Текст книги "Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля"

Большую роль в освоении Новороссии сыграла политика правительства Николая I, благоприятствовавшая переселениям малоземельных государственных крестьян. Практика приватизации казенных земель была прекращена, свободные участки распределялись между переселенцами. Теперь уже помещик мог потерять свое имение за неподобающее отношение к крестьянам или заложив землю в государственное кредитное учреждение.

В старом русском государстве было, формально говоря, два казачества: казаки служилые, входившие в число государевых служилых «по прибору», и вольные, не очень многочисленные. Впрочем, вольное казачество до определенной степени также находилось на государственной службе, получало жалование из казны, начиная со времен Ивана Грозного. И свою государственную роль вполне осознавало: «Служим… за дом Пречистой Богородицы и за все твое Московское и Российское царство».

Вольное казачество то открыто участвовало в походах царских войск, то проводило «спецоперации» против крымцев, турок и прочих беспокойных басурман. От «спецопераций» Москва формально открещивалась, чтобы не навлечь войну с Турцией или крымский набег, но тут же присылала казакам жалованье и царские грамоты: «Будьте уверены в нашей к вам милости и жалованьи». Без царской казны вольным казакам трудно было бы прожить, особенно донским, которые до конца XVII в. сами себе запрещали заниматься земледелием; наказания за нарушение запрета были весьма суровые (отдавали крепкого хозяйственника на разграбление и даже на смерть).

Правительство посылало на Дон, Яик, Терек хлеб, порох, свинец, ядра, холсты и сукна, в общем все, без чего нельзя жить на окраине. Государево жалованье грузилось в Воронеже на суда-будары и сплавлялось до Черкасска. Там встречали казну естественным оживлением, пальбой из всех калибров и следующими словами войскового атамана: «Государь за службу жалует рекою столбовою тихим Доном со всеми запольными реками, юртами и всеми угодьями и милостиво прислал свое царское годовое жалованье».

К востоку, северу и западу от земель вольных донских казаков стояли государевы сторожи, по Дикому полю ездили станицы государевых служилых людей. Это была система раннего обнаружения татарских набегов, благодаря которой увеличивалась и безопасность казачьих земель.

Красивая и точная цитата из Любавского: «По мере того как подвигалась вперед колонизация степей, руководимая государством, укреплялась и разрасталась вольная казацкая колонизация на Дону и Днепре… Станицы казаков, проносившиеся прежде по степи, как станицы перелетных журавлей, сели на землю и вытянулись длинными селениями по Дону и Донцу и их притокам».[160]160
  Любавский. Наступление на степь. С. 19, 20.


[Закрыть]

Среди государевых людей весомую долю составляли тоже казаки, только не вольные, а служилые «по прибору». Их верстали из вольных казаков, крестьян, посадских. Наделяли землей на общинном праве, иногда на индивидуальном поместном. Помещики на окраинах, как казачьего, так и неказачьего происхождения, жили кучно, использовали общие выпасы, сенокосы, а кормящих крестьян, как правило, не имели. Так появлялись, например, атаманские деревни. (Назваться атаманом, при верстании на государеву службу, мог каждый желающий, поди проверь.) Впоследствии, в XVIII в., многие из этих помещиков в благородное дворянство не попали, а были перечислены в сословие однодворцев.

В Сибири как такового вольного казачества не было, ее прошли вдоль и поперек казаки служилые, достаточно вспомнить устюжан Дежнева и Атласова.

Да, произошло со временем огосударствление казачьей жизни и все казаки стали служилыми. А разве могло быть иначе За XVII–XIX вв. на планете почти не осталось мест, куда бы ни пришли государственные институты: все локальные общины приняли верховную власть того или иного государства. Чаще всего вместе с государством приходил капитал, взламывал натуральное и мелкотоварное хозяйство, сгонял общинников с земли. В Российской империи этого не произошло. Государство, наоборот, тормозило приход капитала (купли-продажи) на казачьи земли. А земли у казаков было много, порой с избытком – так, согласно «Положению об управлении Войска Донского» от 1835 г., на каждого донца приходилось по 30 десятин. В южных районах к казакам нанимались работать «иногородние» или ногайцы.

Государство дорожило казачьей службой, поскольку главным было не товарность и прибыльность, а освоение, окультуривание территории и защита ее от врагов, от дикости. Казачество было уникальным государственным и общественным институтом, несущим одновременно военные, полицейские, административные, хозяйственные функции. Идеальным инструментом обживания новых земель России.

Казак являлся одновременно воином, стражем порядка, крестьянином, ремесленником, транспортником, рыбаком, строителем, промысловиком и даже торговцем.

Войсковые атаманы с XVIII в. были наказные, назначаемые, однако на низовом уровне казачье самоуправление процветало (и очень напоминало крестьянское самоуправление в центре России середины XVI в).

Описания казачьей жизни, даже позднего времени, оставляют впечатление некоего военного коммунизма. Многие работы проводились коллективно, например рыбная ловля; пастбища и сенокосы не делились. Часть земли, пригодной для пашни, также находилась в свободном пользовании, каждый казак мог брать землю там, где удобнее; остальная земля подвергалась переделу. Пока взрослые казаки несли кордонную службу, казачата охраняли станичную землю, сидели в дозорах на берегу Терека или Лабы. Весь строй жизни был общинный: смотры, походы, праздники, управление.

Государство российское носило мобилизационный тягло-служебный характер, со всеми вытекающими минусами и плюсами. Основной плюс заключался в том, что русские не разделили судьбу многих аборигенных народов мировой периферии, а, продвигая фронтир все дальше и дальше, создали огромный «русский мир». И казаки в этом играли видную роль. К 1917 г. было 11 казачьих войск от Уссурийского края до Кубани и Дона, все на государственной службе, их численность составляла миллионы душ обоего пола.

Регулярная российская армия, ее артиллерия и крепостные сооружения внесли огромный вклад в защиту Области Войска Донского. Казаки превратились в земледельцев, что дало начало быстрому росту донского населения. Здесь начали строиться школы, церкви, промышленные предприятия. В общем, приход государственных институтов в Область Войска Донского дал начало правильному освоению края, недавно еще полупустынного. Из пристанища отчаянного воинства он превратился в развитый регион, где вслед за сельскохозяйственным освоением поднялась и промышленность. Восточная часть донского края стала первым центром российской тяжелой индустрии. Население его, составлявшее в 1625 г. всего 5 тыс. взрослых казаков, в 1775 г. было около 100–120 тыс. человек (30 тыс. взрослых казаков), столетием позже, в 1873 г., уже 1,3 млн человек. В общем, жителей на Дону, как казаков, так и неказаков, стало на два порядка больше, чем во времена вольного казачества.

Марксисты-западники, вроде Троцкого, преследовали казаков не как отдельный народ, а как наиболее традиционалистскую, «реакционную» часть русского народа. Ведь казачество сохранило принципы организации и быта, характерные для всего русского фронтира XV–XVII вв., в том числе постоянную готовность к вооруженной борьбе. Многие из этих принципов не сохранились во внутренних регионах России просто потому, что они давно перестали быть фронтиром.

Предгорья и горы

Кавказский хребет напоминает дуршлаг, в котором «застревали» племена и народности, переходившие из Азии в Европу, из зоны афразийских степей и пустынь в евразийские степи и обратно. Сами горы – место, малопривлекательное для жизни. Они были временным укрытием слабых и малочисленных племен от сильных и многочисленных народов. Однако нет ничего более постоянного, чем временное.

Если очень кратко охарактеризовать историю «кавказского дуршлага», то с севера на юг через него проходили индоевропейские племена, носители Y-хромосомной гаплогруппы R1a, а с юга на север – выходцы из Передней Азии и Месопотамии, носители гаплогрупп J2 и G.

В X в., когда русские воины появились на Кавказе, они увидели там два крупных государства. Одно принадлежало ираноязычным аланам-христианам, жившим в верховьях Кубани, Пятигорье и по Тереку. Согласно арабскому автору Ибн Рустэ, восточная граница Алании проходила по Терско-Сулакской низменности, западная – по притоку Кубани – Лабе. Хазарское государство занимало помимо низовьев Волги, Дона, восточного Крыма также Кубань и часть Закавказья.[161]161
  http://grants.rsu.ru/osi/Don_NC/Middle/Alani.htm


[Закрыть]

В 943–944 гг. аланы были союзниками русских дружин в походе на Каспий и в Закавказье, когда те овладели большим городом Берда в районе озера Севан. Следы этого многотысячного воинства, возглавлявшегося одним из воевод князя Игоря, затерялись – хазары не пустили его обратно.

Удачливее оказался князь Святослав, который в 965–966 гг. прошел по Волге и после победы над булгарами разрушил хазарский город Итиль – очевидно, волжские низовья перешли под контроль русского государства. Взяв хазарский город Семендер (будущие Тарки, окрестности современной Махачкалы) на Каспийском побережье, Святослав двинулся вдоль Кавказского хребта на запад, на Тамани занял Таматарху (Тмутаракань русских летописей), разгромил в Приазовье адыгов, из низовья Кубани отправился на нижний Дон, где взял хазарскую крепость Саркел, выстроенную византийскими инженерами. Последняя была переименована в Белую Вежу (вежа – крепость) и стала русским степным форпостом.

От разгрома, учиненного Святославом, хазары более уже не оправились. На Кавказе наступает время расцвета алан.

В 1032 г. аланы вместе с русскими дружинниками ходили на Ширван, в следующем году на Дербент. Военные кампании русских и алан против мусульманских владетелей Восточного Закавказья были связаны с деятельностью черниговского князя Мстислава Владимировича, владевшего восточной частью Киевской Руси, Азовским побережьем и Западным Прикубаньем.

В XI–XII вв. Алания переживала период расцвета. Часть аланских поселений приобретает городской тип. Константинополь создает Аланскую митрополию и разворачивает в верховьях Кубани широкое церковное строительство.[162]162
  http://na5.ru/505233-l


[Закрыть]

В 1238–1239 гг. Алания подвергается разгрому со стороны монгол. Уцелевшие аланы заперты в горах, где большая их часть вымирает от голода.

Фламандский путешественник Г. Рубрук, посетивший Кавказ в 1254 г., писал: «Аланы на этих горах все еще не покорены, так что из каждого десятка людей Сартаха (сына Батыя) двоим надлежало караулить горные ущелья, чтобы аланы не выходили из гор».[163]163
  http://www.dombayinfo.ru/karachay/about_karachay4


[Закрыть]

Предгорные равнины, закрытые Терским, Сунженским и Качкалыковским хребтами от зимних буранов, стали зимними пастбищами татарских стад. В Эльхотовском ущелье, на Тереке, на месте аланского городища Верхний Джулат, находилась ставка золотоордынского хана – Татартуп.

В конце XIV в. Тамерлан, во время борьбы с Золотой Ордой, нанес еще один сокрушительный удар по аланам, преследуя их в горах и подвергая уничтожению. Лишь небольшая часть алан уцелела в горных верховьях Кубани и в Приэльбрусье.

Нашествия татаро-монголов и узбеков Тамерлана капитально изменили этническую карту Кавказа.

С ослаблением Золотой Орды на Северном Кавказе началась экспансия адыгов (черкесов).

Адыги вытесняют татар из района Пятигорья и запирают тюркское племя балкар в горных ущельях под Эльбрусом. Вскоре адыги-кабардинцы господствуют над всей западной частью Терского края. В восточной части края кочует племя кумык («степные люди») – один из осколков Золотой Орды.

Со временем Кабарда разделилась на Большую, к югу от течения Малки, и Малую, занимавшую западную часть Терского хребта. Особенностью кабардинцев, как, впрочем, и остальных адыгских племен, была кастовая иерархичность. В верхней части иерархии находились князья, за ними следовали три благородные касты (уорки или уздени), внизу находились четыре полурабские и рабские касты.

Вскоре после взятия русскими войсками Казани, в ноябре 1552 г., в Москву прибыли князья Жанейских и Пятигорских «черкасов» (т. е. черкесов) и присягнули царю Ивану Васильевичу.

Царь Иван направил к черкесам посла Андрея Щепотева, чтобы тот на месте получил присягу на подданство. В августе 1555 г. Щепотев возвратился в Москву с известием, что черкесы дали присягу «всею землею».

В то время адыги являлись христианами – христианство перешло к ним, очевидно, от алан, хотя и сочеталось с языческими верованиями.

Вслед за покорением Казанского и Астраханского царств увеличивается и русское население на Тереке. К гребенским казакам, выходцам из Рязанского края, добавляются казаки с Волги.

Одновременно с походом Д. Вишневецкого (литовского князя на московской службе) на Крым в октябре 1556 г. пятигорские черкесы, перешедшие в российское подданство, взяли крымскую крепость Темрюк на Тамани.

В 1557 г. российское подданство принимает группа кабардинских властителей. Прибывшие в Москву послы князей Темрюка и Тазрюта «бьют челом» Ивану IV, прося, чтобы царь оберегал их как собственных подданных от всех противников.

«Черкасы пятигорские многие» двинулись, совместно с русскими войсками, против Ливонского ордена в 1558 г.

Вскоре были посланы на Терек государевы люди – дети боярские, стрельцы, служилые казаки. В 1559 г. они помогают кабардинцам обороняться от кумык. Годом позже воевода Иван Черемисинов с русско-кабардинским войском идет в поход на шамхала Тарковского.[164]164
  Караулов М. А. Терское казачество. М., 2008. С. 104.


[Закрыть]

Шамхальство было крупным государством, занимавшим северную часть Дагестана; оно находилось в зависимости от Османской империи и поставляло рабов, в первую очередь кабардинцев, на османский рынок.

Войско под командованием Черемисинова разгромило шамхала Чулана и сожгло Тарки.[165]165
  Вершинин А. http://putnikl.livejournal.com/415931.html


[Закрыть]

Царь Иван после смерти своей супруги Анастасии Романовны женился в 1561 г. на дочери влиятельного кабардинского князя Темрюка Айдаровича.

К началу XVI в. относится формирование русских казачьих сообществ в восточной части Северного Кавказа.

Терский атаман Караулов, пользовавшийся устными преданиями, писал в своей книге, что в 1520-х гг. рязанские казаки прошли Доном к «переволоке» на Волгу (в районе будущего Царицына), спустились в Каспий, оттуда вошли в устье Терека, затем поднялись на 150 верст вверх по реке.

Русские поселенцы осели на Терско-Сунженских возвышенностях, на гребне Терского хребта между правым берегом Терека и левым берегом нижней Сунжи – отсюда происходит название «гребенские казаки».[166]166
  Великая Н. Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII–XIX. Ростов н/Д, 2001. С. 41.


[Закрыть]

Особенности терского говора также указывают на происхождение первоначальных русских обитателей Сунжи и Терека из южной части Рязанского края.

Селились русские на правом берегу Сунжи возле того места, где три века спустя возникнет город Грозный, а также у впадения в нее Аргуна. Существовали поселения гребенских казаков на р. Баас, Хулхулау, Сулак, в среднем течении Сунжи и Аргуна, на Тереке ниже впадения Сунжи.

В 1554 г. группа казаков, которая пришла с Волги и учинила на каспийских берегах «многая персиянам грабительства», поселилась на реке Акташ в городке, именуемом Андреева Деревня.

Стоит упомянуть, что это было время достаточно благоприятное с точки зрения окружения для гребенских и терских казаков.

И Терек, и Сунжа тогда были гораздо многоводнее, чем теперь, и использовались купцами, которые доставляли товары из Азова в Дербент и Шемаху.

Гребенцы держали на переправах через Сунжу, а также у входов на горные перевалы свои заставы, собирая, естественно, «дани-выходцы» с купцов, сопровождая торговые караваны и отбивая нападения на них разбойного люда, приходящего с гор и степей.

На Тереке с казаками соседствовали православные кабардинцы, присягнувшие русскому царю.

Когда в 1552 г. 150 знатных кабардинцев («пятигорских черкас») явились в Москву просить русского подданства, с ними прибыла и станица гребенских казаков. Царь Иван принял их на службу.

В 1563 г. на помощь кабардинскому князю Темрюку Айдаровичу был послан из Астрахани воевода Плещеев, а «с ним стрельцов 500 человек, да 5 атаманов, а казаков с ними 500 человек…»[167]167
  Губенко О. В. Казачья старина XV век – 1721 год // http://artofwar.ru/g/gubenko_o_w/text_0013.shtml (Далее – Казачья старина.)


[Закрыть]

Русские ратники поставили крепость на правом берегу Терека, на аланском городище Нижний Джулат (близ современного города Майский). Назвалась она Терки.[168]168
  Караулов. С. 104.


[Закрыть]

В 1567 г. «князья Андрей Бабичев и Петр Протасьев со многими людьми, пушками и пищалями» построили около устья Сунжи еще одну крепость, обозначаемую на исторических картах как Сунженский городок. Встала она на пути между Крымом и Дербентом, что, естественно, не понравилось крымцам.

Когда турки и крымцы возвращались в 1569 г. из похода на Астрахань, то гребенцы и кабардинцы изрядно потрепали вражеское войско в степи. Не только голод, но и эти нападения стали причиной того, что из янычар домой не вернулся почти никто.[169]169
  Абаза. С. 302.


[Закрыть]

В 1569 г. казаки с реки Акташ во главе с атаманом Шадрою перешли на Терек, где поставили городок Шадрин.[170]170
  Татищев В. Н. Избранные произведения. Л., 1979. С. 247.


[Закрыть]

В 1571 г. крепость Терки была оставлена стрельцами, однако еще какое-то время использовалась союзными Москве кабардинцами и гребенскими казаками.

Воевода Лукьян Новосильцев в 1577 г. переставил крепость в устье Сунжи на новое место. В гарнизоне ее состояли терские служилые казаки, а также принятые на службу «новокрещены». В это время документами отмечено участие терцев в столкновении с крымцами на Сунже.[171]171
  Казачья старина.


[Закрыть]

С этого года считается старшинство Терского казачьего войска. Пять сотен казаков начали получать из казны жалованье.[172]172
  Караулов. С. 105.


[Закрыть]

Казаки ездили за ним зимой в Москву, царь принимал терцев, дарил им подарки, серебро и меха.

В 1578 г. Тарковский шамхал вынужден был дать согласие на постройку российского укрепления на реке Овечьи Воды (Койсу-Сулак, современный Дагестан), где также встали стрельцы и казаки.

К концу эпохи Ивана Грозного терцев и гребенцов, считая одних только мужчин, было около 4 тыс. Царь Иван остался в памяти терских казаков не Карамзинским «тираном», а патроном войска:[173]173
  Абаза. С. 315.


[Закрыть]

 
Подарю я вас, казаченъки, да пожалую
Рекой вольной, Тереком-Горынычем,
Что от самого гребня до синя моря,
До синего моря до Каспийского.[174]174
  Потто. Т. 1. С. 6.


[Закрыть]
 

В 1588 г. московские войска в низовьях Терека сооружают новый городок со старым именем Терки. Воеводой там садится князь Андрей Хворостинин, брат знаменитого военачальника Дмитрия Хворостинина. Появление новых Терок, очевидно, связано с соглашениями, которые заключило русское правительство с грузинским Кахетинским царством.

Терский воевода ставит остроги на Сунже, Койсу и Акташе с гарнизонами из стрельцов и казаков.[175]175
  Караулов. С. 105.


[Закрыть]

Воеводы Хворостинин в 1594 г. и Бутурлин в 1604 г. ходили с казаками на шамхальство Тарковское. Предполагалось, что русским окажет помощь кахетинский царь, а на шамхальский трон будет посажен кахетинский царевич. Однако помощи от вялых грузин не дождались; оба похода, несмотря на занятие Тарок, закончились неудачей и большими потерями русских войск.

Окрест крепости Терки возникло несколько слобод, в частности Черкасская, Новокрещенская, Окоцкая (в последней жили мусульмане из числа кавказских народов).

Слободы эти, по словам посетившего в 1623 г. Терки служилого человека Ф. Котова, были велики, а крепость являлась к тому же торговым центром. Русские и восточные купцы вели торговлю около трех гостиных дворов: Старенького, Нового и Билянского.

В годы Смуты Москве, конечно, было не до Терского края, хотя воевода какое-то время еще оставался в Терках с отрядом служилых людей. А вот терские и гребенские казаки поучаствовали в большой политике, желая посадить на московский трон некоего муромца Илью Коровина, выдаваемого за царевича Петра. Загулявшие казаки со своим «царевичем» присоединились к войску Болотникова. Те из них, что попали в плен в Туле, были помилованы и отправлены обратно на Терек. В 1613 г. отряд терцев с воеводой Головиным, пройдя через Астрахань на Волгу, ловил знаменитого воровского атамана Заруцкого, приложившего немало сил к продолжению Смуты.[176]176
  Казачья старина.


[Закрыть]

По окончании Смутного времени в Терки был снова направлен воевода из Москвы. С 1618 г. Разрядный приказ возобновил выплату жалования гребенским и терским казакам.[177]177
  Там же.


[Закрыть]

В 1628 г. английские минерологи Фрич и Герольд, посланные московским правительством на Кавказ для поиска руд цветных металлов, находили кров в гребенских селениях неподалеку от становищ кумыцкого мурзы.[178]178
  Караулов. С. 98.


[Закрыть]

В 1633 г. терцы ходили на Малые Ногаи, в 1645–1646 гг. – на Большие Ногаи совместно с государевыми войсками и донскими казаками.[179]179
  Казачья старина.


[Закрыть]

В 1651 г. возобновляется острог в устье Сунжи, в котором располагаются государевы служилые люди. Около него появляются торговые слободы с разноплеменным людом.

У казаков Терека раньше, чем на Дону и Яике, очевидно с середины XVII в., стало развиваться сельское хозяйство, причем разнообразное: скотоводство, хлебопашество, садоводство, пчеловодство, даже шелководство. Терский воевода в письме в Москву отмечал, что в гребенских селениях, в 150 верстах от устья Терека, «виноградного кустья добре много».

В 1653 г. Сунженский острог отбился от кумыков Тарковского шамхала и персов. Но разорения, причиненные окрестным гребенским селениям, были столь велики, что служилые люди ушли отсюда в Терки.

Гребенцы и терцы участвовали в долгой русско-польской войне 1654–1667 гг., сражались со шведами в 1656 г., с турками в Чигиринской битве, ходили на Крым с воеводой Голицыным и с царем Петром штурмовали Азов.[180]180
  Там же.


[Закрыть]

После никоновской реформы немало староверов подались на Северный Кавказ: селились в прикумских Черных лесах, на Аграхани, притоке Сулака, на правом берегу Терека. Некоторые из них, теснимые кумыками, ушли во владения крымского хана на Кубань и позднее слились с некрасовцами, беглыми донскими староверами. Некрасовцы немало повоевали под турецкими знаменами против донских и терских казаков, своих бывших братьев. Не раз аукнулось никоновское «исправление книг», которое было по сути унижением русской духовной культуры, разрушением образа «Москвы – Третьего Рима», хранительницы православной веры.

В 1660-х гг. казаки основали Трехстенный городок близ впадения Баклаковского ерика в Каспий.

После сильного шторма, затопившего Терки в 1668 г., служилые казаки перешли в Старый Городок на реке Капай.

Этот год оказался бурным по части не только погодных экстремумов, но и социальной активности масс.

Соратники Стеньки Разина побывали в казачьих селениях у Калиновых Лук на Тереке. Предположительно некоторые терцы участвовали в походах Разина, но в 1671 г. терские и гребенские казаки пленили разинского атамана Шелудяка в Астрахани.

На рубеже XVII и XVIII в. гребенские казаки выставляли на государеву службу 1 тыс. человек. Оскудение числа казаков связано с суровыми испытаниями этого времени. Происходило усиление турецкого влияния на Северном Кавказе, турки исламизировали не только адыгов Западного Кавказа, но и Кабарду, где от прежнего русского влияния ничего не осталось. В 1688 г. османский властитель-сераскир Прикубанья Казы-Гирей разорил немало казачьих поселений на Тереке. В 1707 г. на Терек с Кубани снова пришло ногайско-черкесское войско во главе с сераскиром Каип-Султаном, чтобы сжечь посады и слободы Старого Городка. Уцелевшие их обитатели были забраны в неволю.[181]181
  Там же. С. 102, 110–113.


[Закрыть]

С конца XVII в. у казаков появляются новые соседи – вайнахи. Местом первоначального их обитания на Кавказе были горные теснины в верховьях Ассы и Аргуна. По выходу на предгорную равнину вайнахи подвергались набегам кумыков, затем прошли через правление князей Турловых из дагестанского Гумбета. Те собирали подати, призывали воинов в свою дружину и создали систему взаимопомощи между селениями.[182]182
  Караулов. С. 215.


[Закрыть]

Граф П. Апраксин в 1711 г. примерно наказал кубанские племена, разорявшие в то время поволжские русские уезды, – разбив их на реке Чаны.[183]183
  Перетяткович. Поволжье в XVII в. С. 338; Потто. Т. 1. С. 12, 13.


[Закрыть] И предложил гребенским казакам из соображений безопасности перейти из района между Тереком и нижней Сунжей на левый берег Терека. Гребенцы еще какое-то время пользовались угодьями на правом плодородном берегу Терека, но те мало-помалу перешли в распоряжение вайнахов.[184]184
  Потто. Т. 1. С. 13.


[Закрыть] На память о казаках там остались такие названия, как Урус-Мартан – Русская Река.

На левом берегу Терека гребенцы образовали станицы Червленную, Щедринскую, Курдюковскую, Старогладковскую, Новогладковскую.

И здесь не оказалось мирной жизни, однако отбивать нападение врагов было легче – благодаря естественной речной границе.

Около полутысячи терских и гребенских казаков участвовали в экспедиции князя Александра Бековича-Черкасского (кабардинца родом), имевшей целью открытие пути в восточные страны. Разбив врага в поле, русские вошли в Хиву и были там погублены коварным ханом. На Терек вернулись лишь 3 человека, среди них, после сорокалетней неволи, казак из Червленной Демушкин, чей рассказ превратился в легенду, заканчивавшуюся словами: «По ком плачешь, Терек-Горынович?» – «По гребенским моим по казаченькам. Как-то я буду за них ответ держать перед грозным царем Иваном Васильевичем!»[185]185
  Там же. С. 14.


[Закрыть]

Результатом персидского похода Петра, приведшего к покорности и несколько дагестанских правителей, было создание крепости Святого Креста при впадении Аграхани в Сулак. Туда переселилась часть терцев и гребенцов, а в 1722 г. из них образовано было Аграханское казачье войско, которое пополнилось тысячей донских казаков с семьями.

Сотня терских казаков и 50 пехотинцев, засев в редуте, отразили на Сулаке нападение 20-тысячного войска Тарковского шамхала, после чего сами Тарки были легко взяты полковником Еропкиным.

В 1733 г. 25-тысячное крымско-татарское войско, ходившие по указанию турецкого султана через Сунжу на персидский Дагестан, опустошило немало терских и гребенских станиц.

Двумя годами позже крепость Святого Креста, гарнизон которой сильно пострадал от эпидемии, была срыта, а терские казаки с Сулака и Аграхани стали переселяться на север в новый городок Кизлярский на Тереке.

Терцы участвовали в походах калмыцкого правителя Дондук-Омбо и донских казаков, уничтоживших ногайскую мощь на Кубани в ходе русско-турецкой войны 1736–1739 гг.

Постройкой Кизляра было положено начало созданию Терской линии, к терцам прибыло пополнение – казаки с Волги.

Как растревоженные осы, немирные горцы кружили вокруг Кизляра, кусая там и сям, но взять не могли.

Казаки, поселенные в крепости, образовали войско Терское Кизлярское, а живущие выше по Тереку, в Бороздинской, Дубовской и Каргалинской станицах, получили название Терское Семейное войско, поскольку получали от государства продовольствие для своих семей.

В 1785 г. Кизлярская крепость, которой командовали атаман Сехин и князь из славного рода Бековичей-Черкасских, увидела под своими стенами 15-тысячное скопище горцев и кумыков, приведенных шейхом Мансуром. Вражеское воинство, переправившись через Терек, грабило селения и хутора вокруг крепости, как саранча уничтожало посевы. В Кизляре началась паника, русские и армянские священники ходили по улицам с молебным пением, успокаивая народ. 20 августа горская рать бросилась на ретраншемент, обороняемый терцами во главе с Бековичем-Черкасским, но была отбита, затем напала на стоявший у Кизляра Томский полк. Полк отошел в крепость, встречая атакующих горцев огнем каре и штыковыми контратаками. После пяти безуспешных штурмов, потеряв несколько сотен человек, горцы сняли осаду.

Генерал Гудович 7 ноября 1791 г. писал императрице Екатерине о гребенцах, участниках последней русско-турецкой войны: «Гребенские казаки отменно храбрые, хорошо стрелять умеющие и для здешнего горного края полезны; можно оных почесть конными егерьми. Они и в прошедший поход под Анапой[186]186
  В 1788 г.


[Закрыть] везде себя особливо отличили».[187]187
  Потто. Т. 1. С. 101.


[Закрыть]

Постоянное состояние войны не способствовало быстрому увеличению числа терцев, к концу XVIII в. в терских Кизлярском и Семейном войсках было не более 1,5 тыс. взрослых казаков.

Как и в других казачьих войсках, терцы жили по старинным русским обычаям, по давно утвердившимся правилам русского фронтира. Много среди них было и староверов. На Тереке стояли скиты, из-за враждебного окружения имевшие вид небольших крепостей; там жили старцы, молившиеся двуперстным сложением, а заодно владевшие шашкой и стрельбой.

Природа, климат, соседство с горцами наложили отпечаток на материальный быт терцев. Их мужская одежда была отмечена сильным влиянием Кабарды. Позаимствовать было не грех – кабардинские аристократы являлись законодателями мод на всем Кавказе.

Терцы считались великолепными наездниками и, в отличие от донцов и уральцев, пиками не пользовались. «Яицкие казаки дивовались, как мы супротив длинных киргизских пик в шашки ходим», – вспоминал терский участник среднеазиатского похода Бековича.[188]188
  Абаза. С. 317.


[Закрыть]

Терцы стали и прекрасными земледельцами, освоили орошаемое земледелие, умели бороться с засолением полей. Известный агроном И. Комов писал в 1788 г.: «А казаки семейные низменные в степи лощины, прокопавши из Терека ров, водой затопляют. После ров запружают и, как вода от летних жаров высохнет в лощине, тогда ее пашут и пшеницу сеют, которая в таких местах родится чрезвычайно».[189]189
  Милов А. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 2001. С. 71.


[Закрыть]

Поскольку мужчины были заняты разъездами и походами, на приусадебных и полевых работах применялся труд батраков из числа ногайцев и чеченцев.

Обычаи землепользования у терских казаков происходили от русского общинного права. Часть станичных земель предоставлялась в коллективное пользование; лучшие земли – как пахотные, так и сенокосы – делились между всеми казаками на сходе. Каждый имел право обрабатывать земли, сколько хочет, в лощинах, на незанятых и малоудобных местах. В некоторых станицах все земли предоставлялись казакам на выбор – надо было только перед посевом обвести плугом границы выбранного участка.[190]190
  Соколовский. С. 145.


[Закрыть]

Войско избирало старшину: атамана, которому вручалась насека, хорунжего – хранителя знамени, есаула, смотрящего за организацией и дисциплиной. Что-то подобное происходило и в станицах. Не меньшую роль, чем старшина, играли «почтенные казаки», выделяющиеся умом, заслугами и ранами.

Воинский уряд (порядок) не отличался от такового в других казачьих войсках. Походное начальство выбиралось, от десятника до походного атамана, но власть последнего в походе была абсолютной. Одного атаманского слова было достаточно, чтобы предать ослушника смерти.

Наказания, налагаемые казачьим кругом, были суровы и пресекали всякое разложение в корне. «Так установили отцы» – суд и расправа руководствовались обычаем. Казачье самоуправление и «демократия», проповедуемая сегодняшними либералами, – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

На левом берегу Терека казачьи поселения стояли на полосе плодородной земли шириной всего в несколько сот метров. Терек нередко менял свое русло, уничтожая посевы, но за пределами этой полосы начинались сухие почвы. Немирным горцам было легко попасть на территорию казачьего войска, переправившись через узкую реку. Они вырезали посты, уводили в плен женщин и детей, отгоняли скот.