Текст книги "Битва за Крым 1941–1944 гг."

Весьма любопытную картину дает расход мин к оружию пехоты: 50-мм и 82-мм (81-мм) минометам. Войска 44, 47 и 51-й армий израсходовали 135 797 мин калибром 50 мм и 250 909 мин калибром 82 мм, а 11-я армия отчиталась о расходе 72 044 мин калибром 50 мм и 112 272 мин калибром 81 мм (без учета примерно 1300 дымовых мин). Т. е. при общем невысоком расходе мин в боекомплектах советские войска на Керченском полуострове существенно превосходили противника по расходу мин. Это отвечает общей картине использования минометов Красной Армией на советско-германском фронте как в 1942 г., так и в последующие годы. Также на 19,4 млн штук израсходованных винтовочных патронов 44, 47 и 51-й армиями 11-я армия ответила 16,2 млн винтовочных патронов всех типов.

Отдельным вопросом является использование реактивной артиллерии. По вышеупомянутому докладу Бушуева за период 27.02–10.04 было выпущено 7626 реактивных снарядов М-8 и 5698 М-13[709]709
  ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 81. Л. 273.


[Закрыть]. В войсках 11-й армии имеет место всплеск использования 15-см мин к реактивному миномету во временном интервале 28 февраля – 10 марта, когда было израсходовано 1495 мин, и практически затишье в последующем (400 мин 20–31 марта). Реактивные снаряды 28–32-см калибра использовались немцами в этот период в незначительных количествах. По существу, немецкие реактивные минометы ограничились «бенефисом» по 77-й гсд 2 марта 1942 г.

К сожалению, в немецких данных отсутствует развернутая статистика по румынской артиллерии. Однако имеющиеся фрагментарные данные (835 выстрелов к 100-мм гаубице и 195 выстрелов к 150-мм гаубице чехословацкого производства 28.02–10.03.42[710]710
  NARA T312 R420 frames 7997143, 7997143.


[Закрыть]) заставляют выдвинуть предположение о незначительном влиянии румынской артиллерии на общую картину противостояния на Парпачском перешейке.

Помимо полевой артиллерии Крымский фронт пользовался поддержкой Черноморского флота. Правда, ввиду опасности воздействия с воздуха корабли стреляли по берегу практически исключительно ночью. В ходе обстрелов в период с 27 февраля по 26 апреля 1942 г. флот израсходовал 371 305-мм снаряд, 725 180-мм снарядов, 2370 130-мм снарядов и 120 100-мм снарядов[711]711
  ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 151. Л. 83–84.


[Закрыть]. Стрельба была весьма интенсивной, как указывалось во фронтовом отчете: «Линейный корабль в конце периода был поставлен на ремонт для смены тел орудий главного, 305-мм калибра»[712]712
  ЦАМО РФ. Ф. СКФ… Оп. 760. Д. 3. Л. 37.


[Закрыть]. С одной стороны, лидером по количеству обстрелов являлся населенный пункт Дальн. Камыши (11 раз). С другой – в списке обстреливаемых целей отсутствует Кой-Асан и выс. 66, 3, но присутствуют Владиславовка, Феодосия, Алушта, Судак, а также населенные пункты в глубине обороны немцев, такие как Старый Крым. Очевидно, имелись опасения поразить свои войска.

В целом приходится констатировать, что Крымский фронт не использовал имевшегося у него потенциала в лице практически паритета по расходу боеприпасов полевой артиллерии с противником и неоспоримого преимущества в лице помощи флота. Далеко не все фронты могли похвастаться такими стартовыми возможностями.

Выводы. Крымский фронт, с одной стороны, отражает типичные для Красной Армии 1942 г. проблемы, как в действиях танков, так и в организации наступлений в целом. Точно так же танковые бригады других фронтов безуспешно штурмовали другие «угловые столбы», например Юхнов или Славянск. В отсутствие навыков штурмовых действий пехоты танки не могли сами решить исход боя. Однако, как было показано выше, причиной неудач Крымского фронта не может быть названа острая нехватка боеприпасов.

В отношении национального фактора следует сделать вывод, что его влияние на неудачи наступательных операций Крымского фронта было лишь косвенным. Ударные соединения, в том числе в результате деятельности Л.З. Мехлиса, укомплектовывались преимущественно славянскими национальностями. Причины неудач лежали в плоскости проблем, во многом общих для Красной Армии начала 1942 г. в целом.

Вместе с тем имели место индивидуальные черты, определившие неблагоприятный для Красной Армии исход боевых действий на Парпачских позициях. По существу, имела место цепочка событий. В ходе первого наступления с амбициозными целями сумма субъективных и объективных факторов (погода, состояние связи, выучка личного состава) привела к тяжелым потерям в людях и технике. Потери в танках не были восполнены к началу мартовского наступления, что привело к его неудаче после выбивания немногочисленных дееспособных танков новых типов. Дальнейшие попытки расшатать оборону противника привели к ощутимым людским потерям и переходу боев в позиционную фазу. Одновременно войска Крымского фронта показали возросшую выучку в отражении танкового контрудара свежей 22-й тд. Последующее пополнение людьми и техникой и возобновление наступления с ограниченными целями натолкнулись на свежее соединение противника, получившее новые противотанковые средства. Усугубилась ситуация специфическими крымскими погодными условиями.

Череда неудач заставила командование фронта обратиться к тактике штурмовых действий, готовить частные операции локального характера, но эти меры уже запоздали и не успели принести свои плоды до начала немецкого майского наступления.

3.2. Хазанов Д.Б. Авиация в боях над Крымом. Январь – апрель 1942 г

25 января 1942 г. вышел приказ Ставки ВГК, положивший начало расформированию авиационных дивизий ближнего действия, в целях, как говорилось в документе, «приближения авиационного руководства к авиаполкам и лучшего использования ВВС». Отныне структура авиадивизий сохранялась лишь в дальне– и тяжелобомбардировочной авиации. «Военным советам фронтов перестроить систему управления авиацией и передать часть авиационных полков в непосредственное подчинение командующих ВВС армий», – потребовал Верховный. Вскоре Сталин утвердил новое положение об этой должности [Советские Военно-Воздушные Силы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Сборник документов. № 1. М., 1957. С. 209.].

Буквально сразу на разных направлениях командиры и штабы приступили к выполнению полученных указаний, создавали «свои вотчины», назначались их руководители. Тогда думали, что подобная практика «приблизить» авиацию к наземным войскам позволит лучше использовать ВВС в интересах проводимых наступательных операций. Но получилось иначе, не столь успешно. К чести генерала Е.М. Николаенко, он попытался централизовать наличные силы, преобразовав ВВС 44-й армии в «группу бомбардировочной авиации», а ВВС 51-й армии – в «группу истребительной авиации».

Однако Люфтваффе сыграли в развернувшихся событиях более существенную роль, чем советская авиация. Еще 2 января в немецких документах констатировалось: «В Крыму наступление противника приостановлено активными действиями нашей авиации» [Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. Кн. 2. / Пер. с нем. М., 1971. С. 157.]. Но тогда Люфтваффе действовали отдельными отрядами, которые имели в боеготовом состоянии всего по нескольку самолетов. В течение января части и подразделения удалось пополнить. 11 февраля рейхсмаршал Г. Геринг приказал провести реорганизацию всех авиационных сил на полуострове, создав «Специальный штаб Крым», которому подчинил все части и подразделения. Из многочисленных задач важнейшими признали улучшение взаимодействия с армией и флотом при проведении ими операций.

Если посмотреть на задачи, которые решали советские экипажи, то наибольший объем работы – прикрытие войск, своих аэродромов, портов, кораблей в них и прибрежных водах. В то же время в феврале чаще, чем ранее, выполнялись днем и ночью атаки вражеских аэродромов. Так, вскоре после перебазирования в г. Саки бомбардировщиков из I/KG100 и торпедоносцев из II/KG26, 18 февраля шесть штурмовиков Ил-2 в сопровождении восьми «яков» и пяти И-16 из состава ВВС ЧФ атаковали стоянки самолетов. Попутно штурмовке подверглась близлежащая железнодорожная станция. По докладам экипажей, было сожжено четыре «хейнкеля». А в ночь на 19 февраля аэродром обстрелял эсминец «Шаумян», вызвав переполох среди техсостава.

Подвергался ударам и другой базовый немецкий аэродром – Сарабуз. С начала года и до 22 февраля авиация ЧФ нанесла по нему восемь ночных ударов, в которых приняли участие 33 самолета различных типов. С 22 февраля по 22 марта 1942 г. на этот аэродром было сброшено еще примерно 19 тонн бомб в 24 вылетах. Как следовало из отчетов генерал-квартирмейстера Люфтваффе, за февраль в результате атак немецких базовых аэродромов в Крыму Саки и Сарабуз получили повреждения разной степени 10 Не 111, а еще один бомбардировщик подлежал списанию; получили ранения 9 чел. наземного персонала или технических служб, а 5 чел. погибли [ВА-МА RL2 III/1179; Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Во славу Севастополя / 1941. Забытые победы Красной Армии. М., 2009. С. 276.].

К марту немцам удалось пополнить авиационные части на полуострове боевыми самолетами и экипажами. Повысилась интенсивность воздушных боев, особенно в период трех неудачных советских наступлений на Парпачских позициях. В одном из боев погиб 23 марта самый результативный ас в Крыму командир 247-го иап майор М.А. Федосеев (18 побед в Великой Отечественной и еще 5 в боях в Испании) – посмертно Михаила Андреевича удостоили звания Героя Советского Союза. Одновременно с действиями над Крымом неприятель усилил удары по нашим коммуникациям, считая их наиболее уязвимыми для налетов самолетов, поскольку крупнейшие тыловые базы Крымского фронта и Севастопольского оборонительного района находились на Кавказе.

Результаты не замедлили сказаться; одной из жертв стал уже упомянутый транспорт «Фабрициус». Приняв на борт 700 бойцов пополнения, около 120 т подфуража, 12 повозок, прочие военные грузы, военный транспорт 1 марта 1942 г. снялся с якоря в г. Камыш-Бурун и готовился в очередной рейс. Но он оказался последним – в следующую ночь судно, благополучно миновав район магнитных мин, на траверсе мыса Большой Утриш, недалеко от Анапы, при минимальной видимости оказалось поражено торпедой с немецкого самолета. Впоследствии капитан «Фабрициуса» М.И. Григор, человек поистине легендарной судьбы, вспоминал:

«Мы прошли от мыса на расстоянии трех миль, я стоял на мостике и вдруг заметил след торпеды. Скомандовал: «Лево на борт!» Но пенистый бурун торпеды молниеносно приближался и тут же раздался взрыв страшной силы. На «Фабрициусе» были разбиты мостик, штурманская и рулевая рубки; компас и штурвал выбросило в море. На сигнал о помощи, переданной аварийной радиостанцией, прибыл теплоход «В. Чапаев» и отбуксировал «Фабрициус» на мель, чтобы спасти оставшихся в живых моряков, груз и имущество. Еще не закончилась изнурительная, бессонная, страшная ночь, а моряки стали очищать палубу от обломков и приводить судно в порядок, в надежде отстоять его. Но несмотря на невероятные усилия экипажа, штормовая морская зыбь все больше разрушала транспорт, который впоследствии выбросило еще ближе к берегу…» [Янукян А.К. Анапа в годы Великой Отечественной войны / Очерки по истории Анапы. Анапа: 2000. С. 258, 259.].

От взрыва торпеды погибли около 10 чел. Судно не затонуло только потому, что груз сена и бочек держал его на плаву. Затем еще пять долгих месяцев экипаж во главе со своим капитаном нес вахту, как мог боролся за жизнь судна. Предпринимались попытки подъема «Фабрициуса», но всякий раз шторм или сильное волнение не позволяли это сделать, волны бросали транспорт на камни. Со временем «Фабрициус» превратился в передовой опорный пункт ПВО, наблюдатели которого первыми обнаруживали приближение немецких самолетов, предупреждали других об опасности.

Несомненно, Генеральный штаб Люфтваффе осознал: ключ к успеху в борьбе с войсками Крымского фронта лежит в максимальном ослаблении его тыла, дезорганизации растянутых коммуникаций. Германское командование пришло к выводу: если советский противник не сможет своевременно пополнять группировку, доставлять предметы снабжения, горючее, боеприпасы как для сухопутных войск, так и для своей авиации, ситуация резко изменится в пользу немцев, независимо от соотношения в живой силе, танках, орудиях и минометах непосредственно на фронте. С этой точки зрения можно считать знаковым событием прибытие 14 марта в Николаев, в штаб группы III/KG51 капитана В. Баумбаха, который считался немцами одним из ведущих специалистов по атакам кораблей и судов, был среди первых летчиков-бомбардировщиков награжден «Дубовыми листьями» к «Рыцарскому кресту».

После ознакомительного полета к югу от Крыма Баумбах 18 марта повел семь Ju 88 на Новороссийск, а 24 марта – девять Ju 88 на Туапсе и судостроительный завод, эвакуированный сюда из Севастополя. Последний налет с использованием специальных бронебойных авиабомб PC 1000 имел тяжелые для нас последствия: были потоплены минный заградитель «Островский» и два катера, серьезно пострадал завод, имелись многочисленные человеческие жертвы. А накануне группа «юнкерсов» с «обычными экипажами» также с пикирования атаковала Керчь – 58 авиабомб, разорвавшиеся в районе пристани, аэродрома, в центральной части города, привели к разрушению 31 здания, более 80 чел. погибли или получили ранения.

24 марта командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский донес наркому ВМФ адмиралу Н.Г. Кузнецову, начальнику Генерального штаба маршалу Б.М. Шапошникову и командующему Крымским фронтом генералу Д.Т. Козлову, что «затяжка борьбы за Крым сопряжена с прогрессивно возраставшими трудностями снабжения войск на Керченском полуострове и в Севастополе морским путем. Противник, определив полную зависимость армий от подвоза морем, сосредоточил на крымских аэродромах до 100 бомбардировщиков и торпедоносцев и перешел к решительным действиям по срыву снабжения Крымского фронта и севастопольской обороны, атакуя наши базы, а также и корабли в базах и море» [Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 2. М., 1946. С. 128, 129.]

В докладе от 2 апреля 1942 г. в те же адреса (начальнику Генерального штаба, наркому ВМФ, командующему Крымским фронтом) вице-адмирал Ф.С. Октябрьский указал на продолжавшийся рост активности немецкой авиации на Черном море и привел следующие данные. Только за март авиация противника произвела 56 налетов на военно-морские базы с участием 245 самолетов, в результате чего были повреждены два танкера, один транспорт, плавучая база подводных лодок, две подводные лодки и плавучая батарея; потоплены минный заградитель, танкер, две баржи и два сторожевых катера, а также разрушено несколько цехов морского завода № 201 в Туапсе; за этот же месяц было произведено 28 налетов на корабли в море, в ходе которых потоплен один и повреждено еще два транспорта.

«Это означает, – говорилось в докладе, – что скудный тоннаж, которым обладает Черноморский флот, непрерывно уменьшается. Из бывших в эксплуатации на 1 февраля 1942 г. сухогрузных транспортов общей грузоподъемностью 43 200 т, было потеряно шесть транспортов грузоподъемностью в 10 300 т и подлежало ремонту тоже шесть транспортов грузоподъемностью 6200 т. На 1 апреля осталось в эксплуатации 16 транспортов общей грузоподъемностью 27 400 т. Создавшееся положение ставило под исключительную угрозу снабжение армии фронта и Севастополя и требовало принятия исключительных мер по обеспечению бесперебойного питания войск» [Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 2. М., 1946. С. 140, 141.].

Важные события происходили и на фронте – с 9 по 11 апреля 1942 г. войска 44-й армии при поддержке 51-й армии пытались захватить Кой-Асановский укрепленный район, важный узел обороны 11-й германской армии в южной части Ак-Монайского перешейка. Увы, задачи достигнуты не были, наши наступавшие части понесли значительные потери в живой силе и технике. Одна из важнейших причин неуспеха – слабое взаимодействие авиации с пехотой и танками, танков с пехотой в условиях хорошо организованной обороны неприятеля. Многочисленные бомбардировки не достигали цели, поскольку, как отмечалось в отчете, «хотя наблюдением с земли и воздуха подтверждается накрытие целей, ни на одном контрольном фотоснимке нет разбитых орудий» [ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 81. Л. 69.].

По данным штаба ВВС Крымского фронта, атаки по переднему краю и артиллерийским батареям 742-го бап, вооруженного самолетами Пе-2, оказались в большинстве случаев безрезультатными – под обстрелом с земли и атаками «мессершмиттов» подразделения расстраивались, боевой строй экипажи не соблюдали, бомбили хаотично. Не удалось также использовать огневую мощь штурмовиков Ил-2. Понеся большие потери, 214 шап перешел на действия парами и звеньями, веского слова в наступлении не сказал. А вот 653-й иап майора М.Н. Зворыгина действовал с высокой эффективностью по вражеским наземным войскам и укрепленным пунктам.

Вооруженный устаревшими бипланами И-15бис, полк еще до перебазирования в Крым понес существенные потери в людях и технике, причем в начале декабря 1941 г. к западу от Ростова-на-Дону погибло все звено «бисов» вместе с летчиками, ведомое зам. командиром полка и одним из самых опытных бойцов капитаном Н.А. Юминым. Но затем ситуацию удалось изменить к лучшему, летный состав научился умело уходить от перехватов «мессершмиттов», за счет внезапного захода на цель на малой высоте избегать поражающего огня зенитной артиллерии. Так, после заявки штаба 44-й армии на подавления артиллерийской батареи противника у Дальних Камышей, к северо-востоку от Феодосии, вылетела девятка И-15бис, возглавляемая командиром полка. После меткого сброса мелких бомб и пулеметного обстрела вражеская батарея, как отмечалось в отчете, «огонь прекратила и не возобновляла его в течение всего дня» [ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 81. Л. 113.].

Никто из советских командиров тогда не знал, что наступление на Кой-Асан станет одним из последних в Крыму в кампании 1942 г. Штаб ВВС Крымского фронта подводил предварительные итоги применения авиации с 27 февраля по 13 апреля 1942 г. Несмотря на определенные улучшения в вопросах тактики, в целом ряде вопросов наши экипажи заметно уступали неприятелю. Так, за счет хорошей стрелковой подготовки, отработке группового боя, лучшего использования метеорологических факторов, преимущества в летно-тактических характеристиках, хитрости, противник наносил нам немалые потери. По данным начальника штаба ВВС фронта полковника Я.А. Савельева, за указанное время было потеряно 98 самолетов и 130 чел. летного состава.

За то же время наши части выполнили 17 334 боевых самолето-вылета, или 370 в среднем в день (при наивысшей активности – 520 боевых вылетов в день). При этом около 10 000 вылетов, всех вылетов истребительной авиации выделялось на прикрытие войск, портов и коммуникаций. Более того, для этой цели привлекали наиболее боеспособные авиаполки, как 50-й иап майора А.М. Макарова на истребителях МиГ-3. О том, что надежного прикрытия всех вышеперечисленных целей от вражеской авиации обеспечить не удалось, уже говорилось. Тогда основным методом прикрытия являлось непрерывное патрулирование «из-за ненадежной связи аэродромов со службой ВНОС ПВО и особенностей театра [военных действий], позволяющих внезапный выход бомбардировщиков противника с моря» [ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 81. С. 242.]

Основные успехи наших экипажей в рассматриваемое время были связаны с поражением неприятельской техники в его ближнем тылу, материальной части авиации на базовых аэродромах, разрушением опорных пунктов. В отчете отмечалось, что «бомбардировочная группа» ВВС фронта, возглавляемая генералом В.В. Нанейшвили и имевшая к началу 1942 г. 120 ДБ-3 и ДБ-3ф (84 исправных) и 13 СБ (3 исправных), выполнила с 7 декабря 1941 по 12 апреля 1942 г. 1553 самолето-вылета, включая 79 вылетов ночью, сбросив 25 000 различных авиабомб. Правда, результаты действий в отсутствие фотоконтроля оценивались экипажами излишне оптимистично (якобы уничтожено 180 танков, 1600 автомашин, до 300 повозок, 270 артиллерийских орудий, 57 самолетов на земле, до 160 вагонов и платформ с имуществом и пр.), а потери в бою оказались существенными – они составили 57 своих бомбардировщиков (еще 19 самолетов разбились в авариях или катастрофах) [ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 686044. Д. 515. Л. 18, 18 об.].

Сохранившиеся документы позволяют оценить изменения самолетного парка ВВС фронта в Крыму. Эти данные сведены в таблицу [ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 81. Л. 227.].

К этому времени противник значительно увеличил свою авиационную группировку на полуострове (но еще уступал нам в численности), смог повысить активность боевой работы экипажей. Советское командование не знало о прошедшем в гитлеровской ставке 28 марта 1942 г. обсуждении плана летней кампании на Восточном фронте. Как теперь известно, на совещании было решено после завершения весенней распутицы основные действия развернуть на южном фланге, для чего требовалось максимально усилить 4-й воздушный флот, контролирующий этот район. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер, в частности, записал в своем дневнике: «Действия начинать на юге – в Крыму. Операцию против Керчи провести как можно быстрее». И далее добавил: «Керчь – сосредоточение основных сил авиации» [Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. Кн. 2 / Пер. с нем. М., 1971. С. 221.].