Текст книги "Битва за Крым 1941–1944 гг."

Всю последнюю декаду апреля тыловые службы, в том числе с использованием транспортной авиации, завозили в Крым боеприпасы, бензин, керосин, масло. Части наземных войск и ВВС принимали пополнение и новую технику. Планировалось, что в течение нескольких суток артиллерия калибра 152 мм и выше будет вести систематический обстрел оборонительных сооружений 17-й армии, а в последнюю апрельскую ночь соединения АДД дополнят удары артиллерии, используя крупнокалиберные авиабомбы. Был составлен новый план штурма Севастополя, предусматривающий, в частности, подавление вражеских аэродромов с помощью авиации и дальнобойной артиллерии.

Налет на аэродром врага у мыса Херсонес 22 апреля штаб 8-й ВА организовал за одну ночь. Не ошибемся, если отметим, что главная роль в нем оставалась за 1-й гв. шад полковника С.Д. Пруткова – именно «илы» нанесли наибольший урон стоящим немецким самолетам и аэродромным постройкам. Однако повторный налет, выполненный через день после первого в вечернее время, дорого стоил и самим атаковавшим. Только 136-й гв шап потерял четыре экипажа, включая зам. командира полка майора М.В. Ильина, еще три Ил-2 были подбиты и совершили вынужденные посадки. В 76-м гв. шап не вернулся опытный комэск ст. лейтенант М.Г. Афанасьев, а его ведомый в том вылете буквально чудом остался жив. Молодой летчик лейтенант М.Ф. Шатило, впоследствии удостоенный «Золотой Звезды», вспоминал:

«Никогда не изгладится в памяти день, едва не ставший последним в моей жизни. 24 апреля 1944 г. полку была поставлена задача нанести удар по аэродрому, который хорошо прикрывался зенитной артиллерией и истребителями… Мы его атаковали четырьмя группами. К аэродрому подошли на высоте 1400 м. Под зенитным огнем ведущий стал маневрировать…» В результате группа распалась, а Михаил Шатило, боясь столкновения с одним из соседних штурмовиков, как бы «вывалился» из облака, оказавшись прямо над аэродромом. Отбомбившись, он попытался пристроиться к быстро уходящему «Илу», но догнать не смог. Вскоре его штурмовик остался в одиночестве над морем на высоте 1500 м. В этот момент экипаж настойчиво атаковал FW 190, разбив приборную доску, ранив летчика в плечо, повредив турель стрелка-радиста и СПУ. В один из моментов Шатило решил, что стрелок погиб, но продолжал бороться:

«Чтобы не дать фашисту возможности вести прицельный огонь, я беспрерывно маневрировал, бросая Ил-2 из стороны в сторону и с резким снижением уходя в направлении берега. При четвертой атаке «фоккера» были пробиты масляный и водяной радиатор. Управлять машиной стало трудно. Спасало то, что еще работал мотор. Фашистский летчик, очевидно, решил, что со мной покончено, вернулся на свой аэродром. С большим трудом удалось дотянуть до нашей территории и пойти на вынужденную возле населенного пункта Авма-Тархан. Подъехали медики на санитарной машине и оказали нам с Александром Колесниковым первую помощь. Так неудачно закончился мой 8-й боевой вылет, в котором мы с воздушным стрелком едва не погибли» [Болдырихин Ф.З. и др. На боевом курсе. Киев: 1983. С. 124, 125.].

Весьма эффективным способом прикрытия штурмовиков в Крымской операции стал так называемый прием комбинированного прикрытия, когда помимо группы непосредственного сопровождения, следовавших в боевых порядках Ил-2, командование выделяло группу из 4–6–12 истребителей, в зависимости от наряда «илов» и характера задачи. Находясь на превышении 600–800 м от штурмовиков, истребители непосредственного сопровождения обычно связывались боем «мессершмиттами» и «фокке-вульфами», производившими атаки на большой скорости с верхней полусферы. Тут значение истребителей верхнего яруса трудно переоценить, поскольку они облегчали прикрытие остальных в самые трудные первые минуты боя. Часто группу «расчистки воздуха», барражировавшую на 1000 м выше, создавали из летчиков 9-го гв. иап подполковника А.А. Морозова, вооруженного самолетами «Аэрокобра» и имевшего в своем составе немало прославленных советских асов.

Один из наиболее ярких персонажей в рядах 8-й воздушной – командир эскадрильи этого полка майор Амет-Хан Султан, который провел к рассматриваемому периоду примерно 550 боевых вылетов и почти 500 ч в кабине боевого самолета. Уроженец крымской Алупки, Герой Советского Союза 25 апреля 1944 г. сбил над морем, к югу от мыса Херсонес, «фокке-вульф», что стало его 27-й личной победой. Поднимавшийся в тот день в небо зам. командира 6-й гв. иад, куда кроме трех полков «яков» входили «кобры» 9-го гвардейского, подполковник Б.Н. Еремин вспоминал об исключительно высоком летном мастерстве, совершенном владении своим истребителем Амет-Ханом: «Это был не первый наш с ним совместный боевой вылет, и всегда, наблюдая его в бою, я видел почерк безукоризненного мастера атаки» [Еремин Б.Н. Воздушные бойцы. М., 1987. С. 248.].

Накануне длительный и напряженный бой произошел над караваном неприятельских судов, следовавших из Севастополя в Сулину, вдали от берега. Вылетевшие утром 12 «Бостонов» 13-го гв. ап под прикрытием 10 «Киттехауков» 7-го иап ВВС ЧФ настигли врага в 10.45. В первом заходе экипажи проштурмовали конвой и наблюдали накрытие катеров и десантных барж мелкими авиабомбами, а при втором заходе методом топмачтового бомбометания потопили транспорт водоизмещением 1500 брт. (вероятно, под воду ушел лихтер «Лео» с 500 так называемыми «добровольными помощниками» немцев – хиви, которые утонули). В ходе разгоревшегося воздушного боя, наши заявили о семи сбитых, включая пять Bf 110. Отличился командир эскадрильи капитан Б.К. Абарин, которому засчитали три сбитых. В действительности конвой прикрывал отряд 5/NJG200 (действовали на большом удалении от берега днем и ночью), потерявший два Ju 88C-6. Наши потери составили два самолета, а еще 7 получили повреждения. Командующий ЧФ объявил благодарность Абарину и командиру 13-го гв. ап майору Н.А. Мусатову.

Относительно широкое применение этого, нового для весны 1944 г. способа бомбометания стало характерной особенностью использования советской морской авиации у берегов Крыма. Суть его заключалась в том, что самолет атаковал цель с высоты 20–30 м, и, не доходя до нее 200–300 м, бросал бомбу, которая, рикошетируя от воды, поражала судно или корабль в борт. После этого самолет как бы «перепрыгивал» цель и уходил из зоны действия ПВО на малой высоте. Лучше других задачам топмачтового бомбометания удовлетворяли самолеты Ил-2 – они впоследствии получили широкое распространение. Также широко флотом использовались у берегов Крыма самолеты А-20 «Бостон». Ранее других освоившие топмачтовое бомбометание летчики 13-го гв. ап ВВС ЧФ из 145 самолето-вылетов, выполненных с 13 апреля по 10 мая, в 94 применялся такой способ атаки.

Своим решением Ставка ВГК не только подчинила Приморскую армию 4-му Украинскому фронту, но и передала соединения 4-й ВА в 8-ю (управление первого объединения во главе с генералом К.А. Вершининым убыло в состав 2-го Белорусского фронта в Полесье, где началась подготовка к операции «Багратион» по освобождению Белоруссии). С учетом усиления армия генерала Т.Т. Хрюкина имела 1023 боевых самолета, включая 466 истребителей, 261 штурмовик, 141 пикирующий бомбардировщик, 134 ночных бомбардировщиков и 21 дальний разведчик. Превосходство авиации над противником было более чем 10-кратным, наземные войска превосходили его в три раза [ЦАМО РФ. Ф. 346. Оп. 5755. Д. 195. Л. 143.].

Как и в начале апреля 1944 г., так и теперь во всем германском 4-м ВФ насчитывалось 930–940 самолетов основных типов, или чуть менее половины всей группировки на Восточном фронте. Все они были задействованы в напряженных боях на южном фланге. Один из важнейших вопросов, который интересовал советское командование, относился к планам противника. Будет ли Гитлер удерживать Крым до конца? Или в ближайшие дни попытается эвакуировать останки войск 17-й армии генерала Енике? Сколько транспортных самолетов противник направит для работы на трассе Румыния – Крым? Будет ли пополнена ослабленная непрерывными боями авиационная группировка на полуострове?

Для ответа на последний вопрос утром и вечером проводилась интенсивная разведка с фотографированием основных аэродромов в районе Севастополя. Отметив высокую концентрацию катеров, буксиров, десантных барж, плотов, плавучих кранов, почти постоянное барражирование над портом и заливами в дневное время суток пар и четверок Bf 110, наши летчики доложили по результатам разведки за 25 апреля главное: на аэродроме у Херсонесского маяка базируются 25 Ju 87, 3 Bf 110, 46 Bf 109 или FW 190, на аэродроме Юхарина Балка – 3 Ju 52, 9 Ju 87 и 4 FW 190, один гидросамолет стоял в воде у пристани [Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 6. М., 1951. С. 283, 284.].

В последующие несколько дней противник располагал примерно 40–50 боеготовыми одномоторными истребителями, которые представляли главную угрозу для наших самолетов любых типов. Как следовало из немецких отчетов, в эти дни исправные и неисправные одномоторные «юнкерсы» были выведены из состава группы III/SG3, поскольку обеспечить их прикрытие в сложившихся условиях не представлялось возможным, то летный и большая часть технического состава на транспортных самолетах убыли в Румынию.

Наши летчики, активность которых теперь несколько снизилась, наблюдали за эвакуацией по морю неприятеля из бухт Севастополя, но, как докладывали разведка и агентура, вывозились пока кроме раненых ненадежные в бою румынские части. Советское командование решило перед штурмом Севастополя завершить перегруппировку и подтягивание тылов. Следовало не повторить ошибку начала Крымской операции, когда через несколько суток с начала наступления стали ощущаться серьезные перебои с горючим. Штаб 8-й ВА развернул два передовых командных пункта, направил в каждую общевойсковую армию, каждый стрелковый корпус авиационных представителей, дивизии и полки – авианаводчиков с радиостанциями. Вновь и вновь уточнялись оперативные вопросы, вопросы взаимодействия, на что требовалось время. Снова предоставим слово представителю Ставки ВГК маршалу А.М. Василевскому:

«В ночь на 29 апреля по всем этим планам у меня состоялся длительный разговор с Верховным Главнокомандующим. Намечаемый оперативный замысел и группировка сил никаких сомнений у него не вызвали и существенных поправок не потребовали. Но зато, когда речь зашла о новой отсрочке наступления, Верховный вышел из равновесия. Разговор приобрел довольно острый характер. Но я не отступал от своего и в результате получил разрешение, если потребуется, 5 мая начать наступательные действия 2-й гв. армии на вспомогательном направлении, а 7 мая – генеральный штурм Севастопольского укрепрайона усилиями всех войск фронта, Черноморского флота и партизан» [Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 2002. С. 385.].

По первоначальному плану, разработанному штабом АДД и утвержденному Ставкой ВГК, накануне боев собственно за Севастополь соединения Авиации дальнего действия должны были по ночам наносить удары по укрепленным пунктам на пути наших наземных войск. Но затем план изменили – с 17 апреля (и то не каждую ночь) бомбардировщики подвергали воздействию цели на второстепенных направлениях, для отвлечения внимания неприятеля, рассредоточения средств ПВО. Только в ночь на 4 мая состоялся массированный налет с участием 2-го, 3-го, 4-го гвардейских и 6-го авиакорпусов по объектам к северу от Севастополя и порту – всего было совершено 277 самолето-вылетов [ЦАМО РФ. Ф. 39. Оп. 11519. Д. 1088. Л. 13.].

По воспоминаниям главного штурмана 6-го ак АДД Героя Советского Союза майора С.П. Золотарева, удар по морским целям в бухтах Севастополя 4 мая корпус наносил силами трех авиаполков. Расчет делался на то, что дальние бомбардировщики выйдут на боевой курс около полуночи, когда полным ходом будет вестись погрузка кораблей. Их Ил-4, который вел инспектор по технике пилотирования корпуса подполковник М.А. Аркатов, шел первым на высоте около 7000 м и зашел на цель со стороны моря, несколько приглушив моторы. Ночные истребители противника над портом в ту ночь не действовали. Когда под бомбардировщиком неожиданно выплыла черная полоса береговой черты, Семен Павлович понял, что удалось выйти в точно определенное место:

«Сбрасываю серию САБ. Вспыхнувшие светящие авиабомбы, зависая на парашютах будто исполинские люстры, выхватили из темноты транспортные и боевые корабли, пирсы, причалы, забитые людьми и техникой. По самолету ударили зенитки, десятки прожекторов стали лихорадочно шарить по небу. Аркатов резко бросил машину вниз, и мы с крутым разворотом ушли в море. Пока мы делали круг, следующий за нами экипаж-дублер для создания непрерывности освещения сбросил дополнительную серию осветительных бомб. Теперь можно подробно рассмотреть порт и определить цель. Прильнув к прицелу, накладываю на нее линию прицеливания, сбрасываю фугасные бомбы.

Противник открыл огонь из всех калибров береговой и корабельной зенитной артиллерии. Снаряды рвались то спереди, то сзади по высоте нашего полета. Самолет вздрагивал, будто живое существо. Кабины наполнились гарью и дымом. Над портом появилась мгновенная вспышка – словно молния, прорезавшая темноту ослепительно ярким светом. Это сработала в воздухе аэрофотобомба яркостью в несколько миллионов свечей. Значит, цель не только поражена, но и сфотографирована. Теперь нужно как можно быстрее выйти из зоны зенитного огня и прожекторов. Преодолев ПВО противника, мы вновь уходим в сторону моря. К этому времени подошли основные силы корпуса, и море, и берег закипели от огня. Взрывы полыхали там и здесь, круша, разбрасывая технику и фашистских солдат. Экипажи сделали еще два захода на бомбометание. При отходе было хорошо видно зарево пожаров в порту. Что-то горело, рвалось, разбрасывая высоко в небе фонтаны огненных брызг, словно праздничный фейерверк, возвещающий о приближении радостного дня окончательного изгнания оккупантов с Крымского полуострова» [Бочкарев П.П., Парыгин Н.И. Годы в огненном небе. М., 1991. С. 198, 199.].

Таким образом, на заключительном этапе Крымской операции тесно взаимодействовали 8-я ВА, ВВС ЧФ и АДД. Еще одной особенностью применения советской авиации можно считать относительно широкое использование истребителей Як-1 в роли истребителей-бомбардировщиков. На этот тип самолета А.С. Яковлева ставили на заводе бомбодержатели с мая 1942 г., но потом решили, что при внешней подвеске бомб летные данные, прежде всего максимальная скорость, заметно снижаются, а отсутствие специального прицела не позволяет поражать точечные цели, и от этой идеи отказались. Теперь части 6-й гв. иад наряду с сопровождением бомбардировщиков и штурмовиков, ведением разведки получили задачу бомбить с пикирования суда и аэродромы противника. Каждый «Як» брал по одной (!) авиабомбе ФАБ-50, сбрасывая с крутого пикирования с высоты 1200–1000 м. Наибольших успехов добился капитан Н.П. Катушкин из 73-го гв. иап (в одном из вылетов он добился попадания в ангар и стоянки самолетов), чья эскадрилья в ходе операции выполнила около 250 боевых вылетов.

Командование 4-м Украинским фронтом поставило накануне штурма Севастополя перед усиленной новыми соединениями 8-й воздушной армией задачу сосредоточить большую часть усилий сначала в полосе 2-й гвардейской, а потом перенести их в полосу левого фланга 51-й и Приморской армий, чтобы обеспечить прорыв обороны противника и поддержать развитие удара на юго-восточную окраину Севастополя. Ставка ВГК выделила семь дивизий АДД (общей численностью 567 ночных бомбардировщиков) для ударов по обороне врага, портам, судам и аэродромам. У противника еще оставалось в Крыму около 40 исправных Bf 109 и FW 190, не считая самолетов, которые поддерживали оборону и занимались эвакуацией войск с территории Румынии [Грылев А.Н. Днепр, Карпаты, Крым. Освобождение Правобережной Украины и Крыма в 1944 году. М., 1970. С. 246.].

Решающий штурм Севастополя начался 5 мая, а в течение нескольких предшествующих дней артиллерия крупных калибров методично разрушала доты и дзоты врага. Артиллерии и авиации предстояло сыграть очень важную роль, в то время как танки почти не использовались в штурме. Накануне 7-му шак генерал-лейтенанта В.М. Филина, кроме имеющихся там 206-й и 289-й шад, 236-й иад оперативно подчинили 214-ю шад, а для надежного прикрытия штурмовиков, ожидая ожесточенного противодействия врага, дополнительно привлекли 229-ю иад (оба соединения ранее входили в 4-ю ВА). Штурмовой авиакорпус группами по 10–12 Ил-2 энергично поддерживал гвардейцев армии Г.Ф. Захарова, обрушивая огонь на сохранившиеся еще опорные пункты, артиллерийские и минометные батареи, помогая выбивать пехоту противника из блиндажей и окопов.

Когда в районе Мекензиевых Гор к северо-востоку от Севастополя удалось прорвать оборону противника, командир наступавшего здесь 55-го стрелкового корпуса (2-я гв. армия) генерал П.Е. Ловягин прислал в штаб генерала Т.Т. Хрюкина телеграмму, где писал: «На подступах к г. Севастополь штурмовая авиация 8-й ВА своими действиями по укреплениям противника на участке 55-го ск разрушила его огневую систему. Штурмовики на бреющем полете прижимали противника к земле, чем облегчали продвижение частей корпуса в трудных горных условиях. В результате хорошего взаимодействия части нашего корпуса овладели рядом сильных укреплений противника и захватили командные высоты. За 5 и 6 мая штурмовая авиация на участке 55-го ск работала отлично» [ЦАМО РФ. Ф. 346. Оп. 5755. Д. 195. Л. 176.].

Не обошлось без неприятных «сюрпризов», о чем рассказывали свидетели событий: «Маршал Василевский внимательно наблюдал за действиями наших штурмовиков по переднему краю противника и временами обменивался своими впечатлениями со стоявшим рядом генералом Хрюкиным. Внезапно со стороны моря они увидели двух истребителей противника, которые начали пикировать на наблюдательный пункт. Свист летящих бомб заставил их инстинктивно пригнуть головы. Повинуясь реакции летчика, Хрюкин стремительно приблизился к Василевскому, своим громадным телом накренился над ним и закрыл голову маршала. Бомбы разорвались рядом, но не на вершине, а несколько ниже, на склоне горы, и только осколки прошипели над головами людей, находившихся на наблюдательном пункте. Хрюкин с виноватой улыбкой попросил извинения у Василевского за неловкое движение… Маршал, не теряя самообладания, понимая все, пожал руку Тимофею Хрюкину, тем самым выразив благодарность за благородный порыв во время нападения» [Киселев В.А. Командарм Хрюкин. Волгоград: 1996. С. 208.].

Энергичные действия 2-й гв. армии ввели в заблуждение командование противника; в течение 5 и особенно 6 мая перехватывались распоряжения вражеских штабов о переброске резервов, а также батарей зенитной артиллерии на левый фланг обороны – маневры облегчили потом наступление армий генералов Я.Г. Крейзера и К.С. Мельника. Эти данные подтвердили и воздушные разведчики. По всему фронту наши войска перешли в решительное наступление 7 мая – атаке предшествовала полуторачасовая артиллерийская подготовка. Любопытно отметить, что изучив тактику предыдущих штурмов и атак, предпринимаемых Красной Армией в Крыму, командование Люфтваффе принимало начало мощной артиллерийской подготовки за сигнал для своей истребительной авиации, которую необходимо поднять в воздух, резонно полагая, что вот-вот последуют налеты на оборонительные сооружения и аэродромы и таким образом упреждали их, встречая группы наших бомбардировщиков и штурмовиков на подходе к цели.

В течение 7 мая советской авиации приходилось неоднократно вмешиваться в ход наземных боев, которые отличались исключительным упорством и кровопролитием. Так, у горы Сахарная Головка наша пехота залегла, понеся большие потери. Тогда дважды штурмовики обрабатывали этот участок, открыла огонь прямой наводкой советская артиллерия, после чего пехота продвинулась на 100 м, ворвавшись в нижний ярус траншей неприятеля. В критический момент боя за Сапун-гору три группы штурмовиков (в отдельные моменты общий состав доходил до 24–30 Ил-2), управляемые с КП 8-й ВА в течение 20 мин, замкнув круг, прицельно били по немецким огневым точкам, заставив их временно прекратить огонь. Этой заминки оказалось достаточно, чтобы и здесь, на важнейшем участке обороны, добиться решающего успеха.

Едва ли не решающую роль в этом успехе, по мнению вышестоящего командования, сыграл 7-й шак генерал-майора В.М. Филина – через два дня соединение, а также три из его штурмовых полков (686, 807 и 947-й шап) удостоились почетного наименования «Севастопольские». Отмечались заслуги авиакорпуса по нанесению бомбоштурмовых ударов на Сиваше и Перекопе, в ходе преследования отходящего в глубь Крыма врага, когда экипажи сумели нанести большие потери живой силе и технике, включая автомобильный и железнодорожный транспорт. Четко и продуманно управлял подчиненными на поле боя генерал Филин, применяя как массированные удары, так и действия эшелонированных групп. Хотя и собственные потери оказались немалыми; за первые три недели боев в Крымской операции одна безвозвратная потеря приходилась на 42 самолето-вылета, в следующие три недели – на 35. Как отмечалось в документах, «за успешное выполнение боевых задач командования по разгрому и уничтожению неприятельской группировки в Крыму, хорошую подготовку летного состава и организацию боевой работы частей корпуса» Виктор Михайлович Филин был награжден полководческим орденом Суворова 2 степени [ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 686043. Д. 65. Л. 165, 166.].

По данным штаба армии, при выполнении 755 боевых вылетов, преимущественно в район Сапун-горы, экипажи 8-й воздушной сбросили 7 мая 236 т бомб, провели 83 воздушных боя, в которых сбили 23 самолета. Собственные потери определили в 48 самолетов – наибольшее количество в истории объединения. Правда, потом число списанных самолетов сократилось до 35, включая 23 штурмовика; вероятно, 13 самолетов нашли на месте вынужденных посадок и признали пригодными к восстановлению. Сыграв огромную роль в успехе штурма Севастополя, летчики Хрюкина заплатили за него огромную цену. Самый опытный из погибших в бою – штурман 75-го гв. шап майор И.Г. Суклышкин, выполнявший в тот день 83-й боевой вылет на штурмовике.

Наши тяжелые потери можно объяснить тем обстоятельством, что вынужденные преодолевать сплошную стену зенитного огня «ильюши» не могли ни подняться на большую высоту, ни обойти огневую завесу стороной. Небронированные истребители опасались спускаться до земли и оказались не в состоянии прикрыть штурмовики от атак «мессершмиттов» снизу. Все же существенно снизить потери от огня с земли позволило подавление ряда зенитных пушек в ходе штурма. Начальник артиллерии 2-й гв. армии вспоминал: «Заранее было рассчитано, что до подхода нашей авиации на каждую батарею обрушится до пятидесяти 76-мм снарядов. Это был у нас первый опыт, и он превзошел все ожидания. Пленные зенитчики рассказывали, что когда они готовились к стрельбе, неожиданно кругом начали рваться снаряды и им пришлось уйти в укрытие. Позже некоторые гитлеровские батареи начали оживать, главным образом южнее Севастополя, но они для самолетов были не столь опасны» [Стрельбицкий И.С. В боях за Севастополь / Военно-исторический журнал. 1961. № 12. С. 71.].

Поэтому основную опасность для советских авиаторов представляли истребители врага. Впрочем, далеко не всегда германским асам доводилось праздновать победы. Г.А. Литвин, тогда ст. сержант, стрелок-радист 43-го гв. шап (230-я шад), вылетевший 7 мая со штурманом полка майором А.Я. Коноваловым, вспоминал: «Впервые за всю войну я наблюдаю одновременно в воздухе такое большое количество наших самолетов, созданных героическим трудом советского народа… Подходим к Севастополю. Легендарный город лежит в дыму пожарищ. Видны очертания береговой линии, бухты, заливы, вдали показался мыс Херсонес, где находится последний аэродром немцев. Группа наших «илов» снижается и ведет огонь по противнику из пушек, затем выпускает ракеты… Вдруг со стороны солнца появились две точки, они разрастаются в размерах, и я могу различить, что это истребители. Всматриваюсь через очки со светофильтрами. Сомнений нет – над нами «фокке-вульфы». Я включаю переговорное устройство, чтобы предупредить Коновалова, но он как раз включил передатчик и командует штурмовиками нашей группы. Тем временем «фокке-вульфы» берут в «клещи» именно наш самолет.

Истребитель атакует под большим углом сверху, и я не могу стрелять. Между тем огонь врага может быть смертельным не только для меня, но и для летчика – никакая броня не спасет от квартета вражеских пушек. Я мгновенно снимаю сиденье, становлюсь коленями на пол, доворачиваю пулемет вверх, и теперь истребитель противника попадает в прицел, но я умышленно не стреляю, жду, когда подойдет ближе. 800, 600, 400 м… Тут я, тщательно прицелившись, выпускаю длинную очередь, которая упирается в неприятельский самолет, прошивает кабину. Истребитель противника вспыхивает и, объятый пламенем, летит прямо на наш «Ил», как будто хочет таранить. К счастью, Коновалов, услышав длинную очередь моего пулемета, резко рванул самолет вправо, и горящий «фокке-вульф» пронесся мимо нас» [Литвин Г.А. и др. Высоты огневой юности. М., 1990. С. 108–110.].

Обращает внимание тот факт, что немецкие самолеты нередко сбивали над морем. Но безвозвратные потери в летчиках оказались небольшими. Причина кроется в хорошо налаженной работе спасательной службы Люфтваффе – за время Крымской операции из воды немецкие поплавковые самолеты и летающие лодки подняли 109 чел. Только в период с 4 по 14 мая отряд спасения Seenot 9 выполнил 87 боевых вылетов, преимущественно на самолетах Do 24. К сожалению, подобными результатами не могли похвастаться летчики-черноморцы. А ведь наряду с устаревшими летающими лодками МБР-2, 82-я эскадрилья была вооружена лодками Че-2, которые являлись вполне конкурентоспособными с Do 24 и самыми популярными тогда у немцев на Черном море BW 138 – их у нас почему-то называли «Гамбургами».

Советские летчики заявили о многочисленных победах, одержанных 7 мая. Однако противник, отказавшись от прикрытия поля боя и своих ударных самолетов, – они перестали действовать в районе Севастополя – сконцентрировал все усилия на ведении «свободной охоты», в открытый бой не вступал и сбить врага оказывалось очень непросто. Как отмечается в наших отчетах, исключительно активной была так называемая «асовская группа». Ее летчики отлично взаимодействовали со своими зенитчиками, стремились выбрать момент для результативной атаки с короткой дистанции. Чьи же победы подтверждаются двухсторонними данными? Оказывается, одним из самых удачливых был лейтенант П.В. Селезнев из 159-го гв. иап, которому в двух боевых вылетах в тот день засчитали два сбитых Bf 109 и один FW 190. В журнале боевых действий 7 мая 229-й иад написано:

«В период 10.27–11.25 8 истребителей ЛаГГ-3, ведущий капитан А.П. Лукин, вылетела на сопровождение штурмовиков Ил-2 206-й шад в район Карань. При подходе к цели группа Лукина на высоте 700 м встретила 4 Bf 109 и 4 FW 190, с которыми завязался воздушный бой…» После выхода из атаки, когда лейтенанту Селезневу удалось поразить «мессершмитт» сзади, летчик предпринял еще одну на другой самолет – на этот раз сверху-сбоку. Наш летчик, как отмечалось в документе, «выходя из атаки боевым разворотом влево, короткой очередью с дистанции 50 м сбил второго Bf 109, который упал в 3 км северо-восточнее Балаклавы, немецкий летчик выбросился с парашютом и взят в плен наземными войсками». Из того боя не вернулся подчиненный Лукина мл. лейтенант П.М. Чихал: его подбитый в бою самолет приземлился в расположении врага и дальнейшая судьба летчика осталась неизвестной. Попавший в плен фельдфебель М. Штольпе (M. Stolpe) из 6/JG52 уже вечером был допрошен в штабе Приморской армии [Ф. 20214. Оп. 1. Д. 20. Л. 57 об.].

Эффективность ударов советских летчиков можно оценить по немецким источникам. Дольше других остававшиеся на полуострове группы II и III/JG52, вынуждены были использовать для приземления «мессершмиттов» небольшие площадки, в частности созданные для временного базирования транспортных самолетов. Несмотря на значительное количество зенитных батарей, собранных на мысе Херсонес в начале мая, часто посадки проходили под завывания падающих бомб и грохот взрывов, а сразу после остановки мотора летчик выпрыгивал из кабин и прятался в капонире или ином укрытии. Большинство имевшихся немецких самолетов и использовавшихся специальных машин имели следы пулевых или осколочных пробоин. Командир 6-го отряда 52-й эскадры обер-лейтенант В. Липферт, одержавший к этому времени 117 побед, из которых 25 ему засчитали с начала советской наступательной операции у Сиваша и Перекопа, записал в дневнике:

«При возвращении из единственного за 8 мая боевого вылета я, перед самым приземлением, вдруг услышал по радио, что русские снова бомбят наш аэродром. Затем я увидел гигантское облако дыма и пыли. С земли мне сообщили, что посадка запрещена… За последние дни пребывания в Херсонесе русские четыре раза бомбили наш аэродром. Мы не могли подняться в воздух и в ходе этих налетов потеряли шесть машин. После страшной ночи наступил рассвет 9 мая. В результате ужасных событий последних 36 ч я утратил большую часть своей уверенности, а во всех последующих вылетах [в Крыму] не одержал ни одной победы. Я дошел до предела своих сил и возможностей, как и все другие пилоты, и, в конце концов, должен был быть благодарен судьбе, что меня самого не сбили…» [Липферт Г. Дневник капитана Люфтваффе / Пер. с нем. М., 2006. С. 141.].

Немало вылетов на бомбардировку аэродромов врага, а также судов в бухтах и у пирсов, скопление живой силы и техники выполнили экипажи 6-й гв. бад на Пе-2 и А-20. Были в дивизии подбитые самолеты, раненые члены экипажей, но безвозвратных потерь в эти майские дни удалось избежать. Однажды пара «мессершмиттов» атаковала над Херсонесом отставший от строя Пе-2 мл. лейтенанта И.П. Анучикова, но экипаж, совершавший лишь второй боевой вылет, отбил 4 атаки, в том числе одну из мертвой зоны, выполненной сперед-сбоку, после чего стрелок-радист вызвал по рации прикрывавших истребителей, а летчик посадил сильно поврежденный самолет среди разбитой вражеской техники (после приземления «пешка» сгорела).

В другой раз ведущий подполковник Д.Д. Валентик, не найдя транспорты врага в Казачьей бухте, решил искать их в море, удалился от берега до 50 км, а заметив дымы, атаковал с пикирования энергично маневрировавшие неприятельские суда и добился попадания. В донесении отдавалось должное истребителям сопровождения: «Весь личный состав 135-го гв. бап глубоко признателен боевым друзьям из 9-го гв. иап, которые прикрывали отлично, держались близко, компактно, умело маневрировали, неотрывно наблюдали за строем и воздухом, сопровождали отставших и доводили их до места посадки, принимали по радио просьбы о помощи и немедленно откликались на них – благодаря этому полк не понес потерь» [ЦАМО РФ. Ф. 20034. Оп. 1. Д. 30. Л. 410.].