Текст книги "Фауст навсегда"

Фауст навсегда
Аркадий Застырец

Современная мистерия в восьми картинах.

Все персонажи этой пьесы, кроме Мефистофеля, – плод художественного вымысла. Совпадение имен и обстоятельств с реальными – случайность.

© Аркадий Застырец, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Действующие лица в порядке появления на сцене

Вилен Альбертович Хвостов (он же – Фауст)

Бывший, он же бес Мефистофель, он же Дмитрий Ахатович Непистопуло

Ваня Вагнер

Первый журналист

Второй журналист

Семенова

Инна Штольц

Екатерина Петрищева

Алла Недодамова

Телохранитель

Итальянский консул с супругою

Маски обоего пола

Уборщица

Действие первое

Картина первая. Отчаяние

Автобусная остановка. Вечереет. На скамейке, в свете, испускаемом витриной киоска, сидит печальный Хвостов. Из полумрака выпадает Бывший.

Бывший (грозит вдаль кулаком)

А вот это мы еще посмотрим, кто тут чмо, а кто не чмо! Разворовали страну, и думаешь, никто не заметил? Решил, обойдется? А вот ни хрена! Всех по вагонам – и на нары! Я вот сейчас позвоню зятю… своему. А зять у меня, думаешь, кто? Замминистра… этого… труда и обороны! Я вот сейчас позвоню… (Замечает Хвостова.) Слышь, брат, у тебя этого… мобильника не будет?

Хвостов

Не будет уже никогда!

Бывший

А чё ты сразу так?

Хвостов («по-интеллигентски» взрывается)

Что? Сразу? Это вы называете «сразу»? В феврале институт закрыли и всех на улицу без пособия – это раз! Месяц назад жена ушла, причем ушла к Поронину, моему бывшему научному руководителю и вечному злейшему врагу, – это два! На прошлой неделе моя опытно-промышленная лаборатория обанкротилась и пошла с молотка – это три! Распродают все до последней пробирки! А я под этот бизнес квартиру заложил… Чтобы в банке кредит получить! Раз-два-три – и всё! И всё, товарищ дорогой! Вернее – ничего! Ни работы, ни жены, ни денег, ни квартиры! Сразу… Именно, что сразу!

Бывший

Фу-ты, ну-ты… Н-да… А с другой стороны, с кем не бывает? (Оживленно подсаживается к Хвостову.) На улице не рождаются. Я ведь тоже… на Байконуре тридцать лет отпахал – с 56-го года. Не веришь? Погоди, сейчас покажу. (Снимает с руки часы и сует их под нос Хвостову.) Во, читай! А я наизусть помню. «За долгие годы безотказной работы в ССПМ». Знаешь, что такое ССПМ? Думаешь, Союз сильно пьяных мужиков? Ха-ха-ха! Нет, брат, ССПМ – это Секретная Служба Пред-пускового Мо-де-ли-ро-ва-ния! И часики эти мне вручил, когда на пенсию меня провожали, лично Сергей Павлович!

Хвостов

Какой Сергей Павлович?

Бывший

Королев, балда! Он же без меня шагу ступить не мог! О, брат… Так вот. Когда Гагарина запускали – ну, в 61-м-то, помнишь? – я как раз в отпуске оказался. В кои-то веки выбрались к морю, с Нюрой моей, покойницей, и с ребятишками… И что ты думаешь? 9 апреля, то бишь за три дня до старта Палыч звОнит мне в Ялту. Зацени? ЗвОнит по правительственной вертушке и конкретным таким матом орет в трубу: «Иваныч, в лоб твою мать! Ни хрена без тебя не запустим! В двигателе неполадки, обшивка в шести местах прохудилась… Срочно прилетай!» Нет, ты чувствуешь, какой момент? Во! Исторический. И присылает за мной «Антей»…

Хвостов

Прямо в Ялту?

Бывший

В нее, родимую. Хочешь – верь, не хочешь – проверь! За полтора часа перестроили береговую полосу – во взлетно-посадочную… Не, я чувствую с твоей стороны какое-то… Ты мне не доверяешь, что ли? Тебя, кстати, как по имени-отчеству?

Хвостов

Ну, Вилен Альбертович.

Бывший

А меня – просто: Иваныч. Жаншантэ, как говорят древние греки. А ты знаешь, к примеру, что Вилен – не просто имя? Это тебя предки в честь В. И. Ленина назвали. Уважаю Ильича. Ленин – мыш, Ленин кыш, Ленин токтомыш! Это по-казахски, тебе не понять. А как он гениально сказал… Погоди. Во! «Вчера еще было рано, а завтра уже будет поздно! Наливай!» Альбертыч! Да ты не трепыхайся, со мной не пропадешь. Ночевку я тебе в легкую организую. Полтинник у тебя найдется?

Хвостов

Вот, сотня последняя…

Бывший

Давай сюда. Сейчас все будет.

(Хватает сотню и отбегает к киоску.)

Хвостов

Земную жизнь прожив до половины,

Я очутился в сумрачном лесу

В пяти шагах от уровня скотины,

С лапшою на ушах и на носу…

Бывший

(Возвращается с бутылкой.)

Держи сдачу, без обмана. У Иваныча – все точно, как в сберкассе. Сейчас посидим немного – и устроим тебя на ночь в лучшем виде. (Откупоривает бутылку.) Ты будешь? Ну, правильно. С горя пить – последнее дело. А я малек трубы-то притушу… (Достает из урны одноразовый стаканчик, протирает его приспущенным рукавом, наливает, пьет.) Первая – колом. (Быстро наливает еще стакан, выпивает). Вторая – соколом. (Наливает третий, выпивает, на секунду задумывается и выпивает остатки из горлышка.) Третья – мелкими пташками.

Хвостов

Я честно жил… Не в этом ли все дело?

Не лгал себе, друзей не предавал,

Женился без расчета, на любимой.

Надеялся, что любит и она…

Способностями сроду не обижен,

Старался дело выбрать по душе.

Сперва, решив со смертью потягаться,

Окончил медицинский институт

И свято верность клятве Гиппократа,

Не ведая корысти, соблюдал.

В глуши, в грязи, в нетопленой избушке

Лечил крестьян и роды принимал…

И вдруг жена: «Довольно! Я устала

И уезжаю в город. Насовсем».

Не столько дорожа ее любовью,

Покинул я страдающий народ,

А потому, скорей, что, практикуя,

Я выяснил, что на фиг не нужна,

По гамбургскому счету, медицина, —

Действительно бессильна! Да, да, да!

Причем не иногда, не то и дело,

А глубоко, всерьез, по существу, —

Ведь пациенты смертны поголовно!

Бывший

(Пока Хвостов произносит свой монолог, он медленно опадает на скамейку и начинает храпеть. На мгновение придя в себя.)

Ты уголовку мне, сержант, не шей!

(Вновь теряет пульс.)

Хвостов

И ринулся я в бой за справедливость!

Точней – за эфемерные права

Тех бедолаг, кого несчастный случай

И неблагоприятная среда

Под следствие и суд подводят часто,

Нанять же адвоката – денег нет.

Я стал юриспруденции магистром

Во всеоружье пламенных речей,

Чтоб даром защищать от произвола

Облыжно обвиненных бедняков.

Я отвергал подачки сильных мира,

Но тем щедрей платили те судье.

Итог был поучительно плачевным:

Из сотни дел я выиграл одно —

В суде гражданском, о соседских дрязгах.

Подумалось: нет, что-то тут не так!

Видать, не зря твердили мне коллеги,

Что олигархов тоже защищать

Велят закон и чувство гуманизма.

Не принял я их шуточки всерьез,

Как Робеспьер, был прям и неподкупен,

И дисквалифицирован за то.

Бывший

(На мгновение придя в себя.)

Дисквалификация генералиссимуса!

Хвостов

Плевать! Я с головой ушел в науку,

Стремясь нащупать корень естества

И путь открыть разумный и надежный

Ко исправленью мерзости людской…

Не тут-то было! Ставши кандидатом

Весьма технологических наук,

Я сделался рабом, как в древнем мире,

Пустив идеи все свои на то,

Чтоб одного тупейшего членкора

В действительные члены протолкнуть.

Он был тогда директор института,

А я – под ним: ничтожество, завлаб.

И понял я, хотя и поздновато,

Что всюду независимость лежит

В фундаменте глобальных достижений,

С упорством и талантом наравне.

И собственное начал было дело

С расчетом – в деньги разум обратить.

Но службу, впрочем, тоже не оставил,

Подбив на бунт прогнивший коллектив,

Чтоб отомстить Поронину-членкору…

Что было дальше, тошно повторять —

Ни денег, ни работы, ни квартиры,

И ни малейшей более жены!

Эх, если бы я с детства верил в Бога,

Его бы на коленях я молил,

Чтоб мой талант не дал зарыть мне в землю!

Увы-увы, поверить в эти сказки —

Об ангелах, о Рае, о грехе,

О душах и загробном воздаянье —

И рад бы, да умище не дает!

Не то в сердцах взмолился бы хоть черту:

Не слышит Бог, так ты хоть помоги!

Какое! Не досуг и Люциферу —

В своем горячем занят он цеху

И знать не знает бедного Хвостова!

Куда теперь? В могилу? В монастырь!

Уйду от мира в тихую обитель.

Годок-другой – глядишь, во что-нибудь,

Вдали от суеты и я поверю…

(Бывший взмахивает руками и стремительно преображается в Мефистофеля, одетого в расшитый золотом старинного образца костюм, сапоги со шпорами и шляпу с петушиным пером.)

Мефистофель

Найн! Хальт, герр Фауст, кайне монастырь,

Нихт Клостер! Унмёглих унд Думмхайт!

Хвостов

(Потрясенный увиденным превращением.)

Вроде не пил… В смысле, пил, но не я! Как вы это сделали?

Мефистофель

Ага! Родной немецкий опротивел?

Желаете по-русски говорить?

Пожалуйста. Мы тоже полиглоты.

Элементарно, Фауст! Айн-цвай-драй!

Вы только что взывали к Люциферу?

Хвостов

Вы – Люцифер?!

Мефистофель

Мне лестно… Нет, но за него.

Хвостов

Ну, так и я не Фауст. Что за шутки?

Мефистофель

Минуточку! Я все тут записал… (Достает из кармана небольшую книжицу, открывает ее и читает.) «Доктор Иоганн Фауст, сын крестьянина, ученый и чародей, отчаявшийся отыскать правду и совершенно разочарованный в жизни преподаватель Виттенбергского университета…» (Хвостов в знак отрицания мотает головой.) Что? Нет?

Хвостов

Я Хвостов, Вилен Альбертович! Это какое-то недоразумение! Впрочем, может, вы решили надо мной посмеяться? Так поздно: я и без того уже донельзя смешон и практически уничтожен.

Мефистофель

Но мы хоть, по крайней мере, в Виттенберге?

Хвостов

Да что вы! Это Россия, Москва!

Мефистофель

Ну год-то, год-то – 1536-й?

Хвостов

2005-й от Рождества Христова!

Мефистофель

Фу! Вроде солидный человек. Обращаетесь к серьезным силам… Зачем же этого-то поминать? Существует же хорошее политкорректное понятие – наша эра… Стоп! Выходит, я в эпоху не попадаю?

Хвостов

Выглядите, как театральный артист. Нет, как оперный солист! Что это, настоящее золото у вас?

Мефистофель

(Скидывает с себя все и становится коротко стриженым пацаном в дорогом спортивном костюме. Хвостов, только что трогавший золотое шитье у него на лацкане, с удивлением обнаруживает, что держится за толстую цепочку на шее у Мефистофеля).

А то! Сорок грамм чисто конкретного рыжья! (Извлекает из кармана сотовый телефон, набирает какой-то номер. Говорит по телефону, раскинув пальцы веером.) Ну, олух царя исподнего, ты куда меня отправил? Слушай сюда! Слушай сюда, я сказал! Не Москау, а Москва! Москва, Москва, столица Российской империи!

Хвостов

Да нет уже никакой империи…

Мефистофель

Видишь, путевые пацаны подсказывают, нет уже даже никакой империи. А к кому ты меня прислал? Я же тебе ясно сформулировал: Фа-уст. Да, как Фауст-патрон, блин! И что? А я тебе скажу! (К Хвостову.) Как фамилия твоя?

Хвостов

Хвостов…

Мефистофель

(Продолжает орать в трубку.)

Ты меня к Хвостову прислал! Да ты совсем там угорел, в предбаннике? Хвостов и Фауст —один хрен? А Москва – один хрен, что Виттенберг, что ли? Что значит, должна быть немецким? Я тебе русским языком говорю, читай по губам, гнида канцелярская: Москва – российский город! Что-о? Кто-о? Вот такие понты, значит? Ах, Асмодею ты доложишь? Иди, доложи! Но заруби себе на хвосте, прыщ: за базар ты ответишь! Не мне, не мне – Самому ответишь. Ага, и Асмодея своего можешь прихватить, когда пойдешь Хозяину копыта лизать! (Швыряет телефон в стену. К Хвостову.) Извини, друг, достали меня эти стрелочники. И главное, каждый мнит себя по меньшей мере Бегемотом! А до дела дойдет – всё путают, паразиты, – имена, даты, топографию с топонимикой… В пространстве-времени вообще ни аза не рубят! Ну, что я теперь Хозяину-то скажу? Он ведь мне вызов от Фауста поручил… (Хвостов опускается на скамейку и хохочет.) Над кем смеешься?..

Хвостов

Да, вспомнил. Меня ведь в студенчестве, еще в медицинском – точно, Фаустом звали. За то что однажды 0,75 портвейна, то есть как раз фауст-патрон по-нашему, на спор из горла залпом выпил.

Мефистофель

Слушай, так это же здорово! Ты – и доктор, и Фауст! Может, я так тебя и запишу – в отчете и в договоре? Ты не против? Это ж пустая формальность. Слова к телу не пришьешь, а мне – облегчение.

Хвостов

В каком договоре?

Мефистофель

Да с дьяволом-то, по оказанию услуг и все такое…

Хвостов

Не хочу я никакого договора!

Мефистофель

А услуг – тоже не хочешь?

Хвостов

Каких услуг?

Мефистофель

Заладил… Ну, да клиент всегда прав, пока не пришло время платить. Не бойтесь, доктор, вы не в церкви. У нас все по-честному. Услуги оказываем практически любые – исполняем желания, обеспечиваем стремительный успех в бизнесе, лечим по фотографии, снимаем венец безбрачия и прочее, и прочее.

Хвостов

Ну, не знаю…

Мефистофель

Ясен перец, не знаешь! Так я подскажу. Более того – покажу! Ты ведь в отчаянии, разочарован в жизни, а жизни толком-то и не видал! Так что и очарование твое, и разочарование – чисто теоретические. А теория, она суха, мой друг…

Хвостов

Знаю-знаю, – а древо жизни пышно зеленеет!

Мефистофель

Зеленеет? Это кто сказал?

Хвостов

Это Гете сказал, Иоганн-Вольфганг.

Мефистофель

А в чьем переводе? Но неважно. Плохо Гете сказал, потому что тоже, в основном был теоретик. И вот он я – пришел, великий практик, и говорю тебе со знанием дела: древо жизни зеленеет только поначалу, потом – цветет всеми цветами радуги, а еще немного погодя – приносит плоды, разнообразные, увесистые и сочные!

Хвостов

Свежо предание…

Мефистофель

А ты не верь! Не верь! Ты лучше проверь – сам все разгляди, пощупай, попробуй. Еще бы я тебя верить призывал! Нет, дружище, повторяю: у нас все без обмана, и никаких духовных упражнений. Грубо, зримо, осязаемо. Я бы, конечно, послал тебя куда повыше с твоими надуманными сомнениями, поскольку от покупателей и так отбоя нет. Но, согласно инструкции, обязан предоставить демоверсию наших услуг. Очень, правда, непродолжительную, но достаточную для того, чтобы разобраться, что к чему. Понравится – только свистни, скажи два слова – «стоп, машина», к примеру, или там «остановись, мгновенье». Неважно, я пойму, подмахнем договорчик – и пользуйся на здоровье. А не понравится – тоже только намекни, типа – «Всё утопить!» И разойдемся, как в море корабли.

Хвостов

Бесплатно?

Мефистофель

Помилуй, я что, похож на лохотронщика? Все, что ты потеряешь, если не договоримся, – несколько дней своей никудышной жизни теоретика. Но это скорее даже приобретение… Так что, начинаем?

Хвостов

Была – не была… Давайте вашу демоверсию!

Мефистофель

Поехали!

(Взмахивает рукой. Небо над головами взрывается фейерверком.)

Картина вторая. Смерть

Фейерверк приобретает угрожающие жизни масштабы. Канонада. Близкий взрыв. Грохот камнепада. Темнота и тишина. В нарастающем свете двое несут Хвостова на носилках по горной тропе.

Хвостов

Эй, что это? Куда это меня?

Вагнер

(Он держит носилки у ног Хвостова, так что идет к нему лицом.)

Во, очнулся! Фигня, товарищ лейтенант! Никуда вас! Контузило слегка, а так – никуда! Оцарапало, да и всё.

Хвостов

А ты кто такой?

Вагнер

Не узнали? Это вам мозги сотрясло. Я ж говорю – контузия. Да вы не бойтесь, пройдет. Вспоминайте потихоньку – я Ваня, Ваня Вагнер. (Напевает.) Ваня Вагнер парень видный, средних лет, весьма солидный… Ну, вспомнили?

Хвостов

А почему это ты Ваня – и Вагнер?

Вагнер

И это забыли. Амнезия, блин. Я уж вам раза два рассказывал. У меня прадед в 17-м году родился в Ленинградской области, и вся деревня знала, что мамка его от помещика понесла, а помещик – немец, по фамилии Вагнер. Тут помещика-то и прогнали, усадьбу сожгли, а прадеда с младенчества прежде имени Вагнером кликать стали. Ну, и потом, короче, уже при новой власти, его в сельсовете так и записали – под помещичьей фамилией. А уж во время Великой Отечественной огреб он за это по полной программе. С немцами тогда, знаете как…

Хвостов

Ваня, я ни черта не помню… Хотя, нет, как раз черта и помню. Пока без сознания был, с чертом разговаривал. Он меня почему-то за Фауста принял.

Вагнер

Уж, и не знаю, кому благодаря – Богу или черту… а только подвезло вам здорово. Как этот дух из миномета с того склона хлопнул – в аккурат ведь над вами прилетело. Короче, засыпало вас, товарищ лейтенант, целехонького, с головой! Был бы я один – удрал бы, и задохнулись бы вы, как в могиле. Да вот, спасибо ефрейтору – жахнул пару раз из винтореза – и нету минометчиков, а меня за шиворот и носом, короче, в натуральную кучу гравия. «Копай, – говорит, – зараз вытащим лейтенанта». Молодец ефрейтор – не то что я, урод!

Хвостов

И ефрейтора не помню. Какой такой ефрейтор?

Мефистофель

(Останавливается и опускает носилки.)

Все, Вагнер, привал. Кури пока. Разрешите представиться, товарищ лейтенант, – ефрейтор Непистопуло. (Поворачивается лицом к неподвижно лежащему Хвостову.)

Хвостов

Непис… кто?! Это ты?!

Мефистофель

Ясен перец, я. Фирма веников не вяжет…

Вагнер

Фирма делает гробы! (Нервно смеется под гробовое молчание спутников.) Сигаретку, товарищ лейтенант?

Хвостов

Не курю.

Вагнер

И это забыли, вот здорово! Контузия – как способ избавления от вредных привычек.

Мефистофель

Ничего-ничего, все еще вернется, все вспомнится – и вредные привычки, и полезные, и врожденное и благоприобретенное… Что это с тобой, Ваня?

Вагнер

А что со мной? Ничего… Ой! (Сгибается, ухватившись за живот.) Я сейчас. Я вон за тот утесик, на пять минут.

Мефистофель

Да хоть на двадцать пять!

Вагнер

Какой-то остаточный приступ медвежьей болезни. (Скрывается из виду.)

Хвостов

Так это на самом деле все было – договор, услуги, демоверсия?

Мефистофель

Да как угодно! Вообще-то чудес не бывает… Было – так было. Не было – так не было. Все равно на самом деле все не так, как на самом деле.

Хвостов

Да вы что там, вконец охренели? На черта мне такие услуги? В пекло какое-то забросили ни с того ни с сего!

Мефистофель

И это по-твоему пекло?! А хотя… пекло – так пекло, не стану разочаровывать. Но зря ты волнуешься. Все идет нормально, как в буклете. Должен же ты, прежде чем отведаешь всяких прелестей, испытать на собственной шкуре, каким действительно дерьмом может быть твоя жизнь. И на все твои обиды, на все эти «почему я?», «за что мне такое наказание?» – небеса отвечают прохладным риторическим вопросом: «а почему, собственно, не ты?»

Хвостов

Ага, понятно… Решили устроить мне что-то вроде контрастного душа… И сразу – на войну, мордой в грязь и центнер гравия на башку?

Мефистофель

А куда бы ты хотел для этих целей? Впрочем, ежели угодно, есть еще варианты: колония строгого режима, раковый корпус, прорабом в женский коллектив, или вот – главрежем в академический театр…

Хвостов

Нет-нет, все в порядке… То есть, в смысле – испытал, прочувствовал и понял: жизнь – дерьмо! Пролог окончен?

Слышен далекий раскат грома.

Мефистофель

Почти. Вот еще очень кстати гроза приближается.

Хвостов

Тьфу ты, дьявол! Где бы укрыться-то?

Мефистофель

А где тут на хрен укроешься? Да ты не дергайся, на ногах не устоишь. Сейчас подхватим и дальше тебя понесем.

Хвостов

Под дождем?

Мефистофель

Под дождем – не под обстрелом. Ты главное рот не разевай – не ровен час, захлебнешься, когда ливанет. А хочешь, расскажу, что дальше будет?

Хвостов

Валяй, Непистопуло. Может, веселее станет.

Мефистофель

Гораздо! Гораздо веселее! Помнишь, в школе такие задачки были – на движение? Из пункта А в пункт Б выехал велосипедист…

Хвостов

Слушай, какой же ты муторный собеседник! Тебе никто не говорил?

Мефистофель

Я – муторный? Ха! Это ты с самим не беседовал. Вот кто душу-то без рук вынимает! Ладно, закругляюсь: мы сейчас продолжим движение из ненаселенного пункта А в населенный пункт Б, куда одновременно с нами из более удаленного пункта С, но с большей скоростью движется группа боевиков. Их – тридцать четыре человека, они вооружены автоматическим стрелковым оружием и двумя гранатометами и в пункт Б придут буквально вслед за нами. Завяжется перестрелка. Очень короткая. Неравный бой, как говорится…

Хвостов

Ты это серьезно? И что? Чем все кончится?

Мефистофель

Лейтенант Хвостов и рядовой Вагнер падут смертью храбрых, а я пропаду без вести.

Хвостов

Нет, ты шутишь! Зачем же мы туда идем?

Мефистофель

Так мы же не знаем ничего. И к тому же идти нам больше некуда. Горная тропа, товарищ лейтенант, – два бойца, два конца, посредине гвоздик…

Хвостов

Да как же некуда! Пойдем обратно. Сейчас Ване скажу – и двинем в другую сторону.

Мефистофель

Вперед ногами, то есть?.. Неохота умирать?

Хвостов

Неохота.

Мефистофель

А запросто умрешь. Потому что версия с контузией – сильно приукрашенная. На самом деле у тебя слегка поврежден позвоночник. Не безнадежно, но пока – ты паралитик. И вдобавок, до того как Вагнер оправится, опять потеряешь сознание. Очнешься – в пункте Б. Пиф-паф.

Хвостов

(После тщетной попытки приподняться.)

Жизнь – дерьмо!!!

Мефистофель

Вот теперь верю. Кто сказал?

Хвостов

Станиславский?

Мефистофель

Станиславский как раз не верил, доктор. Эй, Вагнер, где ты там запропастился?

Входит Вагнер.

Вагнер

Готово. Взяли-понесли?

Хвостов

Ваня, постой… (Делает новое усилие и теряет сознание.)

Вагнер

Во, опять отрубился. Донести бы живым.

Мефистофель

Из пункта А в пункт Б… Кажется, дождь собирается.

Быстро сгущаются грозовые сумерки. Сильный удар грома. Сверкает молния, в ее свете последний раз застывают фигуры с носилками. Темнота, тишина. Из темноты и тишины вырастает скорбный хор.

Скорбный хор

Вилен Альбертович Хвостов

Упал, сраженный басурманом,

И не оставил тут следов,

Растаяв с утренним туманом.

По нем потомки не всплакнут,

Вдова в ночи не зарыдает.

На старт, внимание – капут.

А после что – никто не знает.

В итоге всех его трудов

Гранит из-под зубила брызнет:

«Вилен Альбертович Хвостов»,

Кленовый лист и даты жизни.