Текст книги "Битва за Крым 1941–1944 гг."

Так создавался административный и силовой аппараты в оккупированном нацистами Крыму. Что же касается планов относительно изменений этнической ситуации на полуострове, то они выглядели следующим образом.

Наиболее конкретно о судьбе крымчан Гитлер высказался 16 июля 1941 года на совещании военно-политического руководства нацистской Германии. В своем выступлении он специально выделил Крым из ряда других оккупированных советских территорий и сказал, что его «необходимо очистить от всех чужаков и заселить немцами». В частности, русских предполагалось выселить в рейхскомиссариат «Московия»[1288]1288
  Политический дневник Альфреда Розенберга… С. 314.


[Закрыть].

Альфред Фрауэнфельд встречается с местным населением

Однако, как свидетельствуют документы, «крымский вопрос» и судьба населения полуострова продолжали занимать Гитлера на протяжении всей войны. В декабре 1941 года, всего через месяц после начала оккупации Крыма, Розенберг в очередной раз посетил фюрера в его резиденции. Между ними состоялся разговор на тему «восточной политики». Однако уже в самом конце встречи Гитлер в очередной раз повторил: «Крым должен быть полностью очищен от негерманского населения». Эта встреча интересна еще и тем, что на ней была затронута проблема так называемого «готского наследия», как повод изменения демографической ситуации на полуострове. Как известно, в середине ІІІ века на территорию Северного Причерноморья вторглись германские племена готов. Они создали в этом регионе свою «державу», которая просуществовала относительно недолго – в конце IV века ее разгромили гунны. Крым также входил в это государственное образование. Основная масса готов ушла на Запад вместе с новыми завоевателями. Однако часть из них осталась на полуострове и жила здесь еще довольно длительное время – некоторые историки утверждают, что до XVI века. По большому счету вклад готов в историю Крыма был не самым значительным. Тем более нельзя говорить, что они оставили здесь какое-то наследие. Однако Гитлер думал иначе. Завершая беседу с Розенбергом, фюрер выразил желание, чтобы после окончания войны и решения вопроса с населением Крым получил бы название Готенланд. Розенберг сказал, что он уже думает над этим, и предложил переименовать Симферополь в Готенбург, а Севастополь – в Теодорихсхафен[1289]1289
  Романько О.В. Крым в период немецкой оккупации. Национальные отношения, коллаборационизм и партизанское движение. 1941–1944. М., 2014. С. 25.


[Закрыть].

Альфред Фрауэнфельд

Альфред Розенберг

Продолжением «готских планов» Гитлера и Розенберга, но уже на территории Крыма, явилась ознакомительная поездка, которую 14 июля 1942 года предприняли местный глава полиции СС-бригаденфюрер Людольф фон Альвенслебен, полковник медицинской службы профессор Генрих-Отто Кальк и капитан Люфтваффе, писатель Вернер Боймельбург. По приказу генерального комиссара Фрауэнфельда они посетили городище Мангуп – бывшую столицу Княжества Феодоро, которое в 1475 году разгромили турки-османы, где пришли к выводу, что данная крепость – это типичный образец древнегерманской фортификации. Также готскими по происхождению были признаны Алушта, Гурзуф и Инкерман. Впоследствии эти и другие «открытия» появились в небольшой книге «Готы в Крыму», которую написал капитан Боймельбург[1290]1290
  Кизилов М.Б. Крымская Готия. История и судьба. Симферополь, 2015. С. 246–248; Pringle H. The Master Plan: Himmler’s Scholars and the Holocaust. New York, 2006. P. 224.


[Закрыть].

Фантазии относительно Готенланда так и остались фантазиями, а вот планы по переселению немцев в Крым разные инстанции нацистской Германии неоднократно подавали Гитлеру для рассмотрения. Откуда же предполагалось взять такое количество населения, чтобы восполнить те демографические потери, которые бы неизбежно повлекла за собой «зачистка» полуострова от всех ненемцев?

Во-первых, руководство СС предлагало переселить сюда 140 тыс. этнических немцев из так называемой «Транснистрии» – территории СССР между реками Днестр и Южный Буг, которая находилась под румынской оккупацией. Этот план стоял на повестке дня до самого освобождения Крыма советскими войсками, но немцы к нему так и не подступились[1291]1291
  Dallin A. Op. cit. P. 255.


[Закрыть].

Во-вторых, летом 1942 года генеральный комиссар Фрауэнфельд подготовил специальный меморандум, копии которого он затем разослал в разные немецкие инстанции. В этом документе предлагалось переселить в Крым 235 тыс. немецких жителей Южного Тироля, чтобы раз и навсегда решить старый итало-германский спор[1292]1292
  Das Deutsche Reich und Zweiten Weltkrieg… Bd. 6. S. 840.


[Закрыть]. Известно, что Гитлер отнесся к плану Фрауэнфельда с большим энтузиазмом. Так, на одном из совещаний он сказал буквально следующее: «Я думаю, что это великолепная идея. Кроме того, я также считаю, что Крым и климатически, и географически подходит тирольцам, а по сравнению с их родиной он действительно земля, где текут реки с молоком и медом. Их переселение в Крым не вызвало бы ни физических, ни психологических трудностей»[1293]1293
  Picker H. Hitlers Tischgespräche. Bonn, 1951. S. 314.


[Закрыть].

Интересно, что рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, в чьем ведении находились все вопросы по «укреплению германской расы», не возражал против постороннего вторжения в сферу своей компетенции. Германизация Крыма признавалась настолько важной, что он собирался уступить тирольцев Фрауэнфельду, даже несмотря на то, что ранее планировал поселить их в Бургундии – государстве, где после окончания войны должна была «концентрироваться германская кровь». Но, по мнению Гиммлера, переселять их следовало только после окончания войны[1294]1294
  Reichsführer!.. Briefe an und von Himmler / Hrsg. v. H. Heiber. Stuttgart, 1968. S. 126.


[Закрыть].

В конце концов Гитлер согласился именно с рейхсфюрером, хотя и подписал в начале июля 1942 года директиву, согласно которой выселение русских из Крыма должно было начаться практически сразу, а украинцев и татар – немного позже[1295]1295
  Бройнингер В. Противники Гитлера в НСДАП, 1921–1945. М., 2006. С. 385–386.


[Закрыть].

В-третьих, во второй половине 1942 года Фрауэнфельд разработал еще один план. На этот раз он предлагал переселить в Крым 2 тыс. немцев из Палестины. Правда, Фрауэнфельд оставил за скобками, как такое можно было сделать в условиях британской оккупации региона. Более того, этот план уже явно граничил с прожектерством. Поэтому даже официальный германизатор Гиммлер приказал отложить его до лучших времен[1296]1296
  Das Deutsche Reich und Zweiten Weltkrieg… Bd. 6. S. 840–841.


[Закрыть].

Наконец, предел всем фантазиям и усилиям по переселению положили протесты тех органов Вермахта, которые отвечали за военную экономику. В середине августа 1943 года начальник его верховного командования генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель решительно выступил против каких-либо перемещений населения в условиях войны. Не без основания он заметил, что «эвакуация» русских и украинцев – 4/5 всего населения Крыма – полностью парализует экономическую жизнь полуострова. Тремя неделями позднее Гитлер принял сторону военных и высказался в том смысле, что любые перемещения возможны только после окончания войны. С этой точкой зрения согласился и Гиммлер. Он, конечно, считал, что переселение немцев необходимо и планировать, и осуществлять, но делать это в условиях военной ситуации крайне преждевременно[1297]1297
  Dallin A. Op. cit. P. 257.


[Закрыть].

Следует сказать, что у рейхсфюрера Гиммлера имелся свой интерес относительно Крымского полуострова, который был связан с послевоенной германской колонизацией «восточных территорий». С 1940 по 1943 год в его ведомстве разрабатывался генеральный план «Ост», в одном из документов которого указывались конкретные границы отдельных областей заселения. Область колонизации должна была охватить 364 231 км², или три административных округа в районах Белостока, Ленинграда, Херсона и на Крымском полуострове. При этом предполагалось создать поселенческие хозяйства площадью 40–100 га, а также крупные сельскохозяйственные предприятия с площадью как минимум 250 га. Необходимое количество переселенцев оценивалось в 5,65 млн человек. Запланированные к заселению области должны были быть очищены от примерно 31 млн местных жителей. Расходы на осуществление плана оценивались в 66,6 млрд рейхсмарок. План был рассчитан на 30 лет, а к его реализации предполагалось приступить после победы Германии в войне против СССР. Однако уже в 1943 году его разработку окончательно прекратили[1298]1298
  Преступные цели – преступные средства… С. 66–73.


[Закрыть].

Таким образом, можно констатировать, что нацисты имели весьма обширные планы на территорию Крымского полуострова и его население. Эти планы строились и отменялись практически на протяжении всего периода оккупации. Тем не менее, что окончательно делать с Крымом и крымчанами, военно-политическое руководство нацистской Германии так и не решило. Все это, безусловно, наложило свой отпечаток на оккупационную действительность и взаимоотношения с местным населением.

5.2. Романько О.В. Военно-политический коллаборационизм на территории Крыма

Важной составляющей нацистcкой оккупационной и национальной политики являлось привлечение населения оккупированных советских территорий к сотрудничеству.

После нападения Германии на СССР определенное количество советских граждан оказались перед дилеммой: оставаться ли верными правящему режиму. Со временем, главным образом на оккупированных территориях, этот «кризис лояльности» трансформировался в коллаборационизм с оккупантами. Такие настроения, в той или иной степени, имели место среди всех социальных слоев и среди всех народов Советского Союза. Не был в данном случае исключением и Крымский полуостров, где проблема «кризиса лояльности» и последовавшего за ним коллаборационизма приняла довольно разнообразные формы.

В советской исторической литературе всех, кто сотрудничал с военно-политическими структурами нацистской Германии, было принято изображать только с негативной стороны и одновременно крайне упрощенно. Это, естественно, не способствовало пониманию такого общественно-политического явления, как коллаборационизм. В реальности оно было намного сложнее и на всем протяжении своего существования зависело от целого ряда факторов, которые оказывали на него то или иное влияние. Другой крайностью, свойственной, например, западной историографии, можно назвать попытки поставить советский коллаборационизм в один ряд с похожими явлениями, которые имели место в оккупированной нацистами Европе[1299]1299
  Neulen H.-W. An Deutscher Seite: Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. München, 1985. S. 39–49; Seidler F.W. Die Kollaboration: 1939–1945. München; Berlin, 1995. S. 8–42.


[Закрыть].

Понятие «коллаборационизм» можно определить следующим образом: это добровольное, осознанное и намеренное сотрудничество с нацистским военно-политическим руководством на территории Германии или оккупированных ею стран, с целью установления или укрепления нового административно-политического режима. Исходя из сфер такого сотрудничества, принято выделять административную, политическую, военную, экономическую, культурную и бытовую разновидности коллаборационизма. А к наиболее активным относить три первые разновидности. Таким образом, административный коллаборационизм – это работа в органах так называемого местного самоуправления, организованных при поддержке оккупантов. Политический коллаборационизм – участие в деятельности всевозможных советов и комитетов, созданных с целью получения власти и влияния на политику оккупантов. Наконец, военный коллаборационизм – это служба в силовых структурах нацистской Германии (Вермахт, войска СС и полиция)[1300]1300
  Романько О.В. ОУН і УПА в Другій світовій: боротьба за національне визволення чи громадянське протистояння // Історичний журнал. 2007. № 3. С. 3–4.


[Закрыть].

Распоряжение Городского управления Феодосии домовладельцам о контроле над населением (23 ноября 1941 г.)

Приказ Городского управления Феодосии о переселении крымчаков в отдельную часть города (декабрь 1941 г.)

Нарукавная повязка для лиц, которые находились на вспомогательной службе в Вермахте.

Между коллаборационизмом советских и европейских граждан есть много схожего. Тем не менее, и это следует подчеркнуть, советский коллаборационизм был, по сути, продолжением событий Гражданской войны 1918–1920 годов, а его предпосылками послужили особенности общественно-политического развития предвоенного СССР. Среди них прежде всего следует назвать репрессии, коллективизацию, религиозные притеснения и т. п. К предпосылкам, повлиявшим на появление коллаборационизма, также следует отнести и такие, которые имели более глубокий характер и складывались на протяжении более длительного исторического периода. Среди них наиболее существенными являлись национальные противоречия. В годы революции и Гражданской войны произошло их значительное обострение, выведшее национальный вопрос из культурной сферы в политическую. Поэтому за двадцать послереволюционных лет национальные противоречия могли быть только внешне урегулированы советской властью и имели значительный конфликтогенный потенциал. К началу 1940-х годов эти предпосылки привели к тому, что в определенной части общества оформились стойкие протестные настроения, вылившиеся в ряде случаев в повстанческое движение[1301]1301
  Попов А.Ю. 15 встреч с генералом КГБ Бельченко. М., 2002. С. 99–118.


[Закрыть].

Все перечисленное можно назвать внутренними предпосылками. Однако были еще внешние факторы, которые также сыграли свою роль. К таким факторам можно отнести немецкие геополитические планы по поводу Советского Союза, деятельность антисоветской эмиграции и ее место в рамках этих планов. После начала Великой Отечественной войны к ним прибавилось еще два существенных фактора: особенности немецкого оккупационного режима в том или ином регионе СССР и положение на фронтах[1302]1302
  Романько О.В. Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941–1945. М., 2008. С. 7–8.


[Закрыть].

Начиная с ноября 1941 года оккупационная администрация на территории Крыма стала также привлекать к сотрудничеству местное население, поскольку не могла обойтись одними немецкими кадрами в сфере управления или обеспечения безопасности. В целом этот процесс укладывался в вышеуказанные рамки, однако были и свои особенности, связанные прежде всего с полиэтничностью Крымского полуострова.

В административной сфере это проявлялось в создании и функционировании органов так называемого местного самоуправления (сельских, районных и городских управлений). Их, соответственно, возглавляли: старосты, начальники районных или городских управлений. Эти органы создавались сразу же по установлении на данной территории немецкой военной или гражданской администрации. В политическом отношении они были абсолютно пассивны и бесправны. А их руководители полностью подчинялись соответствующим немецким чиновникам – окружным или городским комиссарам. Если же такие органы самоуправления создавались в зоне действия военной администрации, то их руководители подчинялись шефам полевых или местных комендатур[1303]1303
  Barch. RH 22. Befehlshaber der rückwärtigen Heeresgebiete / Heeresgebiet Mitte. RH 22/215. Bl. 36–37.


[Закрыть].

В руках начальника районного управления находилось общее руководство районом. Он нес ответственность за все подчиненные ему местные учреждения и хозяйство, должен был обеспечивать «покой и порядок» на подведомственной территории, бороться с проявлениями саботажа, диверсиями, неподчинением оккупационным властям, организовывать изъятие продукции для нужд Германии и удовлетворять потребности подразделений Вермахта, которые были расквартированы на территории его района. Руководитель района назначался и увольнялся с должности по предложению полевой комендатуры, командующего тыловым районом армии или группы армий, а в генеральном комиссариате – коменданта местной комендатуры или окружного комиссара. Структура районного управления предусматривала такие основные отделы: общего управления, вспомогательной полиции, школ и культурных учреждений, охраны здоровья, ветеринарный, финансовый, строительства, промышленности, снабжения и обеспечения рабочей силой. Со временем появился еще один отдел – пропаганды. Их руководители назначались обычно начальником районного управления по согласованию с местным военным или гражданским немецким начальником[1304]1304
  Barch. RH 22. Befehlshaber der rückwärtigen Heeresgebiete / Heeresgebiet Mitte. RH 22/215. Bl. 37–40.


[Закрыть].

Следующей по значению фигурой органов местного самоуправления был бургомистр. В данном случае этот термин имел два значения: руководитель общинного управления (обычно бывший советский сельсовет, состоявший из нескольких сел) и руководитель городского управления, которые подчинялись начальнику соответствующего районного управления.

Для своей территории задачи бургомистра были абсолютно те же, что и у начальника районного управления для района. Таким же был порядок назначения и увольнения с занимаемой должности. Аппарат бургомистра состоял из тех же отделов, что и районное управление[1305]1305
  Barch. RH 22. Befehlshaber der rückwärtigen Heeresgebiete / Heeresgebiet Mitte. RH 22/215. Bl. 41–42.


[Закрыть]. Например, глава Симферопольского городского управления имел в своем подчинении следующие отделы: организационный, хозяйственный, общественного питания, культуры (с подотделами школы, искусства, религии и записей актов гражданского состояния), технический, финансовый, врачебно-санитарный и вспомогательной полиции[1306]1306
  Голос Крыма. 1941. № 1. 12 декабря.


[Закрыть].

Низшей инстанцией местного самоуправления было сельское управление, во главе которого стоял староста. Последнего, как правило, назначал бургомистр общины. Практическая работа сельских управлений сводилась иногда к обычной бухгалтерской рутине. Однако в большинстве случаев, и это характерно для Крыма, вследствие трудностей со связью и, главное, активным сопротивлением населения оккупационной политике, работа в селах часто выходила за рамки предусмотренного объема. Дела сельского управления требовали зачастую приложения таких усилий, что в большинстве районов немцам пришлось выплачивать старостам зарплату. Сначала же они работали на общественных началах. Староста со своим помощником, бухгалтером и подчиненными управлению полицейскими должен был проводить в жизнь все распоряжения немецкой администрации, бургомистра и начальника районного управления. В их задачи входила регистрация прибывших, учет местного населения, сбор налогов, обеспечение поставок для частей Вермахта, предоставление рабочей силы, гужевого транспорта, квартир для воинских подразделений и многое другое[1307]1307
  Barch. RH 22. Befehlshaber der rückwärtigen Heeresgebiete / Heeresgebiet Mitte. RH 22/215. Bl. 42–43.


[Закрыть].

Как правило, на должности начальников местного самоуправления всех уровней назначались люди, которые уже зарекомендовали себя «политически благонадежными» и активными пособниками оккупантов. При назначении эти лица должны были пройти проверку полиции безопасности и СД (в гражданской зоне) или тайной полевой полиции (в военной зоне). Однако и в дальнейшем все эти люди продолжали находиться под наблюдением тех или иных немецких органов. Что же касается комплектования исполнительного аппарата управлений, то немцы старались набрать в них сотрудников, которые были уже знакомы с работой таких органов. Поэтому нет ничего удивительного, что в отделах тех или иных управлений осталось работать много бывших советских служащих, которые в целом ряде случаев продолжали сочувствовать советской власти[1308]1308
  Романько О.В. Крым в период немецкой оккупации… С. 68.


[Закрыть].

Карта административно-территориального устройства генерального округа «Крым» (по состоянию на 1 сентября 1941 г.)

Создаваемые немцами органы местного самоуправления должны были, в принципе, быть нейтральными в политико-идеологическом плане. Единственной идеологией, которая признавалась возможной для сотрудников самоуправления, был антикоммунизм в нацистском понимании, со всеми вытекающими из этого атрибутами (например, антисемитизм и т. п.). Одной из составляющих процесса создания самоуправления была местная инициатива. Как правило, в таком случае их формировали идейные противники советской власти, а не подобранные немцами лица. Нет необходимости говорить, что эти органы самоуправления имели значительные отличия от органов, созданных немецкими инстанциями. И главное из них – та идеология, которая была положена в основу работы этих органов.

Как известно, и для Российской империи, и для Советского Союза основным условием их выживания как государств было правильное решение национального вопроса. События Гражданской войны 1918–1922 годов ярко показали, что любой внутренний конфликт приобретает здесь не только политико-идеологическую, но и национальную окраску. Более того, своя, окрашенная в национальные цвета, идеология является для участников этого конфликта основой для борьбы за политическую власть или социальное освобождение.

Этого не могли не понимать нацисты, для которых национальный вопрос в Советском Союзе стал одним из ключевых еще до подготовки плана «Барбаросса». Однако и здесь, как и в случае с оккупационной политикой, у германского военно-политического руководства не было единой концепции. В целом такая полярность мнений просуществовала на протяжении всей войны и привела к тому, что в каждом из оккупированных регионов каждая ветвь немецкой оккупационной администрации имела «свое» национальное движение. И если эта администрация была полностью доминирующей, она поддерживала, конечно, в определенных пределах, «своих» националистов, а другие национальные движения преследовала наравне с коммунистическим подпольем. Зачастую представители доминирующего движения, которые занимали все ответственные посты в администрации и полиции, с неменьшим рвением уничтожали своих конкурентов. Если же в немецких силах наблюдался паритет, а взаимоотношения проживавших на этой территории народов были отягощены национальными или религиозными противоречиями, то гражданское противостояние приобретало здесь формы жестокой обоюдной резни, со всеми вытекающими отсюда последствиями (для Второй мировой войны классическим примером такого хода события является Югославия).

Уже самим фактом того, что здесь действовало несколько типов немецкой оккупационной администрации и проживало значительное количество разных народов, Крым был просто обречен стать таким регионом, где коллаборационизм неминуемо принимал этнические формы. Естественно, что не все народы, проживающие на полуострове, могли претендовать на выражение своей национальной идеи. Поэтому основными из них оказались крымские татары, украинцы и русские, как наиболее многочисленные.

Для нерусских народов организациями, где они пытались развивать свою политическую активность, стали так называемые национальные комитеты. Из немецких документов известно, что с зимы 1941-го и в 1942 году на полуострове появились крымско-татарские, армянские, болгарские, украинские и другие комитеты. Эти комитеты создавались одновременно с органами самоуправления, но не являлись параллельной им властью (хотя многие националисты и претендовали на это). В принципе, они не являлись властью вообще, даже в том урезанном виде, какой имели районные, городские и сельские управления. Это были представительные органы, так как их основной задачей являлось отстаивание интересов данной национальной группы (или влияние на членов этой группы в нужном оккупантам направлении). Культурные, религиозные, экономические, но ни в коем случае не политические интересы. Еще одним их отличием от органов местного самоуправления, подчиненных военной администрации, было то, что вся их деятельность направлялась и контролировалась полицией безопасности и СД. Далее. Финансирование органов местного самоуправления происходило за счет собранных с населения налогов (т. е. из оккупационного бюджета). Национальные комитеты должны были содержаться в целом на средства, собранные от деятельности подведомственных ему культурных учреждений (например, театров, музыкальных ансамблей и т. п.), а также за счет добровольных пожертвований. Какой-либо предпринимательской деятельностью членам комитета заниматься запрещали. Наконец, о том, что эти организации не могли дублировать местное самоуправление, свидетельствует также и тот факт, что руководителями последнего могли быть представители любой населявшей Крым этнической группы. Приведем только несколько фактов. Например, 6 ноября 1941 года было создано Симферопольское городское управление, начальником которого назначили М.Н. Каневского – русского по национальности. Позднее его перевели на должность бургомистра Ялты. 15 декабря 1941 года начальниками, соответственно, Феодосийского городского и районного управлений стали русский В.С. Грузинов и украинец Н.И. Андржеевский. Позднее Грузинова сменил белорус И.С. Харченко. Но эти назначения нисколько не говорят о том, что немцы при создании органов самоуправления отдавали предпочтение, допустим, русским, украинцам или белорусам. Так, вторым человеком в Симферопольском городском управлении – начальником его отдела вспомогательной полиции стал болгарин Средов, а начальником отдела культуры там же работала крымская татарка Ф. Болатукова. Членом же национального комитета мог быть представитель только определенной национальности[1309]1309
  ГАРК. Ф. Р-1458. Оп. 1. Д. 2. Л. 4, 28а; Ф. П-151. Оп. 1. Д. 388. Л. 10–11; Голос Крыма. 1941. № 1. 12 декабря.


[Закрыть].

Армянские добровольцы Вермахта на территории Крыма (1943 г.).

В целом ни одна из этнических групп на территории Крыма не смогла получить для своего комитета сколько-нибудь серьезный политический статус. Наиболее скромные результаты были у симферопольского украинского комитета, членам которого даже не удалось создать свои филиалы в других городах и районах полуострова – его деятельность, крайне неудачная, так и ограничилась столицей Крыма. Относительно успешно действовали болгарский и армянский национальные комитеты: они имели представительства почти во всех крупных городах Крымского полуострова, а их активность была более разносторонней, чем у украинцев: от влияния на религиозные и культурные вопросы до помощи оккупантам в наборе добровольцев для коллаборационистских формирований. Крымско-татарские национальные комитеты, наоборот, смогли добиться от нацистов больше, чем все остальные подобные организации вместе взятые[1310]1310
  Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне… Т. 5. Кн. 1. С. 60–61.


[Закрыть].

Армянские добровольцы Вермахта на территории Крыма (1943 г.).

Успех или неуспех национальных комитетов зависел от понимания реалий оккупации и умения в них ориентироваться. В данном случае эти навыки наиболее рельефно отразилась на деятельности крымско-татарских и украинских комитетов, а также, отчасти, на политической активности русского населения.

Нападение гитлеровской Германии на Советский Союз вызвало значительное оживление в кругах антисоветской эмиграции. Многие ее представители надеялись, что нацисты, разгромив большевиков, поделятся с ними своей властью на оккупированных территориях. Правда, действительность оказалась намного сложнее, чем думали эмигранты. Крымско-татарское национальное движение за рубежом также не осталось в стороне от этих процессов. Его лидеры попытались создать свои политические организации, которые планировались как инструмент в борьбе за влияние на немецкую «восточную» политику. Их история имеет много схожего с историей аналогичных организаций других национальных групп антисоветской эмиграции. Тем не менее именно сотрудничество крымско-татарских националистов с военно-политическим руководством нацистской Германии как в капле воды отразило все противоречия его «восточной политики», в частности по отношению к такому явлению, как коллаборационизм. Наконец, нельзя обойти вниманием и тот факт, что это сотрудничество интересно с точки зрения использования нацистами исламского фактора в своей оккупационной политике на территории СССР.

После окончания Гражданской войны в России некоторая часть крымско-татарских антикоммунистов была вынуждена отправиться в эмиграцию. Там они осели в Польше, Румынии и Турции, где продолжали заниматься политической деятельностью. Надо сказать, что даже по сравнению с другими национальными группами эмигрантов деятельность эта была довольно вялой и без серьезных акций. Единственным проектом, в котором участвовали лидеры крымско-татарского национального движения, являлась так называемая организация «Прометей» (конец 1920-х – 1930-е гг.). Это детище польской разведки объединяло в своих рядах представителей эмиграции нерусских народов и занималось в основном пропагандой[1311]1311
  Более подробно об организации «Прометей» см.: Соцков Л.Ф. Неизвестный сепаратизм. М., 2003. С. 90–96; Archiwum Akt Nowych, Warszawa, Polska (далее – AAN). Zp. 2478. Polacy na ziemiach wschodnich RP i na terenie ZSRR w latach 1918–1944. Sygn. 2478/2206. S. 4–70.


[Закрыть].

Из-за такой «незаметности» крымско-татарская эмиграция и ее лидеры остались вне поля зрения нацистов. Ни до, ни после прихода к власти последних их связи не прослеживаются. Не сотрудничали крымско-татарские активисты и с немецкой военной разведкой – Абвером, что тогда являлось общим «грехом» для многих эмигрантских политических деятелей. Более того, один из влиятельнейших националистов и участник нескольких крымских антибольшевистских правительств Джафер Сейдамет был настроен даже явно антинацистски. И с началом Второй мировой войны его мнение только укрепилось. Даже проживая в Турции, Сейдамет сохранял симпатии к польскому эмигрантскому правительству в Лондоне, с которым он поддерживал тесные связи со времен упоминавшегося «Прометея». Нападение Германии на Советский Союз вызвало у Сейдамета двойственное чувство. С одной стороны, он продолжал оставаться на своих антинацистских позициях. С другой стороны, вся пронемецкая политическая активность, которой стала вскоре заниматься крымско-татарская эмиграция, проходила явно с его молчаливого одобрения[1312]1312
  Mühlen P. v. zur. Op. cit. S. 119.


[Закрыть].

Джафер Сейдамет (справа) и Абдулла Сойсал

А началась она довольно рано. Так, уже в октябре 1941 года несколько крымско-татарских эмигрантов написали меморандум во Внешнеполитический отдел нацистской партии, руководителем которого являлся Альфред Розенберг. В этом меморандуме они, со ссылками на татарско-германское сотрудничество 1918 года, излагали свое видение будущей судьбы Крымского полуострова. В их планах он должен был стать союзным Германии татарским государством[1313]1313
  Ibid. S. 119.


[Закрыть].

В ноябре 1941 года пронемецки настроенный турецкий генерал Хюсню Эркилет обратился с письмом к послу Германии в Турции Францу фон Папену, в котором попросил дать въездную визу двум крымско-татарским политическим активистам – проживавшим соответственно в Турции и Румынии Эдиге Кырымалу (бывшему члену «Прометея») и Мустеджибу Улькюсалю. В своем письме турецкий генерал так охарактеризовал их: «Это весьма надежные люди. Прошу послать их обоих в Крым и использовать там в общих германо-турецких интересах. Они не владеют немецким языком, но хорошо говорят по-русски». В декабре 1941 года оба активиста прибыли в Берлин, где попытались вступить в контакт с властями. Всего между Кырымалом и официальными представителями Германии состоялось несколько встреч, в ходе которых обсуждалось множество вопросов. Главный из которых – будущая судьба независимого Крыма. Крымско-татарские националисты просили немецких чиновников дать гарантии, что такая независимость, в принципе, возможна, но так ничего вразумительного и не добились. Кроме этого, Кырымал и Улькюсаль попытались получить разрешение на посещение лагерей военнопленных на территории южной Украины и в Крыму, где могли содержаться крымские татары. В этом немцы отказали сразу, сославшись на карантин. Правда, позднее, и с разрешения Розенберга, им удалось побывать в Польше, Литве и Белоруссии, где мусульманское население также было весьма многочисленным. Еще одним результатом поездки в Берлин стало то, что этим эмигрантам, пусть и неофициально, удалось заложить основы для будущего представительства крымских татар в Германии[1314]1314
  Ibid. S. 123–124.


[Закрыть].

Эдиге Кырымал (справа).

В декабре 1941 года на территории оккупированного Крыма начался процесс создания мусульманских комитетов. При их создании декларировалось, что руководство и члены этих комитетов будут отстаивать интересы крымских татар перед лицом новой власти, помогать неимущим и возрождать мусульманскую духовность[1315]1315
  Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 625. Оп. 1. Д. 12. Л. 87об.


[Закрыть]. Однако на деле эти организации стали главными помощниками оккупантов в борьбе с партизанами. Через них шла вербовка добровольцев в крымско-татарские коллаборационистские формирования и психологическая обработка населения. Мусульманские комитеты были созданы во всех крупных городах и районах Крыма. Интересно, что немцы запретили создавать главный комитет, который бы являлся руководящей инстанцией для всех остальных. Но столичный, симферопольский комитет во главе с Джемилем Абдурешидовым выполнял такие функции негласно. Вся деятельность этих организаций протекала под полным контролем шефа крымской полиции безопасности и СД, который настоятельно рекомендовал их руководителям заниматься только хозяйственными и гуманитарными вопросами и всячески избегать политики[1316]1316
  Barch. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 7: AOK 16 bis AOK 17. RH 20–17/713. Statuten des Tatarischen Komitees Simferopol. Bl. 1–3.


[Закрыть]. Однако на практике это не всегда получалось, что приводило к конфликтам между крымско-татарскими националистами и оккупантами. Явно был нужен посредник, на роль которого и претендовали берлинские эмигранты.