Текст книги "Страсти Челси Кейн"

– Это не так легко, как ты думаешь. Иногда желание узнать правду охватывает меня с неодолимой силой, лишает сна и покоя. Но в остальное время я просто радуюсь своей налаженной жизни, и мне не хочется Ничего в ней менять.

– А насчет ключа ты ничего не пыталась узнать? – Она упомянула о серебряном ключе, когда пыталась оправдаться перед Джаддом после их памятной поездки в Балтимор. – Может быть, поиски надо начать именно с него?

– Не знаю.

Ему не верилось, что она так до сих пор ничего и не предприняла.

– А ты не думаешь, что он подойдет к одному из частных банковских сейфов?

– Ах, что ты! Это вовсе не такой ключ. Мне сказали, что он почти наверняка от какой-нибудь музыкальной шкатулки.

Джадд что было сил вцепился в столбик веранды и не мигая глядел на Челси. Перед взором его вставала знакомая, много раз виденная картина.

– Ты что-то вспомнил? – с надеждой спросила она.

– У старого Зи в парикмахерской есть занятные часы. Если кто-нибудь из малышей боится стрижки, Зи заманивает такого трусишку в свое кресло обещанием завести эти часы. – Челси резко выпрямилась в качалке, и Джадд поспешно добавил: – Но он не может быть твоим отцом. Во время войны он сражался в рядах Сопротивления, был ранен и с тех пор страдает бесплодием.

– Ты уверен?

– Он много раз говорил об этом моему отцу. Он сочувствовал Лео из-за того, что Эмма бросила нас, но все время повторял, что сам он лишен возможности иметь детей и что его это очень, очень печалит.

Челси откинула голову на спинку кресла.

– Так что же ты собираешься делать с этим ключом? Он был уверен, что, выяснив, откуда взялся серебряный ключ, Челси разгадает тайну своего рождения, узнает, кто ее родители и почему они отказались от нее. И тогда ей больше незачем будет оставаться в Норвич Нотче.

– Не знаю, – беспомощно отозвалась она.

– Хочешь, я этим займусь? – Называй это помощью или легким толчком, какая в конце концов разница? – сказал он себе. – Мне это не составит особого труда.

Челси была удивлена и даже, пожалуй, немного испугана. Она неуверенно взглянула на Джадда.

– Я никому не скажу, что он принадлежит тебе, – продолжал он.

– Ты будешь действовать осторожно?

– Разумеется!

Она замолчала, обдумывая его предложение.

– Да что тебя смущает, Челси?! – не выдержал Джадд.

– Ведь этим должна заниматься я сама, а не ты!

– Но ты потеряла уже столько времени. – Он соскочил с перил и принялся расхаживать по веранде. – А разве ты располагаешь им? Подумай, ведь человек, пославший твоей матери этот ключ, возможно, доживает свои последние дни! Ты хочешь лишиться и этой зацепки, так?!

– Нет.

Сделав несколько шагов по направлению к двери в дом, он остановился и сказал:

– Я сам в некотором роде жертва подобного же безответственного отношения ко времени. Я все откладывал решительный разговор с Лео и теперь, боюсь, мне придется отложить его уже навсегда. Не повторяй моей ошибки, Челси. – Открыв дверь, он сдержанно произнес: – Я приготовлю чего-нибудь поесть. Когда проголодаешься, милости прошу к столу.

Этим вечером Челси не могла думать ни о чем серьезном. Она чувствовала себя еще слишком слабой после своего неожиданного и странного недомогания.

Проснувшись рано утром, она вспомнила о своем разговоре с Джаддом и не могла не признать, что он был совершенно прав. Времени на раздумья и колебания у нее действительно не было. Жизнь преподносила один за одним неожиданнейшие сюрпризы. Надо было не откладывая выяснить, откуда взялся изящный серебряный ключик, кто и почему послал его Эбби много лет назад, иначе этот неясный след мог окончательно затеряться в песках времени.

Они с Джаддом провели несколько часов на их маленькой пристани, наблюдая за лодками и небольшими яхтами, качавшимися в волнах залива.

Лишь основательно замерзнув, они вернулись домой, чтобы сварить себе горячего какао. Челси поставила на огонь кастрюльку с молоком и, обернувшись к внезапно умолкнувшему Джадду, увидела Кевина, который неподвижно стоял в дверях кухни.

Челси растерянно улыбнулась в ответ на улыбку Кевина. Но тут он опустил глаза на ее живот и остолбенел. Улыбка на его лице померкла. Он выглядел ошеломленным и… разгневанным.

Надвигался шторм. Жизнь, как и прежде, оказалась щедра на неожиданные сюрпризы. Челси не оставалось ничего другого, кроме как принять бой. Она была полна решимости отстаивать свои права. Гордо подняв голову, она выдержала суровый взгляд Кевина.

ГЛАВА XX

– Это должно произойти в феврале, – сказала Челси. Она с волнением ожидала, как отреагирует на это Кевин. Ей так хотелось, чтобы он улыбнулся, чтобы он преисполнился того же радостного нетерпения, которое владело ею с тех пор, как она узнала о своей беременности. Ведь он был ее отцом, и будущий ребенок станет его внуком. Ей так недоставало взаимопонимания между ними, она так надеялась на его поддержку!

Но он по-прежнему выглядел раздосадованным и скандализованным сверх всякой меры. Зная его, Челси без труда могла себе представить, что творится сейчас в его душе. Он наверняка прикидывает, на каком она месяце, вспоминает, с кем она общалась, куда ездила, от кого могла забеременеть, и одновременно старается прийти в себя от обрушившегося на него потрясения.

Она раздумывала о том, что ей следует сказать Кевину в первую очередь, как смягчить удар, который она невольно нанесла ему.

Но в этот момент, неслышно приблизившись к ней, Джадд произнес:

– Это произошло так быстро…

– Подобные дела много времени и не требуют, – насмешливо ответил Кевин. – Ты говоришь, в феврале? А у нас сейчас октябрь. Это значит, что первая половина беременности уже миновала. Почему же я только теперь узнал об этом?

Вопрос этот много раз задавала себе она сама. И предвидела, что услышит его от Кевина. Но он не имел права попрекать ее молчанием.

– Я много раз собиралась поговорить с тобой об этом. Я так надеялась сообщить тебе о ребенке Четвертого июля. Но ты отказался встретиться со мной. Я отложила этот разговор до Дня труда, но у тебя снова были другие планы. Ты отказался приехать на мой прием в Нотч. А ведь это, согласись, серьезный разговор, не из тех, что ведутся по телефону, для него нужна личная встреча. Да и дозвониться до тебя тоже непросто, – хмуро добавила она.

– Откуда же ты узнала, что я приеду сюда на этот уик-энд?

– Мы этого не знали, – проговорил Джадд прежде чем Челси собралась с ответом. Он стоял рядом с ней, словно стараясь защитить и подбодрить ее, и она была несказанно благодарна ему за это. Без него она чувствовала бы себя совсем потерянной под суровым, безжалостным взглядом Кевина. – Но все же надеялись, что застанем вас здесь. Мы звонили вам в Балтимор и, поскольку вы не подошли к телефону, а ни о каких других ваших планах Челси известно не было, мы на всякий случай решили приехать сюда.

Челси бросила на Джадда исполненный любопытства и восхищения взгляд. Кевин обратился к нему со своим следующим вопросом:

– Так выходит, эта беременность была запланирована?

– Не совсем, – быстро ответил Джадд.

Кевин поморщился. Подобный ответ не мог его устроить. Он во всем предпочитал полную ясность и определенность.

– Так да или нет?

– Нет. Но она явилась приятным сюрпризом. Обратив взор к Челси, Кевин с горьким сарказмом произнес:

– Помнится, еще недавно ты говорила мне, что не собираешься заводить детей, пока не выяснишь, кем были люди, давшие жизнь тебе самой. Следовательно, ты узнала об этом?

– Нет.

– Выходит, изменила свои взгляды на данный вопрос. – В голосе его звучало негодование. – Я не вижу на твоей руке обручального кольца. Ребенок, стало быть, родится на свет вне брака? – спросил он Джадда.

– Только если Челси сама этого захочет, – не моргнув глазом, ответил тот.

Челси посмотрела на него с еще большим любопытством и недоумением. Что он имел в виду? Ведь ему прекрасно известно, что она не может выйти за Карла.

– Она далеко не всегда понимает, что идет ей на пользу, а что во вред, – мрачно проговорил Кевин.

– Нет, я вполне отдаю себе отчет в своих действиях! – запротестовала Челси.

Кевин повысил голос, с лица его не сходило выражение брезгливого недоумения.

– Я ожидал этого, когда тебе было семнадцать и ты путалась с этими подонками-хиппи, но никак не теперь! Ведь ты уже совсем взрослая! Ты должна нести ответственность за свои поступки. Разве подобает порядочной женщине рожать ребенка, будучи не замужем? Твое поведение – просто надругательство над памятью твоей покойной матери!

С уст Челси готова была сорваться резкость. Она чувствовала себя так, словно Кевин ударил ее по лицу, но он продолжал, все более распаляясь:

– Эбби мечтала о внуках, так же как и я, и у тебя была масса возможностей выйти замуж и завести детей, как поступают все люди нашего круга. Но ты думала о чем угодно, только не о семье, и вот теперь – пожалуйста. Что же это на тебя нашло, позволь узнать? Ты совершила столь чудовищную глупость от отчаяния? Или утратила понятие о том, что можно делать и чего нельзя? Неужели все наши старания воспитать тебя как подобает пошли насмарку?! Бога ради, Челси, что с тобой стряслось?!

Челси била нервная дрожь. Да, она всегда знала, что Кевин – раб условностей, но неужели он видит лишь одну сторону случившегося? Неужели ему не приходила в голову мысль о самом ребенке, которого она носит под сердцем?

– Неужели ты совсем не рад? – робко и недоверчиво спросила она.

– Чему же мне радоваться, скажи на милость? Ты живешь в этом Норвич Нотче, куда я так просил тебя не ездить, а теперь собираешься родить дитя, у которого не будет отца. Я потерял тебя!

– Ничего подобного! Я буду приезжать к тебе, как прежде, а к июню скорее всего и вовсе переберусь обратно в Балтимор.

– И вы ей это позволите? – с сомнением спросил Кевин Джадда.

– Если она и в самом деле захочет этого, то мы постараемся уладить вопрос к обоюдному согласию, – уклончиво ответил тот.

Челси повернулась к нему и скорчила гримасу.

– О чем это ты?

– Она что же, отказывается выйти за вас замуж? – спросил Кевин.

– Мы пока решили, что не стоит торопиться с заключением брака.

Челси решительно тряхнула головой.

– Нет уж! – заявила она, отступая в сторону. – Только этого не хватало! – Она взглянула на Джадда и возмущенно проговорила: – Чем, по-твоему, ты сейчас занимаешься?

Он попытался взять ее за руку.

– Челси!

Она отступила еще на шаг и спрятала руки за спину.

– Нет!

– Но послушай же!..

– Нет! – Она повернулась лицом к Кевину. – Произошло недоразумение. Виной тому твой воинствующий консерватизм и стремление Джадда во что бы то ни стало сгладить все противоречия. Дело в том, что я беременна не от него. Я жду ребенка от Карла.

– От Карла?!!

Открыв Кевину всю правду, Челси почувствовала себя намного увереннее. Набрав в легкие побольше воздуха, она быстро заговорила:

– Мы с ним были близки лишь один раз. Это была попытка выяснить наконец, подходим ли мы друг другу. И она окончилась неудачей. К тому моменту, когда я обнаружила, что забеременела, Карл не только вовсю ухаживал за Хейли. Она тоже ждала ребенка. Поэтому они столь поспешно поженились. И поэтому же я не была на его свадьбе.

Кевин, казалось, не слышал ее.

– От Карла? – растерянно повторил он.

– Я нисколько не огорчена тем, что он женился на Хейли. Ему с ней будет гораздо лучше, чем было бы со мной. – Она с негодованием взглянула на Джадда. – А чего мне хотелось бы меньше всего на свете – так это выйти замуж только для того, чтобы у моего ребенка был законный отец! – Вновь повернувшись к Кевину, она продолжила: – Я не сказала Карлу о ребенке, потому что пока не вижу в этом необходимости. Когда-нибудь он узнает, но теперь мне не хочется этим известием осложнять его жизнь. Я всегда видела в нем верного, надежного друга. А теперь благодаря ему я скоро познаю счастье материнства. К сожалению, для него это не будет счастьем, скорее наоборот, ведь Хейли навряд ли придет в восторг от того, что у меня будет ребенок от ее мужа. Поэтому я решила хотя бы на некоторое время скрыть это от них. – Она почувствовала, что силы ее на исходе, и совсем тихо добавила: – В этом заключается одна из причин моего переезда в Норвич Нотч. Я не могу видеть Карла каждый день. И не могу допустить, чтобы он видел меня и то, что со мной происходит.

– И совершенно напрасно! – засопел Кевин. – Он бы развелся с ней. Том и Сесил настояли бы на этом! И вы с ним поженились бы!

– Но я этого не хочу! – выкрикнула она. – Папа, пойми же ты меня, наконец! Мы с Карлом не любим друг друга! Я столько раз говорила тебе об этом, но ты просто не желал меня выслушать! Мы устраиваем друг друга только как друзья. Если бы мы поженились, наш брак неминуемо распался бы, и всем было бы от этого только хуже – и тебе, и Тому с Сесил, и нам, и ребенку! Пойми, лучше не начинать того, что неизбежно обречено на неудачу. Ведь ты знаешь это не хуже меня! Я счастлива, что у меня будет ребенок. Я сумею позаботиться о нем сама!

Кевин так и не снял своего плаща. Он стоял на пороге кухни с бессильно повисшими вдоль тела руками. Взгляд его выражал растерянность и боль.

– Я в самом деле очень счастлива, папа! – повторила Челси, улыбаясь ему. – И я с нетерпением жду того дня, когда мой ребенок появится на свет! Мне было бы отрадно сознавать, что ты тоже ждешь не дождешься внука! – Чувствуя, что еще мгновение, и слезы брызнут из ее глаз, Челси сдавленно пробормотала: – Я, пожалуй, пойду спать, – и вышла из кухни.

Глубокой ночью она спустилась вниз из своей спальни. Кругом было тихо. В гостиной горела настольная лампа, и свет ее отражался в оконных стеклах. Джадд лежал на узкой кушетке. Увидев Челси, неслышно вошедшую в комнату, он приподнял голову.

– Ты не спишь?

– Нет.

– А Кевин?.. – спросила она, заранее зная ответ.

– Уехал.

Она боялась, что это случится, лежа без сна в своей спальне, но не знала, как удержать его. Подойдя к большому окну, сквозь которое была видна спокойная гладь моря, она прижалась лбом к холодному стеклу. Ее охватило чувство невосполнимой утраты. Она и ребенок были одни на белом свете. Кевин не захотел понять ее. Он отторг ее от себя в тот момент, когда ей так нужна была его поддержка!

Почувствовав на своих плечах руки Джадда, она не стала уклоняться от его объятий. Ей было безразлично, что он о ней подумает. Она устала от одиночества и нуждалась в утешении, в человеческом участии к себе.

Повернувшись к нему, она спрятала лицо у него на груди и разрыдалась. Она пыталась сдержать слезы, но они потоками лились из ее глаз. Вцепившись что было сил в свитер Джадда, она приникла к его крепкому, горячему телу, словно ища у него защиты от жестоких ударов судьбы.

Он молча придерживал ее руками за плечи, зная, что сейчас ему лучше ничего не говорить Челси, а просто дать ей выплакаться.

Через некоторое время слезы ее начали иссякать. Она продолжала всхлипывать, вздрагивая всем телом. Чувствуя, что она начинает успокаиваться, Джадд попытался заглянуть ей в лицо. Челси прижалась щекой к его груди, желая еще хоть ненадолго продлить то ощущение покоя и защищенности, которое давала ей его близость.

– Извини, – прошептала она, вздохнув. – Но мне так тяжело! Он просто уничтожил меня!

– Именно это я ему и сказал! И многое другое. Наверное, я немного погорячился. Думаю, это из-за меня он уехал.

– Нет, что ты! При чем же здесь ты? Это все из-за меня! – Горло ее конвульсивно сжалось, и она на минуту умолкла, чтобы справиться с новым приступом слез. – После маминой смерти отчуждение между нами неудержимо нарастает день ото дня. Мне кажется, что, глядя на меня, он все время вспоминает маму и горько сожалеет, что Бог не отнял у него меня вместо нее!

– Ну что ты! – воскликнул Джадд, отводя локон волос с ее виска.

– По-моему, он меня больше не любит. А может быть, никогда и не любил. Он не хотел усыновлять чужого ребенка. Но об этом мечтала Эбби, и он уступил ее желаниям. Бог не дал им своих детей, и мне кажется, что он нисколько не страдал от этого.

– Но ведь он любил тебя, Челси!

– Немногого же стоила его любовь!

– Не скажи! Если он терпел твои подростковые выходки…

– Это потому, что рядом была мама. Она понимала нас обоих и старалась сгладить все шероховатости в наших взаимоотношениях. Теперь ее нет, и мы с ним все больше отдаляемся друг от друга.

– Я не согласен с тобой. Кевин безусловно очень привязан к тебе. Но его огорчило то, что ты вопреки его желаниям переехала в Норвич Нотч. И то, что ты собралась заводить ребенка, не состоя в браке. Он старомоден и консервативен. Ему нужно время, чтобы осмыслить и принять все это.

Челси хотелось бы поверить в справедливость слов Джадда. Она мечтала о восстановлении добрых, теплых отношений с Кевином.

– Я так надеялась, что он придет на день рождения моего малыша, когда тому исполнится год. И два, и три. Но похоже, он склонен вовсе отказаться от своего внука. – Она снова всхлипнула. – Боюсь, он не приедет поздравить меня с новорожденным!

– Ему нужно время.

– Да, но у меня, у меня-то нет времени! – вскричала она. – Я беременна, черт возьми, и ребенок у меня в животе растет день ото дня! Я не могу велеть ему родиться тогда, когда его дед будет готов к этому событию! Господи, как заставить его понять меня?!

Джадд что-то неразборчиво пробормотал, погладив ее по волосам и еще теснее прижав к себе.

Челси вздохнула. Стоя вплотную к Джадду, она с наслаждением вдыхала исходивший от него аромат – до боли знакомый и родной запах, напомнивший ей об их былой близости, о счастливых днях, проведенных вместе с ним. Она тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания, и, слегка отстранившись от Джадда, воскликнула:

– Так что же мне делать? Продолжать свои безнадежные попытки умилостивить его? Пригласить его к себе на День Благодарения? Или примириться со сложившейся ситуацией и позволить ему, наконец, забыть, что он когда-то удочерил меня?

– Что ты! Ни в коем случае!

– А может быть, он хочет именно этого?

– Ты бы не говорила так, если бы присутствовала при нашей с ним беседе. Он был взволнован, раздосадован и очень зол на тебя. Люди, которым все безразлично, так себя не ведут. Поверь, ты ему нужна больше, чем когда бы то ни было, ведь у него после смерти жены никого кроме тебя не осталось. Но он хочет, чтобы ты подчинялась его воле и жила по правилам, которые он считает незыблемыми.

– Но ведь ему прекрасно известно, что это невозможно! Я не могу переделать себя согласно его желаниям! И вот получается, что я остаюсь в полном одиночестве. Я хочу, чтобы мы с ним по-прежнему были одной семьей. Скоро начнутся праздники, а ведь их принято встречать в кругу родных и близких. А мне, похоже, предстоит быть одной.

– Ты не останешься одна! Если Кевин откажется приехать к тебе, ты придешь к нам с Лео.

Челси подняла голову. Она вспомнила обо всем, что он говорил Кевину. Он так пытался выгородить ее, внушив старику, что женится на ней, если она этого пожелает, и что она ждет ребенка от него. Навряд ли он выполнил бы то, о чем говорил, но его готовность прийти ей на помощь тронула ее до глубины души. Несмело улыбнувшись, она спросила:

– Значит, мы по-прежнему друзья?

Уголки его губ тронула едва различимая ответная улыбка.

– Конечно, мы друзья!

– Ты все еще зол на меня за то, что я беременна?

– Да. Но это не помешает нам оставаться друзьями. И если у тебя не будет других планов, приходи к нам отмечать День Благодарения. Отцу понравилась твоя стряпня. Он с удовольствием ел яблочный пирог, и печенье, и все остальное. Попробуй приготовить тыкву, и он будет в восторге. Ты просто осчастливишь его этим!

Несмотря на окончательную размолвку с Кевином, Челси чувствовала, что уик-энд в Ньюпорте пошел ей на пользу. Она много спала, с аппетитом ела и подолгу сидела на веранде, дыша морским воздухом. Она легко и непринужденно чувствовала себя рядом с Джаддом. У нее хватало здравого смысла, чтобы не рассчитывать на продолжение столь же идиллических отношений в Норвич Нотче, где у обоих были многочисленные дела и обязанности и где им приходилось соблюдать необходимые условности. Но этот кратковременный отдых восстановил ее душевное равновесие, прибавил ей сил, в чем она, сама того не сознавая, так нуждалась.

Но все когда-нибудь кончается. Кончился и этот уикэнд. Пора было возвращаться в Норвич Нотч.

Едва переступив порог Болдербрука, Челси почувствовала неладное. Она метнулась в спальню и обнаружила, что кто-то рылся в ее вещах.

– Здесь кто-то побывал в мое отсутствие! – уверенно сказала она Джадду. Тот связался по телефону с Ноланом, который вскоре приехал в Болдербрук.

Челси провела их обоих в свою спальню.

– Смотрите, здесь явно кто-то был! – встревоженно говорила она. – Вот эти рисунки сложены стопкой. Я всегда их так складываю, да только лежат они у меня не здесь, а на другом конце стола! И книги на тумбочке возле кровати! Та, которую я в данный момент читаю, всегда наверху. А теперь она внизу! А я ведь точно помню, что, когда мы уезжали в Ньюпорт, я оставила ее сверху! Теперь посмотрите, как стоит мой портфель! Я всегда ставлю его монограммой наружу! Вы видите, что его повернули другой стороной?!

– Когда вы вернулись, дверь была заперта? – спросил Нолан.

– Да, – ответил Джадд. – И никаких следов взлома мы не обнаружили.

– Но в доме кто-то побывал! – настаивала Челси. Она была вне себя от досады и негодования. Ей казалось, что она ощущает в своей спальне чей-то чужой запах, ей то и дело бросались в глаза все новые и новые свидетельства вторжения неведомого врага в ее жилище, еще недавно казавшееся ей неприступной крепостью.

– Что-нибудь пропало? – спросил Нолан. Все это время он тщательно, сантиметр за сантиметром исследовал комнату, проверял, не взломаны ли запоры на окнах нижнего этажа.

– Единственная ценная вещь из имевшихся в доме осталась на своем месте, – мрачно ответила Челси. Она имела в виду рубиновое кольцо, оставленное ей Эбби. Обнаружив, что в вещах ее кто-то рылся, она немедленно выдвинула ящик комода, где под стопкой свитеров в маленькой изящной коробочке хранилась ее «фамильная» драгоценность. Убедившись, что кольцо на месте, она прекратила поиски, но теперь решила произвести более тщательный осмотр своего имущества.

– Не удалось ли тебе выяснить, кто мог испортить телефонную связь в Болдербруке? – спросил Джадд Нолана.

Челси открыла крышку коробки с украшениями, которые, в отличие от кольца Эбби, носила почти ежедневно. Все они лежали на своих местах.

Нолан нахмурился.

– Мы нашли отчетливый след ноги, обутой в рабочий ботинок двенадцатого размера малой полноты, – с неудовольствием произнес он. – Теперь представь себе, сколько сотен парней в нашем городе носят рабочие ботинки. И ведь размер, заметь, самый что ни на есть ходовой! Я побывал в Корнере и попытался навести кое-какие справки. Но выяснить мне удалось лишь одно – все они очень полюбили Челси. Они благодарны ей за помощь семье Венделла, а главное, за то, что она помогла "Плам Гранит" удержаться на плаву.

Челси один за другим открывала ящики бюро, купленного ею когда-то на аукционе, и внимательно рассматривала их содержимое. Паспорт и кредитная карточка оказались там, где она их оставила, как впрочем и все более или менее важные документы и письма.

– Я допросил всех, кто прежде попадал в поле зрения полиции из-за подобных дел, – продолжал Нолан. – Но у меня нет ни малейших оснований подозревать, что на сей раз это их работа. – Он потер ладонью затылок и обернулся к Челси, которая в этот момент открыла дверцу тумбочки, стоявшей возле кровати. – Должен вам сказать, что у нас еще никогда не бывало такой странной цепи происшествий. Дурацкие телефонные звонки, грузовик, едва не сбивший вас и Донну, сгоревший амбар, поврежденный провод, а теперь еще и взлом без малейших признаков кражи!

– Насчет последнего вы ошибаетесь! – ответила Челси. Губы ее подрагивали. Трясущимися руками она кое-как уложила на место вынутые из тумбочки вещи. – Ключ! – воскликнула она, в отчаянии глядя на Джадда. – Пропал мой ключ!

Джадд настаивал на том, чтобы Челси перебралась к ним, но она отказалась. Она любила Болдербрук и не хотела покидать его. Ей претила мысль о том, что какой-то маньяк, изо всех сил старающийся отравить ей жизнь, станет торжествовать, что ему удалось запугать ее. К тому же у Джадда и без того хватало забот. Ему нужно было обслуживать и развлекать Лео.

Они сошлись на том, что Челси на некоторое время возьмет к себе Бака. Тот в случае чего немедленно учует непрошенных гостей и предупредит Челси об их появлении. Она также согласилась по памяти нарисовать украденный ключ и передать рисунок Нолану.

Исчезновение ключа очень расстроило ее. Не меньшее беспокойство доставляло ей также и упорное молчание Кевина. После ссоры в Ньюпорте она надеялась, что пройдет немного времени, и он захочет снова встретиться с ней, чтобы обсудить создавшееся положение и возобновить хотя бы те весьма прохладные отношения, которые установились между ними после смерти Эбби. Но он так больше и не позвонил ей.

Прекратились и назойливые звонки с детскими голосами, прежде так досаждавшие ей. Прекратились совсем некстати, поскольку с недавних пор телефон ее прослушивался полицией. По-видимому, ее тайный враг был весьма хитер. А может быть, это развлечение ему просто надоело и он обдумывал иные способы воздействия на нее. Челси нисколько не сомневалась, что он не сложил оружия, и старалась быть бдительной, не зная, когда и откуда ждать новой атаки.

Джадд также держался начеку. Возобновление прежних дружеских отношений с ним было для нее одним из самых радостных событий за последние месяцы, полные трудов и тревог. Они снова стали часто видеться, и Джадд, беспокоясь о благополучии Челси, все время звонил ей на работу и домой. Его заботливость и участие согревали ее. Порой ей хотелось большего, ее тело, еще не забывшее его ласки, трепетало при малейшем соприкосновении с его горячим, мужественным телом. Но Челси старалась подавить охватывавшее ее вожделение. Она не хотела, чтобы Джадд догадался, как ей недостает его нежных, страстных объятий. Главное, что он не таил на нее обиды и готов был в любую минуту прийти ей на помощь.

В голове Донны созрел некий план, касавшийся Дня Благодарения. Идея эта родилась у нее вскоре после Дня труда, но, когда Челси, вернувшись из Ньюпорта, рассказала ей о размолвке с Кевином, Донна окончательно утвердилась в своем намерении устроить своим родным и друзьям небольшую встряску. Она отдавала себе отчет в том, какой суровый бой ей придется принять. Фарры не из тех, кто легко расстается со своими предрассудками. Они будут сопротивляться до последнего. Но ведь они столь многим обязаны ей, Донне! Ни для кого из них не секрет, как ужасно обращается с ней их Мэтью. Но она не требует развода и не выносит сор из избы. Пусть будут благодарны ей за это и, несмотря на то, что семейные праздники Фарров – это в их понимании чуть ли не священнодействие, ритуал, повторяющийся из года в год с соблюдением малейших деталей, позволят ей пригласить к столу четырех ее собственных друзей. Она заслужила это право кровью, потом и слезами, пролитыми за годы жизни с Мэтью.

Ей предстояло уговорить Люси Фарр пойти навстречу ее желаниям. Эта высокая пожилая дама с величественной осанкой и неулыбчивым лицом провела свою молодость, подобно Донне, за прилавком магазина, помогая мужу обслуживать покупателей и вести всю бухгалтерию. Никогда не претендуя на роль лидера, она была идеальным, добросовестным исполнителем, блестяще справлявшимся с любым порученным делом. Будучи старшей из женщин Фарров, именно она организовывала семейные праздники: закупала для них провизию, готовила и подавала большинство блюд и распределяла места за столом для каждого из участников торжества.

Отношения между Люси и Донной были весьма своеобразными. Они не питали друг к другу симпатии, приязни или даже мало-мальски дружеских чувств, но это не мешало двум женщинам глубоко уважать друг друга. Донна знала, что Люси сочувствует ей и во многом понимает ее. Ведь она сама в течение долгих лет выполняла работу, ставшую с первого дня замужества уделом Донны. Люси, безусловно, жалела невестку, видя, как скверно обращается с той ее сын Мэтью. Но она никогда не говорила об этом вслух, и Донна не ставила ей это в упрек, ведь Люси была матерью, а далеко не всякая мать решится осудить своего сына, даже если прекрасно понимает, как скверно тот относится к своей семье.

Смыслом жизни Люси, предметом ее неусыпных забот и гордости были теперь, во-первых, ее внуки, а во-вторых, оптовые закупки для супермаркета. Ей удавалось относительно дешево покупать прекрасные вещи, которые пользовались неизменной популярностью у посетителей Универсального магазина Фарров.

И Донна решила обратиться к Люси со своей просьбой, когда та, сияя, протянула ей стопку тканых вручную шарфов, которые она приобрела у мастерицы в Питерборо. Шарфы и вправду были великолепны.

– Их непременно следует выставить в центральной витрине, – сказала она Донне. – Ты это сделаешь?

Донна кивнула головой. Она представила себе, как именно разместит шарфы среди других товаров, выставленных в витрине.

– Завтра утром, – пробормотала она, сопровождая свои слова жестами. Обычно она общалась с Люси именно таким способом, избрав его в качестве компромиссного варианта. Донна терпеть не могла говорить, а Люси – прибегать к азбуке глухонемых, которую она, тем нее менее, освоила вскоре после свадьбы Мэтью и Донны. Идя на эти небольшие взаимные уступки, обе женщины без малейших затруднений понимали друг друга.

– К Рождеству их раскупят все до одного, – уверенно сказала Донна. – Люси, ты уже начала готовиться к празднованию Дня Благодарения?

– Нет еще, – недоуменно ответила Люси. – Ведь до праздника еще целый месяц.

– А сколько человек соберутся за столом? – По подсчетам Донны выходило что-то около тридцати.

Люси назвала эту же цифру. Внимательно взглянув на Донну, она спросила:

– А почему это ты вдруг заговорила о празднике?

– Я хотела кое о чем попросить тебя. Можно мне пригласить к нам нескольких друзей?

– Друзей? – удивленно переспросила Люси. Казалось, само слово привело ее в недоумение. Нечасто случалось, чтобы женщины, породнившиеся с семьей Фарров путем замужества, стремились привести своих друзей на семейные торжества.

Донна стала быстро жестикулировать, сопровождая свои движения отрывистыми звуками.

– Челси Кейн здесь одна. Она – важная персона, и мы непременно должны пригласить ее.

– Челси Кейн беременна! – возразила Люси, окатив невестку ледяным взором.

– Тем больше оснований для того, чтобы пригласить ее к нам! – улыбнулась Донна. – Она беременна, и у нее здесь нет никого из близких. Зачем же оставлять ее одну в праздничный день? – Она вздохнула и торопливо добавила, боясь, что мужество в последний момент покинет ее: – Я хотела бы позвать также Джадда с Лео. И Нолана.