Текст книги "Иные миры"

Чарльз Уильямс
Иные миры

Глава 1
Камень

– Вы хотите сказать, что он никогда не меняет своих размеров? – уточнил сэр Джайлс.

– Никогда, – подтвердил принц. – На создание его формы ушло столько жизненной силы, что теперь она неизменна при любых обстоятельствах. Он всегда был таким, как сейчас.

– Провалиться мне на этом месте! – вскричал Монтегю. – Да ведь у нас в руках идеальный транспорт Его восклицание осталось без ответа. Персидский принц почти утонул в глубоком кресле, сэр Джайлс, наоборот, сидел на самом краешке, подавшись вперед. Оба не сводили глаз с предмета, лежавшего перед ними на столике. Это был венец или легкая корона старинной, даже древней работы.

Слегка помятая оправа красного золота держала кубической формы камень с гранями примерно по полдюйма каждая и гравировкой на иврите. Сэр Джайлс осторожно взял корону и поднес к глазам. Это движение словно пробудило в Монтегю сомнения.

– А если одну из букв отколоть, к примеру? – спросил он. – Это же важно, наверное… Как вы думаете, не пропадет тогда весь эффект?

– Если вы имеете в виду знаки Тетраграмматона, – сухо ответил перс, – то их нельзя отколоть. Это не гравировка, они – в камне, собственно, они и есть камень.

– А-а, – неопределенно протянул Монтегю и стал смотреть на сэра Джайлса. Непроницаемое лицо дяди заставило его предпринять новую попытку.

– Вы понимаете, дядя, – возбужденно зашептал он, сунувшись к уху сэра Джайса, – если принц не врет, а он вроде бы не врет, то с этой штукой и ребенок управится.

– Полагаю, детьми дело не ограничится, – ровным голосом произнес перс. – Да, камнем может пользоваться и ребенок, но в руках взрослого он несомненно опаснее.

– Да черт с ней, с опасностью, – отмахнулся Монтегю. Ему никак не удавалось скрыть лихорадочного возбуждения. – Это же потрясающе! Самое настоящее чудо! И главное – просто, как пирог! Делаешь обручи с маленькими крупинками и продаешь хоть по тысяче фунтов за каждый!

Не надо ни поездов, ни самолетов, ни метро. Надел обруч на лоб, подумал – и поехали!

Принца передернуло, но он промолчал.

Был поздний вечер. В Эллинге, в доме сэра Джайлса Тамалти, собрались трое: сам хозяин, археолог, антиквар и путешественник, его племянник Реджинальд Монтегю, биржевой маклер по профессии, и первый секретарь иранского посольства Али Мирза Хан. У подъезда дома стоял большой посольский автомобиль, Монтегю машинально вертел в руках дорогой паркер, да и все остальные полезные ухищрения современной цивилизации были под рукой, – а на столе перед собравшимися лежал между тем камень из короны Сулеймана ибн Дауда, царя Иерусалимского.

Сэр Джайлс оторвался от камня и посмотрел на принца.

– Он действует как билет на предъявителя, или перемещаться может только владелец камня? – спросил он.

– Этого я не знаю, – серьезно ответил перс. – Со времен Сулеймана, мир да пребудет с ним, никто не пытался извлечь из него пользу.

– Быть того не может! – не удержался Монтегю.

– А если кто и пытался, – невозмутимо закончил принц, – то и сами они, и их имена, и их деяния исчезли с лица земли.

– Быть того не может, – снова повторил Монтегю, но уже как-то беспомощно. – Ладно. Там видно будет. Слушайте, дядя, лучше нам все это обделать по-тихому.

– А? – рассеянно отозвался сэр Джайлс. – По-тихому, говоришь? Нет, Реджинальд, я как-то не собирался делать из этого тайну. Наоборот, я поговорю с Пеллишером. Не считая меня, он лучше всех в этом разбирается. Потом надо повидаться с Ван Эйлендорфом и, может быть, с Кобхемом. Хотя последняя его статья о двойных багдадских колоннах – полная чушь.

Принц встал.

– Вы и так знали слишком много, а сегодня увидели и услышали от меня остальное. Теперь вы понимаете, какую великую драгоценность представляет эта святыня. Я еще раз призываю вас вернуть сокровище Стражам, у которых оно было похищено. Предупреждаю вас, если вы этого не сделаете…

– Я ничего не похищал, – раздраженно перебил его сэр Джайлс. – Я купил камень. Можете спросить у парня, который мне его продал.

– Не имеет значения, силой или деньгами совершено похищение, – заявил принц. – Вы прекрасно знаете, что человек, продавший вам камень, предал целые поколения. Неважно, что вы собираетесь с ним делать, может, и впрямь задумали приспособить его вместо автомобиля, но я должен предостеречь вас: камень опасен для людей, особенно для таких неверующих, как вы. Не менее опасны и Стражи камня. Я еще раз предлагаю вам вернуть его и по-прежнему готов предложить любую мыслимую компенсацию.

– Ну, насчет денег можете не беспокоиться, – захихикал Монтегю. – Дядюшка своего не упустит. Он будет иметь процент с продажи каждой крошки, и, я вам скажу, не маленький процент. За несколько месяцев наберется славная сумма.

А ваше правительство, насколько я знаю, не из самых богатых.

Ну, сколько миллионов вы могли бы предложить?

Принц даже не взглянул в его сторону. Он упорно смотрел на сэра Джайлса, и в его взгляде можно было заметить сдерживаемую ненависть. Сэр Джайлс снова взял венец.

– Нет, – он медленно покачал головой. – Я не расстанусь с этой вещью. Мне надо поэкспериментировать. Тот проходимец, который продал его мне…

– Выбирайте выражения! – перебил принц голосом, Дрожащим от ярости. – Человек этот ныне отвержен и проклят, но принадлежал он к великому и славному роду. Да, он обречен вечно корчиться в аду, но вы-то даже смотреть на его муки недостойны!

– ..так вот, он говорил, что эта штука чего только не может, – невозмутимо закончил сэр Джайлс. – Пожалуй, я обойдусь без Кобхема. Мы с Пеллишером само справимся.

Уймитесь, принц, все совершенно законно. Все правительства мира ничем тут не помогут.

– А я и не рассчитываю на помощь правительств, – сказал принц. – Но, насколько я понимаю, смерть частного лица не в их компетенции. К сожалению, я связан клятвой, данной моему дяде…

– А-а, так это из-за дяди? – проговорил сэр Джайлс. – А я-то гадаю, почему вы мямлите? Честное слово, я был уверен, что этой ночью вы будете куда настойчивей.

– Да, я заметил, что вы подталкивали меня к решительным действиям, – усмехнулся принц. – Но в этом нет нужды. Рано или поздно камень все равно уничтожит вас.

– Несомненно, несомненно, – пробормотал сэр Джайлс, поднимаясь. – Спасибо, что зашли. Разумеется, я постарался бы выполнить вашу просьбу, но… У меня другие планы. Я должен узнать об этом как можно больше.

Принц взглянул на камень.

– Боюсь, вы узнаете слишком много, – значительно проговорил он, ритуальным поклоном простился с камнем и, не взглянув на людей в комнате, направился к выходу.

Сэр Джайлс молча проводил его до двери, понаблюдал за отъезжающей машиной и вернулся в кабинет. Монтегю что-то лихорадочно подсчитывал на клочке бумаги.

– Совершенно не понимаю, – пробормотал он, бросив быстрый взгляд на сэра Джайлса, – зачем нам еще кого-то привлекать? Неужели мы вдвоем не справимся?

– А с чего ты взял, что я собираюсь привлекать тебя? – поинтересовался сэр Джайлс.

– Как? – опешил Монтегю, – Но вы же говорили!

Вы же сами предложили мне участвовать в деле, если я побуду с вами этой ночью! Если вдруг принц будет плохо себя вести…

– А-а, да, было такое, – поморщился сэр Джайлс. – Ладно. Я готов взять тебя в дело… на определенных условиях. Если на этом можно сделать деньги, я не откажусь получить некоторую сумму. Деньги всегда полезны, а мне пришлось здорово потратиться, чтобы заполучить камень. Но до поры я бы не хотел поднимать лишнего шума.

– Конечно, – облегченно вздохнув, одобрил Монтегю. – Я вот думаю, не привлечь ли нам дядю Кристофера…

– Это еще зачем?

– Ну… на всякий случай. Вдруг возникнут проблемы с законом, – уклончиво ответил Монтегю. – К тому же он все равно заметит, если я начну тратить миллионы. А потом… всегда найдутся свиньи, готовые подстроить любую пакость, если запахнет деньгами. Верховный судья – это авторитет, и мог бы пригодиться… если вы не возражаете, конечно.

– Не возражаю, – согласился сэр Джайлс. – Мозги у Эргли примитивные, наверное поэтому он и оказался Верховным судьей, но тем лучше. Если они попытаются ссылаться на международное право… хотя, едва ли. Этот тип имел полное право продать, а я – купить. Ладно. Мне нужен Пеллишер, и чем быстрее, тем лучше.

– Интересно, сколько кусочков понадобится для начала? – задумался Монтегю. – Дюжины хватит? Надо ведь сделать дюжину золотых оправ… или не обязательно золотых?

Нет, лучше все-таки золотых, так оно солиднее выглядит. А потом проси хоть по миллиону за штуку, а ей цена-то – одна-две гинеи, – он задохнулся, не в силах охватить грандиозные перспективы. – Стоп! Принц ведь говорил, что кусочек может быть любой? А камень при этом вовсе не изменится? Тогда нужно оформить патент. Если кто-нибудь еще доберется до оригинала, он не заработает на нем ни пенса. Миллионы… подумать только – миллионы!

– Да заткнись ты, наконец! – рявкнул сэр Джайлс. – Я из-за тебя совсем забыл спросить, как эта штука действует во времени. Да, надо пробовать, надо проверять, – он уселся, взял венец и попытался разобрать письмена на камне.

– Не понял, что вы имеете в виду? – растерянно спросил Реджинальд. – Как это – во времени? Вы хотите сказать, что с ним можно попасть в прошлое? – Он поразмыслил, а потом с сомнением сказал:

– Вряд ли кому захочется возвращаться назад.

– Ну тогда вперед, – усмехнулся сэр Джайлс. – Неужели тебе не захочется попасть в будущее и получить свои миллионы готовенькими?

Реджинальд вытаращил глаза.

– Но… откуда же они у меня тогда возьмутся? – не понял он. – Ведь если я перепрыгну туда… ну, если смогу… как же я получу свои деньги? Я же не буду знать, на каком счету они лежат. Или я буду уже не я? – Задача явно оказалась не но силам Реджинальду.

Сэр Джайлс снова усмехнулся.

– Деньги свои ты получишь, да и голова твоя нынешняя при тебе останется… надеюсь. Мы пока не знаем, как это действует на сознание. Между прочим, прекрасный способ самоубийства. Представляешь: взять и перенестись во времени в момент мину г через десять после собственной смерти?

Реджинальд с беспокойством поглядел на венец.

– Надеюсь, он не испортится?

– Мы и этого не знаем, – откровенно забавляясь, ответил сэр Джайлс. – Вполне возможно, твой первый покупатель промахнется и его попросту втопчут в грязь дикие слоны в Африке. А уж узнать об этом и вовсе будет некому.

Реджинальд вздрогнул и поспешно вернулся к своим подсчетам.

Тем временем принц Али вел машину по лондонским улицам, направляясь к посольству и напряженно обдумывая ситуацию.

Впереди его ждали определенные сложности. Он вполне отдавал себе отчет в том, что привлечь на свою сторону посла будет нелегко. Посол слыл человеком рациональным и уравновешенным. Такой скептик едва ли способен проникнуться сочувствием к тому отчаянному положению, в котором оказалась священная реликвия. Но принц просто обязан был попытаться употребить вес и влияние посольства на пользу Верных. Не сделать этого – значит предать камень в руки нечестивых западных дельцов.

Принц Али с детства воспитывался в традициях Корана. Конечно, пришлось отдать дань новым веяниям в иранской политике. Он служил в армии, потом попал на дипломатическую службу, но сознание его продолжало пребывать в поэтическом русле национального мифа. Для принца Али царь Сулейман ибн Дауд всегда был реальным историческим персонажем, правителем небольшого народа, сумевшего прекрасно воспользоваться минутной слабостью соседей-гигантов – Ассирии и Египга, и даже достичь некоторого неустойчивого политического преимущества. Но, помимо этого, Сулейман был и оставался одним их четырех величайших потрясателей мира до Пророка, предводителем Верных, возлюбленных Аллахом. Да, по крови он принадлежал иудейскому народу, но в те дни не было на земле других свидетелей Единого. «Нет Бога, кроме Единого», – пробормотал про себя принц и с неприязнью взглянул на распятие на фронтоне церкви справа от него.

– «Скажи: „А неверных ждут муки ада, и страшен будет их путь!“«11
  Коран, сура 22.71. (Здесь и далее – прим, перев.).


[Закрыть] – пробормотал принц стих из Корана, останавливая машину у подъезда посольства.

Он отдал ключи слуге и отправился на розыски посла, коего и обнаружил задремавшим над рукописью очередного тома мемуаров. Принц остановился у двери, молча поклонился и замер. Вскоре посол заметил своего первого секретаря и встряхнулся.

– А-а, дорогой Али! – с воодушевлением воскликнул он. – Надеюсь, вечер был приятным?

– Нет, – холодно ответил молодой человек.

– Так-так-так, – забормотал посол. – Ничего другого я и не ожидал. Ох уж эти мне молодые ортодоксы! Конечно, если воду предпочитаешь вину, то мудрено получить удовольствие от ужина. А это и в самом деле был ужин?

– Сэр, я занимался короной Сулеймана, мир да пребудет с ним.

– Короной Сулеймана? – растерянно переспросил посол. – Вы что же, видели ее? Настоящую корону Сулеймана?

Здесь?

– Я видел корону Сулеймана и камень Сулеймана, – твердо ответил Али. Не обращая внимания на недоверчиво-изумленный взгляд посла, он продолжал:

– Святыня в руках неверных! Один из этих псов…

– Подождите, подождите, – посол нахмурился. – Даже когда мы одни, я попросил бы вас оставаться в рамках дипломатического протокола.

– Прошу меня простить, ваше превосходительство, – тут же ответил принц. – Я просто хотел сказать, что один из этих людей умеет пользоваться волшебными свойствами камня. На моих глазах он ушел, конечно по высшем) соизволению, и вернулся невредимым. Не может быть никаких сомнений – это корона.

– Подумать только, камень Сулеймана! – пробормотал посол. – Друг мой, я не хочу сказать, что не верю вам, но.. вы уже говорили с вашим дядей?

– Сначала я должен был доложить вам, сэр, – ответил принц. – Если вы считаете необходимым… – он помедлил.

– О да, всенепременно, – сказал посол, поднимаясь, – попросите его прийти сюда.

Пока слуга ходил с поручением, посол так и стоял, пощипывая бороду. Спустя некоторое время в кабинет с трудом вошел седой как лунь, согбенный человек.

– Мир да пребудет с вами, Хаджи Ибрагим, – приветствовал его на фарси посол, а принц молча поцеловал морщинистую руку старика. – Окажите мне честь, позвольте, я сяду.

Я решил побеспокоить вас, чтобы сообщить важные сведения.

Ваш племянник убежден в подлинности предмета, которым владеет сэр Джайлс Тамалти, и я хотел посоветоваться с вами, как мне действовать дальше.

Хаджи Ибрагим взглянул на племянника.

– А каковы намерения сэра Джайлса Тамалти? – проскрипел он.

– Он собирается экспериментировать с короной, – осторожно ответил принц. – «Исследовать», как он говорит, чтоб его уличные псы сожрали! Но там есть еще один молодой человек, его родственник. Так вот он рвется немедля разделить камень, понаделать из него венцов и продавать за большие деньги. Он знает, что самой ничтожной своей крупицей божественный камень способен переносить владельца из одного места в другое. За это действительно могут хорошо заплатить. – До сих пор принц говорил нарочито бесстрастно, но тут не сдержался и почти выкрикнул:

– Он готов сколотить компанию и выбросить камень на рынок!

Старик кивнул.

– Иблис уничтожит его, – медленно проговорил он.

– Заклинаю вас, дядя, – воскликнул принц, – убедите его превосходительство предотвратить святотатство! Да, камень попал в руки неверных по вине нашего дома, и это ужасно, но если они будут использовать святыню в низменных целях, это затронет интересы нашей страны, чистоту нашей веры!

Посол слушал, опустив голову и внимательно разглядывая носки своих туфель. Наконец, он сдержанно произнес:

– Можно ведь рассуждать и иначе: христиане тоже ведут происхождение от колена Иудина…

– Ни в Тегеране, ни в Дели, ни в Бейруте, ни в Каире, ни в Мекке так рассуждать не станут, – с негодованием заявил принц. – А если появится такая угроза, я подниму весь Восток против вероотступников! – глаза его гневно сверкнули.

– Я хотел бы обратить ваше внимание, принц, – твердо заметил посол, – что здесь только я уполномочен предпринимать шаги на благо правящего страной Резы Шаха.

– Поймите, сэр, – ответил принц, – речь идет о короне куда более царственной, чем диадема Резы Шаха.

– Ваше превосходительство, – обратился к послу старик, – выслушайте мою нижайшую просьбу. Почему бы вам не направить официальный запрос здешнему правительству?

Вопрос слишком серьезен, англичане должны это понимать.

– Дорогой Хаджи Ибрагим, – мягко произнес посол, – вы несомненно правы, но если я отправлюсь в английский МИД и скажу, что некий англичанин приобрел у одного из членов вашего дома предмет, высоко чтимый на Востоке, они просто не увидят здесь повода для вмешательства, а если я расскажу им, что реликвия позволяет людям скакать по миру, как кузнечикам, у меня попросят доказательств. – Он помолчал. – Ну а если они получат и доказательства, неважно, от нас или от сэра Джайлса, как вы думаете, вернут они нам реликвию?

– И все же можно было бы попробовать, – настаивал принц.

– Нет, – ответил посол, – и пробовать не стоит. У нас очень слабая позиция. Мы располагаем только рассказом нашего уважаемого Хаджи Ибрагима, а в нем – сплошные случайности. Он случайно узнает о проступке вашего родича, случайно оказывается по пути в Англию на одном корабле с сэром Джайлсом, который случайно проговаривается о своих намерениях. С нашей точки зрения они святотатственны, но едва ли министр иностранных дел Ее Величества согласится с нами. Нет, и пробовать не стоит.

– Вы просто не верите в корону Сулеймана, – проскрипел старец, – или не верите в великую силу Аллаха, таящуюся в камне, дарованном некогда царю Господом нашим.

Посол ответил не сразу.

– Я давно знаю вас, Хаджи Ибрагим, – проговорил он задумчиво, – и поэтому могу сказать, во что верю, а во что – нет.

Да, я знаю, что ваша семья издавна известна высочайшим благочестием. Я знаю, что на протяжении столетий вы ревностно сберегали несколько славных реликвий. Я слышал, что среди них находилась и корона царя, и я слышал также, что месяц назад один из хранителей продал корону – если это она – англичанину. Я верю, что многие древние предметы хранят запас удивительных сил, до сих пор способных действовать в мире. Я верю рассказу Али, ему вполне могло показаться, будто человек ухитрился быть одновременно и здесь, и там. Но происходило ли это на самом деле, и если да, то как – я не знаю, и не стану обсуждать эти вопросы с английскими министрами. – Посол покачал головой. – Я и так взял на себя слишком много, позволив вам, принц, почти официально предлагать выкуп сэру Джайлсу.

– Но он все равно не отдал ее! – вскричал принц.

– Вполне естественно, – ответил посол и, видимо не сдержавшись, добавил:

– Попади она ко мне в руки, я бы и сам не стал спешить продавать ее.

– Ну что же, – тряхнул головой принц, – раз ваше превосходительство не намерено действовать, действовать придется мне. До тех пор, пока я не верну корону, на всем моем доме – великий грех.

– И что же вы собираетесь предпринять, друг мой? – поинтересовался посол.

– Прежде всего, сообщу на Восток о том, что корона в руках неверных, – заговорил принц. – Поклянусь в этом.

Моей клятве поверят. Об этом станут говорить на всех базарах, во всех дворцах, в каждой мечети. Волна гнева, направленного против англичан, прокатится от Стамбула до Гонконга. А потом… потом я посмотрю, что еще можно сделать с моими скромными силами в твердынях ислама.

– Пробудить любопытство у английского правительства, – с едва заметной иронией ответил посол, – может быть, даже убить нескольких английских солдат. Но корону вам этим способом не вернуть. И учтите, действовать вы будете вопреки моей воле.

Тут в разговор снова вступил Хаджи Ибрагим.

– По воле Единого корона исчезла, по воле Единого и вернется, – предрек он. – Всемилостивейший не затем даровал камень царю, чтобы царь мог скакать с места на место.

Камень вернется к Хранителям только тогда, когда кто-нибудь воспользуется им для странствий духа. И, сдается мне, это будешь не ты, племянник, да и вообще не кто-нибудь из нас.

Будем ждать и будем наблюдать за неверными. Нам нужно знать каждый их шаг. А вот с базарами и мечетями можно повременить, они нам ничем не помогут.

– А как быть с английским правительством? – напомнил посол.

– Э-э, дорогой мой, – проскрипел Хаджи Ибрагим, – что мне вас учить? Тихое слово на ухо другу вернее криков на площади. Будьте с ними подружелюбней, у вас это прекрасно получается. Вы давно на Западе, вас уже почти невозможно отличить от неверных… Говорите только об отношении к святыне, о ее свойствах упоминать не обязательно. Ищите мира, и обрящете, так, кажется, говорит их Священное Писание? Англичане весьма разумны и не станут затевать войну из-за какого-то сэра Тамалти, если только не трогать их национальную гордость и экономические интересы. – Старик медленно выбрался из кресла. – Мир да пребудет с вами, – сказал он и направился к двери.