Электронная библиотека » Андрей Бондаренко » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Дорога к вулканам"


  • Текст добавлен: 22 апреля 2014, 16:46


Автор книги: Андрей Бондаренко


Жанр: Детективная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Андрей Бондаренко
Дорога к вулканам

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.


От Автора

Камчатка – призрачный, загадочный и таинственный Край.

Чего тут только нет: реки и ручьи, полные рыбы, скалистые горы и покатые сопки, вулканы, извергающие раскалённую лаву и целые облака странного пепла, медведи – самых разных колеров, расцветок и нравов, многопрофильные армейские полигоны, узкоглазые хитрые шаманы.

А ещё и тайные Порталы, ведущие в неизвестные Миры…

Пролог

– Гав-ввв, – выслушав рассказ хозяина, высказался Клык, мол: – «Печальная, всё же, история произошла на мысе Верпегенхукен[1]1
  Мыс Верпегенхукен – самый северный мыс острова Западный Шпицберген.


[Закрыть]
. Печальная, странная, призрачная и фатальная[2]2
  О произошедшем подробно рассказано в первом романе серии – «Брутальный и упрямый».


[Закрыть]
. Соболезную… Значит, покидаем славный архипелаг Шпицберген? Всё понимаю. И даже больше… Хочешь сменить обстановку? Чтобы немного встряхнуться и очень многое обдумать? Очень-очень многое? Понятное и полезное дело… И куда же мы с тобой, приятель, перебазируемся? Если не секрет, конечно?».

– В Россию, – помолчав немного, ответил Тим. – Это очень подходящее место для планируемых мероприятий… Куда конкретно? На северо-восточный полуостров Камчатка, в бывший Корякский автономный округ. Там недавно был открыт опорный пункт нашего «Фонда охраны дикой природы». Тебе, брат хвостатый, на Камчатке обязательно понравится. Обещаю. Дикий и вольный край. В том смысле, что – Край, с самой большой буквы, без дураков. И подраться будет с кем. Да и с собачьим женским полом никаких проблем-вопросов не возникнет. Оторвёшься по полной и развёрнутой программе, обещаю…

– Гав?

– Наш славный «Bidulm-50»[3]3
  «Bidulm-50» класса Е-16 – мотодельтаплан французского производства.


[Закрыть]
? Оставим здесь, в Ню-Олесунне[4]4
  Ню-Олесунн – научно-исследовательский посёлок на острове Западный Шпицберген.


[Закрыть]
. Увы… Я уже заплатил за двухгодичную аренду ангара. Да и мой любимый «Winchester Model 1912 (1934)» двадцать восьмого калибра пусть здесь повисит, на ангарной стенке. Ну, не любят в России гостей с огнестрельным оружием. Тем более, с коллекционным. Замучаешься все надлежащие разрешения-справки выправлять. Плавали – знаем.

– Гав?

– Да, два года. Быстрей, скорее всего, не получится. Извини. Но мы ещё вернёмся сюда, на острова. Обязательно. Обещаю.

– Гав?

– Медноволосая и зеленоглазая Илзе Вылкаст? Не знаю, братец, честное брутальное слово. Тут, уж, как получится. Время всё обязательно расставит на свои места. Непременно – расставит… Кстати, Клык. Придётся тебе, друг мой закадычный, познакомиться с намордником. Без него, к великому сожалению, в вертолёт не пустят. А потом, когда настанет очередь самолётов, нужно будет, и вовсе, залезать в специальную клетку… Ты как? Вытерпишь?

– Гав, – покорно откликнулся пёс-хаски, мол: – «А куда же я денусь с этой подводной лодки? Выбора-то нет. Надо, значит, надо. Ничего. Перетерплю и перебедую как-нибудь. Чай, не впервой…».

Миттельшпиль, середина Игры

А, вот, с подходящей для гидромотодельтаплана посадочной площадкой образовались незапланированные трудности. То бишь, сплошные леса, густые кустарники, травянистые луга, горы, нагорья, горушки, топкие болота и островерхие скалы.

Была, конечно же, ещё и река, ненавязчиво огибавшая Сиреневый распадок с юго-востока. Только очень уж извилистая и петлистая. Да и мелкими островками усеянная по самое не балуйся. На такую приводняться – с жизнью распрощаться…

Только со второго захода Тим высмотрел-таки светло-изумрудное озерцо, расположенное в кратере низенького (значит, очень и очень древнего), вулкана.

Подходящее такое озеро, удобное. Метров сто двадцать в диаметре. Может, и все сто сорок. Приводниться на такой площадке, да ещё и в условиях полного безветрия – не вопрос. Раз, два и всё…

Но это если приводняться на стандартном и надёжном «Bidulm-50». А если на пошлой рукотворной самоделке, собранной сугубо на основании «интернетовских» инструкций и чертежей?

Тут, уж, как повезёт.

Приводнились, понятное дело. Вернее, успешно плюхнулись…

– Нормальный вариант, – смахнув с лица озёрные изумрудные брызги, подытожил Тим. – Могло обернуться и гораздо хуже. А так-то что? Дюралевая рулевая планка слегка погнулась? Выправим. Правый пластиковый поплавок пробило? Подлатаем, предварительно воду откачав. Не вопрос. Только уже потом. На обратном пути.

– Гав! – оптимистично подтвердил из своего кресла Клык, мол: – «Прорвёмся – на раз! Мать его… Якори, братец, нашу славную птичку. Рюкзак вынимай из багажной сетки. Карабин извлекай из прорези. И, главное, ремни, меня держащие, расстёгивай…

Они выбрались из кратера вулкана, ободрав в кровь ногти и когти, минут за сорок пять. Выбрались и, слегка осмотревшись, направились в нужную сторону.

– Прямо-таки полноценная экскурсия, посвящённая местной флоре и фауне, получается, – бодро шагая по чуть заметной тропе, комментировал Тим. – Ну, сам, Клык, посмотри, как деревья перемешаны между собой. Лиственница охотская. Ель аянская. Пихта грациозная. Тополь душистый. Черёмуха азиатская. Рябина камчатская… Ну, как я подготовился к этой поездке? Не зря столько времени провёл в Интернете? То-то же… Опа! Грибы. Подосиновики. Подберёзовики. Маслята. Моховики. «Колосовики», понятное дело, самый первый слой… Да и с ягодой здесь всё в полном порядке: жимолость, голубика, водяника, смородина-дикуша, клоповка[5]5
  Клоповка (красника) – кустарник из рода Вакциниум семейства Вересковые.


[Закрыть]
, костяника… Серые куропатки активно перепархивают в низеньких кустиках. Рыжая белка рассерженно цокает, свешиваясь с толстой сосновой ветки. А вон упитанный тарбаган прошмыгнул…

Вскоре впереди показалась река, за которой и находился искомый Сиреневый распадок.

– Солидный такой водоток, – выйдя на низкий речной берег, сообщил Тим. – Шириной метров тринадцать-пятнадцать будет, течение приличное, да и глубиной, судя по всему, не обделён. Пятнистая форелька задорно плещется. А, быть может, и молодь камчатского гольца… Ладно, не беда. Будем готовиться к форсированию. Точка.

Он оперативно разделся до трусов, сложил сапоги и одежду в тощий рюкзак, а его – в свою очередь – пристроил, придерживая левой рукой, на голове. После этого поднял вверх правую руку, в ладони которой было зажато ложе карабина, и, набрав полную грудь воздуха, вошёл по щиколотку в серо-голубоватую воду.

– Холодная какая! – непроизвольно охнул-выдохнул Тим. – И слепни с оводами, сволочи оголодавшие, жалятся безбожно… Клык, а ты почему не переправляешься? Ждёшь отдельного приглашения?

– Гав! – сердито отозвался хаски, бело-чёрная холка которого значимо встопорщилась, образовав боевой гребень. – Гав-в!

– Звериным духом, говоришь, несёт? Причём, очень и очень? Практически нестерпимо?

– Ры-ы-ы! – донеслось с противоположного берега, и из густого ракитника на овальную полянку вывалил огромный буро-пегий медведь.

Вывалил, поднялся на дыбы, активно замахал передними когтистыми лапами и, выставив на всеобщее обозрение огромные жёлто-чёрные клыки, угрожающе заблажил:

– И-и-и! Оу! Ры-ы-ы-ы!

– Ры-ы-ы-ы-ы. Оу-у-у-у…, – разнеслось над рекой.

Чуткое камчатское эхо подключилось к процессу?

– Если бы, блин горелый, эхо, – повертев головой по сторонам, недовольно пробормотал Тим. – Вон, на длинной каменной гряде, ещё парочка рыжих мишек устроилась. И в узкой лощине, поросшей молоденькой лиственницей, чуть заметно колышется чёрное пятно. А вон ещё… И все они, как один, активно упражняются в медвежьих гаммах. Какофония сплошная, очень неприятная для ушей… Сколько же их здесь? Один, два, три…, восемь, девять… Штук пятнадцать будет. Не меньше. Охренеть и не встать…

Он неторопливо вышел из воды, сбросил рюкзак на тёмно-жёлтый песок и, взяв карабин двумя ладонями, звонко клацнул затвором.

Медвежья блажь, словно по чьей-то команде, стихла.

– Гав, – окончательно расстроился Клык, мол: – «Попрятались, суки рваные. Вернее, по засадам затихарились, морды клыкастые… И что теперь, братец, делать? А?».

– Не знаю, – неуверенно передёрнул плечами Тим. – Пальнуть пару раз в ту сторону, дабы напугать этих косолапых уродов? Во-первых, мудрый внутренний голос мне любезно подсказывает, что они не испугаются. Во-вторых, Ворон услышит звуки выстрелов и непременно насторожится. А хотелось бы, как и планировали, нагрянуть к нему в гости внезапно, словно осенний снег на голову… Ладно, придётся, судя по всему, искать другие пути. Насквозь обходные и альтернативные, понятное дело… Да, не соврал тогда Михась. Похоже, что камчатские медведи, действительно, жмутся к жилищу Скрывающего Ворона. И мало того, что жмутся, так ещё и его шаманский покой старательно оберегают.

– Гав.

– Предлагаешь подумать о возвращении в Ключи? Мол, день рождения, праздничный стол, гости и всё такое прочее? Пожалуй, ты прав, старина. Двигаем к «Ласточке». Точка на сегодня…

Глава первая
Негостеприимный город и человек-паук

Самолёт, вылетевший почти девять с половиной часов тому назад из Москвы белокаменной, заложив широкую обзорную дугу, подлетал к Петропавловску-Камчатскому.

Сперва – в иллюминаторе – над горизонтом поднялся величественный конус вулкана, увенчанный белой шапкой снегов. Потом внизу появилась знаменитая Авачинская бухта, освещённая нежными лучами утреннего солнышка, на одном из берегов которой и располагался город.

«Нормальный такой городок», – мысленно одобрил Тим – «Разместился по склонам трёх покатых сопок – Мишенной, Петровской и Никольской. Есть и обычные городские дома, в основном, панельные пятиэтажки. Но много и частных малоэтажных строений, сбившихся в компактные районы и райончики… Сама же бухта, честно говоря, особого впечатления не производит – весь берег усеян какими-то грязно-серыми длинными и волнистыми полосками. Неужели, гниющими водорослями? Над разнокалиберными мусорными кучами активно кружат стаи наглых и упитанных чаек, а по морю гуляют, хищно облизывая многочисленные ржавые корабельные скелеты, светло-жёлтые волны. Очень грустное и откровенно-пессимистичное зрелище, сами собой возникают навязчивые ассоциации, связанные со старым заброшенным кладбищем…».

Самолёт совершил более-менее мягкую посадку. Хриплый мужской баритон, не обременяя себя излишней вежливостью, пригласил на выход.

Тим – одним из последних, как и всегда – спустился по старенькому ржавому трапу, втянул носом воздух и непроизвольно зажмурился от удовольствия: пахло близким-близким морем (вернее, Океаном), и безграничной свободой. Точно так же, как и на Шпицбергене. Практически один в один.

Он открыл глаза, с любопытством огляделся по сторонам и восхищённо помотал головой – здешние пейзажи однозначно впечатляли и завораживали.

– Да, по окружающим природным красотам этот аэропорт находится вне конкуренции, – понимающе хмыкнул пожилой упитанный дядечка, стоявший рядом и похожий (по всем визуальным признакам), на мирного и мечтательного бухгалтера. – Невероятно-изысканные и, воистину, незабываемые картинки. Покатые сопки и высоченные горы, разбавленные вулканами, подступают со всех сторон. Раз вулканчик, два, три, четыре… А над самым высоким из них и светло-серый дымок поднимается в безоблачное ярко-голубое небо. Лениво так поднимается, безо всякой угрозы. И погода нынче хороша. Июль месяц для Камчатки – самое оно. Сейчас почти что полдень, а температура окружающего воздуха находится на уровне двадцати двух-трёх градусов тепла. И днём так же будет, и вечером. И завтрашним утром… Ночью? Ну, похолодает, естественно, на несколько градусов. Но не резко так, то есть, почти незаметно для восприятия. Благодать неземная и идеальная, короче говоря. Помидоры, огурцы, кабачки и тыквы сейчас на дачных участках прут – не остановишь… Вон, какие яркие цветы на газонах. Почти как в субтропических джунглях… Но на этом, впрочем, вся приятность данного аэропорта и исчерпывается. Дальше всех нас ожидают лишь сплошные неприятности и хронические неудобства.

– Какие конкретно? – поинтересовался Тим, во всём любящий чёткий и однозначный порядок.

– Да самые различные, – прозвучал невозмутимый ответ. – Но неприятные и гадкие, извините, до стойкой и хронической блевотины…

То ли дородный дядечка сглазил, то ли так, действительно, было принято на Камчатке, но неприятности не заставили себя долго ждать – налетели, окружили со всех сторон, завертели и запутали.

Примерно в трёхстах пятидесяти метрах от самолёта располагалось серое трёхэтажное здание аэропорта, к которому и потянулись пассажиры прибывшего рейса.

– Эй, народ, стоять! – надсадно прокричал через старенький мятый мегафон низенький человечек, облачённый, не смотря на тёплую летнюю погоду, в тёмно-синюю толстую шинель. – Куда попёрлись без моей команды? А? Ну, чисто стадо горных баранов, прости Господи! Олухи царя небесного и придурки законченные…

– Мы – бараны, а ты, значит, местный пастух? – уточнил упитанный дядечка-бухгалтер.

– Что такое? – буквально-таки закипел тип в шинели. – Отставить разговорчики! До вечера хотим здесь задержаться? Вот, я вас, уродов столичных… Молчать, твари!

И Тим, послушавшись, разговаривать не стал. Он просто неторопливо подошёл к индивидууму в шинели и – толстой подошвой ботинка – отвесил под его зад крепкого пендаля.

– Ой, больно-то как. Ой, мамочка моя…, – безвольно присаживаясь на лётное поле, заблажил человечек. – Что это было?

– Ничего особенного, – язвительно усмехнулся Тим. – Обыкновенный урок вежливости. В следующий раз перед тем, как грязно выражаться и безвинных людей оскорблять, подумаешь… Ну, и куда нам идти?

– Ик…

– Успокойся, родной. Жить будешь. Куда топать-то?

– Направо, вдоль забора. Ик… Там железные ворота будут.

– Открытые, хоть?

– Распахнутые, – испуганно моргая реденькими ресницами, заверил человечек в шинели. – Ик…

– И на том, конечно, спасибо. Отдыхай, братец. Набирайся сил. Всех благ. Точка.

Двухстворчатые ярко-жёлтые ворота, действительно, оказались распахнутыми настежь. А над ними красовался старенький плакат-растяжка с надписью, выполненной блёкло-чёрными буквами: – «Добро пожаловать!».

– Очень мило, – негромко прокомментировал Тим. – Так и навевает – чёткую и малоприятную ассоциацию.

– Какую именно, молодой человек? – заинтересовался всё тот же пожилой дядечка, шагавший рядом.

– Ну, как же. Плакат аналогичного содержания, если память мне не изменяет, располагался над жёлтыми воротами концлагеря Аушвиц-Биркенау.

– Однако. Богатая у вас, юноша, фантазия. Проходим через ворота. Проходим… Меня, кстати, зовут – Александр Александрович Дунаев. Можно и по-простому – Сан Саныч. Главный инженер «Безымянного геологического треста».

– Очень приятно, – улыбнулся Тим.

– Что такое? Почему вы так улыбаетесь?

– Как – так? И не надо, ради Бога, мне «выкать». Молод я ещё.

– Э-э-э… Хищно, вот как.

– Насколько я в курсе, «Безымянный геологический трест» решил построить полноценную дорогу – от одноимённого золоторудного месторождения в сторону тихоокеанского побережья. Мол, для перевозки тяжёлого и громоздкого оборудования будущей горно-обогатительной фабрики. Это так?

– Ну, в общем-то… А почему, молодой человек, вы интересуетесь этим вопросом?

– Тимофей Белофф, старший инспектор «Фонда охраны дикой природы», ЮНЕСКО. Прозвище – Брут. Прибыл на Камчатку в качестве замены старшего инспектора Томаса Грина. Буду, как раз, курировать район полуострова, где протекает Безымянная река. В том числе, и старательно надзирать за строительством вашей дороги – в плане нарушений (или же их отсутствия), природоохранных норм и правил, а также российского и международного природоохранных Законодательств. Так что, будем работать вместе.

– Ай-яй-яй, – всерьёз запечалился Сан Саныч. – Как же так? Вот же, непруха голимая…

– Получается, что вы мне не рады?

– Совсем не рад. Врать не буду. Ни капли.

– Почему?

– Потому, парниша. Больно уж ты крут. С такими упрямыми и прямолинейными гавриками трудно договариваться о чём либо. Многократно проверено. В плане разумных компромиссов договариваться, я имею в виду.

– Почему же – трудно? – насмешливо улыбнулся Тим. – Невозможно, если по-честному. Терпеть ненавижу – компромиссы. Точка… А Томас Грин? Он шёл на компромиссы?

– Томас? Он и был-то у нас на месторождении всего один раз. Повертелся-покрутился минут сорок-пятьдесят, а потом забрался на броню и укатил.

– На броню? Это как?

– Так у нас принято выражаться, – непонятно вздохнув, объяснил Сан Саныч. – То бишь, на броню вездехода. Другими видами транспорта до Безымянного месторождения пока не добраться. Не считая вертолёта, понятное дело… Почему, именно, на броне? Можно, конечно, и внутри, если есть такое дурацкое желание. Но больно уж там жарко и душно. Да и комары донимают… Ага, вон и он, мистер Грин. Тебя, молодчик брутальный, надо полагать, встречает. Ладно, пока. Встретимся уже на месте. То есть, на строительстве дороги.

– Встретимся, понятное дело. Не вопрос…


Томас Грин – высокий и тощий шатен среднего возраста, приветственно помахав рукой, завопил на всю округу на английском языке:

– Брут, бродяга! Сколько лет, сколько зим! Давай, я тебя по плечам похлопаю.

– Хлопай, не вопрос, – разрешил Тим. – Сколько лет, спрашиваешь? Да, почитай, уже года три с половиной, как не виделись. Помнишь, как славно мы тогда, в Амстердаме, покуролесили?

– Помню, конечно, – тревожно оглядываясь по сторонам, засмущался Томас. – Разве такое позабудешь? Кошмар развратный и бескрайний. Как вспомню, так вздрогну…

– Да, ладно тебе. Давай краба, пожму.

– О-у-у!

– Что такое?

– То же, что и всегда. У тебя – по-прежнему – не ладошка, а самые натуральные клещи кузнечные.

– Извини, приятель, – повинился Тим. – В следующий раз постараюсь быть поаккуратней… Ну, что, пошли в здание?

– Зачем?

– Багаж хочу получить. И клетку с псом.

– Ты и Клыка приволок с собой? – обрадовался Томас. – Просто замечательно и очень кстати. Его чуткий собачий нос может нам здорово пригодиться… А идти никуда и не надо. Багаж сюда вывезут, вон из тех зелёненьких ворот.

– Прямо на улицу? Здесь даже навеса нет. А если, не дай Бог, дождик закапает?

– Данный нюанс никого не волнует. Никого из местного начальства, я имею в виду. По крайней мере, весной, летом и осенью. И вообще, местный аэропорт, чтобы ты знал, является самым бестолковым аэропортом в Мире… Давай-ка, отойдём в сторонку и перекурим.

– А как же багаж?

– Повторяю ещё раз – самый бестолковый и бардачный аэропорт в Мире. Поэтому в ближайшие сорок-пятьдесят минут багажа не будет. Даже и не надейся. Бесполезно…

Они отошли от толпы пассажиров рейса «Москва – Петропавловск-Камчатский» метров на сто пятьдесят, к неуклюжему забору, смонтированному из длинных алюминиевых профилей, и закурили.

Рядом располагалась высокая горка, сложенная из пустых деревянных ящиков, беспорядочно набросанных друг на друга. Впрочем, шесть ящиков были аккуратно составлены – боковыми плоскостями – друг к другу, и на этом подобии «диванчика» обнаружился неизвестный оборванец. Он возлежал на спине и, задрав жиденькую пегую бородёнку вверх, заливисто и беззаботно посапывал.

– Никак, бомж? – мимолётно улыбнулся Тим. – А я уже и подзабыл – как они, родимые, выглядят.

– Бич, – поправил дотошный Томас. – Это, извини, две большие разницы. Для тех, кто понимает, конечно. Как любит (обожает, так-таки!), выражаться в своих бессмертных «нетленках» великий и ужасный Александр Бушков.

– Александр Бушков? А кто это такой?

– Ну, ты, Брут, и даёшь. Темнота не культурная. Сразу видно, что уже лет десять не был на Родине.

– Почти пятнадцать.

– Это, конечно, многое объясняет… Так вот, Бушков – отличный русский писатель. Практически культовый. Даже я, будучи иностранцем, зачитываюсь его динамичными и оригинальными романами – и о реалиях современной России, и о различных фантастических Мирах. Впрочем, дело совсем и не в этом… Бич? А пусть себе спит. Он нам не мешает. Да и говорим мы на английском…

– Как ты сказал? – заинтересовался Тим. – Мол, дело совсем и не в этом? А в чём же тогда? И ещё. Про Клыка тобой тоже был выдан приметный перл. Мол: – «Его чуткий собачий нос может нам здорово пригодиться…». Нам? Я же, вроде, прибыл сюда тебе на замену? Или как?

– Ну…, э-э-э…, – озабоченно повертев головой, замялся Томас. – Я, действительно, сегодня вечером вылетаю в Москву, а уже там пересяду на ближайший рейс до Парижа. Да, свои нынешние должностные обязанности я перекладываю, Брут, на тебя. Старательно надзирай за здешними природными объектами, находящимися под опекой ЮНЕСКО. Не за всеми, конечно, а только за теми, которые расположены в северных районах полуострова, примыкающих к Корякскому нагорью. Это она и есть – моя, то есть, уже твоя зона ответственности… Впрочем, обо всех тонкостях и нюансах тебе в здешнем Представительстве нашего Фонда подробно расскажут. Отвезу, познакомлю, в гостиницу вас с Клыком заселю. А после этого вновь отбуду в аэропорт. Далее – в Москву и Париж.

– Заканчивай мне зубы заговаривать, – посоветовал Тим. – Что тут у вас происходит?

– Да, собственно, ничего…

– А почему же тогда ты, бродяга худосочный, постоянно оглядываешься по сторонам, словно бы опасаешься чего-то? Или же кого-то? Давай, соберись с мыслями. Или там с духом. Соберись и всё расскажи.

Грин, выбросив окурок под забор, тут же закурил новую сигарету. Делал одну глубокую затяжку за другой, задумчиво щурился и молчал.

А Тим и не думал его торопить. Зачем? Всё в этом Мире должно развиваться естественным путём, без нудных понуканий и избыточного насилия. В том смысле, что в идеальном случае…

Вокруг было тихо, только наглый оборванный бичара, вольготно устроившись на пустых деревянных ящиках, заливисто похрапывал во сне, да где-то вдалеке, за алюминиевым забором, изредка покрикивали ленивые камчатские чайки.

Наконец, Томас, докурив очередную сигарету до самого фильтра, решился-таки на откровения и монотонно забубнил:

– Понимаешь, Брут, я здесь обнаружил одну странную штуковину. По-настоящему странную, по-глобальному.… Ну, в том плане, что это моё неожиданное открытие может всё перевернуть с ног на голову. Причём, всё-всё-всё. То бишь, фундаментальное мировоззрение всего нашего человечества на картину общего мироустройства… Понимаешь?

– А то, – заверил Тим. – Понимаю, понятное дело. Без вопросов. Причём, железобетонно, как любит выражаться одна зеленоглазая и ужасно-симпатичная прибалтийская ведьмочка. Продолжай, братец. Продолжай…

Про себя же он подумал: – «Тоже мне, второй бином Ньютона. Мол, окружающий нас Мир гораздо сложней и многогранней, чем это принято считать… Конечно же, ясен перец, сложней. Я, например, совсем недавно лично убедился в этом. Там, на суровом Шпицбергене, повстречавшись с путешественниками во Времени, прибывшими к нам из далёкого двадцать восьмого века. Бывает, как выяснилось. Правда, ничем хорошим эта встреча не завершилась…».

– Нечего – продолжать, – вновь «спрятался в раковину» Томас. – Всё настолько глобально и серьёзно, что я до сих пор, понимая, что реально запахло Нобелевской премией, ещё ни с кем не делился конкретной информацией. Только руководству «Фонда защиты дикой природы» и ЮНЕСКО сделал несколько призрачных намёков. Вот, и получил вызов на начальственный парижский ковёр.

– А чего не делился-то?

– Нельзя, Брут, о таком сообщать всуе. Ну, там по телефону или по электронной почте.

– А как надо? – проявил настойчивость Тим.

– Только при личной доверительной беседе, плотно закрывшись в надёжном бункере. Подчёркиваю, в очень надёжном бункере, предварительно многократно проверенном на предмет отсутствия «прослушек» и прочих шпионских гадостей.

– Значит, следуешь в Париж, чтобы сообщить лично госпоже Председателю Исполнительного совета о своём сногсшибательном и невероятном открытии? Или же, наоборот, лично госпоже Генеральному директору Секретариата?

– Лучше – сразу обеим, для пущей надёжности и дополнительного спокойствия. А ещё я им и всякие фотки покажу, заснятые на мобильник. Обеим сразу…

– Понятное дело. Перестраховываешься, братец. Одобряю… А потом, проведя встречу на высшем уровне, ты надеешься вновь вернуться на Камчатку? Только уже совсем в другом статусе? Мол, руководящие дамы, проникнувшись всей важностью совершённого открытия, придумают для тебя, везунчика, особую должность с практически-неограниченными полномочиями и взрослым финансированием?

– Хотелось бы, конечно, именно такого развития событий, – неуверенно шмыгнув носом, признался Томас. – Причём, как минимум… О, багаж начали выдавать! Пошли…


Вскоре рюкзак и два кожаных баула Тима были успешно получены.

А, вот, с Клыком образовалась небольшая заминка. То есть, с его вызволением из ветеринарного изолятора аэропорта.

Как только пассажиры рейса «Москва – Петропавловск-Камчатский», получив багаж, отправились в сторону автостоянки и автобусной остановки, из неприметной боковой дверки здания аэропорта вышел плотный высокий мужчина в форменном таможенном кителе и, солидно откашлявшись, зычным голосом поинтересовался:

– Кто здесь будет – канадский подданный Тимофей Белофф? Понятно. Говорите по-русски? Просто замечательно. Прошу, мистер, пройдёмте в мой кабинет. И все документы на своего пса захватите… А это ещё кто такой? Здешний приятель? Хорошо, пусть тоже пройдёт – для полного комплекта и лучшего взаимопонимания…

Они, подхватив рюкзак и два баула, естественно, прошли.

Таможенник, оказавшийся местным ветеринарным инспектором, уселся за обшарпанный письменный стол, поюлил немного, слегка повешал на уши посетителям длинной лапши (то есть, вкратце рассказал о строгом и жёстком российском Законодательстве, регламентирующим ввоз в страну диких и домашних животных), после чего – беззастенчиво и буднично – начал вымогать крупную взятку в иностранной валюте.

– Я, если смотреть правде в глаза, буду даже покруче вашего знаменитого Верещагина. Ну, того, который так и не ушёл с баркаса, – плотоядно улыбаясь и демонстративно сжимая-разжимая пудовые кулаки, сообщил Тим. – Это в том глубинном смысле, что он мзду не брал, а я и не беру, и не даю. Зато морды и хари в полную труху разбиваю – на раз. А ещё и головы лихо вбиваю в плечи. Причём, по самые уши.

– Но-но, господин иностранный подданный, полегче, – на всякий случай отодвигаясь вместе со стулом, забеспокоился таможенник-ветеринар. – И не таких видали. Сейчас, вот, кликну полицейских…

– Кликни-кликни, служивый. Сделай такую милость. Будем разбираться по полной программе. Со всеми сразу…

– Перестаньте, балаболы хреновы, чушь пороть, – продемонстрировал великолепное знание русского языка Томас. – Обойдёмся, на этот раз, без мордобоя и полиции. Сейчас я позвоню здешнему вице-губернатору и всё улажу.

И он, достав из кармана джинсовой курточки тёмно-зелёный брусок мобильника, действительно, позвонил камчатскому вице-губернатору.

Вежливо поздоровался. Представился. Пожелал долгих лет жизни и хорошей погоды. Рассказал о высокой миссии ЮНЕСКО в Мире. Напомнил о Соглашении, заключённом между этой организацией и Россией, и подписанном, между прочим, с российской стороны Премьер-министром Дмитрием Медведевым, а также об интервью, недавно показанном по Первому телевизионному каналу, в котором вышеозначенный Премьер-министр пафосно обещал оказывать сотрудникам ЮНЕСКО, работающим на территории России, полномасштабную помощь. А после этого пошло нажаловался на работников таможни аэропорта Петропавловска-Камчатского, которые, судя по всему, совершенно разучились мышей ловить, так как, очевидно, телевизора совсем не смотрят…

Закончив кляузничать, он передал мобильный телефон откровенно-загрустившему таможеннику.

«Пошёл процесс», – мысленно ухмыльнулся Тим. – «Господин вице-губернатор орёт так, что даже мне слышны его отдельные фразы. Матерные, понятное дело. Несчастный «ветеринар» вытянулся в струнку, постоянно громко сглатывает слюну и, того гляди, описается от страха… Эх, Россия-матушка! Проходят годы, десятилетия и века, а ничего не меняется. Ну, совершенно ничего. Всем правит, как и прежде, Его Величество Начальственный Окрик. Мать его… А если Окрика не последовало? Ну, тогда, понятное дело, можно творить всё, что угодно. То бишь, беззастенчиво «доить» клиента по полной программе, призвав на помощь – в случае необходимости – и доблестную российскую полицию, которая, наверняка, находится в доле…».


Уже через десять минут они покинули аэропорт.

– Гав-в, – пожаловался Клык.

– За весь долгий полёт тебе даже воды ни разу не предложили? Вот же, гады дешёвые и жмоты копеечные, – искренне возмутился Тим. – Томас, надо пса срочно напоить.

– Напоим, – пообещал Грин. – Рядом с автостоянкой, где припаркована моя верная «железная лошадка», ручей протекает…

Автостоянка располагалась в двухстах пятидесяти метрах от корявого забора, ограждавшего территорию аэропорта.

– Какая же это автостоянка? – удивился Тим. – Сплошная красно-коричневая глина, усеянная крупными камнями, да обширные лужи того же паскудного цвета. И машин всего-то три. Зато злющих комаров – до беса… Слушай, а что это такое?

– Где?

– Ну, вон за этой – якобы – автостоянкой. Двухметровая тёмно-зелёная стена. На лес, вроде бы, не похоже… Что это такое?

– Местная трава, – ухмыльнулся Томас, довольный произведённым эффектом. – То бишь, обыкновенный камчатский травянистый луг. Причём, травка-то совсем и невысокая…

– Гав!

– Извини, старина. Заболтался я немного… Вот, к этой тёмно-зелёной стене и беги. Там, на границе автостоянки и луга искомый ручей и протекает. Водичка хорошая, чистая, луговая.

Клык, нетерпеливо помахивая пышным хвостом-кренделем, резво убежал в указанном направлении.

– Пошли, Брут, к моей самоходной карете, – предложил Томас. – То бишь, вон к той подержанной красной «Тойоте». Тем временем, продолжаю… Итак. Трава в этом месте относительно невысока. Во-первых, сейчас только середина июля. Во-вторых, город совсем рядом, что, естественно, тоже накладывает свой негативный отпечаток. А вот в конце августа – в южных районах полуострова – полевое разнотравье и до четырёх метров вымахивает. И названия у этих трав-цветочков весьма звучные и романтичные, – перешёл на русский язык: – Борщевик сладкий, лабазник камчатский, дудник медвежий, какалия камчатская, страусопер обыкновенный… Ещё здесь растёт папоротник орляк. По внешнему виду – самый обыкновенный папоротник, которого много и в наших канадских лесах. Только съедобный. Да-да, местные аборигены его с удовольствием кушают. И в солёном виде, и в маринованном, да и в различные салаты щедро добавляют. Более того, на Камчатке ни одно серьёзное застолье традиционно не обходится без блюд из папоротника… Черешок папоротника носит красивое название – «рахис», а сам лист называется – «вайя», что в переводе (извини, но не знаю с какого языка), означает – «пальмовая ветвь». В пищу употребляют только рахисы орляка, причем, в то время, когда листовая пластинка еще находится в зачаточном состоянии. На Камчатском полуострове верным ориентиром для сбора рахисов служит массовое цветение ландышей…


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации