Текст книги "Запретная страсть"

Глава 5

Сирены…

Джексона чуть не затошнило от страха. Наверное, никогда он не сможет спокойно относиться к электронному вою и мигающим огонькам полицейских машин.

На него нахлынули воспоминания. Плохие, тяжкие воспоминания. Они всегда пробуждались в нем, стоило услышать эти отвратительные прерывистые звуки. По телу поползли мурашки. На всякий случай он взглянул на пьяного водителя: тот постепенно приходил в себя.

Ребекка уже вышла на улицу и стояла в нескольких ярдах от двери в контору. Когда полицейская машина свернула на подъездную дорожку, она с облегчением перевела дыхание. Ее по-прежнему била нервная дрожь.

– Сюда! – крикнула Ребекка и помахала рукой, чтобы привлечь внимание копов.

Из машины вылезли двое мужчин в форме. Они приостановились, внимательно разглядывая взволнованную женщину и парней, которые возились около грузовика.

Ребекка сразу почувствовала что-то странное в поведении одного из полицейских – того, что был повыше ростом. Он вдруг нахмурился и как-то слишком уж пристально посмотрел на Джексона и Вэйли. Потом послал к грузовику напарника, а сам подошел к Ребекке:

– Мэм… я офицер полиции Вэйн. Это вы сообщили о нападении?

Ребекка мгновенно забыла о всех своих подозрениях. Ей нужно было рассказать о том, что произошло полчаса назад. Казалось бы, чего проще? Но она снова задрожала и занервничала.

– Ну, все ушли, а я осталась ждать, пока привезут азалии… а шофер оказался пьяным, – объясняла Ребекка, сбиваясь и путаясь. – Я начала разговаривать с ним, и он схватил меня…

Тут ее голос пресекся: ведь именно с этого момента у нее в голове все помутилось.

Ребекка передернула плечами, словно стряхивая с себя отвратительные воспоминания, и попыталась собраться с мыслями. В волнении она упустила несколько важных деталей. В результате у полицейского складывалось совершенно неправильное представление о случившемся.

– Вдохните поглубже, мэм, – посоветовал ей Вэйн.

Ребекка кивнула и обхватила себя руками, потому что не знала, куда их деть. Сцена нападения была настолько безобразной, что Ребекка пропустила ее и сразу заговорила о Джексоне:

– Джексон появился невесть откуда… я понятия не имела, что он вернулся… я ничего не слыхала. Я только знаю, что если бы…

При этих словах Вэйн дернулся и, не дослушав, быстро зашагал к грузовику. Ребекка сразу поняла, что сказала что-то не так, а когда полицейский подошел к Джексону, ее охватила настоящая паника.

– Майлс! – крикнул Вэйн, указывая на Джексона. – Надень-ка наручники на этого здоровяка!

У Джексона упало сердце. Правда, он предполагал возможность чего-то подобного, но, как только на его запястье защелкнулся стальной браслет, чуть было не рванулся бежать. «Господи, не надо! Это не должно повториться!»

Увидев, что происходит, Ребекка стремглав бросилась на выручку.

– Это не он! – завопила она. – Постойте! Вы совсем не того арестовали!

– Не думаю, леди, – самоуверенно заявил Вэйн. – Вы хоть знаете, кто этот парень?

От злости в глазах Ребекки сверкнули зеленые искры. Она запыхалась и довольно невнятно произносила слова, но с такой силой отпихнула полицейского, уже надевавшего на Джексона второй наручник, что в ее намерениях было трудно ошибиться.

– Разумеется, знаю! Этот человек спас мне жизнь! А теперь, может быть, вы снимете с него наручники и арестуете того, кто это заслужил?

Удивление – пожалуй, слабо сказано. Но изумленным копам не оставалось ничего другого, как подчиниться требованию Ребекки.

– Значит, вы утверждаете, что на вас напал вон тот толстяк? – спросил Вэйн, махнув в сторону Смита.

А тот ощупывал синяк на подбородке, разраставшийся прямо на глазах, и, придя в себя, сожалел лишь о том, что нельзя повернуть время вспять и начать сегодняшний день заново.

– Да, конечно! Пожалуйста, освободите Джексона.

В ее взгляде, обращенном на Джексона, застыла мольба о прощении. Боже, что же он сейчас чувствует? Человек сделал доброе дело, а его все равно считают виновным!.. И получилось так из-за ее недомыслия.

Но Джексон старался не смотреть на Ребекку. Когда наручники сняли, у него словно гора с плеч свалилась. Он с горечью взглянул на полицейских, потом улыбнулся им, но не слишком дружелюбно.

– Спасибо за доверие, ребята, – процедил Джексон сквозь зубы и прислонился к кузову грузовика, наблюдая, как копы тащат Вэйли Смита к своей машине.

Ребекка вздохнула, ругая себя за бестактность. Ей ведь и в голову не пришло, что может означать для Джексона встреча с полицией. Конечно, она была напугана, рассержена… и ей так хотелось во что бы то ни стало добиться справедливости! Но нельзя же думать только о себе!

А Вэйн даже не пытался скрыть своего презрения к Джексону. Ему не было еще и двадцати, и в полиции он начал служить совсем недавно.

– Значит, ты теперь на свободе? – обратился он к Джексону. – Жаль, но будем надеяться, что ненадолго.

Джексон, не удостоив его ответом, повернулся к, Ребекке:

– Я займусь разгрузкой, а вы пока дайте показания этому ковбою, о'кей?

Ребекке стало так обидно, что она чуть не расплакалась. Джексон спас ее бог знает от каких неприятностей, и вот какая его ждала благодарность!

Вэйн схватил Джексона за руку:

– Слушай, Рул, давай-ка отсюда по-хорошему. Если дамочке потребуется помощь, она позвонит кому-нибудь из своих…

– Большое спасибо, Джексон! – тут же перебила его Ребекка. – Вы знаете, что делать с азалиями. А потом мы обсудим остальные вопросы, ладно?

Джексон кивнул, стряхнул с плеча руку Вэйна и полез в кузов. Неугомонный Вэйн увел Ребекку подальше и спросил се зловещим голосом:

– Он у вас работает?

– Да.

– А вы знаете, что он…

– Сидел в тюрьме? Джексон сказал об этом, когда пришел наниматься на работу.

– Но вам известно, что он совершил…

Ребекка снова не дала ему договорить:

– Убийство? Да, он это и не скрывал. Я знаю, что Джексон убил… своего отца.

Марк Вэйн служил в полиции с тех пор, как стал совершеннолетним, и ни разу не слышал, чтобы кто-то с таким пренебрежением относился к столь чудовищному злодеянию. Он внимательно посмотрел на Ребекку. Интересно, что происходит между ней и Джексоном Рулом? Наверное, эту женщину ослепила похоть.

– Значит, вам все равно?

– Нет, мне не все равно, – ответила Ребекка, скрипнув зубами. Ей не хотелось, чтобы Джексон понял, о чем они говорят. Хотя, в сущности, беспокоиться об этом не стоило; он, наверное, с самого начала догадывался, что произойдет.

Ребекка мельком взглянула на грузовик – кузов был почти пуст. Очевидно, Джексон явно не прочь побыстрее убраться отсюда, и в этом его намерения совпадали с желаниями копов.

– Конечно, это очень важно, – повторила Ребекка. – Джексон совершил ужасное преступление, но, насколько я понимаю, штат Луизиана считает, что он расплатился за него сполна. Его освободили по закону, и сделали это ваши же люди – полицейские. А я… я дала объявление в газету о вакантном рабочем месте. Джексон пришел, оформил документы… – Тут ее глаза снова заволокло слезами. – Я очень довольна. Джексон исполнителен, терпелив, вежлив… и вообще он уже дважды спас мне жизнь. По-моему, мне с ним крупно повезло! А теперь, может быть, все-таки поговорим о человеке, который напал на меня и чуть не изнасиловал, или вы собираетесь сплетничать о делах давно минувших дней?

Вэйн нахмурился, поняв, что переубеждать ее – бессмысленно. Что ж, он выполнил свой долг и предостерег эту странную леди. В конце концов, если ей так хочется усложнять себе жизнь – это ее личное дело. Он открыл блокнот.

– Ладно… Когда приехал водитель?

Ребекка начала рассказывать. Минут через пятнадцать копы отбыли, прихватив с собой злополучного Вэйли Смита. Ребекка вдруг опять почувствовала себя слабой и опустошенной и, пошатываясь, побрела в контору.

– О Боже! – прошептала она, рухнув в кресло. Ее трясло так, словно на улице стоял лютый мороз.

Возбуждение прошло, и теперь нервы Ребекки разгулялись в полную силу. И снова Джексон оказался рядом. Его глуховатый рокочущий голос негромко произносил теплые, утешительные слова.

– С вами все в порядке?

– По-моему, нет, – едва слышно ответила она, корчась от мучительных позывов к рвоте.

Джексон немедленно поволок ее в ванную; там Ребекку, к ее величайшему стыду, вывернуло наизнанку. Мало того, она упала бы на пол, если бы; Джексон не удержал ее.

Когда приступ закончился, он поставил ее на ноги, а потом спокойно и умело обтер лицо бумажным полотенцем, намоченным в холодной воде.

– Теперь лучше?

Ребекка кивнула, не смея поднять на него глаза.

Джексон тяжело вздохнул: «Проклятие! И почему это со мной случилось? Почему именно сейчас?»

Все последнее время он убеждал себя, что относится к Ребекке только как к своему боссу. Но сейчас, глядя на ее дрожащие губы и глаза, полные отчаяния, Джексон понял, что лгал самому себе.

– У меня там что-то жжет, – пожаловалась Ребекка и, отогнув воротничок кофточки непослушными пальцами, стала ощупывать воспаленную кожу на шее.

– Давайте я посмотрю, – предложил Джексон. «Сукин сын!» У Джексона сжалось сердце при виде глубоких, кровоточащих царапин, избороздивших нежную белую кожу под надорванным воротничком.

Его снова захлестнула волна слепящего гнева – как и в тот момент, когда он увидел, что творит с телом Ребекки пьяный Вэйли, поправший все законы – божеские и человеческие. Джексон не сомневался: ее безумные крики еще долго будут преследовать его по ночам.

– Это похоже на царапины… наверное, от ногтей. Где у вас аптечка?

Ребекка видела, как двигаются его губы, и понимала, что он разговаривает с ней, она чувствовала ласковые прикосновения его рук, но ответить ему Ребекка не могла. Ей хотелось только одного – разрыдаться во весь голос. Джексон опять вздохнул. Да, видно, сейчас от нее и слова не добьешься. К тому же слезы, блестевшие в широко раскрытых зеленых глазах, доводили его до исступления.

– Сядьте, а то вас ноги еле держат, о'кей? Я сам найду антисептик и промою ранки.

Джексон осторожно усадил Ребекку на унитаз, предварительно закрыв крышку, и вышел из ванной. Через несколько секунд она услышала, как он роется на полке, висевшей позади ее письменного стола.

– Нашел! – крикнул Джексон.

Ребекка устало закрыла глаза, продолжая дрожать мелкой дрожью. Хоть бы этот ужасный день поскорее закончился!

Вернувшись, Джексон увидел ее стоящей над раковиной. Ребекка снова и снова, с каким-то ожесточением, споласкивала лицо водой. Он застыл в дверях. Ребекке нужно время, чтобы прийти в себя. Кто-кто, а Джексон по себе знал: человек, подвергшийся насилию, всегда чувствует себя грязным.

– Когда придете домой, можете плескаться в ванне, сколько душе угодно. А сейчас надо полечить царапины, пока в них не попала инфекция.

Эти слова поразили Ребекку. Как он догадался о ее ощущениях? О непреодолимом желании мыться без конца, до тех пор, пока ничего не останется от прикосновений этого человека… и от его запаха?

А потом она вспомнила, где Джексон провел долгие годы и что ему, наверное, там пришлось вынести. Ребекка не сводила с него глаз, а вода стекала с ее лица и рук и капала на пол.

Джексон похолодел. Он понял, какие мысли пронеслись в ее голове. К сегодняшней истории это не имело никакого отношения. Она догадалась… Джексон не раз замечал на себе такие взгляды. Но чтобы и Ребекка! Большего унижения и представить невозможно! Именно поэтому он заговорил с ней гораздо грубее и жестче, чем требовалось.

– Да, черт возьми, я знаю, о чем вы думаете! Я побывал в вашей шкуре. Вы ведь помните, где я провел пятнадцать лет своей жизни?..

Он сорвал крышечку с бутылочки антисептика. Его руки дрожали, но теперь уже не от ярости.

– Расстегните-ка верхнюю пуговицу, а то эта дрянь запачкает вам всю кофточку.

Ребекка повиновалась, стараясь не встречаться с ним глазами, и скривилась от боли, когда антисептик обжег ее израненную кожу.

– Жжет? – Голос Джексона смягчился.

Она прикусила нижнюю губу и молча кивнула.

– Извините, Ребекка. Сидите спокойно. Я сейчас подую.

Темноволосая голова склонилась почти к самой ее груди. Ребекка замерла. Когда Джексон набрал в рот побольше воздуха, она тоже затаила дыхание. Потом почувствовала легкое дуновение и покачнулась. Джексон не долго думая обнял ее. Ребекка закрыла глаза, стараясь справиться с непрошеными чувствами. Ведь Джексон сидел в тюрьме… у него ужасное прошлое… и он может испортить ей жизнь…

Но Джексон уже отошел в сторонку и теперь завинчивал крышечку на склянке с антисептиком.

– Ну как, полегчало?

Ребекка с трудом вернулась к действительности.

– О… да, спасибо, – заикаясь пробормотала она. И опять к глазам подступили слезы.

Джексон, задумчиво прищурившись, передал ей склянку. Что-то странное творилось с этой обворожительной женщиной, но у него не хватило смелости довести свою мысль до конца.

– Пожалуйста, – пробурчал он и сделал еще шаг назад, снова замкнувшись в себе.

Ребекка разволновалась еще сильнее, но Джексона надо было поблагодарить как следует. Ведь если бы не он, дело могло обернуться совсем по-другому.

– Не знаю, как вас… если б вы не вернулись, он… Джексон покачал головой:

– Не надо об этом, Ребекка. Я же вернулся. Все кончено. Вы остались целы и невредимы.

«Да, я цела и невредима. Только благодаря тебе». И вдруг страх, только что терзавший ее душу, исчез. И все сомнения, преследовавшие ее с того дня, как Джексон пришел наниматься на работу, улеглись. Она не знала, как и почему это произошло… Возможно, на Ребекку Хилл нашло озарение. Но теперь она твердо знала, что больше никогда не будет бояться Джексона. Она передернула плечами и вздохнула, словно с ее плеч сняли огромную тяжесть.

– Мне нужно поехать в отделение полиции и подписать иск о возбуждении уголовного дела. Но сначала, я хочу заглянуть домой и переодеться.

– Вы поедете одна? – нахмурился Джексон.

– Мне никто не…

– Позвоните Питу. Или своему отцу. Да кому угодно! Вам нельзя оставаться одной, Ребекка.

– Но я…

– Поверьте мне на слово. Вы действительно сейчас нуждаетесь в поддержке.

Ребекка наконец вышла из ванной и направилась к телефону. Джексон вздохнул с облегчением.

Дрожащими пальцами Ребекка нажимала кнопки и, когда Джексон указал ей на стоявшее сзади кресло, с радостью уселась в него. Ноги еще плохо держали ее. Закрыв глаза, она считала гудки. Наконец трубку сняли.

– Пит, ты, наверное, ужинаешь?

Старик знал Ребекку с самого ее рождения и, услышав слабый, срывающийся голос, сразу понял: случилась какая-то беда!

– Что с тобой, детка?

Его сочувствие лишило Ребекку последних сил. Она попробовала что-то сказать, но вместо этого расплакалась.

Джексон взял у нее трубку:

– Пит, это я, Джексон. Бросайте свой ужин и возвращайтесь в оранжерею, о'кей? Этот проклятый водитель все-таки приехал, но оказался пьяным в стельку. Он напал на Ребекку.

Ребекка закрыла лицо руками. Ей было невыразимо противно даже слышать о произошедшем. Судя по интонациям Джексона, реакция Пита была весьма бурной.

– Нет… нет! Я столкнулся с ним по дороге и вернулся, чтобы помочь с разгрузкой.

Ребекка почувствовала себя жалкой и униженной. Но, Господи, разве она виновата в том, что случилось? Она так измучена, так несчастна, а тут еще надо что-то объяснять, извиняться!..

Отобрав у Джексона трубку, Ребекка тихо сказала:

– Пит, это я. Джексон опять спас меня, – она вымученно улыбнулась. – Да, это входит в привычку. Я… в общем, со мной все в порядке. Джексон уже разгрузил азалии, но отказался ехать домой, пока я не позвоню кому-нибудь. Он не хочет, чтобы я одна подавала иск в полицию.

– Джексон прав, – ответил Пит. – Попроси его подождать меня. Твой верный помощник уже в пути, – и повесил трубку.

– Пит скоро будет здесь.

Джексон удовлетворенно кивнул: дела идут как надо. И действительно, через пятнадцать минут к конторе подъехала машина. Но это был не Пит.

Услышав шум, Ребекка подбежала к окну, и недоверчивое выражение на ее лице сменилось ужасом.

– О Господи! Пит позвонил папе!

– А что, это плохо? – мрачно спросил Джексон.

– Вы не понимаете, – прошептала она. – Но ничего, сейчас сами увидите.

Через несколько мгновений в комнату вихрем ворвался Даниел Хилл и уже с порога, не успев закрыть за собой дверь, обрушил на них поток слов и восклицаний:

– Ребекка-Руфь, с тобой вес в порядке? Когда Пит позвонил, я просто ушам своим не поверил! И уж коли об этом зашла речь, скажи, почему ты сама мне не сообщила?

Эту тираду преподобный выпалил без передышки, не давая Ребекке никакой возможности ответить хотя бы на один вопрос.

– Ничего другого я и не ждал; – закончил Даниел свою речь и притянул к себе Ребекку, чтобы разглядеть ее как следует.

– Папочка, не надо, – сказала она, глотая слезы. – Если ты хочешь поехать со мной в полицию, я буду очень благодарна. Но только не читай мне всю дорогу нравоучений. Тогда мне лучше побыть одной.

Даниел нахмурился. Разногласия с дочерью закончатся только в том случае, если она сама поймет, что живет неправильно, и примет его точку зрения.

– Ну, Ребекка… ты же знаешь, что я прав. О тебе должен кто-то заботиться. Я не вечен. Пока ты не состарилась, нужно поставить цель – выйти замуж за хорошего человека и…

Комната поплыла перед глазами Джексона. Нет, он не мог больше стоять в углу и слушать эти разговоры о замужестве, сознавая, что на нем Ребекка никогда не остановит свой выбор.

– Ребекка, если я вам не нужен, то я, пожалуй, пойду.

Удивленный Даниел круто развернулся и тут же насупился. Что здесь делает этот парень? Его внешность не внушала особого доверия. С точки зрения Даниела, он был совсем не пара его дочери. Старые джинсы, пыльные ботинки, пятна на некогда белой рубашке и волосы, явно нуждающиеся в ножницах… Все это было не по душе Даниелу, который гордился своей безукоризненной аккуратностью.

– А я вас и не заметил, – пробормотал преподобный, обняв дочь.

– Папа, я хочу познакомить тебя с моим новым служащим – Джексоном Рулом. Если бы он, по какому-то наитию, не вернулся в оранжерею, не знаю, что со мной случилось бы.

Даниел Хилл несколько смягчился. Теперь по крайней мере понятно, почему у этого парня такой неопрятный вид: он ведь на работе. Пристыдив себя за столь резкие, скоропалительные суждения, преподобный шагнул навстречу Джексону, протягивая ему руку.

– Молодой человек, я хочу поблагодарить вас за спасение Ребекки. Дочь для меня – самое главное в жизни.

Джексон неохотно пожал руку Даниелу, потому что прекрасно понимал: преподобный вряд ли вел бы себя так любезно, зная о его прошлом.

– Всегда рад помочь, – отозвался Джексон и направился к двери.

– Джексон! – позвала его Ребекка.

Он обернулся:

– Да, мэм?

– Уф!.. А я думала, мы уже прошли этот этап, – с улыбкой заметила она.

Уголки его губ чуть заметно дрогнули. Но Джексон не стал исправлять свою ошибку, а молча ждал продолжения.

– Спасибо вам. За все!..

Он вдруг почувствовал себя совершенно опустошенным, словно кто-то выпил все его жизненные соки. Трудно было притворяться равнодушным, и все же Джексон снова возвел вокруг себя незримую стену, чтобы не оказаться потом в дураках.

– Пожалуйста, – сухо сказал он.

А через несколько мгновений послышался рев мотора, и «харлей» понесся в сторону автострады.

Даниел Хилл нахмурился:

– Странный человек!

– Вовсе нет, – возразила Ребекка. – Ну что, поехали? Я хочу поскорее покончить с этим делом и вернуться домой засветло. Ног под собой не чую от усталости.

В тот вечер дом показался Ребекке чересчур огромным и пустым для одного человека. Луна скрылась за облаками, которые мчались по темному небу, предвещая грозу. «Еще немного – и хлынет дождь», – подумала Ребекка. Она предчувствовала, что ее ждет бессонная ночь. Ветер, хлеставший по веткам кустов и деревьев, доводил ее до исступления. Нервы были как натянутые струны. И когда раздался телефонный звонок, Ребекка вздрогнула от испуга.

– Алло?

Ее голос звучал тихо и робко. Пит встревожился за свою любимицу: Ребекку словно подменили.

– Ты сердишься? – спросил он и в ответ услышал вздох.

Ребекка хорошо понимала, о чем идет речь: старик уже раскаивался в том, что не приехал к ней сам, а вместо этого позвонил Даниелу.

– В общем, нет, – пробормотала она.

– Но если бы я не сделал этого, ты же знаешь: Даниел никогда бы нас не простил.

– Да, ты прав… и спасибо за звонок. Я что-то разнервничалась. Так приятно услышать живой голос! Думаю, теперь я успокоюсь.

– Ага!.. – кивнув, отозвался старик. – Джексон звонил мне и просил связаться с тобой. Он сказал, что сегодня тебе вряд ли удастся успокоиться.

Ребекка онемела: она растерялась, почувствовав, как в ее душе поднимается теплая волна радости.

– Так это он велел тебе позвонить?

– Да, но я бы и сам это сделал, – поспешно добавил Пит. – Я ведь должен был самолично убедиться, что с тобой все в порядке.

У Ребекки на глаза навернулись слезы, и она начала массировать переносицу, чтобы не расплакаться.

– Со мной все в порядке – благодаря Джексону, – тихо промолвила Ребекка. – Начинается дождь. Пойду-ка я посижу на крылечке. Ты ведь знаешь, как я люблю смотреть на грозу.

– Да, детка, знаю, – усмехнулся Пит. – Спи спокойно. Если захочешь отдохнуть денек-другой, не беспокойся: мы с Джексоном справимся.

По щекам Ребекки катились капельки соленой влаги.

– Спасибо, Пит, но вряд ли. Увидимся завтра.

– С первыми лучами солнца, – по привычке сказал старик, заканчивая разговор.

Ребекка положила трубку и отправилась на поиски куртки.

Стоило ей открыть дверь, как ворвавшийся в комнату ветер раскидал по полу бумаги и надул занавески, словно паруса на корабле. Ребекка глубоко вздохнула, поплотнее завернулась в куртку и храбро вышла на крыльцо.

Дождь барабанил по крыше, хлестал по крыльцу тугими прохладными струями. Но Ребекке это нравилось. У нее в душе тоже была буря, и сердце разрывалось от смутной тревоги и еще не утихшей ярости. Брызги дождя смывали слезы с ее лица. Ребекка подняла голову, словно хотела раствориться в этом очистительном ливне. Не замечая, что куртка совсем вымокла, а влажные брюки облепили ноги, она сошла с крылечка и, как в детстве зажмурив глаза, открыла рот, чтобы испить чудесный напиток, посланный небесами.

И наконец-то Ребекка почувствовала умиротворение.

А Джексона гроза не успокоила. Его мысли метались от Молли к Ребекке и опять – к сестре. Ему нужен твердый заработок и приличное жилье, только в этом случае он сумеет помочь Молли. Значит, придется и дальше работать в оранжерее и каждый день видеться с женщиной, которая завладела его сердцем. Джексон посмотрел на оконное стекло, испещренное грязными полосами дождя, и, вздрогнув, отвернулся: точь-в-точь тюремное оконце.

На кровати валялся потрепанный экземпляр романа «По ком звонит колокол». Вспышки красно-синей неоновой вывески клуба, расположенного напротив, отбрасывали причудливые узоры на стену комнаты Джексона. Здесь был один из самых опасных районов Нового Орлеана. Кричащие, безвкусно оформленные ночные заведения соседствовали с убогими, ветхими домишками. Копы называли это место «Сентрал-сити», а для Джексона оно стало его домом.

Внезапно послышался вой сирен и хлопки включенного двигателя. Знакомые звуки! Там, на улице, явно происходит что-то нехорошее.

Джексон рухнул в кресло и уставился в пол. Он долго сидел так – не шевелясь, даже не моргая глазами, пока они наконец не начали гореть от напряжения. Уже пять часов подряд Джексон прокручивал в памяти сегодняшний инцидент – с того момента, как он оттащил Вэйли Смита от Ребекки, и вплоть до своего ухода. Но каждый раз получалось одно и то же. Кто-то оставался с Ребеккой, успокаивал ее, утирал ей слезы, а ему, Джексону Рулу, приходилось уезжать.

– О Господи!.. – Он со стоном поднялся с кресла, взял ключи со столика и вышел на улицу, даже не переодевшись после работы.

Дождь был холодным, и холодная тяжесть лежала на сердце у Джексона. Через несколько секунд он вымок до нитки. Джексон с тревогой огляделся вокруг, но понял, что в такую погоду беспокоиться не о чем, и побрел, сам Не зная куда. В желтом свете фонарей капли дождя блестели, словно золотые бусинки, а лужи на асфальте отливали старым серебром.

– Эй, милый, не хочешь поразвлечься?

Услышав женский голос, Джексон приостановился и пристально посмотрел в темный переулок. Проститутка, окликнувшая его, дрожала от холода. Тонкое платье некрасиво облепляло ее долговязое, костлявое Тело; мокрые волосы висели жалкими, слипшимися прядками, а по щекам бежали черные ручейки – остатки дешевой косметики.

Джексону очень хотелось бы «развлечься». Господи… нужно хоть как-то отделаться от мыслей о Ребекке! Но эта женщина будет касаться его своими руками… и губами. Нет, хватит с него грязи, он и так нахлебался ее досыта!

Джексон молча покачал головой и пошел прочь. За угол завернула патрульная машина, но он даже не обратил на нее внимания, продолжая шагать все дальше и дальше, спасаясь и от самого себя, и от воспоминаний, пока наконец не исчез в темноте.