Электронная библиотека » Барбара Эрскин » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Дитя Феникса. Часть 2"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 02:06


Автор книги: Барбара Эрскин


Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Барбара Эрскин
Дитя Феникса
Часть 2

Глава шестнадцатая
I

Карнарфон. Сентябрь 1241

– Ты собираешься в Лондон? – с удивлением спросила Изабелла Даффида. – Зачем?

– Это повеление короля! – сердито ответил Даффид. – Он требует подтверждения договора, заключенного в Раддлене в прошлом году.

– Когда ты позволил ему увести Граффида в Лондон? – Изабелла саркастически подняла брови. – И теперь хочешь попросить, чтобы король освободил его?

– Нет, не хочу! Но все равно, мне не по душе, что Граффид в Лондоне. Так не должно быть. Наши споры – это наше дело, а вовсе не короля Генриха.

– Тогда ты не должен был сдаваться ему и идти на переговоры, верно? – Изабелла не могла удержаться, чтобы не подпустить шпильку, даже видя, как лицо ее мужа покраснело от злости.

– У меня не было выбора! А ты, если помнишь, сама настояла на этом, когда мои союзники отвернулись от меня!

– Потому что ты был с ними слишком мягким! Такого никогда бы не случилось при твоем отце. – Она резко повернулась к окну. – Знаешь, я тоже поеду в Лондон, я уже соскучилась по большому городу!

II

Лондон. Михайлов день

Жизнь при дворе оказалась именно такой, о какой Изабелла мечтала: шумной, богатой, пестрой, полной веселья, разговоров и слухов. И один из первых слухов, достигших ушей Изабеллы, был слух о странном исчезновении графини Честер.

Об этом она узнала одновременно от леди Винчестер и от родственницы Элейн Изабель Брюс. Обе женщины недавно вернулись на юг из Стирлинга и сделали эту новость достоянием всего двора.

Леди Винчестер всегда любила Элейн и терпеть не могла Роберта де Куинси. Она была искренне встревожена ее судьбой, но тем не менее шепотком передаваемые новости не обошли ее стороной.

– Ты слышала, – украдкой шепнула она Изабелле, – говорят, что Элейн – любовница короля Александра!

– Это было, когда она еще надеялась выйти за него замуж! – возразила Изабелла, моментально поняв, почему старая графиня поделилась этим слухом с ней.

– Милая моя, – леди Винчестер улыбнулась, – разве ты не знаешь, что их связь возобновилась, когда Элейн вернулась в Шотландию? Изабель Брюс рассказывала мне, что Элейн и король просто глаз друг от друга не могли оторвать!

– Ну тогда, похоже, он спрятал ее где-нибудь в горах, в любовном гнездышке. – Сарказм Изабеллы не смог скрыть нотки зависти.

– Я так не думаю, – задумчиво сказала леди Винчестер. – Я слышала, что король всерьез обеспокоен, хотя и не показывает этого. Роберт говорил ему, что Элейн находится в безопасности и живет в Фозерингее, но ее там нет! И потом, если она собиралась туда, почему она не взяла с собой собаку? Она ведь любила этого пса?

Три женщины молча посмотрели друг на друга, и леди Винчестер первой нарушила молчание:

– Ты думаешь, что с ней могло произойти что-то ужасное?

III

Стирлинг. Октябрь 1241

Александр быстро прочитал письмо и, бросив его на стол, с нетерпением воскликнул:

– Он что, всерьез думает, что я поверю этому?

Доннет, лежавший у его ног, пошевелил ушами, укоризненно глядя ему в глаза. Пес с неохотой, но все же признал, что этот человек по каким-то неведомым причинам стал его новым хозяином, но постоянно тосковал по Элейн.

Королева Мари глянула на письмо:

– Это опять от сэра Роберта?

– Да, из Фозерингея. Он пишет, что с его женой все в порядке, и еще он пишет, что она больше не хочет держать собаку. – Александр обоими кулаками стукнул по столу. – Боже мой, он, наверное, считает меня дураком! А вы, мадам, знаете обо всем этом больше, чем хотите показать. Думаете, я ничего не узнаю? – Он повернулся к Мари, сверля ее взглядом. – Если с ней что-нибудь случилось…

– Я уверена, что ничего не случилось. – Голос Мари был раздраженно-снисходительным. – Не кажется ли вам, дражайший супруг, что вы просто надоели этой женщине? Она – шлюха, и ей захотелось сменить любовника. У нее пропал аппетит, вот она и решила съесть что-нибудь пикантное! – Мари улыбалась, видя, как побелели суставы сжатых кулаков Александра. Она знала о том, что он тайно рассылал гонцов на поиски пропавшей Элейн, о том, что они безрезультатно прочесали вдоль и поперек все королевство. Но главное, что знала Мари, это то, что сама она недосягаема для королевского гнева.

Она поднялась с кресла.

– Пожалуйста, дорогой, вели выбросить эту противную собаку во двор. От нее дурно пахнет! – Мари накинула на плечи расшитую золотом накидку и, надменно подняв голову, вышла из комнаты.

IV

Лондон, Тауэр. Октябрь 1241

Когда Даффид и Изабелла прибыли в Тауэр для прощальной аудиенции, король Генрих только что вышел из домашней часовни, где совершал молитву. Он уселся на свой трон, жестом пригласив гостей садиться подле него.

– Вы уже виделись с вашим братом, сэр Даффид?

– Разумеется, ваша милость, – ответил Даффид. Они побывали там, где Граффид и Сенена находились на положении почетных пленников.

Генрих откинулся на спинку трона, слегка прикрыв глаза.

– Леди Сенена постоянно упрекает меня в невыполнении каких-то договоренностей относительно вашего брата, сэр Даффид. Но я полагаю, что вы скорее предпочтете, чтобы Граффид был моим гостем, а не вашим соперником, не правда ли?

Даффид чуть поклонился и твердо сказал:

– Мне не нравится, когда уэльские рыцари находятся в тюрьмах Англии, сир!

– Разумеется! – Генрих одарил Даффида лучезарной улыбкой. – А уэльские дамы? Думаю, вы были бы рады забрать с собой леди Сенену из Лондона?

Даффид постарался не улыбнуться в ответ.

– Пусть это решит сама леди Сенена, сир! В настоящий момент она полна решимости быть со своим мужем. Мне кажется, она чувствует, что будет полезнее здесь, поскольку надеется убедить вас, сир, освободить ее мужа.

– Понимаю. – Король встал, подошел к окну, постучал пальцем по раме, сохраняя бесстрастное выражение лица. – А разве леди Сенена не хочет поскорее увидеть своих детей?

– Не беспокойтесь, ваша милость, им обеспечен хороший присмотр и уход в Криссете!

Король, все еще глядя в окно, продолжил:

– Я долгое время думал о наследнике. – Даффид и Изабелла молча переглянулись. – Вашем наследнике, сэр Даффид! – Он обернулся и пристально посмотрел на них обоих. – Как я понимаю, у вас до сих пор нет детей, – сказал он.

Краска бросилась в лицо Изабеллы.

– Мы все время молимся Богу о ниспослании нам сына, сир, но…

– Нимало не сомневаюсь! – Генрих сделал вид, что не заметил, как его перебили. – И я уверен, что в скором времени ваши молитвы будут услышаны, а пока что меня совсем не радует – так же как не радует это и вас, сэр Даффид, – мысль о том, что ваш брат или его дети унаследуют владения в Северном Уэльсе.

Когда Даффид смог наконец заговорить, голос его был полон подозрительности.

– Что вы имеете в виду, сир?

– Я подготовил договор. – Король указал на стол, где рядом с перьями и чернильницей лежал небольшой лист пергамента. – Я думаю, для вас, сэр Даффид, в качестве временной меры было бы благоразумным назначить своим наследником меня.

– Нет! – Даффид с такой силой стукнул кулаком по столу, что перья, подпрыгнув, раскатились в стороны.

– Нет? – мягко переспросил Генри. – Я полагаю, что, хорошо подумав, вы увидите, сэр Даффид, что это замечательное предложение!

V

– Вот что из-за тебя получилось! – Даффид едва дождался, пока дверь их комнаты закроется, и накинулся на Изабеллу. – Если бы у нас были дети!..

– Это не моя вина, что у нас нет детей! – Изабелла была на грани истерики. – Ты знаешь, что я могу иметь детей. Разве я не доказала тебе это? Разве ты не видел ребенка, что я родила тебе?

– Это не был ребенок, Изабелла. Кто бы это ни был, он мертв!

Даффид содрогнулся.

– И с тех пор ты ни разу…

– И ты знаешь почему! – Изабелла подалась вперед, блестя глазами. – Потому что твоя сестра прокляла меня!

– Нет, Изабелла!.. – Даффид уже очень давно не слышал от нее этой жалобы.

– Да! Она прокляла меня, она сделала меня бесплодной! Она и эта прислужница дьявола, ее няня. – В уголках рта Изабеллы появились пузырьки пены. – Если бы ты хотел иметь наследника, Даффид из рода Ливелин, – Изабелла почти кричала, не давая ему возможности вставить хоть слово, – ты нашел бы свою сестру и заставил бы ее снять проклятие! Пока ты не сделаешь этого, у меня никогда не будет детей, а когда ты умрешь, то Гвинед отдадут на блюдечке твоему дяде Генриху или маленькому принцу Эдварду. И все из-за твоей подписи под этим договором! Да поможет тебе Бог, муж мой, если народ Уэльса узнает о том, что ты сделал!

Изабелла прошла мимо него, уселась на скамью и разрыдалась.

Обеспокоенный, Даффид нахмурился:

– Я бы заставил Элейн снять заклятие, если оно в самом деле существует…

– Ты хочешь сказать, что я лгу? – Она подняла голову и взглянула на него. В ее глазах блестели слезы.

– Нет, нет, конечно нет. – Его лицо потемнело от гнева. – Ради Пресвятой Девы, Изабелла, отчего ты не сказала об этом, когда Элейн была в Ланфаэсе? Если ты и вправду веришь всему этому, то почему так долго молчала, дожидаясь, пока она уедет в Шотландию?

– Потому что больше ждать нельзя. Но ее в Шотландии нет. Роберт де Куинси говорит, что она в Фозерингее.

– Тогда мы поедем назад через Фозерингей. – У Даффида вырвался вздох облегчения.

– А что, если ее там нет? – Изабелла приложила платок к глазам. Она еще не успела сообщить Даффиду, что слышала, будто его сестра куда-то пропала.

– Если ее там нет, – свирепо промолвил Даффид, – я все равно ее найду.

VI

Замок Лох-Ливен. Февраль 1242

День за днем шли бесконечные, проливные дожди, дул холодный, пронзительный ветер. Маленькая спальня окончательно превратилась в сырую, мрачную темницу.

Съежившись, Ронвен присела у огня. Элейн, стоя у окна, смотрела вдаль, поверх черных вод озера. Ронвен повернулась к ней:

– Прошу тебя, милая моя, закрой окно. Ну что ты там высмотришь? По крайней мере, тут будет не так холодно.

Лицо ее с одной стороны было еще опухшим из-за страшного синяка: три месяца назад кто-то из оруженосцев Роберта ударил ее деревянной дубиной. Когда их привезли сюда, она еще целый день не приходила в сознание.

Их, двух женщин, из телеги, запряженной волом, перенесли в легкую крытую повозку, запряженную лошадьми, а затем последние несколько миль пути их везли, взвалив, как поклажу, на могучие лошадиные спины. Когда лошади наконец остановились на берегу необозримого, заросшего прибрежной растительностью озера, пленниц бросили на дно лодки и, переправив на безлюдный остров, водворили в стоявший там замок.

Тело Элейн затекло и болело, и ее мучила мысль о том, что Ронвен погибла.

Перепуганную, избитую Элейн приволокли в спальню замка, и там Роберт досыта утолил свою бешеную ярость. Когда он покидал замок, восседая на корме лодки, той самой, что доставила в крепость женщин, его жена лежала распростертая на ложе, без чувств.

Гарнизон крепости состоял из трех стражников и такого же количества прислуги. Элейн и Ронвен позволили свободно гулять по острову. Да и куда они могли отсюда бежать? Переправиться на другой берег было не на чем. Припасы привозили в лодке раз в несколько недель, и, за исключением этого средства, пленницы были полностью отрезаны от внешнего мира. Постепенно, хоть и не скоро, Элейн выходила и вернула к жизни Ронвен, и сама потихоньку оправилась от ран. От Ронвен она научилась собирать на этом маленьком клочке земли, со всех сторон окруженном водой, целебные травы и готовить из них целительные снадобья, неизвестные ей прежде.

Но ее одиночество внезапно было нарушено появлением па острове загадочной незнакомки, которая часто следовала за Элейн, всегда держась в тени. Женщина была в черном платье с высоким стоячим кружевным воротником. Элейн заметила ее однажды, когда брела в сумерках вдоль крепостной стены.

– Ты? – Она потерла глаза. Это была та самая дама, которую она видела в Фозерингее, – привидение, неясный призрак, бродивший в сумраке по верхним галереям замка в далеком Нортгемптоншире. Но как такое могло быть? Женщины безмолвно смотрели друг на друга, и каждая из них скрывала свою горькую тайну. В глазах незнакомки Элейн прочла, что та узнала ее. Но в это время тени сгустились, мгла окутала землю, и незнакомка исчезла. Элейн чувствовала, как стучит и замирает сердце у нее в груди. Она шагнула вперед, всматриваясь в тьму.

– Где ты? – тихо позвала она. – И кто ты? Почему ты везде следуешь за мной?

Но она уже знала, что ответа не получит. Женщина была не из этого мира.


Элейн долго не знала, что она беременна.

– Королевское дитя? – Ронвен нежно ее поцеловала и погладила ее руку.

– Конечно, это ребенок от короля. Роберт не был со мной… – Она, содрогнувшись от отвращения, поправила себя: – Тогда он не был со мной месяцами.

Она стояла у окна, глядя поверх черных вод озера на виднеющиеся вдалеке невысокие холмы, которые отделяли ее от Александра.

– Видно, пророчеству суждено было сбыться, – чуть слышно прошептала Ронвен. – Кто знает, может, ребенок, что у тебя во чреве, когда-нибудь станет королем.

Когда Роберт вернулся, ее беременность уже была заметна. Снаружи над озером гуляли зимние бури, гнали по отмели высокие волны, которые, пенясь, бились о стены замка. Роберт скинул плащ в нижнем зале башни, находившемся под спальней, и повернулся к Элейн. Сначала его лицо приняло выражение напряженной задумчивости, – он что-то про себя вычислял, – затем оно исказилось холодным гневом; глаза его скользнули по ее фигуре.

– Это ребенок от твоего любовника, как я понимаю. Разумеется, не мой.

Элейн запахнула плотнее плащ, словно защищаясь от него. В зале было холодно, хотя очаг был разожжен.

– Это ребенок короля, – гордо вскинув голову, ответила она. – И на этот раз ты не посмеешь и пальцем прикоснуться ко мне.

– Да что ты? – Он говорил ласково, но это было притворство.

У Элейн перехватило дыхание. Ребенок сильно толкнулся внутри нее, и она невольно обхватила руками живот, будто хотела защитить свое дитя.

– Он знает, – в отчаянии проговорила она. – Он знает про ребенка, и если что случится…

– Ничего он не знает. – Роберт улыбался. – Он думает, ты в целости и сохранности в Фозерингее, куда тебя сопроводил твой дядя.

Роберт обвел глазами комнату. Ронвен притаилась в темном углу, а другие две служанки сидели, съежившись, у огня, не отрывая глаз от пары в центре полутемного зала. Здесь только не хватало той женщины, что являлась вслед за тенями, – но ни шороха, ни знака. Свечи не были зажжены, хотя было почти темно. За окном был февральский вечер, такой же серый и бесцветный, как свинцовые воды в озере.

– Веселенькое семейство! – внезапно взревел Роберт. – Я приехал взглянуть на свою супругу, и тут меня встречает сплошной мрак! Хочу вина! Несите мне вина! Еды и свечей! Силы небесные! Разве так встречают хозяина?

Никто не двинулся с места. Роберт помрачнел. Три шага – и он уже стоял над Ронвен. Схватив ее за руку, он рывком поднял ее на ноги и швырнул к двери.

– Ты меня слышала, женщина! Вина!

– Вина почти не осталось, Роберт, свечи на исходе, и дрова кончаются, – устало сказала Элейн. – Бури были такие сильные, что лодка не могла добраться до острова.

– Я же добрался! – Его глаза сверкали от гнева.

– Ты должен был привезти с собой запасы. – Элейн отошла от него и села на стул, на котором только что сидела Ронвен. – Мы не рады тебе, Роберт.

– Да уж я вижу, – ответил он. – Хочу вас порадовать – я здесь ненадолго. Совсем ненадолго.

Роберт не пробыл в замке и двух дней; за это время он ни разу не тронул ее, но зато прикончил последнюю флягу с вином, что хранилась в подвале. Наконец он позвал к себе Элейн. Она заметила, что он сильно пьян.

– Я возвращаюсь в Англию. – Он еле ворочал языком, глаза были мутные. – Оставайся здесь и пропадай. Хочу, чтобы ты сгнила здесь вместе со своим ублюдком. – Он, пошатнувшись, привалился к стене и так стоял, скрестив ноги. – Вас очень скоро забудут в этом глухом Лох-Ливене! – И он с особым, невыразимым удовольствием повторил: – Да, очень, очень скоро. – Он захихикал, подвизгивая. – Не удивлюсь, если и я забуду тебя навсегда.

– Я надеюсь, – холодным тоном отозвалась Элейн.

– Ты хочешь, чтобы тебя забыли?

– Хочу, чтобы ты забыл.

Он опять захихикал.

– И король, да? Ну да, и король тоже. Я заезжал к нему в Роксбург по пути сюда. Передал ему от тебя привет и сообщил, что ты в добром здравии и вполне счастлива. Ты ведь и вправду в добром здравии и счастлива, так ведь, моя любимая? – Он оттолкнулся от стены и икнул. – Вот только не могу себе представить, как ты можешь терпеть рядом эту женщину. – И он с мерзкой гримасой указал на Ронвен. – Я, пожалуй, окажу тебе последнюю милость – избавлю тебя от ее общества.

– В этом нет надобности, Роберт. – Голос Элейн звучал твердо, но внутри у нее все перевернулось от страха. Дитя, почувствовав это, слабо шевельнулось у нее под сердцем, и Элейн вся сжалась.

– Почему нет? Есть! – Он рванулся к Ронвен и схватил ее за руку. – Питер! – заорал он. – Питер! Забери отсюда эту рухлядь, выбросим ее в озеро, когда поплывем обратно!

– Нет! – закричала Элейн. – Вы не смеете! – Она вцепилась ему в руку, державшую Ронвен, но Роберт стряхнул ее.

– Посмеем, моя миленькая женушка. Забери ее. – Он толкнул Ронвен к слуге, который по его зову возник на пороге. – Запихни ее в мешок и отнеси в лодку.

– Нет! – Теперь обе женщины разрывались от крика. Ронвен отчаянно сопротивлялась, билась в руках молодого парня, который волок ее вон из зала, к лестнице. Элейн с плачем кинулась вслед за ними, но Роберт остановил ее и, отвесив оглушительную пощечину, заорал ей в лицо:

– Пусть она катится отсюда!

– Зачем ты это делаешь? Ради Бога, Роберт…

– Ради Бога! – передразнил он ее визгливо. – А ты подумай, моя милая, хорошенько подумай, что ты сделала со мной. Может, это будет для тебя заслуженным наказанием.

С этими словами он сбежал вниз по лестнице и был таков. Элейн попыталась его догнать, но у маленькой двери, что вела из нижней галереи замка во внутренний дворик, путь ей преградил старый крепостной страж.

– Пожалуйста, Эндрю…

– Увы, миледи, вы уже ничем ей не поможете. И никто ей не поможет.

Он рукой загородил проход. За его спиной она увидела опустевший дворик.

Лишь с темного берега до нее доносились жалобные крики зазимовавших, отбившихся от стаи гусей, и ветер разносил эхо их голосов над водами озера.

В тот вечер она велела разжечь очаг в своей комнате. Эндрю сложил высокую горку из поленьев и хвороста, хотя деревьев на острове почти не осталось. Возясь у огня, он тайком глянул на графиню. Она сидела в кресле, раскачиваясь вперед и назад, обхватив живот руками; слезы ее давно высохли, но на лице было столько печали, что даже его бесчувственное старое сердце дрогнуло. Ему и самому полюбилась леди Ронвен, хоть и бывала она порой остра на язычок. Но с ним она обращалась хорошо.

Когда огонь разгорелся, Эндрю решил потревожить графиню:

– Может, прислать сюда жену, чтобы она посидела с вами?

Его Дженет была такая – она не боялась открыто высказывать свое мнение о сэре Роберте и порой так расходилась, что ему приходилось останавливать ее затрещиной. Он боялся, что его слова услышит де Куинси или кто-нибудь из его людей. В конце концов, сэр Роберт платил им за то, что они прислуживают графине и охраняют ее на этом острове. Платил он щедро, Эндрю и не снились такие денежки.

Элейн безучастно помотала головой.

– Ну, я пойду, миледи.

Ему совсем не нравился ее вид, но что он мог поделать? Теперь Эндрю отвечал за дом, он тут был главный. Дом! Поклонившись, он направился к двери, презрительно ворча себе под нос. Всего-то их – он, да Дженет, да повариха Энни и трое парней, охранявших крепость.

После того как он ушел, Элейн еще долго сидела не шевелясь. Затем она медленно поднялась. Огонь в очаге приветливо мигал, от сырой древесины шел дымок. Она долго стояла у узкого окна. Ей было видно темное небо без единой звездочки. Воды озера казались темными и зловещими. Элейн ощущала в душе пустоту, ее томило чувство одиночества и мучил страх. Слезы снова увлажнили ее веки и медленно покатились по лицу. А той дамы, старой спутницы ее затворнической жизни, все не было и не было. Элейн еще долго стояла у окна, словно ее долгий взор, обращенный к водам озера, служил для нее последней связью, прощанием с Ронвен, которую она так любила. Наконец, окоченев от холода, Элейн подошла к очагу. Когда она, с усилием нагнувшись, попыталась подбросить в огонь щепок, сердце ее замерло. Там, в пламени, ей привиделся чей-то образ. Упав на колени прямо на засыпанный золой пол, у самого огня, она стала жадно всматриваться туда, где ярче всего вспыхивали языки пламени. Сердце в ее груди бешено билось от объявшего ее страха.

Там был всадник, – он возник из пламени; он рос, становился все больше и больше и уже заслонил собою очаг… Но вот всадник начал удаляться, но куда? Туда, где кто-то предначертал ее судьбу? Кто он и что ему до нее? Увы, этого ей не дано было знать.

– Александр, где ты? Молю тебя, приди ко мне.

Ей было трудно стоять на коленях, болела спина. Растревоженное дитя недовольно ворочалось в ее чреве.

– Умоляю тебя, приди.

Разговаривая с огнем, как с живым человеком, она завороженно, словно во сне, потянулась к огню. Но теперь с ней не было никого и некому было ее остановить. Языки пламени ласково тянулись к ее пальцам.

VII

Слуги Роберта де Куинси обмотали тело Ронвен веревкой, прижав руки к бокам, и напялили на нее сверху мешок из-под муки, перевязав его внизу, вокруг щиколоток. Теряя сознание от страха, задыхаясь от мучной пыли, налипшей на ткань изнутри, Ронвен чувствовала, что с ней делали дальше. Сначала мужчины – их было двое – приподняли ее, затем грубо поволокли по земле. Дважды она сильно ударилась обо что-то твердое. Наконец, ее бросили, как мешок, на дно лодки.

Но вот мужские голоса стали отдаляться, и наступила тишина. Ронвен догадалась, что они ушли в замок, оставив на время ее одну в лодке. Слышно было только, как громко колотится сердце у нее в груди и ласково плещется о борт волна.

Она стала отчаянно биться в мешке, чтобы освободиться от пут. Ей быстро удалось ослабить веревку, которой было обмотано ее тело. Извиваясь и ворочаясь в жестком мешке, Ронвен быстро освободилась от нее. Однако ту, которой были связаны щиколотки, в горловине мешка, затянули на совесть. Она стала водить руками и раскачиваться и, согнувшись, постаралась достать до ног. Пальцы, ободранные о жесткую мешковину, кровоточили. Ронвен так старалась, что не заметила, как мужчины вернулись. Дно внезапно дрогнуло и закачалось – гребцы один за другим прыгали в лодку. Она ощутила страшный удар в грудь, и поняла, что уже не одна.

– Великая богиня, спаси меня и сохрани, – прошептала она в тоске. Прямо над ней раздался пьяный хохот Роберта. – Помоги мне.

Ронвен не могла расслышать, о чем они говорили. Лодка, чуть покачиваясь, скользила по воде. Женщина всем телом ощущала под собой воду, которая плескалась совсем рядом, за тонкой перегородкой опалубки. Ронвен охватила паника; ее стала бить дрожь. «Сейчас они перестанут грести, – пронеслось у нее в голове. – Пречистая Дева, спаси меня». Она старалась разорвать мешок изнутри, уже не заботясь о том, замечают они ее ухищрения или нет. Второй сильный толчок, отдавшийся резкой болью, дал ей понять, что ее заметили. Спустя некоторое время она очнулась. Легкое покачивание прекратилось; раздался негромкий смех; чьи-то руки схватили мешок с обоих концов. Она кричала, не умолкая. Ее волокли к борту, отчего лодка отчаянно кренилась. Затем Ронвен почувствовала, как больно борт лодки врезался ей в ребра; ей показалось, что в таком положении она оставалась очень долго. Затем ее мучители с радостными воплями подняли ее за ноги в воздух и швырнули вниз головой в воду.

Мешок пузырился вокруг нее, как будто его надули воздухом, а потом начал погружаться. Темная ледяная пелена сомкнулась над головой Ронвен.

VIII

Когда до Эндрю донеслись крики Элейн, он выронил из рук небольшую кружку с пивом, которую нес на стол себе к ужину, и поспешил наверх. Взбираясь по крутой винтовой лестнице, он пыхтел и задыхался.

Оказавшись в комнате, старик был настолько потрясен представившимся ему страшным зрелищем, что оцепенел. Миледи лежала в очаге, вся в золе и пепле; по ее голове пробегали огоньки.

– Господи Иисусе! – Он кинулся к ней и, сдернув с постели покрывало, набросил его на голову несчастной, чтобы загасить пламя.

– Дженет! – Эндрю вытащил Элейн из очага. – Дженет! Ради Бога, женщина, скорее сюда! – в отчаянии кричал он, призывая на помощь свою жену.

Он слышал, как она, отдуваясь, несла по лестнице свои могучие телеса.

– Что такое? Что-нибудь с ребенком? – Дженет тяжело дышала, лицо ее блестело от пота.

– Миледи упала. Помоги мне, женщина, я один не могу с ней управиться. – Он попытался, взяв Элейн за руки, стащить ее с места, но тщетно. – Давай вместе перенесем ее на кровать.

– Она что, померла? – Дженет как вкопанная стояла в дверях, боясь пошевелиться.

– Нет, живая! Перестань трястись и помоги мне, а то она и впрямь помрет.

Они вдвоем втащили Элейн на кровать, и Эндрю осторожно снял с ее головы покрывало.

– О Пресвятая Дева! До чего же страшные ожоги! – убивалась над Элейн его жена. – Бедная, бедная миледи! Что же это делается?

– Принеси что-нибудь, чем можно смазать обожженные места, и поживее!

– Надо простоквашей! – Она заковыляла вниз по лестнице, а Эндрю тем временем принялся отлеплять от кожи уцелевшие кусочки вуали и остатки волос. Они еще не видели, во что превратились ее руки.

IX

Ронвен боролась с намокшим мешком, облепившим ее тело, и вдруг пальцы ее попали в боковой шов, где нитки чуть разошлись. Она чувствовала, что у нее вот-вот лопнут легкие; перед глазами вспыхивали красные искры, от которых раскалывалась голова. Ронвен уже устала бороться за жизнь, силы оставляли ее. В любой миг она могла сдаться, сделать вдох и глотнуть вместо воздуха податливую черную воду, которая заполнила бы ей легкие, побежала бы по всему ее телу и поглотила бы ее навсегда. Последним отчаянным движением Ронвен рванула шов, и мокрая мешковина треснула. Тогда женщина просунула в образовавшуюся дыру руку, а затем и голову. Она нащупала водоросли, но за них нельзя было ухватиться – они были скользкие и неподатливые, как мокрая кожа. И в тот момент, когда Ронвен сделала роковой, разрывающий легкие, облегчительный вдох, ее торчащая из воды рука со сведенными судорогой пальцами, будто пытавшимися дотянуться до звезд, крепко вцепилась в корягу.

X

– Такие красивые были волосы! Ах, Эндрю, как мне их жаль, – причитала Дженет, смазывая ожоги на лице Элейн пропитанным простоквашей мягким кусочком овечьей шерсти.

– Ай-ай-ай. – Эндрю тоже жалел миледи: женщина останется с такими шрамами на лице. – Как там ребенок?

Дженет пожала плечами. Обтерев пальцы о передник, она положила руку на живот Элейн.

– Он как будто не шевелится, но кто его знает… Жаль, что с ней нет леди Ронвен, а я прямо не знаю, что и делать. – Глаза у нее налились слезами, и она заплакала от жалости.

– У тебя хорошо получается, все, как надо. – Но на самом деле Эндрю не был в этом уверен. Потихоньку, осторожно он собрал остатки головного убора Элейн и обгоревшие пряди ее волос. Подумав, что с ними делать, он, передернувшись от отвращения, бросил их в огонь, который тут же превратил все это в пепел.

Элейн лежала неподвижно, без сознания. Осторожно отделяя от ран обгоревшую ткань платья, Дженет смазала ей лицо, часть головы и руки. Легкими движениями она втирала в пострадавшие участки кожи простоквашу, а затем перевязывала чистой тканью, – ей пришлось для этого порвать свое второе, еще совсем новое платье.

– Слава Богу, не все волосы сгорели, – шепнула Дженет мужу. – Только с этой стороны. Но лицо-то… Ой, бедная, бедная девочка. – Она смахнула слезу.

– Надо молиться, чтобы она подольше не проснулась. – И он отвернулся: жена не должна была видеть его слез. – Может, ей и жить-то после этого не захочется.

XI

Ронвен вцепилась в дерево, как кошка, и навалилась на него. Голова ее свешивалась вниз и почти касалась воды. Прежде чем потерять сознание, последним, отчаянным движением она опустила голову еще ниже. Рот ее был раскрыт, и вода, которая была внутри нее, вытекла вон. Ронвен висела поперек дерева, как куль со старым тряпьем. Шел сильный дождь; по шее и спине пополз ледяной холод. Он был гораздо холоднее прежнего, и она очнулась.

Начинался рассвет. С огромным усилием Ронвен приподняла голову и огляделась. Вокруг была вода. Повсюду, куда мог достигать ее глаз, в предрассветной дымке поблескивали водяные блики. Она ощущала запах холодной, сырой мглы. Вдали уже обозначилась светлая дорожка: это солнце золотило своими ранними бледными лучами озеро и Ломондские холмы. Ронвен осторожно подтянулась повыше, и дерево чуть повернулось под ее тяжестью.

Она лежала неподвижно, закрыв глаза. Сердце бешено колотилось от страха. Ронвен не чувствовала своих ног, которые были связаны веревкой. Ненавистный мешок все еще лип к ее телу. Она была похожа на водяного или на ряженую.

Слишком устав, чтобы двигаться, она еще долго оставалась без движения, наблюдая, как постепенно настает день. Она так окоченела, что уже не ощущала холода. Когда багряные лучи солнца, побежав по воде, начали согревать ей омертвевшие ноги, Ронвен, уже не сопротивляясь, снова впала в забытье.

XII

Элейн лежала, глядя в потолок. Молодая девушка, сидя у ее ложа, накладывала ей на руки свежие повязки. Она была худенькая и совсем еще юная, почти ребенок. Девушка была одета в старенькое, рваное платье. Нечесаные волосы, обрамлявшие ее острое, напряженное личико, были распущены.

– Кто ты? – Элейн было больно даже шептать: губы ее были в волдырях, растрескались и болели.

– Меня зовут Энни, миледи. Я главный повар в этом замке. – Она, похоже, поняла, как иронически прозвучал титул, которым она удостоила себя, представившись Элейн, и это ее развеселило.

– А где ты, Энни, научилась так заботливо ухаживать за больными?

Энни пожала плечами:

– Я часто увязывалась за взрослыми и плавала с ними на остров Сент-Серф и там наблюдала, как в монастырском лазарете лекарь лечит людей. Он показал мне, какие надо употреблять травы, чтобы раны затягивались. Но когда настоятель узнал, зачем я туда езжу, мне было запрещено появляться в монастыре. Но я запомнила все, чему тот лекарь меня обучал.

– К счастью для меня. – Элейн помолчала. – Мое лицо очень обезображено?

В замке не было зеркал, а она все еще была слаба и не могла приподняться, чтобы посмотреть на свое отражение в бадье с водой.

– Сейчас пока заметно, но потом станет лучше. – Энни закончила наконец перевязку, поднялась и подоткнула со всех сторон одеяло. – Я промыла ожоги лавандой и наложила на раны припарки из семени льна. Большая часть ожогов скоро залечится, и следов не останется. Хорошо, что не прожгло до кости. Вы упали лицом в пепел, и это вас спасло. – Она строго поглядела на больную. – Но вы должны кушать, миледи, чтобы поправиться. Это надо для ребенка. Принести нам что-нибудь поесть, пока вы еще не спите?


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации