Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

Первухину было непросто управлять большим количеством новых подчиненных из трех министерств. А.А. Захаров вспоминал случай в 1953 году, когда его и некоторых других товарищей министр подверг критике на коллегии по поводу «неразборчивых подписей» – разобрать их сокращенные каракули он не мог, а посему настаивал, что надо подписываться полной фамилией, приводя в пример писателей. Но это бы ничего, а вот чтобы ориентироваться в сложных проблемах незнакомой новейшей техники и принимать по ним ответственные решения, министру нужен был толковый советник. А.И. Шокин с его огромным опытом не только инженерной, но и аппаратной работы по созданию радиоэлектронных систем подходил для этой роли как нельзя лучше, и они сработались.

Кабинет Первухина находился в Кремле. А.И. тоже перебрался в Кремль. А.К. Катман, в то время работавший в КБ-1, вспоминает, как был у А.И. в Кремле по вопросам развития технологии печатного монтажа для перспективных зенитно-ракетных комплексов. Было это летом, в жаркую погоду, А.И. сидел в одной рубашке с закатанными рукавами у открытого окна.

Проблема становилась с каждой новой системой все более важной. С 1951 года в КБ-1 под руководством А.А. Колосова (ОКБ-41) велись работы по созданию системы ракетного вооружения истребителей-перехватчиков, в дальнейшем получившей обозначение К-5. К-5 изначально задумывалась как достаточно миниатюрное управляемое оружие, пригодное для размещения на фактически единственном реактивном истребителе тех лет МиГ-15 (позднее МиГ-17). Особенно малогабаритной должна была быть аппаратура, устанавливаемая на ракете для выработки сигналов управления движением. Вначале предусматривалось применение пальчиковых ламп, затем перешли на лампы типа «желудь», а от объемного монтажа перешли к печатным схемам.

Специальная конференция по вопросам печатных схем под руководством министра прошла в МПСС еще в феврале 1949 года. Были заслушаны доклады по различным технологическим приемам их изготовления на керамике и на пластмассах, продемонстрированы образцы, как функциональных узлов, так и приборов печатного типа. В период с 1948 по 1950 год к разработке методов печатного монтажа были подключены десятки организаций. Основой для его развития являлся накопленный еще перед войной опыт работ в области радиокерамики, в частности, непроволочных керамических катушек индуктивности. В 1950 году для радиоприемника «Москвич» был разработан новый вид платы, монтаж которой был выполнен способам печатания; это давало возможность значительно сократить затрату труда на монтаж радиоприемников. На 1952 году был намечен выпуск нескольких тысяч радиоприемников «Москвич», смонтированных этим способом.

Все было бы неплохо, но отсутствовало промышленное оборудование, которое позволяло массово производить аппаратуру по технологии печатного монтажа. Организовать его разработку и начать выпускать в необходимых количествах оказалось задачей куда более сложной и длительной, чем создание образцов самой аппаратуры. Только после 1956 года, когда уже в Министерстве радиотехнической промышленности наконец появилось необходимое оборудование, началось по-настоящему широкое применение печатного способа, как в гражданской, так и военной аппаратуре.

О характере другой работы (в том числе по С-25) А.И. Шокина в МЭСЭП и ее оценке свидетельствует сохранившийся собственноручно им написанный перечень приказов на премирование за 1953 год:

1. За 8 мес. 1953 г., т. Первухин № ОГ-916 от 09.09, 100 % окл.

2. За план 7 мес.1953 г., т. Первухин № ОГ-785 от 05.08, 100 % окл.

3. За выполнение монт[ажных]. работ, т. Жимерин № ОГ-1478 от 22.12, 4000 р.

4. За выполнение годового плана производства изд. А-100, т. Первухин № ОГ-1166 от 07.10, 10 000 р.

5. За апрель 1953 г., т. Первухин № ОГ-345 от 04.05, 50 % окл.

6. За декабрь 1953 г., т. Казанский № ОГ-180 от 25.01.54, 100 % окл.

7. За выполнение годового плана в 1953 г., приказ от 02.54.

Как видно из этого перечня, платить в аппарате министерства еще продолжали. Характерной чертой уже уходившей эпохи было то, что средняя зарплата научных и инженерно-технических работников была наивысшей, далее следовали управленцы, и самая низкая – у рабочих. Вскоре это распределение начало меняться и к концу семидесятых годов стало обратным.

Работа А.И. Шокина в качестве начальника 4-го спецотдела суперминистерства продолжалась недолго. Постепенно отраслевой принцип управления промышленностью стал возвращаться к нормальному виду.

В день ареста Л.П. Берии, заклейменного на июльском пленуме ЦК КПСС как враг народа и английский шпион, 26 июня 1953 года[250]250
  Этим числом отмечены официальные документы, но записки, по этому поводу, поданные в ЦК и Президиум Верховного Совета, имели дату на две недели позже.


[Закрыть] были ликвидированы и слиты в Министерство среднего машиностроения Первое (атомное) и Третье (зенитно-ракетное) Главные управления. Министром был назначен В.А. Малышев. ТГУ в составе Средмаша было преобразовано в Главспецмаш, Рябиков назначен заместителем министра. С.М. Владимирского из аппарата Совмина перевели в КБ-1, сначала главным инженером, а потом начальником. В марте 1954 года, когда по системе С-25 широко развернулись монтажные работы, Главспецмаш был поделен на Главспец-монтаж во главе с Рябиковым, занимавшийся строительно-монтажными работами, и руководивший разработками Главспецмаш, начальником которого стал все тот же Владимирский.

24 августа последовало восстановление Министерства авиационной промышленности. Ставший Председателем Совета Министров СССР Г.М. Маленков, по-видимому, сохранил привязанность к авиации. Следующими стали радисты. 21 января 1954 года на базе предприятий радиотехнической, электровакуумной и телефонно-телеграфной промышленности Министерства электростанций и электропромышленности СССР было образовано общесоюзное Министерство радиотехнической промышленности СССР Министром был назначен В.Д. Калмыков.

Валерий Дмитриевич Калмыков родился в 1908 году в Ростове-на-Дону в семье служащего. С 16 лет работал электромонтером, затем техником, мастером, начальником цеха. Закончив в 1934 году МЭИ, он поступил на работу во ВГИТИС (НИИ-10), где занимал должности инженера-конст-руктора, главного конструктора и, наконец, директора. В 1949 году его назначили начальником четвертого ГУ Министерства судостроительной промышленности, а оттуда забрали в ТГУ.

МЭСЭП после выделения МРТП некоторое время продолжило свое существование, пока 14 апреля 1954 г. не было вновь разделено на Министерство электростанций и Министерство электропромышленности. А.И. Шокин некоторое время оставался при Первухине, восстановившем в декабре

1953 года свой пост заместителя Председателя СМ СССР. Только 26 октября

1954 г. постановлением Совета Министров СССР А.И. был утвержден заместителем министра радиотехнической промышленности, но ненадолго. Вновь вмешались перемены вверху. В конце февраля 1955 г. Хрущев добился ухода ГМ. Маленкова с поста председателя СМ СССР, заменив его Н.А. Булганиным. При этом Первухин стал первым заместителем Председателя Совмина и решил вновь взять к себе А.И. помощником. 2 марта 1955 г. Совет Министров СССР освободил А.И. от работы в Минрадиотехпроме с назначением на работу в аппарат Совета Министров СССР. И опять ненадолго.

Глава 11
МРТП – ГКРЭ

При образовании МРТП первым заместителем к Калмыкову назначили уже встречавшегося в этой книге Г. С. Хламова, до этого всю жизнь занимавшегося автомобилестроением, в том числе в 1950—53 годах на посту министра автотракторной промышленности СССР. Последняя его должность перед назначением в МРТП – заместитель министра в объединенном Министерстве машиностроения. После полутора лет пребывания в совершенно новой для себя и, скорее всего, малопонятной радиоэлектронной отрасли Хламов 23 июля 1955 года был назначен министром тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР. Вот тогда А.И. Шокина вновь вернули в МРТП, и 9 августа постановлением Совета Министров СССР он был утвержден первым заместителем министра радиотехнической промышленности СССР. Заместителями Калмыкова стали Казанский, Захаров, Аткарский, а позднее и Владимирский. По моим впечатлениям, наилучшие отношения, пожалуй, из всех у А.И. были все-таки с Казанским.

В течение этих семи лет с 1949 по 1955 год А.И. шесть раз менял место работы, причем он неоднократно говорил автору, что ни одной перемены в его жизни не проходило в соответствии с его желаниями. Для А.И. Шокина более важным, чем наименование занимаемой должности, были те возможности, которые она давала для наилучшего использования его личных качеств на то, что раньше называли «благо Отечества». Он не соблазнялся на всякого рода предложения, если они не соответствовали его оценкам именно с этой точки зрения. Например, рассматривался вопрос о назначении А.И. в Министерство обороны на должность заместителя министра по радиоэлектронному вооружению с присвоением генеральского звания. От этого предложения А.И. ушел, предложив М.М. Лобанова. Хорошо зная обстановку в высшей военной среде тех лет, он понимал, что ему – человеку штатскому – прижиться там будет невозможно. На этой должности даже А.И. Берг – человек хотя и военный, но все же чужак – удержался только три года и по состоянию здоровья перешел в Академию наук, став в 1957 году первым директором вновь созданного Института радиотехники и электроники (ИРЭ).

Примерно к тому же периоду времени относятся глухие мои воспоминания о разговоре родителей, когда летним вечером, приехав на дачу, отец сообщил, что есть намерение создать Министерство электровакуумной промышленности и назначить его министром, но он выступил и против этой идеи.

Работа в новом министерстве внесла в жизнь А.И. немало изменений. Впрочем, многие из них были связаны с общими переменами, происходившими в стране. Во-первых, после смерти Сталина стал нормальным сам режим работы: начало в 9 утра, окончание в 6 вечера (конечно, с неизменными задержками, но обычно не больше чем на час-два). Во-вторых, начались довольно регулярные командировки за границу.

Первая такая поездка – в Венгрию и Чехословакию – состоялась в апреле 1954 года. В Венгрии была развитая электро– и приборостроительная промышленность, и одной из главных целей визита было налаживание сотрудничества с известной электровакуумной фирмой «Tungsram». Поездка была довольно длительной, и за ее время А.И. Шокину удалось установить хорошие деловые отношения со своими партнерами, а с одним из них, Имре Натонеком, – просто дружеские. Впоследствии, бывая в Москве, Натонек нередко заходил в гости к А.И. домой. Был он человек веселый, неплохо говорил по-русски и знал огромное количество анекдотов. Их краткие изложения он записывал в маленькую книжечку, имевшую весьма большую толщину. При просьбе рассказать что-нибудь веселенькое он лез в карман за своей заветной книжицей, надевал очки, пролистывал и, ухватив что-нибудь подходящее, принимался за рассказ. Иван Демьянович, как его называли на русский манер, работал позже в венгерском торгпредстве и в итоге перебрался в Москву окончательно, к чему, возможно, его вынудили венгерские события 1956 года.

То, что эти события надвигались, А.И. почувствовал в Венгрии быстро, хотя всего их масштаба не предвидел. Но, как человек с высоким чувством ответственности и с истинно государственным подходом ко всему, чем бы ни занимался, он и здесь сделал попытку повлиять на события, о чем свидетельствует небольшой эпизод. В одну из поездок в Венгрию А.И. обратил внимание на огромный портрет Сталина в полный рост, висевший над парадной лестницей советского посольства, и высказал послу, что на этом месте, учитывая настроения в венгерском обществе, более приличествовал бы портрет основателя Советского государства Ленина. Впрочем, это было и его собственное мнение, так как при всем своем уважении к Сталину А.И. Шокин никогда не любил славословий в его адрес и не ставил его вровень с Лениным. Посол выслушал это с видимым неудовольствием и даже пытался возражать, оставив в целом не самое лучшее впечатление у А.И. Шокина, а первое впечатление, как говорят, самое верное. А послом был не кто иной, как Ю.В. Андропов. Воспоминания об этой их первой встрече мне довелось слышать еще при жизни Л.И. Брежнева и позже, когда Андропов сам стал Генеральным секретарем.

Но эти командировки были все же только отвлечением от основной работы, которая все усложнялась. Начавшаяся в молодости для А.И. Шокина с технологии изготовления прецизионных механических деталей, она казалась слишком уж разноплановой. Но все столь разнородные части его опыта, описанные в предыдущих главах, благодаря стремительному прогрессу электроники теперь сходились в едином поле, которое описывается понятием «системы управления».

Главными потребителями вычислительной техники на первом этапе выступали создатели ракетного и термоядерного оружия. Эти работы были в ведении Л.П. Берии, и он не дал развернуть партийным философам всесокрушающую мощь критики вычислительной техники так, как им это удалось в генетике – у него там своих интересов не было, а других защитников не нашлось. Что бы ни писали сегодня о борьбе с кибернетикой в нашей стране, но в реальности она развивалась именно по государственным планам и при поддержке органов власти.

Работы по созданию универсальных электронных цифровых вычислительных машин были начаты в 1948 году и в промышленности (упомянутый проект «Топаз» Б.М. Коноплева), и в Академии наук СССР, где в 1950 году под руководством С.А. Лебедева была построена первая в Европе и 25 декабря 1951 года запущена в эксплуатацию ЭЦВМ МЭСМ. В книге уже приводилось Постановление Совета Министров СССР № 4663–1829 от 17 декабря 1948 г., в соответствии с которым было создано ведущее предприятие по разработке вычислительной техники СКБ-245 – будущий НИИЦЭВТ.

В январе 1952 г. началась эксплуатация ЭЦВМ М-1 с логическими схемами на полупроводниковых диодах (И.С. Брук, Н.Я. Матюхин, А.Б. Залкинд). В 1952 г. были разработаны ЭВМ БЭСМ – самая быстродействующая по тому времени в Европе (8 тыс. операций в сек.), и «М-2». Правда, по 1952 год создавались только единичные образцы цифровых вычислительных машин, которые использовались одновременно как для проведения особо важных расчетов (сильно засекреченных), так и для отладки конструкторских и технологических решений. Но после того, как академик Лаврентьев написал Сталину письмо о необходимости развития этой области науки и техники, в 1954 году в СССР было начато серийное производство электронных ЦВМ 1-го поколения. Разработка первой серийной цифровой машины «Стрела» (главный конструктор Ю.Я. Базилевский) была проведена в СКБ-245 и в 1953 году закончена с изготовлением опытного образца. Вся серия составила всего семь машин, выпушенных заводом САМ в 1954–1957 годах, но, тем не менее, 1954 год – это год становления отечественной индустрии ЭВМ.

В 1956 году вал цифровых методов обработки сигналов достиг и систем управления средствами вооружения. Аналоговые электромеханические и электронные счетно-решающие устройства начали уходить в прошлое. В 1957–1959 годах для командных пунктов ПВО была разработана сначала ламповая, а затем полупроводниковая ЭВМ «Радон» (СКБ-245, Ю.Я. Базилевский, С.А. Крутовских) с расширенной полупроводниковой памятью. Здесь же шло создание цифровой управляющей машины для системы дальней ПВО «Даль», разработку которой самостоятельно, в качестве головного, начал С.А. Лавочкин после участия в разработке С-25. А.И. Берг теперь активно занялся пропагандой вычислительной техники и кибернетики и возглавил в 1956 году соответствующую кафедру в МФТИ, где был создан факультет радиотехники и кибернетики. Еще одной кафедрой – вычислительной техники – стал заведовать С.А. Лебедев.

А.И. Шокин вспоминал это так: «Сначала [А.И. Берг] объявил кибернетику антимарксистской лженаукой, («человека нельзя заменить»), а Н. Винера – мракобесом, затем возглавил Совет по кибернетике»[251]251
  Пролейко В.М. Запись в дневнике за 27.02.1975 г. в книге В.М. Пролейко. На самом деле кибернетику объявил лженаукой не Берг, а какой-то автор в статье в «Литературной газете». Но, возможно, Берг повторял какое-время эту оценку, поскольку партийная пресса ее придерживалась.


[Закрыть].

Столь широкие перспективы перед цифровой вычислительной техникой открыли полупроводники, в первую очередь полупроводниковые диоды:. Выгоды от их использования в ЭВМ были столь велики, что в СКБ-245 организовали собственное подразделение по их разработке. С транзисторами было сложнее. При первоначальных обсуждениях необходимости развития полупроводниковой промышленности с учетом заокеанского опыта, где транзисторы наиболее широко применялись в слуховых аппаратах, звучали предложения поручить эту проблему Минсобесу. Но жизнь быстро расставила все по своим местам. Ракетная система класса «воздух-воздух» К-5 прошла наконец госиспытания. Вопрос «О состоянии работ по вооружению истребителей-перехватчиков управляемым реактивным оружием» был 19 января 1956 года рассмотрен на заседании Президиума ЦК КПСС под председательством Хрущева. Вот оценка:

«Предупредить т. Хруничева[252]252
  В этот период М.В. Хруничев был заместителем Председателя СМ СССР и возглавлял комиссию – предшественницу ВПК.


[Закрыть]: плохо работает.

Очень отстали с авиацией, использованием атомной энергии в мирных целях

Купить полупроводники, переходить на сантиметровые волны.

О малогабаритных деталях – правильно.

Очень беззаботно относится т. Хруничев, предупредить его.

Не спросили Ломако.

Указать т. Хруничеву, что он несерьезно относится к своим обязанностям, а готовит документы в ЦК бюрократически.

Поручить этим же товарищам + Ломако[253]253
  Министр цветной металлургии.


[Закрыть] <sup>[254]254
  Министр химической промышленности.


[Закрыть]</sup>, Тихомирова*, Аристова, Сербина собрать людей у Хруничева, м.б. послать на заводы партработников разобраться и принять меры.

Привлечь Серова[255]255
  Председатель КГБ.


[Закрыть], прозондировать возможность покупки за границей того, что нам нужно.

Срок – неделя»[256]256
  Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. Черновые протокольные записи заседаний Стенограммы / Гл. ред. А.А. Фурсенко. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003. – 1344 с. (Серия: «Архивы Кремля»). – С. 627.


[Закрыть].

Если попытаться расшифровать эту запись, то получится, что разработчики оружия из министерств вооружения (КБ-1) и авиапромышленности (НИИ-17) списывали низкое качество своего изделия на отсутствие необходимых компонентов, которые поставляло МРТП, но основные шишки достались Хруничеву, возглавлявшему комиссию – предшественницу ВПК. Разработанный его комиссией проект постановления был отклонен и с привлечением П.Ф. Ломако, С.М. Тихомирова и И.Д. Сербина комиссии было вновь поручено принять меры к обеспечению работ всем необходимым и в недельный срок доложить свои предложения в ЦК КПСС. Несмотря на свои явные недостатки, пионерский комплекс с ракетой К-5 все же был принят на вооружение, ракета запущена в серийное производство, и в модернизированных вариантах состояла на вооружении до 1980-х годов.

Из этой записи видно, что недопустимость положения с полупроводниковой техникой начал доходить даже до Хрущева, в первую очередь озабоченного, как и прежде, развитием тяжелой промышленности и сельского хозяйства. Но закупить необходимую комплектацию в необходимых количествах за границей не мог даже И.А. Серов. Неудивительно, что на

XX съезде вопросы создания вычислительной техники и автоматизации производства уже были удостоены внимания. Еще большее внимание было уделено и вычислительной технике и полупроводникам на внеочередном XXI съезде КПСС (27.01—5.02.59 г.) при утверждении контрольных цифр развития народного хозяйства на «семилетку» 1959–1965 годов, сверстанной взамен оказавшейся нереальной 6-й пятилетки. На этом съезде, на котором А.И. Шокин присутствовал с гостевым билетом, говорилось о возрастании роли радиоэлектроники, особенно в связи с появлением полупроводниковых приборов. В принятом семилетнем плане было намечено значительно расширить действующие и построить новые предприятия полупроводниковой промышленности. Именно в 1959 году были основаны Александровский, Брянский, Воронежский заводы полупроводниковых приборов. В октябре 1959 года Совмин СССР принял постановление «О мерах по увеличению производства, расширению ассортимента и улучшению качества товаров культурно-бытового назначения и хозяйственного обихода». Постановление предусматривало среди прочего увеличение выпуска радиоприемников, радиол, телевизоров и магнитофонов с применением печатных схем и полупроводников.

Вторая половина пятидесятых годов ознаменовалась рядом событий, подведших некий итог послевоенным усилиям советской оборонной промышленности. Для судьбы А.И. Шокина, принимавшего в них активное участие, они во многом тоже оказались и итоговыми, и определяющими.

Сегодня просто непостижимо, как наряду с огромными усилиями по развитию военной электроники за первые десять послевоенных лет была успешно выполнена программа по развитию телевидения и другой бытовой радиотехники, и это было выполнено только благодаря развитию радислокации. С первых дней своего существования НИИ-108 институт был тесно связан с Советом по радиолокации. Поскольку по радиолокационной тематике готовых специалистов в стране можно было найти только несколько человек, привлекали кадры всех радиотехнических специальностей, и в частности, эвакуированных инженеров из ленинградского НИИ-9 во главе с А.А. Селезневым[257]257
  В довоенные годы (1939–1940 гг.) А.А. Селезнев был директором Ленинградского ВНИИ телевидения (ВНИИТ).


[Закрыть], занимавшихся телевизионной тематикой. Они составили коллектив первой разрабатывающей лаборатории, № 16, и одним из главных направлений работы института, таким образом, стала телевизионная тематика. С окончанием войны в стране было принято решение вернуться к быстрому развитию телевидения, причем отнюдь не только в военно-технических интересах. Помимо чистой диверсификации промышленности и экономических соображений расширения товарооборота при переходе на мирный путь развития, страна нуждалась в сильном пропагандистском оружии, каковым являлось телевидение.

Задача по восстановлению Московского телевизионного центра (МТЦ) была поставлена в начале лета 1945 г. на совещании у первого заместителя наркома электропромышленности И.Г. Зубовича, на котором от ВНИИ-108 присутствовали А.И. Берг и А.А. Селезнев. Предлагалось использовать не только технический задел наших разработчиков, но и потенциал немецких специалистов в области телевидения. Разработку конкретных предложений И.Г. Зубович считал особо важной задачей и выделил на это не более 1,5 месяца [258]258
  Этот раздел написан на основе материалов, опубликованных в книге: Ашурбейли И.Р., Сухарев Е.М. Александр Андреевич Расплетин и его ближайшее окружение. – М.: Издательский дом «Кодекс», 2013.


[Закрыть].

Была сформирована группа специалистов во главе с А.А. Селезневым для отправки в Германию. Они должны были изучить состояние телевизионной промышленности и оценить ее возможности для быстрого развития телевизионного вещания в СССР, ознакомиться с оборудованием Берлинского радиодома и телевизионного центра «Германское имперское радиовещание», телевизионным институтом «Бош-Фернзее» (г. Смржовка, Чехословакия), а также изучить научную и промышленную базу ряда высших учебных заведений Советской зоны оккупации. На основе предложений группы А.А. Селезнева 12 октября 1945 г. вышло Постановление СНК СССР № 2611-709с «О мероприятиях по восстановлению Московского телевизионного центра». Вот его основные пункты:

«…п. 1 обязал комитет по радиофикации и радиовещанию при Совнаркоме СССР восстановить Московский телевизионный центр и организовать телевизионное вещание в Москве с четкостью изображения 343 строки с декабря 1945 г., с четкостью изображения 625 строк с 4-го квартала 1946 г.

п. 2 поручил НКСвязи, Наркомэлектропрому и комитету по радиофикации и радиовещанию при СНК СССР к 30 октября 1945 г. предоставить в Совнарком СССР предложения по восстановлению трофейного телецентра.

п. 7 в целях проведения научно-исследовательских, проектных и конструкторских работ по гражданскому и военному применению телевидения, обязать Наркомэлектропром организовать в 1945 г. в г. Москве Всесоюзный научно-исследовательский институт телевизионной техники (ВНИИТ) с опытным заводом. Совнарком СССР считает первоочередными задачами ВНИИТа:

а) разработку передающей и приемной телевизионной аппаратуры для передачи и приема изображения четкости в 625 строк,

б) разработку новой усовершенствованной системы телевидения с более высокой четкостью изображения,

в) разработку приемной аппаратуры для демонстрации телевизионных программ на больших экранах,

г) проведение НИР по передаче телевизионных программ по ретрансляционным линиям,

д) проведение НИР по цветному и стереоскопическому телевидению,

е) проведение работ, связанных с использованием телевизионной техники для специальных целей».

Во исполнение указанного постановления СНК СССР в НКЭП был издан приказ К-499с от 17 октября 1945 г., в котором в частности было записано:

«…п. 1а) в двухнедельный срок представить предложения об организации в г. Москве в системе 2-го ГУ Всесоюзного научно-исследовательского института телевизионной техники (ВНИИТ) с опытным заводом, с включением в состав его работников телевизионной группы НИИ-108 <…>».

В следующих пунктах было предписано:

«а) разработать следующие образцы телевизионных приемников с четкостью изображения 625 строк:

– Т-1 настольного телевизионного приемника с 7-дюймовой трубкой без широковещательных диапазонов – в марте 1946 г.,

– Т-2 настольного телевизионного приемника с 9-дюймовой трубкой с широковещательными диапазонами – в марте 1946 г.,

– Т-3 консольного телевизионного приемника с 12-дюймовой трубкой с широковещательными диапазонами – в июне 1946 г.,

– Опытный телевизионный трансузел и образцы абонентских телевизионных приемников в октябре 1945 г.

б) провести проверку, ремонт и настройку имеющихся в Москве телевизионных приемников, доукомплектовать приемники 17ТН-1 кинескопами до ноября 1945 г.

в) закончить работы по переводу радиотехнических устройств Московского телевизионного центра на новый стандарт (625 строк) в 4-м квартале 1946 г.

Директорам заводов № 528 и № 616 организовать производство телевизионных приемников «Т-1» и «Т-2» по 100 штук каждого типа в 3-м квартале 1946 г., а также первой партии телевизионного приемника тип «Т-3» количеством 50 штук в 4-м квартале 1946 г.

Пункт 4 постановления обязал Наркомавиапром организовать на заводе № 289в г. Ленинграде производство телевизионных приемников «Т-2» и обеспечить выпуск первой партии приемников в количестве 50 штук в 3-м квартале 1946 г., и 500 приемников этого же типа в 4-м квартале 1946 г.».

На основании этого постановления СНК СССР было подготовлено обращение в СВАГ об организации телевизионного производства в Германии, как филиала ВНИИТ, и 12 февраля 1946 г. в Берлине вышло секретное постановление Военного совета ГСОВГ № 022 об организации филиала Центрального Московского телевизионного института в Германии, в котором было записано:

«В целях изучения и использования опыта немецких специалистов в области разработок, конструирования и производства телевизионной аппаратуры Военный совет постановляет:

1. Создать при СВАГ филиал Центрального Московского телевизионного института НКЭП СССР, подчинив его Управлению научно-технических работ СВАГ.

2. Назначить уполномоченного НКЭП по филиалу телевизионного института НКЭП СССР полковника Васильева уполномоченным СВАГ на данном предприятии.

3. Дислоцировать филиал телевизионного института в г. Арнштадт федеральная земля Тюрингия».

Далее в постановлении пунктами 4, 5, 7, 10, 11 предусматривалось обеспечение филиала телевизионного института производственными площадями, жильем, автотранспортом, охраной, шифрованной связью с НКЭП, а также финансовое обеспечение, перевозку немецких специалистов из Чехословакии в Германию, питание и авиасвязь с Москвой. Подписали это постановление:

«Главноначальствующий СВАГ – Главнокомандующий ГСОВГ,

Маршал Советского Союза Жуков, Член Военного совета ГСОВГ, генерал-лейтенант Телегин».

В основу разработок комплектов аппаратуры для вещания и приема передач были сразу заложены прогрессивные стандарты, обеспечившие высокое качество телевизионного сигнала: разложения кадра в 625 строк (наибольшее в мире) и частотной модуляции в канале звукового сопровождения. В соответствии с Постановлением СНК от 15.03.46 г. был воссоздан ленинградский ВНИИ телевидения (ВНИИТ), и на новый стандарт Московский ТЦ был переведен уже в 1948 году, а Ленинградский – в 1951-м. По типовым проектам, разработанным во ВНИИТе, в последующие годы были построены ТЦ в других городах СССР, в некоторых странах Восточной Европы и Китае.

На показе техники в Кубинке. Слева направо: 4-й – Р.П. Покровский, 6-й – С.С. Бирюзов, 8-й – А.И. Шокин, 12-й – В.Д. Калмыков, 15-й – Г.К. Жуков, 21-й – А.А. Расплетин (?), 22-й – Н.А. Пилюгин, 23-й – С.М. Владимирский. 1955 г.

К моменту создания МРТП в стране работали три телевизионных центра с общим объемом программ 3300 часов, к концу 1955 года их действовало девять (5600 часов в год), в 1956 году – девятнадцать (11 000 часов в год), а в 1957 году в СССР действовали 24 телевизионных центра. Для обмена программами между телецентрами и решения других связных задач в 1958 году была разработана 1920-канальная система передачи по коаксиальному кабелю. Велись разработки радиорелейных линий связи. За 1947–1954 годы выпуск радиовещательных и телевизионных приемников увеличился более чем в 7 раз.

Для осуществления программы развития телевидения требовались свои специфические электронные приборы, среди которых главное место принадлежало передающим и приемным телевизионным трубкам. Разработки передающих трубок велись в вакуумном отделе ВНИИТ из четырех лабораторий и опытного цеха. В 1948 году отдел возглавил Г. С. Вильдгрубе, и с этого момента дальнейшее развитие данного направления техники в нашей стране неразрывно связано с его именем.

До последнего времени ТВ-вещание из всех студий страны и передвижных ТВ-станций велось исключительно на передающих трубках отечественного производства. Вплоть до середины 50-х годов на телецентрах страны находились в эксплуатации телевизионные камеры и кинокамеры, разработанные на основе иконоскопа ЛИ-1. Затем на смену иконоскопам пришли более совершенные по принципу действия супериконоскопы. первым из которых стал малогабаритный ЛИ-З, разработанный в

1948–1950 годах под руководством Б.В. Круссера. За супериконоскопами последовали суперортиконы, отличающиеся большей чувствительностью и отсутствием паразитного «черного пятна». Их разработка была начата еще в 1945 году, но из-за огромного количества конструктивно-технологических проблем растянулась на долгие годы. Никак не удавалось отработать узел двусторонней мишени, определяющей все характеристики суперортиконов. Надо было научиться делать стеклянные пленки толщиной не более 5 мкм и металлические сетки с сотнями тысяч и миллионами отверстий диаметром 15 мкм. Наконец был создан удачный суперортикон ЛИ-17 (руководитель – Е.М. Пономарева). За счет применения нескольких конструктивно-технологических новшеств его чувствительность по сравнению с предыдущими вариантами выросла в 5 раз.

Испытания на Московском телецентре в 1952 году, и в первую очередь на передвижных телевизионных станциях, подтвердили высокие технические и эксплуатационные качества новой трубки. В 1955 году началось ее серийное производство, и на долгие годы ЛИ-17 стал основой для передвижных станций и многих других видов телевизионной аппаратуры самого разного назначения.