Текст книги "«Гроза» против «Барбароссы»"

Омелин бросил быстрый взгляд на стоящих чуть в стороне членов советской делегации и, как отметил Берия, тут же «срисовав» ее состав, чуть заметно улыбнулся.

– Командуйте, товарищ генеральный комиссар госбезопасности, – сказал он, – транспорт ждет. Не стоит долго держать портал открытым – наши супостаты могут засечь со спутника большую утечку тепла и заинтересоваться ее причиной.

Берия махнул маршалу Шапошникову рукой, указывая на диковинный автобус, и советская делегация гуськом потянулась на посадку. Вздохнули, закрываясь, двери, и, заурчав двигателем, автобус понемногу стал пятиться в тот же морозный туман, из которого только что выехал. Вот в густых белых клубах скрылся бампер; еще с полминуты – и негромкий хлопок возвестил о закрытии портала. Туман рассеялся, и лишь покрытые мелкой водяной изморосью кусты и деревья, и начинающиеся как бы ниоткуда отпечатки огромных протекторов могли сказать, что тут произошло нечто экстраординарное. Но и этим следам оставалось существовать весьма недолго. Кусты и деревья вскоре высохнут под жарким августовским солнцем, а автомобильные следы на просеке заметет полуторка с привязанными к ней сзади несколькими молодыми березками. И снова в подмосковном лесу станет все, как и прежде.

– Товарищ Омелин, – сказал Берия пришельцу из будущего, – мы уже подготовили здесь, неподалеку, базу для нашей совместной работы. Так что скажите водителям грузовиков, пусть следуют, не отрываясь, за моей «эмкой», а ваши люди пусть садятся в наш автобус. Лично же вас, товарищ Омелин, я попрошу ехать до места в моей машине. Поговорим с вами по дороге, так сказать, в неофициальной обстановке.

– О чем будем говорить, товарищ Берия? – спросил полковник, садясь на заднее сиденье.

– О грядущей войне, – ответил тот, устраиваясь рядом, – о Победе, о Ядерной Угрозе, о Холодной Войне, о Разрядке, о Перестройке, ну и о том, как так получилось, что СССР исчез, а РСФСР превратился в Российскую Федерацию. Поговорим пока неофициально, товарищ полковник, без протокола…

09 августа 1940 года 09:25 / 27 февраля 2017 года, 08:35, РФ. Подмосковье.

Поднявшийся первым в салон странного двухэтажного автобуса маршал Шапошников с интересом осмотрелся по сторонам. Все видимое и осязаемое им здесь не было похоже ни на что ранее знакомое. Он принюхался. Да, и запахи, царящие внутри, были отнюдь не советскими, и даже не старорежимными. Пахло не сказать что плохо, но не пойми чем…

А вот встречавший их в салоне автобуса немолодой человек с короткой седоватой бородой являл собой эклектическое смешение стилей. Во-первых, на нем было такое же пятнистое одеяние, как и на командирах, только что покинувших этот автобус. Во-вторых, на его плечах красовались матерчатые погоны без просветов и с четырьмя маленькими золотистыми звездочками. И хотя никаких эмблем и нашивок на его форме не было, по характерному поведению и отечески внимательному взгляду чуть прищуренных глаз можно было сделать вывод, что сей командир принадлежит к наркомату, которым в их времени заведует Лаврентий Павлович Берия.

– Проходите, Борис Михайлович, – сказал этот странный человек, указывая внутрь салона, – и присаживайтесь. Я, капитан государственной безопасности Князев Александр Павлович, буду, так сказать, вашим проводником по всем семи кругам нашего ада.

«Вообще-то четыре звездочки на погонах «по старому» обозначали штабс-капитана, – подумал Шапошников, – звание на одну ступень ниже…» Он и сам когда-то носил такие погоны, в свою бытность штабс-капитаном царской армии. Но другие времена – другие нравы… Он пожал плечами, устраиваясь в мягком кресле с высоким подголовником. Интересно, к чему это упоминание о Вергилии?

Тем временем члены советской делегации один за другим поднимались в салон. Последним в череде путешественников во времени был старший майор госбезопасности Архипов. Два чекиста из прошлого и будущего на мгновение скрестили свои взгляды и понимающе слегка кивнули друг другу. Двери со вздохом захлопнулись, и огромная машина стала потихоньку сдавать задним ходом туда, откуда недавно выкатилась.

Когда автобус въехал в туманную тьму, все находившиеся внутри напряженно замерли, вглядываясь в мгновенно запотевшие стекла. По ту сторону барьера тоже были лес и просека, только не залитые летним солнцем, а погруженные во тьму и засыпанные снегом. Точно так же стояли в оцеплении солдаты, только одетые не в гимнастерки и пилотки, а в полушубки и шапки-ушанки. У этих солдат Симонов впервые увидел оружие будущего – заброшенные за спину короткие карабины, или пистолеты-пулеметы – со складными прикладами и длинными изогнутыми магазинами.

Еще немного попятившись, автобус остановился. Слабое голубое сияние впереди погасло, клубы пара рассеялись. Человек в пятнистом одеянии взял у водителя необычайно компактный микрофон, черный витой провод которого уходил в кабину.

– Уважаемые товарищи, – сказал он, и его голос громко прокатился по салону, – приветствую вас в XXI веке! Меня зовут Князев Александр Павлович, я капитан государственной безопасности, и назначен я временным куратором и, так сказать, экскурсоводом вашей делегации. Прошу сверить часы: сейчас у нас 27 февраля 2017 года, московское время 8 часов 42 минуты утра. Температура за бортом минус пятнадцать градусов. Итак, товарищи, план такой. Сначала у нас с вами небольшая культурная программа, затем вы встретитесь с нашим президентом, Владимиром Владимировичем Путиным. Ну а уже потом мы непосредственно и займемся той работой, ради которой вы сюда прибыли.

– Скажите, э-э-э… товарищ Князев, – сказал маршал Шапошников, – а, можно обойтись без культурной программы? – он на секунду задумался, – или к вам лучше обращаться «господин Князев»?

– Нет, товарищ маршал, – ответил капитан госбезопасности, – ко всем, кто носит погоны, надо обращаться «товарищ». Во всяком случае, именно так говорится в Уставе внутренней службы. А господа у нас Родину защищать не рвутся. И не смотрите вы так на мои погоны, Борис Михайлович, в вашем прошлом они были восстановлены в Красной Армии по Указу Президиума Верховного Совета СССР 1 февраля 1943 года после одной крупной победы над немецко-фашистскими захватчиками. Так что большинство из здесь присутствующих будут эти погоны носить в вашем будущем. Без культурной же программы, Борис Михайлович, нам не обойтись. Приедем на место – сами поймете, почему. Еще вопросы будут? Нет? – Он повернулся к водителю и просто сказал: – Вася, поехали!

Автобус плавно тронулся с места и, набирая ход, проехал через то место, где только что были ворота в 1940 год. У обочины просеки стояло несколько больших грузовиков, весьма похожих на те, что недавно въехали в прошлое, и люди в спецовках воентехников сматывали кабели и грузили в кузова машин какую-то аппаратуру. Чуть дальше у обочины стоял броневик непривычного вида, с восемью огромными колесами, вооруженный то ли мелкокалиберной пушкой, то ли крупнокалиберным пулеметом. Возле него несколько солдат переминалась на морозце с ноги на ногу.

Выехав с просеки, автобус свернул на пустынную сельскую дорогу, миновав которую, выехал на шоссе Москва-Минск. Такого товарищи в свое время не видали даже в Европах. Широкое шоссе из восьми полос заполнял сплошной поток автомобилей. Огромные тягачи с прицепами, напоминающими железнодорожный вагон, такие же гигантские автобусы, как и тот, на котором ехали они сами. А самое главное – по шоссе во множестве неслись легковые автомобили всех видов и размеров. И все эти автомобили – и малютки, в которые можно засунуть только японца, сложив его вдвое, и огромные, как танки, автомастодонты – были аляповато раскрашены в яркие попугайные цвета и неслись по бетонке, поднимая за собой снежные вихри, с огромной, чуть ли не самолетной скоростью. Вот в эту-то железную реку, стремящуюся по направлению к центру Столицы, и влился их автобус, взревев мотором во всю глотку и показав гостям XXI века, что есть по-настоящему быстрая езда.

Вот остались позади дорожные указатели: «Кубинка», «Краснознаменск», «Внуково». Справа, привлекая к себе всеобщее внимание, в светлеющем предутреннем небе низко пролетел, сияя навигационными огнями и светом иллюминаторов, огромный четырехмоторный самолет с горбом над фюзеляжем. Прямо на глазах изумленных гостей из прошлого из его брюха полезли, растопыриваясь в стороны, лапы-шасси со множеством колес.

Не успели гости оправиться от впечатлений, вызванных этим явлением, как впереди подобно горному массиву поднялась Москва XXI века. Можайское шоссе (капитан Князев сказал, что теперь оно называется Кутузовским проспектом) – прямое, как стрела, вело их прямо к центру главного города России. Кое-что из Москвы 1940 года гости, конечно, узнали. Но в основном от этой поездки у них осталось гнетущее впечатление, как от путешествия по дну горного ущелья.

Несмотря на ранний час, улицы были буквально забиты транспортом, в основном легковыми машинами. Было совершенно непонятно, какая надобность заставляет людей кружить по городу в такую рань…

Вот позади остались Москва-река и Садовое кольцо, и впереди показались башни Кремля, по-прежнему увенчанные красными звездами.

Немного не доезжая до Красной площади автобус стал замедлять ход, и остановился напротив необычного монумента: каменное знамя с навершием из серпа и молота, брошенное на гранитный парапет, солдатская каска с пятиконечной звездой… а из бронзовой звезды посреди гранитной площадки рвутся в небо языки пламени. И надпись: «1941–1945. Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен». И, несмотря на зиму, вокруг этого монумента лежат во множестве живые цветы.

– Приехали, товарищи! – неожиданно хриплым голосом сказал капитан Князев. – Это Могила Неизвестного Солдата – главный памятник ТОЙ войны. Это Памятник той огромной цене, которая была заплачена за Победу. Хотя для Победы никакая цена не велика. Это Памятник той цене, в которую обошлось неумение, разгильдяйство, халатность, трусость, предательство одних, и мужеству, героизму, самопожертвованию и искупительной жертве других. Никто из здесь присутствующих не погиб на той войне. Товарищи Василевский и Рокоссовский, командуя фронтами, закончили войну маршалами, товарищ Катуков, в звании генерал-полковника, командуя 1-й гвардейской танковой армией, брал Берлин. – У капитана перехватило горло, и он указал в конец автобуса, где на задних сиденьях лежали накрытые красной тканью какие-то свертки. – Товарищи, если кто желает, может возложить цветы к этому Памятнику павшим советским воинам. Победа в ТОЙ войне – это наше Все…

Немногочисленные в этот час прохожие могли наблюдать удивительное зрелище, как из ярко размалеванного туристического автобуса с букетами в руках вышла группа людей, одетая в летнюю форму старшего комсостава РККА и старомодные штатские костюмы. Они возложили к Вечному Огню живые цветы и немного постояли в молчании на ледяном февральском ветру. Потом в таком же полном молчании вернулись в автобус, и тот повез их в обратном направлении, к выезду из Москвы. Только сейчас их миссия действительно началась…

27 февраля 2017 года, 10:35, Российская Федерация, Московская область, резиденция Президента РФ.

Тихо урча дизелем, автобус въехал на территорию госдачи и остановился у парадного подъезда. Президент сам вышел встречать дорогих гостей – с непокрытой головой, одетый лишь в легкую кожаную куртку и знаменитую водолазку. Как радушный хозяин, попросив всех пройти в дом, он по очереди поздоровался с прибывшими, начиная с маршала Шапошникова и заканчивая старшим майором Архиповым, скромно пристроившимся позади всех. Но, несмотря на это невинное ухищрение, анонимный агент кровавой гэбни был тут же, наряду с Павлом Судоплатовым, вычислен, опознан и взят под особое наблюдение. Что проделаешь: ушлые ребята из ФСО тоже не привыкли даром есть свой хлеб.

В той же самой комнате, где полтора месяца назад решалась судьба проекта «Гроза плюс», советскую делегацию ожидали и прочие официальные лица. Военных представляли министр обороны Шойгу, начальник Генштаба генерал-полковник Герасимов и бывший командующий ВДВ генерал армии Владимир Шаманов, уже назначенный командующим формируемого на основе 41-й армии экспедиционного корпуса. Цели и задачи этого нового соединения для широкой публики были сформулированы пусть туманно, но недвусмысленно: «Защита национальных интересов Российской Федерации путем применения вооруженной силы в мирное время за пределами национальных границ».

Необходимость применения этой самой вооруженной силы в отдельных случаях была очевидна всем, кроме самых отъявленных евролибероидов. Уж слишком много развелось в мире разных отморозков, нагло творивших произвол под прикрытием фигового листка своего национального суверенитета. Не объявлять же России войну Сенегалу из-за нагло захваченного в международных водах российского траулера. Или Таиланду из-за выданного американцам очередного российского гражданина. Или Камбодже из-за очередного жулика, нашедшего убежище в этом райском уголке. Или нигерийским повстанцам и сомалийским пиратам из-за неуважения к российской собственности и неприкосновенности российских граждан. Зачем? Когда экспедиционный корпус пару раз восстановит справедливость, действуя по тем же «понятиям» что и противоположная сторона, все будут дышать ровно и смотреть в другую сторону. Ибо еще с достославного августа 2008 года мир усвоил: дядя Сэм никогда не вступится за своих шестерок.

На самом же деле этот Указ был всего лишь одним из элементов операции прикрытия, обеспечивающим легализацию подготовки к операции «Гроза плюс», а задачи корпуса были куда шире официально объявленных, и его численный состав и вооружение куда значительнее, чем было принято считать.

Гражданских на этой встрече со стороны РФ представлял Дмитрий Рогозин. Ему уже было известно, какую тяжелую артиллерию в лице товарища Косыгина выкатил против него товарищ Сталин. Кроме того, по старой памяти на Дмитрия Олеговича возлагалась организация технического сотрудничества между оборонными комплексами СССР и РФ. А это еще та задачка. К 1940 году СССР еще не до конца преодолел проклятье массовой неграмотности, довлевшее над Российской империей. Это сейчас число мест в вузах едва ли не превышает число выпускников средних школ. А тогда, перед войной, выпускник семилетки (неполное среднее) котировался чуть ли не как инженер. Ну а имеющий высшее образование вообще был на положении кандидата наук.

В конце концов, выпускники этих самых семилеток, окончившие впоследствии трехмесячные лейтенантские курсы, сумели выиграть самую страшную войну в истории человечества. Они прошли с боями от Бреста через Сталинград до Берлина. Но какую цену пришлось заплатить за это! Короче, этим товарищам – тем, что оставались на трудовом фронте, и тем, что должны были взять в руки оружие из будущего – надо было «учиться, учиться и еще раз учиться своему делу настоящим образом». А времени оставалось совсем в обрез.

– Садитесь, коллеги, – президент Путин показал рукой в сторону стола, – обстановка такова, что времени на долгие разговоры нет. Считайте, что враг уже у ворот, а нападение может произойти даже раньше, чем в нашей истории.

Маршал Шапошников удивленно приподнял одну бровь.

– Так война может начаться и раньше 22 июня? Поясните, пожалуйста, поподробнее товарищ…

– Путин Владимир Владимирович, – ответил легендарному маршалу хозяин кабинета. – А поподробнее вам объяснит ваш коллега и, можно сказать, наследник, начальник Генерального штаба, генерал-полковник Валерий Герасимов.

– Кхм, – сказал Валерий Васильевич, глядя на сидящих напротив «легендарных», – видите ли, товарищи, первоначально начало операции «Барбаросса» Гитлер назначил на 10 мая уже известного вам года. Но весной 1941 года Муссолини увяз в Греции, как муха в патоке, а в Югославии произошел проанглийский военный переворот. Отложив вторжение в СССР, Гитлер перебросил часть своих сил на Балканы, что дало Красной Армии выигрыш времени в один месяц до наступления холодов. На момент вторжения на территорию Советского Союза в вермахте почти отсутствовали средства ведения войны в зимних условиях: зимнее обмундирование и снаряжение, смазка для оружия и механизмов, присадки к синтетическому топливу. Соответствующим образом были экипированы только альпийские егеря генерала Диттля, дислоцированные в Норвегии, которые должны были действовать против Мурманска. Если мы будем готовиться к 22-му июня, а немцы нападут 10 мая, то получится как в известной у нас поговорке: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Какой бы план мы с вами ни разработали, он должен быть готов для исполнения к началу мая. – Генерал-полковник расстелил на столе огромную простыню карты. – Вот смотрите, товарищи: план «Барбаросса» – в том виде, в каком он был утвержден в нашем прошлом. Основные силы вермахта в составе второй и третьей танковых групп и двух полевых армий сосредоточены в группе армий «Центр», наносящей главный удар по кратчайшему расстоянию на Москву. Фланговые группы армий «Север» и «Юг» имеют в составе по одной танковой группе и две полевые армии. Они наносят вспомогательные удары – соответственно на Ленинград и на Киев. Основной задачей немецких войск по этому плану является окружение и уничтожение основных сил Красной Армии западнее Днепра и в течение последующих шести недель – выход немецких войск на линию «А-А» – Архангельск-Астрахань, на чем, как считают немецкие стратеги, война и завершится.

– Наполеон тоже так считал, – усмехнулся Шапошников.

– Коллеги, – сказал Путин, – перед нами сейчас не Наполеон, который и сам не знал, зачем полез в Россию, как перед этим он не знал, какого черта его понесло в Египет. Перед нами Гитлер – человек-зверь, да простят меня дикие животные за такое сравнение. Он с самого начала провозгласил своей задачей борьбу с жидобольшевизмом, уничтожение неполноценных народов и отвоевание для арийской расы жизненного пространства на Востоке. Переубедить его, коллеги, можно только одним способом – взяв за шиворот и посадив в клетку. Постарайтесь отнестись к этому вопросу максимально серьезно, речь пойдет о жизни и смерти нашего народа.

– Что вы конкретно готовы предложить? – на правах руководителя делегации спросил маршал Шапошников.

– Мы предлагаем вам совместно выступить против фашистской Германии, – ответил президент России. – Кроме Экспедиционного корпуса, который будет участвовать в сражениях с первого дня войны на самом главном, центральном, направлении, Российская Федерация предлагает сформировать, вооружить и обучить ударную группировку численностью около двухсот пятидесяти тысяч штыков при четырех тысячах танков, пяти тысячах гусеничных боевых машин пехоты и десяти тысячах колесных бронеавтомобилей высокой проходимости. – Президент кивнул в сторону своих генералов. – Как говорят специалисты, совместной ударной группировки, при ее надлежащем обучении, вполне хватит на то, чтобы, измотав германскую армию вторжения в приграничном оборонительном сражении на заранее подготовленных естественных рубежах, несколькими решительными контрударами расчленить ее, окружить и полностью уничтожить. Ну а потом мы хотим предложить советскому командованию своего рода «контрблицкриг» – в течение двух-трех месяцев последовательных наступательных операций выйти на рубеж атлантического побережья Европы. Вам всем будет предоставлена возможность лично ознакомиться с образцами предлагаемого к поставке вооружения и боевой техники – от стрелкового оружия до тяжелых танков и боевых самолетов, – и убедиться в их высочайших боевых возможностях. А поскольку, как говорил Суворов, воюют не числом, а умением, то мы покажем вам и полигоны, на которых будет вестись обучение.

– Скажите, а нам на вооружение поступят ваши самолеты? – спросил генерал-майор Захаров.

– Наверное, что-то поступит, но в весьма ограниченном количестве, – ответил Президент. – Во-первых, вашим летчикам будет сложно освоить нашу реактивную технику в столь сжатые сроки, а во-вторых, отсутствуют достойные цели для столь скоростной авиации. – Путин кивнул каким-то своим мыслям, и тихонько улыбнулся. – Вам, Георгий Нефедович, будет предоставлена возможность объездить каждого нашего небесного скакуна – сначала на наземном тренажере, потом в небе под руководством опытного инструктора. Я думаю, вы лично убедитесь в правоте моих слов. С авиацией вопрос вообще сложный… Если сухопутные войска мы можем от и до вооружить прямо с мобскладов, то с самолетами придется поступить по-иному. Товарищ Рогозин, сообщите коллегам, что у нас подготовлено по авиационному вопросу.

Вице-премьер-министр открыл кожаную папку, и сказал:

– Тут, товарищи, прыжки выше головы грозят поломанной шеей, и поэтому в первую очередь Российская федерация предоставит Советскому Союзу всю необходимую техническую документацию на производство самых удачных моделей боевых самолетов периода Великой Отечественной войны. Начнем с истребителя Миг-3, выпуск которого советская промышленность уже осваивает. Отличный высотный чистильщик и перехватчик, он уступает истребителям противника в маневренности на высотах ниже четырех километров. Вдобавок серийная модификация обладает слабым пулеметным вооружением. Наши специалисты считают, что этот самолет можно выпустить ограниченной серией для использования по прямому назначению – удержания господства по высоте в воздушном бою. Все. Ни для каких иных целей, кроме разве что перехвата высотных разведчиков этот истребитель использован быть не может. После выпуска установочной серии его место на конвейере должен занять истребитель товарища Поликарпова И-185 со звездообразным мотором АШ-82Т мощностью 1900 лошадиных сил. Что интересно – соответствующие самолеты давно списаны, но, как выяснилось, законсервированные новенькие моторы исправно хранятся на мобскладах. Также на советские авиамоторные заводы будет передана полная технологическая карта на производство этой самой совершенной версии известного вам двигателя М-82. Одновременно, на заводах, выпускающих в настоящее время устаревшие самолеты И-153 и И-16, необходимо развернуть выпуск истребителя И-180 конструкции все того же Поликарпова…

Поликарпов и Ильюшин ревниво переглянулись: двигатель М-88, который Поликарпов поставил на И-180, уже использовался в дальнем бомбардировщике ДБ-3 конструкции Ильюшина. В нашем прошлом уже готовый к производству истребитель И-180 не пошел в серию из-за неготовности безредукторной версии мотора М-88. Вместо него советской промышленности пришлось выпускать иные по технологии истребители – такие как Як-1 и ЛаГГ-3.

Заметив некоторое смятение в рядах своих гостей и откровенно скучающих генералов, Президент свернул тему разговора.

– Коллеги, – сказал он, – наверное, лучше сделать так. Если все согласны с тем, что лучше быть сильным и здоровым, чем слабым и больным, то перейдем к вопросу, как этого добиться. Сейчас мы экипируем всех вас в соответствии с климатом и местными реалиями. А потом товарищи Захаров, Поликарпов и Ильюшин поедут в ЛИИ ВВС обговаривать вопросы со специалистами. Сразу хочу сказать: мы планируем, что на новые советские самолеты будут устанавливаться электрооборудование, системы связи и вооружение нашего производства. Чтобы если попал летчик хоть одним снарядом в «Юнкерс» или «Хейнкель» – так сразу все вдребезги. И нам приятно, и немцы долго мучиться не будут. Товарищ Катуков поедет к родным пенатам, на полигон в Кубинку, тут совсем недалеко. Там ему покажут натуральный «Мир танков», а также «Танковый балет» и «Танковый биатлон». Вместе с ним на ознакомление с нашей техникой можно отправить товарища Рокоссовского, как, несомненно, самого опытного войсковика. Товарищи генералы и маршалы Шапошников, Василевский, Шойгу, Герасимов, Шаманов уединятся в соседней комнате и займутся стратегией. Очень серьезно займутся. Коллеги Рогозин и Косыгин… – Заметив недоуменный взгляд Косыгина, Путин пояснил: – Привыкайте к мысли, Алексей Леони… тьфу ты, Николаевич, и вас не минует доля сия. А вы как думали, с чего это нарком текстильной промышленности вдруг угодил в такую командировку? Вы у нас числитесь как лучший руководитель советского правительства за все семьдесят четыре года советской власти. Вот вам и доверили представлять СССР в нашем времени. Кадры, как говорится, решают все. Могу дать вам совет – просите больше: Дмитрий Олегович, если ради пользы дела, у нас не жадный.

Президент посмотрел в конец стола, где тихонько, не привлекая внимания, сидели два чекиста, и неожиданно произнес:

– А вот коллег Архипова и Судоплатова я попрошу остаться и побеседовать со мной с глазу на глаз…

09 августа 1940 года, 07:30. СССР. Подмосковье.

Когда автобус с советской делегацией скрылся в туманном облаке, полковник Омелин повернулся к Берии и вежливо, но твердо сказал:

– Товарищ генеральный комиссар государственной безопасности, вы уж меня извините, но у меня есть приказ моего высшего руководства во избежание каких-либо недоразумений все вопросы подобного рода обсуждать только в присутствии товарища Сталина. А приказы, как вы понимаете, требуется исполнять. Я полагаю, что нам с вами лучше обговорить те вопросы, что непосредственно входят в нашу общую компетенцию.

Берия, для которого слова полковника стали чем-то вроде ушата холодной воды, побагровел от ярости, засопел, хотел было что-то сказать резкое, но в последний момент удержался, и лишь пробормотал под нос несколько слов по-грузински. Полковник Омелин, отработавший в свое время «Пятидневную войну» в Южной Осетии от звонка до звонка, усмехнулся про себя и сделал вид, что не понял слов Берии.

– Пожалуй, вы правы, товарищ полковник, – сказал немного погодя отошедший от вспышки гнева Лаврентий Павлович, – действительно, будет лучше, если товарищ Сталин первым сможет переговорить с вами на интересующие его темы. Да и приказы руководства тоже надо выполнять.

– Но тогда, давайте поговорим о наших, чисто чекистских делах. Надеюсь, что на это у вас есть разрешение от вашего руководства? – с ехидцей поинтересовался Берия.

– Что касается чекистских вопросов, – спокойно ответил полковник Омелин, – то вам, товарищ Берия, лучше переговорить с моим заместителем, майором Федеральной Службы Безопасности Филимоновым. Госбезопасные дела – это его стихия. Мы же, военные разведчики, работу на дом, как правило, не берем, а ваши коллеги крайне редко ездят на гастроли. Хотя бывают исключения из правил…

Майор Филимонов, оказался невысоким, крепким, улыбчивым командиром в возрасте «слегка за тридцать». Вскинув руку к козырьку своей кепи, он представился по всем правилам:

– Здравия желаю, товарищ генеральный комиссар государственной безопасности, майор Филимонов прибыл по вашему приказанию!

Как опытный чекист, Берия тут же разглядел за маской балагура и весельчака опытного сотрудника, не желающего привлекать к себе лишнее внимание. Очень полезный навык для оперативного работника. Поэтому он только кивнул в сторону своей машины.

– Садитесь, товарищ майор, и вы, товарищ полковник, тоже. Немного поговорим по дороге. И о немцах, и о тех, которые «наши», будь они три раза неладны.

На проселочной сельской дороге «эмка» тряслась и подпрыгивала, да так, что зуб на зуб не попадал. Так что толком поговорить не удалось. На небольшой, огороженной высоким забором даче они оставили своих товарищей и грузовики с аппаратурой. Берия зашел в дом, чтобы отдать последние распоряжения и переговорить с Хозяином по телефону, а майор с полковником на скорую руку перекурили у машины под присмотром подозрительно поглядывавшего на них водителя.

Были они из конкурирующих «ведомств», которые издавна соперничали друг с другом. Но по нынешним обстоятельствам все противоречия отступали в сторону. Из багажа они оставили при себе лишь по большой черной спортивной сумке со странными для аборигенов надписями: «Адидас» у полковника, и «Босс» у майора. В этих сумках лежал очередной «привет из будущего» для Сталина. Только он, и в его присутствии Лаврентий Берия, могли увидеть содержимое этих баулов. Человек, пославший сюда их обоих, очень точно рассчитал момент, когда Сталин переварит ту информацию, которая уже была ему доставлена, и потребует добавки. По всем расчетам, этот состояние острого сенсорного голода должно было наступить у Сталина еще примерно сутки назад.

Минут через пятнадцать Лаврентий Берия колобком выкатился из дома и махнул рукой своему водителю; «Заводи!»

Одинаковыми жестами майор с полковником швырнули недокуренные сигареты в жестяную урну, и со своими сумками полезли внутрь «эмки» на заднее сиденье. Берия сел вперед рядом с водителем, и легковушка выехала из ворот спецдачи.

– Ну-с, товарищи, – полуобернулся он на сиденье, – что интересного, к примеру, вы мне можете рассказать?

– Ну, для начала, – вежливо улыбаясь, ответил майор Филимонов, – должен вам сообщить, что операция в Мексике, запланированная на конец августа этого года, пройдет успешно. Товарищ «Раймонд» выполнит поставленную задачу, а его знаменитый ледоруб войдет в историю. Но, к сожалению, за это он получит двадцать лет тюрьмы, которые и отсидит, что называется, «от звонка до звонка». Мы, например, можем предложить вам свой способ проведения операции «Утка». Объект гарантировано отправится в «страну вечной охоты», а товарищ «Раймонд» избежит двадцатилетнего проживания в мексиканской каталажке.

Лаврентий Берия, поняв, что его коллегам из будущего хорошо известны подробности такой сверхсекретной операции НКВД, как ликвидация Троцкого, на некоторое время потерял дар речи. Но он быстро успокоился, вспомнив, что для майора Филимонова все секреты этого времени и не секреты вовсе, а просто документы из архива. Кроме того, это означало, что, как минимум, он действительно тот, за кого себя выдает.

Берия немного подумал, а потом осторожно спросил6

– А вы что молчите, товарищ Омелин? Вот, товарищ Филимонов полагает, что есть другие варианты проведения операции «Утка»? А каково ваше мнение на этот счет?

Тот вздохнул.

– Товарищ Берия, все зависит от того, как будет поставлена задача. Если требуется, чтобы клиент однажды тихо уснул и больше не проснулся, то обращайтесь к майору Филимонову и его коллегам. Смерть от якобы естественных причин – это их «модус операнди». Если объект «Утка» требуется показательно распылить на атомы вместе со своими ближними и дальними, то это по части военной разведки. Так что, товарищ генеральный комиссар государственной безопасности, и тут имеются варианты.