Текст книги "Мой друг тролль (сборник)"

Глава восемнадцатая
Из Петербурга в Стокгольм (продолжение)

Главный признак морального здоровья тролля – хороший аппетит.

Из «Книги тайной войны»

Казалось, фура будет ехать вечно. Когда она наконец остановилась, Лейка была чуть жива.

Снаружи раздались голоса, загремел замок, дверь распахнулась, впуская тепло и дневной свет.

Водитель фуры и финский таможенник с изумлением воззрились на возникшую над ними девушку, дрожащую всем телом, до самых глаз закутанную в покрытую инеем огромную шаль.

Лейка сделала два шага и остановилась на пороге, стуча зубами.

– Помогите, – прохрипела она. – Хелп ми!

Таможенник уставился на Лейку напряженным взглядом и что-то пролопотал по-фински. Потом перенес внимание на водителя, явно желая получить объяснения по поводу наличия в его транспортном средстве столь экстравагантного груза.

Водитель пылко и экспрессивно выразил свое искреннее недоумение и полную непричастность к происходящему.

Назревал международный конфликт.

Но тут рядом с Лейкой возник Скаллигрим. Он сделал плавное движение рукой и произнес несколько слов. Лица водителя и таможенника разгладились…

…И дверь фуры захлопнулась прямо перед Лейкиным носом.

– Ты что сделал? – в отчаянии воскликнула Лейка.

Вернее, хотела воскликнуть, но получился беззвучный шепот. Тролль, впрочем, услышал.

– Сказал этим людям, что тут никого нет, – раздался в темноте довольный голос. – Неплохо у меня получилось.

– Но они же смотрели прямо на нас!

– Вы, люди, на многое смотрите, но мало что видите, – подала голос троллиха.

– Ты их загипнотизировал, да? – с тихим отчаянием проговорила Лейка.

– Предпочитаю термин «отвел глаза».

– Ну ты гад! – Лейка всхлипнула. – Я же тут умру.

– Не хами моему мужу, пища, – донеслось из глубины фуры.

– Да пошла ты… – пробормотала Лейка. Ей было все равно. – Я – покойник!

– Это еще почему? – удивился Скаллигрим. – Мы пока не очень голодны. Да и братец моей женушки наверняка будет расстроен, если мы съедим тебя без него.

– Да я просто замерзаю! Тут страшный дубак!

– Да ладно тебе, – не поверила троллиха. – Такая приятная прохлада.

– А замерзла, так не сиди на месте, – посоветовал тролль. – Подвигайся. Взбодрись. Пока все идет неплохо. Фура порожняя, идет быстро, мы едем в нужном направлении. Часа через два будем в Хельсинки, там сойдем и поищем более удобный транспорт. Или пешком пробежимся – лучший способ согреться.

У Лейки не было сил даже нагрубить в ответ.

Фура тронулась и поехала дальше.

* * *

Черный «фольксваген» летел по шоссе «Скандинавия». Стрелка спидометра стояла на ста тридцати. Илья Всеволодович был осторожным водителем. Лишь когда требовалось обогнать очередную фуру или автолюбителя-тихохода, педаль газа уходила в пол, «фольксваген» с довольным урчанием огибал препятствие и снова возвращался на правую полосу.

Катя сидела справа, пристегнутая (Илья Всеволодович сам ее пристегнул), тихая и грустная.

Илья Всеволодович, напротив, вид имел весьма довольный, он даже время от времени подпевал «Русскому радио».

– Ну что ты дуешься, – сказал он Кате. – Сама решила, причем правильно решила. Этот Ротгар – большой человек.

Катя фыркнула.

– Ты не пыхти, – назидательно произнес ее попутчик. – Господин Ротгар – персона высочайшего полета. У него в одном только Питере недвижимости на шесть миллионов евро. Представляешь, какие возможности?

Катя молчала. Ей было очень нужно в Стокгольм. Когда попытка улететь сорвалась, она решила, что самый быстрый способ попасть в столицу Швеции – автомобиль. Поскольку единственным знакомым автомобилистом, оставшимся в Питере, был Илья Всеволодович, Катя решила, что у нее нет выбора. И пошла «сдаваться». Но она не предполагала, что ее всю дорогу будут унижать.

– …Такой крупный бизнесмен, – продолжал Илья Всеволодович, – проявил к тебе персональный интерес. Это невероятная удача. Особенно для тебя. Ведь кто ты есть на самом деле? Смазливая девчонка из провинции, каких – море. И все вы хотите взобраться наверх. А взобраться наверх вы реально можете, если говорить откровенно, только через одно место. То есть это вы, бабы, так думаете. Только кто вас пустит? В этом мире, детка, всё устроено так: если кто-то сумел разбогатеть, то только потому, что зубами выгрыз свои денежки. И разбрасываться ими не будет. Вот я, например, ни в какую девку больше сотни баксов не вложу. Да и сотни много. Была бы у меня дочка, может, и вложился бы. Но у тебя, детка, богатого папы нет. Родители твои, считай, нищета. Ты не кривись, я точно знаю, наводил справки…

– Остановите машину, – сказала Катя.

– Даже и не подумаю, – пренебрежительно бросил Илья Всеволодович. – Поздно передумывать. Сама сказала: поехали. За базар, как говорится, надо отвечать.

– Я не собираюсь возвращаться, – холодно произнесла Катя. – Мне надоела ваша болтовня, и я хочу, чтобы вы остановили машину. Если вы этого не сделаете, то я выбью стекло и начну кричать.

– Стекло, говоришь? Ладно, – тоном, не сулящим ничего доброго, произнес Илья Всеволодович. – Мы остановимся.

Через несколько минут «фольксваген» съехал с трассы и еще через минуту остановился.

Место, выбранное Ильей Всеволодовичем, было тихое и безлюдное.

– Пора, детка, поучить тебя держать язычок за зубами, – сказал Илья Всеволодович, окинув Катю таким взглядом, что ей сразу захотелось спрятать голые коленки под краем юбки. – Думаю, господин Ротгар будет мне только признателен, если я тебя немного поучу, детка.

– Вы уверены, что сможете меня чему-нибудь научить? – негромко спросила Катя.

– Смогу, не сомневайся. Вы все много о себе думаете. Сначала. Я таких, как ты…

– Не таких, – еще тише проговорила Катя.

Илья Всеволодович ухмыльнулся:

– Таких, таких! Вот этими руками… И не только руками.

– Вы, Илья Всеволодович, даже пальцем до меня дотронуться не сможете, – сказала Катя.

Сказала таким тоном, что Илья Всеволодович на мгновение усомнился. Вдруг у нее оружие какое-нибудь под подолом припрятано. Хотя нет, вряд ли. Юбка, топик – всё в обтяжку. Всё небольшое, но очень даже аппетитное. Как он раньше этого не замечал. Нет, вздор! Что эта махонькая девчонка может сделать ему, здоровому мужику?

– А ты хорошенькая, – сказал он. – Так бы и съел. Просто, э-э-э… конфетка… пахлава… Как там американцы говорят…

– Американцы говорят: «медовая», – уточнила Катя. – Но я бы на вашем месте о еде говорить не стала.

– Это почему?

– Потому. Я уже сказала: вы даже пальцем до меня не дотронетесь.

– А то что будет? – Глумливая ухмылочка искривила губы Ильи Всеволодовича. – Закричишь?

– Нет, – сказала Катя. – Здесь кричать бессмысленно. Никто все равно не услышит. Поэтому я кричать не собираюсь. И вам не советую.

– Ах не советуешь? Ути-ути, какие мы грозненькие!

– Обернитесь.

– Уже! Три раза! Думаешь: я отвернусь, а ты выскочишь? Ах ты глупышка! Двери-то заблокированы.

– Обернитесь, обернитесь!

Илья Всеволодович оборачиваться не стал, просто глянул в зеркальце над ветровым стеклом. Чисто рефлекторно…

В следующую секунду он истошно заорал и попытался выскочить из машины, напрочь забыв, что сам же заблокировал двери.

Хищник нависал над ним, наслаждаясь произведенным эффектом, а Кате стало противно. Взрослый здоровый мужик не должен так себя вести. Никогда. Папа, например, ни за что не стал бы. Впрочем, прежде всего папа не стал бы вести себя так, как вел себя Илья Всеволодович, когда считал, что Катя – в его власти.

– Хватит орать! – громко и сердито крикнула она. – Ничего он вам не сделает, пока я не разрешу.

– Сит даун! – крикнула она Хищнику, сопроводив приказ соответствующим жестом. – И вы садитесь, Илья Всеволодович. Ваше счастье, что я не умею водить машину. Иначе за ваше поведение, ей-богу, я позволила бы Хищнику показать, кто из нас пахлава. Займите свое место, я сказала!

Илья Всеволодович с невероятным трудом выбрался из-под руля (как ему удалось туда втиснуться за несколько секунд – загадка), уселся… И тут же едва не нырнул обратно: Хищник не удержался – игриво потрепал когтистой лапой Илью Всеволодовича по гладко выбритой щеке.

– Ну-ка прекрати! – потребовала Катя.

Хищник прекратил. Положил лапу на хрупкое Катино плечико.

Илья Всеволодович посмотрел на эту лапу: мохнатые пальцы сантиметров по двадцать каждый, с черными кривыми когтями (которые Хищник вдобавок то втягивал, то выпускал, как кошка), и его вдруг пробила икота.

Катя брезгливо сунула Илье Всеволодовичу бутылку с минералкой.

– Сейчас вы выедете обратно на шоссе, – сказала она. – И больше никаких фокусов. И никаких отклонений от маршрута. Имейте в виду: я могу доехать до Стокгольма и без вас, а вы без меня можете отправиться только в одно место: в живот моего друга Хищника. Он вас запомнил. И имейте в виду: ему очень нравится живая пища.

Так в свое время Карлссон сказал Сереже. У Сережи, впрочем, хватило храбрости превозмочь страх и предупредить отца. Но Кате почему-то казалось, что папаша, несмотря на внушительный вид, духом окажется похлипче.

До границы доехали без приключений. Илья Всеволодович даже перестал трястись и потеть. Понял, что прямо сейчас его кушать не будут.

Воспрял, слегка оживился.

– Никаких фокусов, – на всякий случай еще раз предупредила его Катя. – Помните, что Хищнику плевать и на таможенников, и на пограничников.

Хищник, свернувшийся в багажнике, услыхав собственное прозвище, негромко рыкнул.

– А если они его заметят? – забеспокоился Илья Всеволодович.

– Не заметят, – отрезала Катя. – Делайте, что положено. И без фокусов.

Когда «фольксваген» уже подъезжал к терминалу, Хищник вдруг забеспокоился, привстал, вытянул лапу в сторону фуры-холодильника…

Катя посмотрела: фура как фура. Небольшая. Для фуры. Может, там мясо?

– Ляг, – велела она. – Ляг и лежи.

Хищник если и не понял, то догадался. Снова свернулся и притих.

На границе Кате пришлось выйти из машины.

– Это обязательно? – спросила она, когда Илья Всеволодович распахнул багажник и открыл заднюю дверцу.

– Да.

Катя осмотрелась, убедилась, что остальные водители сделали то же самое, – и спорить не стала. Пристроилась в очередь – штамповать паспорт. Хищник уже неоднократно доказывал, что умеет прятаться. Как ему, такому здоровенному, удавалось оставаться незамеченным там, где и болонке не спрятаться, для Кати было загадкой. Чистая мистика. Но – факт. Вероятно – это результат тролльской эволюции. Те из них, кто прятаться не умел, рано или поздно становились жертвами более слабых, зато куда более многочисленных и предприимчивых «человечков». Недавно Катя купила книжку о троллях. Скандинавский фольклорный сборник. Тролли в этой книжке выглядели отвратительно. И обращались с ними древние скандинавы соответственно.

Искоса Катя поглядывала то на «фольксваген», то на Илью Всеволодовича. Последний вел себя скромно. Правда, как и Катя, бросал опасливые взгляды на свою машину. Возможно, надеялся, что Хищника все же обнаружат. Если так, то надеялся он напрасно. Никто в его машину не заглянул, так что через несколько минут они уже въехали в нейтральную зону. На финской границе тоже обошлось без проблем, и Катя впервые в жизни оказалась на территории иностранного государства.

* * *

Скаллигрим ошибся.

Фура не остановилась ни через два часа, ни через три. Когда она наконец замедлила движение, троллю показалось, что снаружи слишком много народу, чтобы вылезать. Всем ведь глаза не отведешь.

– Я знаю, как это бывает, – говорил он, пока фура медленно ползла куда-то, громыхая по железу. – Водитель загонит ее на стоянку, где полно таких же машин, и уйдет обедать. Тогда мы и выберемся.

– Скорее бы уж, – проворчала в темноте троллиха. – У меня от этой тряски кишки наружу выворачиваются.

Тролли замолчали. Снаружи что-то гудело, ревели моторы, слышались шаги и голоса. Потом раздался грохот, и водитель заглушил двигатель.

– Выждем, – сказал Скалли. – Пусть все уйдут.

Около часа они неподвижно сидели, храня молчание. Для троллей неподвижно просидеть хоть сутки – не проблема.

– Мам, меня тошнит, – раздался вдруг жалобный голосок Нильса.

Тролленыш, благополучно проспавший всю дорогу, проснулся.

– Потерпи, скоро пойдем ужинать.

– Мне не хочется есть, – заканючил Нильс. – Мне плохо! Хочу на воздух!

Троллиха встревожилась:

– Ты не заболел ли, сынок?

– Я хочу наружу!

– Пора прогуляться, – согласился Скаллигрим. – Что-то меня тоже замутило. Душновато здесь…

– Эй, девка! – позвала троллиха. – Подъем!

– Блин, когда ж я сдохну! – раздался через полминуты хриплый Лейкин стон. – Отстаньте от меня, тролли, дайте умереть спокойно!

Скаллигрим легонько толкнул дверь плечом – замок хрустнул, и створка распахнулась.

В нутро фуры ворвался электрический свет. Тролли зажмурились.

– Муженек, – испуганно прошептала троллиха, когда ее глаза привыкли к свету. – Куда это нас занесло?

Со всех сторон их окружали фуры. Десятки грузовиков. Они стояли рядами, так близко один к другому, что между ними с трудом можно было протиснуться. Огромный, длинный ангар производил гнетущее впечатление: сплошное листовое железо и наверху, и внизу, без единого окна, скудно освещенный электрическими лампами. В помещении стоял ровный приглушенный гул. Пахло гарью и мазутом. Троллиха прижалась к мужу.

– Что это за место, Скалли? Хельсинки? Котка?

Большой тролль тоже выглядел растерянным.

– Не знаю… Что-то я не узнаю этот терминал…

Он принюхался, присел на корточки, коснулся железного пола – и побледнел.

– Чуешь? – повернулся он к троллихе.

– Что?

– Земля дрожит.

Троллиха тихо охнула. Скалли затравленно оглянулся.

– Надо отсюда выбираться, – пробормотал он. – Где тут выход?

Тем временем из фуры выбрались Нильс и Лейка. Нильс кривился, держась за живот. Лейка, двигаясь, как деревянная, с трудом слезла с подножки фуры.

– Ну и куда вы меня притащили? – злобно спросила она. – Черт, всю спину отлежала! Что это за гараж?

Троллю было не до Лейки. Он метался между фурами, пытаясь разыскать выход. Все его инстинкты кричали о том, что он угодил в плохое место, которое надо покинуть как можно быстрее.

– Папа! – тролленок показывал на значок на стене. – Смотри – нарисована лестница и человечек.

– Ага! – тролль поднял голову. – Молодец! Вот она, дверь. За мной!

Путешественники поднялись на несколько пролетов по железным ступенькам. Там действительно оказалась дверь, узкая и такая крепкая, что даже тролль не смог бы ее взломать. К счастью, дверь оказалась открыта. Протиснувшись в нее, тролли оказались на другой лестнице, более широкой и покрытой ковролином.

– Смотрите, лифт, – сказала Лейка, – Сдается мне, я узнаю эту местность…

Широкая лестница привела троллей на площадку, от которой в разные стороны разбегались узкие коридоры с рядами одинаковых пронумерованных дверей.

– Мотель? – неуверенно предположила троллиха.

– Да нет же! Это паром! – воскликнула Лейка.

– Паром? – с ужасом переспросил Скалли.

Из бледного он стал зеленым.

– «Силья Европа». – В коридоре было тепло, и Лейка скинула наконец огромную Кунигундину шаль. – А может, «Силья Фестиваль». Я на таком плавала раза четыре. Только не так, а по-нормальному. Мы сейчас идем через Балтийское море…

Позади Лейки раздался шумный вздох, а затем грохот. Троллиха упала в обморок.

К счастью, в коридоре никого не было.

– Что такое паром? – удивленно спросил Нильс.

Лейка молча указала в конец коридора, где светлел квадратный иллюминатор. Нильс побежал туда, выглянул, долго вертел головой…

– А где земля? – спросил он наконец.

– Нету земли, – мстительно сказала Лейка. – Ближайшая земля – метрах в ста под нами.

Перепуганный тролленок немедленно заревел.

Утешать его было некому.

Троллиха валялась в обмороке.

Большой тролль опирался на стену и вытирал пот со лба, пытаясь сохранить последние остатки самообладания.

Лейка посмотрела на троллей с искренним злорадством.

– Что, не нравится? А каково было мне в фуре? Что застыл, Скаллигрим, – к стенке примерз? Так ты подвигайся, не стой на месте!

Скаллигрим даже не отреагировал на издевку, настолько ему было плохо. Нильс заходился рыданиями.

– Ладно уж, вредители, – сжалилась над троллями Лейка. – Пошли, отведу вас в хорошее место. Там на верхних палубах куча буфетов и ресторанов. Пора нам пообедать.

Волшебное слово «еда» частично реанимировало троллей. Скаллигрим перестал оползать по стенке, рыдания Нильса умолкли, даже троллиха подняла голову и посмотрела на Лейку мутным взглядом.

– Ничего страшного, – подбодрила ее Лейка. – Паромы тонут нечасто. Может, на этот раз нам повезет. А теперь пошли, сколько можно тут валяться…

Потребовалось примерно четверть часа, чтобы тролли пришли в себя настолько, что смогли самостоятельно покинуть площадку. Бледные, испуганные, ожидая худшего, они поплелись за Лейкой наверх.

От идеи с ужином пришлось отказаться. В первый и последний раз у троллей отшибло аппетит.

Предложи троллям все это изобилие на твердой земле, они были бы счастливы. Лейка купила билеты в «буфет» (по-русски – «шведский стол»): три взрослых и один детский. Думала порадовать. Еда без ограничений, пиво – сколько влезет… Не получилось. Тролли втроем скушали и выпили меньше, чем один рядовой русский турист. Кунигунда, правда, попыталась залить страх вином, но от литра красного ее фобия только обострилась.

Одно хорошо: публика на пароме была настолько разномастная, что семейство троллей в этом изобилии форм и расцветок почти не выделялось. Некоторые цыгане выглядели даже экстравагантней. Вдобавок тут, в буфете, никто никого особо не разглядывал.

Кстати, не будь троллям настолько худо, они никогда бы не прошляпили Катю и Илью Всеволодовича, расположившихся за столом в противоположном конце зала. Но измученные тролли были в том состоянии, что не учуяли бы даже сида в двадцати шагах.

Сердобольная Лейка вывела троллей на открытую палубу – подышать свежим воздухом, – но от вида бескрайнего морского простора у троллихи закружилась голова, и тролли отправились обратно в грузовой трюм – там, в родной фуре, им казалось все-таки безопаснее.

– Чтобы я еще когда-нибудь… – жаловалась троллиха. – Это твоя вина, Скалли! Двести лет жизни долой! Я, наверно, поседела…

– Парик не седеет, – съязвила Лейка.

– Моя вина, – согласился Скалли. – Будет чудо, если мы доберемся до земли целыми и невредимыми!

Лейка проводила троллей до трюма, но сама в фуру возвращаться отказалась – дескать, отоспалась в фуре на всю оставшуюся жизнь, – и ушла на всю ночь на дискотеку. По опыту она знала: поколбаситься на пароме можно и нужно. Троллям Лейка сказала, что будет ждать их на пристани, у ворот на выезде из порта.

В Стокгольме она бывала не раз. Единственное, что смущало, – отсутствие в паспорте отметки о въезде. Но даже если какой-нибудь полицейский и захочет поглядеть на Лейкины документы, что маловероятно, всегда можно отбрехаться, свалив вину на пограничников. С визой-то у Лейки все в порядке. Главное – не упоминать троллей, не то сразу в психушку отправят.

Глава девятнадцатая
Гостей пятизвездочного «люкса» беспокоить не принято

Хочешь завести друзей – заведи их подальше.

Эльфийская пословица

В дверь робко поскреблись.

– Войди! – крикнул Ротгар, не вставая из-за стола и не прерывая своего занятия. Ротгар знал, кто пришел. Впрочем, будь это горничная, Ротгар вел бы себя так же. Отвести глаза человеку для Туат’ха’Данаанн – сущие пустяки. Хотя и это, скорее всего, было бы лишним. Того, кто снимает номера «люкс», в отелях этого уровня не принято беспокоить, что бы в этих номерах ни происходило.

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула Карина.

– Добрый вечер. Вернее, доброй ночи. Можно?

– Проходи, – разрешил Ротгар. – Что так долго? Я позвонил двадцать минут назад.

Карина вошла в номер. За ней тащился Дима, волоча Каринины чемоданы.

– Извини, собирала вещи. Я выписалась из отеля. А у тебя тут миленько.

– Раздевайся и садись туда, – Ротгар указал вилкой на дальний диванчик. – Не мешай.

Карина сняла плащ и села. Дима топтался рядом, преданно глядя на нее.

– Поставь чемоданы, – велела ему Карина и посмотрела на Ротгара.

Туат’ха’Данаанн ужинал. И не то чтобы наспех закусывал перед отъездом – нет, стол был сервирован по всем правилам: салфетки, фарфор, полный столовый прибор, подставка для соусника, бутылка французского коньяка…

Карина была удивлена. Тролль со своими байкерами должен прибыть уже завтра, если не сегодня ночью. То есть времени для подготовки – в обрез. А Ротгар изволит ужинать. Причем даже и не подумал хотя бы из простой вежливости пригласить Карину поужинать вместе с ним.

Туат’ха’Данаанн угадал ее мысли.

– Хочешь, присоединяйся, – предложил он с усмешкой.

– Благодарю, – Карина встала, подошла к столу… И сразу уловила некий неприятный запашок. Он исходил от тарелки Ротгара.

Чтобы Туат’ха’Данаанн ел несвежее мясо? Такого не может быть! Высшие ши вообще очень редко едят мясо. Карина бросила взгляд на эльфа. Ротгар не мог не чувствовать вонь, но был совершенно спокоен.

Он отрезал кусочек мяса, обмакнул в соус, положил в рот и с усилием принялся жевать.

– Экая дрянь, – невнятно проговорил он, работая челюстями. – Вдобавок жесткая, как подошва!

– Разве нам не нужно готовиться? – спросила Карина.

– Я готовлюсь, – ответил Ротгар. – Разве не видишь?

Он откромсал еще кусок, насадил на вилку и критически его оглядел.

– А если с перцем? – подумал он вслух. – Хочешь – присоединяйся. Там еще много.

– Много – чего? – спросила Карина.

– Вот этого, – Ротгар щедро посыпал ломоть перцем, откусил, поперхнулся, закашлялся, задел локтем соусник, и по белой скатерти расплылось большое томатное пятно. Карина, шагнувшая было к столу, остановилась и уставилась на сида в немом изумлении. Менее всего Туат’ха’Данаанн свойственна неловкость.

– Ну и вкус! – прохрипел Ротгар. – Едва не вывернуло! Возьми в ванной полотенце и вытри стол.

Карина молча направилась в ванную… Через мгновение оттуда донесся вопль ужаса. Карина вылетела из ванной, как ошпаренная.

– Там! – взвизгнула она. – Лежит! Весь в крови! И стены! И пол!

– Ну да, – подтвердил Ротгар, окуная в соус очередной кусок. – Лежит. Не ори.

Карина, вся дрожа, пыталась успокоить дыхание. Ее мутило. Собравшись с силами, она еще раз заглянула в ванную и тут же захлопнула дверь.

– Это ты его…? – глухим голосом спросила она.

Ротгар кивнул с набитым ртом.

– З-зачем?

– Так надо. Это не человек, это тролль.

Дима, стоявший до этого посреди комнаты памятником самому себе, шевельнулся.

Если бы Карина, которая перед выходом с большим тщанием вводила Диму в транс, чтобы не сбежал по дороге, заметила это движение, она бы весьма удивилась. И непременно позаботилась бы о том, чтобы дополнительно обезволить своего пленника.

Но Карине было не до того.

– Тро-олль? – Глаза ее расширились. – Неужели это…

– Нет, – качнул головой Ротгар. – Не Охотник. Обычный тролль. Так сказать, абориген. Тут рядом жил, под мостом, кормился при гостиничной кухне. Вышел прогуляться при луне, и надо же такому случиться – встретил меня.

– А зачем ты приволок его сюда? – поинтересовалась Карина.

Ротгар молча указал вилкой себе в тарелку. Карина шагнула к столу, пригляделась… и тут же метнулась в туалет, зажимая рот. В тарелке, политые томатным соусом, лежали сероватые толстые пальцы.

– Так ты точно не хочешь составить мне компанию? – насмешливо крикнул Ротгар.

Из туалета донеслись характерные звуки.

Через несколько минут побледневшая Карина вернулась. Не глядя на Ротгара, она начала надевать плащ. Ротгар с насмешкой посмотрел на нее, проглотил еще кусок, запил коньяком и положил вилку.

– Всё! – решительно заявила Карина. – С меня хватит! Пойдем отсюда, – буркнула она Диме, взялась за ручку двери…

– Стой, дура, – властно произнес Ротгар. – Я тебя не отпускал.

Карина оглянулась, одарила Ротгара мрачным взглядом. Но выйти не посмела.

Ротгар отодвинул тарелку и откинулся на спинку кресла, глядя в окно на тонкий серп нарождающегося месяца.

– В принципе, что такого аморального в том, чтобы полакомиться отбивной из троллятины? – насмешливо произнес он. – Я просто восстанавливаю историческую справедливость. Тролли ведь жрут таких, как ты, и совершенно по этому поводу не переживают…

Карину передернуло. Она снова подалась по направлению к двери, но взгляд Ротгара пригвоздил ее к месту.

– Думаешь, мне это нравится? – негромко спросил Туат’ха’Данаанн. – Да мне уж лет триста не было так мерзко, как сейчас. Должно быть, я стал слишком добрым и чересчур чувствительным. Другой на моем месте непременно заставил бы жрать троллятину тебя.

– Ни за что я не стала бы есть такое! – отчеканила Карина.

– Стала бы, еще как стала бы, – Туат’ха’Данаанн усмехнулся. – Потому что выбор очень прост: или ты жрешь тролля, или тролль жрет тебя.

– Я не понимаю, – угрюмо проговорила Карина.

Ротгар собрался еще что-то сказать, но вдруг его лицо исказилось, руки вцепились в подлокотники так, что побелели пальцы. Туат’ха’Данаанн заскрежетал зубами, как будто пытаясь справиться с нестерпимой болью…

Карину тоже затрясло – от страха…

Но всё это длилось лишь мгновения. Несколько секунд – и Ротгар перевел дыхание, улыбнулся.

– Это всего лишь биохимия, – сказал он. – Моя кровь меняет состав. Плоть огра пробуждает ее темную силу. Земную силу.

– Зачем это? – настороженно глядя на Ротгара, спросила Карина.

– Чтобы, когда прольется кровь ши, земля ее не отторгла. Это ловушка, полукровка. Это… – тут Ротгара опять скрутило, и он умолк. Когда приступ прошел, лицо эльфа блестело от пота, но он выглядел вполне довольным.

– Ловушка, полукровка, магическая ловушка на тролля. Я напою землю своей кровью и накормлю ее плотью тролля. Я раздразню ее аппетит, и она будет алкать, пока не насытится!

Стремительным движением эльф покинул кресло. Он был бодр и энергичен.

– Чтобы очертить круг ши, способный уловить двух троллей, понадобится много крови. Не знаю… Может, моей и не хватит… – Он бросил многозначительный взгляд сначала на Карину, потом – на недоеденную конечность на столе.

Карина содрогнулась. Она не сразу поняла, что Ротгар просто издевается над ней. Таков уж эльфийский юмор.

– Что такое круг ши? – спросила она.

– Как, ты не знаешь таких простых вещей? – Ротгар презрительно засмеялся. – Стыдись, полукровка. Даже смертные знают о круге фей.

– А-а-а… – протянула Карина. – Что-то вроде поляны, окруженной поганками?

– Что-то вроде сексуальных фантазий безмозглого полуэльфа. Впрочем… Ты скоро сама увидишь, потому что пойдешь со мной.

– Зачем? – испугалась Карина. Ей вовсе не улыбалось принять участие в охоте на Карлссона и Хищника. Еще неизвестно, кто на кого будет охотится. – Я не пойду.

– Пойдешь, – отрезал Ротгар. – Ты мне нужна.

Он взглянул на часы:

– Хватит болтовни. Мы уходим.

– А труп? – спросила Карина.

– Возьмем с собой. А теперь слушай, что от тебя требуется.

– Я слушаю, – пробормотала Карина. Ее уже колотило от страха.

– Хватить трястись! – сердито сказал Ротгар.

Безмозглая полукровка. Как жаль, что пришлось пожертвовать Эдуардом. Сейчас ему как никогда требовался толковый помощник.

– Перестань трястись! Троллей я беру на себя. (Карина облегченно вздохнула.) Твоя задача – байкеры, с которыми приехал Охотник. Я не хочу, чтобы они мешались у меня под ногами. Ты их нейтрализуешь и уберешь. Мне свидетели-человечки не нужны.

– Отвлечь – это я могу, – сказала Карина. – А остальное… Я не убийца вообще-то.

– Так станешь! – сердито буркнул Ротгар. Манера полукровки непрерывно ему перечить уже начинала его злить. – Станешь тем, кем я скажу.

– Но я не сумею!

– Сумеешь! Сейчас я кое-чему тебя научу.

Ротгар вдруг оказался рядом с Кариной, ухватил за плечи, развернул спиной к себе и прижал. От прикосновения к его груди, твердой и холодной, как камень, Карину снова бросило в дрожь. От Ротгара исходила сила. Волны пронизывающего холода текли из него, проникая между лопатками Карины. Мороз пронзил ее всю. Холод пропитывал ее, струился по костям, скручивался в острые жгуты, обжигая внутренности, прорастал незримыми ледяными шипами сквозь ладони.

– «Эльфийские стрелы», – хрипло произнес Ротгар. – Так это раньше называли смертные. Теперь для этого есть другое слово: «паралич».

Жгут мороза сжался в иглу. Он жег изнутри основание ладони Карины. Пальцы ее скрючились, как когти, чтобы удержать рвущуюся наружу злую силу.

– Ударить «эльфийской стрелой» совсем легко, – шепнул ей Ротгар прямо в ухо. – Давай, потренируйся… на нем! – Ротгар развернул Карину и направил ее руку на Диму.

– Но он и так не может двигаться! – запротестовала Карина. – Он уже в моей власти, высокий Ши.

– Да не о власти речь! – с досадой воскликнул Ротгар. – При чем тут гипноз и прочая ерунда! Ты должна реально его парализовать. Физиологически. Необратимо. Давай!

– Ты же говорил, что он нам еще пригодится! – Карине было ужасно жалко просто так губить Диму.

– А я и не хочу, чтобы ты его убила, – сказал Ротгар. – Просто перебей ему позвоночник.

Ротгар осторожно отвел свою руку и отступил на шаг. Пульсирующий холодом луч остался в руке Карины.

– Но… – Карина запнулась. Она не смела спорить с Ротгаром. Но в то же время она никогда прежде не вредила людям осознанно. Ее отношения с Гошей – не в счет. Это просто косметическая процедура для поддержания хорошей формы.

– В чем дело? – рявкнул Ротгар.

– Не могу, – пролепетала Карина. – Не получается…

– Дура! – злобно бросил Ротгар. – Или ты прямо сейчас сделаешь то, что я велю, или…

Страх перед Ротгаром пересилил. Луч вырвался из ладони Карины и пронзил юношу.

Дима, как деревянная кукла, повалился на пол.

Карина закрыла лицо руками.

Ротгар склонился над телом. В Диминых глазах застыл смертный ужас. Но он был жив.

– Сойдет, – выпрямляясь, проворчал Ротгар. – Запомни: то же самое ты должна проделать с байкерами. Сможешь?

Карина покорно кивнула.

– Старайся – и, быть может, ты станешь настоящим ши, – одобрительно сказал Туат’ха’Данаанн. – А теперь давай собираться. Помоги мне вытащить из ванной это мясо. Надо его упаковать. Я приготовил мешки для мусора. Народу на улицах уже не много, а дежурному в фойе отведем глаза.

Работа была закончена через несколько минут.

Пока Ротгар мыл руки и одевался, Карина покорно ждала в гостиной. На парализованного Диму она старалась не смотреть.

Ротгар появился в гостиной. Он был весь в черном. Черные брюки, черный свитер, черная куртка из тонкой замши, на голове – черный берет. И пояс – тоже черный, с очень большой замысловатой пряжкой. Пояс выпадал из общего ансамбля, Карина сразу это заметила. Чувство стиля у Туат’ха’Данаанн безупречно. Значит, пояс надет не просто так. Магия?

– Магия? – спросила она, указав на серебряную, с кожаной оплеткой пряжку.

– Я называю его: «последний довод».