Текст книги "Удовлетворение гарантировано [Будете довольны]"

Айзек Азимов
Удовлетворение гарантировано

Тони оказался высоким и красивым мрачной красотой, с невероятно аристократическим выражением неизменяющегося лица, и Клер Бельмон рассматривала его в щелку двери со смесью ужаса и отчаяния.

– Не могу, Ларри. Я просто не могу оставить его в доме. – Лихорадочно она пыталась своим оцепеневшим разумом найти более убедительное объяснение, такое, которое имело бы смысл и помогло ей, но смогла лишь повторить.

– Не могу!

Ларри Бельмон напряженно смотрел на жену, и в глазах его было то нетерпение, которое Клер ненавидела: она чувствовала, что в нем отражается ее неспособность.

– У нас есть обязательства, Клер, – сказал он, – ты должна меня сейчас поддержать. Компания по этому делу направляет меня в Вашингтон; вероятно, меня повысят. Все абсолютно безопасно, ты это знаешь. Почему же ты возражаешь?

Она беспомощно нахмурилась.

– У меня от него мурашки по коже. Я этого просто не вынесу.

– Он почти человек, такой же, как ты и я. Ну, хватит. Пошли.

Рука его была у нее на спине, он ее подталкивал; она, дрожа, оказалась в собственной гостиной. Робот стоял здесь, вежливо глядя на нее, как будто оценивал свою хозяйку на предстоящие три недели. Была здесь и доктор Сьюзан Кэлвин, она сидела неподвижно, сжав губы. У нее холодный отсутствующий вид человека, который так много работает с машинами, что в его крови появилось немного стали.

– Здравствуйте, – прохрипела Клер жалкое общее приветствие.

Ларри с фальшивой веселостью пытался спасти ситуацию.

– Клер, позволь представить тебе Тони. Тони отличный парень. Это моя жена Клер, Тони, старина. – Ларри дружески похлопал Тони по плечу, но Тони не ответил, выражение его лица не изменилось.

Он сказал:

– Здравствуйте, миссис Бельмон.

При звуках его голоса Клер подпрыгнула. Голос глубокий и мелодичный, ровный и гладкий, как волосы на его голове или кожа на лице.

Не сдержавшись, она воскликнула:

– Ой! Он говорит!

– Конечно. Вы думали, я не умею?

Но Клер смогла лишь криво улыбнуться. Она и сама не знала, чего ждала. Она отвела взгляд, потом краешком глаза посмотрела на него. Волосы гладкие и черные, как полированный пластик. Они на самом деле из отдельных волосков? А гладкая оливковая кожа рук и лица продолжается ли под безупречным костюмом?

Ей пришлось заставить себя вслушаться в ровный, лишенный эмоций голос доктора Кэлвин.

– Миссис Бельмон, надеюсь, вы отдаете себе отчет в важности нашего эксперимента. Ваш супруг сообщил мне, что ввел вас в курс дела. Я, как старший робопсихолог «Ю.С.Роботс», хотела бы кое-что добавить.

– Тони – робот. В документах компании он обозначен как ТН-З, но он отзывается и на имя Тони. Это не механическое чудовище, не счетная машина того типа, что были созданы во время второй мировой войны, пятьдесят лет назад. У него искусственный мозг, почти такой же сложный, как наш. Это в сущности огромный телефонный коммутатор на атомном уровне: миллиарды возможных «телефонных соединений» благодаря этому можно разместить в объеме черепа.

– Такой мозг для каждого робота создается отдельно. В каждом находится заранее предусмотренный набор соединений, поэтому каждый робот понимает английский язык и знает все, что необходимо для его работы.

– До сих пор «Ю.С.Роботс» ограничивалась промышленными моделями, которые используются в таких условиях, где человеческий труд невозможен: в глубоких шахтах, на подводных работах. Но мы хотим проникнуть в город, в жилище. Для этого обычные мужчины и женщины должны принимать роботов без страха. Вы понимаете, что бояться нечего?

– Нечего, Клер, – с готовностью подхватил Ларри. – Поверь мне на слово. Он не может причинить тебе вред. Ты знаешь, иначе я бы позволил.

Клер искоса тайком глянула на Тони и тихо спросила:

– А если он рассердится на меня?

– Шептать не нужно, – спокойно сказала доктор Кэлвин. – Он не может рассердиться на вас, моя дорогая. Я уже сказала, что соединения мозгового компьютера предопределены. И самое главное соединение мы называем Первым законом роботехники. Он гласит: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред». Этот закон обязателен для всех роботов. Робота невозможно заставить причинить вред человеку. Так что, понимаете, нам нужны вы и Тони для предварительного эксперимента, которым мы будем руководствоваться в дальнейшем, а тем временем ваш супруг в Вашингтоне получит разрешение на законные испытания.

– Вы хотите сказать, что это незаконно?

Ларри откашлялся.

– Пока да, но все будет в порядке. Он не будет выходить из дома, а ты никому не должна его показывать. Вот и все… И, Клер, я бы остался с тобой, но я слишком много знаю о роботах. А у нас должен быть абсолютно непредвзятый испытатель, самые неблагоприятные условия. Это необходимо.

– Ну… – сказала Клер. Потом ей пришла в голову мысль: – А что он делает?

– Домашнюю работу, – коротко ответила доктор Кэлвин.

Она встала, и Ларри проводил ее до двери. Клер в ужасе осталась. Она мельком увидела в зеркале над камином свое отражение и торопливо отвернулась. Она устала от своего маленького обезьяньего личика, от тусклых прозаичных волос. Потом уловила на себе взгляд Тони, едва не улыбнулась, но тут же спохватилась…

Ведь это всего лишь машина.

Ларри Бельмон на пути в аэропорт увидел Гледис Глафферн. Женщина того типа, которую видишь изредка… тщательная и безупречная косметика, тщательно и изысканно одета; слишком сверкающая, чтобы долго смотреть на нее.

Ей предшествовала легкая улыбка, за ней тянулся слабый аромат духов, как манящие пальцы. Ларри почувствовал, что запинается; он приподнял шляпу и заторопился дальше.

Как всегда, он ощутил смутный гнев. Если бы Клер смогла проникнуть в компанию Гледис, как бы это ему помогло. Но что пользы…

Клер! В тех немногих случаях, когда она встречалась с Гледис, у маленькой дурочки будто немел язык. У него не было иллюзий. Испытание Тони – его большой шанс, и он в руках Клер. Насколько все было бы безопасней, если бы испытание проводил кто-нибудь вроде Гледис Глафферн.

На второе утро Клер проснулась от негромкого стука в дверь спальни. Мысли ее смешались, потом она вдруг заледенела. В первый день она всячески избегала Тони, слегка улыбалась, встречая его, и проносилась мимо.

– Это ты… Тони?

– Да, миссис Бельмон. Можно мне войти?

Должно быть, она сказала да, потому что он неожиданно и совершенно беззвучно оказался в комнате. Она увидела поднос, ощутила запах.

– Завтрак? – спросила она.

– Если хотите.

Она не осмелилась отказаться, села и приняла поднос: яйца всмятку, тост с маслом, кофе.

– Я принес сахар и сливки отдельно, – сказал Тони. – Со временем я изучу ваши вкусы в этом и в других вещах.

Она ждала.

Тони стоял перед ней, прямой и гибкий, как металлическая линейка. Чуть погодя он спросил:

– Вы предпочитаете есть в одиночестве?

– Да… если ты не возражаешь.

– Вам помочь потом одеться?

– О, нет! – Она лихорадочно прижала к себе простыню, чуть не пролив кофе. И так застыла. И только когда дверь за ним закрылась, она облегченно опустилась на подушку.

Кое-как она позавтракала. Он всего лишь машина… если бы это было заметней, она бы не боялась так. Или если бы у него менялось выражение. Но оно оставалось на лице, как прибитое. Невозможно сказать, что таится за этими темными глазами и гладкой оливковой кожей. Чашка кофе дрожала в ее руке, она поставила ее на поднос.

И тут вспомнила, что забыла добавить сахар и сливки, а ведь она терпеть не может черный кофе.

Одевшись, она прямо из спальни направилась на кухню. В конце концов это ее дом, ничего показного в нем нет, но кухню она содержит в чистоте. Ему нужно дать указания…

Но, войдя, она обнаружила, что кухня будто только что сошла с фабричного конвейера.

Она удивленно остановилась, развернулась и столкнулась с Тони. И завопила.

– Я могу помочь? – спросил он.

– Тони, – сказала она, с трудом справившись с паникой, – не ходи беззвучно. Ты как будто подкрадываешься ко мне… Ты не пользовался кухней?

– Пользовался, миссис Бельмон.

– Не похоже.

– Я потом все вычистил. Разве это не принято?

Клер широко раскрыла глаза. Что можно на это ответить? Она раскрыла шкафчик с кастрюлями, увидела блеск начищенного металла. И сказала с дрожью в голосе:

– Очень хорошо. Вполне удовлетворительно.

Если бы он в этот момент улыбнулся, если бы хоть уголок рта дрогнул, она чувствовала, что приняла бы его. Но он был невозмутим, как английский лорд на отдыхе.

– Спасибо, миссис Бельмон. Не пройдете ли в гостиную?

Она прошла туда и сразу увидела.

– Ты полировал мебель?

– Вы довольны, миссис Бельмон?

– Но когда? Вчера ты этого не делал.

– Ночью, конечно.

– Всю ночь горел свет?

– О, нет. В этом нет необходимости. У меня встроенный источник ультрафиолетовых лучей. Я вижу в ультрафиолетовых лучах. И, конечно, сон мне не нужен.

Ему нужно восхищение. Она поняла это. Он должен знать, что угодил ей. Но она не могла заставить себя похвалить его.

Смогла лишь недовольно сказать:

– Такие, как ты, отберут работу у прислуги.

– Но люди в мире могут делать гораздо более важную работу, если их избавить от утомительного ручного труда. В конце концов, миссис Бельмон, таких, как я, можно собирать. Но ничто не может повторить созидательные возможности и многообразие человеческого мозга, Такого, как ваш.

И хоть на лице его ничего не отразилось, в голосе звучали благоговение и восхищение. Клер вспыхнула и пробормотала:

– Мой мозг! Можешь взять его себе!

Тони чуть приблизился и сказал:

– Вы, должно быть, очень несчастливы, если говорите так. Я могу чем-нибудь помочь?

Клер чуть не рассмеялась. Нелепая ситуация. Одушевленный чистильщик ковров, мойщик посуды, полировщик мебели, слуга на все руки, только что с фабричного стола, – и он предлагает ей услуги утешителя и доверенного лица.

Но она вдруг печально сказала:

– Мистер Бельмон считает, что у меня нет мозга… Вероятно, так оно и есть. – Она не может плакать перед ним. Почему-то ей казалось, что она должна поддержать честь человечества перед этим созданием.

– Так не всегда было, – добавила она. – Когда он был студентом, все было в порядке. Он тогда только начинал. Но я не могу быть женой большого человека, а он становится большим человеком. Он

...

конец ознакомительного фрагмента