Текст книги "Москва. Великие стройки социализма"

Строительство

Принятое в 1936 году постановление СНК открывало дорогу широкомасштабному строительству комплекса ВИЭМа. Тем же летом, не дожидаясь окончания технического проекта, на Октябрьское поле пришли строители. На месте полигона, откуда еще не успели окончательно убраться военные, развернулась крупная стройка. Прежде всего взялись за инженерное обустройство территории. Так как комплекс сооружался фактически в чистом поле, усилия строителей направились на планировку участка, прокладку дорог, подземных коммуникаций, линий электропередачи. Одновременно начали рыть котлованы для зданий секторов химии, физиологии, патофизиологии. Первыми заложили фундаменты хозяйственных построек, которые планировалось использовать в ходе дальнейшего строительства, – экспериментальных мастерских, центрального медицинского склада.

Тем не менее установленные сроки выглядели нереальными для столь грандиозной стройки. Размеры комплекса продолжали расти в соответствии с устремлениями научной мысли медиков. В рабочий проект приходилось закладывать все новые помещения, из-за чего объемы работ согласно рабочему проекту заметно выросли по сравнению с этапом технического проектирования. Объем всех сооружений ВИЭМа превысил миллион кубических метров (главное здание – 70 тысяч кубометров, лабораторный сектор – 70 тысяч кубометров, клинический сектор – 260 тысяч кубометров, жилищный сектор – 120 тысяч кубометров, хозяйственный сектор – 200 тысяч кубометров). Стоимость строительства соответственно подросла до 110 миллионов рублей.

Проект лабораторного комплекса. Н.Е. Лансере и Б.К. Рерих

Согласно рабочему проекту все здания института включали около 6500 комнат, в основном для лабораторий, причем с соответствующим оборудованием. На строительство требовалось 75 миллионов штук кирпича, 57 тысяч тонн цемента, 135 тысяч кубометров лесоматериалов, 27 тысяч тонн железа, 380 тысяч кубометров песка и гравия. Научный городок ВИЭМа должен был потреблять в сутки более 200 тысяч киловатт-часов электроэнергии, 7,5 миллиона кубометров газа ежегодно[324]324
  Лясс А. Началось строительство дворца советской медицины // Известия. 1937. № 181.


[Закрыть]. Планировалось использовать новые строительные материалы и технологии, которые до того не применялись еще ни на одной стройке СССР. В клиниках готовились устраивать резиновые полы и звукопоглощающие потолки. Само здание клиник должно было держаться на стальных конструкциях с особыми легкими заполнителями.

Первые же месяцы строительства показали, что выдержать намеченные планом сроки вряд ли удастся. Непривычные объемы работ уже сами по себе представляли заметную проблему для московских строителей. Предвиделись трудности и в отношении оборудования. Для внедрения в медицину последних достижений техники в составе ВИЭМа предполагалось создать высоковольтные, климатические, ультразвуковые лаборатории. Им требовались вакуумные, компрессорные вентиляционные установки, средства внутренней связи и прочее оборудование, необходимое для проведения исследований на самом высоком научном уровне. Для изучения влияния на организм звуков, освещения, механических влияний проектировались специальные камеры с мощной звукоизоляцией, различными вариантами освещенности, способные создавать искусственную вибрацию и т. п. Предотвращать опасность взрывов в химических лабораториях должны были особые меры защиты – автоматическое проветривание, тамбуры-шлюзы при входе. Для обслуживания и развития комплекса технических средств сооружались специальные мастерские.

Нелегкие проблемы вызывало и содержание зараженных животных (около 400 голов), на которых изучалось течение самых опасных болезней. Поэтому предусматривались особые технические меры безопасности – приточно-вытяжная вентиляция с очисткой воздуха, сжигание отходов, доставка подопытных животных в лаборатории и обратно специальными автомобилями.

Комплекс ВИЭМа задумывался как центр настоящего медицинского города, в который должны были войти еще несколько научных учреждений лечебного профиля. Поэтому инженерные коммуникации сооружались со значительным запасом. Прокладывалась магистраль диаметром 400 миллиметров от Рублевского водопровода, отвод канализационных вод обеспечивал самотечный коллектор длиной около трех километров – к Татаровской станции аэрации. Но так как она еще не вступила в строй, временный коллектор пропустили через овраг рядом с ВИЭМом на Щукинскую станцию биологической очистки. Поверхностные стоки до спуска в Москву-реку должны были очищаться вновь сооружаемыми фильтрами. Территорию ВИЭМа опоясывала кольцевая газовая сеть. Теплоснабжение обеспечивали две самостоятельные котельные, но их планировалось перепрофилировать в хозяйственные постройки, когда вступит в строй запроектированная неподалеку ТЭЦ.

Возведение стен первых корпусов началось в январе 1937 года, главный же объект ВИЭМа – клиники – решено было начать в 1938-м, то есть именно в срок, который ранее планировался для завершения их постройки! Все же к концу 1937 года удалось возвести стены нескольких зданий хозяйственного сектора, а также корпусов химии и физиологии. Рядом со строительной площадкой появился благоустроенный рабочий поселок, были проложены дороги, водопровод[325]325
  Бродкин В.Б., Хейфец И.С. Строительство Всесоюзного Института экспериментальной медицины им. Горького // Строительство Москвы. 1937. № 23–24.


[Закрыть].

Строительство гигантского по тем временам научного комплекса не обошлось без неурядиц. Допущенные авторами архитектурные излишества зданий требовали больших затрат и входили в противоречие с принципами разумной экономии средств. Вокруг всего комплекса вместо относительно дешевой железной решетчатой ограды на каменном цоколе поднялись глухие бетонные стены, что принесло перерасход в 948 тысяч рублей. Для замощения территории использовалась брусчатка – вновь удорожание строительства на 200 тысяч по сравнению с асфальтированием. Еще один миллион истратили на устройство излишних внутренних проездов и ненужных парковых дорожек вследствие не слишком удачной планировки путей сообщения. Всего же работы по благоустройству принесли перерасход в 3,5 миллиона рублей. Проектировщики сильно разбросали здания, что вызвало дополнительные расходы на благоустройство подъездных путей, прокладку канализации, водопровода, электрических кабелей, газовых труб.

Здания несли пышные и дорогостоящие украшения в виде ваз, медальонов. Ими отделывался даже морг. На украшение этого здания, несовместимое с его функциями, ушло не менее 50 тысяч рублей[326]326
  Альтшулер В.Г. Миллионные перерасходы // Архитектурная газета. 1937. № 34.


[Закрыть].

Конечно, все это затрудняло и замедляло ход работ. Однако главным фактором срыва планов строительства стало неуклонное снижение объемов финансирования. Средства, которые в середине 1930-х годов планировалось направить на здравоохранение, постепенно, с каждым годом во все больших размерах перенацеливались на сооружение промышленных предприятий, в первую очередь оборонного назначения. Прямым следствием этого стал срыв всех ранее намеченных сроков не только окончания, но и начала сооружения важнейших зданий комплекса.

Щукино – город медицины

В то время Щукино находилось за пределами Москвы, и ВИЭМ образовывал некий самостоятельный научный городок. Ежедневно ездить из Москвы на работу и обратно его сотрудникам было бы довольно затруднительно. Поэтому близ институтской территории предусмотрели место для двух семиэтажных домов на сто квартир каждый для научных работников ВИЭМ и общежития на сто мест для обслуживающего персонала. Естественно, там же проектировались школа, клуб, ясли и даже пожарное депо[327]327
  Бродкин В.Б., Хейфец И.С. Строительство Всесоюзного Института экспериментальной медицины им. Горького // Строительство Москвы. 1937. № 23–24.


[Закрыть].

Детская инфекционная клиника 1-го ММИ. Макет А. Люрса. 1937 г.

Созданием жилого сектора развитие научного городка не ограничивалось. Ореол стройки ВИЭМа оказался настолько велик, что участки по соседству один за одним стали отводиться другим важным медицинским учреждениям. Участок к западу от ВИЭМа предназначался для внушительного комплекса 2-го Московского медицинского института. Его проект разрабатывала 2-я архитектурно-проектная мастерская Наркомздрава РСФСР под руководством французского архитектора Андрэ Люрса. На обширной площадке должны были разместиться около двух десятков зданий различного назначения – учебные корпуса, клиники, научные лаборатории, хозяйственные постройки.

Первым начатым строительством зданием института стала детская инфекционная клиника, состоявшая из протяженного пятиэтажного главного корпуса и Т-образной в плане одноэтажной пристройки[328]328
  Архитектурная газета. 1937. Приложение к № 2.


[Закрыть]. В отличие от зданий ВИЭМа клиника сооружалась в лаконичных формах конструктивизма.

К северу от ВИЭМа должен был разместиться Центральный институт эпидемиологии и микробиологии (ЦИЭМ), созданный в 1931 году путем объединения Государственного бактериологического института, Центрального государственного оспенного и Микробиологического институтов. Проект институтского комплекса разрабатывался в 1935–1937 годах под руководством Б.К. Рериха[329]329
  Московский строитель. 1937. № 87.


[Закрыть].

Помимо уже названных, в медицинском городке на Октябрьском поле планировалось размещение Всесоюзного института санитарии и гигиены, Травматологического института, Института охраны материнства и младенчества. Для снабжения их электроэнергией и теплом намечалось сооружение самостоятельной ТЭЦ.

Для выполнения грандиозной программы было создано специальное управление Наркомздрава – ВИЭМсанстрой. К сожалению, работали медицинские строители медленно и плохо. Взявшись сразу за множество объектов, они пообещали к 1940 году сдать в эксплуатацию одиннадцать из них, однако к середине года подоспело только пять корпусов, еще пять отставали в темпах строительства примерно на полгода. На площадке Травматологического института более двух лет возводился и никак не завершался первоочередной объект – здание челюстной клиники объемом 30 тысяч кубических метров. Строительство гаража вообще законсервировали. Та же участь постигла и здания ЦИЭМ[330]330
  Безруков Г.В. Насущные задачи реконструкции района // Строительство Москвы. 1940. № 10.


[Закрыть]. Строительство невысоких, относительно простых корпусов началось в 1937 году, и к 1940 году их подвели под крышу, но затем работы практически остановили, а начавшаяся война заставила полностью забросить стройку. Однако к тому времени она была близка к завершению, что позволило ЦИЭМу разместиться на новом месте вскоре после Победы. Более того, в 1948 году архитектор В.Е. Асс разработал проект нового внушительного здания. Но и тут не обошлось без неурядиц. Со строительством долго тянули, лишь в 1950 году оно началось, но на другом месте. Причем автора проекта даже не поставили об этом в известность, что вызвало его вполне оправданное возмущение[331]331
  Московский строитель. 1950. № 21.


[Закрыть].

В то время как строительство зданий медицинского городка все более отставало от намеченных сроков, инженерное освоение территории шло в соответствии с планом. На обширной территории в 286 гектаров уже в 1939 году пролегли сети водопровода, канализации, теплоснабжения. Однако пользоваться этими благами коммунального хозяйства, полного комплекта которых в те годы не имели еще некоторые московские районы, было некому[332]332
  Безруков Г.В. Насущные задачи реконструкции района // Строительство Москвы. 1940. № 10.


[Закрыть].

Малый ВИЭМ

Пока на Октябрьском поле шла грандиозная стройка, временным помещением для ВИЭМа стал только что выстроенный корпус Института охраны труда во Всехсвятском (современный адрес – Балтийская улица, 8). Строительство пятиэтажного здания с огромными окнами и сложным крестообразным планом началось в 1932 году по проекту А.С. Фуфаева и А.Т. Капустиной. Строительство вел трест «Теплобетон», руководил стройкой инженер И.П. Лунден. Работы шли медленно, проект несколько раз корректировался, но все же к 1935 году здание было готово к приему научных работников[333]333
  ЦАНТДМ. Ф. 2. Д. 9657.


[Закрыть]. Видимо, сооружавшееся специально для медицинского учреждения здание оказалось наиболее подходящим для всесоюзного центра научной медицины, и огромный по тем временам корпус передали ВИЭМу. Так как размещение предполагалось временным, само здание и прилегающая территория получили наименование Малого ВИЭМа. Именно туда, в район еще строившейся станции метро «Сокол», и начался постепенный перевод ленинградских отделов. Первые перебравшиеся в Москву сотрудники приступили к подготовке лабораторий для переезда всего ВИЭМа[334]334
  Крепс Е.М. О прожитом и пережитом. М.: Наука, 1989.


[Закрыть].

На участке Малого ВИЭМа помимо Главного корпуса выросло и несколько других зданий, самым значительным из которых стал жилой дом для сотрудников института (ныне Часовая улица, 27). Первоначальный проект составил инженер В.И. Попов. В доме предполагалось размещение сорок восемь квартир и общежития. Однако уже в 1936 году его назначением стало размещение строительных рабочих. Пояснительную записку о перепланировке подписал Б.К. Рерих. Новые фасады шестиэтажного здания с эффектными лоджиями спроектировали Н.Е. Лансере и Б. Яковлев. Однако и этот вариант не стал окончательным, очередной проект фасадов подписан уже Б.К. Рерихом и Н.М. Романовским[335]335
  ЦАНТДМ. Ф. 2. Д. 10615.


[Закрыть].

Между главным корпусом и жилым домом разместились многочисленные мелкие здания лабораторий и временные деревянные «собачники» для содержания подопытных животных. Все они строились под наблюдением В.И. Попова. Одним из первых, в 1935–1936 годах было завершено здание бруцеллезной лаборатории. Двухэтажное здание с одноэтажной пристройкой для собак было спроектировано все тем же Б.К. Рерихом. Нынешний адрес постройки – 1-й Балтийский переулок, 1[336]336
  ЦАНТДМ. Ф. 2. Д. 9656.


[Закрыть].

В 1939 году предполагался снос всех временных построек, так как к тому времени ожидалось завершение комплекса Большого ВИЭМа, однако судьба распорядилась иначе[337]337
  Там же. Д. 10615.


[Закрыть].

Поскольку строительство комплекса в Серебряном Бору так и не было завершено, ВИЭМ остался в здании у станции метро «Сокол». Там же разместилась и созданная в 1944 году на базе ВИЭМа Академия медицинских наук. В значительной степени благодаря этому постройки Малого ВИЭМа, в том числе и мелкие здания лабораторий, дожили до наших дней.

Поворот судьбы

Реализация проекта Большого ВИЭМа и всех прилегавших к нему медицинских комплексов была приостановлена, так же как и многие другие крупные гражданские стройки в Москве и по всему Союзу, в 1939 году, когда в связи с нараставшей угрозой войны огромные объемы финансирования переключались с мирных целей на военные нужды.

Таким образом, к началу войны на всей огромной территории создаваемого в Щукине медицинского центра в более или менее готовом виде стояли следующие здания:

– три лабораторных корпуса ВИЭМа;

– служебный корпус ВИЭМа;

– детская инфекционная клиника ММИ;

– три корпуса микробилогического института.

Однако в них так и не пришли ученые-медики. Эти новые здания ждала иная, удивительная судьба. Для руководства осуществлением советской атомной программы распоряжением вице-президента АН СССР А.А. Байкова от 12 апреля 1943 года был создан научно-исследовательский центр по урановой проблеме – Лаборатория № 2 АН СССР (с 1949 года ЛИПАН – лаборатория измерительных приборов АН СССР) под руководством И.В. Курчатова. 14 августа 1943 года в Лабораторию № 2 была официально переведена из Ленинградского физико-технического института группа И.В. Курчатова. С февраля 1944 года Лаборатория получила права института (с 1956 года она стала официально именоваться Институтом атомной энергии). В тяжелые военные годы для нового научного учреждения не нашлось более подходящего места, чем почти готовые, но еще не занятые корпуса, стоявшие на обширной свободной площадке, в отдалении от ближайших жилых массивов. Этими зданиями и были корпуса ВИЭМа. По воспоминаниям участников тех событий, выбрал здания лично И.В. Курчатов. В апреле 1944 года лаборатория переехала на свое ставшее постоянным место в Покровское-Стрешнево на пустынной тогда окраине Москвы. В докладной записке от 1944 года отмечалось: «Фактически на сегодня Лаборатория № 2 имеет всего одно трехэтажное здание, где помещаются опытные установки, лаборатория, библиотека, механическая мастерская, живут сотрудники и охрана института, и одно одноэтажное здание, предназначавшееся для кормовой кухни опытного собачника ВИЭМ. Лаборатория не имеет помещений для перевода своих работников из Ленинграда и с Урала, не имеет жилья, оборудования, материалов, и в связи с этим план Лаборатории срывается. Ценнейший запас радия (4 грамма) Лаборатория из-за отсутствия специального хранилища держит в картофельной яме».

Ядерные исследования требовали радиоактивных материалов. Для исследований и разработок в этой области в 1944 году было создано еще одно важнейшее предприятие – Институт специальных металлов НКВД (Инспецмет НКВД), ставшее впоследствии Всесоюзным институтом неорганических материалов (ВНИИНМ) имени академика А. Бочвара. Вполне логичным стало его размещение по соседству – в лабораторных корпусах ВИЭМа.

«Из постановления Государственного комитета обороны № 7102

от 8 декабря 1944 г.

О мероприятиях по обеспечению развития добычи и переработки урановых руд.

Считая всемирное развитие добычи урановых руд и производства урана важнейшей государственной задачей, Государственный Комитет Обороны постановляет:

7. Обязать НКВД СССР (т. Берия):

а) организовать в системе НКВД СССР научно-исследовательский институт по урану, присвоив ему наименование «Институт специальных металлов НКВД» (Инспецмет НКВД).

Возложить на Инспецмет НКВД изучение сырьевых ресурсов урана и разработку методов добычи и переработки урановых руд на урановые соединения и металлический уран;

б) построить в районе Москвы завод по производству урановых соединений и металлического урана.

Фрагменты топографического плана 1950-х гг. Показаны бывшие корпуса ВИЭМа и Медицинского института. Рядом с ними подпись – городок ВИЭМ

8. Разрешить НКВД СССР разместить Инспецмет НКВД и завод по производству урановых соединений и металлического урана на территории и в помещениях, ранее принадлежавших ВИЭМ.

9. Поручить НКВД и Наркомцвет в 15-дневный срок предоставить предложения по организации Инспецмета, перечень передаваемых ему Наркомцветом лабораторий, список передаваемых специалистов.

Председатель ГКО И. Сталин».

Задачи, поставленные перед новым предприятием, были исключительно важными. Поэтому неудивительно, что в военное время, когда строительство в Москве практически не велось и по всему городу торчали законсервированные коробки не оконченных с предвоенных лет домов, нашлись мощности для завершения бывших виэмовских сооружений. Достроенные в 1945 году корпуса физиологии и химии сменили свою медицинскую специализацию. В них началась разработка технологий ядерного топливного цикла.

Опытное производство разворачивалось на Московском заводе имени П.Л. Войкова и на заводе № 12 в подмосковном городе Электросталь.

После Победы перед Советским Союзом встало множество неотложных задач, от многих грандиозных планов 1930-х годов пришлось отказаться. Перевод научных организации на новые места оказался слишком дорогим, и они остались там, где первоначально поселились. Однако, несмотря на то что ВИЭМ в Щукине так и не появился, весь комплекс построек в этом месте продолжал именоваться городком ВИЭМа – вплоть до начала 1960-х годов.

Правда, медицинский городок здесь все же возник, хотя и не в столь грандиозных масштабах. Рядом с уже упоминавшимся Институтом эпидемиологии и микробиологии, получившим имя Н.Ф. Гамалеи (нынешний адрес – улица Гамалеи, 18), разместился Институт вирусологии имени Д.И. Ивановского (улица Гамалеи, 16). К востоку от них, на Пехотной улице, в начале 1950-х годов появилось огромное, выдержанное в классических традициях здание Центрального военного госпиталя КГБ (архитекторы С.В. Сергиевский и Е.Л. Кекушева)[338]338
  Архитектура СССР. 1952. № 7.


[Закрыть].

Так совершенно неожиданно, но довольно счастливо завершилась история одной из крупнейших строек Москвы 1930-х годов.

Глава 7
Проспект Калинина

Проспект Калинина (с 1993 года, называемый Новым Арбатом), точнее, его отрезок от Бульварного до Садового кольца, – самый крупный комплекс современной застройки в центре Москвы, одна из самых удачных работ московских зодчих за всю историю города, привлекательная для всех горожан улица. При этом – предмет самых бурных дискуссий, мишень для бестолковой и злобной критики со стороны околоархитектурной общественности и глупых острот всевозможных писак.

В Москву въехать нелегко

Идея прокладки проспекта возникла еще в начале 1930-х годов, когда началась разработка генерального плана реконструкции Москвы. Радиально-кольцевая схема планировки столицы при всех своих многочисленных плюсах имела и существенный минус: расходящиеся от Кремля лучи главных городских магистралей концентрировали в центре города все транспортные и людские потоки. Уже в 1920-х годах XX столетия старые узкие и извилистые улицы перестали справляться со все возрастающим движением, а в перспективе московскому центру грозил полный транспортный паралич.

К счастью, городское руководство в то время умело думать не только о сиюминутных нуждах, но и о будущем Москвы. Проблема решалась либо полным разрушением радиально-кольцевой планировки (как предлагали особо ретивые, но не особо талантливые зодчие-планировщики), либо ее развитием и усилением новыми кольцевыми и радиальными магистралями, особенно в перегруженном центре. Естественно, первый вариант, грозивший практически полным уничтожением старой Москвы, был с презрением отвергнут, а на основе второго сформирован Генеральный план реконструкции Москвы 1935 года.

Среди многих планировочных мероприятий, намеченных планом, первоочередным являлась реконструкция главных въездов в город – с северо-запада, из Ленинграда и северных европейских стран, и с запада – из Центральной и Западной Европы.

С первым направлением дело обстояло более или менее благополучно – он проходил по относительно прямой (конечно, по меркам старой Москвы) трассе улица Горького – Ленинградское шоссе, застроенной относительно приличными, хотя и не слишком ценными в материальном плане внушительными домами. Это облегчало проведение реконструктивных работ: совсем ветхие строения можно было без особого ущерба снести, что поценнее – передвинуть, надстроить, переоформить.

А вот западный въезд в столицу начинался с Можайского шоссе, сплошь застроенного одно– и двухэтажными деревянными домиками, и поворачивал на Большую Дорогомиловскую улицу. Убожество окрестной застройки подчеркивало соседство двух относительно новых представительных сооружений – Бородинского моста и Киевского вокзала. За рекой кривая, обстроенная жалкими домишками Смоленская улица пересекала Садовое кольцо и выводила на Арбат.

Здесь картина резко менялась. Вдоль бойкой торговой улицы высились большие по тем временам здания – до восьми этажей, перемежавшиеся, правда, все такими же старыми хибарками. Арбат выходил на бесформенную Арбатскую площадь, откуда несколько очередных поворотов позволяли попасть на Воздвиженку – улицу, наконец-то открывающую перед обалдевшим от московской бестолочи путником вид на Троицкую башню Кремля. Невольно напрашивалась озорная мысль, что наши предки-москвичи специально изувечили западные «врата» столицы, чтобы затруднить путь всевозможным ворогам. Ведь именно с запада в последние века надвигались разные поляки, шведы, французы, немцы…