Текст книги "Фуггази-Джаз"

При одном только взгляде вниз голова у меня закружилась. Наверное, именно поэтому я не сразу услышал доносившуюся снизу разрозненную дробь множества ног, обутых в тяжелые ботинки с подкованными каблуками.

– Быстро! Быстро! Все наверх! – прозвучали отрывистые слова команды.

Затем другой голос, менее резкий, но такой же уверенный:

– Три верхних уровня инфицированы! Никаких физических контактов! Убивать всех! Иначе зараза расползется по городу!

Примерно пятью пролетами ниже меня через лестничные перила перегнулось и посмотрело вверх странное человекообразное существо с непропорционально большой, круглой головой, круглым решетчатым рылом и огромными, плоскими, зеркально отсвечивающими глазами.

Я пришел в замешательство. Что это, инопланетное вторжение? Но почему тогда пришельцы говорят по-русски?..

Пока я думал, пришелец поднял автомат и выстрелил в меня.

Я отшатнулся назад, прижался спиной к холодной стене.

– Кто стрелял?

– Я, товарищ капитан! Увидел кого-то на самом верху!

– Попал?

– Так точно, товарищ капитан!

Какие это, к лешему, пришельцы! Так беспардонно врать способны только наши. Рядовые врут офицерам, офицеры врут генералам, генералы – маршалам, маршалы – министру обороны, министр обороны – президенту. А президент врет всем. Государственная вертикаль, возведенная на тотальной лжи.

– Вперед!.. Живее!.. Шевелите задницами!..

Солдаты одеты в костюмы высокой биозащиты… Три верхних этажа инфицированы… Приказ – убивать всех без разбору…

Черт возьми, что тут происходит?..

Это был первый вопрос, мешавший мне сосредоточиться на главном.

Второй – где я нахожусь?

А сосредоточиться между тем следовало на том, как выбраться из этой передряги.

Вариант первый – позвонить в консульство.

Хороший вариант. Но мобильник пропал вместе с одеждой, а на память я телефон консульства не помнил.

Второй вариант – позвонить майору Ворному.

Хотя не исключено, что это он как раз и засунул меня в эту клинику, но попытка, как известно, не пытка.

Я снова забежал в коридор. Зачем-то еще придвинул к двери стоявшую неподалеку банкетку и побежал к столику дежурной медсестры, на котором непременно должен находиться телефон.

В коридоре по-прежнему было сумрачно и, что самое странное, пусто. Такое впечатление, что я был единственным пациентом на всем этаже.

Медсестра за столом, как и прежде, сидела, низко склонив голову. Она даже не взглянула в мою сторону, хотя звуки моих шаги гулко разносились под сводами пустого коридора. И лишь добежав до стола, я понял, в чем дело. Странно было ожидать какой-либо реакции от медсестры, в затылке которой чернело пулевое отверстие.

Я затравленно огляделся по сторонам. Мало того, что снизу поднимался отряд спецназа с приказом убить всех, так еще и по этажу уже бегал кто-то, занимавшийся отстрелом медперсонала.

Тишина вокруг. Ни единого звука. Словно все умерли.

Осторожно, будто опасаясь, что телефон мог оказаться заминированным, я снял трубку и поднес к уху. Телефон молчал. Я пару раз ударил пальцем по рычагу. Никакой реакции.

Проклятие!

Я бросил трубку на стол.

Что делать?..

Мобильник мог оказаться у кого-то из пациентов!

Воодушевленный этой мыслью, я кинулся к ближайшей палате.

Меня чуть не вывернуло, когда я увидел то, что находилось за дверью. На двух кроватях, накрытые пропитанными кровью простынями, лежали два трупа, все еще подсоединенные к бессмысленно работающим системам жизнеобеспечения. Кровь стекала на пол. Кровью были забрызганы стены и потолок. Даже раковина, почему-то заткнутая скомканной тряпкой, была до половины заполнена кровью.

Не исключено, что в тумбочке, стоявшей между кроватями, лежал телефон, принадлежавший кому-то из убитых. Но я не мог заставить себя подойти и выдвинуть ящичек.

Сделав шаг назад, я вышел в коридор и осторожно, чтобы не хлопнула, прикрыл за собой дверь.

Коридор был по-прежнему пуст.

Странно, что спецназ еще не добрался сюда.

Или они методично зачищают этаж за этажом, зная, что тем, кто находится выше, все равно никуда не деться?

Тогда что за маньяк орудовал на этаже?..

Открывая дверь следующей палаты, я уже примерно представлял, что увижу. И ожидание меня не обмануло. Палата оказалась чуть больше предыдущей, в ней стояли три кровати. Больные, судя по отсутствию медицинских приборов, не нуждались в интенсивной терапии. Но их все равно убили. Двое лежали на кроватях, вытянув руки вдоль туловища. Лица у них были такие безмятежные, словно они даже не поняли, что произошло. Третий упал поперек кровати, лицом вниз. Должно быть, его застрелили, когда он был на ногах. И снова, как и в предыдущей палате, повсюду присутствовали следы кровавой бойни. Как будто убийца намеренно устраивал гиньоль-перфоменс в местах своих преступлений. И еще, я, конечно, не специалист, но, по-моему, в человеке не так много крови, как можно подумать, глядя на то, что творилось вокруг.

У любого нормального человека подобное зрелище могло вызвать только отвращение. Но если я хотел найти телефон – а сделать это для меня было жизненно необходимо, – я должен был забыть о чувствах.

Все!

Эти люди мертвы, им ничем уже не поможешь, и я должен думать только о собственном спасении.

Я сделал шаг. Осторожно, чтобы не поскользнуться в луже крови. Взялся за спинку кровати. Еде один шаг. Убрал торчащую из-под одеяла тощую ногу с желтой пяткой. Еще один шаг. Протянул руку и выдвинул ящичек прикроватной тумбочки.

Мобильника в тумбочке не было. Зато там лежал большой черный пистолет. Очень похожий на настоящий.

Я взял пистолет в руки, повертел, прицелился в устроившуюся на подоконнике ворону.

Ворона каркнула и улетела.

Я надавил пальцем на выступающую скобу на корпусе пистолета, и из рукоятки выскочила обойма. Начиненная самыми настоящими патронами. Я пересчитал их – патронов оказалось девять – и вставил обойму на прежнее место. Мне ни разу в жизни не доводилось стрелять из пистолета. О том, как это делается, я имел самое общее представление – как и всякий, кто смотрел боевики. Но сейчас я был почти уверен в том, что в случае необходимости смогу воспользоваться оружием. Я положил пистолет в карман медицинского халата и, осторожно ступая, покинул палату.

Выйдя за дверь, я как следует вытер ноги о резиновый коврик. Нет никакого удовольствия в том, чтобы ходить, оставляя за собой кровавые следы.

Пока я занимался этим, взгляд мой упал на застреленную медсестру. Меня вдруг осенила гениальная в своей простоте мысль: у медсестры наверняка должен быть свой сотовый телефон. Она ведь не могла занимать служебный аппарат для того, чтобы общаться со своими многочисленными поклонниками – у молоденьких медсестер их всегда полно.

Я подошел к стулу, на котором сидела дежурная медсестра.

Нет!

Я подошел к стулу, на котором все еще сидел труп бывшей дежурной медсестры.

Я подкрался к ней сзади, как будто боялся, что она может меня заметить. Чуть присев, я осторожно запустил руку в правый карман ее халатика. Я ощутил ее плоть сквозь ткань халата, холодную, но все еще упругую. Вот тебе на! Похоже, что под халатиком у нее ничего не было, кроме трусиков! Я запустил руку глубже. Что там у нее… Носовой платок, жвачка, карамелька, какие-то бумажки… Я вынул руку из чужого кармана, чуть сместился в сторону и принялся другой рукой обследовать левый карман халата убитой медсестры.

Вот оно!

Пальцы мои алчно сомкнулись на корпусе маленького сотового телефона. Большим пальцем я сдвинул вверх крышку, и – о счастье! – телефон оказался включен!

Мысленно поблагодарив мертвую девушку, которая, сама того не зная, быть может, спасла мне жизнь, я уже собрался набрать номер майора Ворного, как вдруг краем глаза заметил движение в коридоре.

В ту же секунду в руке у меня оказался пистолет.

Надо же, я даже и не подозревал, что у меня такие отличные моторные навыки. И такое сильное стремление убивать. Я ведь знаю, что убивать нехорошо, даже ради того, чтобы спасти собственную жизнь.

– Нет! Нет! Не стреляйте!

Человек в серой больничной пижаме вскинул руки над головой. При этом он сам испуганно скособочился и постарался втянуть голову в плечи, превратившись в шаржированное подобие раздавленного паука. Определенно, этот тип не мог быть хладнокровным убийцей, оставляющим за собой трупы и кровь.

– Сюда! – скомандовал я. – Быстро!

Не опуская рук, человек-паук затрусил в мою сторону.

Боже ж ты мой! Это был не кто иной, как доктор, которого я огрел по голове стерилизатором, а потом раздел, рассчитывая, что таким образом смогу вырваться на волю.

– Руки за голову!.. К стене!

Врач-вредитель послушно выполнил мои приказания. При этом он продолжал слезно причитать:

– Не стреляйте… Не стреляйте… Пожалуйста… У меня дети… Я никогда… Никогда прежде…

– Умолкни и расскажи, что здесь происходит.

– А? – растерянно посмотрел на меня доктор.

Стволом пистолета я указал не медсестру.

Врач хотел было растерянно развести руками, но, опомнившись, снова сцепил пальцы на затылке.

– Я не знаю… Честное слово…

– Ты должен был слышать выстрелы.

– Нет…

– Снизу поднимается отряд спецназа с приказом убивать всех, кто встретится. Они считают, что верхние этажи инфицированы.

– Ну, наверное… В каком-то смысле так оно и есть…

– Давай без «наверное». Ты врач или кто?.. О какой инфекции идет речь?

– По всей видимости, руководство решило свернуть наши исследования. А «инфекция» – это кодовое название операции.

– Руководство – это кто?

– Тот, кто за все платит.

– А поконкретнее?

– Понятия не имею… Вы что, иностранец?

– А что, так заметно?

– Только иностранец станет задавать такие вопрос.

– Когда я поступал к вам в больницу, вы не знали, что я иностранец?

– А кто мне об этом должен был сообщить?

– С каким диагнозом я поступил?

– Травматическое повреждение лобной части левого полушария головного мозга.

– Когда это было?

– Три дня назад.

– И за три дня вам удалось поставить меня на ноги?

– Для вашего лечения мы использовали экспериментальную методику внедрения в организм специальных самовоспроизводящихся нанороботов… Собственно, мы тем здесь и занимаемся, что пытаемся лечить болезни, прежде считавшиеся неизлечимыми, с помощью нанотехнологий. Это не все одобряют. Многие считают, что использование самовоспроизводящихся нанороботов может привести к бесконтрольному нарастанию их массы, что в конечном счете закончится глобальной катастрофой. Видимо, с учетом требований парламентского большинства принято решение временно приостановить исследования в данной области.

– И для того, чтобы прикрыть исследования, в больницу прислали спецназ? А прежде кто-то перестрелял всех пациентов и медперсонал?

– Можно я опущу руки? – попросил врач.

– Нет.

– Все дело в том, Петр Леонидович, что, используя интенсивную нанотерапию, мы смогли быстро восстановить поврежденные участки вашего мозга. Поначалу лечение продвигалось очень хорошо, но затем начались изменения психики. Вы стали раздражительным, недоверчивым, временами агрессивным. И, что самое неприятное, у вас начались галлюцинации, в реальность которых вы сами свято верите.

– Брось, – недоверчиво поморщился я.

– Как знаете, – безразлично дернул кистью руки врач.

Я бы мог объяснить ему, что такое настоящий бред и галлюцинации, а заодно и как с этим бороться. Уж я-то знал это получше любого врача. Но времени не было. В любую минуту на этаже могли появиться спецназовцы. Кто-то уже основательно потрудился, чтобы облегчить им работу. Остались только мы с доктором.

Черт возьми!

Я посмотрел на доктора совершенно иначе, чем прежде.

Если на всем этаже в живых остались только он и я, значит, всех больных и медперсонал перестрелял доктор, стоящий у стены с поднятыми руками. Потому что я-то точно этого не делал. А если так, то оставаться в компании маньяка было смертельно опасно. Но и пристрелить просто так безоружного человека я тоже не мог.

– Как отсюда выбраться?

– По лестнице, – кончиками пальцев поднятой вверх руки врач махнул в сторону двери, что я припер банкеткой.

– Мне нужен другой выход.

– А чем вам этот не нравится?

– Тем, что его перекрыли спецназовцы.

– Петр Леонидович, – едва заметно улыбнулся врач. – Дорогой мой. Ну подумайте сами, какие еще спецназовцы могут быть в больнице? Если проект решили закрыть, то это вовсе не значит, что нас всех здесь перестреляют.

– Я видел их.

– Не сомневаюсь. Но это всего лишь игра вашего больного воображения. Не верите? Тогда давайте пойдем и посмотрим вместе.

– Иди ты к черту, – спокойно ответил я врачу-убийце. – Тебя-то они, может, и не тронут – ты за них тут всю грязную работу сделал. А со мной церемониться не станут.

– Петр Леонидович…

– Умолкни! Если тут у вас тишь, да гладь, да божья благодать, откуда у меня пистолет?

– Дело в том, Петр Леонидович, – снова завел он свою фрейдистскую песенку, – что никакого пистолета у вас нет.

– Да? А это что? – я сунул ствол врачу под нос, чтобы запах смазки почувствовал.

– Пистолет существует только в вашем воображении.

– Точно? А что, если я выстрелю в тебя из этого воображаемого пистолета?

– Что ж, возможно, в вашем воображении я умру.

– В воображении?

– Именно так, Петр Леонидович. Как ваш лечащий врач, я считаю, что нам удалось сделать главное – восстановить поврежденные участки вашего мозга. Теперь для успешного продолжения лечения вам следует самому научиться отличать реальность от вымысла. Я понимаю, это нелегко. Но давайте начнем с малого. Давайте сделаем первый шаг, – врач протянул ко мне руку, хотя другую все еще продолжал держать поднятой над головой. – Петр Леонидович, отдайте мне пистолет.

– Он же воображаемый.

– Именно поэтому вы должны с ним расстаться. Как только пистолет окажется в моей руке, вы увидите, что на самом деле его не существует.

– Или же я прекращу свое существование, – криво усмехнулся я. – Хватит мне голову морочить! Где выход?

– Здесь только один выход, – доктор взглядом указал на знакомую мне дверь.

– Не может быть, – недоверчиво прищурился я. – А если пожар?

– Не я проектировал дом, – пожал плечами врач.

– Ладно. – Я быстро глянул по сторонам, пытаясь найти другое решение. Идея была, но очень уж глупая… А впрочем, какая разница, если выбирать все равно не из чего. – Тогда ты станешь моим заложником.

Чушь несусветная! Я понятия не имел, что делать с заложником. Даже с заложником тренированный спецназовец навскидку прострелит мне лоб, как мишень в тире.

– Петр Леонидович, вы только усугубляете свое положение…

И тут я понял, что нужно делать. Я запрусь с заложником в одном из кабинетов и позвоню майору Ворному – пусть вытаскивает меня отсюда.

– Где твой кабинет?

– Петр Леонидович…

С грохотом вылетела выбитая дверь, ведущая на лестничную площадку. В коридор влетели человек шесть в темной форме, поверх которой были надеты бронежилеты, в круглых шлемах и больших защитных очках. Ну, и оружие у них, понятное дело, имелось.

– Стоять! Не двигаться!

Ну да!

Я отшатнулся назад, спиной распахнул двери и ввалился в палату.

Прежде чем дверь захлопнулась, я успел увидеть, как автоматная очередь разрезала тело доктора пополам и он, так и держа руки над головой, осел на пол. Интересно, как ему такой бред?

Я захлопнул дверь и подтащил к ней кровать, на которой лежал очередной завернутый в окровавленную простыню труп. Отбежав к окну, я достал мобильник и быстро набрал номер майора Ворного.

– Телефон вызываемого вами абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Нет!

Я со злости едва не саданул телефоном по стене.

Что теперь делать?

Я выглянул в окно.

Этаж восьмой-девятый. Район совершенно мне незнакомый.

На кровати у окна лежал еще один труп – старик с небритым подбородком.

Из коридора то и дело раздавались разрозненные выстрелы.

Просто так, для острастки стреляли или же на этаже еще оставались живые?

Старик лежал, запрокинув голову и разинув рот. Острый кадык едва не протыкал дряблую кожу на шее. Интересно, его тоже лечили с помощью уинов?..

Я с досады едва не саданул себя ладонью по лбу!

Ну нельзя быть таким бестолковым, Петр Леонидович!

Нельзя!

Что за ахинею нес о лечении с помощью нанороботов этот врач-вредитель? Какое может быть лечение, если у меня организм кишит уинами! И любое травматическое повреждение они без консультаций с врачом сами исправят! Если у меня на самом деле была серьезная мозговая травма (я потрогал лоб и не нащупал ни швов, ни шрамов), всего-то и требовалось перевезти меня в зону информационного пространства!

Ясное дело, врач – подстава. Тогда кто и за что упек меня в эту клинику?..

В руке завибрировал телефон и запел тошнотным голосом Баскова. Я взглянул на дисплей – номер звонящего не определился.

А, какая разница!

Я нажал кнопку приема.

– Слушаю!

– Петр Леонидович?

– Владимир Леонидович!

Услыхав голос майора Ворного, я обрадовался, как никогда в жизни. Спасение пришло само, откуда я его уже и не ждал!

– Что случилось, дружище?

– Владимир Леонидович, ты не поверишь, но я в больнице!

– Я знаю.

– Тут надо мной какие-то опыты проделывают!

– Ну, не преувеличивай, дружище. Это всего лишь профилактика и восстановительные процедуры. Ты сам попросил организовать тебе денек релаксации перед поездкой в Облонск. Вот я и устроил тебя в наш профилакторий…

– Владимир Леонидович! Это не профилакторий, а клиника, в которой над пациентами проводят какие-то опыты с использованием нанотехнологий. Пятнадцать минут назад сюда ворвался отряд спецназа, имеющий приказ убивать всех без разбора. Ты бы видел, что здесь творится! Все в крови!.. Просто Варфоломеевская ночь какая-то!

– Ага… – задумчиво произнес Ворный. – Так, значит, спецоперация уже началась…

Снаружи кто-то дернул дверную ручку.

Я, не раздумывая, вскинул руку с пистолетом и дважды выстрелил.

Дверь дергать перестали.

– Мне показалось или это действительно были выстрелы?

– Ты не ослышался.

– Стреляют в тебя?

– Нет, это пока я отстреливаюсь.

– Молодец, Петр Леонидович! Не сдавайся!

– Иди ты к лешему, майор! Вытаскивай меня отсюда!

– Надо подумать…

– Отдайте спецназу приказ временно приостановить операцию!

– Это не в моей компетенции.

– Придумай что-нибудь!.. В конце концов, я иностранный гражданин!..

– Да какое это имеет значение, – устало произнес Владимир Леонидович. – Если тебя там грохнут, то никто и разбираться не станет, кто ты такой. Кремируют вместе со всеми, и вся недолга.

– Спасибо, ты меня очень утешил.

– Да не за что.

Словно в подтверждение слов майора дверь содрогнулась от удара.

Я поднял пистолет и трижды нажал на курок.

В дверь продолжали колотить.

– Не трать без толку патроны, – посоветовал Ворный.

– Когда в палату ворвутся бойцы с автоматами, лишний выстрел меня не спасет.

– Логично, – согласился Ворный. – Так, Петр Леонидович, я сориентировался в ситуации. Ежели хочешь остаться в живых, быстро и четко выполняй мои указания. Никаких вопросов. Я говорю – ты делаешь. Понятно?

– Да.

Дверь слетела с нижней петли. Ее чем-то подцепили и начали выворачивать из дверного проема.

– Иди в туалет.

– Зачем?

– Не зачем, а бегом!

– Да!

Я кинулся к узенькой дверце, за которой находился туалет.

Поскользнувшись в луже крови, я едва не упал и, чтобы устоять на ногах, ухватился за стойку с капельницей. Бутылка, наполненная мутно-белой суспензией, вылетела из гнезда и, упав на пол, раскололась.

Я влетел в туалет. Крошечная комнатка, метр на два. Желтый почему-то унитаз.

– Я на месте. Что дальше?

– Сейчас образуется пролом в стене за унитазом. Сначала дважды стреляешь в него, затем сразу же прыгаешь головой вперед.

Дверь в палате с треском слетела с петель. Помещение у меня за спиной заполнили крики и ругань ворвавшихся в него солдат.

– Здесь одни покойники!

– А кто тогда стрелял?

– Никто не стрелял! Дурень!

– Сам ты!..

Стена передо мной с треском раскололась надвое. Как при землетрясении. Края трещины разошлись в стороны и частично осыпались, подняв тучи цементной пыли. Ничего не видя, я дважды выстрелил в образовавшееся отверстие. В ответ раздалось длинное витиеватое ругательство, закончившееся протяжным стоном.

Зажав в одной руке пистолет, в другой – мобильник, я по-бычьи наклонил голову и ринулся вперед.

Пролетев через отверстие, я упал и больно ударился плечом обо что-то твердое. Я бы еще и голову непременно расшиб, если бы не упал на тело мертвого спецназовца.

– Ну как? – послышался из телефона голос майора Ворного.

– Выбрался, – ответил я и осмотрелся по сторонам.

Я оказался в просторном круглом помещении без окон и дверей, зато с действующим фонтаном в центре и большими аквариумами с экзотическими рыбками вдоль стен. Под потолком – декоративные светильники с матовыми колпаками в форме мужских половых органов. Пол застлан мягкими, с густым ворсом коврами леопардового окраса. В моем представлении в больнице не должно быть таких помещений. В нормальной больнице, я хотел сказать.

– Ныряй в фонтан.

– Что?

– Ныряй в фонтан, я тебе говорю!

Я подбежал к краю фонтана, глянул в воду. Глубина была не больше пятидесяти сантиметров. Куда тут нырять?

Но не успел я озвучить вопрос, как на дне фонтана расползлись прежде незаметные створки-лепестки, открыв ведущее вниз круглое отверстие.

Сначала я было засомневался – что это за дыра такая, куда ведет этот подводный ход и хватит ли у меня дыхания, чтобы добраться до выхода из него? Но как только за стеной раздалась автоматная очередь, я вдруг почувствовал, что очень хочу жить, и, не раздумывая более, нырнул в дыру.

Как только я оказался в ней, створки-лепестки вновь сомкнулись, оставив меня во тьме. Пути назад больше не существовало.

Подводный лаз был узкий настолько, что плечи касались стен. Плыть, работая руками, было невозможно, поэтому я продвигался вперед, отталкиваясь от стен сжатыми в кулаки пальцами. Света впереди видно не было, что, надо сказать, не вселяло оптимизма. Телефон в руке молчал, что в общем-то было понятно. Скорее всего, он вырубился, как только попал в воду. Но я упорно не желал его бросать. Пистолет и мобильник представлялись мне залогом спасения. Вот только будет ли от них толк, когда я выберусь из воды…

Если выберусь – так вернее.

Если – потому что я уже чувствовал, как жжет легкие застоявшийся воздух, а в мозгу начал отчаянно пульсировать индикатор превышения порогового уровня углекислоты в крови. Состояние было близким к панике. Еще немного – и я выплюну весь воздух, что догорал у меня в легких, и попытаюсь сделать вдох, чтобы заорать, взывая о помощи. Альвеолы заполнятся водой, и вот тогда-то я начну по-настоящему задыхаться. Или научусь дышать под водой. Как говорил классик, хочешь быть Ихтиандром – стань им!..

Я уже видел разноцветные огни, мерцающие перед глазами, и готовился к попытке стать двоякодышащим, когда неожиданно сверху (почему сверху, если я все время плыл вниз?) на меня обрушился яркий, ослепительно-яркий свет. Сильные руки схватили меня за плечи и выдернули из воды.

Еще не видя, где я оказался, я резко выдохнул и глотнул воздух. Затем – еще раз. И еще.

Это было просто здорово – дышать полной грудью и не думать о том, сколько кислорода осталось у тебя в легких.

Придя в себя, я огляделся.

Я находился в небольшом холле со стойкой дежурного напротив стеклянных дверей, с потертыми ковровыми дорожками на полу, с аляпистой копией картины Верещагина на стене и кадкой с пальмой в углу. Так или примерно так мог выглядеть вход в любое государственное учреждение, контору или частную фирму средней руки. Например, в мастерскую по пошиву костюмов для толстых. Или – в больницу.

На мысль о том, что это была именно больница, наводили пятеро спецназовцев, выглядевших точно так же, как и те, от которых я спасался. Правда, у этих лица не были закрыты бактерицидными масками, защитные очки подняты на шлемы, а стволы автоматов смотрели не на меня, а в пол. И лица у ребят, надо сказать, были очень даже приветливые.

Один из них ободряюще подмигнул мне. Другой показал большой палец. Третий накинул на плечи одеяло.

– Все в порядке, Петр Леонидович, – сказал четвертый. – Мы получили приказ майора Ворного доставить вас к нему.

Слова спецназовца прозвучали для меня, как песня сирены. Я почувствовал, как душа моя, обретя ангельские крылышки, воспарила к потолку.

– Но для начала… – Из кобуры на поясе боец достал похожий на пистолет пневмошприц.

– Что это? – я подался назад.

– Обычная процедура, – ответил спецназовец.

– Нет! – я сделал протестующий жест рукой.

– Ну, как хотите.

Боец спрятал пневмошприц в кобуру. И коротко, почти без замаха, ударил меня кулаком в челюсть.

Боли я не почувствовал.

Но зато увидел зеленый фейерверк, полыхнувший перед глазами.

Нирвана…

* * *

– …И, как я уже сказал, реликтовые болота Облонского края представляют собой удивительнейшую экосистему, целостность которой будет неминуемо нарушена в случае, если Государственная Нефтегазовая Компания не откажется от своих планов строительства нефтепровода, пересекающего знаменитую топь. Мы навсегда потеряем такие уникальные виды животных и птиц, как зубатая мухоедка, облонская слизненожка, малый каймановый выхухоль или рыжебородый тарпан. Кроме того, по мнению нашего большого друга, профессора Института зоогенезиса Российской академии наук Видадия Моршановича Вильчикова, центр непроходимых топей Облонских болот, куда до недавних пор не ступала нога человека и только два года тому назад смогла добраться его экспедиция, снаряженная на средства нашего постоянного спонсора водочного концерна «Заливайка», может оказаться местом обитания реликтового гоминида, известного также как снежный человек. Да-да, друзья мои! Вы не ослышались – снежный человек! Экспедиция профессора Вильчикова обнаружила среди непроходимых топей следы разумной жизнедеятельности: два старых кострища, яму с нечистотами и шесть пустых консервных банок, вскрытых – на это я обращаю ваше особое внимание – без помощи консервного ножа! Фактически они были раздавлены с нечеловеческой силой, а их содержимое высосано через дырку в лопнувшем шве… Впрочем, чуть позже вы сможете услышать доклад самого Видадия Моршановича, который предоставит вашему вниманию подробнейший отчет о своей экспедиции…

Я сидел в первом ряду полутемного зала. Помещение небольшое и неухоженное – какой-то старый заводской клуб или заброшенный кинозал. В зале человек сорок. На сцене – длинный стол, за которым с серьезными, сосредоточенными лицами сидят шесть членов президиума. Вещающего с трибуны старичка с длинной, аккуратно расчесанной и разделенной пробором надвое бородой, в очках с необычайно толстыми линзами и в черной, старомодной академической шапочке, я знаю. Это профессор палеоботаники Сигизмунд Вольфович Кунц. Милейший человек, до тех пор пока речь не заходит о предмете его исследований. Услыхав хотя бы одно ключевое слово, приведенное в длинном списке в конце его монографий «Палеоботаника как метод творческого самопознания» и «Как стать палеоботаником и заработать свои первые десять рублей», он превращался в фанатика с горящим взглядом и пламенной речью. Именно в таком состоянии он сейчас и пребывал.

Я достал часы и щелкнул крышкой.

Было без восьми минут четыре.

По всей видимости, Ахав не смог переместить меня в ту же точку пространства-времени, откуда забрал, и я оказался на Гиперконе любителей родной природы, главной темой которого в этом году была защита Облонских болот. Собственно, иначе и быть не могло, поскольку Гиперкон проводился при активной спонсорской поддержке Международного экологического форума. А кто платит деньги, тот и танцует девушку. Гиперкон – это самое скучное и бессмысленное мероприятие из всех, какие только можно себе вообразить. Даже на съезде слепоглухонемых паралитиков и то веселее. Поэтому, несмотря на официальное приглашение, я не собирался посещать открытие Гиперкона. Однако временная неопределенность в действиях Ахава внесла коррективы в мои планы.

Что представляла собой захваченная спецназом больница, где мне вправляли мозги? Беспочвенный бред или один из возможных вариантов реальности, который я случайно зацепил, перемещаясь назад во времени? Об этом если кто и знал, так только Ахав. Но он сказал, что мы с ним больше никогда не встретимся. Значит, о больнице можно забыть.

Теперь нужно было подумать о том, как тихо и незаметно свалить с мероприятия. Ситуация осложнялась тем, что я сидел в первом ряду и на меня пристально смотрели два сопредседателя Гиперкона, занимавшие почетные места в президиуме. Конечно, можно было на все наплевать. И я бы, наверное, так и поступил, если бы не глупая деликатность. Привычками очень легко обзаводишься, а вот избавиться от них совсем не просто.

Пока я обдумывал план побега, Сигизмунд Вольфович закончил свое выступление и его место на трибуне занял следующий оратор. Этот был моложав, подтянут и одет в светло-синий спортивный костюм с белыми полосками на рукавах. Даже не представившись – возможно, он был уверен, что все присутствующие в зале должны знать его в лицо, – новый оратор стал рассказывать о той ценности, которую представляют Облонские болота для исследователей. Оказывается, в свое время среди топей стоял монашеский скит, который в период татаро-монгольского завоевания в один час ушел в трясину. Со всеми, кто в нем находился. А было их сто тридцать два человека. Все, как один, святые. Свидетелей тому событию, понятное дело, не было, а потому и в летописях сие славное событие не отражено. И никто бы до сих пор не знал о том канувшем в трясину ските, если бы не научный подвиг докладчика. Все было здорово. Единственное, чего я не понял из выступления, это каким образом сам докладчик прознал историю скита на Облонских болотах. И каким образом в скит сей, затонувший еще при Чингисхане, могла попасть библиотека Ивана Грозного…

– Простите, – сзади кто-то деликатно тронул меня за плечо.

Обернувшись, я увидел мужчину в строгом черном костюме с галстуком, лет сорока, с вытянутым, очень худым лицом и длинными, неестественно черными, прямыми, будто набриолиненными волосами. Почему-то он показался мне похожим на гробовщика.

– Вас к телефону, – незнакомец протянул мне крошечный ярко-желтый мобильник.

– Меня? – страшно удивился я.

– Вы ведь Петр Леонидович Максин? – спросил «гробовщик».

– Да, – кивнул я.

– Тогда это вас.

Я наконец сообразил – «гробовщик» работает на Госбезопасность. Обещал же майор Ворный проследить, чтобы со мной ничего не случилось.

– Спасибо. – Я взял телефон, приложил его к уху и полушепотом произнес: – Слушаю?

– Это ты, Петя?

Голос принадлежал жене. Вот уж кого я никак не ожидал сейчас услышать. Настя знала, что в командировках я почти все время провожу на конференциях, переговорах и деловых встречах, поэтому если и звонила, то лишь поздно вечером или рано утром. Да и то если случалось что-то крайне важное. По ее мнению. Если же она вдруг позвонила днем… Я даже представить себе не мог, что это могло означать.