Текст книги "Угол белой стены"

Они простились.

Потом Сергей выехал в одно из почтовых отделений к Лерову. Тот по телефону сообщил, что наткнулся на очень подозрительный адрес. Тщательная проверка, однако, заставила отбросить это подозрение.

Вечером Сергей усталый вернулся в гостиницу.

Получая у дежурной ключ от номера, он спросил:

– Я тут оставил записку. За ней приходили?

– Приходили, приходили, – подтвердила та. – Женщина какая-то. Вы ведь не написали, кому именно отдать.

– Не знал, кто придет. Да и неважно, – махнул рукой Сергей. – Получили, и ладно. Спасибо.

Он прошел по коридору к своему номеру и открыл дверь. Зайдя, Сергей внимательно осмотрелся. Нет, как будто никто сюда без него не входил, за исключением горничной, конечно. Ее следы были налицо: чистая пепельница, туфель под кроватью не видно, загнаны к стенке, кресло около стола сдвинуто в сторону.

Тем не менее он выдвинул один за другим ящики письменного стола и убедился, что там все в порядке и даже листок бумаги, как бы случайно положенный так, что его нельзя не сдвинуть, если дотронешься до содержимого ящика, и тот лежит на своем месте. Затем Сергей вытащил чемодан и убедился, что и туда никто не заглядывал.

Он закурил и подошел к окну. Огромная площадь жила своей обычной, шумной, суетливой жизнью. Светились вдали зеркальные окна, ресторана, над ними переплелись в длинном названии разноцветные неоновые трубки. Мелькали огни машин. В окно врывались гудки, урчание моторов, чьи-то возгласы, обрывки музыки… И тонкий аромат роз на подоконнике.

Сергей размышлял. Итак, записка получена. Интересно, что они предпримут дальше. Ведь встретиться же необходимо. Это они понимают. Как же они организуют эту встречу? И как они ее обставят, обезопасят себя? И как поступить ему, когда встреча произойдет? Задержать? Это ничего не даст. Их придется тут же отпустить. Если, конечно, не придет сам Юсуф. Его опознает Трофимов. А других никто не опознает. Например, Карима. Рожков опознавать его не будет, а больше некому. Да, их придется сразу отпустить. И как их задержать? Хорошо, если придет один человек, ну два. А если больше? И встречу они устроят, конечно, внезапно, так, как удобно им. Отказаться? Но тогда все, ниточка будет оборвана. Ну нет. Он все-таки потянет за эту ниточку, а там будет видно, кто на ее конце. И надо быть ко всему готовым, к любой хитрости. Они ведь тоже боятся. Вот, например, позвонит сейчас телефон…

И, словно подслушав его мысли, на столе резко и неприятно зазвонил телефон. Сергей вздрогнул и торопливо подошел к стулу. Надо же, черт возьми!

– Слушаю, – произнес он как можно спокойнее.

– Сергей Павлович? Добрый вечер. Это Мальцева, из газеты. Так вы уже дома?

И Сергей с невольным облегчением ответил:

– Дома. И мы можем встретиться, если хотите. Мой номер триста седьмой.

Он совершенно забыл о звонке этой Мальцевой и потому был с ней сейчас особенно любезен, видимо из чувства раскаяния: обещал и забыл, это уже никуда не годилось.

– Спасибо. Я выезжаю…

Голос женщины, как ив первый раз, звучал энергично, весело, да же обрадовано.

Сергей положил трубку и огляделся. Как будто все в порядке и можно принимать прессу. Интересно, о чем будет спрашивать его эта Мальцева? Зачем он приехал в Ташкент? Или где он родился? Кто его родители? Почему он выбрал такую профессию? М-да.

Сергей, разгуливая по комнате, досадливо закурил и снова подошел к окну. Вид оживленной площади, мелькание огней там неожиданно подействовали на него успокаивающе. «Ладно, – решил он, – как-нибудь выпутаюсь».

В дверь негромко постучали.

Сергей поспешно открыл ее, успев по дороге зажечь свет: в комнате стало уже совсем темно.

На пороге стояла высокая смуглая молодая женщина в легком бежевом платье с коричневой сумкой на длинном ремешке через плечо. Сергей отметил про себя независимый и в то же время смешливый взгляд ее черных глаз.

– Можно? – улыбнувшись, спросила она.

– Да, конечно. Я вас жду, – торопливо сказал Сергей.

Женщина была очень хороша собой, и это невольно сковывало его.

– Присаживайтесь, – сказал он. – Вот на диван. Или к столу. Как вам удобнее.

– Спасибо. Я вот сюда сяду.

Она опустилась на диван возле круглого столика с огромной хрустальной пепельницей посередине.

«Сейчас начнет записывать каждое слово», – с беспокойством подумал Сергей.

– К сожалению, я ничем не могу вас угостить, – вдруг сказал он, сам огорченный этим откровением.

– Ну что вы! – засмеялась Мальцева. Имейте в виду, во-первых, это вы у нас в гостях. А во-вторых, я пришла по делу. Кстати, меня зовут Алла Георгиевна, это если вы захотите обратиться ко мне по имени.

– Наверное, захочу, – улыбнулся Сергей.

– А вы раньше бывали у нас в Ташкенте?

– Нет, и очень жалею.

– Как же так? – удивилась Мальцева – Вам же много приходится ездить.

– Немало. И где только не побывал! Вот вы знаете, например, такой город…

Сергей незаметно втянулся в разговор и скоро сам увлекся, рассказывая о городах, где довелось ему побывать и где, оказывается, не бывала его собеседница. А заодно он невольно рассказывал и о делах, которые привели его туда. Дела, как всегда, были сложные и запутанные.

Но вдруг, осекшись на полуслове, Сергей смущенно сказал:

– Я пожалуй, напрасно вам все это рассказываю. Об этом не стоит писать. Работа у нас… как бы это сказать?.. Ассенизаторская, что ли.

– Перестаньте, – сердито возразила Мальцева, и красивы! глаза ее нахмурились. – Как вам не стыдно.

Сергей улыбнулся:

– Вы меня не так поняли. Я не стыжусь своей работы. Я ею горжусь и считаю весьма нужной пока. Но мы имеем дело с такими человеческими пороками, с такими низменными чувствами и грязными помыслами, что, вероятно, незачем пачкать ими людей. А без этого нет и нашей работы. Или вы напишете неправду, красивую такую, розовую неправду.

– Ну что вы говорите! – запальчиво воскликнула Мальцева. – По-вашему, Достоевский, например, пачкал людей или писал неправду?

– То Достоевский. И к тому же сто лет назад. Впрочем… – Сергей помедлил. – Я, пожалуй, не прав. Согласен. Тема преступления и наказания – вечная тема. Как человеческая совесть, как жажда справедливости, как стремление к счастью.

– О, да вы философ, – засмеялась Мальцева.

Сергей махнул рукой:

– Просто я увлекся. А если говорить серьезно, то о нашей работе, конечно, следует писать, только правильно писать. Чтобы кого-то предостеречь, чтобы сделать людей активными в борьбе со злом. Вот так я понимаю задачу.

– И еще рассказать о людях, которые такую борьбу ведут, – наставительно добавила Мальцева. – Активнее всех ведут. Опасную борьбу, нужную, благородную. Имейте в виду, рассказ о живых людях и их борьбе всегда впечатляет больше, чем простые рассуждения об идеях, принципах, морали.

Она внимательно посмотрела на Сергея и вдруг спросила требовательно и деловито:

– Откуда у вас этот шрам на щеке?

– Этот? – смутился Сергей, невольно дотрагиваясь до щеки. – Длинная история. Мы расследовали одно дело. Давно. Я тогда работал в МУРе. Дело это получило у нас шифр «Черная моль». Потому что все началось с одной меховой фабрики…

Сергей, продолжая рассказывать, закурил.

Мальцева слушала, подперев ладонью щеку, потом тоже вытянула сигарету из пачки и, не сводя с Сергея глаз, закурила. В ее взгляде Сергей прочел такой напряженный интерес, что невольно подумал: «Почему она так слушает? Может быть…» Он не додумал до конца, сам увлекшись рассказом. Он вдруг так ясно вспомнил те давние события: и огни ресторана «Сибирь», и занесенный снегом поселок Сходня, и то подлое письмо, и многое, многое другое.

Когда он закончил, Мальцева решительно объявила:

– Вы умеете рассказывать. И с вами легко работать. Читатели с ходу проглотят этот материал, имейте в виду.

– Вам так кажется. Просто я…

– Нет уж. – Она приподняла руку. – Можете мне поверить. Вы знаете свое дело, а я свое.

– Это верно, – согласился Сергей. – Не смею спорить.

– Еще один вопрос, – сказала Мальцева. – Страшноватая у вас работа, надо признать. Неужели ив Ташкенте может случиться что-нибудь подобное с вами или с вашими товарищами? Ведь вы не случайно приехали к нам, признайтесь.

– Конечно, не случайно, – улыбнулся Сергей. – Но все в конце концов не так страшно. Я, очевидно, сгустил краски. А Ташкент – чудесный город. Хотя я даже не успеваю его как следует посмотреть. – Он решил уйти от этой нежелательной темы: о делах в Ташкенте рассказывать пока не следовало. – И скажу вам откровенно, мне чертовски хотелось бы попасть еще в Самарканд. Ведь я почти рядом с ним!

– Да, это удивительный город. И там удивительные, потрясающие памятники тысячелетней культуры. Люди едут туда со всех концов света, чтобы все это увидеть хоть раз, – наставительно проговорила Мальцева. Она как будто не заметила, что Сергей ушел от темы их разговора. – Вот если бы вы могли задержаться у нас… Знаете что? – Она вдруг оживилась, и большие, красивые глаза ее заблестели. – Вы можете быть свободным послезавтра вечером?

– И что тогда? – улыбнулся Сергей.

– Тогда вы увидите… Это даже больше, чем памятники: старины, имейте в виду. Вы увидите душу народа, его характер, его обычаи. Хотите?

– Очень.

– Прекрасно. – Она загадочно посмотрела на Сергея. – Тогда… мы пойдем с вами на свадьбу. Послезавтра. Договорились?

Сергей засмеялся:

– Это вторая свадьба, на которую меня приглашают. Неужели в Ташкенте так часто свадьбы?

– Вас уже пригласили? Куда же?

– Я познакомился с одним замечательным стариком. С очень трудной фамилией. Сейчас я вам скажу… Сайыпов, вот как.

– Значит, на свадьбу Амана Турсунова? – Она всплеснула руками. – Так и я вас туда зову. Я писала о его отце. И мы подружились. Это их махаля справляет.

– Я второй раз слышу это странное слово.

– Это очень важное слово. Вы потом поймете. Значит, решено?

– Решено, – весело подтвердил Сергей.

…А на следующее утро он обнаружил под дверью записку: «Будь на свадьбе Турсунова».

* * *

В управлении Сергей первым делом отыскал Валькова. Он положил перед ним записку и многозначительно сказал:

– Прочти-ка.

Вальков не спеша надел очки, пробежал глазами записку и посмотрел поверх стекол на Сергея.

– Выходит, второе приглашение получаешь?

– Третье, – задумчиво поправил его Сергей. – Вчера еще одно получил.

Он рассказал о визите Мальцевой. – …И наутро после ее ухода появилась записка. Сергей испытующе посмотрел на Валькова.

– Ты что? – усмехнулся Вальков. – Мы эту журналистку знаем. Она действительно о Турсунове писала.

– Это еще не довод.

– Конечно. Но мы же ее знаем.

– Что ж, бывают и совпадения, – пожал плечами Сергей.

Но про себя он все же отметил поведение Мальцевой, ее попытку узнать, чем занимается Сергей в Ташкенте, ее приглашение, после которого и появилась записка.

– М-да, – задумчиво произнес между тем Вальков, снимая очки. – Значит, они рассчитывают встретиться с тобой там.

– Выходит, что так. А вот тебе, Алексей Макарович, идти туда нельзя, хоть и пригласили. Спугнешь. Тебя ведь все знают.

– Пожалуй. А если еще ты за меня извинишься, скажешь, что я не смог, они решат, что ты нарочно от меня отделался. Ведь, раз они узнали, что приглашен ты, значит, знают, что и я приглашен.

– Смотря от кого они узнали.

– Только одному тебе, я думаю, идти не следует. Мало ли что, – продолжал Вальков, явно игнорируя последнее замечание Сергея.

– А моя дама? – насмешливо осведомился Сергей.

– Ну, дама не в счет, – усмехнулся Вальков. – Пусть-ка еще Мурат пойдет. Все-таки будет у тебя под рукой свой человек. Он у нас недавно, его мало кто знает.

– Это бы неплохо. Но его же не приглашали.

– Э, милый. Не знаешь ты узбекской свадьбы. Здесь рады каждому гостю. И будет на ней человек сто или двести. Иди разбери, кто откуда и кто кого пригласил.

На том они и порешили.

– Теперь так, – сказал Вальков. – Только что звонил Леров. Он в третьем райотделе. Еще один адрес подходящий нашел. Ты поедешь?

– Обязательно.

– Ну как хочешь. Возможно, опять не то.

– Все равно поеду. Что у Ибадова?

– У него осталось двести с чем-то Борисовых. Половина уже отсеялась по разным причинам.

– Осталось самое трудное, – покачал головой Сергей. – Ему надо дать кого-нибудь в помощь. Один он утонет в этих Борисовых. Минимум трех-четырех человек дайте.

– Дадим.

– Ну все. Я поехал.

И снова кружил Сергей по улицам Ташкента, любуясь непривычной восточной пестротой и своеобразием многих из них.

Солнце палило и жгло с неистовой яростью. В машине нечем было дышать. Раскаленный ветер, врывавшийся над опущенными стеклами, не приносил облегчения. Сергей чувствовал, как рубашка на спине прилипла от пота, пистолетная кобура врезалась в бок под пиджаком, словно напоминая, что пиджак снять нельзя. Сергей только запрятал в карман галстук и расстегнул ворот рубахи.

Отдел милиции располагался на тихой, малолюдной улице, во дворе старого и массивного дома, как видно не тронутого землетрясением. У ворот стояли машины и мотоциклы.

Сергей прошел через двор, миновал дежурную часть и в одном из кабинетов отыскал Лерова.

Распаренный от жары, тот сидел в одной рубашке с закатанными рукавами, повесив пиджак на спинку стула за собой, и беседовал с незнакомым капитаном милиции, подтянутым, в форменном кителе, с галстуком, на смуглом его лице не было видно и капельки пота.

Когда Сергей зашел, оба встали, и капитан представился:

– Старший инспектор уголовного розыска Расулов.

– Мы тут обдумываем, Сергей Павлович, как к этому адресу подобраться, – сказал Леров и указал на отчеркнутую строчку в длинном списке, лежавшем перед ним, потом тыльной стороной ладони вытер мокрый лоб и добавил, словно оправдываясь: – Очень сегодня жарко.

– Ну, давайте обдумывать вместе, – предложил Сергей.

Пока они беседовали, в комнату то и дело заглядывали сотрудники. Они знакомились с Сергеем, и при этом каждый стремился чем-то заинтересовать его в своей работе, обратить внимание на что-то, пожаловаться на какую-нибудь неурядицу, чем-то прихвастнуть. Это были разные люди, и по-разному они себя вели, встречаясь с приехавшим из Москвы коллегой.

Один сотрудник рассказал, как раскрыл недавно хитрую магазинную кражу, такую хитрую, что никогда еще, наверное, никому не встречалась. Другой упомянул о группе подростков, арестованных за дерзкое хулиганство, и возмущался невниманием окружающих взрослых: ведь давно уже было видно, что с ребятами этими что-то неладно. Третий сотрудник утверждал, что известный приказ за номером таким-то в их условиях выполнить очень трудно, тут нужны коррективы, и стал деловито, напористо перечислять их, загибая пальцы. А один молодой, застенчивый лейтенант, поддавшись общему настроению, вдруг сказал, что вчера арестованная за спекуляцию девушка попыталась переслать письмо и он его задержал. Но это такое письмо, что просто жалко, если оно не дойдет.

Сергей, улыбнувшись, спросил, где же это письмо.

– А вот, – ответил лейтенант и достал из планшета мятый, сложенный вчетверо листок.

Сергей, пробежав Глазами первые фразы, собрался уже было вернуть письмо, как вдруг одно неожиданное слово привлекло его внимание и уже с нарастающим интересом он продолжал вчитываться в неровные, бегущие вкось строчки. Сергей читал:

«Здравствуй, дорогой!

Ты так и не пришел в тот раз и не написал. Но я все, поняла. Что ж, разве имеет значение, кто первый напишет последнее письмо. Я буду посмелее тебя и напишу. Я отлично поняла, что больше тебе не нужна. Но меня это уже не волнует. Я теперь поняла, что такое твои друзья, твоя родня и ты сам. Разве вы можете ценить просто любовь? Вам понятно только слово «деньги». А когда денег нет, у вас в душе ничего не остается. Вот теперь я тоже стала такой. И за тебя, за других я сидеть не буду. Я вам всем отомщу за свою пропавшую жизнь. Я знаю, мне будет плохо. Но зато я один раз за все отвечу и всю жизнь потом буду честно жить. А быть с вами – это значит всю жизнь прятаться и бояться. Не хочу. А тебе большое спасибо за любовь, которую ты мне подарил. Посылаю последний раз мое фото. Если не надо, вышли назад моей маме, ты ее адрес знаешь. И еще вышли наше фото, где мы вместе. А то во время обыска у меня его забрали. Сделай, пожалуйста, последнее одолжение. Ну, вот и все. Я тебе честно все написала. Так что теперь все. Целую тебя крепко в последний раз. Прощай, моя радость, мое солнышко, мое золото. Вряд ли удастся еще раз нам встретиться.

Когда-то твоя жена».

Сергей отложил письмо и спросил:

– По какому адресу она хотела его отправить?

– Не знаю, – смущенно ответил молодой лейтенант. – Она не успела его написать. И назвать отказывается.

– За что арестована?

– За спекуляцию. Кофточки, кажется. Дело у следователя.

– Та-ак…

Сергей задумался. Потом снова пробежал письмо.

– Она одна проходит по делу?

– Одна. И все время плачет. Вообще девчонка, по-моему, неиспорченная.

– Как ее фамилия?

– Сокольская. Мила или Лина… не помню сейчас.

– Откуда же у нее фотография, которую она послать хотела?

– Спрятала. Обыскали ее плохо.

– Эта фотография у вас?

– Так точно.

Маленькая, для паспорта изготовленная фотография пошла по рукам. Миловидная девушка с пушистыми волосами смотрела оттуда напряженно и послушно, прямо перед собой, как ей велел, наверное, фотограф. Снимок нужен был для документа, и улыбаться или повернуть голову не полагалось.

Когда фотография дошла до Лерова, он смотрел на нее особенно долго и наконец как-то неуверенно передал соседу.

– Где-то я ее все-таки видел, – пробормотал он.

Сергей внимательно посмотрел на него:

– Попробуйте вспомнить, Гоша.

В это время один из сотрудников заглянул в список, лежавший на столе, и указал на подчеркнутый там адрес.

– Знаю я этого деятеля, – сказал он. – Мой участок. Дом четырнадцать, это точно.

– И «Правду Востока» получает, – добавил капитан Расулов. – Нам его проверить надо.

Все снова вернулись к списку, шумно обсуждая возникшую задачу. Каждый предлагал свой план проверки. Только Леров время от времени потирал широкий лоб, и взгляд его на миг становился отсутствующим.

В конце концов удалось выработать осторожный и вполне надежный план проверки подозрительного жильца дома номер четырнадцать. Леров и Расулов немедленно принялись за его реализацию.

Сергей вернулся в управление. Там его уже поджидал Вальков.

– Звонили с междугородной, – сообщил он. – Мы просили их зафиксировать, если кто-нибудь будет звонить в Борек Семенову или Стуковой. Дали их номера телефонов. Так вот, какой-то гражданин второй раз сегодня вызывает с переговорного пункта Стукову, а до этого, рано утром, вызывал Семенова.

– Он и сейчас там?

– Именно.

– Поехали!

Уже в машине Сергей досадливо сказал!

– Они должны были сообщить нам сразу, еще утром.

– Скажи спасибо, что сейчас сообщили, – махнул рукой Вальков. – Знаешь, что у них там творится?

Они приехали на переговорный пункт.

В зале было полно людей. Одни сидели на длинных скамьях или бесцельно и нетерпеливо расхаживали в узких проходах между ними, дожидаясь вызова в какую-нибудь из кабин, стоявших вдоль стен. Многие толпились возле барьера, где принимали заказы. Время от времени гул голосов, наполнявший зал, вдруг покрывал мощный голос динамика: кто-то из ожидавших вызова приглашался в кабину.

– Кстати, здесь работает жена Гусева, – сказал Вальков.

– Да? Это может оказаться очень кстати.

– Только она сейчас, наверное, в отпуске, – добавил Вальков, направляясь к барьеру, за которым сидели телефонистки. – У нее ребенок грудной еще.

Они с трудом пробрались к самому барьеру, и Вальков спросил:

– Девушка, где у вас тут старшая?

– Вон там, видите?

Через минуту они оба были уже в маленькой, тесной комнате, уставленной телефонными аппаратами, и пожилая худощавая женщина в очках, положив на край пепельницы дымящуюся сигарету со следами помады на мундштуке, раздраженно сказала:

– Добавляете нам работы. Мои девушки и так еле справляются. Одна болеет, другая рожает, третья за ребенком ухаживает или за мужем. Голова от них лопается. Сейчас его вызовут в кабину. – Она сняла одну из трубок: – Гусева! Вызовите того гражданина для разговора с Борском… Неважно. Какая кабина?.. Хорошо.

Она резко бросила трубку и сказала Валькову:

– Идите. Сейчас его вызовут в пятую кабину.

Сергей и Вальков вышли в зал.

– Слышал? – спросил Сергей. – Она, оказывается, работает.

– Видимо, да, – равнодушно подтвердил Вальков.

В этот момент ожил динамик под потолком и, покрывая все голоса, объявил:

– Гражданин Борисов, зайдите в пятую кабину… – И через минуту снова повторил: – Гражданин Борисов…

Сергей даже вздрогнул от неожиданности: «Борисов!», и впился глазами в пятую кабину. Но в нее почему-то никто не входил.

Динамик в третий раз громко и требовательно объявил свой призыв и умолк.

Сергей посмотрел на Валькова. Было ясно, что человек, вызвавший Борек, или ушел, или по какой-то причине не решается зайти в указанную ему кабину и прячется в толпе.

– Не иначе, как тебя узнали, – прошептал Сергей в спину Валькова. – Черт возьми, как мы оплошали. Ведь это Борисов.

Решено было ждать: может быть, человек отлучился случайно и еще вернется.

Спустя минут двадцать динамик снова пригласил гражданина Борисова для разговора с Борском, на этот раз в другую кабину.

Но и туда никто не зашел.

Вальков подошел к Сергею: – Все. Поехали.

– Нет, – покачал головой Сергей. – Давай повидаемся с Гусевой. Может быть, она его узнала.

Они снова прошли в комнату старшей телефонистки.

– О, господи, – проворчала та, щурясь от сигаретного дыма. – Ну как можно ее сейчас вызвать? Там же вся очередь сбесится. – Тем не менее она сняла трубку и хрипло приказала: – Белова, смени Гусеву. Пусть зайдет ко мне.

Через минуту в комнате появилась тоненькая, бледная молодая женщина, почти девочка, с двумя смешными, торчащими в стороны светлыми косичками, в белой кофточке и совсем коротенькой, выше колен, юбочке. Она испуганно посмотрела на свою начальницу.

– Вы меня звали, Вера Ильинична?

– Не я звала. Вот товарищи. – Та недовольно кивнула на Валькова и Сергея. – Пять минут даю. Видите, что у нас творится?

Подчиняясь выразительному взгляду Валькова, она, шумно вздохнув, вышла из комнаты.

– К вам только один вопрос, Галина Григорьевна, – мягко сказал Вальков. – Остальное потом. Вы случайно не узнали человека, который заказывал разговор с Борском? – И поспешно добавил, словно успокаивая: – Мы из милиции.

– Нет, откуда же? – пожала худенькими плечами Гусева. – Если бы это был кто-нибудь из знакомых… – у нее вдруг задрожали губы, – моего Толи…

– А как тот человек выглядел? – вступил в разговор Сергей.

– Как выглядел?.. Да никак особенно не выглядел. Ну, не старый еще… в тюбетейке…

Она стала неуверенно припоминать мелькнувшего перед ней в очереди человека. Сергей и Вальков напряженно слушали. Потом Сергей спросил:

– А он вас не предупреждал, что уйдет, что разговор отменяется?

– Нет. А то бы я его не вызывала.

– Ну хорошо. Простите нас за беспокойство, – сказал Вальков.

– А вы… нашли, кто убил… Толю? – не поднимая глаз, тихо спросила Гусева.

– Нашли. Его будут судить.

– Но за что же он так? Что ему Толя сделал?

Теперь она смотрела на Валькова, и столько страдания и наивной, почти детской чистоты было в ее взгляде, что Вальков, нахмурясь, резко, с необычной для него злостью ответил:

– Потому что бандит, потому и убил.

Они вернулись в управление.

А к концу дня примчался потный, взволнованный Леров. Он без стука ворвался в кабинет Сергея, где в это время был и Вальков, и, задыхаясь, с торжеством объявил:

– Вспомнил, Сергей Павлович!.. Это же Дина. Та самая!.. Можете проверить!..

И он поспешно вытащил из кармана знакомую Сергею маленькую фотографию для паспорта.

Тут же принесли фотографию, обнаруженную в бумажнике Гусева. И сразу отпали все сомнения. Память не подвела Лерова.

– Не зря же я целый год в полковой разведке служил, – скромно заявил Гоша, сияя от гордости.

– Ну, брат, мы с тобой, выходит, коллегами в армии были, – улыбнулся Сергей. – Молодец, не посрамил.

И в самом деле Гоша Леров сделал открытие чрезвычайной важности.

* * *

Мальцева позвонила около семи часов. Так они условились. И Сергей, в тот день вырвавшийся с работы пораньше, уже успел к этому времени побриться и переодеться. «Что там ни говори, – размышлял он, – и какие у тебя ни есть планы, а у людей свадьба, и к тому же у хороших людей».

– Сергей Павлович, будьте готовы, – деловито предупредила Мальцева. – Я сейчас за вами еду.

– Всегда готов, – в тон ей ответил Сергей.

Ему было любопытно встретиться с ней и посмотреть эту необычную свадьбу. Но главное, конечно, записка… Она сейчас лежала в его кабинете – за стальной дверцей сейфа. Но она не выходила из головы, она все время напоминала: сегодня тебя ждет дело, важное, трудное, может быть опасное. И от этой мысли Сергея охватывало нетерпение и скрытая тревога тоже. Сегодня вечером многое должно было решиться.

Мальцева приехала оживленная, даже радостная. На ней было красивое бордовое платье и перламутровые серьги, которые очень шли ей. Сергей невольно отметил это. В руке Мальцева держала маленькую замшевую сумочку.

В машине он спросил:

– Вы уже написали что-нибудь обо мне?

Она улыбнулась:

– Нет. Еще рано.

– Дадите сначала прочесть?

– Пожалуй…

– Это будет полезно.

– Хорошо… А вы… расскажете мне, зачем приехали в Ташкент?

Он снова поймал на себе ее взгляд, зоркий и, как ему показалось, настороженный.

– Что ж. Но только позже. Перед самым отъездом, – ответил Сергей и многозначительно прибавил: – Я думаю, это тоже будет полезно.

Больше они не возвращались к этому разговору.

Машина свернула на тихую, безлюдную улицу. Впро чем, она только в первый момент показалась такой, и такой она, вероятно, бывала в обычные дни. Но сейчас в дальнем ее конце виднелся автобус, толпились люди, оттуда неслись странные, призывные звуки трубы и флейты.

Музыка остановила машину.

– Здесь мы выйдем, – сказала она и добавила: – Положите пока к себе мою сумочку.

Пока они шли к толпе, она объяснила:

– Это играют музыканты. Они оповещают людей о свадьбе. Старики уже уехали в дом невесты. Там тоже все готово к свадьбе. Старики побудут там час-полтора, поедят, побеседуют, но ни капли не выпьют. Так положено. Их приезд означает, что все делается серьезно, солидно, без всякого легкомыслия. «Мы послы, и мы несем моральную ответственность за жениха. Можете отпустить дочку и не бояться за нее». Вот что означает приезд стариков. А сейчас музыканты созывают друзей жениха. Вернутся старики и скажут: «Можешь ехать, тебя ждут и встретит как положено». И тогда за невестой поедут жених и его друзья.

Мальцева говорила торжественно, черные глаза ее влажно блестели, и в тоне звучала откровенная гордость.

– Но такая огромная свадьба, – сказал Сергей. – Как может одна семья справиться?..

– Что вы! Семья жениха только встречает гостей, – засмеялась Мальцева. – Все организует махаля.

– Да что же такое в конце концов эта махаля? – удивленно спросил Сергей.

– Махаля? Как бы вам объяснить… Это крепкое дружеское объединение живущих по соседству в одном квартале людей. Самых разных. Все вместе и в беде, и в радости. Вы представляете, что это значит?

– Да, представляю. Это удивительно.

– Имейте в виду, здесь живут и самые простые, и самые известные люди. Я вас познакомлю. Знаменитый врач, писатель, народный художник, рабочие с шелкоткацкого комбината, шоферы. Вы увидите. Они все будут на свадьбе. Это не только долг, это потребность. Они сами себе не простят, если не придут. О, вы сейчас все увидите!

Сергей с любопытством посмотрел на свою спутницу. Смуглое лицо ее раскраснелось от волнения и стало еще прекраснее. И он при всей своей настороженности вдруг ощутил, что ему приятно идти рядом с этой женщиной.

Они приблизились к толпе.

Нарядные женщины в пестрых шелковых платьях громко и возбужденно переговаривались между собой по-узбекски, мужчины, тоже приодетые, покуривая, слушали музыкантов или степенно беседовали. Чуть поодаль толпились молодые парни в белоснежных рубашках, оживленные, весёлые и в то же время сдержанные и торжественные. «Друзья жениха, – догадался Сергей. – Готовятся ехать в дом невесты». Тут же нетерпеливо крутились ребятишки, тоже возбужденные, охрипшие от крика, слегка ошалевшие от важности и торжественности надвигающегося события.

Сквозь толпу неожиданно пробрался старик Сайыпов. Сергей даже не сразу узнал его, так разбегались у него глаза, так он был ошеломлен всем происходящим: шумом, весельем, суетой и возбуждением, царившим вокруг.

Сайыпов, прижав руку к груди, торжественно приветствовал его, выразил радость и благодарность за то, что московский гость пришел на эту свадьбу. К его словам прислушивались окружавшие их люди.

Сергей, улыбаясь, тоже прижал руку к груди и в свою очередь поблагодарил за приглашение и сообщил, что Вальков, к сожалению, прийти не смог и просил передать извинения. Сайыпов важно кивнул в ответ и, сославшись на свои обязанности, отошёл.

А через минуту Сергея слегка тронули за локоть. Он оглянулся и узнал в толпе Ибадова. Тот, улыбаясь, уже разговаривал с кем-то. Взгляды их на миг встретились, и Сергей чуть заметно кивнул ему.

В это время музыканты заиграли с новой силой, и молодые, люди в белых рубашках устремились к автобусу.

– Старики вернулись, – шепнула Мальцева. – Пойдемте.

Они направились к дому жениха.

Там в просторном дворе были уже расставлены буквой «П» длинные столы. Невдалеке, возле кухонь, над пылавшими кострами висели черные, закопченные котлы, от них тянуло острым, пряным запахом готовившихся блюд. Суетились женщины, галдели ребятишки, строгие и озабоченные парни расставляли по столам посуду, закуски, бутылки с вином. Многочисленные гости толпились возле ворот и на улице.

Все ждали возвращения жениха.

Сергей с интересом оглядывался по сторонам. Да, на такой свадьбе ему еще не приходилось бывать. Сколько древней народной мудрости несут в себе эти обряды, как глубоко они вошли здесь в сознание людей. И, заражаясь общим волнением и радостью, глазеют на все это ребятишки, впитывают торжественность и важность происходящего вокруг. Как же, такое событие – свадьба! Память на всю жизнь.

Сергей наклонился к стоявшей рядом Мальцевой:

– У вас тут должны быть очень крепкие семьи. Правда?

Она, улыбнувшись, кивнула ему.

– Конечно. У нас редко разводятся. Нельзя не оправдать доверия махали. И она не позволит. Жених ведь очень уважает старших здесь. Это у него воспитано с детства. Пойдемте. – Она взяла Сергея за руку. – Я вас познакомлю с отцом и матерью жениха.

Они стали пробираться сквозь толпу.

Высокий, стройный узбек в темном костюме и галстуке показался Сергею совсем не старым. На тонком, без единой морщинки бронзовом лице ниточка черных усов, внимательные, живые глаза, и только под красиво расшитой тюбетейкой в черных волосах серебрилась седина.