Электронная библиотека » Александр Шемионко » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Милицию вызывали?"


  • Текст добавлен: 21 апреля 2016, 23:40


Автор книги: Александр Шемионко


Жанр: Юмористическая проза, Юмор


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Александр Шемионко
Милицию вызывали?


Автор предупреждает:

не все действующие лица книги являются вымышленными, и обнаруженное сходство – не всегда случайность!..


Отдельную благодарность автор выражает своим друзьям – Евгению Стешину, Геннадию Абалмасову и Бориславу Лилияку.

Винегрет из нашей жизни

ВИНЕГРЕТ [от фр. vinaigrette от vinaigre – уксус] – Приготовляемое с уксусом или без него холодное кушанье из смеси изрезанных на кусочки овощей, яиц, мяса, рыбы. || перен. Смесь разнородных предметов, мешанина, всякая всячина (разг. шутл.).

Из толкового словаря русского языка Ушакова

Александр Феликсович Белозёров, немолодой, слегка поседевший, но ещё достаточно моложавый мужчина, сидел за столом и отрешённо смотрел на комок сырой глины. В руке он держал десертный ножик и, как будто решал, съесть ему эту глину сегодня целиком или оставить часть на завтра.

Супруга Белозёрова, Ника, чаще называемая мужем Мура, Мурзик, Муркин, Мурлохвост и т. д., в зависимости от настроения, подошла к нему и, слегка приобняв за плечи, с улыбкой заглянула в глаза:

– Ну, чего мучимся, молчим? Гадость всяку думаем?

– Да что-то не задался день с утра! Уже в четвёртый раз леплю и ломаю! Жуть! – Белозёров раздражённо воткнул в кусок глины ножик, видимо, передумав её сегодня, есть, – Глину, что ли, плохо размял и перемешал? Кота хотел слепить, но что ни делаю, все равно, как в том мультике про Простоквашино, лапы и хвост отваливаются, а у меня от этого поясницу ломит, и голова начинает линять, а новая шелковистая шерсть почему-то так не растёт! Это только ты можешь спокойно свои кофточки по десять раз распускать и перевязывать. Даже когда смотрю на это изуверство, сердце кровью обливается. Я так не могу!

Поднявшись из-за стола, «глиняных дел мастер» поплёлся в ванную мыть заляпанные руки.

– А ты отвлекись и займись чем-нибудь другим! – крикнула вслед Ника. – А вдохновение потом вернётся, я точно знаю! Лучше скажи, что мы будем готовить на праздник?

– А чего тут думать? Праздник как называется? Новый год! В любой, уважающей себя, советской семье на Новый год всегда готовили много салата оливье, для того чтобы, когда начнёшь засыпать прямо за столом, можно было удобно положить голову в салатник на горку нежного зелёного горошка, обильно сдобренного сверху майонезом. Тогда после пробуждения кожа на лице уснувшего будет такая же нежная и гладкая, как тот зелёный горошек! Ещё сделаем поджарку с картошечкой, бутербродики с красной «пролетарской» рыбкой и с буржуйской красной икрой. Украсим стол бутылкой шампанского и бутылкой водки. Ну, если посчитаешь, что они не будут лишними, то и парой праздничных свечей! А больше ничего и не надо! Гостей не будет, дети не приедут, кого угощать-то? – Саня стоял на пороге ванной, вытирая махровым полотенцем руки. – Я ещё хочу в этот раз приготовить винегрет, но не так, как делают сейчас все, а по старым рецептам. У нас где-то была старинная книжка «О вкусной и здоровой пище». Помнишь, я ещё читал её и смеялся над советами «как обустроить кухню в коммунальной квартире», «что делать, если нет холодильника» и «что такое новинка современной техники – керогаз»! Смерть керосинкам, дорогу в светлое будущее керогазу! Сейчас смешно, а тогда ведь всё это обсуждалось всерьёз!

– Да не было у нас такой книги, угомонись! Эта книга есть только у твоей мамы. Вон, открой книжный шкаф, на второй полке справа стоит толстая книга «Домоводство», она тоже достаточно старая и там наверняка есть рецепт винегрета! – Никуся возилась возле стиральной машины, закладывая в неё бельё.

Белозёров нашел книгу и, открыв её на первой странице, торжественно, как будто читал речь перед началом парада в Москве на Красной площади, продекламировал:

– Домоводство. Издание второе. Государственное издательство сельскохозяйственной литературы. Москва. 1959 год. О как! Сельскохозяйственной литературы. – Саня, улыбаясь, перелистывал страницы. – Слушай, а тут еще есть надпись чернилами: «В день рождения, дорогой дочке Дине! От мамы. 18.11.1959 г. Ст. Калоша с.ж.д.».

– Не Калоша, а Коноша, станция Коноша Северной железной дороги! Чухонец с высшим заочным образованием! – поправила Саню жена, не отрываясь от манипуляций с бельём.

– Так это же, выходит, твоя бабушка подарила эту книгу твоей маме – тёще моей любимой? Интересно… Так, где же тут винегрет? «Гигиена жилища и усадьбы», «Уход за ребёнком», «Воспитание детей в семье», «Первая доврачебная помощь», «Гигиена женщины». Вот, наконец-то, «Как готовить вкусную еду», страница номер сто двадцать три. Так, и что же тут они рекомендуют? Ага, вкусную еду надо обязательно готовить только после того, как прогигиенируешь свою женщину, или соседку по «коммуналке» над огнём керогаза и поставишь её к кухонной плите. После этого необходимо принести овощи, предварительно почистив их и нарезав, согласно рецепту. Ну а всё остальное она сможет испортить сама!

– Я тебе сейчас прогигиенирую соседку и ещё кое-что!

Сначала Саня только услышал, а потом и почувствовал на своей шее «внимание» супруги, воплощённое в кухонном полотенце, скатанном в комок и запущенном в мужа.

– Ну вот, теперь синяк останется, как буду соседке объяснять? – потёр шею Белозёров.

– Ой, договорисся, Санька, до настоящих синяков! Кидай обратно полотенце, в стирку брошу!

Ника, выставив на стиральной машине программу и запустив её, села на диван и взяла в руки вязание.

– Давай, читай вслух, а я буду вязать и слушать.

Белозёров улёгся рядом на диван и начал громко, с выражением, читать:

– Вареный картофель, яблоки, огурцы, морковь очистить, нарезать ломтиками, кубиками или соломкой, сложить в миску, прибавить квашенную шинкованную капусту. Горчицу, соль, перец, сахар растереть с маслом и развести уксусом. Перед тем как подавать к столу, овощи смешать с приготовленным соусом, уложить в салатник, украсить ломтиками свёклы, посыпать зелёным луком и укропом. Винегрет можно украсить также свежими огурцами и помидорами. Он получается более вкусным, если его заправить соусом майонез, – держа книгу в одной руке, свободной рукой Саня задумчиво делал круговые движения, как будто перемешивая прочитанное в большой миске. – Смотри-ка ты, чего там только нет!

– А знаешь, чего нет? – бросила реплику Ника, не отрываясь от вязания. – Зелёного горошка!

– Может, потому, что тогда ещё не было консервированного? – выдвинул предположение Саня, продолжая помешивать рукой невидимый винегрет. – Зато есть квашеная капуста. Первый раз про такое слышу. Такая же мешанина, как в нашей жизни!

Саня демонстративно насупил брови и, подражая голосу давно усопшего генерального секретаря компартии СССР Леонида Ильича Брежнева, причмокивая и делая паузы, произнёс:

– На грудь можно положить ломтики орденов и медалей, обильно посыпать их государственной денежной премией, а плечи украсить золотыми погонами. А кому не нравится такой рецепт, уложить в салатник, залить уксусом и украсить цветами и траурными лентами…

Никуся расхохоталась:

– Вот балаболка! Нет чтобы этот дар да и на пользу людям! Сидел бы и записывал всё забавное, что в голову пришло… Хотя тебе и выдумывать – то много не придётся, ведь в твоей голове уже целый ворох смешных и грустных историй, настоящий винегрет! Только успевай перемешивать. Вон, старые твои рассказы валяются не у дел! – Ника отложила вязание и уже стояла возле шкафа, выдвигая полочку, где лежала старенькая серая Санина тетрадь. – А ведь, наверное, на целую книжку накопилось! – потрясла она тетрадкой перед глазами мужа. – Вот о чём сейчас пишут в книгах? Как это называется? Фэнтэзи – этакая сплошная выдумка ни о чём?! Или детективы? Такого иной раз понапридумывают – не знаешь, смеяться или плакать над убогостью! Людям жить скучно, вспомнить нечего, а у тебя столько интересного за плечами! Истории из жизни, собранные в винегрет, украшенные погонами и ломтиками орденов и медалей!

Ника открыла платяной шкаф и легко подёргала за рукав Санин форменный китель с погонами подполковника. Дзинь – дзинь – дзинь – зазвенели медали, заполняя комнату звоном маленьких колокольчиков.

– А что! Ты меня почти уговорила! – Белозёров захлопнул книгу. – Вроде и название нарисовалось: «Винегрет из нашей жизни». Как тебе, а?


Милицию вызывали?

Хорошо смеётся тот кто смеётся… без последствий!

Автор

г. Ленинград, 1982 год

– Милыця, помощик деурного лейтнант Крылв, лушаю ас, – молоденький младший лейтенант милиции оторвался от заполнения очередного служебного журнала, вытащил изо рта кусок недоеденного бутерброда и, положив на стол видавшую виды шариковую ручку, откинулся на спинку старенького стула. – Милиция, слушаю Вас, говорите!

Трубка, немного поразмыслив и словно бы оглядев лейтенанта с головы до пят, вдруг истерично затараторила не очень молодым женским голосом.

– Товарищ помощник дежурного, простите, не поняла Вашей фамилии. Рылов? А, Крылов, ну это не важно. Тссс… тише! Важно то, товарищ Рылов, что я прошу Вас, нет, категорически прошу! Нет, я требую! Тссс… тише! Я комендант, понимаете? – голос периодически срывался с шёпота на крик, заставляя милиционера, так же периодически, то прижимать трубку к уху, то отодвигать её подальше. – Вы должны приехать и принять соответствующие меры, иначе произойдет непоправимое дело, возможно убийство! Срочно! Тссс…тише! Почему Вы молчите? Надо действовать, а Вы молчите и не едете. Вы где? Уже выехали, или ещё сидите на проводе? Тссс…тише!

– Да не волнуйтесь так, гражданка. Здесь я, здесь, – тоже вдруг перешёл на шёпот милиционер.

– Почему Вы шепчете? Куда я попала? Это что, не милиция??? – истерика в трубке начала нарастать.

– Да милиция это, милиция! – уже в полный голос успокоил трубку лейтенант. – Младший лейтенант Крылов! Крылов моя фамилия! Представьтесь, пожалуйста, и спокойно объясните, что случилось и по какому адресу необходима наша помощь. Ну, куда выезжать-то? – голос лейтенанта становился всё громче и настойчивей. – Ехать куда, я спрашиваю, где убийство?

Лейтенант придвинул тетрадку для черновых записей и взял ручку.

– Я комендант, понимаете, комендант! – то вопила, то шептала трубка. – Общежитие «Гортелефонстроя». Тссс… тише! Здесь может произойти убийство! Или я убью или меня убьют! Срочно! Скажите телефон вашего начальника, я буду жаловаться!

Лейтенант, ещё немного послушав трубку, отодвинул её от уха, потряс головой, словно ему в уши попала вода, после чего тихо кашлянул и, наконец, окончательно потеряв самообладание, рявкнул:

– Хорошо, женщина, я всё понял! Всё понял!!! Успокойтесь. Я, младший лейтенант Крылов, вызов принял. Поймаем ваших «убивцев». Встречайте наряд милиции, сейчас подъедут. Всё!!! Двадцать два тридцать, Ленинградского времени, выезжаем.

Состроив невидимой собеседнице страшную рожу, лейтенант бросил телефонную трубку на рычаг аппарата. Потом чуть приподнялся со стула и пододвинул поближе микрофон старенькой радиостанции.

– Семьдесят шестой, семьдесят шестой, я «Город» как слышишь меня? Приём!

В эфире «зашуршало», и дежурный больше догадался, чем услышал, ответ экипажа.

– На связи семьдесят шестой!

Проследуйте в общежитие «Гортелефонстроя», повторяю, «Гортелефонстроя». Вас там встретит комендант общежития, говорливая такая гражданка, она всё объяснит. Оцените обстановку и доложите. Что-то про убийство бубнила, я ничего не понял. Связь жуткая. В общем, разобраться и доложить. Если что, вышлю опергруппу. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Передав по радиостанции вызов, Крылов с облегчением вздохнул, поудобнее устроился на стуле и, сунув по привычке в рот шариковую ручку, начал её задумчиво грызть. Но вкусовые достоинства авторучки его явно не удовлетворили. В сердцах бросив ручку на стол, лейтенант стал глазами искать недоеденный бутерброд, который в это время надёжно укрылся от постороннего взгляда под журналом со странным названием «Журнал учёта другой информации». Видимо у информации, поступающей в дежурную часть, как и у всех работающих здесь сотрудников, тоже была какая-то строгая иерархия, делившая её на ТАКУЮ и ДРУГУЮ. Но об этом, тссс…


Погода в этот день в Питере с утра была из разряда «займи, но выпей». Шёл мокрый снег, с Невы дул «лёгкий», пронизывающий до костей, сырой ветерок, гнавший по набережной скрюченных людей, как осеннюю листву, которая ещё кое-где упорно цеплялась за старинную лепнину величественных зданий.

Александр Белозёров, худощавый, молодой, черноволосый паренёк, забежал в помещение центрального телефонного переговорного пункта, стряхнул свою мокрую насквозь вязаную шапочку и пошёл к переговорным кабинам, на которых стояли порядковые номера. На его счастье из нужной ему кабины сразу вышла ярко накрашенная блондинка с красной сумкой, и Саня заскочил внутрь душной, пропахшей духами с ванилью, будки. Взглянув мимоходом вслед блондинке, он, доставая из бокового кармана приготовленную для телефона-автомата мелочь, тихо скомандовал сам себе:

– Фу, кобель! Место, место, я сказал! Ты женат, жена беременная, скоро у тебя появятся маленькие щеночки, вернее котики, тьфу ты…, дети, – после чего он опустил в прорезь телефона-автомата несколько пятнадцатикопеечных монет и, когда автомат проглотил их с характерным металлическим звуком, стал крутить капризный диск старого номеронабирателя.

Жена должна была вот-вот родить, поэтому Белозёров старался почаще звонить домой, чтобы узнать, как там она, и поддержать, хотя бы морально. Он очень беспокоился за неё, потому что вынужден был оставить дома одну, а сам, будучи студентом – заочником, уехал в Ленинград для очередной сдачи зимней сессии в институте связи.

Он вновь и вновь прокручивал диск телефона, пока не услышал длинные заветные гудки вызова абонента. Гудки шли, но домашний телефон упорно молчал, как капризная девушка, которая, поругавшись со своим парнем, решила его простить только после сотого гудка её телефона. Изрядно переволновавшись, Саня решил перезвонить на работу своей матери. Ему показалось, что трубку и там не поднимали целую вечность, но неожиданно вызов прервался, и приятный женский голос ответил:

– Педучилище.

– Извините, а можно позвать Белозёрову Веру Николаевну, – попросил Саня.

– Она подойти не может у неё сейчас педсовет. Что передать? – наступила пауза.

– Передайте, пожалуйста, что звонил её сын из Ленинграда, что у меня всё нормально, и я ей попозже перезвоню. Спасибо. До свидания.

Он уже хотел, было, повесить трубку, когда его собеседница неожиданно спросила:

– А это младший или старший сын?

– Старший, – недоумённо ответил Белозёров.

– Значит это вы – Александр?

– Да, я, а что случилось? – заволновался Саня.

В трубке засмеялись и ответили:

– Да ничего особенного! Поздравляю Вас, молодой человек, у вас появилась ещё одна девочка!

Последняя фраза была сказана так, что было не понятно утверждение это или вопрос, что очень озадачило Белозёрова.

– Что за намёки, какая девочка? – смутился Саня и стал прокручивать в памяти всё произошедшее за последнее время. Может, его видел кто-то из знакомых с какой-нибудь сокурсницей и, неправильно истолковав ситуацию, «по доброте душевной» доложил матери?

Не вспомнив ни одной «криминальной» ситуации на своей совести, он возмущённо сказал в трубку:

– Что значит ещё одна? Нет тут у меня никаких девочек! О чём вы говорите? Бред какой-то!

На другом конце провода опять засмеялись и трубка, давясь от смеха, проговорила:

– Да не в Ленинграде, а здесь, дома. Дочка у тебя, Саша, родилась. Дочка-девочка! Кроме супруги, у тебя в семье появилась ещё одна девочка! Ну, понял, наконец? Поздравляем! Маму твою уже всем педучилищем с рождением внучки поздравили!

– Спасибо, – смущённо проговорил Саня и, повесив трубку, вышел из душной телефонной будки.

– Девочка родилась. Как же это? – он расстегнул ворот куртки, потому что вдруг стало трудно дышать. – Никуська что, дочку родила? Родила… девочку, – дошло наконец-то до его сознания. – Я же теперь ПАПА! Ураааа…а!!!

Он выскочил на улицу и, забыв надеть шапку, бегом полетел к институту. То, что он изрядно промок, а шапку держит в руке, он понял только когда подошел к аудитории, где должен был сдавать экзамен по «Советскому праву». Струйки воды стекали с мокрых Саниных волос, а лицо было похоже на лицо человека, вышедшего из леса после недели скитаний. Не было только слёз умиления, но и они были уже на подходе, не хватало лишь маленького толчка, который он и получил, подойдя к аудитории, где толпились с конспектами и книжками его одногруппники.

Сокурсники, узнав радостную весть о рождении ребёнка, сразу потащили Саню в аудиторию. И, поставив Белозёрова перед ясным взором принимавшего экзамен преподавателя, громко загалдели, умоляя последнего поставить Сане экзамен «автоматом».

Посмотрев в Санину зачётку, преподаватель спросил:

– Где трудимся?

– В милиции, – смущённо ответил Белозёров.

– О как! А почему в техническом ВУЗе обучаемся, не по профилю?

– Когда поступал в институт, работал на телецентре. Но и в милиции есть должности, где необходимо техобразование. В экспертном отделе, например, или в отделе связи, во вневедомственной охране…

– Ладно, ладно, – перебил его преподаватель, – за связь в милиции я тогда спокоен. А какие законы об административных правонарушениях были приняты в последнее время?

– Из последних? Из последних… – Саня замялся, пытаясь сосредоточиться, – А! Ответственность за незаконное приобретение бензина и горюче-смазочных материалов. Штраф до ста…

– Ладно. Вижу, что что-то знаешь. Четвёрки хватит? – преподаватель взял ручку, но толпа сочувствующих возмущённо загудела и он, махнув рукой, поставил в зачётку Белозёрова отметку «Пять».

Выбегая из института, Саня чуть не сбил с ног одногруппника Генку Валеева, своего земляка и приятеля, от которого изрядно несло винным перегаром и закуской, в состав которой явно входил чесночок.

– Гензик, ты куда это такой весёлый собрался? Уж не на экзамен ли?

– Да… – с трудом выдохнул «парами» Генка.

– Думаешь, сдашь?

– Не думаю, а сдам на «пять». Меньше мне не должны поставить. У меня сегодня дочка родилась!

– И у тебя тоже? – удивился Саня.

– Что значит тоже? – Генка недоумённо уставился на Белозёрова, сосредоточенно «гоняя» мысли по умному широкому лбу.

– Не прокатит у тебя сегодня экзамен, потому что только что мне за рождение дочки пятёрку поставили!

– За мою дочку тебе пять поставили? Беспредел, Шура! – Гена непонимающе таращил на Саню глаза.

– Да не за твою, а за мою! У меня сегодня тоже девка родилась! Представляешь? – заулыбался Белозёров.

– Здорово! Ай, молодца! – наконец-то начал понимать смысл разговора Генка, – Тогда так, Шура. Вечером у меня в комнате собираемся и хорошо это дело отметим. Я привёз с собой десять коробок креветок, так что устроим пивной заплыв на длинную дистанцию. Половина денег с тебя, замётано?

– Замётано, – Саня засмеялся. – А экзамен за дочку тебе не поставят! Не поверят, что и у тебя тоже сегодня дочь родилась. А то тогда вся группа срочно начнёт повышать рождаемость в Союзе и именно сегодня!

– Не поверят, ну и хрен с ними! Я сам сдам, ты меня знаешь, – и, развернувшись, Гена нетвёрдой походкой пополз вверх по институтской лестнице, периодически поскальзываясь на мраморных ступенях и тихо беззлобно матерясь, под удивлёнными взглядами проходящих мимо студентов – «дневников».

Генка был одним из лучших студентов в их группе, что подтверждалось его зачёткой, умными глазами и большими залысинами на мудрой голове, и Саня, перед тем как натянуть на голову шапочку и нырнуть в холодную пасть улицы, подумал: «Да, этот сдаст! Такого упёртого без хрена не съешь! Натура хоть и бесшабашная, но «котелок» всегда варит, и только на оценку «отлично».

Холодный ветер с гранитной набережной быстро выбил из его головы всю лирику, а вместо этого прилепил к ней большой кусок грязной мокрой газеты. Белозёров, оторвав её от лица, прочитал на развороте название одной из статей: «Битва за урожай». Поняв из названия, что ничего нового он оттуда уже не почерпнёт, Саня, подняв воротник, затрусил к ближайшей станции метро…


Чисто «пивного путча» вечером не получилось. В комнату к Генке и Сане набилось человек двадцать одногруппников, с вином и водкой, решив таким образом сделать новоиспечённым молодым отцам подарок. «Подарков» было более чем достаточно, а вот кушать совершенно нечего. Каждый, видимо, решил, что стол и так будет ломиться от яств, а про спиртное в народе говорят: «Сколько ни возьми, всё равно два раза бегать». Хорошо, что Генка не соврал, и креветок было о-о-очень много, это хоть как-то решило вопрос с закуской. Часа через два креветочные панцири уже летали по всей комнате и смачно хрустели на полу и…в кроватях!

Часов в десять вечера, когда половина гостей, уже достаточно «отдохнула» и разбрелась по своим общаговским «норкам», в комнату молодых отцов ввалилась странная компания, состоящая из коменданта общежития Франчески Ивановны Шевцовой и двух лиц мужского и женского пола с красными повязками на рукавах.

Необычное имя Франческа Ивановна получила от своего отца, коренного питерца, простого каменщика и сумасшедшего поклонника таланта великого архитектора Бартоломео Франческо Растрелли, по проектам которого построена добрая половина старого Петербурга.

В общежитии Франческа Ивановна занимала должность коменданта и, естественно, в её обязанности входило следить за порядком во вверенном ей заведении, а также приводить в исполнение «приговоры» провинившимся разгильдяям. Наказанный ею нарушитель, сразу же получал от проживающих в общежитии прозвище «Бартоломео». Почему? Потому что Франческой РАССТРЕЛЯН! (да простит всех великий Растрелли). Отчего и сама комендантша имела прозвище, такое же странное, как и её имя – «Расстрелка» или просто Франя.

Внешне Франческа Ивановна представляла собой женщину бальзаковского возраста, с формами, за которые не стыдно было бы и великому Бартоломео. Мимо её форм, занимавших ВСЁ пространство вокруг, и мышь не смогла бы прошмыгнуть. Видимо, таких женщин специально набирали для работы в общежитиях, чтобы у нарушителей внутреннего распорядка просто не было никакой возможности удрать, то есть, уйти от ответственности за содеянное «злодеяние».

Франческа Ивановна, войдя в комнату и перекрыв своим могучим телом выход в коридор, сразу исключила даже мысль о побеге. Двое в красных повязках боязливо выглядывали из-за её могучей спины и были похожи на двух трусливых собачонок, ожидающих страшную команду «Фас!», услышать которую жутко боялись.

Наведя резкость на вошедших в комнату людей, Генка Валеев вдруг громко возопил:

– Комендантский патруль! Господа офицеры, встать! Смирно!!!

– Ваш юморок неуместен, молодой человек, здесь вам не казарма, а общежитие, – саркастически процедила сквозь зубы «Расстрелка»-Франческа Ивановна. – И если вы через пять минут не разойдётесь по своим комнатам, мы будем вас фотографировать для стенгазеты «Они позорят наш коллектив». Утром вам будет очень стыдно. Время пошло, – она демонстративно взглянула на свои маленькие золотые часики, а потом, под ошалелые взгляды присутствующих, вытащила из кармана огромной вязаной кофты секундомер и громко им щёлкнула!

– Расстрелка, ой, пар доите, Франя Иван…новна, – смущённо пробубнил заплетающимся языком Генка, – я же Вас предупреждал, что мы с Шуриком будем отмечать рождение наших дочек, и креветок Вам дал две пачки. А? Всё же договорено? Мы же тише мышей сидим! Какие проблемы?

– Что за грязные намеки?! – взвизгнула комендант. – Сеня, фотографируй!

Длинный, худосочный фотограф Сеня, в мятой клетчатой рубашке с красной повязкой на рукаве, с трудом пропихнулся в комнату мимо могучей «дочери Растрелли» и начал щёлкать фотоаппаратом, видимо надеясь, что сейчас «мыши» начнут в панике разбегаться по норам, закрывая лапами свои испуганные морды. Но фотоаппарат произвел на сидящих в комнате людей-мышей обратное действие. Все дружно повскакивали со своих мест и, обнявшись, картинно расположились на кровати напротив фотографа, образовав застывшую картину «Ужин с креветками».

После очередной вспышки фотоаппарата Генка, деланно накуксился и капризно прокрякал:

– Переснимите меня! Я глаза закрыл! Я требую пересъёма! И вообще, я не фотогеничный. Я просто фото без Гены, вернее Гена без фото! И я требую снять меня на вечную… не, как это, на долгую память! Шайбу! Шайбу! – при этом он сделал из пальцев «козу» и ловко приставил её к голове Белозёрова. Потом, немного подумав, добавил к «козе» большой палец и, сложив их вместе, сделал всем известную фигуру, которую и развернул в сторону фотографа, застыв, как мраморная скульптура.

Фотограф недоумённо посмотрел на Франческу Ивановну, ожидая дальнейших приказаний, а лицо женского пола, с красной повязкой на рукаве белой блузки, округлив глаза и, прикрыв рот рукой, с приглушённым «хи-хи» выскочило из комнаты в коридор. Стуча копытцами и при этом громко, уже не сдерживаясь, хрюкая в ладошки, существо понеслось разносить горяченькую новость по общаге.

– Ах, так! – прорычала комендант, – Я вызываю милицию! Милицию!!! Вызываююю…ю! – провыла она, как милицейская сирена, и скрылась в проёме двери. Её каблуки гулко зацокали по бетонному полу к месту дежурного вахтёра, где, под вывеской «Пропуск предъявлять в развёрнутом виде», стоял старенький телефонный аппарат.

После ухода комендантши Генка виновато посмотрел на присутствующих, всплеснул руками и удивленно произнёс:

– Ёшкин кот! Я же ей четыре пачки креветок дал. Или две? Неее… четыре! Это ж по цене, наверное, половина её зарплаты! Да и нет здесь креветок в магазинах, я же их из Мурманска привёз! Ничего не понимаю! Во, называется, сделал женщине доброе дело! А? Сидим тихо, никому не мешаем. Тише мышей в норах. Утром приберёмся, и всё хоккей! А, мужики? Чё, я не прав? – Генка огорчённо махнул рукой и устало плюхнулся на кровать.

– Не надо было предупреждать, что будем праздновать. Первый раз, что ли, сидим? Никто раньше даже не совался в комнату, хоть тут убивай кого хочешь, – сказал Белозёров и подцепил очередную креветку из глубокой тарелки. – Надо просто дверь закрыть и никого не впускать. И пусть все лопнут от злости!

– Да она, видимо, решила ещё денег «срубить» по-лёгкому. В общагах это так принято, – заплетающимся языком с трудом проговорил кто-то из гостей.

– Денег срубить?!!! – заорал вдруг Генка истошным голосом. – А вот ей хрен горючий! – он сделал рукой неприличный жест. – Все на баррикады, отстоим любимый Ленинград!

Не снимая ботинок, он влез на кровать, скрестил на груди руки и громко запел: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает. Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто НЕ ЖЕЛАЕТ…!!!»

Присутствующие, сначала с хохотом, начали ему вторить. Но Генка просто заразил всех своей серьёзностью. И постепенно ребята запели так, будто это была их последняя в жизни песня, песня людей приговоренных к расстрелу. Вот – вот, сейчас откроется входная дверь, и войдут вооружённые люди. Офицер с золотыми погонами подаст команду: «Целься. Пли!!!» и последним, что они увидят, будут вспышки огня из оружейных стволов…

Знали бы поющие, что были они не так уж далеки от истины. Ведь именно в это время к подъезду общежития подкатил жёлтенький милицейский УАЗик, называемый в народе «канарейка», из которого выпрыгнули два вооруженных человека в форме – пожилой, седой прапорщик с тонкими усиками и молоденький младший сержант в фуражке, заломленной на затылок как у лихого казака.

– Милицию вызывали? – задали они, почему-то одновременно, стандартный вопрос коменданту общежития, которая, как курица-наседка, тут же забегала вокруг них, ни на минуту не умолкая.

– Да, да, да! Вызывали, вызывали. Вы вовремя приехали, ещё бы минуты три и было бы поздно, от них можно ожидать чего угодно. Студенты-заочники! Нет с ними слада никакого, не то, что наши ребята из «Гортелефонстроя». А эти даже убить могут! Могут! Просто вертеп какой-то, они представляете уже…

– Так убили или могут убить? – прервал комендантское «кудахтанье» пожилой милиционер.

– Да! – коротко бросила Франческа Ивановна.

– Что да? «Да» убили или «да» могут убить? – не понял милиционер.

– Ну, могут, – уже не так уверенно повторила комендант, – это же комната номер шесть!

– Хорошо хоть, не палата номер шесть, – хихикнул молодой милиционер, – Кстати, о ваших воспитанных работниках «Гортелефонстроя» – недели не проходит, чтобы мы к вам в общежитие не приезжали. Ну, где тут знаменитая палата номер шесть, ведите, а мы тихохонько за вами проследуем. Посмотрим на ваших психов.

– Да сегодня не «наши» бузят, – уже, как бы извиняясь, сказала Франя Ивановна и, забежав вперёд, стала показывать дорогу к «вертепу».

Пациенты «палаты № 6», пока комендант вызывала милицию, спели все революционные песни, какие только знали, но расстрела не последовало. Песни больше не вспоминались, как не напрягали они свои извилины, распухшие от экзаменов в институте, и все как-то сразу погрустнели. Тогда Саня тоже встал на свою кровать и тихо сказал:

– Всё, мужики, поём гимн Советского Союза и спать! Это приказ. Завтра на лекции с утра.

И в тот момент, когда милиционеры подходили к комнате с номером шесть, её постояльцы нестройно начали петь гимн Советского Союза, а Белозёров, как раненый командир, отдавший последний в своей жизни приказ, рухнул на кровать, уткнувшись лицом в крупную красную креветку, лежавшую как раз посередине подушки. Сон «срубил» его уже на первом куплете гимна. Ему снилась маленькая девочка в розовом платье и… с папиросой «Беломор» в пухлых, размалёванных ярко-красной помадой, губах. Она наклонилась к его лицу и сказала: «Ну, па, ты даёшь!».

– Семьдесят шестой, семьдесят шестой. Я «Город», ответьте «Городу»! – вдруг «проснулась», висящая на ремне у прапорщика милиции, радиостанция и заговорила голосом помощника дежурного – младшего лейтенанта Крылова.

– «Город», семьдесят шестой на связи!

– Вас что там, всех поубивали? Почему не докладываете результаты выезда?

– «Город», здесь всё нормально. У двух ребят родились дочки, гуляют по-тихому. Из комнаты не выходят, драки нет, убийства тоже. Ребята студенты-«заочники», взрослые люди.

– А чего вызов был от коменданта? Убийство, убийство…

– Да она сама сейчас всех убить готова, кипит как чайник на плите. Говорит, что поют они, хамят и мешают спать. А время ещё «детское», одиннадцати нет, закон не нарушают.

– Что поют?

– Пели, говорят, революционные песни, а сейчас поют гимн Советского Союза. Ну, что забирать их?

В радиостанции что-то закашлялось, и через помехи в эфире прорезался хриплый голос лейтенанта:


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации