Книга: Калифорнийский квартет (сборник) - Чарльз Буковски

В "Хлебе с ветчиной" (1982) Буковски вспоминает своё детство во времена Великой депрессии. Тиран-отец, издевательства одноклассников, тяжёлая болезнь и одиночество прилагаются. В романе много непосредственных детских впечатлений, злых мыслей подростка в стиле Сэлинджера и бунтарских выходок молодого человека, начавшего жизнь бродяги. Две ключевые вещи, определившие Буковски, запечатлены в романе: это алкоголь, приносивший временное облегчение, и рассказы, написанные, чтобы убежать от реального мира. Наряду со многими опасными и забавными приключениями, запоминаются и характерные для дальнейшего творчества Бука истории: мальчик, бессильный защитить котёнка от собаки, зрелище смерти во время авиашоу, медсестра как единственный добрый человек во всём дрянном городишке. Читателю потом ещё неоднократно придётся наблюдать эту неожиданную сентиментальность маленького мальчика в нескладном верзиле Хэнке.

"Почтамт" (1971), сделавший Буковски популярным в Европе, посвящён без малого двадцати годам работы Хэнка на почте Соединённых Штатов. Это собрание небольших историй о подступающем безумии среди жара улиц и в тесной каморке сортировщиков писем. Мне особенно запомнился рассказ о престарелом почтальоне, долгие годы угощавшем детишек конфетами. Одна из мамаш, недавно переехавших в район, набросилась на него, обвиняя в приставании к своему ребёнку, чем глубоко потрясла старика... Лучшие работники воруют, начальство самодовольно, Буковски пьёт и по вечерам пишет стихи, сколько получается. Здесь впервые появляются Женщины Хэнка - знаменитая Бетти, его алкогольная муза, взбалмошная богачка Джойс, политическая активистка Фэй. И опять мы видим сентиментального Буковски, трогательно опекающего Бетти в её последние часы, и Буковски-нонконформиста, не желающего променять свою разгульную свободу на богатства семьи Джойс. Бурные шестидесятые с антивоенными протестами, свободной любовью и расширенным сознанием выглядят детскими играми в песочнице перед драмой настоящей жизни, ну и её сарказмом, конечно. Вообще, с "Почтамта" лучше и начинать, как мне кажется, знакомиться с прозой Бука, ещё подойдут "Истории обыкновенного безумия": здесь и алкоголь, и драки, и секс, и ипподром, улица и стихи, Хэнк как он есть.

Третий, также автобиографический, роман "Женщины" (1978) - самое откровенное и бескомпромиссное повествование зрелого, наглого старичка, который ещё на многое способен. Буковски не столько наслаждается своей популярностью среди женщин, сколько говорит: "Чёрт возьми, почему бы и нет?!" или "А старый дурак-то ещё силён". Истории его знакомства с "дамочками" похожи: письмо поклонницы - "Я прилетаю в Лос-Анджелес на недельку, мы можем встретиться?" - выпивка - секс, с толикой страданий и немощи, разумеется - попытки притереться друг к другу - бурное расставание. Феминистки называли роман сексистским, вероятно, за обсценную лексику и "унижение" женщин. Но Хэнк никогда не принуждал ни одну из них к близости, утверждал, что "никогда не платил за секс". Он постоянно разочаровывался с каждой новой попыткой создания более прочных отношений, нежели постельные: парадоксально, но скорее сам бывал использован своими женщинами, алчущими денег, чужой славы или просто "быть как все". По сути, "Женщины" - роман о беззащитном слабом мужчине, который из последних сил отбрыкивается от уз окружения и норм морали.

Спустя десяток лет, Буковски, уже признанный во всём мире писатель, попадает в полный причудливых персонажей мир кино - и об этом роман "Голливуд" (1989). Можно было бы громкой фразой объявить, что Голливуд символизирует для Бука тот самый мир богатеньких бездельников и исписавшихся "гениев", который он так старательно обходил стороной всю жизнь. Но Буковски не занимается метафорами. Он кормит кошек, ездит поставить 25 долларов на скачки, выпивает с актёрами и сочиняет "неплохой" сценарий о своей бурной молодости. А роман он написал от нечего делать. Вот так-то:

— Что теперь думаешь делать? — спросила Сара. — В каком смысле? — Кино ведь кончилось. — Это так. — И что ты теперь будешь делать? — На лошадок смотреть. — А кроме лошадок — что? — Вот возьму и напишу роман о том, как пишут сценарии и снимают кино. — У тебя наверняка получится. — Я тоже так думаю. — А как ты его назовешь? — «Голливуд». — «Голливуд»? — Да. И вот он перед вами.

Возможно, вам никогда больше не захочется возвращаться к Чарльзу Буковски. И хотя он непременно угостил бы вас пивом и рассказал уморительную и непристойную историю, его вид, слог и репутация может иного и оттолкнуть. Он родился в то время, когда американские гении, вроде Паунда и Хемингуэя исписались, а на горизонте никого подобного не просматривалось. Он стоял в стороне от смелых битников и от язвительных гонзо-репортажей времён "кислотной волны". Стремясь убежать от негостеприимной реальности, от полной обыденных трагедий жизни, Буковски писал стихи и прозу и невольно впустил нас в свой сентиментально-беспомощный и жёсткий мир, где жил когда-то пьяный бродяга с большим сердцем.