Текст книги "Связной из Багдада"

Глава 20

Операция началась через полтора часа. На поиски террористов одновременно выехало более двух тысяч человек. И уже через несколько минут в Министерстве иностранных дел начали принимать звонки разгневанных дипломатов. В посольства Ливии и Египта проверяющих не пустили, пришлось объяснять послам необходимость проводимой операции. Нужно отдать должное послам, оба дипломата поняли деликатность проблемы и разрешили осмотреть свои здания.

Дронго сидел в кресле рядом с Решетиловым, наблюдая, как на большой карте Рима вспыхивают огоньки. Это были дома и посольства, в которые прибывали сотрудники генерала Сальвиони. Дронго наклонился к Решетилову:

– Знаете, Юрий Васильевич, я вдруг подумал, что вы правы. Если такие нарушения начались бы в Москве, вся западная печать написала бы, что в России обижают дипломатов. А здесь они стараются понять. Я не виню в этом итальянцев, таковы двойные стандарты западной прессы.

– Мы это знаем, – отмахнулся Решетилов. – Вот увидите, все равно напишут, что это мы предложили такое издевательство над дипломатами.

По совету Дронго сразу несколько сотрудников Министерства финансов проверяли возможные пути террористов – искали, где они могли расплатиться. Выяснилось, что в Риме за прием груза они выдали банковские гарантии «Барклай-банка» за подписью Чилмера. Кроме того, один из пакистанцев купил две бутылки воды, пока ждал контейнеры. И расплатился карточкой. Было точно установлено, что это пакистанец, прилетевший вместе с Чилмером, так как в грузовом терминале они вместе ждали выгрузки контейнеров.

Пакистанец предъявил карточку на имя Каландара Шахвани. Выяснилось, что контейнеры проходили таможенную проверку, но груз креветок, который получали пакистанцы, таможенники решили не вскрывать. Итальянцы вообще трепетно относятся к еде и считают, что нельзя портить хранящиеся в специальных контейнерах продукты. Нигде не было указано, что эти контейнеры предназначены для защиты от радиации. А долго ожидавший их выгрузки Шахвани купил себе и своему напарнику воду. Но так как в Москве они прошли через VIP-зал, то не успели обменять доллары на евро, и он расплатился кредитной карточкой.

С этой минуты Каландар Шахвани был обречен на повышенное внимание к своей персоне. Через сорок пять минут стало известно, что его счет открыт в американском банке, а сам Шахвани в родном Пакистане обвиняется сразу в нескольких преступлениях. Еще через час ЦРУ подтвердило, что Каландар Шахвани был знаком с ученым из Чикаго Ахмедом Парвизом и дважды бывал у него в гостях уже после смерти жены.

В лондонской квартире Чилмера провели обыск. Среди бумаг нашли фотографии, на которых он запечатлен с Десмондом Абрахамсом. Маховик поиска террористов раскручивался по всему миру. Еще через три часа в Риме чуть не началась перестрелка у посольства Ирана, в которое проверяющих не пускали. Генерал Сальвиони выехал туда вместе с заместителем министра иностранных дел, чтобы на месте объяснить иранцам, что происходит в городе.

К этому моменту многие журналисты уже знали, что в Риме идут беспрецедентные проверки и ищут какие-то непонятные контейнеры, прибывшие из России. Некоторые тележурналисты подъехали к посольствам зарубежных стран, в которых шли проверки. От внимания операторов и репортеров не укрылся и тот факт, что прежде всего проверяли восточные посольства.

К вечеру выяснилось, что Каландар Шахвани еще несколько раз воспользовался своей кредитной карточкой в Сицилии и на севере, в Тренто. Оказалось нетрудно выяснить, что именно в Тренто находится закрытая лаборатория института физических проблем. Работники полиции Тренто получили конкретное задание и штурмом взяли это здание. Все находившиеся в нем сотрудники были арестованы, и скоро выяснилось, что фармацевтическая фирма STW, не имеющая лицензии на работу в Италии, проверяла в этой лаборатории свое оборудование по согласованию с руководством института. Специалисты полетели в Тренто, чтобы установить, чем именно занимались в лаборатории неизвестные иностранцы. Сотрудники лаборатории дали показания, что в работе принимали участие пакистанские и арабские ученые.

В половине двенадцатого ночи в квартире одного из сирийских дипломатов обнаружили Эрика Чилмера. Дипломат не хотел открывать дверь, и полицейским пришлось брать его квартиру штурмом. Чилмера арестовали, препроводили в штаб для допроса.

Едва держащиеся от усталости на ногах эксперты отправились в гостиницу в первом часу ночи. Дронго, буквально шатаясь, шагнул в отведенный ему номер. И чуть не заснул в ванной. А вытеревшись, голым упал на постель. Больше всего в эту ночь он боялся не ядерного взрыва, а возможности появления в его номере Галии, на которую у него не было бы никаких сил. Но молодая женщина его пожалела. В шесть часов утра его разбудили. Он побрился, еще раз принял душ и спустился вниз. В холле ему пришлось подождать остальных. Было заметно, что люди не успели как следует отдохнуть. Коробов спустился небритым. У Решетилова под глазами набухли мешки. Только Галия, судя по ее виду, неплохо выспалась. Даже Мукан Бадыров выглядел измученным. И только Пьеро мягко улыбался, неизменно вежливый, чисто выбритый, удивительно спокойный, словно изнурительные перелеты и постоянное отсутствие сна были для него нормой. Дронго ему даже позавидовал. «И когда только этот тип успевает бриться», – с досадой подумал он о своей тени.

В штабе они узнали, что Чилмер дал показания. Прибывший вместе с ним Каландар Шахвани прятался в доме, находящемся в семидесяти километрах к югу от Рима. Вместе с ним в доме оказались еще двое иракцев, прилетевших сюда из Багдада. Полиция и карабинеры штурмом взяли дом, застрелив при этом двоих террористов. К сожалению, среди них оказался Шахвани. Его портрет, посланный в Москву, опознал Алик Тифлисский. Чилмер также подтвердил, что убит был тот самый пакистанец, с которым он был в Новосибирске и в Москве. Специалисты ЦРУ начали допрос Чилмера, чтобы установить конкретных заказчиков этого чудовищного преступления и местонахождение уже готовой бомбы.

Но среди задержанных не было Ахмеда Парвиза. Чилмер подтвердил, что знаком с английским дипломатом Десмондом Абрахамсом, который помог ему ввезти пустые контейнеры в Россию, отправить их в Новосибирск, затем получить груз из Казахстана и снова переправить его в Москву и Рим. Заказчиком преступления Чилмер и Абрахамс назвали одного и того же человека. Но ни английские, ни американские спецслужбы не решались объявить об этом публично. Оба задержанных уверяли, что бомбу должен запустить особый связной из Багдада, который прибудет в Рим утром в воскресенье, перед самым началом торжественной мессы. Этот человек сознательно идет на смерть, чтобы устроить чудовищный взрыв, который наверняка войдет в историю.

В половине одиннадцатого следующего дня в засаде, устроенной у дома, где нашли Шахвани, наконец арестовали и Ахмеда Парвиза. Его привезли в штаб, охраняя как самого важного свидетеля. Под охраной нескольких сотрудников спецслужб Парвиза привезли на допрос к самому генералу Сальвиони. Но все попытки генерала и его следователей выжать из ученого хотя бы толику информации оказались напрасными. У несчастного ученого с собой оказался яд, вшитый тонкой пластинкой под воротником рубашки. Когда он понял, что его собираются допросить с применением психотропных средств, то раскусил эту пластинку и ровно через восемьдесят секунд, несмотря на все усилия суетившихся вокруг врачей, у него остановилось сердце.

После применения «сыворотки правды» Чилмер рассказал, что взрыв назначен на следующее воскресенье, во время выступления папы римского на площади Ватикана. Он не знал, где находится бомба, но стало ясно, что до взрыва осталось только два дня. Галия и Мукан вылетели в Тренто, где проводились проверки всего комплекса оборудования, находящегося в лаборатории. Специалисты пришли к единому мнению, что там шла кустарная переработка ядерного топлива, похищенного из хранилища под Павлодаром. При этом метод превращения отработанного плутония в ядерное оружие, придуманный Ахмедом Парвизом, оказался гениально простым.

Ученые знали, что существуют два типа атомной бомбы. Пушечный тип, когда два фрагмента урана или плутония подкритической массы сближаются, образуя надкритическую массу. И имплозивный тип, когда делящийся материал переводится из подкритического в надкритическое состояние под воздействием сильного давления и в окружающем топливо взрывчатом веществе происходит детонация, направленная внутрь.

Ахмед Парвиз, используя последние достижения физики, разработал абсолютно новый тип бомбы, при котором дейтерий и тритий нагревались до определенной температуры. Используя нестабильный изотоп гелия, он в сочетании с полученным ядерным топливом изготовил так называемую «грязную» бомбу, которая могла самостоятельно взорваться и погубить все живое в радиусе нескольких километров. Ученые пришли в ужас и в восторг одновременно. С одной стороны, гений Ахмеда Парвиза не вызывал сомнений, с другой стороны, все понимали, на какое зло была направлена сила его ума.

И самое страшное заключалось в том, что изготовленной бомбы пока нигде не обнаружили. Ее не могли найти. И никто не знал, где она находится, – ни Эрик Чилмер, ни Десмонд Абрахамс. За ее доставку отвечал лично Шахвани, погибший во время захвата дома, где он прятался. Мог об этом знать и сам изобретатель, но тоже не успел рассказать. Штаб собрался на очередное заседание. До взрыва оставалось меньше двух дней.

Никто не мог предложить никакого вразумительного решения. Американцы и англичане по-прежнему хранили молчание насчет конкретного заказчика этого преступления. А новых данных у штаба не было.

Вечером этого же дня во всех английских газетах появилось сообщение, что в автомобильной аварии погиб консул Саудовской Аравии в Великобритании Хашим Хасан ас-Сабаи, принадлежащий к влиятельному саудовскому роду. Правда, некоторые газеты написали, что консул исчез несколько дней назад и погиб при весьма странных обстоятельствах. А одна газета высказала предположение, что консул мог быть замешанным в террористических актах одиннадцатого сентября. Но никто не связал внезапную смерть Хашима Хасана ас-Сабаи с событиями, происходящими в Риме. Никто не предполагал, что в результате закулисных переговоров между представителями американской и английской разведок, с одной стороны, а также королевским саудовским домом – с другой, было решено не предавать огласке факт участия консула в похищении ядерного топлива в Казахстане. Удалось лишь узнать, что Пойш встречался с Чилмером за полтора года до описываемых событий, а Чилмер был доверенным лицом и финансовым советником саудовского консула.

Проверка финансовых счетов арестованных показала, что на счета Чилмера и Абрахамса деньги переводились со счета фирмы, контролируемой Хашимом Хасаном ас-Сабаи. Когда консулу предъявили финансовую документацию, он понял все. Консул был осведомленным человеком и знал, что с него могут снять дипломатическую неприкосновенность и выдать его англичанам. Не говоря уже о том, что его обязательно допросят и узнают все подробности готовившегося террористического акта. И тогда, проводив гостей, консул взял пистолет и решил все вопросы раз и навсегда. Перед смертью он написал письмо семье, заверяя, что уже через два дня станет национальным героем и они смогут гордиться его подвигом. Письмо стало подтверждением страшного факта, что взрыв произойдет именно в воскресенье.

Но никто не должен был узнать об этом в Лондоне. Поэтому было принято решение сообщить о якобы произошедшей автомобильной аварии, что удовлетворяло все стороны. Теперь все ждали прибытия связного из Багдада, который должен был запустить механизм «грязной» бомбы и привести в исполнение приговор, вынесенный Вечному городу.

Глава 21

Это утро впервые за все время у экспертов, прибывших в Рим, выдалось относительно свободным. По городу продолжались поиски, во всех районах Рима работали армейские патрули, но они могли немного расслабиться. Им даже предложили покинуть город, с тем чтобы не подставлять себя под реальную угрозу террористов. Но Юрий Васильевич Решетилов, выражая мнение всех остальных, категорически отказался уехать. Рано утром из Тренто вернулись Мукан Бадыров и Галия. Им лично довелось убедиться в неистовой гениальности погибшего Ахмеда Парвиза, так и не осознавшего, что нельзя мстить человечеству за свои личные проблемы.

Утром этого дня Дронго и Галия ходили по улицам рядом с Ватиканом, впервые выйдя на совместную прогулку.

– Завтра все закончится, – напомнила Галия, – а мне все кажется, что я еще не успела с тобой познакомиться.

– Хорошо, если все пройдет благополучно, – отозвался Дронго. – В следующий раз лучше знакомиться при более благоприятных обстоятельствах. Ты представляешь, какую операцию они провели и какие деньги на нее потратили? Нужно было узнать все от Пойша, затем найти Чилмера, узнать про Ахмеда Парвиза, собрать группу, выйти на Десмонда Абрахамса, подготовить контейнеры, отправить их в Новосибирск, найти необходимых людей в Москве… По моим самым приблизительным подсчетам, все это обошлось в несколько миллионов долларов, около десяти…

– Откуда они взяли такие деньги?

– Кажется, я могу вычислить конкретного заказчика, – признался Дронго. – Вчера и позавчера все английские газеты писали о таинственной гибели в автомобильной катастрофе консула Саудовской Аравии в Великобритании, человека из известного саудовского рода, который, возможно, был причастен к событиям одиннадцатого сентября, но тогда этого не удалось доказать. А теперь он вдруг так неожиданно и так вовремя погибает. Посмотри на факты. В Англии жил переехавший туда Витолдс Пойш, которого сбила неизвестная машина. В Англии же некоторое время проживал Ахмед Парвиз. И наконец, там же общались друг с другом Эрик Чилмер и Десмонд Абрахамс. Все совпадает. Если учесть, что погибший Каландар Шахвани тоже некоторое время жил в Англии, то становится ясно, кто мог быть конкретным заказчиком этого преступления.

Я думаю, мы все сработали не очень хорошо. Конечно, арест Абрахамса и Чилмера – это большое событие. Благодаря этим людям мы узнали все подробности провоза груза и его переправки в Италию. Но ни один из них не был посвящен в тайну бомбы. Ее наверняка знали двое пакистанцев – сам Ахмед Парвиз и его напарник Каландар Шахвани. А мы допустили, что оба они погибли. Нужно было сделать все, чтобы оставить в живых хотя бы одного из них.

– Шахвани оказал вооруженное сопротивление, – напомнила Галия, – его не смогли взять живым, а Ахмед Парвиз покончил с собой, когда понял, что его заставят отвечать на все вопросы.

– Это огромная ошибка наших итальянских коллег. Они не учли специфику мышления несчастного ученого, – пояснил Дронго. – Он настолько ненавидел весь мир после смерти жены, что был готов взорвать земной шар и абсолютно не дорожил собственной жизнью. Необходимо было это предусмотреть, но итальянцы были уверены, что между боевиком и ученым большая дистанция. Вот поэтому так халатно и подошли к этому вопросу.

– Какая несчастная судьба! – прошептала молодая женщина. – Парвиз мог стать гениальным изобретателем, получить Нобелевскую премию, а вместо этого умер с клеймом террориста. А ведь он не был примитивным террористом, и вдруг такая ненависть.

– Попробуй представить себе его состояние, – посоветовал Дронго. – Говорят, что он безумно любил жену. И вдруг она погибает в Чикаго. После этого ему кажется, что весь мир рушится. К тому же он наверняка чувствовал, как после одиннадцатого сентября к нему изменилось отношение окружающих, даже друзей.

Все совсем не так просто, как нам иногда кажется. Ты ведь знаешь, что я живу в Москве. И достаточно часто вижу, как ведут себя некоторые молодые люди по отношению к представителям других этнических групп – неграм, китайцам, вьетнамцам. Особенно поразительно плохое отношение к кавказцам, которых называют «черномазыми». Им не сдают квартиры, их документы постоянно проверяет милиция, их избивают в поездах метро и в электричках. При этом возросшую ненависть объясняют отношением ко всем приехавшим вообще. Если учесть, что армяне, грузины, осетины вообще православные христиане, то такое отношение совсем непонятно. И плюс еще ненависть на религиозной почве. Я понимаю, что после стольких лет ожесточенной войны в Чечне не может быть мира в душах людей, но и такая ненависть совсем неплодотворна. Она рождает ответные чувства. Ты можешь себе представить, что чувствуют таджики или узбеки, азербайджанцы или лезгины, когда их постоянно останавливают на улицах, чтобы проверить документы, и берут с них деньги. Когда они ездят в метро, озираясь на каждого встречного, когда боятся темных подъездов и молодых ребят, собирающихся группами.

После одиннадцатого сентября в Америке стали так же относиться к представителям мусульманского населения, особенно к арабам, пакистанцам, туркам, персам. Эту ненависть наверняка чувствовал на себе и Ахмед Парвиз. Он не был виноват в том, что случилось в Нью-Йорке и Пентагоне, но коллективная вина возлагалась и на таких людей. Как после каждого террористического акта бьют ни в чем не повинного азербайджанского торговца овощами, армянского сапожника, грузинского парикмахера, даже чеченского портного. При этом всегда страдают несчастные, нищие, абсолютно невиновные люди. Никто не идет бить меценатов террористов, негодяев, которые дают им деньги. Хотя про них все знают. Но их невозможно достать, они за бронированными стеклами «Мерседесов», за спинами телохранителей. И простым людям невозможно объяснить, что нет плохих народов, а есть подлецы, не представляющие свой народ. Как не может представлять весь русский народ полковник Буданов. А вот Толстой может. И мой любимый Чехов тоже может. И Чайковский, которого я боготворю. Все просто, но почему-то люди не хотят этого понять. Наверное, Парвизу было трудно. После одиннадцатого сентября в Чикаго ему стало трудно. А после смерти жены он возненавидел не только этот город, но и всю западную цивилизацию. Это наглядный урок нам всем, как ненависть порождает ненависть.

Они шли вдоль стены вокруг Ватикана. Галия задрала голову, обозревая эту высокую стену, служащую как бы границей между Ватиканом и всем остальным Римом.

– Всегда мечтала здесь побывать, – призналась она. – Особенно в самом Ватикане. Говорят, там невероятные музеи. Но мне сказали, что в левой части сейчас идет ремонт.

– Но можно посмотреть все остальное, – предложил Дронго, – и даже знаменитую Сикстинскую капеллу Микеланджело. Пойдем, я буду твоим гидом.

Они провели в музеях Ватикана около трех часов. А когда вышли, Галия с трудом сдерживала восторги.

– Это было замечательно, – прошептала она. – Ты, наверное, много раз сюда приходил?

– Да, много, – подтвердил Дронго. – Каждый раз, когда я вижу эту капеллу, картографический зал Ватикана, скульптуры во дворе, среди которых Лаокоон с сыновьями, когда спускаюсь по знаменитой лестнице, устройство которой невозможно понять с первого взгляда, мне кажется, что я приобщаюсь к чуду.

– Завтра все закончится, – немного грустно повторила Галия, – и мы отсюда уедем.

– Я думаю, завтра миллионы итальянцев будут молиться за наш скорый отъезд, – мрачно заметил Дронго, – и это будет правильно.

– Ты останешься в Италии? – полюбопытствовала она.

– Да.

Галия молча кивнула, и он не сумел разобрать выражение ее лица. Но в эту ночь она не пришла в его номер. И он не решился дойти до ее дверей, заснув в своей комнате. Но под утро она постучалась к нему. И он открыл ей дверь.

– Извини, – произнесла Галия, отводя глаза, – я знаю, какой сегодня день. Последний день в Италии. Я подумала, что если сейчас не приду, то потом себе этого не прощу. Ты меня пустишь?

Он провел ее в комнату, не сказав ни слова.

Через несколько часов в аэропорту Фьюминчино все ждали самолета из Дамаска, на котором должен был прилететь связной из Багдада. Аэропорт оцепили, несколько сотен переодетых полицейских и работников службы безопасности ждали, когда начнут выходить пассажиры. Все пограничники и таможенники тоже были предупреждены, одновременно работали сотни кино– и телекамер. Но, как обычно бывает в таких случаях, никто не обратил внимания на рыжеволосого мужчину среди встречающих и терпеливо кого-то поджидающего. Мужчина имел ярко выраженную европейскую внешность, и поэтому им никто не заинтересовался.

К этому моменту у генерала Сальвиони был список авиапассажиров. Из ста двенадцати человек, прилетевших этим рейсом, почти половину составляли женщины. И пятеро детей. Предстояло решить, как поступить. Отпустить всех было бы полным безумием. Генерал принял решение закрыть терминал и самому выйти к пассажирам рейса. Среди прилетевших не было ни одного гражданина Ирака, и лишь двадцать восемь человек – гражданами Сирии. Остальные – граждане Турции, Греции, Кипра, Египта, Ирана, Венесуэлы, Италии, Франции, Ливана.

– Как нам выяснить, кто из них «связной из Багдада»? – недоуменно спросил Сальвиони, обращаясь к экспертам. – Мы же не можем установить наблюдение за каждым из них. И не можем их отпустить. Лучше я оставлю их в терминале на несколько дней, чем позволю взорвать наш город. «Связной» должен знать все коды и местонахождение бомбы. Это должен быть смертник, готовый рискнуть собой во имя выполнения задачи. Как нам его определить?

– Пригласить психологов, чтобы побеседовали с каждым, – предложил английский представитель.

– Прогнать всех через «детектор лжи», – посоветовал американец, – проверить всех до единого, даже детей. Нельзя рисковать, может, код знает ребенок, который должен передать его смертнику, уже находящемуся в Риме.

– Придется проверять таким образом, – согласился генерал, – у нас нет другого выхода. Торжественная месса в Ватикане начнется через три часа. А если бомба взорвется сама, без этого «связного»?

Эксперты молчали. Каждый понимал опасность именно такого исхода. Нужно было что-то делать…

– Начинайте проверку, – предложил американский эксперт, – но можно отпустить всех, за кем приехали родные. Или….

– Стоп! – вмешался Дронго. – Как раз наоборот. Давайте выясним, за кем приехали в аэропорт встречающие. Связной не может самостоятельно появиться в Риме, его должны встречать. Отделим тех, кого встречают. Объявите по радио, что мы ждем всех встречающих в другом терминале. И начинайте с ними беседы. Одновременно – с прилетевшими. Два человека не могут совершенно одинаково врать, это невозможно, как бы хорошо они ни договорились.

– Верно, – обрадовался генерал, – объявите по радио, что мы ждем встречающих в другом терминале.

– И разрешите нам просмотреть весь груз приехавших, – попросил Дронго.

Генерал согласно кивнул. Через пятнадцать минут выяснилось, что тридцати четырех пассажиров встречают родственники и друзья. Этих людей сразу выделили, разбив на несколько групп. Психологи начали с ними беседу, а из Рима срочно везли аппараты, называемые «детекторами лжи». Но всем было понятно, что за три часа они могут просто не успеть.

Дронго внимательно исследовал багаж прилетевших. Он просматривал на мониторах каждый чемодан, каждую сумку. В одном из чемоданов находились кисти, халаты, обувь. Когда этот чемодан просветили, один из экспертов понимающе кивнул.

– Наверное, художник.

– Да, – подтвердил офицер пограничной стражи, сверяясь с номером багажа. – Это Лайла Констаки, гражданка Греции. Она дизайнер.

Следующий чемодан принадлежал сирийскому бизнесмену. Но Дронго неожиданно попросил вернуть предыдущий чемодан. И еще раз внимательно рассмотрел содержимое через монитор, а затем предложил вскрыть подозрительный чемодан. Генерал Сальвиони разрешил это сделать.

Дронго задумчиво потрогал лежащие в нем кисти. Стоявший рядом английский эксперт улыбнулся.

– Мы теряем время на рассмотрение вещей этой художницы. Здесь ничего нет, коллега.

– Есть, – решительно возразил Дронго, – мы ее нашли. Это она…

– Что? – изумился англичанин. – Почему она?

– Вы уверены? – спросил генерал.

– Абсолютно. Ее должны встречать. Арестуйте человека, который ее встречает, через пять минут мы будем знать о ней все.

В комнату начальника смены пригласили рыжеволосого.

Затем привели Лайлу Констаки. Увидев выражение ее лица, Дронго окончательно убедился в своей правоте.

– Это она, – убежденно повторил он. – Можете ее допросить.

– Но почему? Почему вы так уверены? – удивился англичанин.

– Кисти, – пояснил Дронго. – Она положила в чемодан грязные кисти. Ни один дизайнер и ни один художник никогда так не поступит. Молодая женщина везет с собой чемодан с грязными кистями, и у нее нет ни белья, ни одежды, ни парфюмерных принадлежностей. В багаже только грязные халаты и неочищенные кисти. Это она… И я знаю, где находится бомба. В музеях Ватикана сейчас идет ремонт. Она должна войти туда под видом дизайнера или художника. Поэтому здесь все подготовлено для маскарада. Это она должна запустить бомбу. Ищите ее в музеях Ватикана среди материалов, приготовленных для строительных нужд.

К женщине направились сразу несколько офицеров полиции. Встречающий ее рыжеволосый, сидящий за стеклом в другом зале, заметно занервничал. К Лайле Констаки подошел старший офицер, предложил ей пройти в другую комнату и забрать свой чемодан. Она обернулась, глянула на рыжеволосого. Старший офицер тоже обернулся и, посмотрев на Дронго, кивнул ему в знак подтверждения. Это было его ошибкой. Рыжеволосый понял, что этот высокий мужчина, видимо, тот самый человек, который вычислил его напарницу.

Дронго повернулся, чтобы позвать Решетилова и вместе с ним пройти в комнату для досмотра багажа прилетевшей из Сирии гражданки Греции, и в этот момент в другом зале неожиданно вскочил со своего места рыжеволосый.

– Будь ты проклят! – закричал он, доставая небольшой пистолет, закрепленный у него на ноге.

Все замерли, никто не ожидал ничего подобного. Никому даже не могло прийти в голову обыскивать приехавших в аэропорт встречающих. Рыжеволосый прицелился и трижды выстрелил…

– Как глупо, – подумал Дронго, не успев даже пригнуться. Пули попали в цель…

Рыжеволосый тут же оказался отброшен в сторону. На его груди выступало сразу три кровавых пятна. Все обернулись. Рядом с Дронго стоял Пьеро и немного грустно смотрел на убитого им террориста.

– Откуда у вас оружие? – шепотом спросил Дронго.

– Ребята из посольства помогли, – невозмутимо пояснил Пьеро. – Я обязан был вас охранять, чтобы с вами ничего не случилось.

– Спасибо, – прошептал потрясенный Дронго.

И в этот момент обернулась Лайла. Она рванулась к окну, словно собираясь выпрыгнуть. Но сразу четверо сотрудников полиции успели ее перехватить.

– Быстро в Ватикан, – обратился Дронго к генералу Сальвиони, и тот согласно кивнул.

– Такого я еще не видел, – прошептал ошеломленный Решетилов, растерянно глядя на погибшего террориста. И, глядя на раненого Дронго, добавил: – Теперь даже не знаю, как вас назвать.

– Дронго, – улыбнулся тот. – Меня обычно так называют. Нужно успеть найти эту проклятую бомбу. Думаю, на этот раз я не ошибся.

Он не ошибся. В одном из помещений Ватикана, где собирались делать ремонт, среди ящиков, заполненных инструментами и строительными материалами, быстро нашли один подозрительный. С бомбой.

Через два дня из папской канцелярии пришло сообщение, что понтифик наградил неизвестного эксперта почетной медалью Ватикана. Говорили, что этот эксперт помог обнаружить в одном из музеев Ватикана какой-то непонятный груз. Но, возможно, это были только слухи. Средствам массовой информации подробности не сообщили – слишком уж невероятными они выглядели в изложениях участников этих событий.