания.

Высокие – это пятиэтажное здание и рядом четырехэтажное, длинное такое. Боже, ну и дыра. Столица страны, где по утрам развозят товары на ослах, и все это – в двадцать первом веке. Неужели они борются, чтобы все оставалось, как было?

Справа, там, где шел ряд вилл – над дувалом появилась голова в черной маске. Кроме головы, появился и конус реактивной гранаты ПГ-7В…

– Тебя понял, четвертый. Буду внимателен.

Ти Джей посмотрел наверх – просто бросил взгляд, мельком – и обомлел. Он увидел на крыше пятиэтажного здания человека, этот человек целился по колонне из какого-то странного оружия, похожего на две трубы, приваренных одна над другой.

– Опасность вверху на одиннадцать! – выкрикнул агент, поднимая пулемет, но в это время водитель резко даванул на газ, и его отбросило назад, не давая стрелять. В следующее мгновение с крыши сверкнула молния – и ракета влетела прямо в люк «Субурбана», разорвав и Ти Джея, и всех остальных, кто был в машине, на куски.

Первыми отреагировали британцы – за пулеметом стоял опытный специалист, воюющий уже лет десять, а до этого столько же отслуживший в британской морской пехоте. Их машина шла четвертой в колонне, он навел ствол пулемета, надежного, мощного и безотказного ПК, и дожал спуск. Пулемет застучал, пошла лента, струя трассеров ушла точно в цель – и человек на крыше, уже наводивший гранатомет снова, чтобы выпустить в цель и второй заряд, не успел. Струя уперлась в него на мгновение – и он полетел с крыши, а заряд, все-таки выпущенный, воткнулся в дувал между второй и третьей машинами, лопнув огненной вспышкой и обдав всех осколками.

Кролик-один перехватил автомат. Стрелять он не стал – «Хаммер» был бронированным, а он не видел целей. Сейчас самое главное – уйти с места засады, прорваться любой ценой.

«Субурбан» после попадания ракеты пошел вправо, ткнулся в дувал и остановился, дымя – шли не на скорости, инерции не было никакой…

– Влево! – заорал агент, искренне надеясь, что водитель за рулем понимает английский язык. – Влево и вперед! Объезжай!

Водитель кивнул – и вдруг со всей дури вывернул руль не влево, а вправо, нажав на газ. «Хаммер» ювелирно влетел как раз в открытые невесть кем ворота виллы, напротив которой он находился, уходя из поля зрения четвертой машины, пулеметчик на которой еще имел шансы решить точным пулеметным огнем исход поединка и лишая себя всякой возможности для маневра.

За рулем третьего «Субурбана», в котором ехали американцы, был также американец. Он поступил так, как учат поступать при обстреле, как предписывает инструкция. В бардаке рассуждать некогда – и поэтому водитель должен ехать точно туда, куда едет следующая перед ним машина, а не искать какие-то свои пути. Вторая машина повернула направо, он это отчетливо видел – и потому он тоже нажал на газ, думая, что водитель второй машины увидел путь, как можно выбраться из этого проклятого лабиринта.

– Какого черта?!

Кролик-один не успел ничего понять – водитель, толкнув бронированную дверь вывалился из-за руля. Он просто не понял, что водитель машины, в которой он ехал, играет на стороне нападавших. Вместо того чтобы выстрелить водителю в спину, он лихорадочно схватил руль. Но было уже поздно, «Хаммер» на скорости миль двадцать в час врезался в кирпичную стену виллы. Водительская дверь от удара распахнулась еще шире.

Следующий за ними «Субурбан» не успел затормозить и ударил в зад «Хаммера». Машины были длинные, особенно «Субурбан», да и моджахеды, готовившие террористическую акцию в большой спешке – не рассчитали, что если «Хаммер» въедет во двор, а потом за ним въедет и «Субурбан» – то ворота закрыть будет невозможно. Но они и рассчитывали на одну машину в своей ловушке, а не на две.

Идущий в колонне четвертым «Форд» тормознул прямо напротив распахнутых ворот виллы – и пулеметчик, который был еще жив, мгновенно оценив ситуацию, открыл прикрывающий огонь. Корма «Субурбана» засверкала искрами, завизжали рикошеты – но целиться было некогда, а машины были бронированными. Этот огонь принес свои плоды сразу – двое из тех, кто рванулся к распахнутой передней двери «Хаммера», упали как подкошенные посреди двора. Тем не менее часть того, что задумали, они успели сделать – бросили в распахнутую дверь «Хаммера» на водительское сиденье большую полицейскую гранату со слезоточивым газом, моментально выпустившую в салон «Хаммера» убойную концентрацию CN. Граната была предназначена для открытых пространств, для борьбы с демонстрантами – и концентрация газа в салоне «Хаммера» в секунду стала невыносимой.

Группа прикрытия в соседнем высотном здании открыла шквальный огонь по «Форду» из автоматов Калашникова. После смерти гранатометчика от группы прикрытия остались двое, у одного был АК-47, у другого РПК. Пулеметчик талибов погиб почти сразу от ответного огня американских охранников, автоматчик остался один. Тем не менее оставшийся террорист находился в очень выгодной позиции, потому что он имел возможность обстреливать американцев, прячущихся за машиной от огня со двора виллы. Автоматчик подобрал пулемет, который остался от погибшего моджахеда, и, не высовываясь, полоснул длинной очередью наугад. Лучше бы он, наверное, не отстрелялся, даже если бы целился – один из охранников был убит, а тот, что стоял за пулеметом, был тяжело ранен и прекратил огонь.

Один из оставшихся охранников, определив, откуда стреляют, сорвал со снаряжения гранату, вырвал чеку и с ювелирной точностью, словно мячик для бейсбола, отправил в окно, откуда велся огонь. Автоматчик как раз бросился от него прочь, но не успел, силы взрыва придала ему ускорение – и он упал с несколькими ранениями от осколков, контуженный и умирающий.

Дальше все произошло одновременно. Снайпер талибов, вооруженный тяжелой винтовкой, навел ее на бронированный грузовой отсек «Форда» и нажал спуск. Пуля, даже не пуля, а самый настоящий снаряд, подкалиберный, с вольфрамовым сердечником, легко проломил кустарно установленную броню, которая выдерживала очередь АК-47 в упор, тело бывшего британского морского пехотинца, на котором был бронежилет – насквозь, еще один слой брони – и на излете ударила в стену дома напротив, за немногим не пробив и ее. В этот же момент появившийся во дворе боевик, невысокий, коренастый и в маске, открыл с колена шквальный огонь из пулемета ПК, удерживая его за сошки. Град пуль, вперемешку бронебойных и трассирующих, ударил по «Форду», не пробивая его насквозь, но заставил оставшихся в живых телохранителей потерять инициативу и залечь за машиной, не смея высунуться из-за града пуль. В этот же момент водитель третьего «Субурбана», не поднимаясь, переключил коробку передач на задний ход и даванул на газ.

«Субурбан», взревев семилитровым мотором, рванулся назад, со всей силы ударил пикап – но разгона, чтобы столкнуть его и вырваться из ловушки, у него не хватило. Зато удара хватило, чтобы двое из троих укрывавшихся за ним гардов были тяжело ранены. Оставшееся произошло за считаные секунды – снайпер, перезарядивший свое чудовищное оружие, выстрелил по моторному отсеку «Субурбана», пробив насквозь двигатель. Оставшиеся в живых гарды были добиты осколочными гранатами. Их бросали те, кто отличался от обычных моджахедов темными масками вместо черной чалмы Талибана и черного платка-шемаха, прикрывающего лицо. Организованное сопротивление колонны было подавлено.

Ночь, которая обещала быть томной, за минуту превратилась в бойню, в дичайший кошмар…

Конгрессмен Русецки даже не успела испугаться, да что там испугаться – она не поняла, что происходит. Впереди что-то хлопнуло, она не видела вспышки, потому что граната разорвалась в салоне головной машины. Их охранник заорал водителю, чтобы ехать левее, но водитель резко вывернул вправо, нажал на газ – и они влетели куда-то, а потом машина ударилась обо что-то так сильно, что ее бросило на спинку переднего сиденья, едва не вышибив дух. Что-то заорал на незнакомом языке генерал, их разделял широкий, полуметровый тоннель, и он ничем не мог ей помочь. Она не успела прийти в себя после удара, перед глазами плавали какие-то круги, как вдруг что-то зашипело, и все – рот, нос, глаза, лицо – обожгла волна нестерпимой боли…

В этот же момент Марк Уильямс совершил то, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Оказавшись в критической ситуации, этот «боец невидимого фронта», так легко рассуждавший о ночных рейдах по Кабулу, совершенно потерял голову. А когда невидимая кувалда ударила по моторному отсеку так, что содрогнулась машина, когда от удара вздыбился капот, полностью закрывший обзор, он в панике рванул ручку двери и вывалился из машины. Этого делать было ни в коем случае нельзя, машина была бронированной, и хотя бы пулям ПК она вполне могла противостоять, а талибам тоже было нельзя бездумно стрелять по машине, потому что в ней были заложники, которых они хотели взять живыми. На этот случай были приготовлены небольшие заряды пластида, чтобы вскрыть двери, благо в американских машинах, в отличие от тех же русских, почти всегда отсутствуют бойницы, чтобы отстреливаться. Но Марк Уильямс облегчил им задачу, открыв третью машину. В нее тут же сумели забросить гранату со слезоточивым газом, а сам агент ЦРУ не успел пробежать и десяти шагов, как ему по голове как камнем хватило и он, потеряв сознание, грохнулся на дорогу.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 3.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации