Текст книги "Пороховой загар"

– В остальном все нормально. Только надо будет посмотреть грунт в низине. Нам придется выставлять установку на домкраты. Они могут провалиться, если грунт зыбкий.

– Вот ты и посмотришь.

– Есть!

– Начало выдвижения в девять двадцать. Пойдем не спеша, с запасом времени.

– Есть, господин лейтенант!

– Занимайся!

Проводив водителя, Арас по радиостанции малого радиуса действия вызвал командира отделения охранения, которое приводило себя в порядок после сна.

– «Гевир»! «Туна»!

– «Гевир» на связи, – ответил сержант Катык.

– Завтрак по распорядку, после чего готовность к выходу. Начало движения в девять двадцать. Вам следовать за установкой.

– Я вижу вас, «Туна». Мог бы и подойти. Зачем использовать эфир?

– Ко мне!

– Есть!

Сержант, находившийся в каких-то двадцати метрах от Араса, подошел к лейтенанту, козырнул.

– Прибыл, господин лейтенант!

Арас посмотрел на него и проговорил:

– С каких это пор сержант получил право указывать офицеру, что ему делать, а что нет?

– Но, господин лейтенант, вы действительно были практически рядом.

– Ну и что? А как насчет проверки связи по портативной рации? Впрочем, я не намерен оправдываться. А тебе на будущее советую соблюдать субординацию, исключающую глупые вопросы. Понятно?

– Так точно, господин лейтенант!

– Приказ по действиям ясен?

– Так точно!

– Всему личному составу отделения охранения во время движения постоянная готовность к отражению нападения противника. Пулеметчику смотреть по сторонам на триста шестьдесят градусов.

– Но кто может напасть на нас в буферной зоне?

– А для чего тебя вообще придали огневой группе? Охранять установку в роще? Так здесь она в безопасности.

– Я все понял, господин лейтенант. Можете не сомневаться, отделение будет готово отразить любое нападение какого угодно противника.

– То-то же. Свободен! Передай своему солдату, который занимается питанием, чтобы завтрак доставили мне в палатку.

– Слушаюсь, господин лейтенант!

Арас демонстративно отвернулся.

Сержант пожал плечами и прошел к палаткам.

После завтрака командир группы устроил подчиненным очередной инструктаж. Упиваясь своей важностью и единоначалием, заложив руки за спину, лейтенант Арас ходил вдоль ровного строя вперед-назад.

– Повторяю еще раз, на нас возложена ответственная миссия, которая может изменить состояние дел на всем Ближнем Востоке. Акция планировалась не где-нибудь, а в самом генеральном штабе. Это говорит о том, что высшее руководство страны посвящено в нее. Производился тщательный отбор личного состава. Теперь мы с вами в одном строю, избранные, самые лучшие. Поэтому все задачи должны быть решены на высочайшем профессиональном уровне. Каждый боец должен отдавать всего себя выполнению приказов командования. Ни малейшей ошибки, ни единой оплошности, точное и беспрекословное выполнение всех моих распоряжений – залог успеха, повышения, поощрения. Надеюсь, это всем ясно?

Группа ответила как на параде:

– Так точно, господин лейтенант!

Арас посмотрел на часы. 9.10.

– Внимание! Группа, к машинам!

Экипаж установки бросился к РСЗО, отделение охранения – к бронированной разведывательной машине «Отакар».

– По местам! – пронеслась над опушкой вторая команда молодого ретивого лейтенанта.

Экипажи заняли свои места.

Лейтенант устроился в передней кабине РСЗО. Он тут же включил спутниковую станцию, но набирать номер не спешил, не отрываясь, глядел на часы. Пунктуальность и четкость – высоко ценимые у начальства качества подчиненных, а Арас был служака. Он желал любыми путями добиться высокого положения в армии, даже не сомневался в том, что со временем станет генералом, и не просто командиром дивизии, а как минимум командующим ракетными войсками и артиллерией всех турецких вооруженных сил. Продвижение по карьерной лестнице любой ценой – таким был важнейший жизненный принцип молодого турецкого офицера.

Ровно в 9.20 он вызвал на связь начальника разведки бригады.

Дагар ответил незамедлительно:

– Слушаю тебя, лейтенант.

Переговоры велись открытым текстом, потому что использовался спутниковый канал связи, перехватить который не мог никто.

– Колонна начала выдвижение в заданный квадрат.

– Это хорошо, что строго по плану. Будьте аккуратней в буферной зоне. Рельеф местности там сложный.

– Да, господин майор. Уточнение задачи будет?

– Нет.

– Принял. После нанесения удара – доклад. До связи!

– До связи, лейтенант. Удачи тебе.

Арас перевел станцию в режим ожидания, взглянул на водителя.

– Как дела, Айдын?

Тот удивился. Какие могут быть дела, если они только начали движение?

Но солдат ответил, чтобы не разозлить офицера:

– Отлично, господин лейтенант.

– Молодец. Скорость?

– Пять километров в час.

– Сопровождение?

– С тыла на удалении в десять метров. Пулеметчик сверху. Можно ускориться.

– Нет. У нас есть время.

Граница осталась позади. Колонна прошла ее по специально подготовленному коридору, где не было никаких посторонних личностей.

– Мы в буферной зоне, – доложил водитель.

Лейтенант усмехнулся.

– По-твоему, я спал?

– Извините.

– Ничего, Айдын, все нормально. Когда подойдем к оврагу?

Водитель хотел посоветовать лейтенанту самому взглянуть на карту, но вновь сдержался и ответив:

– Недалеко осталось. От силы пять минут пути. На этой скорости.

Арас подумал и отдал приказ:

– Увеличь скорость вдвое!

Машины пошли немного веселее. Со стороны казалось, что по равнине двигается одно сплошное облако пыли, а не колонна, пусть и совсем небольшая.

У оврага водитель «Сакарьи» принял правее. За ним пошел легкий бронетранспортер.

В 9.34, раньше графика, Т-122 и «Отакар» остановились перед спуском в низину.

Лейтенант приказал водителю:

– Бегом смотреть место под площадку размещения установки!

– А если низина не подойдет?

– Отсюда проведем залп.

– Так тогда зачем нам низина?

Лейтенант повысил голос:

– Ты что, пререкаться вздумал, рядовой? За это в боевой обстановке знаешь что полагается?

– Так точно!

Рядовой спустился в низину, пробежал по ней, остановился почти в центре.

Радиостанция малого радиуса действия Араса пропищала сигналом вызова. Он видел, что такой же станцией пользуется водитель.

– На связи!

– Грунт каменистый, но думаю, что следует пустить вперед машину сопровождения.

– Хорошо. Возвращайся бегом! – Лейтенант вызвал сержанта Катыка. – «Гевир»! «Туна»!

– На связи!

– Вам спуститься вниз, пройти по низине до подъема и обратно. Время на исполнение – шесть минут. Вперед!

– Есть!

«Отакар» тут же ушел в низину.

Вернулся Бояджи, сел за руль.

Бронированная машина прошла низину и поднялась наверх. Она должна была прикрывать действия установки.

– На позицию! – приказал Арас водителю.

Бояджи спустил двадцатитонную машину в низину, встал ближе к склону.

– На месте, господин лейтенант!

– Отлично. Будь на связи, я к наводчику!

– Да, господин лейтенант!

Арас забрал спутниковую станцию и перешел в заднюю кабину. Там уже работал наводчик. Он смотрел на экран и двигал рычажками, как в детской электронной игре. Платформа пусковых блоков то поворачивалась, то замирала, то вновь отходила от предыдущего положения.

Наконец пришли в действие гидравлические домкраты. Они с четырех сторон уперлись в землю, слегка приподняли двадцатитонную громадину. После этого блоки повернулись, поднялись и замерли.

– Господин лейтенант, установка к пуску готова, – доложил оператор.

– Хорошо, Дженгиз.

Арас испытывал какое-то дьявольское наслаждение, смешанное с восторгом и волнением. Сейчас по его команде с направляющих сорвутся реактивные снаряды и пойдут к цели, к деревне.

В это время на улице много детей, женщин, мужчин, стариков. Их жизни в его руках. Только он сейчас может решить, жить сотням людей или умереть. Кому-то мгновенно, кому-то в мучениях.

Подобное чувство лейтенант испытывал впервые. Его установки в составе батареи не раз крушили дома мирных, но непокорных курдов в Турции. Но там решение принимал капитан и давал команду на пуск. Сейчас это сделает сам лейтенант.

Он представил, как взрывы накроют деревню, кругами разойдутся огненные волны, полетят в разные стороны руки, ноги, головы тех людей, которые попадут в зону обстрела. Восторг еще больше разогрел его.

Но лейтенант не забывал и об управлении. До времени «Ч» оставалось еще три минуты.

– Значит, первый снаряд с отклонением.

– Так точно, господин лейтенант, – ответил сержант, не отводя глаз от пульта управления огнем.

– Далее залп из пяти снарядов точно по первой цели.

– Так точно, господин лейтенант!

– Затем поворот на тридцать градусов и залп десятью снарядами по второй цели.

В ответ вновь то же самое, сосредоточенно и равнодушно:

– Так точно, господин лейтенант.

Арас взглянул на часы. Минутная стрелка приближалась к нужной отметке.

В 10.00 лейтенант отдал команду:

– Огонь!

Глава 5

Деревня Афрани, понедельник, 18 мая

День выдался теплым, безветренным. Пыль от прогона отар на пастбище улеглась. Ополченцы ушли с ночных постов на отдых. После завтрака на улицу вывалила толпа мальчишек, девочки сбились в кучки. Женщины занялись хозяйством.

Дияр Перкин, резчик по дереву, известный во всем районе, устроился на топчане в саду. Клиент из Дамаска заказал ему шахматы и обещал хорошие деньги. Поэтому Перкин сегодня отложил свое обычное занятие – изготовление курительных трубок. Он осматривал заготовки, вырезанные еще вчера, и отпивал зеленый чай из пиалы.

Ахора, супруга мастера, вынесла из дома ковер и стала чистить его.

К Перкину подошли сыновья Асман, Белим, Дакин и дочь Фада.

Старший, двенадцатилетний Асман, попросил:

– Отец, разреши нам пойти на улицу.

– Чего вы там забыли? Матери лучше бы помогли.

– Другие ребята играют.

Перкин отложил заготовки, взглянул на старшего сына.

– Асман, Белиму, Дакину и Фаде простительно проситься поиграть. А ты уже достаточно взрослый человек, должен заниматься делом, а не пустяками. Я в твои годы уже работал с отцом, твоим дедом, каждый день, с утра до вечера, деньги в семью приносил.

Перкин старался казаться строгим, но на самом деле был добр и любил свою семью.

– Чего собрались делать-то? – спросил он всю ватагу, видя, как расстроились дети.

– Мы вчера играли в футбол с соседскими ребятами, Мерхазом и Раданом. Нас трое, их двое. Поэтому играли в одни ворота. В них стоял Белим. Мы выиграли, но дети дяди Бархата сказали, что это было нечестно. Мол, Белим подыгрывал нам. Он же вратарь, вот и отбивал удары Мерхаза и Радана, а наши пропускал, – ответил Асман.

Перкин поднял руку.

– Так, не морочь мне голову. Какой футбол и что с вами делала Фада?

– Обычный футбол. Мы расчистили площадку у старого сарая, поставили жерди, на них натянули старую сеть и там никому не мешаем. Фада просто смотрела, как мы играем. Отпусти, отец!

– Откуда мяч взяли?

– Брат дяди Бирхата подарил. Он ездил в город, там купил и отдал нам.

Жена Перкина облила ковер водой и сказала мужу:

– Да отпусти ты их, Дияр. Все равно мне они как помощники сейчас не нужны, тебе тоже помочь не могут. Понадобятся – позовем. Пусть поиграют, пока спокойное время. И так почти год просидели в подвале, прятались от турецких обстрелов. Пусть хоть немного детьми побудут.

– Ладно, – сказал Перкин. – Ступайте, но смотрите, играйте честно.

– Так сегодня на воротах будет Хасан, сын дяди Али. А у нас Дакин играть не станет. Чтобы двое на двое было.

Перкин посмотрел на дочь.

– А тебе, Фада, забавы мальчишек интересны?

Девочка молча пожала плечами.

Ответила мать:

– Так ее подруга Негар с отцом и матерью в Камышлы уехали, а с другими Фада так крепко не дружит. Что ей остается, как не с братьями гулять?

– Хорошо. Уговорили, идите.

Детвора выскочила на улицу.

Ахора крикнула им вслед:

– Смотрите, быть только у сарая! Позову – сразу же домой!

– Хорошо, мама.

В калитку вошла соседка, мать ребят, с которыми дети мастера играли в футбол. Берсе дружила с Ахорой.

– Салам!

– Здравствуй, Берсе! – ответила Ахора, а Дияр просто кивнул.

– Ваши сорванцы тоже с утра вымотали вам нервы?

– Нет, – сказала Ахора. – Они просились поиграть с твоими сыновьями. У них состязание.

– Да, они готовы с утра до вечера гонять мяч, который им подарил Али. Как Бирхан с отарой ушел, мои сразу же привязались, отпусти, мол, на футбол.

– Пусть поиграют.

– Да я разве против? Но они вчера чуть не подрались. Мои посчитали, что ваш младший подыгрывал своим.

– Сегодня разберутся, поддавались или нет, – заявил Перкин. – У них теперь вратарем будет Хасан, сын Али. А ты чего бездельничаешь, Берсе?

– А разве это твое дело, Дияр? У меня есть муж. Только он может так спрашивать.

– Да я просто поинтересовался. Не то слово подобрал. Извини.

– Ладно. Я хотела в магазин пойти. Люди говорили, что сегодня должны продукты из города привезти. Гуманитарная помощь из России и две автолавки. Ахора, ты не пойдешь со мной?

Жена Дияра посмотрела на мужа.

– Надо бы сходить, Дияр. У нас продуктов мало.

– Когда ожидается подвоз?

– Ближе к обеду, – сказала Берсе.

– Сходи, Ахора. Денег я дам. По пути как раз сыновей возьмешь, пусть помогут.

– Хорошо. – Ахора оставила ковер и пошла проводить Берсе.

Дияр покачал головой. Женщины!.. Им бы только языком чесать.

Он принялся за работу.

В это время на самодельном футбольном поле встретились дети. Игра началась. Но продолжалась она недолго.

Спустя несколько минут послышался какой-то шелест. Прогремел взрыв, разнесший на куски старую кошару на окраине деревни.

Мальчишки аж присели.

– Что это?

– Кажется, опять турки.

Перкин вскочил с топчана. Все местные жители прекрасно знали, что такое обстрел.

Ахора выбежала из дома.

Дияр крикнул ей:

– Хватай мешок и беги в подвал. Я за детьми.

Частые обстрелы, которым подвергалась деревня Афрани до объявления перемирия, приучили людей к быстрым действиям. В каждой семье был мешок, в котором хранилось все необходимое для того, чтобы пересидеть в подвале сутки. В нем имелись консервы, сухари, вода, фонарь с запасом батарей, нож, ложки, телефон.

Ахора бросилась обратно в дом.

Дияр выбежал на улицу. Дети стояли и смотрели, как поднимается дым над старой кошарой. Месяц перемирия успокоил их.

Мастер слышал разрыв снаряда и сразу понял, что это не миномет, а реактивная система залпового огня. Она могла наделать много бед.

– Асман! – крикнул он.

Старший сын обернулся.

– Чего встали?! Все бегом по домам и в подвалы! Мерхаз, Хасан, вас это тоже касается.

– Да, отец, – услышал Дияр.

Тут земля на улице вспучилась от разрывов сразу пяти реактивных снарядов.

Взрывная волна отбросила Дияра на кучу глины. Во время перемирия местные жители восстанавливали свои дома. Он спиной пробил толстый металлический стержень и повис на нем. Окровавленный конец прута торчал из его живота.

Снаряд, попавший прямо на поле, где мальчишки играли в футбол, не оставил никому из них ни малейшего шанса на спасение. Детей разорвало на куски. Второй снаряд разнес дом Али, остальные легли точно на улицу. Среди адского грохота не было слышно криков боли и отчаяния.

Наступило короткое затишье. Потом взрывы накрыли позиции ополчения. Такому жуткому обстрелу деревня еще никогда не подвергалась.

В конце концов наступила тишина. Гарь, дым и пыль опускались на смертельно раненную деревню. Люди, успевшие укрыться в подвалах, не спешили покидать их. Только ополченцы, свободные от службы, побежали на свои позиции.

Ахора вышла из дома. Волосы растрепаны, лицо смертельно бледное. То, что она увидела, ввело ее в ступор. Женщина стояла и смотрела на воронку на той самой площадке, где совсем недавно играли ее дети.

Она увидела мужа, повисшего на металлическом стержне, но не могла ни закричать, ни сдвинуться с места. Все это казалось ей кошмарным сном. Только через пару минут женщина очнулась и бросилась к мужу.

Ахора споткнулась обо что-то, упала, повернулась и увидела ногу своего старшего сына. Больше ничего рядом не было. Мать узнала ее по недавно купленным кроссовкам. От ужаса крик застрял у нее в горле.

Она посмотрела в сторону дувала. К ней приближалась Берсе, вся в крови, с безумным взглядом и лицом, перекошенным от ужаса. Женщина в порванном платье шла к Ахоре и несла в руках голову Мерхаза.

Ахора почувствовала резкую боль в сердце и рухнула без сознания.

Берсе подошла к ней.

– Ахора! Смотри, это Мерхаз, мой сыночек. А Радан куда-то убежал. – Она села рядом с подругой, лишившейся чувств. – Твои дети тоже удрали отсюда. Только Фада лежит у забора. Ей, наверное, надоело смотреть, как играют мальчишки, и она уснула. А у меня Мерхаз. Но почему-то нет тела. Где он его оставил? Всегда был непослушный. Разве может голова жить без тела? Так нельзя, Мерхаз. Теперь надо искать тело. Может, его унес Радан? Ты скажи, я ругаться не буду.

На площадку на коне влетел муж Берсе и соскочил на землю.

– Бирхат, – узнала мужа обезумевшая женщина. – Ты приехал? А у нас тут мальчишки разбежались от грозы. Вот только Мерхаз остался. – Она подняла голову сына и показала мужу.

Бирхат Хамини понял все. Он видел с пастбища грибы разрывов в деревне и на позициях ополченцев и поспешил в Афрани. Муж и отец надеялся, что беда обойдет его семью стороной.

Не обошла.

Он упал на колени, поднял глаза и руки к небу.

– За что, Всевышний?

Берсе подошла к нему.

– Ты почему плачешь, Бирхат?

Хамини прижал жену к себе.

Рядом с ними появились двое мужчин. Они хотели было поднять Ахору, но не стали этого делать.

– Не надо. Она мертва, – услышал Бирхат.

– Но на ней нет следов от ран, – проговорил второй человек.

– Сердце не выдержало. Смотри, в воронке части тел. У забора мертвая девочка. Всевышний!..

Мужчины увидели голову мальчика в руках жены Хамини. Она легла на землю и положила ее рядом с собой.

Бирхат поднялся, подошел к мужчинам.

– Кто здесь был, Бирхат? – спросил его один из них.

– Только дети. Мои дети и Перкина. Больше никого. Моя жена сошла с ума. А что Ахора?

– Она мертва.

Бирхат повернулся и, шатаясь, пошел к своему дому.

– Что будем делать? – спросил один из мужчин другого.

– Бирхата не беспокоить. Он должен сам справиться с навалившейся бедой. Сюда надо вызвать мужчин с носилками. Будем собирать то, что осталось от детей. До захода солнца всех следует похоронить.

– Но почему турки открыли огонь?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Я просто не понимаю, зачем они сделали это.

– Мы для них не люди. Ладно, хватит разговоров. Связывайся с командиром ополчения, объясни, что на улице много трупов. Скажи о детях… о том, что от них осталось. Пусть присылает людей. А я пройду и посмотрю, остался ли кто живой в разрушенном доме Али.

Вскоре Земар Сахади, возглавлявший ополченцев в Афрани, вызвал на связь командира городского отряда Авраза Демира.

– Что у вас произошло? – спросил тот. – Из Будри и Варке поступают противоречивые сведения.

– Нас обстреляла как минимум одна турецкая реактивная установка. Думаю, это Т-122 «Сакарья».

– Почему ты считаешь, что это турки стреляли, а не боевики ИГИЛ? Из Т-122, а не из «Града»? «Сакарья» – аналог русской РСЗО.

– Это мне известно, но огонь велся из буферной зоны. А туда, сам знаешь, не заходим ни мы, ни войска Асада. Только турки.

– Ты уверен, что направление обстрела определено верно?

– Авраз, я не первый год воюю.

– Значит, из буферной зоны?

– Да.

– Последствия?

– Страшные, Авраз. По предварительным данным, погибло около половины жителей деревни. На позиции уничтожена дежурная группа. Всего было выпущено шестнадцать снарядов, десять по позициям, пять по деревне.

– Десять и пять – это пятнадцать.

– Один снаряд попал в старую кошару. Это, видимо, был пристрелочный выстрел.

– Значит, остальные кто-то корректировал?

– Да, где-то рядом находился корректировщик. Я не имею возможности выслать людей на его поиски. В деревне…

Демир прервал Сахади:

– Не объясняй, и так все понятно.

– Люди, которые не пострадали, готовят похороны погибших.

– Успеете до захода солнца?

– Успеем. Что делать дальше, Авраз?

– Всем ополченцам, оставшимся у тебя, охранять деревню. Я вышлю к вам группу усиления в двадцать человек. Женщинам, старикам и детям лучше находиться в убежищах, в подвалах. Если турки нанесли один удар, то где гарантия, что они не проделают это еще раз, ночью? Тогда от Афрани точно ничего не останется. Всех мужчин в строй! Кроме чабанов, которым надо увести отары как можно дальше от буферной зоны.

– Это уже сделано. А как насчет тех псов, которые обстреляли деревню?

– Мы сами ничего сделать не сможем. Придется связываться с Дамаском. В конце концов, действия турков – прямое нарушение перемирия.

– Для них это не нарушение. Они считают нас такими же террористами, как и головорезов ИГИЛ.

– В любом случае надо довести до властей Дамаска информацию об обстреле. Еще вот что. – Демир выдержал паузу. – Я попробую выйти на командование русских в Хмеймиме. Мы там подписывали соглашение о принятии условий перемирия.

– Русские могут помочь.

– Я решу, что и как делать. Ты где-то часа через два встречай усиление, определись, где разместить группу. У бойцов с собой будут палатки, но разбивать полевой лагерь опасно. Предпочтительнее устроить людей в домах. А женщин, стариков, детей – в укрытия. Ты понял?

– Понял. Если во время похорон не ударят проклятые турки. А они способны на подобную подлость.

– Все мы в руках Всевышнего. Чему суждено быть, то и будет. Держись там у себя, Земар.

– А у меня есть другой выход?

– Нет! До связи!

– До связи!

Сахади вызвал к себе младшего командира и отдал приказ на общий сбор всех мужчин деревни, уцелевших после подлого обстрела.

– Генерал-майор Грубанов слушает.

– Здравствуйте, генерал. Это командир курдского ополчения Хамена Авраз Демир.

– Я помню вас. Мне только что доложили об обстреле деревни Афрани установкой «Сакарья», которую сопровождал легкий бронетранспортер турецкого производства «Отакар».

– Да, это сделали турки.

– Видеозапись с беспилотника, находившегося в момент обстрела над буферной зоной, подтверждает, что огонь велся именно с нейтральной территории. Однако на технике не нанесены опознавательные знаки ВС Турции.

– Но, кроме них, этого не мог сделать никто. Ни одной из банд, контролируемых ИГИЛ или какой-то там оппозицией, не удалось бы свободно пройти в буферную зону.

– Вы правы, но что мы можем предъявить турецкой стороне? Фотографии установки Т-122, ведущей огонь, и бронетранспортера «Отакар», охранявшего ее? Турки тут же заявят, что это провокация. Мол, подобная техника экспортируется в другие страны, включая республики бывшего Советского Союза. Установка и бронеавтомобиль могли быть куплены ИГИЛ и применены, чтобы еще больше усугубить отношения Турции и России. Тем более что огонь велся с нейтральной территории.

– Проследить, куда ушли установка и броневик, вы не смогли?

– Нет. У своей границы, а буферная зона, как вам известно, вытянута вдоль нее, турки активно применяют средства радиоэлектронной борьбы. Беспилотник передал запись до начала отхода установки и бронемашины. Позже система контроля летательного аппарата была заблокирована. Так что никаких доказательств, что «Сакарья» и «Отакар» отошли на территорию Турции, у нас нет.

– Понятно. Вы смогли нанести точечные удары по секретным объектам ИГИЛ, по сути освободили Пальмиру, подавили практически все огневые точки противника, расположенные там. Ваша техника лучшая в мире. Только на вас надеется многострадальный народ Сирии. Но вы можете помочь нам. Потому, что мы всего лишь курды. Нас можно расстреливать, уничтожать, и никто об этом даже слова не скажет. Я вас понял, господин генерал.

Грубанов повысил голос:

– Что вы поняли, Демир? Я всего лишь…

Но курд отключился.

– Черт! Идиот! – выругался генерал-майор.

В это время к нему зашел начальник разведки базы подполковник Суслов.

– На кого это вы так, Виктор Алексеевич?

– На себя!

– Чем же вы так провинились перед собой? – поинтересовался Суслов.

– Только что на связь выходил Авраз Демир.

– Это командир курдского ополчения в Хамене?

– Он самый. Доложил, вернее, поставил меня в известность, что деревня Афрани…

Подполковник поднял руку.

– Извините, товарищ генерал, дальше продолжу я, разумеется, с вашего разрешения.

– Ты в курсе обстрела Афрани?

– Каким бы я был начальником разведки, если бы не знал о подобных акциях?

– Продолжай.

– Сегодня в десять часов турецкая реактивная установка залпового огня Т-122 «Сакарья», расположенная в буферной зоне, в двенадцати километрах от Афрани, произвела по деревне шестнадцать выстрелов. Один пристрелочный, пять собственно по населенному пункту и десять по позициям ополчения, прикрывающим район со стороны турецкой границы. Потери уточняются, но их много. Погибли женщины, дети, старики. Отстрелявшись, установка с охранением ушла в сторону турецкой границы.

– Почему турецкой? У нас на записи беспилотника видны установка и бронетранспортер, на которых отсутствует символика ВС Турции.

– Еще бы. Турки не дураки, чтобы афишировать свое преступление. Но отходить установке и бронетранспортеру, кроме Турции, просто некуда было.

– Согласен, но предположения к делу не подошьешь.

– Это вы сказали и курду?

– А что я ему еще мог сказать?

– Понятно. Тот обиделся и выключил станцию. Горячий народ.

– Но мы действительно ничем не можем им помочь. Кроме как подтвердить факт обстрела курдской деревни, произведенного с нейтральной территории реактивной установкой турецкого производства без опознавательных знаков. Кому нужны такие подтверждения? Факт обстрела налицо, а вот кто вел огонь, почему, куда ушел после? – Генерал развел руками. – Это неизвестно. Мы с тобой, Миша, прекрасно понимаем, что все сделали турки. Но как доказать?

Суслов чуть подумал и проговорил:

– Знаете, товарищ генерал, я получил сообщение от сирийских коллег, также зафиксировавших обстрел Афрани, поэтому знал об этой беде до того, как Демир вышел на связь с вами. Так вот, в обстреле меня смущает одно обстоятельство.

– Какое именно?

– Пристрелочный выстрел.

– Чего он тебя смущает? Наши «Грады» тоже бьют по площадям и допускают отклонения. Системы залпового огня не относятся к высокоточному оружию.

– Верно, поэтому огонь кто-то должен был корректировать.

– Он это и делал, видя Афрани. Мест, где мог занять позицию корректировщик огня, более чем достаточно.

– Нет, товарищ генерал. Корректировщик был на холмах, которые находятся со стороны города. Он определил цели, составил таблицу координат, передал всю информацию артиллеристам. Но все это накануне. Непосредственно в момент обстрела корректировщик не работал.

– Откуда такая уверенность?

– Я поговорил с нашими спецами. Они тоже считают, что во время обстрела корректировщика огня у Афрани не было. Расчет «Сакарьи» имитировал его наличие первым выстрелом и тут же перенес огонь на деревню, точно по улице, где много народу. Далее, практически без паузы, десять снарядов накрыли позиции ополчения. А ведь командиру расчета надо было получить информацию от корректировщика, наводчику – принять новые данные, произвести перенацеливание. А это время. Пусть всего несколько минут, но они должны пройти. В случае с Афрани установка стреляла безостановочно. Командир расчета знал координаты целей. Он был проинструктирован насчет первого пристрелочного выстрела.

Генерал поднялся, прошелся по кабинету.

– Хорошо, пусть так. Что это нам дает?

– Если наше командование примет решение помочь курдам, то мы можем попробовать вычислить корректировщика. Почему его не было у деревни в момент обстрела? Причина в том, что он не был уверен в безопасности во время отхода. Куда подался этот субъект? Скорей всего, даже наверняка, в Хамен. В городе легче всего скрыться. Но корректировщик накануне обязательно выезжал к деревне. Иначе командир установки не знал бы точных координат целей. Значит, у нас есть шансы вычислить корректировщика. Через него мы сможем выйти и на установку, и далее. Тем более что группа «Байкал» майора Жилина на базе. Она сумеет разобраться, как говорится, с ситуацией.

– У нас нет других дел?

– Товарищ генерал, если курды отвернутся от нас, то их тут же обработают американцы. Янки быстро сбросят им скальпы тех негодяев, которые якобы стреляли из турецкой установки. Не важно, что это будут невинные люди. Для американцев все, кто поддерживает Асада, террористы и преступники по определению. Я даже уверен, что янки бросят курдам трупы невинных людей, заявят, что они стреляли, а славные американские вояки мгновенно обезвредили их. Вот только взять живыми не смогли, так уж получилось. Еще хуже будет, если отряд Демира плюнет на перемирие и продолжит свою войну против всех. В первую очередь, естественно, против турок. Что тогда начнется на границе? Полный бардак.

Грубанов вздохнул и сказал:

– У командования базы есть желание помочь курдам, но полномочия слишком уж ограниченные. Их у меня гораздо меньше, чем у командира отряда спецназа полковника Северцова. Ты с ним поговори. Я не против.

– Понял. Разрешите идти?

Генерал махнул рукой.

– Иди. О решении Северцова доклад мне!

– Само собой.

Суслов прошел в кабинет, выделенный в распоряжение командира отряда управления специальных мероприятий.

У полковника находился командир боевой группы «Байкал» майор Жилин.

– Позвольте, господа офицеры? – спросил Суслов, войдя в помещение.

Северцов усмехнулся, взглянул на Жилина.

– Ты посмотри на него. Сначала входит, потом спрашивает разрешения.

– Что вы от него хотите, Александр Сергеевич? Разведка деликатностью отродясь не страдала, – пошутил майор.

– Вот так всегда. Все обидеть норовят. Но я стерплю. Для меня важно другое, – проговорил Суслов.

Северцов указал ему на кресло у стола совещаний.

– Просто так ты не зашел бы. Присаживайся и выкладывай, что у тебя важного на данный момент.

– Понадобятся карты города Хамен и буферной зоны, Александр Сергеевич.

– Без проблем. – Полковник наклонился над ноутбуком и прошелся по клавишам.

На интерактивной карте высветилась вся буферная зона и приграничный участок Турции.

– Вот тебе карта, дальше что?

– Обратите внимание на турецкий поселок Гардан, буферную зону и деревню курдов Афрани.

– Уже обратили, – ответил майор Жилин.

– Так вот, в Гардане находится турецкая военная база, конкретно – штаб бригады, один из батальонов подразделения боевого и тылового обеспечения. Там же дислоцирована также отдельная реактивная батарея, приданная соединению. Она имеет на вооружении шесть систем залпового огня Т-122 «Сакарья». Это аналоги наших «Градов», только вместо «Уралов» использованы немецкие «МАН». Сегодня на связь с Грубановым выходил командир отряда курдского ополчения в Хамене. Он сообщил, и это подтверждено из других достоверных источников, о том, что в десять часов деревня Афрани и позиции местного отряда ополчения подверглись массированному обстрелу из РСЗО «Сакарья».