Текст книги "Вейгард"

Должно быть, многомесячное заключение и злоключения в Нижних Пределах наложили на меня серьезный отпечаток. Я отшатнулся, предположив самое худшее. Неизвестно, что приготовил мне Оссиан? Может быть, оно вопьется мне в шею, едва Щелчок выпустит это из рук.

– Спокойно, – сказал демон, – ничего страшного, прежде всего вот это. Одежда.

Он важно кивнул и положил к моим ногам первый сверток.

– Посмотришь потом, – сказал демон, – я лично добывал одежду, все самого превосходного качества. Теперь далее… Тэк-с, рука. – Демон щелкнул пальцами, и в загустевшем воздухе отчетливо запахло серой. Затем что-то темное стало медленно вырисовываться, пока не обратилось чем-то живым, завернутым в плотную темную ткань. Живое билось внутри материи, пыталось вырваться, но Щелчок крепко держал его цепкими когтистыми пальцами.

Я поежился – зрелище вызвало у меня отвращение.

– Это рука, – продолжая бороться со свертком, проговорил демон.

– И что, интересно, я буду с ней делать? – спросил я.

– Ну, в принципе из нее можно суп сварить. – Демон оскалил острые зубы в ухмылке, демонстрируя мне, что пошутил, потом посерьезнел. – Вообще-то я не советую. Может плохо закончиться. Полагаю, этот предмет тебе надлежит на себя примерить. Точнее… хм… к себе примерить.

Щелчок швырнул руку мне прямо в лицо, и я едва успел ее поймать. Все-таки эти демоны, даже избавители, настоящие стервецы. Рука оказалась очень верткой и сильной, удержать ее одной левой было не так-то просто. Если бы Щелчок не пришел мне на помощь, я наверняка упустил бы руку, но он оказался настолько любезен, что придержал стремительно разворачивающийся сверток и даже помог мне оторвать рукав грязной рубашки, завязанный в области культи.

Как только сверток окончательно развернулся, темная материя упала на пол и растаяла, а зеленоватая чешуйчатая конечность взбрыкнула и намертво приросла к искалеченной руке, став ее прямым продолжением.

От неожиданности я даже вскрикнул. А затем почувствовал необычайное воодушевление. У меня снова было две руки, я снова – полноценный член общества. При некоторой сноровке, возможно, я смогу пользоваться ею не хуже, чем старой. Правда, она довольно странного, нечеловеческого цвета, а на тыльной стороне ладони, прямо за средним пальцем, имеется плотная кожаная складка – острые бугорки, повышавшиеся к середине ладони и спадавшие в ее конце.

– Неплохая рука, – отметил Щелчок, – кстати, она серьезно увеличит твои физические возможности… Полагаю, что и вкупе с мечом она сможет действовать вполне согласованно.

– Это еще что значит? – спросил я, отрываясь от созерцания демонической руки.

– Ну… хм… подобные руки иногда выходят из-под контроля, но не стоит слишком заострять на этом внимание – происходит это не столь часто, к тому же у тебя имеется другая, естественная рука, да и ноги, чтобы сдержать ее сопротивление, если она вдруг взбрыкнет…

– Понятно. – Я несколько приуныл, но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. – Спасибо и на том.

Договорить я не успел, жесткие пальцы ухватили меня за причинное место. Демоническая конечность резко сжалась, и я завизжал на очень высокой ноте – прежде такая тональность была для меня недоступной. Преподаватель по вокалу Доми Голосистый частенько сетовал, что голос у меня слишком низкий для исполнения классических белирианских арий. Теперь бы он мог мною гордиться.

Впрочем, в этот раз концерт мой продлился недостаточно долго, чтобы кто-то успел им сполна насладиться. Щелчок подпрыгнул и резво заткнул мне рот. Ноги его оказались у меня под мышками, одной рукой он держался за мою шею, другой не давал выдавить ни звука.

– Тише, – прошипел он, – даже здесь нас может услышать сам знаешь кто… И тогда я не ручаюсь за успешность твоего избавления.

– Молчу, – откликнулся я, когда он немного ослабил нажим на мои челюсти.

– Отлично, – сказал Щелчок, спрыгивая с меня.

Я заметил, что пальцы демонической руки ощупывают мой живот, и, чтобы снова не закричать, прикусил нижнюю губу.

– Это то, о чем я говорил, – заметил Щелчок, – неприятно, не правда ли?

– Крайне неприятно, – подтвердил я, и мне показалось, что мой голос все еще имеет какую-то неправильную тональность.

– Это она любит. – Демон качнул головой. – Собственно, за такие проделки ее прежнему владельцу ручку и оттяпали. Тот еще был любитель пощупать то, что не надо… Всех подряд за это место хватал.

– Охм! – выдохнул я и согнулся пополам, потому что рука сжалась в кулак и стукнула меня по животу.

– Смотри-ка, – удивился Щелчок, – владелец ее давно уже утратил свой норов, сидит тихонько, замурованный в самом далеком круге, а она на тебе дурной характер нам тут демонстрирует. Стукни-ка ее, чтобы знала, кто здесь настоящий хозяин!

– Я… я не хочу такую, – выдавил я и тут же получил мощный удар в подбородок, так что голова моя мотнулась, а я приложился затылком о стену и сполз на пол.

– М-да, незадача. – Щелчок почесал в затылке. – Ну да ладно, есть одна штука, – сказал он и извлек из воздуха черную перчатку, – можно надеть на руку, и она будет парализована. Это парализующий предмет, так сказать… Оссиан тебе жертвует тоже. Хотел себе оставить. Штука ценная, но, вижу, придется тебе ее все-таки отдать. А жаль! Очень жаль.

– Парализующий предмет? – удивился я. – Но зачем мне тогда нужна рука, если она будет бестолково болтаться? Лучше уж совсем тогда без нее.

– Ну ты и привереда, – рассердился Дундель. – Ну как зачем?! Как зачем?! Выглядит она пристойно, смотришься теперь так, будто рука на месте, а вообще, – постучал он себя по носу громадным указательным пальцем, – на твоем месте я бы отправился к лесным нимфам, их королева умеет заговаривать разные части тела. Порой, знаешь ли, весьма полезно бывает. Ну и в том числе она усмиряет предметную магию. В общем, после того как закончим с подарками, я тебя к ней направлю. Понял или как?

– Лесная нимфа? – переспросил я, схватил перчатку и принялся натягивать ее на сопротивлявшуюся руку.

Если бы не помощь демона, уверен, мне так и не удалось бы с ней совладать (уж больно она оказалась крепкой и увертливой), но после того, как Дундель ухватил меня за локоть и, прижав руку к полу, три раза топнул по ней пяткой, дело пошло на лад. Перчатка выполнила свое предназначение – рука повисла как плеть.

– А что здесь специалистов по заговариванию частей тела нет? Тот же Оссиан, например, – поинтересовался я, – может, лучше он займется моим случаем? Или какие-нибудь другие местные колдуны.

– Конечно, здесь нет специалистов. Ты что, с ума сошел? – вытаращился на меня Щелчок. – Здесь одни дестракторы. Они тебе руку оттяпать могут или с твоей второй рукой что-нибудь плохое сделают. Оссиан, так тот вообще их коллекционирует, по-моему. А ты думал, откуда он ручишку раздобыл? Из своих личных фондов тебе пожаловал. Так-то! А тебе нужна магия чароразвеятельная, добрая, – выговорил он с явным отвращением, – ну, чтобы дурные чары развеять. Такая магия у лесных нимф имеется. Потому что они добрые. Она и не колдуньей даже зовется, а феей. Андерстенд?

– Чего? – переспросил я.

– Ну, это я на языке куннов изъясняюсь. Варвары они, конечно, несусветные, почти вовсе души лишены, но язык у них презабавный. Не находишь?

– А может, Оссиан мне все же поможет? – спросил я с надеждой – очень уж не хотелось мне после кошмарных месяцев, проведенных в Нижних Пределах, еще тащиться к какой-то там лесной нимфе.

– Ты что, хочешь еще раз с Оссианом повидаться?! – удивился Щелчок. – Может, еще загадки снова позагадывать?!

– Нет, – честно признался я.

– Вот и правильно, – одобрил демон, – я же тебе все, кажется, объяснил про деструктивную направленность его магии. Да и личности в общем-то тоже. Скажу тебе по большому секрету: более взбалмошного колдуна я в жизни не встречал, у него настроение хорошее бывает пару раз в году, и то только потому, что Люцинда ему дала погладить ручку или ножку… А так он же старый, ну ты же видел его. Только этой самой предметной магией и спасается! – Щелчок захихикал. – Ну ты меня понял, да?

– Я все слышу! – раздался вдруг сквозь шум и треск голос Оссиана. Кривоногий демон в ужасе рухнул на колени.

– Не вели казнить, темный повелитель! – запричитал он. – Что-то с моим языком сегодня не то происходит, мелет, понимаешь, всякую ересь. Еще раз повторится – сам себе его вырву!

– Помилован, – коротко буркнул Оссиан, что-то щелкнуло, и треск пропал.

– Во как, – заметил Дундель, поднимаясь с колен, – а ты говоришь! Везде он, вездесущий и необоримый, НИКУДА от него не спрятаться. Я просто вот чего сказать-то хотел, – огляделся он по сторонам, – что Оссиан сегодня в очень добром настроении был… А ведь мог и покарать за твою выходку с загадками. Шутка была очень так себе. И если бы ему от тебя большой пользы не было, то он бы тебя точно на части порвал. Андерстенд?

– Хорошо, что все закончилось удачно, – согласился я, поднимая безвольную руку и отпуская ее.

Затянутая в перчатку конечность пребольно хлопала меня по боку, но я подбрасывал ее снова и снова, надеясь, что произойдет чудо – она оживет и будет мне подчиняться.

– Напрасно, кстати, ты вот так дурачишься, – сообщил Щелчок, – гляди, сейчас перчатка разорвется, и ручка тебя опять за шарики прихватит…

Демон разразился противным каркающим смехом.

Я мигом оставил руку в покое.

– Так, продолжим, – сказал Дундель, – вот это вот визаутклоузер-око. – Он вынул из пустоты желтый глаз, казавшийся стеклянным шариком, покрутил его, причмокивая губами, и, наконец, протянул мне.

– Визаутклоузер-око? – переспросил я.

– Визаутклоузер-око, – подтвердил Дундель. – Ну, так оно называлось бы на языке куннов, – важно пояснил он, – как полилингвист тебе говорю.

«Ага, полилингвист нашелся тоже, – подумал я, – выучил пару словечек и теперь козыряет ими. Думает, я когда-нибудь поверю, что у демона может быть классическое образование».

– А у этого визаутклоузер-ока какие особенности? – поинтересовался я.

Опыт с рукой меня многому научил, и я решил подробно все разузнать, прежде чем приставлять подозрительный предмет к пустой глазнице.

– Ничего особенного, – успокоил меня демон, – можешь не волноваться, впрочем, и ничего полезного тоже – он позволяет видеть всех без одежды…

– Ничего себе ничего полезного! – обрадовался я и поднес глаз к лицу.

Чем ближе я подносил око, тем сильнее оно трепетало на ладони, затем пришло в движение, словно притянутое пустой глазницей, и вошло в нее, заняв свое место. Я на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, то понял, что снова вижу мир двумя глазами. Обзорность существенно улучшилась. Особенных отличий по сравнению с прежним глазом я пока не ощутил. Некоторое неудобство, конечно, было. В правый глаз словно песка насыпали, к тому же когда я попробовал скосить глаза к кончику носа, то ощутил резкую боль, буквально пронзившую мозг. Я даже вскрикнул.

– Приживется, – успокоил меня Щелчок, – это только первое время неудобно, а потом все будет нормально.

– Очень неприятное ощущение… – поделился я.

– Да, кстати, ты меня правильно услышал, или нет, или я не все успел сказать… – Демон потер ладошки, он явно пребывал в легком смущении. – Иногда глаз действительно позволяет видеть всех без одежды, хотя чаще все-таки ведет себя совсем как обычный орган зрения, но есть у него один мелкий недостаток…

– Какой? – убитым голосом спросил я. – Он что, как-то влияет на работу мозга, и после полудня я буду бегать вокруг дворца и смеяться?

– Хорошая идея, – одобрил демон, – бегать ты не будешь, просто иногда обнаженных женщин глаз показывает одетыми. Ну, такой глаз целомудрия, так сказать. Его, между прочим, так и называли раньше.

– Та-а-ак, – выдавил я, – и как же часто это происходит?

– Довольно часто. – Щелчок покачал головой. – Но не стоит отчаиваться, есть же выход: закрыть глаза, например, и представить то, что тебе нравится. Додумать… хм, хм…

– Это все? – спросил я.

– Зато одетые женщины и мужчины, – хмыкнул Дундель, – могут предстать совсем раздетыми в самый неподходящий момент…

– И мужчины? – вытаращился я.

– Ну, знаешь, вкусы же у всех разные бывают. У некоторых весьма специфические. А его, между прочим, делали для нужд разных людей. Кое-чего, разумеется, не учли. Да на всех и не угодишь.

Моя рука неосознанно потянулась к серьге, и я принялся за нее дергать. Демон скривил рот, он наблюдал за моим «страшным жестом» почти без выражения. Тут я подумал, что ссориться с маленьким обманщиком сейчас все равно нельзя и даже такой глаз все же лучше, чем совсем ничего. Но почему-то я ощущал себя обманутым, когда негодяй вручил мне вместо обещанных подарков от Оссиана бесноватую руку демона-извращенца и визаутклоузер-око – глаз целомудрия.

– Доброта, искренность, трудолюбие особенно ценятся в людях, потому что этого в них меньше всего, – сказал Щелчок, – а мы – народ куда более честный. В нас все эти качества отсутствуют, но мы прямо говорим об этом, а ценить их даже и не думаем.

– Что это ты ударился в философию? – мрачно спросил я.

– Так, наболело, – ответил он и рявкнул: – Как там у вас говорят – дареному коню под хвост не заглядывают?

– В зубы не смотрят! – поправил я.

– Ладно, – сказал он, – тогда ближе к делу, если в зубы не смотрят. По поводу королевы нимф, которая, может быть, сможет тебе помочь, если конечно… хм-хм… захочет.

– А что, она может не захотеть? – спросил я, чувствуя, как улетучиваются остатки радужных надежд.

– Вполне, – кивнул Щелчок, – характер у нее довольно своенравный. Идет навстречу, только если ей что-нибудь посулить…

– Ах, посулить… – Я задумался. – Но что же я могу ей посулить? У меня же ничего нет.

– Не совсем, – сказал демон. – И показал на перстень с черным камнем, который я носил на безымянном пальце левой руки. – Это что такое?

– А-а, – сказал я, – да это совсем ерунда, побрякушка.

– Ну-ну, смотри, но Оссиан только что шепнул мне, что эта побрякушка может помочь тебе договориться с королевой лесных нимф. Дело в том, что норный народец очень им досаждает.

– Откуда он узнал о свойствах перстня? – проворчал я.

– Послушай, Оссиан думал, как тебе помочь. Слушайся Оссиана. Я только исполняю его волю. Тут меня посетила новая идея.

– Можно я спрошу тебя, – сказал я, – а почему Оссиан мне помогает? Даже если принять во внимание, что ты демон-избавитель, что-то я никак не пойму: в чем интерес самого Оссиана?

– Разве я не сказал? – деланно удивился Щелчок. – Вот память! Совсем никакая стала после того, как этот неотесанный Ваакхмерит мне по голове стукнул, когда мы его в бутылку пихали… Ну, в общем, – замялся он, – ты должен будешь отдать мне свою дочь.

– Нижние Пределы вас всех побери! – вскричал я.

– Спасибо, – откликнулся демон и улыбнулся так сердечно, словно я только что сделал ему самый лучший в жизни комплимент.

– Но почему ты не сказал раньше?!

– Раньше? – Щелчок растянул губы в усмешке, – А ты что, пообещал бы мне отдать свою ненаглядную дочурку за бесполезную руку, которая постоянно норовит отдубасить владельца или висит парализованная, и глаз, что в самый неподходящий момент может всех вокруг увидеть голыми, а обнаженную красотку нарядит в красные шаровары и плотный вязаный свитер?

– Что вам всем сдалась моя дочь в самом деле?! – вскричал я. – То Кевлар Чернокнижник пытался ее заполучить, а теперь вот ты.

– Да что ты так волнуешься? Ты же ее даже не знаешь! Да и на кой она тебе в самом деле?

– Да пригодилась бы на что-нибудь, она же все-таки дочь, – сказал я и подумал: «А что, если сейчас сорвать перчатку и, если вдруг рука подчиняется мне, хорошенько врезать демону по наглой зеленой морде? Но как я тогда выберусь отсюда? Другой помощник в нелегком деле моего освобождения вряд ли сыщется…»

Уже в который раз я сдержал свой порыв до лучших времен, что, вообще говоря, было делом довольно опасным. Был у меня в шайке один головорез, который все время сдерживался, не отвечая на насмешки товарищей. Его часто обижали и всячески третировали, а он все стойко сносил. У него отнимали его долю добычи, а он терпеливо наблюдал, как другие делят ее, рассовывая по собственным мешкам и карманам. Ему били кулаком в зубы, а он только вытирал кровь с разбитых губ и молчал. Потом сошел с ума, убил и съел троих, что злобствовали больше других. Да потом еще долго бегал по лесу в округе, ловил людей и тащил к себе в логово, наводя страх и ужас на окрестные деревни. В общем, это я к тому, что сдерживать себя нельзя. Надо давать выход" собственным чувствам.

– Я отказываюсь ее отдать, – заявил я, – если ты мне не скажешь, зачем она вам понадобилась.

– Я могу, конечно, тебе сказать, – задумчиво проговорил Щелчок, ковыряя желтым когтем здоровенного указательного пальца каменную стену, – но только в общих чертах. В общем, у твоей дочери будут некоторые необычные способности. Очень ценные способности, надо сказать. Такое предсказание сделал Оракул.

– Оракул, Оракул! – рявкнул я. – Что еще за Оракул? Все про его предсказания только и говорят, а самого никто и в глаза не видел.

– Все правильно, – кивнул Щелчок, – никто и не увидит. Вот ты представь себе… В народе зарождается какой-то слух о том, что будет происходить в будущем. Обычно слухи об чем бывают?

– Об чем? – спросил я.

– О прошлом, – пояснил демон, – а тут вдруг зарождается слух о будущем. Не кажется ли тебе это странным? Андерстенд?

– Нет, – честно ответил я.

– Ну как может зародиться слух о том, чего еще нет. Например, когда-то появился слушок, что ты, дескать, заберешь власть над всей Белирией и станешь ее единовластным правителем. Было такое?

– Так это домыслы, а не слухи, – сказал я. – А вы что, тоже здесь, в Нижних Пределах, об этом слышали?

– Конечно! – Щелчок покрутил у меня перед носом здоровенным узловатым пальцем. – И это не домыслы. Что угодно – только не домыслы. Это Оракул. Оракул создает предсказания и пускает их в народ, Оракул ведает умами. Оракул все видит и предсказывает. А провидцы видят будущее в многовариантном лабиринте, где не совсем ясно, какой вариант им нужен на самом деле… В общем, все это весьма запутанная тема. Не хочется, признаться, вдаваться в детали. Давай-ка лучше обсудим, когда именно ты нам ее…

– И какими же такими способностями, – перебил я его, – будет обладать моя дочь, что она всем вам так понадобилась?

– А до тебя слухи еще не доходили? – спросил Щелчок.

– Нет, – ответил я.

– Ну кто знает, – медленно сказал демон, словно опасался по неосторожности ляпнуть что-нибудь лишнее, – всякое говорят… иногда говорят одно… иногда другое. А какая тебе разница? Тебе-то в этих способностях что? Они будут служить Оссиану. Твоему спасителю и благодетелю, между прочим.

Я помолчал, раздумывая о том, что каша заваривалась нешуточная. И что те силы, которые во всем этом замешаны, похоже, мне совсем не по зубам…

– А это правда, что повелитель Нижних Пределов исчез в незапамятные времена, не оставив преемника? – спросил я.

– С чего ты это взял? – насторожился Щелчок.

– Рассказал кое-кто.

– Кто? – спросил Щелчок.

– Кое-кто! – ответил я.

– Да правда, правда, – с неохотой сознался маленький демон. – Но ты не слушай всех этих болтунов – какой-то порядок у нас все еще сохраняется, хотя интриги по этому поводу, конечно, возникают нешуточные. Место ведь вакантное. Все, кому не лень, претендуют на роль нового повелителя Нижних Пределов. – Тут он с подозрением уставился на меня. – Что, и ты туда же? Хочешь стать новым темным властителем?

– Да ты что? – вскрикнул я, меня ужаснула подобная перспектива. – Какой из меня темный властитель?!

– Действительно, – согласился Щелчок, критически меня разглядывая, – никакой. Вот из меня бы вышел хоть куда! – Он горделиво выпятил грудь, потом выдохнул воздух, вытянул губы и похлопал себя по обрисовавшемуся животику. – Но, к сожалению, это не для меня – слишком велика вероятность, что долго не протянешь… А я, понимаешь ли, люблю жизнь со всеми ее радостями и бедами… Да уж, не для меня…

– Хотя интриги плести ты мастер! – Сам не знаю, как у меня это вырвалось.

– Что ты имеешь в виду?! – Щелчок набычился и упер руки в бока.

– Да ничего, – откликнулся я.

– Ну ладно, раз ничего, – погрозил мне Щелчок пальцем.

Возникло непреодолимое желание дернуть его за этот палец так, чтобы он взвыл от боли, но я сдержался: если бы в этих местах я поддавался всем возникающим у меня порывам, то давно уже лишился бы головы.

– А Оссиан? – поинтересовался я. – Он не собирается претендовать на это место?

– Что?! – заорал Щелчок. – Оссиан?! А Оссиан тут при чем?! – И тут же сбавил голос, воровато огляделся по сторонам и ткнул в меня пальцем. – Я этого не слышал, понял?

– Понял, – кивнул я.

Про себя я решил, что, пожалуй, теперь мне известно, каким замыслом руководствуется Оссиан, помогая мне. Только все равно непонятно, при чем здесь моя еще неродившаяся дочь…

– Ну-с, к делу, уважаемый, – сказал маленький демон и поглядел на свой указательный палец в некоторой задумчивости, – поговорим о королеве лесных нимф. Живет она довольно далеко от Белирии, но, если ты с ней договоришься и даже заслужишь доверие, она направит тебя прямиком туда, куда тебе нужно. Королева лесных нимф – очень сильная фея. Тебе следует с ней подружиться…

– А если у меня не получится? – спросил я.

– Не верю, – погрозил мне пальцем Щелчок, – ты недооцениваешь свое обаяние. При желании ты можешь очаровать любую.

– Издеваешься, – сказал я, почесывая длинную бороду.

– Издеваюсь, – согласился Щелчок, – но ты будь смелее, увереннее, и все у тебя получится. Женщины любят мужчин напористых, смелых и сильных… Так что давай, собирайся – и становись таким, пока не поздно. Понял?

«Пнуть бы его ногой в маленький выдающийся животик, а потом колотить гнусной башкой вон об тот обломок скалы, – подумал я, – вот было бы здорово!».

Я широко улыбнулся:

– Ты прав, я уже ощущаю, как меня наполняет уверенность в собственных силах.

– Отлично, – обрадовался Щелчок, – так держать!

– Уже держу, – сказал я.

– Чего? – не понял демон.

– Это выражение такое, – пояснил я, – так говорят наверху.

– Ты это, не темни! – Щелчок в который раз погрозил мне пальцем. – А то я это, я с виду только такой маленький и смешной, а так я жуть какой страшный. Держит он! Обиду, что ли, затаил за то, что я тебе парализующую перчатку не сразу отдал?

– Никаких обид, – сказал я.

– Ну тогда ладно, потому что я на твоей стороне.

– Понимаю, – кивнул я, – давай же, отправляй, избавитель. – Я хмыкнул.

Мне не терпелось поскорее увидеть дневной свет, но демон медлил, казалось, он о чем-то всерьез и надолго задумался.

– Да, еще одно, – сказал наконец Щелчок.

– Ну что еще?! – выкрикнул я в ярости.

– Ну, мне бы хотелось, чтобы свою дочь ты назвал моим именем… – потупился он.

– Что?! – вскричал я, потому что не поверил собственным ушам. – Я что, должен назвать свою единственную дочь Дундель?

– Ну не Дундель, – сказал демон, – чего сразу Дундель. Меня бы вполне устроила Дунделина.

– Это что, тоже Оссиан придумал? – мрачно поинтересовался я.

– Ну почему Оссиан? – Щелчок задрал подбородок. – Это лично моя идея.

– Не бывать этому! – заявил я. – Что еще за Дунделина?! Нечеловеческое это имя.

– Ах, не бывать этому?! – разозлился демон. – Ну и торчи тогда в Нижних Пределах до скончания веков!

Он сложил руки на тощей груди и отвернулся. Я присел у стены и стал ждать, когда он одумается. Все-таки ситуацию контролировал лично Оссиан. Дундель был здесь второстепенным персонажем. Но он оказался по-настоящему упертым созданием. Втемяшил себе в голову, что мою дочь я должен назвать в честь него, и никак не хотел выбросить из головы эту глупую идею.

Прошло довольно долгое время. Щелчок не шевелился, я тоже. Так мы испытывали терпение друг друга. Наконец, когда миновала почти половина земных суток, я подумал, что мне уже, похоже, глубоко наплевать, как будут звать мою дочь.

Дунделина Вейньет звучит не столь отвратительно, как, скажем, Дария Донц, Алехандра Маринима или какая-нибудь Порина Дашков. Все эти придворные дамы отличались чудовищным характером, но зато были лучшими подругами моей супруги, оказывая на нее исключительно пагубное воздействие. Когда она проводила время в их обществе, к вечеру у нас непременно разгорался скандал из-за того, что я кровавый деспот и тиран, а она кроткая жертва домашнего насилия. Если бы я только мог, то приложил бы все силы, чтобы изолировать Рошель от их тлетворного влияния, но, к сожалению, лишить ее общества хотя бы одной из вышеупомянутых особ – значило навсегда стать жертвой ссор из-за того, что я, дескать, разлучил ее с любимой подругой.

– Ладно, – сказал я, – договорились. Дунделина так Дунделина.

– Договорились, – просиял Щелчок, – если бы ты знал, как я рад! Но думал ты чего-то очень долго. Скоро уже четные сутки закончатся, и я заколбашусь.

– Вспоминал подружек жены, – пояснил я, – и понял, что в имени Дунделина заключено много прекрасного.

– Ты прав, как ты прав! – просиял демон. – Ну, вроде все. Я тебя отправляю.

– Я готов, – кивнул я.

– Ты одеваться собираешься или как? – спросил меня Щелчок.

– А, да, конечно. – Я схватил сверток и начал разворачивать его.

Внутри оказалась не только одежда, но и ножны с Мордуром. Увидев фамильный меч, я едва удержался от желания схватить демона за плечи и крепко обнять. Поскольку в прошлый раз он уклонился от моей благодарности, то в данный момент я не стал ничего предпринимать. Просто стоял и смотрел на свой меч, с которым одержал победу в Стерпоре.

– Ты чего застыл? – удивился Щелчок. – Сабелька – часть твоей одежды. Или я чего не понимаю?

– Это не сабелька, – обиделся я, – это фамильный клинок дома Вейньет – Мордур.

– Подумаешь, фамильный клинок! – хмыкнул Дундель. – Я его на складе со всякими железками откопал. Валялся на самом верху, вот я его и взял.

– Ты что, не видишь – королевская вязь, видишь – этот вензель на рукояти…

– А, – махнул демон лапой, – одевайся лучше.

Откуда ему был известен мой вкус и размер одежды, я не знаю, но демон попал прямо в точку. Широкие красные штаны с черными полосами, белая шелковая рубашка со шнурками-кисточками из-под воротника, желтый камзол с красным верхом. Накинув на плечи бордовый плащ, а на голову нацепив шляпу с перьями, я почувствовал себя великолепно. Подумав, отбросил правую перчатку. Останусь в черной парализующей. Она добавит моему виду асимметрии и зловещего шарма.

– Как я выгляжу? – спросил я.

– Это лучше у человеческих женщин спросить. – Демон хихикнул. – На мой вкус – отвратительно.

– Ясно, – кивнул я, – рад, что я не в твоем вкусе, – и не сдержался: – Лягушка зеленая.

Покидая Нижние Пределы, я думал, что раньше, в своей земной жизни, относился к ним слишком предвзято. Не знаю, чем было продиктовано подобное отношение. Наверное, сложившимся наверху стереотипом, что Нижние Пределы – царство зла. Место это, вне всяких сомнений, зловещее и чудовищное, и все же я покидал подземный мир, пребывая в стойкой уверенности, что он мало чем отличается от мира внешнего. Здесь также бушевали страсти, писались стихи, лился в распахнутые рты светлый эль и существовала четкая социальная иерархия – угнетенность туповатых демонов интеллектуально развитыми колдунами. Здесь имелось и профессиональное разграничение: демоны – рабы, демоны – охранители, демоны – рабочие, Куксоил – снабженец, толкающий тачку с провизией…

Я твердо решил, что, когда окажусь в своем королевстве, постараюсь все сделать, чтобы развеять ложные представления о Нижних Пределах, как об империи зла. Скорой Смерти Серые Равнины – так называли нижний мир представители анданской церкви, несомненно, нуждался в том, чтобы кто-нибудь рассказал о нем правду людям.

– Готов? – спросил демон.

– О да, – ответил я и принял героическую позу путешественника через глубины земли к свету.

Дундель щелкнул пальцами, извлек из ниоткуда желтоватый потертый свиток, развернул его и, взмахивая длинными руками, принялся нараспев читать слова.

Мои одежды вдруг занялись ярким пламенем. Я стал сбивать его и, ощутив нестерпимый жар, закричал. В то же мгновение подо мной словно что-то взорвалось и, рассекая пространство, я метеором устремился вверх. Преодолевая жесткое сопротивление воздуха, я посмотрел вниз и увидел, что из-под моих ступней с ревом вырывается струя почти белого пламени. С большим трудом я вернул голову в исходное положение и тут же врезался в землю. Сквозь глинистую почву я проходил как нож сквозь масло, хотя шляпа натянулась на голову так, что разорвалась, и ее поля оказались у меня на шее. Вскоре в глаза хлынул яркий свет. Словно пробка из бутылки я вылетел во Внешний мир.

Вокруг меня насколько хватало глаз простиралась зеленая степь. Посреди нее росло только одно дерево. Все это я успел заметить, повиснув в воздухе почти в десяти метрах над землей. Затем рухнул вниз, запутался в ветвях и, продираясь сквозь них, попросту говоря – падая, подумал, что мне пришел конец. Но ветви смягчили падение, и соприкосновение с почвой оказалось не таким уж и болезненным, только челюсти предательски клацнули, и я прикусил язык. Промычав нечто нечленораздельное, я принялся бегать вокруг дерева и бегал до тех пор, пока язык не перестал мне досаждать.

Я осмотрел свой наряд. Новая одежда сильно пострадала. Камзол и штаны, все черные от сажи, все еще дымились. Плащ выгорел до дыр, поля шляпы неровным ожерельем висели на шее. Я решительно сдернул остатки с головы. Перья попросту сгорели, но благодаря шляпе мне удалось спасти волосы. Сапоги выглядели самым плачевным образом, но подошвы были на месте. Что не пострадало совершенно, так это парализующая перчатка. Скорее всего, она была защищена от огня специальным заклинанием. Другая перчатка пришла в абсолютную негодность – ее пришлось выбросить.

Не стоило мне называть Щелчка-Дунделя лягушкой зеленой – и мое платье было бы целее, и приземление не таким жестким. Хотя он, конечно, «лягушка зеленая», и больше никто, после того что он натворил.

– Соце, здаствуй! – крикнул я, простирая руку к небу – язык пока отказывался мне повиноваться. – Я венуся! Венуся в мил!

От счастья хотелось пуститься в пляс. Что я и сделал…