Электронная библиотека » Андрэ Нортон » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Эльфийское отродье"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 21:08


Автор книги: Андрэ Нортон


Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Андрэ Нортон
Эльфийское отродье

Глава 1

Шейрена безмерно устала. Ей уже добрый час, а то и больше, приходилось слушать восхищенное воркование служанок. Человеческие голоса эльфийскому уху кажутся хриплыми и грубыми, но Шейрене они обычно слух не резали. Однако сегодня…

– О, госпожа моя, какое чудное платье! Такого свет не видывал, клянусь!

Безымянная белокурая рабыня из числа прислужниц ее матери цокала языком, разглядывая переливающиеся складки платья Шейрены. Возможно, с ее точки зрения платье действительно было восхитительным: тяжелый муаровый шелк цвета павлиньего пера, прошитый нитями, отливающими перламутром. Цвет ткани был куда ярче тех, что встречаются в природе.

«Но для меня ничего хуже не придумаешь… Я просто пропаду в этом платье! Я буду похожа на привидение, обрядившееся в костюм, снятый с живого».

– Да, в самом деле! – воскликнула другая служанка. – Все лорды будут от вас без ума!

«Ну да, если им нравятся девушки, похожие на труп, облаченный для погребения!» Как бы ее ни накрасили, все равно цвет лица Рены не будет соответствовать этому платью. Оно годится для яркой красоты человеческой наложницы, но отнюдь не для эльфийской девы. Тем более Шейрена чересчур бледна даже для эльфийки. Как это похоже на отца: выбрать платье, которое подчеркивает не красоту Шейрены, а власть – его власть, его могущество, его богатство, позволяющее приобретать такие вещи.

Шейрена ан-Тревес зажала уши, чтобы не слышать болтовни рабынь. Ей хотелось очутиться где угодно, только не здесь. Бледно-голубые мраморные стены ее комнаты, лишенные окон, всегда напоминали Шейрене каземат, но теперь, когда в комнате толпились не только полдюжины ее собственных рабынь, но и еще четыре рабыни ее матери, Шейрене казалось, что в комнате буквально нечем дышать. Жара, духота, нестерпимое благоухание духов…

Шейрена мечтала сбежать отсюда хоть куда-нибудь.

«Вырваться бы на волю! Посидеть бы сейчас на том лугу, что нашел Лоррин, посмотреть на бабочек или прокатиться верхом вдоль стены поместья…» – с тоской подумала Шейрена. Она погрузилась в мечты о бегстве, унесясь мыслями далеко-далеко от душного будуара. Шейрене представилось, как она мчится сломя голову на резвом мерине Лоррина вдоль стены, сложенной из песчаника, в лицо ей бьет свежий ветер, и Лоррин, как ни старается, не может опередить ее…

«Ах, Лоррин! Если бы ты мог прийти и избавить меня от всего этого! Но нет, это глупо – ты ведь и сам не в силах избавиться от цепей обычаев…» Две главные прислужницы Шейрены – бывшие наложницы отца, изгнанные из гарема, рыжие близняшки, которых Шейрена все время путала, – обратились к ней с каким-то вопросом. Шейрена легонько тряхнула головой и заставила себя отвлечься от дум.

– Пора надевать нижнее платье. Прошу вас, госпожа, – терпеливо повторила рыжая. Лицо служанки ничего не выражало. Шейрена встала, чтобы позволить одеть себя. Рабыни давно привыкли к ее кратковременным приступам забытья. Даже если это их и раздражало, девушки были чересчур хорошо выдрессированы, чтобы показать это. Ни один из рабов В'лайна Тилара лорда Тревеса никогда не осмелился бы выказать раздражение перед своими хозяевами-эльфами. Прислужницы Шейрены всегда сохраняли одинаковое безжизненно-доброжелательное выражение лица, какое можно видеть на парадных портретах.

Этого требовал отец Шейрены. Но саму Шейрену это всегда ужасно нервировало: кто знает, какие мысли прячутся под этими масками?

«Если бы я знала, о чем они думают, я бы, по крайней мере, могла знать, что думать о них. Хотя вряд ли их мысли оказались бы особенно лестными… Ну что хорошего можно подумать обо мне?» Повинуясь указаниям служанок, Шейрена повернулась к четырем девушкам, которые держали платье бережно, будто священную реликвию, и подняла руки. Шелк мягко скользнул вдоль тела и на миг окутал ей голову, пока служанки расправляли пышные мягкие складки цвета морской волны. Они стянули платье вниз, и юбка окутала босые ноги Шейрены. Рукава и лиф были облегающие, с очень глубоким вырезом, юбка расходилась от бедер пышными складками, а позади по последней моде волочился длинный шлейф…

«В этом платье я буду похожа на зеленый прутик, колыхающийся на волнах. Очень мило. И почему они не смеются надо мной? Я бы на их месте не удержалась…» Конечно, этот покрой тоже выбрал сам лорд Тилар. Надо же показать, что его дочь не чуждается веяний моды! И неважно, что в этом модном платье она выглядит смешно.

Хотя, с другой стороны, так ли уж ей хочется быть привлекательной?

«Нет. Нет, не хочется. Я не хочу мужа. Я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему. Да, мою нынешнюю жизнь не назовешь счастливой – но мне совсем не хочется оказаться собственностью какого-нибудь лорда, похожего на моего отца. Ну, а раз отец сам выбрал для меня это платье, он не сможет обвинять меня в том, что я выгляжу смешной». Эта мысль принесла ей немалое облегчение. Ведь если сегодня вечером Шейрена не добьется успеха, отцу непременно понадобится кто-то, на кого можно будет свалить вину. Так что не стоит давать ему повода обвинить во всем ее. Лорд Тилар дал понять своей жене и дочери, что сегодняшний праздник особенно важен для дома Тревес.

Когда отец получил приглашение, причем не только для себя, но и для Шейрены, он ужасно обрадовался. Шейрена не видела его таким веселым с тех пор, как он узнал, что цены на зерно для рабов подскочили втрое из-за града, который его поля обошел стороной. Род лорда Тилара был старинным, но не слишком знатным, и богатством своим он был обязан исключительно удаче в торговых делах. Дед лорда Тилара был простым нахлебником. Дом Тревес достиг таких высот только благодаря хозяйственности лорда Тилара. И в Совет лордов он был избран лишь недавно.

В былые времена лорд Тилар не посмел бы даже приблизиться к главе дома Хэрнальт, а уж о том, чтобы получить от него приглашение на праздник, нечего было и мечтать…

– Госпожа, повернитесь, пожалуйста.

Приглашение было прислано не по магической связи.

Его принес посланец – причем не раб-человек, а эльф.

Это говорило о том, насколько повысился статус лорда Тилара со времен войны с Проклятием Эльфов. Приглашение было начертано на тончайшем листке чистого золота. Разумеется, без магии такого не создашь. Это была тонкая, неявная демонстрация силы и искусства создателя.

«В'касс Ардейн ан-лорд Фотрен лорд Хэрнальт просит лорда Тревеса оказать ему любезность, посетив праздник, который устраивает в его честь его опекун, В'шейл Эдрес лорд Фотрен, по случаю его вступления во владение землями и титулом. Кроме того, он просит, чтобы на празднике присутствовала также дочь лорда Тревеса».

Ни даты, ни времени не указано: даже самые нищие нахлебники в поместье лорда Тилара знали, когда именно состоится праздник. Знали они и то, почему наследник дома Фотрен унаследовал дом Хэрнальт – вопреки яростному сопротивлению брата лорда Дирана.

– Пожалуйста, приподнимите немного руку.

«Странно, что брата лорда Дирана тоже зовут Тревес…» Лорд Тревес и лорд Эдрес крупно повздорили на Совете.

Лорд Тревес удалился в гневе, забрал то немногое, что принадлежало ему по закону, и сделался нахлебником одного из противников лорда Эдреса. Шейрена надеялась, что столь неудачное совпадение имен вызовет в лорде Ардейне неприязнь к ней. Ведь раз он приглашает ее на праздник, значит, на этом празднике он намерен выбрать себе невесту…

– Пожалуйста, повернитесь немного…

Прошел почти год с тех пор, как лорд Диран погиб вместе со своим сыном и наследником и его имение осталось без хозяина. В конце концов лорды из Совета – и лорд Тилар в их числе – постановили, что имение и титул переходят по наследству только к старшему сыну, оставшемуся в живых, за исключением тех случаев, когда сыновей в живых не осталось. И, поскольку предполагалось, – ибо трупов было два, – что Валин, наследник Дирана, обратился в дым вместе со своим отцом, а брат-близнец Валина остался жив и здоров, то потому ему и полагалось унаследовать дом своего отца.

Таким образом молодой Ардейн оказался двойным наследником, а потому сделался вдвое более желанной кандидатурой для брачного союза. Неважно, что лорд Эдрес был еще вполне крепок и не позволял надеяться на то, что Ардейн унаследует его имение в течение ближайших нескольких веков – ведь теперь Ардейну по праву принадлежало все имущество лорда Дирана. Благодаря этому он сделался равен своему деду по статусу и положению. Лорд Тилар поддержал требования Ардейна, и это не прошло незамеченным. Очевидно, без награды он не останется – хотя вряд ли наградой будет женитьба Ардейна на Шейрене. Для этого лорд Ардейн был чересчур знатен, а лорд Тилар все же оставался выскочкой, хотя, надо сказать, выскочкой весьма уважаемым.

– А теперь, госпожа, пожалуйста, опустите руку.

«И, несомненно, все непомолвленные эльфииские девы соответствующего ранга получили приглашение прийти и показаться лорду Ардейну – или, точнее, его деду».

Шейрена ни минуты не сомневалась насчет того, кто будет выбирать невесту для Ардейна. Самостоятельно выбирают себе супругу лишь те, у кого нет ни родителей, ни опекунов. Если молодому лорду повезет, его дед, возможно, спросит его мнение – но скорее всего юноша настолько привык повиноваться лорду Эдресу, что покорно женится даже на ослице, если так прикажет его дед.

«Да и я покорно выйду замуж за осла, если так прикажет мой отец, что бы я об этом ни думала. Ведь мои чувства не имеют никакого значения…» – уныло размышляла Шейрена, пока служанки старались потуже затянуть корсаж. Это делалось для того, чтобы заставить тощие прелести Шейрены выглядеть чуточку попышнее, но результат получился скорее обратный.

В приглашении ничего не говорилось насчет других девиц, которые будут присутствовать на празднике, но в этом и не было нужды. В будуарах по всей стране судачили о том, что лорду Ардейну нужна невеста и выгодный брак – или, скорее, наоборот: выгодный брак и невеста. Так что на балу будут десятки незамужних и непомолвленных эльфиек – от девочек, которые еще играют в куклы, до почтенных вдов, обладающих собственным имением и влиянием. Однако лорд Ардейн только один, а потому на балу наверняка будет много других неженатых эльфийских лордов, а также их отцов и представителей, подыскивающих подходящих невест. Нечасто бывают такие крупные сборища, на которых все могут забыть о взаимной вражде и хотя бы на один вечер сделать вид, что хорошо относятся друг к другу. Быть может, на этом празднике будут заключены новые союзы, улажены старые конфликты…

– Шлейф, госпожа! Пожалуйста, приподнимите ногу…

«И вспыхнут новые». Служанки попросили ее развернуться на месте. Шелковые складки юбки взметнулись и с легким шелестом улеглись волнами. Затем подали верхнее платье – и Шейрена снова застыла, точно огромная кукла, пока ее облачали. Более тяжелый шелк верхнего платья стекал по телу, и его вес добавился к незримой ноше тоски, давившей на плечи Шейрены.

«Меня выведут напоказ, точно одну из отцовских породистых кобыл, чтобы все неженатые лорды могли полюбоваться моей походкой и посмотреть мне в зубы. Да и Лоррина выводят точно так же: как жеребца-производителя, напоказ всем отцам дочерей на выданье. Отцовская воля – закон…» Шейрена была слишком хорошо вышколена, чтобы проявлять свое отвращение, но немое горе стыло у нее в груди куском холодного льда, и горло сдавило до боли. Служанки принялись возиться со шнуровкой по бокам платья. Шейрена на миг закрыла сухие, горящие глаза, чтобы взять себя в руки и вернуть себе необходимое спокойствие?

О, как тяжело все время быть такой спокойной, такой послушной, особенно когда ей предстоит эта мука! Шейрена всегда чувствовала себя неуютно в присутствии чужих. Отец иногда показывал ее гостям, когда приезжали возможные кандидаты на брак, и каждый раз Шейрене хотелось спрятаться где-нибудь под ковриком. А теперь, когда ее обрядили в это орудие пытки, замаскированное под платье, в котором ей придется весь вечер выставлять себя напоказ перед десятками, сотнями чужих глаз, Шейрена чувствовала себя по-настоящему больной.

– Надо подтянуть потуже этот шнурок. Выдохните, пожалуйста…

Мать в течение нескольких недель пыталась убедить Шейрену, что ей необыкновенно повезло. Это ее первый – и, возможно, единственный – шанс вступить в брак, который устроит не только отца, но и ее самое. Это редкостная возможность познакомиться с лордами, ищущими себе невесту, прежде чем один из них свалится на нее, как снег на голову. Быть может, какой-нибудь молодой лорд действительно ей понравится; быть может, ей повезет и она выйдет замуж за того, кто позволит ей покидать пределы своего будуара, вместо того чтобы сидеть в четырех стенах, как полагается замужним эльфийкам.

Мать говорила еще многое в том же духе. Она, мол, вполне понимает чувства Шейрены, те тревожные мысли, которые преследуют ее в последнее время, и то, почему Шейрене вообще не хочется вступать в брак. «Да что мать вообще может об этом знать? Виридине ан Тревес за всю ее жизнь ни разу не пришло в голову ни одной неподобающей мысли! Она всегда была идеальной леди, любезной и послушной, охотно повиновавшейся своему отцу, а после супругу…» Разве может такая женщина, как ее мать, понять мысли, что терзают ныне Шейрену?

– Вытяните руку, госпожа. Вот так, пожалуйста.

Сейчас Шейрена отдала бы все на свете, лишь бы подцепить какую-нибудь болезнь вроде тех, на которые вечно жалуются люди, когда им неохота работать. Но увы! Эльфийские женщины, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, никогда не болеют. Так же, как и мужчины.

«Можно было бы слечь с головной болью, как Лоррин, но теперь уже поздно. Если я пожалуюсь на головную боль сейчас, отец ни за что не поверит, что я не притворяюсь».

Она поворачивалась туда-сюда, повинуясь указаниям служанок, поднимала и опускала руки, пока они затягивали корсаж, надевали на нее широкие и длинные, до пола, рукава верхнего платья и закрепляли их на плечах золотым шнуром.

«Хотелось бы знать, я действительно выгляжу такой неуклюжей или мне это только кажется?» Шейрену раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она понимала, что отец не мог бы придумать для нее более неподходящего одеяния, и это было унизительно. Она предстанет перед целой толпой незнакомых эльфов в самом невыгодном свете. Но, с другой стороны, тем меньше шансов, что хоть кто-то ею заинтересуется…

«Пусть лучше я буду похожа на засохший прутик, чем…» Чем что? Чем выйти замуж за кого-нибудь вроде ее отца?

«Матушка сказала бы, что это не так уж плохо, – с горечью подумала Шейрена. – Но, с другой стороны, матушка всегда куда больше заботилась о Лоррине, чем обо мне. Вот если бы он был сегодня на моем месте, стала бы она убеждать его, что жениться неизвестно на ком – это совсем неплохо?»

– Не будет ли госпожа так любезна постоять минутку?..

Но Виридина совсем не такая, как ее дочь. Виридина привыкла к своему стесненному образу жизни. А Шейрене в последний год довелось немного повидать большой мир, и ей не хотелось терять последние крохи свободы.

Дочери лорда Тилара во многом жилось куда проще, чем его супруге. Существование Виридины было опутано таким множеством всяческих обычаев, что она не могла и шагу ступить без того, чтобы не нарушить то или иное правило. Большая часть этих обычаев возникла в суровые времена, когда женщинам постоянно грозила опасность, но это не имело ни малейшего значения для господина и супруга Виридины. Обычаи есть обычаи, и их следует соблюдать во всех подробностях. А Шейрена вплоть до самого последнего времени значила для семьи очень мало. Ее старший брат Лоррин, наследник, мужчина, был куда важнее.

В том кругу, где вращался лорд Тилар, незамужних женщин было куда больше, чем мужчин. Лорд Тилар был слишком горд, чтобы выдать дочь за какого-нибудь мелкого нахлебника, а замахиваться повыше он не решался.

К тому же лорд Тилар, как и все прочие члены Совета, был очень занят, когда поползли слухи о существовании Проклятия Эльфов, а тем более потом, когда эти слухи оказались правдой…

– Отойдите чуточку вправо, госпожа.

А потом началась вторая Война Волшебников, и лорд Тилар окончательно увяз в делах. Ему было не до Шейрены. Главное, чтобы дочь была послушна, хорошо воспитана и держалась пристойно, все остальное неважно.

Шейрена обнаружила, что предпочитает одиночество чьему бы то ни было обществу – если не считать ее брата.

Она не старалась завести себе подруг, потому что ее совершенно не интересовало то, чем увлекались ее ровесницы.

На нескольких приемах, где ей доводилось бывать, Шейрена забивалась в самый дальний угол и скучала там весь вечер, жалея, что нельзя уйти домой.

– А вот эту складочку сюда…

Шейрене совсем не нравилось легкое безумие, которое приносит опьянение, она не понимала, что интересного в светской болтовне и сплетнях, она была слишком проста, чтобы привлекать внимание мужчин, желанное или нежеланное, а игры, которые так забавляли других, оставляли девушку в недоумении: с чего это они так веселятся и что может быть занятного в таких глупых забавах? Так что она предпочитала сидеть где-нибудь в саду, читать или предаваться своим странным мечтам.

В последний год странные мечты посещали Шейрену все чаще, хотя впервые они пробудились в ней в тот день, когда девушка начала учиться менять форму цветов…

– Вот здесь, наверно, надо чуточку ушить.

Поначалу эти уроки, навязанные Шейрене отцом, показались ей ужасно скучными. «Лоррин учится дробить камень с помощью своей магической силы. А мне придется возиться с цветочками…» Она даже никогда не узнает, кто из них сильнее в магии: она или Лоррин. Эльфийских дев не учат ничему полезному – только всякому баловству вроде создания цветочных скульптур, плетения воды и прочего. Правда, Шейрене доводилось ловить смутные слухи о немногих, очень немногих эльфийских женщинах, которые владеют той же магией, что и мужчины. Но она никогда не встречалась ни с одной из них. И к тому же вряд ли кто-то из этих женщин согласился бы поделиться с ней своими секретами. Но до этих уроков Шейрене никогда не приходило в голову, что у нее есть своя особая сила, о которой ни один эльфийский лорд даже не подозревает.

Ибо во время первого же урока Шейрена совершила странное, восхитительное и немного пугающее открытие.

«Ведь ту же магию, которую я применяю, чтобы изменить форму цветка, можно использовать и иначе! Остановить сердце, например…» Бесполезные уроки? Если ей когда-нибудь понадобится такая сила, эти уроки могут оказаться не такими уж бесполезными…

– А это что? Нитка? Нет, не надо, обрежь ее.

Матери Шейрена о своем открытии сообщать не стала, зная, что Виридину это привело бы в ужас. А потом девушка даже не была уверена, подействует ли это. Но несколько дней спустя ей представился случай это проверить. Она нашла в саду пташку, которая с размаху налетела на стекло и сломала себе шейку. Шейрена даже не задумалась о том, что делает. Ей просто захотелось избавить бедняжку от мучений – и она остановила ей сердце.

Девушка в ужасе убежала в свою комнату, желая спрятаться от того, что натворила. Но сделанное осталось при ней – как и сила, как и знание того, что можно сделать с помощью этой силы.

С этой минуты вся ее жизнь пошла по-другому. Шейрена тайком экспериментировала со своей новообретенной силой. Она использовала воробьев и голубей, которые стаями летали по саду. Сперва она решалась лишь менять окраску и длину перьев. Но постепенно Шейрена осмелела. И теперь по саду порхали диковинные создания с алым и голубым, зеленым и золотым оперением, длиннохвостые, с роскошными хохолками – и все ручные. Что-то говорило Шейрене, что незаметные изменения, доступные ее силе, могут быть столь же важными – и столь же опасными, – как и та магия, которой владеет Лоррин.

И в то же время девушка страшилась протянуть руку и взять ту эфемерную власть, которая так ее манила. Ведь ни одна эльфийка прежде не смела делать ничего подобного.

Должно быть, тому есть свои причины? Быть может, эта заманчивая сила

– не более чем иллюзия? Да, конечно, она может превратить обычного воробушка в невиданную яркую птицу – но что толку? Что это доказывает?

– Не будет ли госпожа так любезна сойти с рукава?

Но что, если это вовсе не иллюзия? Что, если эта сила реальна? Что, если Шейрене удалось открыть нечто, о чем больше никто не догадывается?

Эти тайные мысли тяготили девушку и не позволяли принимать то, что с ней происходит, как должное. И тяжелее всего было сносить обхождение отца как с ее матерью, так и с нею самой.

Взять хотя бы это платье. Какой яркий пример того, как мало он думает об их чувствах! Ему и в голову не приходит доверить им что-то действительно важное. Если отец являлся в будуар Виридины с любезной миной, это всегда означало, что он желает, чтобы Виридина вышла к его влиятельным друзьям и разыгрывала перед ними примерную жену. А при своих лорд Тилар на любезности времени не тратил. И вообще он предпочитал жене своих рабынь из гарема. Лорд Тилар постоянно сравнивал Виридину со своими последними наложницами и всегда не в ее пользу.

«Хотя им я тоже не завидую, – подумала Шейрена, взглянув краем глаза на одну из рыжих близняшек. – Отец капризен, и фаворитки при нем надолго не задерживаются».

А когда фаворитки попадали в немилость, лорд Тилар обычно отсылал их прислуживать своей жене или дочери.

Он получал от этого какое-то извращенное удовольствие.

Шейрена никак не могла понять: то ли ему хочется отравить жизнь жене и дочери присутствием его бывшей любовницы, еще не утратившей прежней красоты, то ли, наоборот, он желает отравить жизнь своей бывшей любовнице присутствием законной жены, которая, в отличие от фаворитки, никуда не денется. Быть может, ему доставляло удовольствие и то, и другое.

Виридина спокойно мирилась с этим и никогда ничего не говорила по этому поводу. Она принимала бывших наложниц своего мужа с тем же безмятежным смирением, что и все прочие невзгоды, на которые была так щедра ее жизнь. Эльфийка не испытывала зависти к гаремным красавицам. Между гаремом и будуаром не было особой разницы, если не считать того, что Виридину нельзя было заменить другой женщиной. Наложницы из гарема пользовались не большей свободой, чем их госпожа, – и не меньшей. Постепенно Шейрена начала понимать, что будуар – это гарем для одной женщины. Интерес Виридина проявляла только к тому, что касалось Лоррина и его благополучия. Хотя это был, скорее, не интерес, а навязчивая тревога – как будто Виридина опасалась, что с сыном что-нибудь случится. Она следила за Лоррином с такой заботливостью, как будто он был неизлечимо болен. Хотя Лоррин выглядел вполне здоровым. Разве что его постоянные приступы кришайна… Быть может, с ним и вправду что-то не так, только Рене об этом не говорят? Но тогда почему Лоррин ей ничего не сказал? Раньше у него не было никаких тайн от сестры!

Да, Виридина может мириться со своей судьбой Настоящей Эльфийской Леди, но для себя Шейрена такой жизни не хочет…

«Пусть лучше на меня не обращают внимания, как на дочь, чем терпеть унижения в качестве жены кого-нибудь вроде отца».

Теперь все рабыни столпились вокруг нее, поправляя, подшивая, подтягивая, точно это платье было важной гостьей, а Шейрена – всего лишь манекеном, на который оно надето. Шейрене пришла в голову дурацкая мысль: а вдруг это на самом деле так? Вдруг это платье обладает своей собственной жизнью, а она – только средство передвижения, предназначенное для того, чтобы отнести платье туда, где все смогут на него полюбоваться?

Но вообще-то эта мысль не такая уж дурацкая. Платье представляло лорда Тилара – его власть, его богатство, его положение в обществе. А Шейрена – не более чем повод показать все это, что-то вроде знаменосца. Важно ведь знамя, а не рука, которая его несет. Манекен сгодился бы ничуть не хуже…

«Если бы я была такой же слабоумной, как мать Ардейна, отец все равно обрядил бы меня в это платье и отправил на бал. А если бы я не уступала мудростью любому из членов Совета, отец нашел бы способ заставить меня молчать, чтобы не мешать возможным претендентам на мою руку оценить его могущество».

Для лорда Тилара Шейрена и ее мать – не более чем вещи. Мысль эта была не нова, но никогда прежде Рене не давали понять это столь отчетливо. Они – имущество, фигуры на доске, и нужны они лишь затем, чтобы отец мог разыграть их с максимальной для себя выгодой.

Отцовская власть сковывает Шейрену, как это платье, и ничего с этим не поделаешь. Рена прекрасно это знала, и все же настойчивый голосок внутри упрямо твердил: «Но почему бы не попробовать?» «А потому, что жизнь так устроена, – ответила Шейрена внутреннему голосу. – Так было, так есть и так будет всегда. И изменить порядок вещей невозможно. По крайней мере, женщине это не дано. С женщинами никто никогда не считается».

Но упрямый голосок не умолкал. Когда рабыни усадили Шейрену и принялись укладывать прическу, голосок возразил: «Так уж и не считается? А как же волшебницы-полукровки? Как же Проклятие Эльфов? Она ведь тоже всего лишь женщина…» На это Шейрене ответить было нечего. Высшие лорды были убеждены, что давным-давно уничтожили всех полукровок, и позаботились о том, чтобы новых не рождалось.

Полукровкам была доступна и эльфийская, и человеческая магия, и потому они представляли собой единственную реальную силу, которая угрожала господству эльфийских владык в мире, завоеванном еще в незапамятные времена. Но, несмотря на все предосторожности, новые полукровки все же рождались – и, хуже того, кое-кому из них удавалось выжить, вырасти, войти в силу и прожить достаточно долго, чтобы научиться этой силой пользоваться. Среди этих детей была одна девочка, соответствующая описанию «спасительницы», о которой говорили древние человеческие легенды. В этих легендах ее называли «Проклятие Эльфов». И девочке удалось найти союзников, о существовании которых высшие лорды даже не подозревали.

Драконов.

При мысли о драконах Шейрена вздохнула, не обращая внимания на тугой корсаж, сдавивший грудь. Нет, самой ей драконов видеть не доводилось, но она слышала множество описаний. Вот бы хоть одним глазком взглянуть на живого дракона! Гибкие, грациозные, стремительные, сверкающие в полете, точно драгоценные камни, драконы иногда снились ей по ночам, и Шейрена просыпалась в тоске, с мокрыми от слез щеками.

– Поверните голову – вот так, госпожа.

Именно драконы склонили чашу весов войны на сторону волшебников. Благодаря им волшебники смогли сражаться с армиями трех высших лордов. Была большая битва – скорее даже бойня, – в которой погибло немало эльфов. В том числе могущественный, хотя и полоумный лорд Диран. Шептались, что убил его не кто иной, как собственный сын. Это казалось невозможным – но ведь еще год назад и драконы казались чем-то невозможным…

В конце концов высшие лорды были вынуждены подписать договор. Волшебники отступили за пределы земель, занятых эльфами, а те обязались оставить их в покое.

«Отец утверждает, что мы их прогнали и не стали преследовать только потому, что они того не стоят».

Шейрена позволила себе презрительно хмыкнуть.

«Когда отец в последний раз принимал гостей, он распространялся об этом несколько часов подряд. И не он один. Послушать отца, так можно подумать, что мы их действительно разбили наголову!» «Быть может, власть лордов не настолько сильна, как им хочется думать? – с готовностью подхватил внутренний голос. – Быть может, они совсем не так могущественны, как тебе кажется? Быть может, и ты сама не так бессильна, как они хотят заставить тебя думать?» «Все это прекрасно, – угрюмо ответила она внутреннему голосу, – но как именно я могу доказать, что свободна?» Тут внутренний голос умолк. Предложить ему было нечего. Ведь это говорило всего лишь ее мятежное упрямство…

И все же отчасти ее внутренний голос прав. Лоррин говорил, что вторая Война Волшебников окончилась «в лучшем случае ничьей, если не разгромом». И он имел в виду вовсе не полукровок. А что, если мощь лордов действительно пошатнулась? Означает ли это, что, пока лорды пытаются восстановить прежнее положение, женщина может исхитриться найти способ устроить свою жизнь так, как ей хочется?

– Пожалуйста, госпожа, опустите голову.

Но как?! Вот в чем вопрос. Как спастись от унылой жизни, которая была уготована ей с момента рождения?

«И ведь отец может заставить меня подчиниться, если захочет!» И от этого тоже никуда не денешься. Если Шейрена откажется повиноваться, у него есть множество способов испортить ей жизнь. Запереть ее в комнате, посадить на хлеб и воду…

«Он может даже надеть на меня рабский ошейник и заставить повиноваться с помощью магии». Шейрене доводилось слышать, что такое делали с некоторыми девушками, которые отказывались выходить замуж за особенно неприятных лордов. Рабский ошейник ничего не стоит замаскировать под роскошное ожерелье: такие ожерелья часто делаются для рабынь-фавориток. Шейрене сдавило горло, и дыхание у нее участилось при одной мысли об этом. Она поспешно взяла себя в руки, пока служанки ничего не заметили.

Нет, выхода нет. Только ограниченная свобода, которой она пользуется в качестве дочери. Замужним женщинам и этого не дано. Но если бы выход был!..

«И что бы я стала делать? Понятия не имею», – призналась Шейрена самой себе. Она просто чувствовала, что задыхается от сидения в будуаре, от безделья, от болтовни рабынь… «Я просто хочу, чтобы в моей жизни что-то изменилось, хотя и не знаю, что и как. Одно я знаю точно: я не хочу всю жизнь быть красивой марионеткой, как мать.

Я этого просто не вынесу».

Но, глядя на себя в зеркало, пока рабыни расчесывали и укладывали ей волосы, Шейрена вдруг осознала, насколько она похожа на мать. И неприятная мысль пришла ей в голову. А сама Виридина – всегда ли она была идеальной эльфийской леди? Быть может, ее просто заставляли притворяться – до тех пор, пока не угас последний огонек сопротивления, пока притворство не стало правдой, маска не стала лицом?

«А вдруг и со мной так будет?!» Ох, какая неприятная мысль! Шейрена поспешно отмахнулась от нее. Она никогда не замечала ни малейших признаков того, что Виридина – не то, чем хочет казаться.

Нет, Шейрена не такая, как ее мать. Виридине ее не понять.

«Вот если бы я родилась мальчиком…» Еще один привычный, давно нахоженный путь развития мыслей. Если бы она была мужчиной, братом, а не сестрой Лоррина!

Они и так уже были дружны, как братья, из-за того, что мать Лоррина, вопреки обычаям, так заботилась о сыне, что Лоррин большую часть времени проводил в будуаре, вместо того чтобы заниматься с мужчинами-наставниками, как это принято. Виридина поощряла их дружбу и даже не так внимательно следила за сыном, когда Лоррин с Шейреной были вместе. Детьми они часто изучали науки вместе. Сколько раз Шейрена, переодевшись в старую одежду Лоррина, вместе с ним бродила по поместью! Он и теперь нередко скрывал сестру под личиной мужчины-раба, и они вдвоем ездили кататься верхом или отправлялись на охоту, когда отца не бывало в поместье. Когда лорд Тилар бывал в отъезде, строгие порядки в поместье давали слабину, а возраст и положение Лоррина избавляли их от неуместных расспросов.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации