Текст книги "Рождение героев"

Глава восьмая
Эшнар

На пятый день путешествия караван приблизился к горам, давно показавшимся из-за горизонта. В прозрачном утреннем воздухе они казались совсем близкими, но Далмира знала, что глаза не всегда говорят правду. Покрытые снежными шапками скалы были ослепительно красивы. Никто не сумел бы взобраться на эти вершины, и их далекая неприступная красота была и останется чистой и нетронутой человеком. Далмира любовалась ими, чувствуя в них древнюю и суровую силу. Горные отроги нависали над караваном подобно огромным, вдруг окаменевшим волнам, а вскоре путь преградила широкая, но мелкая река, с шумом бежавшая по каменистому ущелью.

В этот день Далмира впервые за долгое время вдоволь напилась воды и вымыла грязные волосы. «Хорошо бы вымыться и самой», – думала она, но стеснялась слонявшихся по берегу мужчин, да и вода слишком холодна. Здесь Тормун объявил привал, и впервые в их долгом путешествии повозки не ставили в круг. Далмира сочла это хорошим знаком.

Здесь было не так жарко. Солнце изредка закрывали белые, похожие на кучи пуха, облака, и ветер трепал одежду, грустно гудя меж камней.

Едва девушка отдохнула, явился Оллок. Ловко вращая короткое копье между сильными пальцами, однорукий показал девушке несколько приемов и бросил оружие ей. Молча перехватив копье, Далмира принялась за обучение. Оллок прохаживался вокруг и поправлял, заставляя делать движения в полную силу. Он учил ее странным приемам, развивающим координацию и ловкость. Далмира быстро поняла, что эта техника не для боя с человеком, а, скорее, для схватки со зверем.

– Руби. Коли. Отступай. Уклоняйся. Руби.

Далмира старалась, но выпады получались корявыми и неловкими, а может, ей это только казалось по сравнению с отточенными и выверенными до волоска движениями Оллока. Девушка не представляла, что можно так виртуозно владеть любым оружием. И видела, как почтительно относятся к ее наставнику остальные хартоги. Тусклые, безразлично-беспощадные глаза Оллока и бесцветные скупые фразы лишь усиливали ощущение опасности. Этот человек внушал подсознательный страх, и в свободное от занятий время Далмира старалась избегать его.

Весь вечер ушел на тренировки. Нарочито медленно размахиваясь, Оллок стегал по ногам девушки, и Далмира перепрыгивала через стремительно летящий хлыст. Кинара рассказывала, что однажды однорукий выбил глаз своему противнику на расстоянии десяти шагов. Хлыст был его второй рукой, длинной и беспощадной.

Утром следующего дня ущелье сомкнулось, и Далмира с волнением увидела огромную, сложенную из гигантских камней стену. Здесь жили люди! Стена уходила вверх, равняясь со скалами и там, наверху, девушка увидела блистающий желтым металлом знак. Под иероглифом, в вырубленной в скале нише, располагались массивные, обитые металлом ворота.

– Эшнар, – проронил Оллок. Его жесткое лицо как будто смягчилось, и девушка отметила уважительный взгляд наставника, скользнувший по укрепленьям. – Неприступный Эшнар.

Приблизившись, Далмира увидела, что в отвесной стене имеются многочисленные бойницы, а в них то и дело мелькают неясные тени. Повозка Тормуна, двигавшаяся первой, остановилась. Предводитель поднялся и обратил лицо к воротам.

– Это я, Тормун! – крикнул он изо всех сил.

Караван притих. И даже вьючные кроги перестали щипать траву под ногами, ожидая ответа. Но сверху не доносилось ни звука. Тормун ждал, застыв на крыше повозки маленьким, но полным достоинства изваянием.

Время текло медленно. Далмира устала разглядывать возвышавшуюся на добрую сотню локтей стену и удивлялась терпению, а главное, гордости Тормуна, который вел себя так, словно, как минимум, явился облагодетельствовать здешний народ.

Наконец, сверху что-то прокричали, тяжелые створы дрогнули, и процессия медленно въехала в распахнутые невидимыми привратниками ворота. Далмира задрала голову, с удивлением рассматривая толстенную, все никак не желавшую закончиться, стену. Караван полностью скрылся в тоннеле, черные стены которого дышали влагой и холодом. Проехав через длинный рукотворный коридор, девушка обернулась: с другой стороны стена была совершенно иной. Это даже была не стена, а огромное ступенчатое здание из красивого белого камня, втиснутое между двумя серыми скалами. Раскрыв рот, Далмира долго разглядывала это чудо, пока оно не скрылось за поворотом становившегося все более широким ущелья. Здесь повозки покатились под заметный уклон. Горы вокруг стали еще более живописными, пологие склоны покрывал густой зеленый лес, а на растущих вдоль дороги кустах висели крупные оранжевые ягоды.

И сама дорога изменилась. Пыльную землю под колесами повозок сменили гладкие, тщательно пригнанные друг к другу каменные плиты. Скоро она увидит город! Эта мысль радовала и будоражила Далмиру, и когда Оллок вновь согнал ее с повозки, заставляя бежать рядом, она сделала это с улыбкой. Двигаться под уклон было легко и приятно, а трава на обочине была настолько пушистой и мягкой, что Далмира бросила сапоги на повозку и побежала босиком. Оллок косо взглянул на девушку, но ничего не сказал.

Дорога петляла меж поросших лесом склонов. Воздух был вкусен, прозрачен и свеж. Далмира ни за что не променяла бы его на сухой и пыльный воздух пустыни.

Потом горы раздались вширь, и глазам предстал невероятно красивый город с голубым озером посредине, опоясанный удивительным ожерельем из белых стен и черных башен, Далмира не смогла сдержать изумленный вскрик. Вот он каков, Эшнар!

Огромная долина лежала у ее ног. То здесь, то там над зелеными вершинами деревьев вздымались огромные здания, сверкавшие отделанными блестящим металлом шпилями. На огромных лугах паслись стада животных, виднелись крохотные фигурки людей, идущих по своим делам. Здесь горы не выглядели так сурово, быть может, из-за поросших густой растительностью склонов, и снежные вершины радостно сияли в лучах солнца.

Далмира посмотрела на соседние повозки и с удивлением не заметила ни на лицах, ни в движениях спутников ни следа радости. Быть может, они бывали тут уже не раз, и прекраснейший вид стал для них обычным? Но все равно, как можно не радоваться, видя такую красоту, тем более после унылого Кхинора – так называли пустыню хартоги. Далмира качнула головой, подумав, что, наверно, многого еще не знает. И манящая издали красота вблизи может оказаться иной… Но чувство радостного удивления еще долго не покидало ее.

Караван спустился со склона и покатил по прямой дороге к городу. Они проезжали мимо полей, уставленных воткнутыми в землю жердями, по которым вились и тянулись к щедрому солнцу растения с широкими листьями и гроздьями свисавших с них желтых полупрозрачных плодов. Далмира увидела дома с широкими террасами, с плоскими крышами, усыпанными вялившимися на солнце фруктами. Увидела мужчин, невысоких, коренастых, с черными бородами и гордыми взглядами. Встречались и женщины, с головы до ног завернутые в широкие яркие куски материи.

По мере приближения к городу людей на дороге прибывало. Далмира разглядывала плечистых охотников с поясами, увешанными битой птицей; земледельцев, везущих в город плоды и мешки с зерном; торговцев, прямо на обочине сбывающих свой товар. Ремесленные мастерские располагались недалеко от дороги, и в широких, в полстены, окнах было видно, как работают подмастерья. Одних кузнечных мастеров Далмира насчитала с десяток, что было ровно в десять раз больше, чем на ее далеком острове. Были здесь и гончары, выставлявшие раскрашенные черной и красной эмалью высокогорлые кувшины, были торговцы тканями, от пестроты которых рябило в глазах…

Караван привстал лишь на время, подъехав к высокой, украшенной голубой плиткой башне с воротами. Здесь Далмира заметила стражу: облаченных в железные одежды воинов с огромными топорами на длинных древках. Девушка не слышала, о чем говорил с ними Тормун, но стражники засмеялись и затрясли оружием, показывая, что можно ехать.

Улицы Эшнара показались ей узкими, но все же светлыми из-за ступенчатых зданий, совершенно не закрывавших склонившегося к вершинам гор солнца. Далмира вертела головой, жадно разглядывая все вокруг. Этот город потряс ее. Велик народ, построивший такое чудо!

Уже в сумерках повозки въехали в обширный двор, заполнив его совершенно. Шатров не разбивали, и вместе со всеми Далмира вошла внутрь приземистого здания с красивым многогранным куполом.

Там их хорошо накормили и предоставили комнаты для сна. Далмире позволили лечь спать, остальные хартоги допоздна возились во дворе, готовясь к предстоящему Кругу. Здесь Далмира вновь услышала это слово, его повторяли все чаще и чаще. Кинара выговаривала его с неприкрытой злобой, Оллок равнодушно, иные – с суровой обреченностью или наигранным безразличием в глазах. Радовался, похоже, один только Торвар. Проходя мимо Далмиры, он схватил ее за руку и прошипел:

– Скоро все узнают, какого цвета у тебя внутренности! Если не хочешь умереть быстро, приходи ко мне этой ночью. Ты знаешь, где меня искать.

Он отпустил испуганную и растерянную девушку и расхохотался, довольный произведенным эффектом. Но Далмира никуда не пошла, и незаметно наблюдавший за ней Оллок сделал вывод, что старый Тормун, как всегда, оказался мудр и дальновиден. Из этой девчонки выйдет толк. Главное – чтобы не сломалась в первом же Круге…

На следующее утро занятий не было. Оллок появился всего на минуту, сказал, чтобы Далмира никуда не отлучалась со двора, и надолго исчез. Девушка слонялась по двору, наблюдая за странными приготовлениями. Некоторые повозки втащили внутрь здания, прочие остались во дворе. Далмира привыкла к странным и подчас жутким звукам, которые издавали помещенные в деревянные клети животные, и уже не обращала на них внимания. Мысли о предстоящем Круге целиком занимали ее голову. Из разговоров она узнала, что все готовятся к завтрашнему выступлению. Значит, завтра! Что ж, это даже лучше. Чем выспрашивать, лучше увидеть все самой!

Вечером Оллок явился, но вместо упражнений отвел Далмиру в один из шатров и указал на сваленные в углу вещи:

– Выбирай и одевайся.

– Спасибо. – Она посмотрела на Оллока, но его лицо было бесстрастно. Вещи были весьма кстати. Одежда девушки порядком истрепалась: шаровары зияли прорехами, рубашка протерлась, изношенная обувь разваливалась на глазах. Предложенное Оллоком не отличалось разнообразием. Здесь были куртки без рукавов из выделанной кожи крогов, обычные для хартогов, были рубашки, длинные, с цветной тесьмой на груди, и кожаные же штаны со шнуровкой на голенях. Ни юбок, ни платьев. Далмира выбрала несколько вещей.

– Одевайся.

Девушка замялась. Она не могла раздеваться в присутствии мужчины. Оллок, похоже, понимал это, но стоял у входа, совершенно не двигаясь.

– Одевайся. Или тебе помочь?

Далмира быстро разделась и еще быстрей принялась надевать новую одежду, от волнения не попадая в рукава и штанины. Впрочем, новой одежду можно было назвать с трудом – ее явно кто-то носил, но, по крайней мере, там не было дыр. Сапоги великоваты, но других попросту нет.

Одевшись, она вглянула на Оллока. Он кивнул и вышел из шатра.

Далмира вернулась в отведенную ей комнату, которую она, как и шатер, делила с Немым и Кинарой. Они тотчас заметили обновку. Немой сделал несколько выразительных жестов, обращаясь к Кинаре, а та сказала:

– Выглядишь, как бывалый хартог. Только зря выбрала такие светлые штаны – кровь слишком заметна…

Ночь прошла быстро. Полночи, вооружившись иголкой и нитками, при скудном свете свечей девушка подгоняла выданную Оллоком одежду под себя. Закончив, измученная Далмира уснула и спала крепко, без сновидений. Проснувшись и выйдя из комнаты умыться, девушка с изумлением увидела, что обширное помещение постоялого двора заполнила возбужденная и шумящая публика. В центре зала, откуда ни возьмись, возникла прочная железная клеть, закрепленная меж четырьмя опорными колоннами. В клетку вел узкий, закрытый толстыми досками, проход, заканчивавшийся у стены. Вокруг клетки располагались зрительские ряды, и с каждой минутой мест становилось все меньше. Ловкая прислуга мелькала меж зрителями, разнося вино и еду.

– Интересно? – спросил кто-то.

Далмира повернула голову. Рядом стоял Тормун.

– Скоро ты узнаешь, кто такие хартоги и для чего тебя учит Оллок, – сказал Тормун. Лицо хозяина Круга излучало довольство и гордость. – Я продолжаю дело своего отца, а он перенял искусство от деда. Любой из городов Арнира рад хартогам, потому что мы развлекаем людей так, как не развлекает никто!

Далмира внимательно слушала, но мало что понимала. О каких развлечениях он говорит? Наверно, в Круге бьются звери, которых ловят в пустыне или в лесах! Что ж, это зрелище и страшное и интересное, теперь ясно, почему столько зрителей!

Гул в постоялом дворе нарастал. Далмира едва слышала последние слова Тормуна, потонувшие в оглушительных криках. Девушка взглянула на Круг и увидела, как из прохода вышел человек в небольшом кожаном доспехе, вооруженный копьем с тремя сверкающими зубьями. Лица его Далмира не помнила.

– Это Готтан, славный хартог! – сказал Тормун.

Человек в клетке принялся ловко вращать оружием, срывая одобрительные крики и рукоплескания. Наконец, сверкающий сталью трилистник вонзился в землю, а воин раскинул руки и прошелся вдоль решетки. Он улыбался, но улыбка больше походила на оскал. Одновременно с его появлением вдоль рядов двинулись какие-то люди. Они оживленно торговались со зрителями и, получая деньги, вручали посетителям кружки из белого металла.

– А что делают вон те люди? – осмелев, спросила Далмира.

– Эшнарцы считают себя великими воинами и на чужеземцев смотрят снисходительно, – охотно объяснил девушке Тормун. – Но они обожают азартные игры и состязания, подобные нашим. Нет эшнарца, который не любил бы спорить и, к тому же, не любил поставить на спор хорошие деньги… Поэтому мы принимаем их ставки на исход боя.

– А… – Далмира осеклась, осознав, что этот воин сейчас станет сражаться… Неужели со зверями?!

– Вот, смотри, – словно читая мысли, Тормун протянул девушке два металлических кружка. На одном довольно коряво выбита фигурка человека, на другом – оскаленная звериная морда. Красный ноготь Тормуна ткнул зверю в глаз. – Это ставка. Она зависит от опытности бойца и опасности зверя. Смотри, вот и зверь!

Из темного прохода, напоминавшего пещеру, выползал приземистый шестиногий хищник. Далмира никогда не видела таких. Его тело, большое, но поразительно гибкое, извивалось, подобно змеиному, и имело многочисленные костяные наросты на спине и боках. Зверь оскалил пасть и зашипел. Меж острых зубов свесился длинный алый язык. Публика зашумела, многие сорвались с мест, стремясь встать поближе к клетке. Стало намного тише. Зрители замерли. Представление начиналось.

– Ну, на кого бы ты поставила? – улыбнулся Тормун. – Гривен очень, очень опасен, но и Готтан силен! Он в третий раз в Эшнаре, а это немалый срок, девочка, многие не протягивают и одной лунной перемены… Готтан опытный воин, не чета этим эшнарцам! Только мнят себя героями, но еще ни одного я не видел в Круге… Ну же, какой кружок ты возьмешь? На кого поставишь? На зверя или человека? Выбирай, бой может закончиться очень скоро!

Далмира не знала, что ответить. Она не могла оторвать глаз от Круга, где, выставив перед собой оружие, человек пятился от наступавшего зверя.

Зверь кинулся вперед, нарвавшись на выставленный человеком трилистник. Темно-оранжевая шкура гривена окрасилась кровью. Зашипев, зверь отступил. Готтан выпрямился и медленно прошелся вдоль клетки, одной рукой салютуя зрителям, другую, с копьем, вытянул навстречу гривену. Зверь бил себя по бокам длинным хвостом, но напасть снова не решался.

Человек заигрывал с чудовищем, то медленно подходя, то отступая. Готтан выманивал зверя на середину Круга, но тот реагировал вяло, шипя и мотая головой. Вдруг кто-то ударил зверя палкой сквозь прутья. Гривен мигом обернулся. Острые зубы клацнули у самого лица человека, едва успевшего отдернуть руку. Стоявшие рядом зрители отшатнулись, кто-то упал со скамьи, вызвав взрыв хохота у эшнарцев. На мгновенье Далмире показалось, что все это происходит не с ней. Это какой-то жуткий сон, и надо скорее проснуться! Так вот для чего ее учит Оллок! Значит, ей уготовано биться на арене с такими тварями на глазах у алчущей крови толпы!

Она не стала смотреть дальше. Прежний восторг перед Эшнаром истаял, как клочья тумана на склонах гор. Ей хотелось бежать, бежать немедленно и спрятаться, чтобы Тормун никогда не нашел ее! Лишь бессердечный безумец может заставлять людей сражаться с такими тварями! Далмира огляделась. Тормун куда-то исчез и, кажется, за ней никто не следит. Раздвигая плотную толпу, девушка пробралась к выходу. За спиной раздался громкий и страшный стон. Она невольно обернулась и замерла, не в состоянии разобрать, чей это был крик, человека или зверя… А потом бросилась к дверям.

Но там сидел Оллок, мерно водя кинжалом по точильному камню. Увидав однорукого, Далмира остановилась. Здесь не пройти. Она попыталась успокоить дыхание, чтобы не выдать себя.

– Смотрела? – спросил наставник, едва повернув голову. – Кто победил?

Голос его звучал совершенно безразлично.

– Не знаю, – ответила она, прислоняясь к дверному косяку. Звуки сюда почти не доходили, но в ушах до сих пор звучал этот то ли вопль, то ли стон.

– Я поставил на Готтана, – сказал Оллок. – Пошли-ка, посмотрим.

Ей ничего не осталось, как следовать за ним.

Когда они подошли к решетке, Круг был пуст, а на песке виднелись следы крови. Возбужденные зрители обсуждали прошедший бой и готовились заключать пари на новый.

– Я не хочу на это смотреть! – заявила Далмира, отворачиваясь от решетки.

Однорукий взглянул на нее тусклым, равнодушным взглядом:

– Это твоя судьба. Тебе придется смотреть ей в лицо.

– Нет! – Она отвернулась и пошла прочь, ожидая, что Оллок догонит и ударит ее. Но Далмира вышла из толпы, окружавшей Круг, беспрепятственно. Что же делать? Бежать? Бежать, пока не поздно! Но куда? Она ведь видела, что путь в Эшнар защищен так, что только птицы могут улететь отсюда. Но лучше умереть в горах от голода, чем вот так! За входом явно наблюдают, так, может, попробовать через двор? Девушка прошла знакомым коридором и вышла во двор, где у стены стояли несколько повозок. Забраться на одну из них ничего не стоило, а там можно попробовать перелезть через стену…

Далмира вскарабкалась на крышу повозки. Стена совсем рядом, но повозка стоит не вплотную и допрыгнуть до края, кажется, невозможно… Но надо попробовать! Далмира прыгнула и, ломая ногти, соскользнула по отвесной стене. Упала на траву и увидела Немого.

Он стоял неподалеку и смотрел на нее. Встретив пристальный взгляд парня, Далмира замешкалась. Отчаяние, с которым она бросилась на стену, вылилось в пронзительный крик:

– Что смотришь?! Я не хочу умереть, понимаешь?!

Немой покачал головой и подошел к ней. Только сейчас Далмира обратила внимание, что немой был в легком доспехе и поножах, на боку висел длинный клинок. Его рука, будто успокаивая, легла на плечо девушке. Он еще раз качнул головой и указал пальцем на татуировку.

– Немой, ты здесь? Нам пора идти! – во дворе показалась Кинара. Увидав Немого и Далмиру, она подошла к ним. Девушка-хартог была в своей обычной одежде, лишь куртка другая: толстая и плотная, она внахлест застегивалась на груди, а плечи защищали стальные пластины и бляшки, звеневшие при каждом движении.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Далмира не поняла, кого спрашивала Кинара, и промолчала. Но вопрос предназначался ей.

– У тебя чудесные волосы, – сказала Кинара. – Я бы хотела иметь такие. Они бы хорошо смотрелись в Круге…

Далмира молчала. Глаза Кинары были страшными, зрачки расширены, а багровый шрам на лице стал еще темнее.

– Пожелай мне удачи, девочка, – сказала Кинара.

Далмира сглотнула возникший в горле ком и прошептала:

– Желаю… удачи…

Кинара кивнула.

– Пойдем, Немой.

Они ушли. Далмира смотрела им вслед и вдруг поняла, что эти двое – единственные из хартогов, кто отнесся к ней по-человечески. А теперь они ушли в Круг и, возможно, она никогда не увидит их живыми. Страх сковал ноги, но Далмира заставила себя идти к арене. Она должна увидеть их бой, должна взглянуть в лицо судьбе. Надо преодолеть себя, надо посметь…

Она вошла в огромный зал, и почти одновременно зрители взвыли от восторга, приветствуя хартогов. Стоящие вдоль решетки охотники узнали новичка и пропустили ближе.

– Не подходи вплотную, – сказал кто-то, – зверь может задеть тебя.

Не слушая совет, Далмира схватилась за прутья и смотрела, как Немой и Кинара ходят по Кругу, размахивая оружием. Кинара крутила над головой длинный узкий клинок, а силач потрясал секирой с двумя причудливо изогнутыми лезвиями.

– Кинара! Кинара! – вплотную к решетке пробился косматый мужчина с ужасным шрамом в пол-лица. На его предплечье чернела татуировка, изображающая какое-то крылатое существо. – Помнишь меня? Посмотри на меня, мы ведь как братья!

Кинара искоса взглянула, не говоря ни слова, а он затряс звенящим кошельком:

– Будь моей после боя, и я отдам тебе все деньги! Я буду ставить только на тебя, Кинара!

Девушка остановилась. Ее рука схватила зрителя за куртку, притянув к решетке:

– Я буду твоей, – презрительно процедила она, – когда ты будешь стоять здесь вместе со мной! – Она оттолкнула поклонника так, что он отлетел и повалился на сидящих позади него. Кто-то захохотал, а бойцы, словно получив некий знак, разом отступили к решетке напротив темного прохода. И, перекрывая затухающие овации, оттуда раздался низкий, клокочущий рык.

Кинара встала в стойку, чуть согнув колени, и направила меч перед собой, положа на согнутую в локте руку. Немой встал рядом. Его руки сжимали лежащий на плече топор, готовясь обрушить сверкающее лезвие на противника.

Зверь выползал из прохода неторопливо, будто возвращаясь в собственное логово. Замотав головой с единственным, но длинным и острым рогом, он издал протяжный, пронизывающий сердце вой. Далмира сжала ладонями прутья. Сердце ее колотилось так, словно это она стояла там, наедине с этим чудовищем. Теперь она понимала, почему на этот раз в Круге два бойца. Одному человеку никогда не справиться с таким страшилищем! Да и двоим тоже…

Зрители притихли, так что было слышно дыхание чудища и скрип песка под ногами бойцов.

– Хей! – неожиданно крикнула Кинара, бросаясь вперед. Ее клинок сверкнул в воздухе, оставив кровоточащую полоску на светлой шкуре зверя. Тот выбросил вперед лапу, но девушка успела отскочить, вращая меч так, что со стороны виделся блистающий сталью круг. Начало было положено. Наконец, разглядев противников, зверь поднялся на задние лапы, занеся увенчанную длинным рогом голову. Он прыгнул вперед, и Немой еле успел отпрянуть, покатившись по песку. Зверь мотнул головой, Кинара подставила меч, но удар был настолько силен, что ее отбросило в сторону, а клинок вылетел из рук. Зрители охнули.

Зверь опустился на четыре ноги и двинулся к распростертой на песке девушке. Кинара приподнялась, но бежать было некуда. Она прижалась спиной к ограждению, не сводя глаз с приближавшейся смерти. Зверь вновь приподнялся и ударил. Кинара чудом успела уклониться. Рог проник сквозь решетку, и чудовищная морда прижала девушку к прутьям.

Поднявшись на ноги, Немой беззвучно приблизился и, размахнувшись, изо всех сил всадил лезвие секиры в бок единорога. Тот вздрогнул и изогнулся, пытаясь достать обидчика, но парень был наготове. Пользуясь передышкой, Кинара метнулась за оружием. Схватка продолжилась.

Даже раненый, зверь был страшным соперником. Мотая головой со страшным рогом, он пытался достать бегающих по кругу людей. Приземистый и неповоротливый, он крутился по арене, не в силах увернуться от жалящих железных клинков. Его шкуру и песок Круга забрызгала кровь, зрители шумели, предвкушая развязку…

Вдруг сильный удар отбросил неосторожно приблизившегося к животному Немого. Боец покатился по песку, но секиры не выпустил. Зверь кинулся на него, поддевая рогом. Немой взвился в воздух и, пролетев шагов десять, ударился о решетку и тяжело рухнул наземь.

– Немой! – крикнула Кинара.

Зверь ринулся на лежащего человека и взвился на дыбы. Лапа с торчащими костяными наростами обрушилась на Немого, но в последний миг тот выставил над головой секиру. Звон от удара прокатился по притихшему залу. Немой скрипел зубами, еле сдерживая давление зверя. Его руки медленно опускались…

– Хей-я! – подскочив сбоку, Кинара вонзила клинок почти по рукоять. Зверь вздрогнул, пытаясь повернуться, но ноги уже плохо слушались его. За первым ударом последовал второй, и алая кровь фонтаном брызнула на девушку. Натиск ослаб, и Немой сумел отползти в сторону.

Чудовище двинулось к Кинаре, но зашаталось, его ноги подогнулись и, замычав, оно пало наземь.

Далмира смотрела на героев, не замечая текущих из глаз слез. Они живы! Они победили! От воплей восторженных эшнарцев заложило уши. Помещение вновь наполнилось шумом и гамом. Одни в раздражении бросали на пол проигранные ставки, другие радостно шумели, получая выигрыш. Где-то началась потасовка, но дюжая прислуга мигом вытолкала драчунов наружу.

– На сегодня бои закончены! – объявил Тормун, и опьяненные схваткой зрители разочарованно зашумели, поднимаясь со своих мест.

Повелитель Круга выглядел довольным. Он только что узнал, что состязанием интересуются главы самых влиятельных родов Эшнара, а это означало хорошие барыши. Надо дать отдохнуть бойцам и подготовить новых, невиданных здесь зверей. Он подал знак, и охрана выпустила Немого и Кинару из клетки. Тяжело дышавшие, залитые кровью бойцы прошли мимо Далмиры. Та открыла рот, провожая их взглядом, но едва не вырвавшиеся восторженные слова вдруг застряли в горле. Что сказать? С чем их поздравить? С тем, что остались живы?

Труп зверя зацепили железными крючьями и поволокли, размазывая кровь по песку.

После Круга состоялся пир. Помещение закрыли от посетителей, решетки разобрали, а пол очистили от песка и крови. За сдвинутыми столами собрались все хартоги. Тормун сидел на высоком кресле, возвышавшемся над столом. По правую руку сидел Торвар, слева – Немой и Кинара. Однорукий стоял за спиной хозяина, и Далмире казалось, что глаза Оллока смотрят только на нее.

– Выпьем за сегодняшний бой! – провозгласил Тормун, поднимая кубок. Все последовали его примеру, и Далмира подняла чашу с прозрачным желтым вином. – Сегодня погиб Готтан – выпьем за его красивую смерть! Но сегодня есть и победители! Слава победителям, слава истинным хартогам, умеющим побеждать!

– Слава! – заревели десятки глоток и затихли, гулкими глотками опустошая кубки.

Далмира попробовала местное вино, и оно ей понравилось. И все же, не допив, девушка отставила чашу в сторону. Она не забыла, как опоил ее Эторг. На столах лежала всевозможная еда, и каждый брал, что хотел. Далмира отщипнула кусочек жареной птицы, по примеру соседа макнув его в горшочек с соусом. Очень вкусно! Лежащие стопкой румяные лепешки понравились еще больше. Далмира пробовала все, до чего могла дотянуться: пироги с ягодной начинкой, жаренное на углях мясо, наваристый суп из котла, который черпали глубокими, на длинных ручках, ложками.

Насытившись, девушка отошла от стола. Сборище пьяных и возбужденных мужчин не слишком нравилось ей. Далмира прошлась по залу, разглядывая нависающие над головой мощные, украшенные затейливой резьбой балки, и постояла у огромного очага, над которым на вертеле висела наполовину съеденная туша какого-то животного. Разрезавший жаркое слуга протянул ей истекающий жиром кусок, но Далмира помотала головой и отошла в сторону. Она уже сыта. Оглянувшись на пирующих, она увидела, что Немой и Кинара вышли из-за стола и куда-то направились. Не зная зачем, она двинулась за ними.

Победители вышли в коридор и, обнявшись, прошли в одну из комнат. Далмира проскользнула следом и остановилась на пороге… Хартоги целовались, сжав друг друга в объятиях, и поцелуй этот длился очень долго. Далмира хотела уйти, но нечаянно споткнулась о порог. Кинара обернулась:

– Что тебе нужно?

– Я… – замялась Далмира. – Я хотела…

– Поздравить? Спасибо, – сказала Кинара. – Ты и впрямь принесла мне удачу. Мне и Немому. Сегодня у нас праздник!

– Значит, тот человек, что бился первым, умер? – спросила девушка, хотя знала ответ.

– Ты не видела боя? – спросила Кинара. – Ему не повезло.

– Я не могла на это смотреть, – призналась Далмира. – А на вас смотрела.

– Вот как? – удивилась Кинара.

Немой смотрел на красноволосую, ожидая продолжения.

– Потому что хотела, чтобы вы остались жить! Мне нужно это увидеть… Так сказал Оллок и… я тоже так думаю.

Немой и Кинара переглянулись.

– Да, тебе нужно это видеть. Что скажешь теперь? – усмехнулась Кинара.

– Это страшно! – призналась Далмира. – Но отвратительней всего то, что Тормун получает за это деньги! Как можно так поступать?!

Кинара подошла к девушке. Взгляд бойца смягчился, рука легла на плечо Далмиры:

– Это жизнь, девочка. Все мы умираем когда-нибудь. Наслаждайся тем, что у тебя есть, и не ищи другой правды.

– Оллок сказал, что поставил на Готтана.

– Это не секрет. Оллок всегда ставит на бойцов, ведь он учит нас. За это мы уважаем его. Но он, бывший боец, лижет Тормуну пятки, и за это мы ненавидим его!

Немой закивал и зашевелил губами, подавая пальцами какие-то знаки, но Кинара не смотрела на него.

– Забудь свое имя, забудь, кто ты есть, – продолжала она, глядя прямо в глаза Далмире. – Ты собственность Тормуна, в его глазах ты ничем не лучше зверя.

– Но почему?

– Глупая! Потому, что на тебе его клеймо!

– Да нет же! Я не понимаю, почему Тормун взял именно меня? Для боя с чудовищем нужны воины, а не слабые женщины!

– Ты снова ничего не понимаешь! Тормуну не нужна победа над зверем! Ему все равно, кто умрет, а кто останется жить: зверь или человек. Если подумать, мы ничем от зверя не отличаемся. Едим одно и то же, живем бок о бок. Для Тормуна главное – асиры, которые он соберет за представление. И чем дольше оно будет длиться, тем лучше… для него.

Немой энергично замычал, привлекая подругу, и быстро задвигал пальцами, подавая непонятные, но весьма красноречивые знаки. Кинара кивнула:

– Немой говорит тоже самое. Думаешь, мы не могли прикончить эту тварь быстрее? Могли! Но существует правило Тормуна: в Круге нет места спешке! Те, кто его не выполняют, рискуют попадать в Круг до тех пор, пока не лишатся головы… Теперь поняла?

У Далмиры не было слов. Горечь связала язык, отравленным комом застряв в горле. То, о чем поведала Кинара, ужасно! Скитаясь по безлюдным краям с Шенном, она и представить не могла, что люди, к которым они так стремились, способны на такое!