Текст книги "Жертвенные львы"

Андрей Фролов
Жертвенные львы

 
Лишь почитая богов и
Храмы побежденных,
Спасутся победители.
 

Эсхил. Агамемнон

 
А сын грустит о матери,
а сын грустит о матери,
Ждет сына мать, а сыновей – Земля.
А звезды, тем не менее,
а звезды, тем не менее,
Чуть ближе, но все так же холодны.
 

Группа «Земляне», 1982 год

 
Хоть совсем не молись,
но не жертвуй без меры,
На дар ждут ответа;
Совсем не коли, чем без меры
закалывать.
 

Havamal (Речи Высокого, Старшая Эдда)

Истовая вера не выбирает методов
23 дня до начала операции
«Бронзовое зеркало»

Десятилетия романтизации сетевых путешествий сотворили образ-клише, по своей мощи граничащий с архетипами древности. Благодаря тоннам электронной бумаги, изведенной журналистами и писателями, большинство пользователей уже давно сравнивало вход во всемирную паутину с нырком в бездонную глубину. В мировой океан Цифры, в толщу неизведанного и таинственного.

Листопад предпочитал личную метафору. Каждый раз входя в Сеть, он представлял себя капитаном-одиночкой, оседлавшим легкий скоростной буер – изящный парусник для катания по ледяным пустошам.

Коньки его воображаемой лодки были мощной техникой, купленной на деньги обеспеченного брата. Штурвалом – интуиция Листопада, еще в ребячестве проявившего недюжинные способности машиниста. А парусом, набиравшим плоть под тугим виртуальным ветром, являлся талант, сила которого росла с каждым днем. Без устали и заботы мчался этот буер по молчаливым белоснежным просторам сетевого мира, останавливаясь там, где Листопад считал нужным начать бурение льда.

Сейчас стреловидная яхта снова звала на борт. В особенное, полное надежд и обещаний странствие, во многом определяющее дальнейшую судьбу Листопада. Пропустить этот рейс юноша просто не имел права…

Умывшись холодной, пропахшей хлором водой, он вернулся в комнату. На ходу вытираясь бумажным полотенцем, еще раз осмотрел рабочее место, пытаясь определить, какие мелочи мог упустить.

Вот «раллер», на 60 % собранный его собственными руками. Он, бесспорно, не гравер, но кое на что оказался способен. Комплектующие куплены в разных местах планеты, электронные метки плат и сетевых карт уничтожены, чтобы службы сетевой безопасности не смогли вычислить не только местонахождение ломщика, но и биографию «железа».

Вот пара литров газированной воды в пластиковой бутылке, вот банка с мощным энергетическим напитком, вот суррогатный шоколад и запаянный в фольгу бутерброд из закусочной в подвале. Никаких дополнительных стимуляторов, например, варки динамита, от которого могут закипеть мозги. Не говоря уже о пресловутом «синдине», применение которого Листопад откровенно презирал. Современный ломщик работает чисто, без химии, добиваясь всего при помощи гибкого ума и все той же интуиции, высокомерно насмехаясь над фальшивым могуществом «тритонов»…

Удобный офисный стул отрегулирован так, чтобы спина и зад не устали, даже если операция затянется. Батареи бесперебойного источника энергии заряжены на 100 %, так что молодому человеку не помешают даже возможные отключения электричества, до сих пор происходящие в городе. Шторы задернуты, не пропуская в окно ленивую жару августовского вечера, кондиционер работает исправно.

Увесистый оловянный солдатик – его счастливый амулет, водружен на законное место – перед тремя широкополосными дисплеями. Два настольных вентилятора нацелены на кресло, подкрепляя выдуманные ощущения мерзлого ветра пустошей, бьющего в лицо отважного сетевого путешественника.

Все готово, он не упустил ничего.

Усевшись за стол, Листопад вынул из-за ворота футболки серебристый кулон. Свет потолочной лампы упал на миниатюрную пластинку с искусным барельефом человечка, сжимавшего цифру 0 в поднятых над головой руках.

Юноша поцеловал образок, опустил на грудь напротив сердца. Отключил «балалайку», заменяя ее на другую – с черного рынка, умело взломанную и разогнанную, о существовании которой не знал даже брат. Время близилось, и уже совсем скоро начнется сдача экзамена, путь к которому был тернист и опасен…

Молодой человек вошел в Сеть, старательно изучив состояние «раллера» и настроек. Запустил все необходимые программы, выходя на стартовые позиции и выставляя первый уровень защиты. Неторопливо, с ленцой. Он не станет спешить, пока не получит сигнала. Через несколько минут он докажет «Мидгарду» не только свою работоспособность, но и умение выжидать.

Вызов пришел точно в назначенный час.

Листопад активировал очередной пакет защитных программ и ответил, даже не взглянув на экран коммуникатора, подключенного к «балалайке».

– Ты готов? – вместо приветствия спросил хриплый мужской голос, обладателя которого Листопад не видел ни разу в жизни.

Каким он был, его сетевой наставник? Умудренным седовласым старцем, пережившим кратковременный триумф нейкистов? Юнцом, сломавшим притяжение «синдина»? Или способным к рукопашной широкоплечим гигантом, прозвище которого избрал? Листопад не знал, да и не задумывался особенно.

Главное – его воспитатель был неотступным сторонником идеологии «Мидгарда», умным и преданным общему делу, а большего юноша не требовал…

– Полностью, – смиренно ответил он, стараясь не выдать охватившего волнения.

В ступни будто закачали жидкого свинца, и Листопад упер ноги в специальную ортопедическую подножку кресла. Постарался изгнать мороз, сковавший спину.

– Жду сигнала к началу.

– Молодец, – скупо похвалил мужчина, которого Сеть знала под именем Порфириона. – Объект выдвинулся в соответствии с расписанием. Наши люди на исходной, можешь подключаться к их «балалайкам», вот адреса каналов.

Пальцы Листопада вспорхнули над «раллером», и в то же мгновение на крайнем правом дисплее открылись два окна. Довольно мощные «балалайки» исполнителей Порфириона считывали происходящее через глазные наноэкраны, с легкой задержкой передавая видеопоток на мониторы ломщика.

Сейчас оба бойца ехали в мобиле, за окнами которого раскинулась пасторальная сельская глубинка, пышущая зеленью. Водитель курил, картинка слегка мутнела от струй дыма.

– Соберись, Листопад, – хмуро приказал наставник, – следующего шанса может не представиться долго…

Юноша не ответил, сосредоточившись на работе.

Он и без лишних нотаций представлял, сколь удачно расписание и маршрут «товарняка» совпали с возможностями «Мидгарда», наконец получившего контроль над орбитальным спутником. Вообще, ломщику было бы комфортнее, если бы Порфирион не нависал над виртуальным плечом, лично контролируя операцию. Но просить воспитателя удалиться или замолчать, конечно же, не смел.

Изображение на правом дисплее сменилось. Мобиль остановился, и оба исполнителя вышли наружу, неспешно осматриваясь.

Информация поступала без звука, но Листопад ясно представил себе, как мягко хлопнули дверцы машины или хрустит под ногами галька сельской дороги. В действительности рабочую комнату ломщика наполняли лишь гул вентиляторов и липкое цоканье клавиш. Однако всесильная Сеть перенесла его сознание на тысячи километров на запад, позволяя докурить сигарету под полуденным солнцем Европы.

Листопад на ощупь взял со стола открытую бутылку с газировкой, смочил пересохшие губы. Наблюдать за исполнителями, одновременно выстраивая защиту канала и контролируя приближение объекта, было непросто. Легкая футболка намокла под мышками, не помогали даже направленные в лицо прохладные воздушные струи.

Исполнители Порфириона двинулись от мобиля. Их глазами молодой машинист рассмотрел белеющую вдали бетонную ленту «суперсобачьей» трассы, по которой приближался объект. Затем увидел башенку, к которой шагали бойцы, и сделал еще один глоток теплого напитка.

Бетонная вышка, какими усеяны обочины европейских магистралей для транспорта на электромагнитных подушках, медленно надвигалась. Казалось бы, сооружение не представляло собой ничего особенного – обыкновенный пост смотрителя, на «птичьих правах» подключенный к единой транспортной сети Европейского союза. Но именно благодаря таланту Листопада сейчас эта светло-серая четырехметровая башня превратится в оружие «Мидгарда»…

Один из бойцов подплыл к ограде из железной сетки, которой была обнесена вышка. Мощным импульсом отмычки сжег электронный замок, без промедления толкнул калитку. Широким шагом оба достигли входа в бетонную вышку.

Тот, что курил за рулем, остался снаружи, продолжая осматриваться. В руках второго, будто в популярной виртуальной игре, Листопад увидел «дыродел». Оружие поднесли к лицу, затвор приоткрылся, демонстрируя уже досланный в ствол патрон.

Когда в отмычке накопился новый заряд, исполнитель с пистолетом приставил ее к дверному замку, после чего по изображению пробежала вторая помеха. Все происходило в полной тишине, околдовавшей Листопада, заворожившей его и сковавшей мышцы.

Разумеется, он понимал, что нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. И все равно не мог равнодушно наблюдать, как его товарищи по вере собираются вскрывать скорлупу…

Человек Порфириона без лишней суеты вошел в башню. Почти не задержавшись на пороге, быстро осмотрел прихожую, открытую дверь в кухонный закуток, быстро поднялся по лестнице на второй этаж – в рабочее сердце диспетчерской.

Европейцы никогда не сажали в наблюдательные башни солдат или профессиональных охранников. Во-первых, трассы «суперсобак» были и без того неплохо защищены от террористических атак или случайных ЧП. А во-вторых, в обязанности смотрителей не входила оборона дорог.

Тем не менее Листопад успел заметить штатную пистолетную кобуру, оттягивающую пояс невысокого пожилого араба, на которого боец Порфириона смотрел сверху вниз.

Возможно, не потянись тот с перепуга к оружию, его бы просто выключили.

Но едва пальцы смотрителя легли на мягкий клапан, принявшись расстегивать, перед глазами боевика появился готовый к стрельбе пистолет. Точь-в-точь как в виртуальной игре-шутере, уже помянутой ранее. Неуловимо и бесшумно дернулся затвор, из ствола выполз легкий дымок, блеснула отлетевшая гильза. Агонизирующий мир повсеместного дефицита многих заставил перейти на устаревшее оружие…

Араб в синей униформе, на рубашке которой расплывалось темное пятно, рухнул на спину.

Листопад закусил губу, стараясь успокоиться.

Так надо, и ему оставалось уповать, что сторож лишь ранен и сможет вызвать помощь, когда они завершат операцию…

– Подключаем звук, – приказал Порфирион, и юноша вздрогнул.

Завороженный беззвучным убийством старика, он успел забыть, что за происходящим наблюдает тот, кто все это затеял и спланировал. В голосе наставника не слышалось ни капли жалости или вины.

Машинист послушно активировал третий, самый надежный сегмент защиты, подключаясь к аудиоканалу чужой «балалайки».

Тут же стала слышна негромкая арабская музыка из проигрывателя на панели управления, дыхание стрелка, наполненные помехами переговоры других наблюдательных башен.

– Выключить приемник, – тихо распорядился Листопад.

В условиях жесткого дефицита времени это никак не могло стать его первой командой. Но игривые звуки восточных напевов казались такой насмешкой над произошедшим убийством, что его чуть не стошнило прямо на «раллер».

– Выполнять, – продублировал команду наставник, и не подумав упрекнуть юношу. – Рацию тоже выключить…

На этот раз Порфирион говорил на арабском, который для ломщика переводила «балалайка».

– Спасибо, – прошептал Листопад, когда широкая ладонь исполнителя дотянулась до приборной панели, выключая проигрыватель и обрывая шнуры радиостанции. – Опустись под пульт…

Ему подчинились молча и молниеносно, в сторону с грохотом откатился отброшенный стул на колесиках.

– Открой панель, – продолжал инструктировать ломщик, наблюдая за происходящим через чужие глаза. – Слева две задвижки… да, теперь потяни край на себя. Перед тобой четыре шлейфа, видишь?

Боец действовал быстро, исполнительно, время уходило только на перевод команд Листопада на арабский. Стрелок протянул левую руку, поочередно ткнув пальцем в замеченные машинистом провода.

– Да, это они… второй слева шлейф имеет разветвитель, видишь?

Боец кивнул, отчего изображение дернулось, а Листопад недовольно поморщился.

– Головой не тряси, отвечай словами…

– Харашьо, брат, – ответили ему на русском с ужасным акцентом.

– Сейчас ты расцепишь этот блок… стой! У тебя будет всего десять секунд, после чего система пошлет сигнал неисправности в центр управления транспортом… За эти секунды ты должен подключить мой прибор, восстановив целостность контура. Нижний шлейф – в желтое гнездо, верхний – в красное. Ты все понял?

Казалось, исполнитель снова хотел кивнуть, но вовремя сдержался, негромко промычав.

– Приступай! – В разговор снова вмешался Порфирион.

В руках сидящего под пультом бойца оказался небольшой гаджет, разработанный и собранный самим Листопадом. В последний раз тот видел свое детище весной, когда по частям отправлял его в страны Европейского исламского союза по пяти разным адресам. Отметки, нанесенные яркой люминесцентной краской, были хорошо заметны.

Максимально вытянув шлейф из-под пульта, чтобы было удобнее, исполнитель разомкнул провода. Быстро, хоть и не совсем умело, подключил их так, как этого хотел машинист. И замер, шумно выдохнув и выругавшись. Восемь секунд… Они уложились, не вызвав лишних подозрений или интереса транспортного центра.

– Все, теперь ничего не трогай! – Листопад почувствовал, как оцепенение уходит, сменяемое привычной рабочей сосредоточенностью.

Больше не было горечи от убийства неповинного человека. Не было сомнений или тревоги. Осталась лишь цель, к которой ломщик пробивался через цифровые массивы. Остались сжавшееся в точку время и необходимость доказать. Себе, наставнику, всему «Мидгарду» и глупому населению планеты.

На правый дисплей парень больше не отвлекался, краем глаза заметив, что второй исполнитель вошел внутрь, а его напарник поднялся с колен. Теперь закурили оба, поглядывая в панорамное окно, по периметру обрамлявшее башню.

Персональный буер юноши, выбравшего сетевое прозвище Листопад, поймал цифровой ветер, ринувшись вперед с ужасающей скоростью. Пальцы почти не отрывались от «раллера», в глазах парня замелькали рабочие таблицы и командные строки, заполнявшиеся заранее подготовленными формулами. Спутник «Наукома», чьими услугами они нагло и незаконно пользовались, покорно заливал в транспортную сеть потоки зашифрованных данных.

Не дожидаясь завершения всех почтовых операций, ломщик начал удаленную инсталляцию программ, разработанных им специально для «Мидгарда». Каждой клеточкой кожи он ощущал, с каким напряжением наблюдает за ним сейчас Порфирион, оценивая и подмечая любую мелочь.

Первые пакеты распаковались, мгновенно внедрившись в систему польского отделения транспортной сети Союза. Специальные ключи открывали замурованные до поры двери, и уже через несколько минут Листопад смог получить доступ к необходимым ему массивам.

Объект, как и было рассчитано, уже приближался к зоне проведения операции. Загрузив в центральный процессор выбранного локомотива еще одну программу, которой мог откровенно гордиться, юноша улучил секунду, чтобы смахнуть с бровей пот и сделать еще один глоток сладкой воды.

– У меня все готово, – сообщил он Порфириону, не узнав собственный голос.

– Действуй! – без заминки ответил тот.

И тогда Листопад, находящийся в четырех тысячах километров от места проведения операции, активировал сразу все программы для атаки на транспортную сеть.

Через долю секунды грузовая «суперсобака», следовавшая по курсу Анклав Москва – Мюнхен, сошла с ума. Пилоты, находящиеся в кабине локомотива, еще какое-то время пытались вернуть управление, но почти сразу убедились, что обречены.

Через несколько минут состав резко увеличил скорость, доведя ее до критической. Сделал он это на избранном «Мидгардом» отрезке трассы, где высокое бетонное ограждение до сих пор не восстановили после Инцидента. Практически в то же мгновение из строя вышло большинство элементов системы экстренного торможения. После этого направленный электромагнитный импульс привел к взрыву сразу несколько подушек под передними вагонами, сорвав «собаку» с трассы.

Пьяной змеей цепь вагонов скользнула по сочно-зеленому склону холма, сминая столбы электропередачи и ограждения сельскохозяйственных угодий. Скомкалась, с лязгом и серией взрывов превратилась в мешанину из платформ и цистерн, а затем начала замедляться, в агонии пропахав в плодородном европейском черноземе не один десяток саженей.

Системы пожаротушения, перепрограммированные ломщиком, не сработали, превратив «товарняк» в ярко полыхающий костер ценой в миллионы евродинов.

– Операция окончена, – хрипло скомандовал Порфирион, – поздравляю с удачным исходом. Зачистить объект.

Переведя взгляд на правый дисплей, молодой ломщик заметил, что оба исполнителя крепят к стенам и пульту управления небольшие термические заряды. Даже если пожилой араб выжил под поцелуем «дыродела», шансов уцелеть у него не оставалось.

Как и у всех, кто стал врагом Геоса.

Как и у всех, кто должен погибнуть, пока «Мидгард» не одержит победу, доказав всему миру, какую ошибку тот совершает…

Потому что «суперсобака», еще десять минут назад летевшая из московского Шарика, направлялась в крупнейшие научно-исследовательские центры европейских корпораций. Ее отправной точкой был вовсе не русский Анклав – почти двенадцать часов назад она стартовала с севера, с Кольского полуострова, загрузившись прямо на складах знаменитой Станции.

«Суперсобака» везла баварским ученым образцы грунта, воздуха, газов и минералов, добытых в чужих мирах. А это значило, что в войне с «Мидгардом» она стала врагом, которого уничтожили без сомнений или жалости.

Порфирион отдал последние приказы, после чего каналы связи оборвались, оставив Листопада в почти полной тишине. Стало слышно, как мерно гудят вентиляторы, а еще машинист тут же почувствовал, как нагрелась «балалайка» в затылке и «раллер» под пальцами.

Какое-то время он сидел неподвижно, а затем припал к горлышку бутылки, опустошив ее до дна. В несколько широких укусов, почти не жуя, проглотил бутерброд.

Встал, затравленным взглядом осмотрел комнату и принялся отключать оборудование.

Настало время заметать следы…

Преступление против Родины не бывает ничтожным
22 дня до начала операции
«Бронзовое зеркало»

Музыка обрушивалась высоченными девятибалльными волнами, мягкими, но беспощадными. Мощная акустическая система, спрятанная в стенах и потолке спальни, в самых ничтожных мелочах передавала звучание старинных инструментов. Настолько, что иногда подполковнику казалось, будто в комнате присутствует самый настоящий оркестр цо-пучи, исполняющий придворную музыку.

Загадочно постанывали под щипками пальцев струны цитры. Потоком гармонии и вселенского порядка в мелодию вплетались трели древних флейт и свирелей пайсяо. Перекликались бронзовые колокольчики, негромко и гулко стучали многочисленные барабаны.

Не открывая глаз, подполковник Юйдяо протянула правую руку, забирая с журнального столика высокий стакан с ароматным зеленым чаем. Сделала большой глоток, улыбаясь от удовольствия. Как наполняет струя пустой сосуд, покой и умиротворение наполняли душу женщины. Жаль, что эйфория продлится недолго, вытесненная рутиной служебных обязанностей…

Конечно, для достижения более длительного эффекта церемонию чаепития следовало провести в соответствии со старинными традициями. Но сделать это не позволяла жесткая нехватка времени. А также отсутствие семьи – неизменного спутника всех чаепитий великой страны.

Однако целебный напиток, так или иначе, оставался одной из «семи первооснов, потребных человеку каждый день». А потому Юйдяо готовила его упрощенно, без длительных ожиданий, промывки заварки и многократных настоев.

Инструментальная композиция закончилась, ей на смену пришла другая, куда более агрессивная и строгая. Подполковник немедленно открыла светло-карие глаза, хищно прищуриваясь в ответ на грохот боевых барабанов. Теперь просторную спальню наполняли не задумчивые и преисполненные гибкости старинные ритмы, а настоящий армейский марш.

Именно такой музыкой Чэнь Юйдяо завершала скоротечные полчаса полуденного отдыха, выделяемые себе на воссоздание гармонии с окружающим миром. Иногда, хоть и нечасто, настроение менялось, и тогда на смену народным мотивам приходила патриотическая песня начала XX века.

Эти гимны, исполняемые симфоническими оркестрами прошлого, напоминали подполковнику о смутных временах, когда Поднебесная была слаба. Когда стонала под сапогами японских интервентов, собирая силы перед могучим тигриным рывком, в результате которого какие-то жалкие сто лет вернули Китаю славу самой могучей державы мира.

Не дожидаясь, пока мелодия стихнет, подполковник поднялась из удобного кресла. Оказалась на ногах одним плавным движением, грациозным и стремительным. Большим глотком допила чай, вернула стакан на столик. Повернувшись к зеркалу на стене, придирчиво осмотрела сидящий в обтяжку мундир, поправила короткие волосы, отливавшие густой бронзой.

Скуластое лицо женщины не выражало никаких эмоций, прямой рот казался нарисованным бледно-розовым карандашом, едва различимый макияж был нанесен расчетливо и тактично. Какие бы чувства или волнения ни царили в душе подполковника, более чем двухтысячный комплекс должен видеть только это лицо – бесстрастное и строгое, как законы Поднебесной.

Приказ, отданный Чэнь в «балалайку», был мгновенно сброшен в акустическую систему, прервав военный марш на оглушительном ударе целого десятка литавр. Аккуратно натянув на бронзовую копну фуражку со сверкающей кокардой НОАК, Юйдяо вышла из спальни.

Без привычной вибрации под ногами она чувствовала себя неуютно. Будто титаническое металло-титапластовое чудовище, в чьих недрах они поселились, внезапно умерло, так и не объявив виновного в своей гибели.

Взявшись за дверную ручку, подполковник заставила себя отбросить лишние мысли, в особенности – столь метафорического характера. Разумеется, чудовище живо, просто вздремнуло на сутки, выслав вперед мобильные буровые модули. Совсем скоро его путь продолжится, и тогда металлический пол, покрытый бледно-желтыми циновками, снова завибрирует под ногами, создавая ощущение легкой корабельной качки.

Чэнь вышла из жилых апартаментов, прислушалась, как электронный замок запирает дверь. Двинулась по пустому коридору, выкрашенному в скудные светло-зеленые цвета, попала в прохладный холл. Миновав лифты, четким строевым шагом пересекла казармы младших офицеров, привычно читая таблички с фамилиями, украшавшие ряды однообразных келий.

По дороге к лестнице подполковнику не встретился никто. Во-первых, получившие увольнительную подчиненные предпочитали проводить свободное время в барах на нижних уровнях комплекса. Во-вторых, дневное расписание подполковника было хорошо известно всему гарнизону, а лишней встречей с Чэнь Юйдяо мог грезить только умалишенный.

Подполковник позволила себе быструю кривую улыбку.

Она была прекрасно информирована о своей репутации среди подчиненных. И о придуманном ими жутком прозвище – тоже. Пусть.

Там, где царит страх, властвует и подчинение. Беспрекословное, молчаливое, покорное. Именно этого Юйдяо и требовала от вверенного ей гарнизона, не мешая распространению самых ужасных слухов о себе.

По узкой металлической лестнице подполковник взбежала легким пружинистым шагом, никак не вязавшимся с ее сорокалетним возрастом. Поднявшись на три этажа, на секунду замерла перед дверью, переводя дыхание. Одернула полы кителя и поясную кобуру с длинноствольным «Тип-QSZ-068», вошла.

Секретари, посыльные и офицеры связи, встреченные в коридорах оперативного командного центра, тут же распрямляли плечи, дробно щелкая каблуками ботинок и залихватски отдавая подполковнику честь. Она осмотрела каждого – быстро, внимательно, но не задержавшись ни на одном из восьми напряженных лиц.

Приложив ладонь к блестящему козырьку фуражки, Юйдяо прошла мимо застывших подчиненных, толкая вбок раздвижную дверь личного кабинета.

В приемной, как обычно, возвращения старшего офицера дожидался старший лейтенант Ху, которого сослуживцы да и сама подполковник чаще именовали прозвищем Болло. Адъютант вытянулся в струну, едва в коридоре стихли разговоры, и продолжал держать стойку, пока Чэнь не взмахнула белыми перчатками, зажатыми в левой руке.

Секретарь-машинистка, червем психопривода подключенная к внутренней сети комбайна, не шелохнулась и на старшего по званию даже не взглянула – в свое время Юйдяо лично одарила ее соответствующим приказом, чтобы не отрывать от работы.

– Докладывайте, товарищ старший лейтенант, – негромким глубоким голосом приказала Чэнь, проходя за рабочий стол-дисплей у дальней стены.

Так же как жилые помещения коменданта, кабинет имел настоящее окно, сейчас наполовину прикрытое легкими жалюзи из искусственного бамбука. За пуленепробиваемым стеклом можно было разглядеть крутобокий склон горы, редко усеянный уцелевшими в Перерождении соснами и кедрами – с высоты семнадцатиэтажного дома открывался величественный, в полной мере панорамный вид.

Августовский полдень набирал силу, и при должном уровне фантазии можно было вообразить даже приятный теплый ветер, беззаботно ласкающий раскидистую цепь кряжей. Кряжей, которые им еще предстояло перепахать, подобно тому, как буйвол взрыхляет плодородное поле…

Женщина отложила головной убор на стеклянный край стола, раздвинула на затылке густые бронзовые волосы, нащупала разъем «балалайки» и подключилась к системам комплекса. Внутри прозрачной, похожей на омут столешницы-экрана перед подполковником побежали оперативные данные о состоянии комбайна.

Но текущие дела Чэнь просматривала вполглаза, не спуская проницательного взгляда с верного лейтенанта Ху.

Адъютант плотно задвинул створку на место, умостил фуражку на сгибе локтя. Как всегда наедине с хозяйкой, Болло сбросил с плеч наигранное солдафонское напряжение, без приглашения опускаясь на стул напротив Юйдяо.

– Немедленного рассмотрения требуют два вопроса, товарищ подполковник.

Лейтенант был невысоким, плотно сбитым мужчиной, в перспективе склонным к полноте, и его низкий голос только дополнял картину угрюмого крепыша.

– Сегодня в 6.40 патруль внешнего периметра задержал двух нарушителей границы. Мы не можем точно определить, каким образом нарушителям удалось преодолеть буфер милитаризованной зоны, но эти двое русских почти добрались до комплекса…

– Сибиряков, – негромко поправила адъютанта Юйдяо. – Теперь, Болло, правильнее говорить о наших соседях именно так.

– Так точно, товарищ подполковник, – без заминки продолжил помощник, едва заметно склонив голову. – Судя по предварительному допросу и опознанию, задержанные являются обыкновенными крестьянами из числа недовольных строительством «Звездного Пути». Никакого специального оборудования или оружия у них обнаружить не удалось. «Балалайки» и разъемы отсутствуют, и только у одного найден имплантированный чип слежения, применяемый на территории России. Чип неисправен. Ведут себя агрессивно, на вопросы отвечать отказываются, позволяют высказывания националистического характера.

– Ясно, – сухо отрезала Юйдяо, скользящими движениями пальцев по стеклу стола отбрасывая в сторону изученные электронные документы. – Депортировать нарушителей на территорию Сибирской Республики, сдать на руки пограничным частям Сибирского казачьего войска. Насилия не применять, оформить протокол по всем правилам.

– Будет исполнено, товарищ подполковник. Второй вопрос касается нарушения внутренней безопасности комбайна. – Болло на мгновение замолчал, сортируя файлы «балалайки», выводимые на напыленный глазной экран. – Сегодня в 8.15 в складской зоне № 115 задержаны трое рабочих станции, пойманные с поличным при краже съестных припасов. Мы выясняем, каким образом им удалось проникнуть на склады.

– Украдена коробка рисовых галет весом в восемь цзиней, – констатировала Чэнь Юйдяо, бегло просматривая поступивший от адъютанта файл. – Сопротивления при задержании нарушители не оказали.

– Так точно, товарищ подполковник. Задержанные дожидаются вашего решения. – Болло замялся, и Юйдяо тотчас насторожилась, будто лисица, учуявшая свежую кровь. – Я посчитал, что вы захотите лично провести допрос.

Ну конечно.

Верный Болло, с одинаковым рвением вычисляющий врагов Поднебесной и выискивающий своему подполковнику новые игрушки. Один из немногих людей на комбайне, посвященный в секреты ее безобидного хобби. Значит, старший лейтенант Ху уверен, что кто-то из задержанных сможет заинтересовать начальницу?

– Доставь задержанных в Перламутровую комнату. – Она отстегнула от затылка шнур психопривода, поднимаясь из-за стола.

Болло предупредительно оказался на ногах мгновением раньше старшего офицера. Отрывисто кивнул, отдал ряд распоряжений в закрепленный на петлице интерком.

Надев фуражку, Чэнь поправила бронзовые локоны, подходя к неприметной двери в левой стене. Дождалась, пока адъютант подаст знак, подтверждая готовность, и сдвинула обшитую пластиком створку.

Свое название Перламутровая комната получила не просто так.

Серебристые переливающиеся стены создавали иллюзию пространства, не имеющего границ. Перламутром же были окрашены потолок и пол, а также немногочисленная мебель – длинный узкий стол, два стула и высокий шкаф в углу. Окон помещение для допросов не имело, но после спартанской обстановки рабочего кабинета даже это не подтачивало величие сверкающего и мерцающего помещения.

Болло успел выдать все необходимые распоряжения, и теперь у дальней стены рядком стояли трое мужчин. Понурые, прячущие лица, одетые в однотипные робы работников каменоломен.

Подполковник неспешно вошла в Перламутровую комнату. Дождалась, пока помощник проскользнет следом, закрывая дверь. И только после этого заняла стул.

Солдаты, конвоирующие нарушителей закона, успели ретироваться, но Юйдяо знала, что сейчас не одна пара глаз зорко наблюдает за происходящим через спрятанные в стенах камеры. Впрочем, в случае непредвиденной ситуации подполковник легко могла постоять за себя сама, даже не прибегая к помощи пистолета.

Какое-то время Чэнь молча рассматривала задержанных. Она хорошо представляла себе, что сейчас происходит в их низких пыльных душонках. Какие страсти и страхи разрывают сейчас мужчин, покусившихся на государственное добро, предназначенное для тех, кто строит ее родному народу дорогу в новый мир.

Двое были откровенными заморышами. Жилистые, невысокие, какими становятся все, кто много лет возится с отработанной горной породой. Крайним справа стоял почти старик: свалявшиеся поредевшие волосенки, тонкие усы, помеченные сединой. В центре находилась более молодая версия пожилого китайца – пройдут годы, и если дитя комбайна не сменит род деятельности, превратится в живую копию. Только волосы погуще, их еще не успело высветлить, погрызть и высушить время, да в плечах чувствуется чуть больше силы.