Текст книги "Король Островов"

Дебби Маццука
Король Островов

Глава 1

Королевство Фэй

Июнь 1607 года

Ради всеобщего блага.

Спрятавшись в тени древних дубов, на безопасном расстоянии от дворца Роуэна, Эванджелина повторяла хорошо знакомое заклинание, пытаясь подавить всплески сомнения.

Это ее единственный шанс, убеждала она себя. Закон фэй запрещал магию, но он также предписывал защищать фэй, а именно это она и собиралась делать. Она, возможно, не провидица, но никто не мог переубедить ее, что источник опасности таится среди них самих.

Мнение фэй больше не имело для нее значения.

Если бы ей удалось прорваться через преграду, разделяющую Королевство Фэй и Королевство Смертных, она обеспечила бы безопасный путь спасения. Гранитные монолиты были порталами между двумя мирами, но Роуэн, глава Совета справедливых и верховный правитель пяти Королевств Фэй, раньше уже закрывал их. Эванджелина не могла пойти на риск и оказаться в ловушке на какой-то из сторон. Мысль оставить свою подругу Сирену в Королевстве Смертных без защиты была так же неприемлема, как мысль оставить незащищенными фэй.

Но для Эванджелины было гораздо важнее доказать, что ее магия превосходит магию самых сильных волшебников и хорошо послужит ей, когда придет время защищать Фэй – Волшебные острова. А она нисколько не сомневалась, что с нынешним королем Лахланом Маклаудом, шотландским горцем-полукровкой, этот день наступит уже скоро.

Эванджелина запрокинула голову и вдохнула свежий, напитанный запахом земли лесной воздух. Легкий ветерок касался ее лица и, казалось, придавал ей сил. Легкая улыбка заиграла на ее губах, и Эванджелина, закрыв глаза, подняла вверх руки. Она ощутила, как теплое белое свечение возникло у нее внутри внизу живота, и обрадовалась ему, словно горячо любимому другу.

Крак! Испуганно глотнув воздух, Эванджелина открыла глаза и с быстро забившимся сердцем в тревоге окинула взглядом лес. У нее над головой с ветки слетела птица, издав недовольный пронзительный крик и шумно хлопая переливчатыми крыльями с сине-желтыми кончиками. Эванджелина вздрогнула.

– Никто не знает о том, что ты собираешься сделать, – проворчала она, – фэй нет до тебя дела.

Ее горький смех нарушил тишину рощи, потому что это было не совсем так. За ней следили и дожидались того дня, когда она выставит себя в истинном свете, – дня, когда, как все говорили, семена, которые ее мать Андора посеяла в ней, дадут всходы.

Эванджелина не стала обращать внимания на тупую боль в груди, осуждение фэй не имело для нее значения. Прежде оно, пожалуй, причиняло ей боль, но не теперь. Она докажет им всем, что не похожа на Андору. Она будет оберегать их жизнь, потому что ее мать когда-то разрушила ее, и тогда им не останется другого выбора, как только признать, что она не воплощение зла.

Раздраженно взмахнув рукой, Эванджелина приняла прежнюю позу. Нельзя было терять время. Роуэн созвал экстренное заседание Совета справедливых, и это заседание Эванджелина не хотела пропустить, главным образом потому, что этот болван Лахлан Маклауд должен был получить там взбучку. Довольно улыбнувшись этой мысли, Эванджелина призвала свою магию.

Белый свет наполнял ее энергией, возбуждая, как ничто другое, и из ее приоткрытых губ вырвался тихий стон удовольствия. Ее тело потрескивало от жара, с кончиков пальцев слетали голубые искры; порывы ветра, пронзительно завывающего среди деревьев, поднимали с лесной земли ковер листвы и в бешеном танце кружили вокруг нее. Слова запретного заклинания, которые бормотала Эванджелина, сливались с ветром и все усиливающимся гулом.

Она вращалась с бешеной скоростью, цепляя заостренными носками туфель сырую почву и разбрасывая ее во все стороны, а потом земля у нее под ногами разверзлась, и Эванджелина с торжествующим криком исчезла. Огненный белый шар ярко освещал бездну. Эванджелина легко проносилась сквозь землю и гранит, пока с громким звуком не ударилась о преграду и не упала в густую, желеобразную массу.

Стиснув зубы, Эванджелина избавилась от липкой пленки и полетела сквозь тонкие облака, кувыркаясь с головокружительной скоростью. Всматриваясь в пейзаж Королевства Смертных под собой, она перенеслась к вершине холма на Гебридах и приземлилась там с тихим глухим стуком.

Убедившись в своем успехе, Эванджелина заглушила чувство вины радостным смехом, но ее ликование прервал тихий свист. Обернувшись, она увидела у подножия покрытого зеленью холма двух всадников. Открыв рты от изумления, они смотрели на нее.

– Это ангел, Падрэк. Мы сами нашли ангела, – с благоговением в голосе сказал более молодой.

– Нет, – отозвался его спутник, не отрывая пристального взгляда от Эванджелины, – у ангелов не бывает таких черных волос.

– А скольких ангелов ты видел?

Эванджелина замерла в ожидании ответа. В конце концов, если ангелы появляются в Королевстве Смертных, то ей об этом нужно что-то знать.

Но тот, кого звали Падрэк, пропустил мимо ушей язвительный вопрос друга, взгляд его темных глаз остановился на груди Эванджелины, и костлявое лицо сморщилось от похотливой улыбки.

– И я абсолютно уверен, что они не имеют таких выпуклых…

– Смертные… мужчины, – пробормотала Эванджелина, закатив глаза. Они все такие же. Ее мысли обратились к определенному смертному – наполовину смертному – и к разговорам о непомерных аппетитах Лахлана Маклауда, и она вздохнула. Если бы верховный правитель Роуэн настоял на своем, все могло бы измениться.

Не желая пропустить момент, когда надменный горец получит нагоняй перед Советом, она указала пальцем на Падрэка, и слова, которые мужчина собирался произнести, превратились в бульканье, а сам он, выпучив глаза и перепуганно глядя на своего спутника, схватился обеими руками за шею.

Затем Эванджелина избавила обоих мужчин от воспоминаний и отправилась обратно через облака к разрыву, который сделала в перегородке.

Тихо заворчав, Эванджелина призвала свою колдовскую силу и помрачнела, ощутив в ответ на свой призыв лишь слабое тепло. К ее чувству вины присоединились паукообразные струи паники. Неужели нарушение закона фэй каким-то образом уменьшило ее энергию? Словно в ответ сквозь свет, извиваясь змеей, поползло облачко темного дыма и, обхватывая своими черными завитками ее мысли, потащило ее к мрачной устрашающей пустоте. С пугающей ясностью Эванджелина осознала, для чего все это – показать, что зло внутри ее.

– Нет! – выкрикнула Эванджелина, лихорадочно пробиваясь сквозь тусклый свет к своей магии. Она отыскала лучик света и, ухватившись за него, тянула, пока светящийся шар, взорвавшись внутри ее, не прогнал тьму. Эванджелина не могла избавиться от мысли, что, воспользовавшись запрещенной магией, она в результате превратилась в чудовище, которое, как говорит отец, и есть ее истинная сущность.

Нет!

Это просто случайность, ее тело и ее магия пострадали при преодолении барьера. Доводящий до оцепенения страх немного ослабил свою хватку, но вся радость от исполненного исчезла. Зная, что она не может больше висеть в пространстве, Эванджелина протянула к перепонке дрожащий палец, чтобы починить разрыв – зашипели искры, пространство наполнилось дымом, а затем она проверила участок с дырой.

Эванджелина камнем полетела вниз, и в желудке ее забурлило. Падая с неба, она старалась избавиться от паники.

Эванджелина сосредоточилась на стоящих по кругу камнях далеко внизу в Королевстве Смертных и перенеслась туда. Помедлив перед гранитными плитами, она бросила последний тревожный взгляд вверх на перегородку и прошла сквозь скалы в Королевство Фэй.

Торопясь во дворец Роуэна, Эванджелина напоминала себе, что никто не знает о ее поступке. Она распахнула позолоченные двери, задержалась на несколько мгновений, чтобы превратить свое лицо в маску ледяного презрения – маску, которая составляла такую же большую часть ее, как и ее магия, маску, которая провоцировала фэй не принимать всерьез ее… Эванджелину, самую сильную волшебницу в Королевстве Фэй.

Скорчившись за деревом, Морфесса молча изливал свою злобу. Что замышляет это отродье дьяволицы? Когда он переступил с ноги на ногу и потянулся вперед, чтобы выглянуть из-за толстого ствола, у него под ногой хрустнула ветка. Эванджелина метнула взгляд в его сторону, и он отпрянул.

Вверху над ним с ветки слетела птица. Эванджелина на мгновение утратила бдительность, и выражение облегчения появилось на ее лице – таком же незабываемо прекрасном, как и у ее матери, женщины, которая его погубила. Даже сейчас, по прошествии двадцати шести лет, при мысли о предательстве Андоры у него внутри все начинало бурлить. Как будто недостаточно того, что она использовала его, чтобы разрушить жизнь фэй на Волшебных островах, эта вероломная стерва еще родила ему ребенка – Эванджелину, постоянное напоминание о его поражении, о его слабости. Если бы не Роуэн, которому он служил – добросердечный глава Совета справедливых, – остановивший его руку, Морфесса давным-давно избавился бы от отродья дьяволицы.

Но теперь уже скоро, пообещал он себе, скоро.

Однако ему нужно действовать с осторожностью.

Он не обращал внимания на некоторое сомнение в том, что сможет убить Эванджелину. Она не так сильна. Пока еще.

От сидения на корточках у Морфессы заболели колени, он пошевелился. Под ногами зашуршали листья. Эванджелина замерла, и Морфесса выругался, решив, что следовало послать кого-нибудь вместо себя – кого-нибудь из своих учеников, чье гибкое тело не болело бы от напряжения.

Эванджелина бормотала древний напев, и взлетавшие вверх слова подхватывал ветер. Напрягшись, чтобы услышать, какое заклинание она произносит, Морфесса разобрал сначала одно слово, потом другое.

Нет, это невозможно! Она не имеет права! Пораженный тем, что собиралась сделать Эванджелина, Морфесса почувствовал головокружение и, пошатываясь, вышел из своего укрытия. Она вращалась в вихре света и листьев, а затем земля с треском разверзлась, и Эванджелина исчезла.

Энергия, которой она теперь владела, бросила Морфессу на колени на сырую, развороченную землю, где только что стояла Эванджелина, а в голове у него отдавалось биение сердца. От осознания, что сила ее магии теперь превосходит силу его собственной, у Морфессы появилось ощущение, что внутрь его выплеснули нечистоты, но мысль, что теперь у него есть доказательство ее предательства, побудила его к действию. Если он поторопится, то поймает ее.

С трудом поднявшись на ноги, Морфесса перенесся к скалам. От предвкушения, что скоро Эванджелина окажется в его власти, туман его ярости рассеялся. И тогда Морфесса понял, что Роуэн никогда не поверит ему – Эванджелина втерлась в доверие к правителю, узурпировала законное место Морфессы рядом с Роуэном. И это еще одна причина, по которой она заслуживала смерти. Но у него нет выбора, признал Морфесса, хлопнув ладонью по гранитной плите, ему придется вернуться за свидетелем.

Первым на ум пришел его помощник, и Морфесса отправился в библиотеку заклинаний, расположенную глубоко в недрах трехэтажного белого здания рядом с дворцом. Проклиная запрет на телепортацию в библиотеку и из нее, Морфесса рывком распахнул массивную дубовую дверь. Запреты были наложены на все здания в Королевстве Фэй для предотвращения неожиданного нападения врагов, но сегодня они только мешали.

Он торопливо пересек обшитый деревом холл и, подойдя к двери, ведущей вниз в библиотеку, с досадой выругался, найдя ее запечатанной. Но это его собственная вина: он наложил принуждающее заклинание, так как не был уверен, что его помощник Тобиас не попытается уклониться от своих обязанностей.

Через несколько минут Морфесса снял последнюю печать.

– Тобиас! – громко крикнул он, перегнувшись через дубовые перила.

– Да… да, я здесь, мой повелитель. – Его помощник появился между книжными полками, стоявшими у задней стены от пола до потолка.

Морфесса безошибочно понял, что мальчик спал, но сейчас было не время бранить его. Он взял Тобиаса за полу темно-синей мантии и потащил за собой вверх по лестнице.

– Признаюсь! Признаюсь! Я спал!.. – завизжал мальчик.

– Замолчи! – прикрикнул Морфесса, будучи не в настроении выслушивать пустую болтовню.

Как только они оказались в Королевстве Смертных, Морфесса поднял взгляд к ярко-голубым небесам, ища какой-либо признак присутствия Эванджелины и молясь, чтобы они не опоздали.

– Мастер, – в страшном испуге мальчик неуклюже обхватил его тощими руками и ногами, – мы не ангелы, мы не умеем летать. Останемся внизу!

– Успокойся! – Морфесса пристально всматривался в небеса под перегородкой. Если бы помощник не был нужен ему в качестве свидетеля, он мгновенно избавился бы от него с помощью своей магии, и когда Морфессе не удалось найти ни малейшего признака Эванджелины, его ярость превзошла все границы, и он именно так и поступил.

Тобиас, отчаянно размахивая руками и ногами, камнем полетел к земле, у дурачка даже не хватило ума воспользоваться своей магией. Когда разбитое тело его помощника распласталось у подножия скал и испуганные крики мальчика прекратились, Морфесса помрачнел. С раздражением вздохнув, он еще раз осмотрел небеса под перегородкой, а потом опустился к камням и, схватив мальчика за руки, протащил его через портал и оставил на земле в Королевстве Фэй – кто-нибудь найдет его. А когда его помощник поправится, Морфесса рассчитает его – из-за недотепы он опоздал.

Кипя от злости, Морфесса шагал к своим апартаментам и вдруг резко остановился. О чем он думает? Нельзя допустить, чтобы ее действия остались безнаказанными. Есть доказательства или нет, он все равно должен встретиться с ней лицом к лицу. Существуют способы заставить ее признаться.

Два одетых в ливреи стража в каменном молчании стояли по обеим сторонам массивных позолоченных дверей и даже не соизволили приветствовать Эванджелину, вошедшую в Совет справедливых.

В прежние времена собрания проходили в лесу, но ради безопасности глава совета Роуэн перенес их во дворец. Фэй, приверженцы традиций, желали, чтобы заседания проходили в окружении деревьев, и Роуэн согласился с их требованием. Эванджелина должна была признать, что украшавшие зал ветви белого ясеня и струи воды, бьющие из переливчатых голубых фонтанов, действовали успокаивающе. Роуэн, сидевший во главе стола на деревянном троне, украшенном витиеватым резным узором, замолк на середине фразы и, подняв бровь, выразительно посмотрел в ее сторону.

Эванджелина склонила голову и, шурша шелком, проскользнула к месту рядом с ним, пряча глаза от любопытных взглядов четырех мужчин, сидевших с Роуэном, – трех королей и волшебника Иския.

– Ты опоздала, дорогая. Что-то случилось? – Роуэн оглянулся на Эванджелину, занявшую свое место позади него.

– Нет. – Жар залил ее щеки, и она прокляла предательский румянец. – Я просто забыла время, – ответила она.

Ее взгляд наткнулся на взгляд Лахлана Маклауда, сидевшего справа от Роуэна. Она постаралась изобразить беззаботную улыбку, но не смогла до конца исполнить ее под пристальным взглядом его золотистых глаз. Чувственный рот Лахлана растянулся в неторопливой улыбке. У Эванджелины руки сжались в кулаки, и ей страшно захотелось стереть эту высокомерную улыбку с его чересчур красивого лица, но она вспомнила причину, по которой собрался Совет, и у нее на губах заиграла на этот раз неподдельная улыбка – глупый король скоро получит свою взбучку.

Лахлан остановил на Эванджелине пристальный взгляд, и она подавила настойчивое желание показать ему язык, как в ее присутствии это когда-то делали Джейми и Алекс, сыновья его кузена Рори.

– Роуэн, теперь, когда она здесь, мы можем начать? – раздраженно спросил Бродерик, король Фэй-Уэлш, напомнив Эванджелине, почему она никогда особенно не симпатизировала необщительному королю.

– Конечно. Я получил сообщение от короля Магнуса, – начал Роуэн, многозначительно глядя в сторону своего племянника – племянника, который не обращал на него никакого внимания.

У Эванджелины ногти вонзились в ладони. Глупец был настолько занят созерцанием медового напитка в своем инкрустированном золотом бокале, что не чувствовал неодобрения дяди. Иский, наставник Лахлана, толкнул своего короля локтем в бок. Что-то буркнув, Лахлан пронзил волшебника рассерженным взглядом.

– Черт возьми, это еще зачем? – низким рокочущим голосом с возмущением произнес он.

– Дядя требует твоего внимания. – Заросшим серебряной бородой подбородком Иский указал на Роуэна.

– Что ты говорил? – Запустив руку в густую рыжеватую шевелюру, горец поднял взгляд. – Я отвлекся.

– Это не новость, – пробормотала себе под нос Эванджелина, но, очевидно, не так тихо, как ей казалось, потому что Гейбриел, король Фэй-Англия, насмешливо фыркнул, а Лахлан бросил на нее осуждающий взгляд.

– Король Магнус считает, что мне будет интересно узнать о твоем отказе сделать свадебное предложение его сестре, – сказал Роуэн, отвлекая пристальное внимание Лахлана от Эванджелины.

– Почему он думает, что тебя это должно интересовать? Дядя, это дело тебя не касается.

Эванджелина еле сдержала возмущение. Этот человек действительно дурак. Неужели он не сознает, как непрочны их отношения с королем Фэй – Крайний Север и что может означать категоричный отказ для его подданных? Магнус был могущественным правителем и до недавнего времени стоял наравне с Димтри, королем Фэй-Европа. Димтри больше не подчинялся Совету справедливых и искал способ свергнуть Роуэна. Союз с Магнусом обеспечит преданность этого короля Совету и будет иметь большое значение для защиты Островов.

Готовая рвать на себе волосы из-за неспособности Лахлана понять опасность, которой он подвергает свой народ, Эванджелина выпалила:

– Если бы ты не проводил все время в утехах с женщинами, твой мозг с горошину постиг бы опасность, которой ты подвергаешь своих верноподданных.

Если бы не его застывший подбородок, заросший щетиной, и слегка дрогнувшие мускулы на скулах, Эванджелина не поняла бы, что ее замечание проникло в его тупую башку, и отсутствие у Лахлана эмоций действовало ей на нервы. Если он не мог заставить себя заботиться о королевстве, его подданные никогда не будут в безопасности.

Эванджелина по привычке взглянула на меч Нуады – магическое оружие, полученное в награду королем Волшебных островов, – небрежно лежащий на мускулистом бедре, плотно обтянутом штанами, какие носят шотландские горцы. Золотой меч имел способность отражать эмоции его обладателя, и не раз за два года с тех пор, как горец был награжден им, оружие демонстрировало, что этот человек нечто большее, чем пустая оболочка. Зная, что Маклауд выстрадал в прошлом, Эванджелина отчасти понимала, почему он подавляет свои эмоции, но это только сильнее укрепляло ее уверенность в том, что он не подходит для защиты фэй.

При виде исходившего от клинка слабого красного свечения у нее изумленно расширились глаза и пробудился проблеск надежды. Но когда Эванджелина быстро взглянула на отличающееся суровой красотой лицо Лахлана, эта надежда погасла так же быстро, как исчезло свечение клинка.

– Вот как, с горошину? – с надменной ухмылкой повторил горец.

Сжав пальцами спинку трона, Эванджелина поддалась соблазну лишить его дара речи.

– Я уверен, Эванджелина не вложила ничего оскорбительного в свое замечание, – Роуэн, потянувшись через плечо, похлопал ее по руке, чтобы успокоить, – но в ее словах действительно есть смысл. Твой бесповоротный отказ может разжечь вражду с Магнусом, снова подтолкнуть его к сотрудничеству с Димтри. Так вот, мы с Эванджелиной занимались обсуждением этого дела. – Роуэн оглянулся на нее. – Быть может, тебе стоит изложить моему племяннику свое мнение по поводу имеющихся у него вариантов выбора.

Ничто не могло доставить Эванджелине большего удовольствия, и она улыбнулась.

Глава 2

О да, Лахлан был уверен, что эта проклятая женщина имела свое мнение о том, что ему следует делать. Разве когда-нибудь бывало по-другому? Эванджелина была занозой в его королевской заднице, однако, подумал он, глядя в ее сияющие фиалковые глаза и отмечая ее горячность, она симпатичная. И если быть честным, то колкости, которые знойная красавица целенаправленно бросала в его адрес, были приятным разнообразием среди поклонов и расшаркиваний, которые уже начали ему надоедать.

Решив, что, пожалуй, еще немного поиграет на ее нервах, он откинулся в кресле и сложил руки на груди.

– Да, дядя, я давно привык, что она открыто высказывает свое мнение, когда речь идет обо мне. Но удивляюсь, почему ты считаешь, что мне будет интересно его услышать.

Не секрет, что его дядя придавал большое значение тому, что должна была сказать Эванджелина. Он слышал, что с ней не следует шутить, ведь даже Иский, обладающий мощной магией, по-видимому, преклонялся перед ее силой – но это не означает, что и Лахлан тоже. В конце концов, он король – король Фэй.

При этой мысли он усмехнулся. Уже более двух лет он носил этот титул, но и по сей день Лахлану не верилось, что он принял на себя эту роль. Он вырос, презирая фэй – человек, которого он считал своим отцом, позаботился об этом – и скрывая, что происходит из фэй. Но секрет Лахлана был раскрыт кучкой аристократов-сатанистов. Они держали его в заложниках, мучили его, выкачали из него кровь в надежде использовать его магию, чтобы освободить из преисподней темные силы.

Магия, с презрением подумал Лахлан. Единственная магия, которой он обладал, исходила от его меча, и его рука непроизвольно сомкнулась на украшенной драгоценными камнями рукоятке.

– Эванджелина, – откашлялся дядя, – быть может, ты расскажешь моему племяннику, что ты узнала?

– Лорд Бэна и его брат Эруин готовятся свергнуть тебя, – сообщила она своим мелодичным голосом.

Лахлана чертовски раздосадовало, что ее голос, казалось, гипнотизировал его даже тогда, когда слетавшие с ее губ слова предназначались для того, чтобы уколоть или унизить его. Он взглянул на Иския, но тот лишь пожал узкими плечами.

– Нет, ты ошибаешься, они… – Лахлан замолчал, решив не говорить ей, что доверенные советники его покойного отца были его постоянными компаньонами. Они вместе обходили питейные заведения, играли в карты и наслаждались богатыми прелестями покладистых женщин, в большом количестве имевшихся в его дворце. Эванджелина и так уже считала его распутным грубияном, который занимается только тем, что ищет для себя удовольствия, и он не собирался добавлять еще одну стрелу в ее колчан.

В своей обычной высокомерной манере она подняла красиво очерченную черную бровь.

– Ты ошибаешься, – повторил Лахлан. – А кроме того, откуда тебе знать? Ты же не посещала Волшебные острова. – Он обратился к Богу, моля о небольшой милости: достаточно того, что он был вынужден терпеть Эванджелину во время заседаний Совета и в Льюисе на семейных встречах. Как бы часто он ни просил Сирену, жену брата, сделать ему одолжение, она никогда не забывала приглашать Эванджелину на праздники. Для Лахлана было несчастьем, что эти две женщины оказались лучшими подругами.

– До меня дошли слухи, – в качестве объяснения ответила Эванджелина, при этом избегая его взгляда, и тогда он понял, что она лжет. Однако прежде чем Лахлан успел задать свой вопрос, она спросила: – Сирена не сказала тебе о неприятностях, которые ей доставили эти люди?

Жена его брата, которую Лахлан одно время считал своей единокровной сестрой, а позже выяснил, что она его кузина, когда-то управляла Волшебными островами.

– Нет, но даже если бы и сказала, я не понимаю, какое отношение Бэна и Эруин имеют к моей женитьбе на сестре Магнуса.

Эванджелина вздохнула.

– Они ставят под сомнение твою способность управлять и полагают, что тебе нужно, чтобы кто-то со способностями к волшебству стоял с тобой рядом. И сестра Магнуса прекрасно подходит. А еще одна выгода от этого союза заключается в том, что король Фэй – Крайний Север больше не будет чувствовать себя обязанным поддерживать претензии Димтри получить доступ к Святыням справедливых.

Димтри и Магнус завидовали могущественным святыням, которыми обладал Фэй – Волшебные острова, – меч Лахлана, драгоценный камень, щит и копье, – и утверждали, что имеют на них такие же права, как Острова.

– У меня есть мой меч. Это вся магия, в которой я нуждаюсь. И я не позволю Магнусу диктовать мне. Если я решу жениться, то сам выберу себе жену.

Лахлан услышал, как Эванджелина заскрежетала зубами.

– Этого недостаточно. Ты в ответственности за безопасность своих подданных. Без магии ты оставляешь и себя, и их беззащитными.

– Эванджелина, я пару раз сражался с ним, – Гейбриел указал кубком на Лахлана, – и могу заверить тебя, что твои опасения беспочвенны.

Лахлан улыбкой поблагодарил его.

– Я согласен. Ты, как всегда, преувеличиваешь опасность, Эванджелина, – сказал Бродерик.

– Вынужден не согласиться, Бродерик. Думаю, ее беспокойство обоснованно. Лахлан, я попросил Эванджелину составить список подходящих невест и представить его тебе на рассмотрение.

– Она впустую потратит время. Я…

Подняв руку, Роуэн остановил его возражение.

– Ты лишь наполовину фэй, племянник. Самый лучший способ воспрепятствовать тем, кто хочет свергнуть тебя, – это взять в жены чистокровную фэй. А что касается Магнуса, то я отправлю ему послание, уведомляющее, что ты изменил свою точку зрения и его сестра Джоранн среди женщин, из которых ты выбираешь. Это даст нам время найти другой способ сохранить его верность, если ты не выберешь его сестру.

– Ты не можешь заставить меня, Роуэн, – процедил Лахлан сквозь плотно стиснутые зубы. Он не хотел жениться, и будь он проклят, если позволит кому-либо указывать ему. Меньше всего ему нужна женщина, требующая его внимания, его любви.

– Как верховный правитель, безусловно, могу.

Улыбка играла на губах Эванджелины, ее тонкие черты светились удовольствием, и у Лахлана возникло искушение задушить вмешивающуюся не в свое дело девицу. Взгляд Эванджелины скользнул к его мечу, и ее улыбка стала еще шире. Лахлан тоже посмотрел вниз на клинок, испускавший красное свечение, и нахмурился. Что же все-таки такого интересного в его мече? Когда он отправлялся в Королевство Смертных, Сирена смотрела точно так же, и, пока не успевала отвести взгляд, он ловил у нее в глазах печальное выражение.

– Роуэн, это обязательно, чтобы предполагаемая невеста была королевской крови? – с задумчивым выражением на обветренном лице спросил Иский и, разгладив серебряную бороду длиной до колен, перевел взгляд с Лахлана на Эванджелину.

У Лахлана кровь застыла в жилах. Женитьба – это уже скверно, но о женитьбе на Эванджелине не могло быть и речи, эта женщина не даст ему ни минуты покоя. Если он когда-нибудь женится, это будет брак по расчету, а от брака с Эванджелиной нельзя ждать никакой выгоды.

Лахлан не успел отговорить своего наставника от этой идеи, потому что в зал ворвался волшебник Морфесса. В развевающейся мантии он широкими шагами шел к столу, обвинительно указывая пальцем на дочь.

– Стража, арестуйте ее. Немедленно! – выкрикнул он, когда двое мужчин, следовавших позади него, в нерешительности остановились и растерянно огляделись, отыскивая Роуэна.

Лахлан в изумлении наблюдал, как неукротимая Эванджелина съежилась перед яростью своего отца, краски исчезли с ее застывшего лица. Он слышал рассказы о том, что отец ненавидит ее, но до этого момента сомневался в их правдивости.

– Морфесса, что это значит? – потребовал ответа Роуэн, жестом веля страже занять свои места у стены.

– Не защищай ее, мой господин! Спроси, что она делала сегодня в лесу. Спроси у нее!

– Эванджелина? – повернулся к ней на троне Роуэн.

– Я практиковалась в своей магии, мой господин, только и всего.

Лахлан заметил, как побелели косточки ее изящных пальцев, которыми она крепко держалась за спинку трона Роуэна, как у нее слегка дрожит пухлая нижняя губа от старания сохранить притворное спокойствие.

– Лгунья! Ты такая же лживая, злобная тварь, как твоя мать! – Морфесса пришел в бешенство, его тело сотрясалось от ярости.

Страдальческое выражение затуманило глаза Эванджелины, она выглядела хрупкой, беззащитной, так не похожей на ту женщину, которую знал Лахлан, и у него внутри все сжалось. Он слишком хорошо знал, каково это иметь отца, который тебя ненавидит. Александр Маклауд, человек, с которым Лахлан вырос, считая его своим отцом, ненавидел его, презирал за то, что в нем течет кровь фэй, презирал настолько, что пытался убить. Если бы не брат Эйдан, в ту дождливую ночь Лахлан умер бы на скалах, но вместо этого сам Александр нашел свою смерть. Лахлан прогнал воспоминания.

Морфесса зарычал, его руки сжались в кулаки, и Лахлан, желая защитить Эванджелину, вскочил с кресла, так что волшебник, в то же мгновение бросившийся на нее, наткнулся на Лахлана и лишился возможности приготовиться к удару. Однако из-за стремительного движения Морфессы Лахлан потерял равновесие. Пока Лахлан старался снова твердо стать на ноги, Морфесса метнулся мимо него к Эванджелине, крепко схватил ее за мантию и оттащил от трона Роуэна так быстро, что дядя Лахлана не успел его остановить.

Став между двумя мощными волшебниками – Лахлан на мгновение почувствовал благодарность за то, что в зале наложен запрет на магию, – он отдернул руку Морфессы от шеи Эванджелины и оттолкнул его.

– Прекрати, Морфесса! – прогремел Роуэн, обходя трон, но тот ничего не слышал.

Морфесса боднул Лахлана опущенной головой, и от удара, пришедшегося в живот, Лахлан отлетел. Он услышал испуганный вздох Эванджелины и звук ее падения на пол, но прежде чем он успел повернуться, чтобы помочь ей, волшебник снова двинулся на него, и Лахлан нанес ему удар кулаком в живот. Краем глаза Лахлан видел, что Гейбриел и Бродерик спокойно попивают свой эль. Они понимали, что ему не требуется их помощь и он ее не хочет. Удовольствие обуздать безумца принадлежало только ему.

Морфесса с криком ярости снова бросился на Лахлана. Скривив губы в презрительной улыбке, Лахлан занес руку и с размаху ударил волшебника кулаком в челюсть. У Морфессы закатились глаза, и он упал бы на пол, если бы не Гейбриел, который вскочил с кресла и подхватил его.

Потирая покрасневшие костяшки пальцев, Лахлан обернулся к Эванджелине, которой Роуэн помогал подняться с пола.

– Ты в порядке?

– Да, – кивнула она и, расправив свою шелковую мантию, взглянула на него. – Спасибо тебе.

Оттуда, куда на мраморный пол Гейбриел положил Морфессу, раздался стон, и Лахлан, взглянув, увидел, что волшебник старается сесть.

– Я тебя видел. – Потирая челюсть, Морфесса пронзил дочь злобным взглядом. – Я знаю, что ты делала. Я слышал, какое заклинание ты произносила.

Услышав подавленный вздох Эванджелины, Лахлан снова обернулся к ней и, положив руки ей на плечи, сказал: