Текст книги "Сосны. Последняя надежда"

Блейк Крауч
Сосны. Последняя надежда

Blake Crouch

THE LAST TON

Copyright © Blake Crouch, 2014.

This edition published by arrangement ith Inkell Management LLC and Synopsis Literary Agency

© Смирнова М. В., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

Моим ангелам,

Эннсли и Эделайн

Это художественное произведение. Все имена, персонажи, организации, места и события либо являются продуктом авторского воображения, либо используются в вымышленном контексте.

О романе «Последний город»

Добро пожаловать в Заплутавшие Сосны, последний город!

Агент Секретной службы Итан Бёрк прибыл в Заплутавшие Сосны, штат Айдахо, три недели назад. В этом городе люди во всем живут по указу: с кем вступать в брак, где жить, где работать… Их детей учат, что Дэвид Пилчер, создатель города, – Бог. Никому не позволено покидать город. И даже за то, что вы задаете вопросы, вас могут убить.

Но Итан раскрыл поразительную тайну того, что скрывается за электрической оградой, окружающей Сосны и защищающей его от ужасов внешнего мира. Эта тайна и держит население города под полным контролем безумца и армии его последователей – тайна того, что готово вот-вот прорвать ограждение и смести последние хрупкие остатки человечества.

Невероятный сюжет заключительной книги Блейка Крауча из серии «Заплутавшие Сосны» (которую в 2015 году экранизировала кинокомпания «FOX») не позволит вам оторваться от чтения до самой последней страницы.

Господь отвечал Иову из бури и сказал: Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?

Иов. 38:1–7

Мы последние представители нашего вида, колония людей из начала двадцать первого века. Мы живем в горах бывшего штата Айдахо, в городе, именуемом Заплутавшие Сосны.

Наши координаты: 44 градуса, 13 минут, 0 секунд северной широты и 114 градусов, 56 минут, 16 секунд западной долготы. Слышит нас кто-нибудь?

Часть передачи по радиосвязи голосом и азбукой Морзе на всех коротковолновых частотах, ведущейся из верхнего комплекса Заплутавших Сосен в закольцованном режиме в течение последних одиннадцати лет.

Вступление

Дэвид Пилчер

Верхний комплекс (гора)

Заплутавшие Сосны

Четырнадцать лет назад

Он открыл глаза.

Окоченение, дрожь, пульсация в голове… Кто-то стоял над ним – лицо этого человека было скрыто под хирургической маской и совершенно неразличимо.

Он не знал, где он находится или даже кто он такой. Безликая маска склонилась ближе к нему, и голос – женский голос – приказал:

– Сделайте долгий глубокий вдох и продолжайте дышать.

Он вдохнул газ – теплый, концентрированный кислород. Этот газ влился в его гортань и ворвался в легкие, вызвав приятный прилив тепла. Хотя рот склонившейся над ним женщины был скрыт под маской, в глазах ее проснувшийся человек увидел адресованную ему улыбку.

– Вам лучше? – спросила она.

Он кивнул. Теперь ее лицо стало видно более отчетливо. И ее голос… что-то знакомое было в этом голосе. Не сам тембр, а те чувства, которые человек испытывал, слыша его. Желание защитить, почти родительские эмоции.

– У вас болит голова? – задала она еще один вопрос.

Он снова кивнул.

– Это скоро пройдет, – пообещала незнакомка. – Я знаю, что вы ощущаете сильную дезориентацию.

Еще один кивок.

– Это совершенно нормально. Вы знаете, где находитесь?

Отрицательное покачивание головой.

– Вы знаете, кто вы?

И снова покачивание головой.

– В этом тоже нет ничего необычного. В вашу кровеносную систему всего тридцать пять минут назад была закачана кровь. Обычно пробужденным требуется несколько часов, чтобы вспомнить себя и окружающий мир.

Он уставился на светильники над головой – длинные флюоресцентные лампы, слишком яркие для его глаз – и приоткрыл рот.

– Не пытайтесь говорить, – предупредила женщина. – Хотите, я объясню вам, что происходит?

Кивок.

– Ваше имя – Дэвид Пилчер.

Человек подумал, что эта часть информации звучит правильно. На каком-то неуловимом уровне это имя ощущалось им как свое – по крайней мере оно казалось ему вполне уместным.

– Вы не в больнице. Вы не пострадали в автокатастрофе и не перенесли сердечный приступ. Ничего подобного, – добавила незнакомка.

Он хотел сказать, что не может двигаться. Что чувствует себя холодным, как труп, и это его пугает. А женский голос продолжал объяснять:

– Вы только что были выведены из анабиоза. Все ваши жизненные показатели находятся в пределах нормы. Вы проспали восемнадцать столетий в одной из тысячи анабиозных капсул, построенных по вашему проекту. Мы все очень рады. Ваш эксперимент увенчался успехом. Степень выживаемости команды составила девяносто семь процентов. Это заметно больше, чем выходило по вашим расчетам, и у нас нет критических потерь. Поздравляю.

Пилчер лежал на каталке и, мигая, смотрел на лампы.

Датчик, показывавший частоту его сердцебиения, попискивал все чаще и чаще, но это было вызвано не страхом и не стрессом. Причиной этому была радость. За пять секунд все стало на свои места: кто он такой, где он находится и почему он здесь. Как будто настроилась фокусировка фотоаппарата.

Дэвид поднял руку – тяжелую, как кусок гранита, – и потянул маску прочь с лица медсестры. И жадно уставился на ее лицо.

Впервые за почти два тысячелетия он заговорил, и голос его звучал хрипло, но отчетливо:

– Кто-нибудь выходил наружу?

Женщина убрала маску. Это была Памела. Двадцатилетняя Пэм, похожая на призрак – бледная и слабая после пробуждения от долгого, долгого сна.

И все-таки… по-прежнему прекрасная.

Она улыбалась:

– Вы же знаете, что я не допустила бы этого, Дэвид. Мы ждали вас.

* * *

Шесть часов спустя Пилчер уже стоял на ногах и нетвердой походкой шел по коридору Уровня 1 вместе с Тедом Апшоу, Пэм, Арнольдом Поупом и человеком по имени Фрэнсис Левен. Последний носил официальный титул «управляющего» горой и говорил, не умолкая ни на минуту:

– …стена ковчега была один раз проломлена семьсот восемьдесят три года назад, но вакуумные датчики отследили это, и автоматы ликвидировали неисправность.

– А наши припасы? – поинтересовался Дэвид.

– Я провожу проверку, но, похоже, все осталось в полной сохранности, – сообщил Фрэнсис.

– Сколько человек из команды пробуждено?

– Только восемь, считая нас.

Они дошли до автоматических стеклянных дверей, ведущих в пещеру площадью в пять миллионов квадратных футов, которая служила складом продовольствия и строительных материалов. Эта пещера, высокопарно именуемая «ковчегом», была одним из великих достижений инженерного гения и инициативности людей.

В пещере пахло сыростью и камнем.

С потолка свисали массивные шарообразные лампы: их цепочка тянулась далеко в глубь ковчега, насколько хватало взгляда.

Люди подошли к «Хамви»[1]1
  «Хамви» – общепринятое именование американского армейского вездехода HMMV (сокращение от англ. High Mobility Multipurpose heeled Vehicle – «высокоподвижное многоцелевое колесное транспортное средство»).


[Закрыть], припаркованному у выхода в тоннель. Пилчеру уже не хватало дыхания, а ноги его, казалось, вот-вот сведет судорогой.

Поуп сел за руль.

Флюоресцентное освещение в тоннеле еще не действовало, и «Хамви» катил по крутому наклонному полу в беспросветную темноту. Его путь освещал лишь одинокий отблеск фар, отражавшийся от мокрых каменных стен.

Дэвид сидел впереди, рядом с водителем.

Он все еще ощущал некоторую дезориентацию, хотя она мало-помалу отступала.

Его подчиненные уверяли, что анабиоз длился восемнадцать веков, но с каждым вдохом мужчине все меньше и меньше в это верилось. На самом деле у него было такое чувство, будто всего несколько часов прошло с той новогодней вечеринки в 2013 году, когда он и вся его команда выпили по бокалу шампанского «Дом Периньон», разделись донага, натянули специальные костюмы и вошли в свои анабиозные капсулы.

Спуск был достаточно крутым, и у Пилчера закладывало уши, словно в самолете. Хотя вряд ли это ощущение было порождено только перепадом давления.

Мышцы живота сводило от нервозного предвкушения.

Оглянувшись через плечо, Дэвид посмотрел на Левена, устроившегося на заднем сиденье. Почти детское личико этого тощего невысокого человечка странно контрастировало со взглядом умудренного годами старца.

– Мы сможем дышать в этой атмосфере без мер предосторожности? – спросил Пилчер.

– Она изменилась, но только чуть-чуть, – ответил Фрэнсис. – Слава богу, основными составляющими так и остались азот и кислород. Но сейчас в общем соотношении в воздухе на один процент больше кислорода и на один процент меньше азота. Содержание парниковых газов вернулось к уровню, предшествовавшему наступлению индустриальной эпохи.

– Полагаю, вы уже начали разгерметизацию верхнего комплекса?

– Это было первым вопросом, стоявшим на повестке дня. Мы уже закачиваем воздух снаружи.

– Есть еще какие-либо замечания по делу?

– Через несколько дней наша система будет полностью обеспечена энергией и отлажена.

– Какой день и год показывают наши электронные часы, если считать по христианскому календарю?

– Сегодня четырнадцатое февраля три тысячи восемьсот тринадцатого года от Рождества Христова. – Левен ухмыльнулся. – День святого Валентина, кстати.

* * *

Арнольд Поуп остановил машину. Яркий свет фар упирался в титановые ворота, защищавшие тоннель, гору и всех, кто спал в нем, от внешнего мира.

Поуп заглушил мотор, оставив фары включенными.

Когда все вышли из вездехода, Арнольд обошел машину сзади и открыл дверь багажного отсека. Из оружейной стойки он достал армейский дробовик.

– Ради бога, Арни, – хмыкнул Пилчер, – ты всегда подозреваешь худшее!

– За это вы мне и платите хорошую денежку, верно? – отозвался тот. – Если б решение принимал я, то с нами поехал бы целый отряд службы безопасности.

– Нет, пока что у нас прогулка для ближнего круга.

– Пэм, ты не включишь свой фонарик? – попросил Левен.

Когда она направила луч на штурвал, открывающий и закрывающий ворота, Дэвид вдруг сказал:

– Давайте подождем немного.

Фрэнсис выпрямился.

Поуп сделал шаг вперед.

Тед и Пэм повернулись к Пилчеру.

Голос Дэвида все еще был сиплым от медикаментов, вернувших его к жизни. Он медленно произнес:

– Мы не должны пропустить этот момент. – Подчиненные во все глаза смотрели на него. – Понимает ли кто-нибудь из вас, что мы сделали? Мы только что завершили самое опасное и дерзкое путешествие в истории человечества. Не через расстояние. Через время. Вы знаете, что ждет нас по ту сторону дверей?

Он сделал паузу, но вопрос его так и повис в воздухе: никто не отозвался.

– Чистое открытие, – продолжил Пилчер.

– Я не понимаю, – сказала Пэм.

– Я говорил это раньше и повторю теперь. Вот Нейл Армстронг выходит из «Аполлона-11», чтобы впервые ступить на поверхность Луны. Вот братья Райт поднимают аэроплан в воздух, впервые совершая управляемый полет. Вот Колумб сходит на берег Нового Света. И сейчас происходит то же самое. Никто из нас не может сказать, что лежит по ту сторону этих ворот.

– Вы предсказывали, что человечество вымрет, – напомнила медсестра.

– Да, но мое предсказание было всего лишь предсказанием. Я мог ошибаться. Там сейчас могут красоваться небоскребы в десять тысяч футов высотой. Представьте, что человек из двести тринадцатого года от Рождества Христова попадает в две тысячи тринадцатый. «Самое прекрасное, что только может выпасть нам на долю, – это тайна». Так сказал Альберт Эйнштейн. Мы все должны насладиться этим неповторимым моментом.

Левен снова повернулся к запорному штурвалу ворот и стал вращать его против часовой стрелки. Когда колесо наконец докрутилось до упора, он сказал:

– Сэр, вы желаете взять эту честь на себя?

Пилчер подошел к воротам. Фрэнсис пояснил:

– Откиньте эту задвижку, вот так.

Дэвид дернул задвижку. Какой-то миг ничего не происходило. Фары «Хамви» погасли, и только слабый луч фонарика Пэм разрезал тьму.

А потом под ногами у людей что-то застонало – словно скрипел корпус старого корабля. Тяжелые створки ворот содрогнулись и начали расходиться. И тогда…

Свет брызнул на цементный пол и пополз к ним непрерывно расширяющейся сияющей полосой. Сердце Пилчера неистово колотилось – это был самый захватывающий миг его жизни. Внутрь влетели клубы снега, а за ними в тоннель ворвался пронзительный порыв холодного ветра. Дэвид вздрогнул от непривычно яркого света.

Когда четырехфутовые ворота полностью отворились, внешний мир предстал перед людьми, точно картина в раме. Они увидели усеянный валунами сосновый лес, где бушевала метель.

* * *

Они шли через лес, пробиваясь сквозь мягкий снежный покров толщиной в фут. Было невероятно тихо, и шорох падающего снега звучал, подобно невнятному шепоту. Пройдя две сотни ярдов, Пилчер остановился. Остальные последовали его примеру. Предводитель этого маленького отряда сказал:

– Кажется, здесь некогда проходила дорога к Заплутавшим Соснам.

Пять человек по-прежнему стояли среди густого соснового леса, и нигде не было ни единого намека на то, что здесь когда-либо была дорога.

Дэвид достал компас.

* * *

Люди шли на север, в долину. Сосны возвышались над их головами.

– Интересно, – промолвил Пилчер, – сколько раз этот лес сгорал и вырастал заново?

Ему было холодно, а ноги у него гудели от усталости. Он был уверен, что остальные ощущают такую же слабость, но никто не жаловался.

Люди брели, пока деревья не расступились перед ними. Их предводитель не мог уверенно сказать, далеко ли они отошли от выхода из комплекса. Снег поутих, и впервые Дэвид увидел нечто знакомое – крутые массивные утесы, которые почти две тысячи лет назад окружали поселение Заплутавшие Сосны.

Его самого удивило облегчение, которое он испытал, вновь увидев эти горы. Две тысячи лет – долгий срок, если речь идет о лесах и реках, но горы выглядели практически прежними. Словно он встретил старых друзей.

Вскоре маленький отряд стоял в самом центре долины.

Там не осталось ни одного здания. Даже руин.

– Как будто города здесь никогда и не было, – промолвил Левен.

– Что это значит? – спросила Памела.

– Да, что это значит? – повторил за ней Пилчер.

– То, что природа взяла верх. То, что город исчез, – предположил Фрэнсис.

– Невозможно сказать с уверенностью. Быть может, Айдахо теперь – огромный заповедник дикой природы. А может, Айдахо вообще больше не существует, – возразил Дэвид. – Нам еще многое нужно узнать об этом новом мире.

Он отыскал глазами Поупа. Тот отошел ярдов на двадцать в сторону, на прогалину, и опустился на колени в снег, что-то изучая.

– Что там такое, Арни? – спросил Пилчер.

Тот жестом пригласил руководителя подойти и, когда отряд сгрудился вокруг него, указал на цепочку следов.

– Человек? – спросил Дэвид.

– Ступни у него размером с человеческие, верно, но расположены не так, – пробормотал Арнольд.

– То есть? То есть как? – посыпались на него вопросы со всех сторон.

– Не знаю, что это за существо, но оно передвигалось на четырех конечностях. Видите? – Поуп коснулся снега. – Вот задние ноги. Вот передние. Взгляните на расстояние между следами. Оно адски проворное.

* * *

У юго-западного края долины они нашли рощу осин и низкорослых дубов, между которыми из земли тут и там торчали камни. Пилчер присел на корточки, чтобы осмотреть один из этих камней, и размел снег у его основания. Некогда это была глыба полированного мрамора, но время сделало ее поверхность шероховатой и неровной.

– Что это? – спросила Пэм, проведя рукой по другому такому же камню.

– Остатки кладбища, – ответил Дэвид. – Надписи, конечно, стерлись. Это все, что сохранилось от Заплутавших Сосен двадцать первого века.

* * *

Они направились домой, обратно к комплексу. Все ужасно устали, всем было холодно. Снег пошел снова: белый покров окутывал поверхность утесов и ветки хвойных деревьев.

– Непохоже, чтобы кто-то еще тут жил, – заметил Левен.

– Одна из первых вещей, которые мы должны сделать, – сказал Пилчер, – это выслать беспилотники. Мы отправим их в Бойсе, Миссулу и даже в Сиэтл. Мы узнаем, осталось ли хоть что-нибудь.

Они возвращались в лес по собственным следам. Когда все в маленьком отряде умолкли, из долины позади них донесся крик – ослабленный расстоянием, но от этого не менее жуткий, он эхом отразился от засыпанных снегом утесов. Люди замерли, и через секунду еще один крик ответил первому – он был более низким, но в нем звучала та же смесь тоски и агрессии. Поуп открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут весь лес вокруг них огласился диким хором жутких, нечеловеческих воплей.

Люди бросились сквозь снег к убежищу – сначала трусцой, а затем, по мере того как крики приближались, все перешли на отчаянный бег. В сотне ярдов от тоннеля Пилчер почувствовал, что у него подгибаются ноги. По лицу его струился пот. Все остальные уже достигли ворот и заскочили внутрь, крича ему, чтобы бежал быстрее. Их голоса смешивались с визгами позади него.

Перед глазами у Дэвида все расплывалось. Он оглянулся через плечо и краем глаза уловил движение среди сосен – бледные четвероногие силуэты преследовали его сквозь лес. Он хватал ртом воздух и думал: «Я могу погибнуть в первый же день выхода из анабиоза!»

Мир потемнел, и лицо бегущего человека свело холодом. Он не потерял сознание – просто рухнул лицом в снег, не в силах шевельнуться. Крики становились все громче, приближались – и тут его рывком подняли с земли. С новой точки обзора, свисая с плеча Арнольда Поупа, Пилчер видел, как качаются позади деревья, видел человекоподобных тварей, несущихся к ним – первая уже была всего в пятидесяти футах.

Поуп втолкнул его в титановую дверь и сам протиснулся внутрь. Дэвид рухнул на пол, ощутив под щекой холодный бетон.

– Закройте дверь! Не пускайте их! – закричал Арнольд.

Ворота с грохотом захлопнулись, а с другой стороны донеслось несколько глухих ударов по толстому металлу.

Оказавшись в безопасности, Пилчер ощутил, как сознание ускользает от него. Последнее, что он услышал перед тем, как погрузиться в беспамятство, был голос Пэм – она с истеричным надрывом визжала:

– Что это за твари, черт побери?!

Часть I
Два часа спустя после разоблачительной речи Итана Бёрка

Дженнифер Рочестер

В доме было адски темно. Дженнифер машинально попыталась включить на кухне свет, но это не дало результата. Электричества не было. Хозяйка ощупью обошла холодильник, добралась до шкафчика над плитой, открыла его и достала хрустальный подсвечник, свечу и коробку спичек. Открыв газ, поднесла горящую спичку к конфорке и поставила чайник поверх шипящего голубого пламени. Потом зажгла огарок свечи и присела к кухонному столу.

В своей прошлой жизни она была заядлой курильщицей и, видит Бог, не отказалась бы от сигареты и сейчас, чтобы успокоить нервы и хоть чем-то занять руки, которые дрожали, не переставая, вот уже пару часов. Глаза женщины наполнились слезами, и огненный язычок свечи стал дробиться и расплываться. Все, о чем она могла сейчас думать, – это о своем муже, Тедди, и о том, как далеко она от него сейчас. Без малого в двух тысячах лет…

Дженнифер всегда лелеяла надежду, что снаружи по-прежнему есть мир. За ограждением. За всем этим кошмаром. Что где-то там по-прежнему есть ее муж. Ее дом. Ее работа в университете. В каком-то смысле именно эта надежда поддерживала Дженнифер все эти годы. Надежда на то, что однажды утром она проснется дома, в Спокане. Тедди, все еще спящий, будет лежать рядом с нею, и это место – Заплутавшие Сосны – окажется только сном. Она тихонько выскользнет из постели, отправится на кухню и сварит вкрутую яйца, приготовит мужу кружку крепкого кофе. Она будет ждать его, сидя у кухонного стола, и он вылезет из кровати в той своей кошмарной пижаме, взлохмаченный, заспанный и ужасно любимый. Она скажет: «Ночью мне снился странный сон», – но когда попытается рассказать об увиденном, то все пережитое в Заплутавших Соснах потеряется в тумане забытых сновидений. Она улыбнется мужу, сидящему по ту сторону стола, и скажет: «Но я не могу его вспомнить».

Теперь ее надежда исчезла. Одиночество ошеломляло женщину, но под ним тлел гнев. Гнев из-за того, что с нею сотворили все это, гнев из-за всех ее потерь.

Чайник на плите засвистел, и Дженнифер встала из-за стола. Мысли ее путались. Она сняла чайник с конфорки, и свист затих. Затем налила кипяток в фаянсовую кружку со вставленной в нее заварочной сеткой, куда были заранее насыпаны листья ромашки. С кружкой в одной руке и свечой в другой она вышла из темной комнаты в холл.

Большинство горожан все еще были в театре, осмысливая разоблачительные речи шерифа, и, может быть, ей следовало оставаться со всеми остальными. Но правда была в том, что ей хотелось побыть одной. Сегодня ей нужно просто поплакать в постели. Если сон придет к ней, это будет замечательно, но, если говорить честно, Дженнифер этого не ожидала.

Она обогнула нижнюю балясину перил и стала подниматься по скрипучей лестнице. Свет свечи бросал отблески на стены. Электричество и прежде отключалось несколько раз, но женщина не могла отделаться от ощущения, что нынешний перерыв в подаче электроэнергии означает нечто новое.

То, что все двери и окна в доме были крепко заперты, немного – очень немного – успокаивало ее.