Электронная библиотека » Денис Райнер » » онлайн чтение - страница 8


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 03:55


Автор книги: Денис Райнер


Жанр: Зарубежная образовательная литература, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 5
«ВЕРБЕНА» ИДЕТ НА ВОСТОК

Хантер встретил меня на вокзале в Грэнджмуте, и мы вместе отправились в доки. Я долго смотрел на стоящий там корабль и не узнавал свою «Вербену». Теперь над задней частью мостика возвышалась весьма странная конструкция, внешне напоминающая гигантскую перечницу. Эта непонятная штуковина была даже выше, чем дымовая труба, и, на мой взгляд, выглядела на корабле совершенно неуместной. К тому же она располагалась не по центру, а на добрых 10 футов была смещена к левому борту.

Никто не знал, что это такое и для чего предназначено. Ничего конкретного мы так и не смогли узнать. Нам только сказали, что на верфях Розайта никто не занимается самодеятельностью, на корабли устанавливают то, что приказывает командование. Но одной только перечницей дело не ограничилось. На палубе установили опоры для тентов, и на «Вербене» уже успел побывать мастер, измеривший ее вдоль и поперек.

Я поехал в Ливерпуль повидать начальника штаба флота Западных Подходов. Он объяснил, что шесть корветов из числа приспособленных для траления мин должны быть использованы для выполнения специального задания. Нас выбрал коммандер Крик – будущий старший офицер группы. Для операции потребуется радар, и, поскольку дело срочное, радарная установка для нас будет снята с «Ринауна». Естественно, столь скудная информация меня не устраивала, но начштаба больше ничего существенного не сообщил. Он сказал, что чем меньше я знаю, тем лучше. Я возразил, что людям нельзя запретить строить предположения и что следствием отсутствия информации станет появление самых неправдоподобных слухов. Он предложил сказать людям, что нам предстоит отправиться в район Фритауна. Немецкие подводные лодки все чаще появляются в Южной Атлантике. Их замечали даже у острова Асенсьон и в районе Сент-Полз-Рок – у берегов Бразилии. Мне не удалось узнать больше ничего – пришлось возвращаться на корабль.

Во время поездки я не раз проклинал судьбу, заставившую коммандера Крика меня запомнить. Если бы не давний эпизод со специальным поездом, он бы ни за что не вспомнил о моем существовании. Поставленный перед необходимостью выбрать шесть корветов, он, должно быть, пробежал глазами список и наткнулся на мое имя. Только поэтому нас с «Вербеной» и выбрали неизвестно для чего. Не то чтобы я возражал против выпавшего на мою долю шанса принять участие в необычной операции. Просто я очень полюбил работу, которую мы выполняли. Она была несомненно нужной, важной и достойной. Разве можно придумать более волнующую, будоражащую воображение картину, чем атлантический конвой! Армада судов, удерживаемая вместе окружающими ее кораблями эскорта, движется к родным берегам. Тяжело переваливаясь с боку на бок, под завязку загруженные торговые суда везут в своих темных трюмах продовольствие и боеприпасы для воюющей Великобритании. Они упорно борются с волнами, то поднимаясь на гребень, то проваливаясь в глубокие впадины, чтобы тут же вновь очутиться на следующем гребне. Через несколько недель эти же суда отправятся обратно, только уже без груза, и опять будут рассекать сильными форштевнями темные воды Атлантики. Они так же будут переваливаться с боку на бок, но легче и быстрее, а из-под кормы то одного, то другого станут вырываться веселые брызги, созданные то и дело поднимающимися над водой гребными винтами.

Мы научились с теплом и любовью относиться к нашим подопечным. Они все были очень разными, но мы помнили если не всех, то, во всяком случае, очень многих. У каждого судна был свой характер, своя индивидуальность, как и у кораблей эскорта. Часто мы давали им прозвища. К примеру, был у нас «дымящий Джо» – огромный уродливый пароход, который всегда неимоверно дымил. Принимая очередную вахту, новый офицер обычно интересовался:

– Ну как себя вел «дымящий Джо»?

– Не слишком хорошо, – обычно следовал ответ. – Полчаса назад он снова продувал трубы. Пришлось его немного проучить. Но нашему дымовику все нипочем.

Когда плывешь рядом с ним в течение недели, поневоле начинаешь испытывать к нему особый интерес. И потом, когда замечаешь его в отходящем конвое, на сердце становится теплее. Иногда даже подходишь поближе и приветствуешь старого знакомого, не поленившись извлечь для этой цели громкоговоритель. Тем более, что при этом ты прекрасно знаешь: через несколько часов ты получишь сигнал, извещающий, что номер 34 опять безбожно дымит, и тогда твое обращение к нему станет далеким от вежливого.

Я часто думал о людях, ходивших на этих судах. В середине 1941 года немецкие подводные лодки топили 60 судов ежемесячно, иными словами, каждый месяц мы теряли целый конвой. Тем не менее никогда не было недостатка желающих попасть на эти суда. Ни одно британское судно ни разу не задерживалось в порту из-за отсутствия экипажа. Разве может существовать лучшая рекомендация для нашего народа?

Самое отважное судно, какое я встречал на своем веку, получило у нас прозвище «Синдбад-мореход». Впервые мы встретили его в конвое, следовавшем домой. Оно отчетливо выделялось и, думаю, было бы замечено в любой компании. Из какой груды металлолома его извлекли, чтобы заставить сражаться в самой страшной из мировых войн, не знал никто. Но «Синдбад» был очень, ну очень старым. В нем все детали словно стремились вверх: прямой форштевень, высокие стройные мачты, очень высокая и удивительно тонкая труба. Только корма была узкой и изящной, как у паровой яхты. Когда мы его увидели впервые, из тонкой трубы вырывался черный дым. Мы испробовали все: приказы, убеждения, лесть – бесполезно. «Синдбад» дымил, как маневровый паровоз. И это было только начало. Непослушный ребенок, он постоянно вываливался из люльки. Время от времени мы водворяли его обратно. Его команда на все реагировала с таким добрым юмором, что всерьез сердиться было попросту невозможно. Когда я начинал браниться в рупор, капитан «Синдбада» подходил к поручням, улыбался и приветливо махал мне рукой. Он был так же стар и дряхл, как и его посудина. Я отлично помню его невысокую коренастую фигуру в похожей на котелок шляпе, застывшую на мостике. Ветер безжалостно трепал его пушистые серо-белые бакенбарды, а с широкого обветренного лица ни при каких обстоятельствах не сходила добродушная улыбка. Мы все считали, что он был не только капитаном, но и владельцем этого ржавого корыта.

Однажды «Синдбад» не смог занять место в походном ордере – какие-то неполадки в донельзя изношенных машинах снизили его скорость до такой степени, что его мог обогнать даже идущий человек. Я оставался рядом, пока мог. Но вечером получил категоричный приказ с «Малколма»:

– Хватит нянчиться – займите свое место.

Я знал, чем вызван этот приказ. Наш конвой преследовали шесть немецких подлодок.

Я подошел ближе к «Синдбаду».

– Вы можете заставить его двигаться быстрее?

– Нет, мистер. – Вой ветра и грохот волн заглушал слова старика. – Мою лоханку спустили на воду пятьдесят лет назад. Нам нужен серьезный ремонт.

– Мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Ожидается атака на конвой. Поверьте, мне очень жаль. Желаю удачи.

– Не волнуйтесь за нас, мистер, возвращайтесь к конвою, с нами все будет в порядке.

В ту ночь я впервые в жизни молился. Я просил Всевышнего, чтобы Он не позволил немцам обнаружить нашего старенького «Синдбада». На следующее утро нашего многострадального друга нигде не было видно. Утешало лишь то, что за ночь не было принято ни одного сигнала SOS – радист нес постоянную вахту.

Тремя неделями позже мы сопровождали несколько судов в Ливерпуль. В это время из реки Мерси выходил конвой, в середине которого находился наш «Синдбад». Сначала мы увидели шлейф черного дыма, тянущийся за высокой тонкой трубой, затем дружно рассмеялись, заметив, что к нарушителю подскочил корвет эскорта. Эту операцию ему придется повторить еще не раз. Доведя наших подопечных до места назначения, мы подошли к «Синдбаду» перекинуться несколькими словами.

Нам были искренне рады. За прошедшее время на «Синдбаде» полностью перебрали машины, корабль стал как новенький, ликовал старый капитан. Уходя, мы подняли на нок-рее флаг «Желаю удачи!». В ответ из длинной тонкой трубы вырвался особенно черный клуб дыма и над нашей палубой закружились ошметки пепла.

Выходить в море на этом дырявом корыте – значило вести рискованную игру со смертью. Но старый капитан делал это регулярно и, судя по всему, не испытывал трудностей с подбором команды. По-моему, человек не может быть отважнее, и я не хотел бросать его, храбрых моряков и работу, которую знал, любил и выполнял хорошо, чтобы отправиться неведомо куда и неизвестно зачем.

Мы пришвартовали «Вербену» к борту «Ринауна», и оттуда нам переставили громоздкую и сложную радарную аппаратуру. Это дало нам повод заважничать: как же, с такого большого корабля снимают совершенно новую установку и отдают ее нам! Поневоле задерешь нос. А я стал все чаще задумываться, в какой же операции нам предстоит участвовать. Пока мы должны были отправиться в Лондондерри и ожидать там инструкций. В ближайшие дни подойдут и другие корабли, а на вечер пятницы был назначен общий сбор.

В команде постоянно появлялись новые лица. Я много лет занимался обучением матросов и офицеров и всегда радовался их профессиональному росту. После шести месяцев в море многие члены нашей команды стали старшими специалистами, а двое старших матросов – старшинами. Гардемарин Эдвардс, представленный на младшего лейтенанта, был от нас переведен, а его место занял гардемарин А. Д. Таунсенд. Любой член команды на «Вербене», желавший продвинуться по службе, имел возможность попробовать свои силы. Причем это отнюдь не влияло на их работоспособность – свои обязанности люди выполняли старательно и эффективно, а к экзаменам готовились в свободное время. На места тех, кто получил новые назначения, приходили другие люди. Мы установили хорошие отношения с офицером, ведающим распределением личного состава, и он регулярно направлял к нам хороших молодых ребят. Младший лейтенант Уиттакер стал лейтенантом, но остался у нас.

С тех пор как десять месяцев назад я впервые повел «Вербену» в море, все сильно изменилось. Тогда я был единственным опытным офицером на корабле. Теперь же у меня было три лейтенанта, и все они имели сертификаты на несение вахты.

Из Розайта мы вышли вечером в среду и уже во второй половине дня в четверг достигли мыса Рат – северо-западной оконечности Шотландии. В запасе у нас имелось достаточно времени. Обогнув мыс, мы вошли в Минч – пролив между побережьем Шотландии и внешними Гебридами – и сразу попали в непогоду. Сильный ветер нес с собой дождевые заряды. Если же дождь прекращался, ему на смену приходил туман, чтобы через некоторое время снова уступить место дождю. Впрочем, такая погода обычна для Минча. Я всегда удивлялся, как часто везде, кроме Минча, стояла прекрасная погода, а в проливе бушевал ветер. В таких условиях у нас было только два выхода – лечь в дрейф или продолжать двигаться вперед, но на низкой скорости. И так и этак мы рисковали опоздать в Лондондерри. И тогда я подумал о новой радарной установке. Если она действительно так хороша, как говорят, ее грех не использовать. Я послал за оператором. Да, безусловно, он может обнаружить землю. И мы попробовали. Это было великолепно! Я спросил оператора, сможет ли он проработать один шесть часов подряд – в то время других специалистов аналогичного профиля на корабле не было, – и, получив утвердительный ответ, отдал соответствующие приказы. Я был восхищен и покорен эффективностью новой установки. А ведь мы шли по Минчу на полной скорости. Больше не будет бесплодных поисков конвоя, потерявшегося в густом тумане. Благодаря этому замечательному изобретению жизнь офицеров эскорта станет намного легче. Я даже простил новой аппаратуре ее уродливый внешний вид. Ровно через 6 часов мы преодолели узкости и подошли к Лондондерри.

Все получилось, как и было задумано. Погода в Лондондерри тоже не баловала, и, зная, когда мы вышли из Розайта, нас никто не ждал вовремя. Следующие несколько дней мы были очень заняты, демонстрируя новую игрушку.

Совершенно неожиданно тяжело заболел Хантер. Ему предстояла операция, а мне – поиски нового старшего помощника. Новому человеку не требовалось все начинать заново – главное, не разрушить то, что сделал Хантер. Впрочем, это было не так легко. Созданное Хантером было твердо и нерушимо, он всегда работал основательно.

Капитан нередко оказывается бессильным перед возникающими на корабле проблемами. По традиции капитан и старший помощник оба должны быть первоклассными офицерами. В мирное время обычно так оно и есть. Но во время войны ситуация сложнее. Хороший капитан может иметь эффективный боеспособный корабль, но без хорошего старшего помощника на нем будет не все ладно. Глядя снизу, капитан может показаться неким безраздельно властвующим божеством – добрым или нет, зависит от его характера, но на деле его власть очень ограничена. Он может действовать только при посредстве сильного офицерского корпуса. Именно старший помощник доводит до капитана все возникающие проблемы, требующие «высочайшего» вмешательства. Он же информирует о решении капитана команду. В первую очередь он должен быть предан своему капитану, что, впрочем, не исключает необходимости и возможности давать своевременные и тактичные советы. Он также должен быть предан команде, знать, понимать и уважать людей. Эта работа отнимает все свободное время, а ведь у него еще есть обязанности, как у офицера корабля.

Вскоре после отъезда Хантера стало очевидно: без старпома мне не обойтись. Я отправился в Лондондерри к капитану (Э), и он обещал немедленно прислать замену. Через два дня чудесным ясным утром мы вышли в море навстречу новым приключениям, ожидавшим нас пока еще неизвестно где.

Мы знали, что нас посылают в качестве дополнительного эскорта с конвоем на юг и что мы и еще пять специально оборудованных корветов впоследствии отделимся и пойдем дальше с судами назначением на Фритаун, Сьерра-Леоне. Конвой состоял из 40 судов. По сравнению с конвоями, которые мы обычно сопровождали, это было немного. В эскорт входили шесть корветов и два бывших американских катера береговой охраны. Последние получены недавно по лендлизу. Они были крупными, неповоротливыми, и единственное, что делало их пригодными для использования в эскорте, – большая автономность плавания. Тем не менее мы обеспечивали конвою вполне надежную защиту. Мы вышли в западном направлении со скоростью 9 узлов и после пересечения 15-го меридиана повернули на юг. Вначале ничего не происходило, и только по достижении широты Бреста нас атаковали «фокке-вульфы». Вреда они нам не причинили, но определенно сообщили о нашем местонахождении, поэтому я вовсе не был удивлен, когда на следующую ночь одно из судов конвоя было торпедировано. Судно везло боеприпасы и при торпедировании взорвалось. Грохот страшного взрыва был слышен на много миль вокруг. Как тут не вспомнить группу В-12, не потерявшую ни одного из подопечных! А здесь никто даже не потрудился организовать поиски и преследование подводной лодки. Мы ждали приказа, но тщетно. Команда была сборная и несыгранная, да и старшего офицера эскорта не было. Дул умеренный ветер с севера. Представлялось вполне очевидным, что конвой был атакован сзади. «Вербена» пошла вдоль попутной струи конвоя, через каждые 500 ярдов сбрасывая глубинные бомбы. Не знаю, был ли от наших действий какой-то эффект, но больше нападений на конвой не было.

На следующее утро обнаружилось, что одно судно отстало. «Вербена» осталась его охранять, пока моряки не закончат ремонт. Этим мы занимались в течение 12 часов. За это время конвой ушел вперед на 108 миль. И хотя наше подопечное судно было быстроходным и в отремонтированном виде делало 13 узлов, преимущество в скорости по сравнению с конвоем составляло всего 4 узла. Чтобы догнать конвой, нам требовалось 22 часа. Сутки хода на полной скорости существенно истощают запасы топлива. Два корвета уже отправились на Азорские острова за топливом. Догнав конвой, мы были вынуждены последовать туда же.

Мы прибыли в район Понто-Дельгадо и обнаружили, что порт закрыт из-за не на шутку разыгравшейся непогоды. Пришлось ложиться в дрейф. Мы прождали всю ночь, но наступивший день тоже был ненастным, да и следующий оказался не лучше. Порт все еще был закрыт. Наше положение стало отчаянным. Нам оставалось или попытаться войти в гавань, или отдаться на волю атлантических волн и стать добычей первой же немецкой подводной лодки. И я решил вести «Вербену» в гавань. Предприятие оказалось не для слабонервных. Огромная волна подхватила маленький корвет и понесла его к входу. Она немного обогнала нас и катилась чуть впереди – мы съехали с ее «спины». А к корме уже подступала другая волна, еще больше предыдущей. Вход в гавань летел нам навстречу со скоростью железнодорожного экспресса. Мы занимались своеобразным серфингом, только доской служил корвет весом 12 сотен тонн. Волна, на которой мы начали свое путешествие, с грохотом разбилась о волнолом, распавшись на гигантский веер, увенчанный ореолом мелких брызг. Как только нос «Вербены» поравнялся с башней на одном конце волнолома, я приказал переложить руль до упора налево и дать полный вперед. Корабль сильно накренился, описав полукруг, и проскочил в защищенную бухту. Вскоре на борт поднялся лоцман. Он отчаянно жестикулировал и очень быстро что-то лопотал, правда, что именно он говорил, я не знаю, потому что говорил он по-португальски. Очень эмоциональный джентльмен. В конце концов он выдохся и произнес одну фразу по-английски:

– Вы – счастливчик, сэр.

– Уверяю вас, там снаружи еще хуже, – любезно пояснил я.

Мы взяли топливо, воду, шерри, мороженых цыплят и на рассвете вышли в море. Ночью нас не выпустили.

Теперь конвой был впереди уже на три сотни миль. Мы получили сигнал: «Присоединяйтесь немедленно». Было вполне очевидно, чем вызвана такая спешка. Адмиралтейство сообщило, что вблизи конвоя замечены немецкие подводные лодки. Мне пришлось подчиниться, хотя это и означало повышенный расход топлива. Через четверо суток, когда мы уже почти догнали конвой, поступил новый приказ: «Ваш приятель снова отстал. Сделайте все необходимое».

Воспользовавшись радаром, мы отыскали отставшее судно еще ночью, но ремонт на нем закончился утром, а к тому времени конвой уже удалился от нас опять на 100 миль. Казалось, гонке не будет конца. Днем мы услышали об отделении кораблей эскорта и части конвоя назначением на Фритаун, но нам предстояло еще полдня пути, чтобы вернуть младенца в люльку. На следующее утро мы все-таки сумели это сделать и, поспешно распрощавшись, отправились на поиски Фритауна.

На максимальной скорости мы расходовали в два раза больше топлива, чем на малой, и шли неделю, это эквивалентно двухнедельному переходу на 10 узлах. Нам предстоял долгий путь, и я вовсе не был уверен, что мы сумеем дойти до его конца. Тем более, что у нас возникли проблемы со вторым котлом – пришлось идти на одном. Я не знал, на что можно рассчитывать во Фритауне, но слышал, что там нет почти ничего. Представлялось маловероятным, что там найдется для нас океанский буксир. А дрейфовать с пустыми танками по Атлантике у меня желания не было – ведь если машины остановятся, электричества тоже не будет, а значит, не будет ни радара, ни асдика. Я чувствовал, что лучше все-таки двигаться, пусть даже и очень медленно. Да и людям так будет легче. Мало что так отрицательно влияет на моральный климат в коллективе, как беспомощное качание на волнах с остановившимися машинами. Лишь только равномерный гул гребного винта стихает и корабль, который больше не слушается руля, бесцельно дрейфует, люди начинают чувствовать себя беспомощными, забытыми. Железное сердце корабля останавливается – и твое собственное начинает болеть. Уверен, что самое страшное наказание для моряка – оставить его на борту судна, машины которого вот-вот остановятся. Ему предстоит вечно скитаться на нем по безбрежным океанским просторам.

Исходя из упомянутых выше соображений, я наметил план действий. Мы провели увлекательное и весьма продуктивное утро, оснащая корвет для плавания под парусами. Шлюпбалки, каждая длиной 14 футов, стали двумя реями и были закреплены на высоте трех четвертей мачты. Оборудованные тросами, вантами и подъемниками, они находились под прямым углом к мачте. Их можно было приспособить в любое нужное положение. На рее с наветренной стороны мы приготовились установить тент с квартердека, а с подветренной стороны – тент с мостика. Навесу с бака, имевшему треугольную форму, предназначалась роль кливера. В полдень механик доложил, что топливо на нуле. Чтобы добраться до порта, нам следовало идти еще по меньшей мере 4 часа. По радио мы слышали, что другие корветы охотятся за немецкой подводной лодкой где-то к югу от нас. Значит, никто не сможет подойти и взять нас на буксир. Мы запросили буксир и, как я и предполагал, получили ответ, что такого нет в наличии. Из трубы поднимался довольно своеобразный дым – кочегары сжигали отстой на дне топливных танков. Матросы состязались в остроумии и периодически отправляли гонцов в машинное отделение узнать, кого из котельных решили принести в жертву и сжечь, чтобы добраться до порта.

Наконец-то вдали показались вершины, окружающие Фритаун. Наша скорость медленно, но неуклонно падала. Держа якорь наготове, мы вползли в гавань и бросили его, лишь только очутились под защитой боновых заграждений. Примерно через час подошел маленький портовый буксир и дотянул нас до танкера.

Якорная стоянка Фритауна оказалась довольно обширной. Если бы не внушительных размеров холм, нависающий над городом, все вокруг очень напоминало бы Солент. Красные крыши, проглядывающие между деревьями на южной стороне, вполне могли быть деревней Ли до того, как она разрослась. Северный берег представлял собой бесконечные заболоченные равнины, и лишь вдалеке на горизонте виднелась зеленая полоска деревьев.

На этой якорной стоянке собралась специфическая компания. Здесь были весьма необычные десантные корабли со странными квадратными носами и большими рампами и штурмовой корабль, обвешанный дюжиной шлюпок.

Традиционно сложилось так, что экипажи танкеров были самыми большими сплетниками на военно-морском флоте. Они проводили значительную часть времени на уединенных стоянках, где монотонное течение жизни нарушалось только прибытием нового судна, которому требовалось топливо. Кратковременное общение с командой прибывшего судна – единственное доступное им развлечение. Поэтому экипажи танкеров со вкусом передавали известные им слухи и сплетни, причем если иногда и приукрашивали или искажали факты, то, по крайней мере, не являлись распространителями научной фантастики. Именно от матросов танкера мы узнали, что странные корабли – это амфибии, предназначенные для высадки десанта на французское побережье Африки. Там могла быть только одна цель – Дакар.

Понятно, что в подобной операции не обойтись без корветов для траления мин, которые пойдут впереди десантных кораблей. Теперь уже можно было строить более или менее обоснованные предположения относительно того, с какой целью перед отходом из Британии нам погрузили 40 бывших в употреблении шин от каких-то крупных грузовиков. Раньше мы считали это чьей-то шуткой. Но если учесть полученный приказ потренироваться в развертывании оборудования для траления, не останавливая машин, представлялось вероятным, что на пути к берегу у бортов будут принайтованы баржи с солдатами. Если же 9,2-миллиметровые пушки предварительно не разнесут нас в щепки, радар поможет добраться в нужную точку.

На следующий день я окончательно убедился в том, что подозревал уже давно: я недостаточно потел, чтобы спокойно переносить тропическую жару. Вместо этого я распухал… раздувался… К полудню моя голова уже минимум на два размера превысила размеры фуражки, а ботинки стали безнадежно малы. Я знал, что людей, у которых было недостаточное потовыделение, отправляли домой. Необходимо было что-то делать. Я приказал принести мне плотницкую пилу и большое бревно и после ленча принялся за работу. К 4 часам я распилил его на мелкие чурки, зато пот лил с меня градом. Пропотев, я почувствовал себя значительно лучше. Вечером вернулся коммандер Крик с группой морских охотников, и мы вместе отправились к командующему – адмиралу Уиллису. Слух, принесенный нам экипажем танкера, оказался верным. Нашим местом назначения был Дакар, однако операцию отложили на неопределенный срок. До принятия решения о нашей дальнейшей судьбе нам предстояло заниматься эскортной работой. Десантный корабль болтался в тех водах до следующего июля, когда его задействовали для атаки на Мадагаскар. «Вербена» в этом не участвовала – стояла на ремонте в Бомбее.

Во Фритауне я впервые оказался в весьма пикантной ситуации. Коммандер Крик подобрал хорошую команду, но без учета наличия «статуса соответствия». Занимаясь тралением якорных мин, корабли работают двумя подразделениями. Второй по старшинству офицер является командиром второго подразделения и несет на себе большой груз ответственности. Коммандер Крик привез с собой кадрового офицера – лейтенанта-коммандера, полагая, что он будет командиром подразделения. Между тем выяснилось, что он не имеет статуса соответствия, тогда как все командиры корветов этот статус имели, а я был старшим из них. Поэтому именно на меня ложились обязанности командира подразделения. Представляю себе, что испытал лейтенант-коммандер. В общем-то я ему даже сочувствовал. Дело в том, что, хотя на флоте Западных Подходов уже давно привыкли к командирам из КВДР, все же кадровые офицеры не считали нас равными себе.

Коммандер Крик сказал, что его не предупредили об этом пресловутом статусе, но что у него нет никаких возражений против того, чтобы «Вербена» возглавила второе подразделение. Тем не менее я считал ситуацию крайне неловкой, поскольку был не только вторым по старшинству офицером, но еще и самым молодым. Я пошел к фритаунскому капитану (Э) (капитан Руперт Шербрук, теперь вице-адмирал Р. С. В. Шербрук, кавалер орденов Бани 3-й степени, «За безупречную службу» и «Креста Виктории». «Крест Виктории» он получил в Арктике накануне Нового, 1942 года, когда его флотилия сражалась с карманным линкором «Лютцов», крейсером «Хиппер» и шестью немецкими эсминцами). Объяснив ситуацию, я предложил, чтобы, пока я работаю во Фритауне, мой статус не учитывался. Он предложил мне не маяться дурью. Улыбнувшись, он сказал, что уже наслышан о проблеме от одного из моих «трудных» коллег и ответил этому офицеру, что, когда его корабль станет таким же образцовым, как «Вербена», тогда появится повод для обсуждения, а до тех пор попросил ему не надоедать.

Чтобы выпутаться из неловкой ситуации и по причине того, что нас все равно не использовали в качестве минных тральщиков, я предложил другое решение проблемы. Я хотел, чтобы «Вербена» отделилась от группы и вышла на патрулирование в район Сент-Полз-Рок, где, как стало известно, немецкие подводные лодки получают топливо и прочие запасы от специализированных субмарин-танкеров, прозванных «дойными коровами». Мы могли взять топливо в Бразилии, выполнить еще одно патрулирование и вернуться во Фритаун. Капитан Шербрук пообещал довести мое предложение до командующего, но прежде чем был получен ответ, поступила информация о немецкой подводной лодке, замеченной к югу от Фритауна. Мне приказали взять три корвета под командование офицеров КВР и организовать ее поиск. Противника мы не обнаружили, зато я поговорил с одним из немецких подводников по радиотелефону, и ему почти удалось меня провести. В то время на некоторых немецких субмаринах были установлены радиотелефоны, работавшие на той же длине волны, что и наши, и в дополнение к каждому телефону прилагался англоговорящий офицер. Они подслушивали и даже иногда вмешивались в наши переговоры, стараясь или выяснить наши планы, или по крайне мере сбить нас с толку. В описываемом случае по два корабля заняли место на противоположных границах района наиболее вероятного местонахождения подводной лодки и начали движение к центру – месту, где она была замечена.

В качестве позывных использовались прозвища командиров. Меня в этих беседах звали Бен. Когда Опоссум, услышав Бена на связи, поинтересовался моими планами на будущее, я вполне мог подробно изложить ему схему организации охоты, если бы не был задан следующий вопрос: каковы мои географические координаты? Опоссум работал в паре со мной, он наверняка знал, где я нахожусь, поэтому вопрос показался мне странным. При первой же возможности я запросил, используя световой сигнал, спрашивал ли он мое местоположение, и получил ответ – нет.

Если бы мы могли постоянно использовать световые сигналы, вероятно, появилась бы возможность ввести противника в заблуждение, но мы находились вне пределов видимости друг друга. Поэтому я сообщил группе, что в нашей беседе участвует немец, и предложил кодировать сообщения.

Полагаю, это был первый случай, когда нас пытались провести таким образом. О нем мы немедленно доложили командующему.

Однако обнаружить подводную лодку так и не удалось. Это был один из тех многочисленных случаев, когда первичное обнаружение и прибытие кораблей-охотников разделяло значительное временное пространство, отчего положение становилось безнадежным.

Затем мы получили приказ отвести быстроходный конвой к мысу Доброй Надежды, получить в Кейптауне топливо и вернуться с новым конвоем на север.

Наши нынешние подопечные не были похожи на «купцов», которых мы уже привыкли эскортировать. Это были крупные пассажирские лайнеры с войсками, предназначенными для подкрепления нашей армии в Египте и на Дальнем Востоке. Скорость конвоя составляла 15 узлов – это была почти что наша максимальная скорость. Работа оказалось напряженной и довольно-таки нервной.

Ведь если бы мы отстали от конвоя, догнать его у нас не было бы ни одного шанса. К тому же мы не могли выполнять противолодочные маневры для обеспечения безопасности охраняемых судов. Противолодочный эскорт является эффективным только если имеет большое преимущество в скорости по сравнению с конвоем.

7 декабря, находясь на пути в Кейптаун, мы услышали о нападении японцев на Пёрл-Харбор, а 9 декабря появилась информация об объявлении Германией и Италией войны Америке. Теперь американцы стали полноправными участниками происходящих событий. Не скрою, нам было приятно почувствовать, что в этой войне мы больше не одни. А из опыта работы в составе флота Западных Подходов мы знали, что это серьезно повлияет на организацию движения конвоев в Атлантике. Теперь, возможно, у нас появится шанс предпринять ряд наступательных акций против немецких подводных лодок. Мы всей душой стремились вернуться домой и принять участие в великих событиях, но вместо этого нам пока приходилось уходить все дальше на восток. Мне не очень хотелось возвращаться во Фритаун, хотя лично мне жаловаться было не на что. Здесь я стал старшим офицером группы из четырех боеспособных корветов и, пока нас использовали по прямому назначению, то есть для противолодочной работы, чувствовал себя в силах эту работу делать.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации