Текст книги "Игра в свидания"

Обсуждая с Биксом предстоящую свадьбу Мэг, она спросила, что он думает по поводу ее и Жан-Пьера.

– Послушайся сердца, – посоветовал Бикс. – Чего тебе самой хочется?

Пэрис сказала первое, что пришло в голову:

– Не знаю. Наверное, надежности.

После предательства Питера этот аспект отношений вышел для нее на первый план. Конечно, Пэрис понимала, что в жизни всякое бывает и ничего нельзя знать наверняка. Гарантий тут никто не дает. В чем-то рискуешь больше, в чем-то меньше, но с Жан-Пьером риск явно был велик. В феврале ему исполнилось тридцать три, что на слух воспринималось уже чуточку солиднее. Но ей-то самой в мае стукнет сорок восемь! Через какие-то два месяца. Господи, какая старая… А он – такой молодой! И взгляды, и строй мысли, и идеалы у него как у молодого. До зрелости ему еще очень и очень далеко, и даже будь они ровесники, все равно с точки зрения образа жизни, идеалов и ценностей их разделяла бы пропасть.

Ей импонировала его нежность, они любили друг друга. Но Пэрис лучше многих других знала, что одной любви мало. Когда-нибудь он повзрослеет, изменится и полюбит другую. Ведь Питер же полюбил! Питер поколебал ее веру в людей. Теперь все, что она любила, к чему прикасалась и во что верила, было окрашено этим ощущением зыбкости.

– Ты его любишь?

– Да, – без малейших колебаний ответила Пэрис. – Я только не уверена, что люблю его достаточно.

– А что, по-твоему, значит «достаточно»?

– Это значит вместе состариться, вместе переживать все неудачи и разочарования, какие тебе преподносит жизнь.

Оба знали: чего-чего, а ударов в жизни хватает, и тут все зависит от того, как крепко ты любишь другого человека. И надо быть готовым ко всему. Вот Питер не сумел. А сумеет ли Жан-Пьер? Этого Пэрис не знала, Бикс тоже. Наверное, Жан-Пьер и сам этого не знал, хотя думал, что знает.

В марте он сделал ей предложение. Через месяц у него кончалась виза, и он должен был знать, что Пэрис намерена делать. Она давно ждала и боялась этого вопроса. Но вот он был задан, и надо было отвечать. Жан-Пьер хотел, чтобы она вышла за него замуж и уехала с ним во Францию, где он мог бы вернуться к прежней жизни. Но для Пэрис это означало бы бросить все, что стало ей дорого. А ей так нравилось работать у Бикса, нравилось жить в Сан-Франциско… Впрочем, Жан-Пьер не рвался уезжать, он был готов остаться. А остаться легально он мог, только став ее мужем. Тогда он получил бы грин-карту и мог здесь работать. Но Пэрис понимала, что не имеет права удерживать его подле себя навсегда. Это было бы несправедливо. Ему надо вернуться к тому, чем он всегда занимался, снова стать знаменитым фотографом в большом мире. Так или иначе, но жить в неопределенности дальше было нельзя.

Жан-Пьер твердил Пэрис, что любит ее и хочет видеть своей женой. В каком-то смысле она тоже этого хотела, но невольно задумывалась о будущем, о том, что случится, когда он повзрослеет. Пока что взрослым назвать его еще было нельзя. Почти взрослым – да, но не совсем: мальчишество в нем то и дело прорывалось наружу. От этого она чувствовала себя мамашей. И не была уверена, что хочет стать его женой.

Пэрис попросила время на размышления. В том, что она его любит, сомнений не возникало. Вопрос был – насколько? Пэрис хотела быть с ним честной до конца и считала, что он заслуживает женщину, у которой таких сомнений не появляется.

Прошло три недели, и Пэрис наконец приняла решение. Как-то в начале апреля они отправились на прогулку в парк и очутились на лужайке перед Дворцом искусств. Они сели на траву и стали смотреть на уток. Пэрис любила бывать здесь, особенно вдвоем с Жан-Пьером. Впрочем, ей везде было с ним хорошо. И вот сейчас она своими руками должна была разрушить собственное счастье…

Пэрис произнесла свой вердикт шепотом. Сердце у нее разрывалось, а для Жан-Пьера это была настоящая бомба.

– Жан-Пьер, я не могу стать твоей женой, – сказала она. – Я тебя люблю, но я не могу. Будущее так неопределенно… А ты заслуживаешь намного больше, чем я могу тебе дать. Хотя бы ребенка.

«И не могу позволить, чтобы ты сам оставался ребенком», – мысленно добавила она. Проблема заключалась в том, что ей был нужен взрослый человек, а с Жан-Пьером в этом вообще нельзя было быть уверенной. Он мог и вовсе не повзрослеть. По крайней мере в обозримом будущем.

Весь вечер Жан-Пьер хранил молчание. И спать лег внизу. Ему больше не хотелось ни спать с ней, ни прикасаться к ее коже, ни о чем-то просить. Наутро он упаковал вещи.

В тот день Пэрис не пошла на работу, и, прощаясь, они оба плакали.

– Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить, – бормотал Жан-Пьер. – Если захочешь прийти – я буду тебя ждать. Если захочешь, чтобы я вернулся, – позови, я примчусь.

О большем нельзя было и мечтать, и все это она собственноручно отвергла. Пэрис казалось, она сошла с ума. И все-таки она поступала правильно. Для них обоих. Только платила за это очень дорогую цену…

Было невыносимо больно, но Пэрис вытерпела, потому что была убеждена в своей правоте. Она любила его. Слишком сильно, чтобы допустить ошибку. Ее любви хватило, чтобы отпустить его на волю. Это было большее, что она могла ему подарить, и Пэрис считала, что он это заслужил.

Всю неделю она не ходила на работу, а когда наконец появилась в офисе, то была похожа на смерть. Впрочем, она это уже проходила, это состояние было ей хорошо знакомо. На сей раз она даже не стала звонить Анне Смайт. Просто стиснула зубы и жила дальше.

В тот день, когда исполнилось два года после ухода Питера, Пэрис невольно думала о своей двойной утрате. Но сейчас она понимала, что извлекла еще один горький урок. И больше никому не отдаст своего сердца. Никогда. Питер унес с собой большую его часть. Жан-Пьер забрал остальное.

Глава 27

Ребенок у Питера с Рэчел родился седьмого мая – на следующий день после дня рождения Вима и через три дня после Пэрис.

Пэрис была убита горем, и ей было все равно. Почти. Только где-то в самом потаенном уголке души еще теплился интерес к другим людям. И она вспоминала счастливые мгновения своего материнства, когда они с Питером вдвоем нянчили детей. Тогда жизнь для нее только начиналась. Сейчас же она чувствовала, что больше ей нечего ждать от судьбы. Все краски жизни померкли, и вокруг себя Пэрис видела лишь блеклый, невыразительный пейзаж. Ее чувства выражались теперь одним словом – «безнадежность».

Детям она не стала рассказывать подробности и вообще старалась не упоминать имя Жан-Пьера. Разумеется, они чувствовали, что с ней неладно, но не знали, как утешить. Всякий раз после разговора с матерью Мэг беспомощно поворачивалась к Ричарду и в конце концов решила позвонить Биксу.

– Что, в самом деле, происходит? У мамы голос совершенно убитый, но она твердит, что у нее все в порядке. Меня очень беспокоит ее состояние.

– Да, с ней не все в порядке, – к ужасу Мэг, подтвердил Бикс. – Но мне кажется, ей просто надо это пережить. Думаю, здесь все одно к одному: ваш отец, его новый ребенок, а тут еще Жан-Пьер… Навалилось на нее все.

– Как мне ей помочь?

– Никак. Ей надо самой через это пройти. Она выкарабкается. У нее это уже получалось.

Но на сей раз выкарабкиваться оказалось труднее, и времени на это ушло куда больше. Хотя Пэрис казалось, что хуже, чем когда ушел Питер, быть уже не может. Хуже могла быть только смерть. Но она пока не умерла. Единственное, что еще поддерживало в ней хоть какой-то интерес к жизни, была подготовка к свадьбе Мэг с Ричардом, которая намечалась на сентябрь. Ожидалось три сотни гостей, и вся организация лежала на них с Биксом. Мэг все доверила им и предоставила Пэрис решать все вопросы самой.

Настал июнь. Жан-Пьер уехал два месяца назад. Пэрис устала бороться и однажды всю ночь просидела в гостиной, глядя на телефон. Наконец она сказала себе, что, если и наутро желание позвонить ему не пройдет, она позвонит. И сделает все, что он попросит. Если он еще что-то от нее хочет. Выносить эту муку она была больше не в силах. Она слишком долго была одна и скучала по нему так, как не могла и представить.

В восемь часов утра она набрала номер. В Париже сейчас было пять вечера. Сердце бешено билось; Пэрис готовилась к тому, что сейчас услышит его голос, и гадала, удастся ли ей попасть на сегодняшний рейс. Если он скажет, что ждет, она полетит на крыльях. Может быть, все ее опасения насчет разницы в возрасте в конечном итоге ерунда?..

Трубку сняла женщина. Судя по голосу – совсем юная. Пэрис понятия не имела, кто это может быть, и попросила к телефону Жан-Пьера. Она говорила по-французски, Жан-Пьер ее многому научил. Девушка ответила, что его нет дома.

– Вы не знаете, когда он будет?

– Скоро, – сказала девушка. – Он поехал в детский сад за моей дочкой. Я что-то приболела.

– Вы у него живете? – осмелилась спросить Пэрис. Она не считала себя вправе влезать в его личную жизнь, но ей нужно было знать.

– Да, мы с дочкой у него живем. А вы кто?

– Знакомая из Сан-Франциско, – туманно ответила Пэрис.

Она чуть не спросила, какие между ними отношения, но тут же одернула себя. Это было бы уже слишком. Да и зачем? И так все ясно. Они живут вместе, времени Жан-Пьер не теряет. Пэрис понимала, что не вправе его винить. Она нанесла ему очень глубокую рану, и обоим теперь требовался душевный бальзам, чтобы прийти в себя. Он ничего ей больше не должен.

– В декабре наша свадьба, – объявила девушка.

То есть через полгода…

– Поздравляю, – помертвелым голосом произнесла Пэрис.

У нее было такое ощущение, словно ее насквозь прошила торпеда. Идти с Жан-Пьером под венец должна была она! Но она не могла этого сделать. И у нее были на то веские причины, даже если Жан-Пьер и не считал их таковыми. Такие же веские, как у Питера, когда он уходил от нее. Может, так человек и должен поступать, не оглядываясь на окружающих? Цена любви…

– Хотите, я запишу для него ваш телефон? – предложила девушка.

Она не сразу нашла в себе силы ответить.

– Нет, спасибо, не нужно. Я перезвоню. Не говорите ему, что я звонила, пусть будет сюрприз. Спасибо.

Пэрис положила трубку и долго сидела у телефона. Сначала Питер, теперь Жан-Пьер. Ушел навсегда и даже живет с какой-то девушкой. Интересно, как это у них получилось? Любит ли он ее или сошелся от отчаяния?

Неважно. Он сам себе хозяин. Они больше не принадлежат друг другу. То, что между ними было, Пэрис запомнилось как чудо. Чудом оно и было. Но любое чудо позже воспринимается как трюк. Иллюзия, фокус. То, чего не бывает в реальной жизни, как бы ты этого ни хотел.

Пэрис оделась и пошла на работу. При виде ее Бикс покачал головой. На этот раз он не стал ей советовать опять начать встречаться с мужчинами. Ее состояние к этому не располагало, и у него были подозрения, что это пройдет не скоро.

До свадьбы Мэг оставался всего месяц, а у Пэрис еще даже не было платья, хотя дочь уже давно сшила себе подвенечный наряд. Платье было сшито по эскизу Бикса и выглядело великолепно – из белого гипюра, с длинным шлейфом. А жизнь Пэрис в последние четыре месяца сводилась к тому, что она четко выполняла свою работу. Пэрис никуда не ходила, общалась только с сыном и дочерью, и то словно по обязанности. Вим опять уехал на лето, на этот раз по программе обмена с Испанией, а Мэг безвылазно сидела в Лос-Анджелесе: до свадьбы оставалось всего четыре недели.

Лишь в конце августа Бикс снова услышал смех Пэрис. Это была ее реакция на рассказанный кем-то анекдот. От неожиданности Бикс вздрогнул и стал озираться. Он не сразу поверил, что это смеется Пэрис. Впервые за четыре месяца она стала похожа на себя. Бикс даже не заметил, в какой именно момент это произошло.

– Это ты? – спросил он, внимательно посмотрев на нее.

– Кажется. Пока не уверена.

– Смотри больше не уходи. Когда тебя нет, мне тебя страшно не хватает.

– Можешь мне поверить, больше я этого не сделаю. Я просто не могу этого допустить. Больше никаких мужчин, хватит!

– Да? Теперь женщинами займешься?

– Больше никем заниматься я не собираюсь – ни мужчинами, ни женщинами.

– Не возражаю, – ответил Бикс. Он был рад за нее.

– Господи, мне же нужно купить платье к свадьбе!

Пэрис вдруг охватила паника. Она словно очнулась ото сна. Предыдущие четыре месяца она ходила как зомби, а ведь у нее дочь выходит замуж.

Бикс бросил на нее робкий взгляд и отпер шкаф. У него уже было готово для нее платье. Если понравится, пусть будет ей подарок от шефа, если нет, он его кому-нибудь отдаст. Платье из бежевого гипюра с бледно-розовым жакетом-фигаро из тафты должно было красиво оттенить ее золотистые волосы.

– Надеюсь, подойдет. Ты здорово похудела.

Не в первый раз. Два года назад было то же самое. Только еще хуже. Но теперь Пэрис чувствовала себя возрожденной к жизни и не собиралась больше ни в кого влюбляться. Это слишком больно. Наверное, так бывает всегда, когда любишь. Может, это цена, без которой нельзя?.. Пэрис теперь ни в чем не была уверена, но ее это перестало волновать. Она была рада, что снова живет. Рада чувствовать себя нормальным человеком.

– Заберу домой и спокойно примерю, – сказала она. – Бикс, ты чудо!

Остаток дня они провели в проработке последних деталей. Все было предусмотрено. Бикс, как всегда, проделал титаническую работу, причем практически в одиночку. Пэрис тоже старалась изо всех сил, только сил у нее в последнее время было маловато – все ушло вместе с Жан-Пьером.

Вечером дома она померила платье и, увидев себя в зеркале, невольно улыбнулась. В этом платье она была молода и прекрасна. Бикс, как всегда, оказался на высоте. Пэрис не сомневалась, что свадьба у Мэг получится сказочная.

Сказку омрачал один-единственный кошмар: там будут Питер и Рэчел. С малышкой. И мальчиками Рэчел. Чудесная семья! Только она будет одна… Странно, но эта мысль не принесла ей привычной боли. Пэрис вдруг поняла, что уже примирилась с таким статусом, хотя для этого ей пришлось проделать долгий путь. Разрыв с Жан-Пьером она восприняла иначе, чем уход Питера. Он не был ей навязан извне, объявлен как смертный приговор. Она сама приняла решение. И за последовавшие четыре месяца пришла к выводу, что лучше ей быть одной. Конечно, раньше она иначе представляла себе свою жизнь, но так сложилось. Такая у нее планида.

Теперь Пэрис ни секунды не сомневалась, что может быть счастливой и без мужчины. Правда, однажды она уже приходила к такому заключению, а потом все опять пошло вкривь и вкось. Но теперь она будет начеку. В последние два месяца она много думала, и у нее родился план.

Пэрис знала, чего хочет. Она не могла пока сказать, как к этому отнесутся ее дети, но сейчас ей было неважно, что скажут другие. Она приняла решение и даже провела кое-какие изыскания. После свадьбы Мэг она позвонит в несколько мест и узнает, что и как. Но Пэрис уже заранее знала: это именно то, что ей нужно. Единственно правильный для нее путь. Это было то, что она умеет делать лучше всего и от чего у нее не разобьется сердце. Она пока не знала, как этого достичь, но не сомневалась, что если ей суждено, то все получится. Пэрис не нужен был мужчина. Ей был нужен ребенок.

Глава 28

Свадьба Мэг удалась на славу – элегантная, красивая, с большим вкусом и не слишком вычурная. Одним словом – незабываемая. Мэг хотела, чтобы праздник был устроен на воздухе, и выбор пал на один загородный клуб. Впоследствии Пэрис и Бикс признавали, что это была одна из лучших их свадеб, а о чем еще может мечтать мама невесты?

В последние дни Пэрис много разговаривала с Питером по телефону – они вместе прикидывали расходы, поскольку решили платить пополам, но все их разговоры носили сугубо деловой характер. И всякий раз у Пэрис перехватывало дыхание, и она с ужасом думала, как же они встретятся на свадьбе. Ведь одно дело – положить трубку и продолжать свои дела, и совсем другое – видеть его лицо.

Они не виделись целых два года – с того дня, как вместе привезли Вима в университет. Да и разговаривали с тех пор всего несколько раз. И вот теперь придется оказаться лицом к лицу не только с Питером, но и с Рэчел и ее детьми, не говоря уже об их малышке. При одной этой мысли у Пэрис все внутри переворачивалось.

В день свадьбы у нее было столько хлопот, что она почти перестала об этом думать. Проводив Мэг в комнату для невест, Пэрис еще раз придирчиво осмотрела ее и осталась довольна. В платье, которое придумал ей Бикс, Мэг была похожа на фею – окутанная воздушным облаком фаты, с маленькой жемчужной диадемой и нескончаемым шлейфом. Именно так Пэрис себе это и представляла. Незабываемый день! День, когда дочь выходит замуж за любимого человека, который отвечает взаимностью и готов сделать все, чтобы она была счастлива. Разница в возрасте давно перестала тревожить Пэрис, она видела, что лучшей партии, чем Ричард, Мэг не найти.

Она прошла в дальний конец церкви уточнить кое-какие детали и заметила стоящего в сторонке Питера. Он дожидался Мэг, чтобы вести ее под венец. Пэрис невольно вспомнила день своей свадьбы, двадцать шесть лет назад. Она никогда не думала, что будет вот так отмечать свадьбу кого-то из детей – встретившись с мужем после двух лет разлуки и зная, что у него теперь другая жена.

– Здравствуй, Питер, – сухо произнесла Пэрис и по его взгляду поняла, что он взволнован ее появлением.

Питер был не просто взволнован – он был ошеломлен. Пэрис казалась еще прекраснее, чем он помнил. Розовый жакетик из тафты нежно обхватывал ее плечи и шею, а бежевое гипюровое платье подчеркивало стройность фигуры. Он хотел сделать ей комплимент, но не мог найти нужных слов.

– Здравствуй, Пэрис, – сказал он наконец. – Потрясающе выглядишь.

На мгновение Питер даже забыл, что они здесь ради Мэг. Он, как и Пэрис, вспоминал день их свадьбы и думал о том, как все у них развалилось. Он был счастлив с Рэчел, обожал свою малышку, но сейчас настоящее отошло на второй план, уступив место воспоминаниям. Он словно перенесся назад во времени и вдруг порывисто обнял ее.

Пэрис почувствовала, что в них обоих всколыхнулись прежние чувства. Она отстранилась и посмотрела ему в лицо.

– Ты тоже замечательно выглядишь, – сказала она. Он всегда ей нравился. Она была уверена, что будет любить его до конца дней. – Но ты еще Мэг не видел.

Однако сердце Питера в этот момент принадлежало не Мэг, а Пэрис, их совместным радостям и горестям, всему, что они потеряли. Питер не знал, что сказать. Он понимал, что никогда и ничем не сможет искупить свою вину перед ней. Одно дело было знать это на расстоянии и совсем другое – стоять с ней лицом к лицу. Он был не готов к такому наплыву эмоций, к такому страшному раскаянию, которое испытывал сейчас, глядя в прекрасные глаза Пэрис. В ее взгляде читалось прощение. Однако сам он уже не был уверен, что когда-нибудь сможет простить себя, и это было намного хуже. Сейчас, при виде Пэрис, это казалось и вовсе невозможным. С каким достоинством она держится, как она ранима и горда одновременно… Сердце его устремилось к ней, но Питер не знал, что сказать. Он надеялся только, что со временем у нее все наладится и она когда-нибудь будет счастлива.

– Через пару минут они будут готовы, – сказала Пэрис и отошла.

Вим проводил ее на отведенное ей место в первом ряду, и Пэрис успела заметить, что точно за нею сидят Рэчел и ее двое мальчиков. Она сделала над собой усилие, чтобы не придавать этому значения, но мысленно пожалела, что ее не посадили на несколько рядов дальше.

Вим сел рядом, и через несколько мгновений заиграл органист, возвещая о начале брачной церемонии. Подружки невесты медленно двинулись по проходу. Следом шла Мэг под руку с отцом, и у Пэрис перехватило дыхание. Вокруг раздался восхищенный шепот – невеста была чудо как хороша: сама красота и невинность, надежда и вера. Она с такой любовью смотрела на Ричарда, что у Пэрис на глаза навернулись слезы. Такой и должна быть настоящая свадьба!

Возвращаясь по проходу, Питер с нежностью взглянул на Пэрис, и ей вдруг захотелось взять его за руку. Но она понимала – нельзя. Питер бесшумно занял свое место сзади, рядом с молодой женой, и Пэрис с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Вим с тревогой взглянул на мать. Мэг еще утром предупредила его, чтобы был особенно внимателен с мамой, поскольку она обязательно распереживается.

Вим погладил маму по руке, и Пэрис сквозь слезы улыбнулась ему. Какая она счастливая мать! Какой у нее хороший, внимательный сын…

После венчания родители невесты вместе с молодыми и свидетелями стояли у входа в церковь и принимали поздравления от гостей. На какое-то мгновение Пэрис вновь ощутила себя женой Питера, но тут же поймала на себе пристальный взгляд Рэчел. У молодой женщины было странно-виноватое выражение лица – ничего похожего на триумф, которого Пэрис так опасалась. Женщины вежливо кивнули друг другу, и Пэрис вдруг почувствовала, что готова простить разлучницу. Она понимала, что ничто не заставит Питера отступиться от принятого решения: ведь он сам этого хотел. От них с Рэчел тут мало что зависит.

Теперь Пэрис была уверена, что в ее жизнь вмешалась судьба, это она отняла у нее все, что она любила, – за исключением, слава богу, детей. Жестокость жизни… И все же она верила, что когда-нибудь судьба преподнесет ей подарок. Пэрис пока не знала, что это будет, но уже чувствовала, что скоро узнает, и, когда это случится, она обретет новую свободу. А пока что она будет стараться стать сильной и достойной. Рэчел и Питер, даже Бикс и Жан-Пьер – все это этапы уготованного ей пути. Пэрис знала, что наступит день, когда она поймет, почему это с ней произошло.

Но сейчас женщина, ради которой ее оставил Питер, вдруг показалась ей малозначительной. Если Пэрис и завидовала ей, то не из-за Питера, а из-за ребенка, который у них родился. Пэрис, словно завороженная, смотрела, как кто-то протягивает Рэчел младенца и как та прижимает девочку к себе. Ей было всего четыре месяца. Пэрис сейчас больше всего мечтала о такой вот малышке. Больше она ни на что не рассчитывала. Если ей больше не суждено найти любовь мужчины, то пусть хотя бы ее полюбит ребенок. Старшим детям Пэрис об этом ничего не говорила, но она прямо-таки жаждала завести маленького и надеялась, что это сбудется.

Она перестала смотреть на Рэчел и повернулась к Мэг и Ричарду. Пэрис в жизни не видела более счастливой пары. Новоиспеченный зять, который выглядел намного старше тещи, заключил ее в объятия и принялся благодарить за все, что она для них сделала, а главное – за то, что в свое время поддержала их в этом важном решении. Он был ей искренне признателен и вообще проникся к ней большой теплотой.

– Пэрис, если что – всегда можете на меня рассчитывать, – шепнул он, и она поверила ему.

Они с Ричардом уже успели подружиться – не просто как родственники, а как давние и близкие знакомые, – и Пэрис не сомневалась, что Мэг будет за ним, как за каменной стеной. Повезло девочке! Впрочем, она это заслужила. Пэрис знала, что Мэг будет Ричарду хорошей женой и любящей матерью детям. Она взволнованно смотрела, как они отправляются в совместное плавание по жизни, и радовалась, что ей тоже отведена в этом некоторая роль. Она мысленно желала новобрачным всех мыслимых радостей до конца дней. И поменьше горя. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы с ее девочкой жизнь обошлась милосердно.

Вскоре новобрачные и гости отправились в клуб. Бикс опытной рукой направлял торжество, от его глаз не ускользала ни одна мелочь. Все триста человек были рассажены за двумя длинными столами, на которых стояли карточки с именами. При входе две девушки сообщали гостям, кому куда следует пройти. Пэрис проверила карточки еще с утра. Для нее главное было – оказаться за столом как можно дальше от Питера, остальное ее не волновало. Хотя Пэрис уже два года жила в Сан-Франциско, друзей у нее было не так много, тем более что она работала с утра до ночи чуть не каждый день. Чаще всего у нее завязывались дружеские отношения с клиентами, но, как правило, они поддерживались лишь на время подготовки заказанного ими торжества. Кроме Бикса и Стивена, за ее столом сейчас оказались деловой партнер Ричарда и родители свидетельницы, с которыми Пэрис, как выяснилось, была знакома еще по Гринвичу, что существенно облегчило общение.

На свадьбу приехали Натали и Вирджиния, но у Пэрис пока даже не было времени с ними поболтать, утром они уже вылетали домой, так что в этом плане день для нее был потерян. К тому же Мэг решила, что им лучше сидеть в компании приехавших с Восточного побережья друзей Питера. Все равно у нее было слишком много забот, чтобы рассиживаться с друзьями и предаваться праздной болтовне.

Когда дело подошло к ужину, Пэрис уже валилась с ног. Она поздоровалась с тремя сотнями гостей, уладила небольшую ссору между фотографом и официантом, которую Бикс даже не заметил, и только тогда наконец перевела дух. Она повесила на спинку стула свой жакет и представилась соседу по столу – партнеру Ричарда.

– Простите, что совсем не уделяю вам внимания, – извинилась она с любезной улыбкой. – Вы уже с кем-нибудь познакомились?

Ее удивило, насколько он похож на Ричарда – только чуть старше, выше ростом, и волосы темнее. Но он определенно приходился жениху родней, и Пэрис решила удовлетворить свое любопытство. Он рассмеялся в ответ на ее вопрос и сообщил, что его зовут Эндрю Уоррен и с Ричардом его связывает только то, что он тоже адвокат в сфере шоу-бизнеса. Пэрис спросила, чем конкретно он занимается, и Эндрю уточнил, что работает в основном с авторами, тогда как Ричард представляет интересы актеров и режиссеров, что намного почетнее, но и нервов требует больше.

– С поэтами и сценаристами дело иметь куда легче. В большинстве своем это публика весьма нелюдимая, так что я с ними почти не общаюсь, просто ношу туда-сюда их рукописи и читаю, что они там понаписали. Чем меньше они меня видят, тем им лучше. Большую часть времени я сижу дома и читаю их творения. Мне не приходится, как Ричарду, ездить на съемочные площадки, выуживать из трейлеров бьющихся в истерике актрис, ходить на премьеры. И мне моя жизнь очень нравится. Я сам тоже неудавшийся писатель, до сих пор иногда кое-что сочиняю.

Он производил впечатление интересного человека, но Пэрис слушала его вполуха. Ей то и дело приходилось выходить из-за стола, с кем-то говорить, и ей было неловко перед соседом – сегодня из нее был плохой собеседник. Но Эндрю это как будто не волновало, он с удовольствием общался с Биксом и Стивеном.

Заиграла музыка. Мэг пошла танцевать с Ричардом, Питер повел танцевать Рэчел, а Вим пригласил Пэрис. Вскоре в зал высыпали все гости, и веселье продолжилось. Когда Пэрис наконец добралась до своего места, ноги отказывались ее держать. Она весь вечер вертелась как белка в колесе.

– У вас, по-моему, и крошки во рту не было, – по-отечески заметил Эндрю.

У них наконец появилась возможность спокойно поговорить. Он рассказал, что у него две взрослые дочери, одна в Лондоне, другая в Париже, обе замужем, но детей пока не завели. Между делом упомянул о своей бывшей жене, которая во второй раз вышла замуж и живет в Нью-Йорке. Раньше они все там жили.

Пэрис вдруг вспомнила, что рассказывала об Эндрю Мэг. Его бывшая жена принадлежала к одному прославленному роду, а сейчас была замужем за губернатором Нью-Йорка. Этот Эндрю вращался в высших сферах, пока был женат, но сейчас вел вполне тихий образ жизни. Не из любопытства, а скорее по привычке Пэрис поинтересовалась, давно ли он развелся. Эндрю улыбнулся и сказал, что почти десять лет назад. Он говорил о разводе без сожаления и злобы, а о бывшей жене отзывался с большой теплотой.

– Девочки тогда уже были студентками, и мы решили, что развестись будет честнее, чем продолжать жить так, как мы жили. По работе мне приходилось часто бывать в Лос-Анджелесе, а она терпеть не может Калифорнию. В результате я переехал сюда, а она осталась в Нью-Йорке. Она привыкла вращаться в политическом истеблишменте и придает этому большое значение. Здесь все ей кажется поверхностным, киноиндустрию она на дух не выносит, и я с ней во многом был согласен. Но мне нравилась моя работа, и перспективы здесь были хорошие. Политика меня никогда не занимала, зато для нее это было все. Мы всегда были разные и со временем просто выдохлись. Стало трудно находить общий язык, и наши дорожки разошлись. Но мы сохраняем дружеские отношения, и ее новый муж мне очень симпатичен. Он идеально ей подходит – гораздо больше, чем я. Когда-то мы думали, что наша любовь будет длиться вечно, но не получилось. – Он рассказывал об этом с улыбкой. – Впрочем, у нас прекрасные отношения. Когда девочки еще учились, я всегда проводил отпуск с бывшей семьей. Наверное, губернатору это казалось безумием, но мы прекрасно проводили время. Кстати, в прошлом году мы с ним ездили на охоту в Шотландию. Нынешние семьи совсем не то, что раньше, – смущенно рассмеялся он и пригласил ее танцевать.

Танцевать Пэрис не хотелось, лучше было бы, конечно, отдохнуть и поболтать с Биксом и Стивеном, но она побоялась показаться невежливой.

– У вас, я вижу, вполне цивилизованный развод, – заметила она, кружась с Эндрю в медленном вальсе. – Боюсь, у меня бы так не получилось.

За весь день она так и не подошла к Рэчел – они только обменялись взглядами в церкви. Ни та, ни другая не жаждали общаться. В особенности Пэрис. Рана от ухода Питера еще не затянулась, а возможно, и никогда не затянется. Судя по всему, у Эндрю Уоррена все было иначе.

– Согласен, это довольно редкий случай. Не знаю обстоятельств вашего развода, но, думаю, сохранить добрые отношения удается лишь в том случае, если люди разводятся по взаимному и взвешенному решению. Мы оба были готовы расстаться, для обоих это был самый разумный выход. Я уверен, что с новым мужем она намного счастливее, чем была со мной. Нам вообще не следовало жениться, но мы это сделали и потом изо всех сил старались, чтобы из этого что-то получилось. В общем-то, все зря. Она вся в политике, я – наоборот. Она любит общество, я его терпеть не могу. Она была девушка из высшего общества, а я – сын бакалейщика. Правда, я сумел сделать из своей лавки целую розничную сеть, после чего весьма удачно ее продал. Но у меня не было таких возможностей, какими она обладала с детства. – От Мэг Пэрис знала, что Эндрю тем не менее весьма преуспел и сейчас очень богат и знаменит в своих кругах. – Она обожала лошадей, меня они приводили в ужас. Я хотел много детей, она – нет. Мы во всем были разные. Сказать по правде, ей со мной было невероятно скучно. – Он беззаботно рассмеялся. – Зато теперь мы друзья.

«Совсем без комплексов», – подумала Пэрис. Впрочем, слушала весьма рассеянно, в основном из вежливости. Она не могла представить себе дружбы с Питером. Теперь они были чужие люди, у которых общие воспоминания, во многом болезненные. Единственное, что она могла ему предложить, – это вежливая отстраненность, а большего Питер и не просил. У Эндрю с бывшей женой были совершенно другие отношения, и Пэрис было трудно это понять. Но поскольку муж его бывшей жены был реальным претендентом на Белый дом, это знакомство могло оказаться полезным.