Текст книги "Откопавшийся"

Стартовый мир.

Неудача.

Глава1:

– А не от собственной ли слабости лезут многие мысли? – Одурманенный каким-то наркотиком автор опрометчиво выложенной на всеобщее обозрение ранней идеи, спокойно слушал как все более глухими становятся удары комьев земли падающие на крышку его гроба. Довольно быстро его казалось, безвредные тексты были удалены с немногих ресурсов, куда Олег успел их выложить. И вот сам он уже лежит и спокойно наблюдает за происходящим вокруг. Что ему вкололи, он не знал. Выйдя из подъезда, сегодня утром. Был озабочен судьбой своих текстов. Игнорированием его звонков. Да и знакомые в нескольких газетах, не отвечали его звонки. Один только, посоветовал, забыть про писанину и бросил трубку телефона, лишь только Олег успел поздороваться. Остановившись на тротуаре, он не заметил подъехавший автомобиль, черный микроавтобус. Двое мордоворотов, просто протянули руки из отъехавшей в сторону двери близко остановившегося минивэна и молниеносно втянули его внутрь салона. Внутри, легкий укол в шею и ошеломленному молодому писателю, стало абсолютно безразлично на все происходящее вокруг. Сладкая истома безразличия, охватила все тело. Сидящие над ним люди, что-то говорили. Как в замедленной съемке их слова и движения растягивались, лежа на спине, Олег видел как замедленно, двигаются челюсти ведущих диалог громил. Плавно покачиваются кисти сложенных на коленях рук, картинка перед глазами словно плавала в густом мутном тумане. Голова временами покачивалась при движении, сменялся и обзор. Олег ни перевести взгляд, ни моргнуть, не мог, тем более пошевелиться. Это его и не заботило, как и абсолютно все.

Кроме странной этой мысли. Именно из-за своей слабости он и начал писать. Поначалу, выплескивая на бумагу, мучающие факты несправедливости мира, затем решился критиковать несовершенство и под строенность под нужных людей законов, правил, религий. Затем, набросав возможный вариант, новых, необходимых изменений для человечества, выложил все на свободный обзор. Ведь, наверняка задел, какого нибудь психа. А судя по ситуации минимум троих. Везли, наверное, долго. Время не имело значения, солнце немного ослепило, когда перекладывали из машины в гроб. Грохот забиваемых гвоздей, после недолгого покачивания и резковатого все же толчка, сменился звуком падающей земли.

Вот, звуки окончательно стихли. В ушах, зазвенела гробовая тишина. «Гробовая тишина», губы Олега начали расплываться в иронической улыбке. Влажный, запах свежих сосновых досок его гроба, смешался с ароматом земли. Вдыхая заканчивающийся воздух, Олег, пытался сдержать рвавшийся наружу смех. Какая ароматная может быть земля и насколько приятно пахнет обыкновенная свежеоструганная сосна. Понимание безнадежности ситуации, все сильнее доходило до его сознания, по мере ослабевания действия наркотика. Прошел приступ смеха. Горечь раннего ухода, чувство вопиющей ошибки, несправедливости судьбы. Отчаяние захватывало тело и дух Олега. Прислонив правую руку раскрытой ладонью к крышке, он почувствовал продолжающиеся слегка различимые толчки, падающего грунта. Он ускоренно осыпался, копатели работали бодро.

Дыхание ускорялось, лишь собственный сип и кряхтение, бесполезные попытки продавить доски, неожиданно показали их изумительную прочность. Олег, был очень ослаблен. Ему казалось, он прикладывает все силы, а их хватало лишь прижать ладони к крышке. Обессилившему меньше чем за минуту, Олегу стало не хватать воздуха. Каждый вдох давался с усилием и не наполнял легкие достаточным количеством воздуха. А сердце набирало обороты, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Кровь мощно била в висках, натягивая вены на голове. Но абсолютно бесполезно сердце разгоняло кровь по телу Олега. Руки и ноги слушались с огромным трудом. Разум, пытался заставить успокоиться тело. А овладевшая им паника безрезультатно разгоняла кровь. Воздух уже не казался, свежим и ароматным. Затхлый, спертый он не приносил насыщения организму. Олег постарался успокоиться, полностью расслабившись. Сердце его не слушалось, всё ускоряя темп. Тело же придавила тяжесть, словно воздух стал намного тяжелее обычного. В голове били барабаны, вены на висках готовы были вот-вот лопнуть. Бешеный сердечный ритм перешел в нарастающую барабанную дробь. И вот, сердце разжалось и замерло. Из легких не спеша вышел последний вздох. Застывшие глаза навсегда покинул жизненный блеск, покрывшись мутной пленкой, взгляд замер в полной темноте закопанного гроба. Непредвиденная реакция на транквилизатор, спасла от лишних мучений опрометчиво угадавшего, очень скользкую тему автора…

Перед глазами темнота, уже много времени. Кто он? Нет ответа. Где он? Тоже ни чего. Ни каких ощущений рук или ног. Дыхание ? Ни чувствует, ни чего. Только одна беспросветная черная картинка перед глазами, глазами ли? Уже и не особенно черная. Он научился различать оттенки тьмы. Миллиарды или даже более черных точек перед взглядом. Каждая имеет свой собственный оттенок, с темными примесями синих, серых, фиолетовых цветов. Множеством оттенков непроглядной ночи. Точки живут своей жизнью, непрерывно мельтеша, образовывают размытые, неясные фигуры. Водят бесконечные хороводы из медленно меняющихся, плохо различимых, знакомых и не очень контуров, очертаний геометрических с неровными гранями фигур. Иногда разыгрывается целая сцена, где бесформенная тень, наиболее выделяющаяся темнотой на общем черном фоне, гонится за такой-то, чуть менее темной. Догоняет, поглощает собой любые зарождающиеся зачатки просветления. Вырастит во всю ширину обзора, но её начнут протыкать, сначала робкие, а потом все более смелые пятнышки темно-серых, коричневых цветов. Тень задребезжит, задергается, но она не в силах замереть и создать безмолвный, безликий в своей черноте пейзаж. И вот уже темно коричневое пятно поглощает вокруг себя все отличающиеся цвета ночи, и вновь все идет по кругу. Черные точки разрывают её и смешиваются, образовывая постоянный хаос передвижения. Где-то далеко, почти ощущается наличие света. Но, до него, доходит скорее только его ощущение, из-за оставшейся уверенности, что светлые краски, обязательно должны где-то быть. Иногда, ему получается уснуть. В эти моменты он испытывает настоящее счастье. Ходит, общается с незнакомыми ему людьми. Напряженно пытаясь вспомнить, что-нибудь о себе. Во сне можно полетать, стать кем угодно и удается получить почти всё, чего желается. Но только в качестве непонятных воспоминаний и образов.

До необъяснимой боли, которую не чувствуешь, а ощущаешь. Хочется просто вздохнуть, потянуть ноздрями воздух, выдохнуть расслабляясь. Хоть каких-то физических ощущений. Но ничего, и абсолютная бесконечность безмолвной пустоты перед глазами. Состояние беспомощности, полного отсутствия, каких либо сил. Только постоянный мало меняющийся пейзаж из темноты, весьма и разнообразной как оказалось после длительного созерцания. На сколько длительного? Кто или что он? Где реальный мир, и есть ли он вообще?

Внезапно его ослепила ярчайшая вспышка. Ах, где же веки и руки? Закрыться от ослепляющего режущего света. Мириады точек взорвались снопом ярких, слепящих искорок. Далее последовала еще одна вспышка, застывшая перед взором. Нестерпимая резь глаз вытянула из него, стон боли.

– АААхх, ты пляа!!!– Олег неожиданно вновь ощутил свое тело. Резко дернувшись из лежачего положения, он лишь приложился лбом о деревянную крышку гроба. Зажмурив глаза, он увидел еще одну вспышку, уже сопровождаемую болью в голове, коленях. Вытянутые вдоль тела руки, уперевшись и нахватавшись грязи о тесные стенки, дотянулись до лица, и стали массировать поочередно глаза и лоб. Вся память вернулась. Его закопали живьем. Два амбала, вкололи какую дрянь, и вот он в гробу! Сколько он смотрел на темноту не в силах определить себя? Несколько дней? Тут же примешался и ужас положения. Сейчас очнувшись, он наконец то будет долго и упорно умирать, задыхаясь от удушья. Судорожно сделав вдох. Олег замер, так и держа руки на лице, боль прошла довольно быстро. А вот выдыхать последние запасы кислорода не было никакого желания. Так пролежав около минуты, взвинченный, испуганный он вдруг понял: А выдыхать то и не охота.

Осторожно, все так же держа воздух в легких, Олег положил ладонь правой руки на сердце. И. Тишина. Хотя, нет. Что-то там шевелится. Новым, непонятным пока ощущениям он осязал как сердце, плавно, очень медленно. Увеличивается и уменьшается в размере. Держа одну руку на сердце, левой он начал ощупывать стенки гроба изнутри. Начав с дна, плавно перешел со стенок на крышку. Олег прекрасно помнил запах свежей древесины. Сейчас доски были сырыми, но не от своей влаги. Доски гнили. Обследовав место удара головой, обнаружил ощутимую впадину наружу, между двух досок. Выдохнув воздух. Догадка о собственной смерти и воскрешении легко усвоилась.

– Охренеть! Кххкм. – воздух в легких нужен теперь для разговора? На окончании слова он выдохнул последние остатки воздуха. Как блин так-то? Укол видимо должен был его успокоить и пройти когда он уже будет глубоко. Олег вспомнил. Ужас, охвативший его, смерть. Не смерть, но четко помнил, как остановилось сердце. Не один месяц он тут, судя по тому, как посерели, пропитались плесенью доски. Одежда тоже рвалась от движения. Посерели? Тут Олег, наконец-то смог и осмотреться. Да, он прекрасно видел в темноте. Доски гроба были склизкими, но еще вполне крепкими. Серая с темно-зеленым плесень, особенно бурно росла вдоль их стыков. При движении Олег, ощутил себя лежащим в соплях, спина, затылок особенно чувствовали, слизь, образовавшуюся пока он лежал не подвижно. Воздух, в очень малых дозах все-таки попадает. И в не заболоченной местности похоронили. Представив, как он очнулся бы в болотной жиже, вы булькнув воздух и барахтаясь в замкнутом, тесном месте… или там бы гроб сгнил быстрее и он…

На фиг эти фантазии.

Ясно одно, он не задохнется, а значит выживет. Ему не холодно, что доски, что рука, температура одна. И тут бурление в животе окатило диким голодом. Жрать то как охота! Олег чувствовал, изменения не только в теле, но и в характере. Абсолютно не сомневаясь он перевернулся в гробу на живот. Приготовившись как для отжимания, начал планомерно расталкивать пространство для себя. Через несколько минут уже смог подогнуть под себя колени. Днище гроба продавилось равномерно с досками крышки. Оказавшись в позе плотно сжавшегося молящегося, Олег начал старательное продвижение вверх. Верхние доски разошлись, пропуская настойчиво разрывающего себе руками путь. Плотная, сырая земля нехотя расступалась под натиском тела Олега. Вытянувшись в рост, но все еще стоя на коленях, почувствовал нарастающее жжение в суставах. Одышки не было, а находиться стоя на коленях, пытаясь выкарабкаться из могилы было ни с чем несравнимое удовольствие. Успокоившись, Олег почувствовал, как тепло от его тела поглощается сырой землей. Доски раскрывшейся крышки гроба очень сильно натерли тело, местами до мяса разодрали кожу, пока он вылезал. Теперь Олег телом ощущал землю вокруг себя. Там где на теле мясо касалось земли, чувствовалось пощипывание. Но только и всего, кровь не торопилась покидать его тело. Олег понял его телу нужно остыть, боль иначе лишь усилиться. С закрытыми глазами, в земле на глубине пары метров. На коленях. Вот, что стоит описать как-нибудь. Земля быстро забирала тепло его тела. Олег прислушиваясь к себе, чувствовал много нового и не понятного, но дикий еще усилившийся голод мешал спокойно думать. Тем не менее, наверху было как то не спокойно. Именно как то. Что то витало в воздухе. Мир менялся радикально. Вот он наглядный пример, вылезет скоро из могилы. Интересно сколько сейчас бедолаг вот также, червяком извивается, что бы выбраться на волю?

Находиться вновь с закрытыми глазами, даже и вспоминая себя, изучая чувства, было не невмоготу. Громко заурчавший желудок потянул его наверх. Еще надежные доски днища, послужили хорошей опорой, где-то через час Олег встал во весь рост, средний метр семдесятьпять. И вытянутые руки наконец то пробились на свет. Точнее на ночь. Достаточно долго он еще откапывался сверху. Пока не смог помогать подтягивать тело руками вверх. Наконец-то червем выбравшись из прокопанной норы, убедился в том, что вся одежда и обувь остались в земле. Долго

Отряхивался, очищая глаза и уши от земли, благо прическа под расческу. Наконец огляделся.Кладбище что тут сказать вполне логично из гроба выбраться на кладбище, старом, изобилующем обветшалыми деревянными крестами. Кстати, у него был именно такой, покосившийся с давно не читаемой надписью. Хорошо, что его не по-хоронили под чей нибудь гроб. Подумал и решил что очень хорошо. И глубина могилы не все два метра. Кладбище на котором Олег оказался, было старым и большим. Оглядевшись вокруг. Он не увидел ни одного огонька цивилизации поначалу. Но почувствовал верное направление близкой деревеньки. С одной стороны кладбище упиралось в лес. С другой, было ухоженное поле. В противоположной стороне от поля, где-то километре чувствовалась река. Небольшая речка. Сначала желание помыться потянуло к во-де.Но проморгавшись, оттряхнувшись, голод направил в оставшуюся сторону, где метров через триста, после изгороди за кустарником начиналась деревня. Там были люди, была еда. Двинувшись к деревне, ближе к выходу Олег, увидел около дюжины свежих могил, изобилие венков выделяло эту часть погоста. Осматриваясь, он на-считал еще не менее дюжины, разбросанных с этой стороны ближней к забору. Смертность видимо резко подскочила? Прислушавшись к новым могилам, он не услышал ни где возможных воскресших. До рассвета оставалось не так много, не больше двух часов. А ведь уже ранняя осень или конец лета, буйство зрелой и местами начинавшей сохнуть высокой травы, перезревшая черемуха, явно указывали на это. Похитили его в середине апреля, тот день запомнился ему своей теплотой. Легкая одежда, отсырев, быстро сползла с его, к тому же похудевшего тела. И по весне Олег был весьма худощав, а сейчас со стороны походил на обтянутый кожей скелет. Ребра, впалый живот. Осмотрев кисти рук и пальцы, обнаружил пропажу ногтей, вместо них сквозь кожу вылезли короткие когти. Толи ногти изменились, а может это проросли кости.

Размышляя, он подошел к деревне, с задних дворов одной и единственной как показалось длинной улицы. И тут он почувствовал страх. Животный страх. Почти в каждом дворе были собаки, а у кого то и не по одной. Сейчас они все забились по своим конурам, а кто-то, кто не был на привязи, в панике улепетывали в противоположную от него сторону. Это ему понравилось. Вся скотина в округе, забилась по своим местам боясь пошевелиться. И только кошки, продолжали заниматься своими делами. Стоя у ближайшего двора, Олег увидел как равнодушно, но с безопасного расстояния крыши сарая на него смотрит крупный черный кот. Света во дворе не было. Вообще он увидел лишь пару уличных тусклых светильников. Отворив скрипнувшую калитку, он вошел во двор. Собаки тут не было, во дворе стояли баня недавно построенная, старый покосившийся сарай. Небольшой дом, обшитый новым металлом и с обновленной кровлей. Около дома припаркован неплохой кроссовер. Огород же был абсолютно запу-щен. Несколько плодоносящих яблонь, слив, кустов смородины проч-но обступил местами тропинками вытоптанный сорняк. Подойдя к дому, заглянул в одно из окон. Это была кухня, никого. Олег точно чувствовал наличие 2х молодых и. И сочных блин тел. Сначала он посмотрел на холодильник и остатки, какой-то еды на плите, хлеб и овощи на столе. Еще теплый мангал стоял недалеко от крыльца. Но, только подумав о людях, желудок забурлил вновь. Около мангала под небольшим навесом на столе остались следы веселой гулянки. Осторожно обходя дом, вышел к уличному фасаду. От дороги дом отделял палисадник, пару метров шириной с густыми зарослями вишни, плотно закрывающими окна дома от взгляда с улицы. Заглянув в большую комнату дома через открытое с москитной окно, увидел то, что искал. На широком диване спала молодая пара. Мужчина около тридцати лет был весьма сильно пьян, запах уже начавшего перегорать в организме алкоголя витал по комнате. Девушка спала также крепко, алкоголя в ней было не многим меньше. Окна от-крыты, спят безмятежно, дачники видимо из города. Вдруг Олег ус-лышал шаркающие шаги. Присев и обернувшись в сторону шума, он увидел сквозь листву как по дороге заплетающейся походкой идет немолодой мужчина. Больше не то что идет, а плывет на автопилоте. Местный, судя по кирзачам, потертым штанам, клетчатой рубашке, кепке Ленина и густому папиросному дыму. Местный проплыл мимо, Олег еще слышал вдалеке его шаги, но обернувшись, снял москитную сетку и залез в дом. Парочка мирно спала. Все-таки на что-то надеясь, он прошел в кухню и обследовал холодильник. Остатки жареного мяса еще смог проглотить. Также выпил около литра молока, видно деревенского и все. Только усилив голод, вернулся в комнату с парой. Посмотрев на них, решил побороться с соблазном, вылез обратно. В соседнем дворе он чувствовал более простую жизнь. Пройдя через запущенный огород городских, забрался на участок местных. Тут все было ухожено, в сарае слышался страх скотины. Свинарник с маткой и несколько овец, курятник. Прислушавшись, ощутил, что птицы его не боятся. В отличии от забившейся в конуре овчарки. Осматривая замерших животных Олег так и не смог прельститься кем либо из них. Вернулся в дом и первым делом, свернул шею мужчине. Девушка, что-то почувствовав, открыла глаза. Олег как раз склонился над ней, рассматривая молодое тело, он испытывал голод, решался, как дальше быть.

Увидев перед собой обтянутый кожей череп, с широкими челюстями и тянущейся в низ, к ней слюной, в свете луны попадавшем через одно не заросшее окно. Девушка успела лишь вскрикнуть.

Монстр тут же зажал ей рот одной рукой. Перепрыгнув через труп друга, уселся на в ужасе извивающееся женское тело.

Ощутив жесткую, холодную лапу, дурно пахнувшую затхлой землей. Девушка испытала неимоверный ужас, когда тварь уселась на нее, придавив к дивану. Пытаясь освободиться, она только отбила руки о твердые, деревянные плечи и голову монстра.

Олег, зажимая нижнюю челюсть девушки не обращая внимания на её агонию. Откинул её голову, чуть не сломав позвонки придавил плечо девушки, освобождая шею. И впился зубами, разорвав артерию. Кровь, горячая насыщающая кровь, хлынула внутрь упыря. Быстро напившись, Олег подождал, пока последняя конвульсия покинет тело жертвы. И принялся, не спеша, объедать свою жертву выбирая наиболее манящие куски.

Вышедшая рано перед рассветом пожилая соседка городских дачников, так и не смогла выгнать из стоила, испуганно забившуюся скотину в утренний табун. Пес Шарик, не самая маленькая псина в деревне лишь жалобно скулил из конуры на позывы хозяйки. Их два дома были угловые на внешнем изгибе деревни, и с обоих задних дворов было видно кладбище. Конура собачья была как раз у заднего забора. Соседка Глафира, увидела как чучело, с длинными руками, выпячивающем животом, махая одной из рук в такт шагам, второй оно несло за плечами большой набитый чем-то мешок. На худых ногах, в утренних сумерках, быстро направилось в сторону кладбища. Только хотела Глафира перекреститься, как чучело вдруг обернулось. Два синих огонька глаз вцепились в глаза Глафиры, обдав её ледяным, взглядом. Тут соседка сознание и потеряла от страху. Это её и спасло. Да петух в сарае раньше всех в деревне сегодня закричал.

Олег, решил не возиться со свидетельницей. Крик петушиный по ушам резанул сильно. Он чувствовал, как просыпалась деревня и чувствовал все растущее удивление людей из-за забившейся по уг-лам скотины. Интуиция подсказала, двинуться вглубь леса. Там день провести, а дальше видно будет. Организм, набитый пищей бурно менялся, Олег буквально ощущал, как нарастают мышцы, крепнут зубы. Тело больше возвращалось внешне к человеческому, вот только короткие когти выдавали в нем нечто другое. Бредя по лесу в поисках места отдыха, где-то через пол часа стал присматривать место поукромнее. Но тут до его слуха донесся едва различимый сквозь кроны деревьев, но звук выстрела. Олег решил ускориться и побежал. Заодно удивляясь и изучая свой организм. Тело на глазах крепло, руки стали немного длинные обычного. Еще и челюсть широкая выпирающая, если сильно не улыбаться так на дефект небольшой смахивает и все. Углубившись в лес не менее чем на десяток кило-метров, Олег нашел подход к петляющей речке. В мешок он набил подошедшую найденную одежду. Мыло с кухни, зеркало. И в самый низ расфасовав по пакетам немного частей тел, убитых им. В основ-ном мякоть. Хорошенько вымывшись, доел добычу. Еще раз ополоснувшись, оделся в одежду примерно подходящую по раз-меру. Осмотрев себя в зеркало, поначалу испугался сильным переменам. Лицо ранее вполне смазливое, теперь было грубым, постаревшим словно лет на двадцать. Он полностью облы-сел, волосы все смылись с мылом. Тело поскрипывало меняющимися суставами, нарастающим мясом. Спортивная преображающаяся фигура не могла скрыть негатив, глядя на остроконечные, жестокие черты лица. Широкая челюсть, лысый лоб, заострившийся нос. Он теперь мало походил на себя прежнего. И аккуратно стал искать путь в город. Когда его похитили, то забрали все личные вещи, ключи, телефон, кошелек. Документов там не было. Но что стало с его квартирой? Да и мир, как то изменился. Что-то было не так. Витали в воздухе не чувствующиеся раньше изменения. Прежде чем выходить в люди, надо понять, что произошло. А пока, уют-но расположившись в тени, под кроной многовековой сосны, на вполне теперь, мягком для него ковре из опавших иголок. Олег за-дремал, стараясь проследить изменения организма. Переждать день. Солнце, почему-то его раздражало. И еще, он теперь мог чувствовать на много дальше.

Глава2я.

В деревушке «Лесная». Где побывал Олег.

В небольшой деревушке «Лесная», расположившейся вдоль небольшой, но извилистой и длинной речки начался утренний переполох.

Небольшая деревушка, кипела жизнью. Временной летней жизнью, пара десятков домов сдавалась дачникам, ищущим уединения далее сорока километров от ближайшего города. И как ни парадоксально деревушка имела прекрасную асфальтную дорогу, для связи с внеш-ним миром. Чем соседние села похвастаться не могли Зимой, добраться конечно же проблемы, но и то только в сильные снегопады. Местный магазинчик вполне справлялся с незначительными нуждами в этот момент исключительно сельского населения. Зато летом тут был маленький сельский рай. Нетронутая природа, чистая речка, не большая, но тонули в ней исправно. Зимой раз-два в год рыбак особо неосторожный, летом ныряльщик нетрезвый.

По весне, мир начала лихорадить очередная идея близости конца света. Новости смотрели местные и радовались своей уединенности. В городах люди с ума посходили, то жрали друг друга, то просто в авариях особо сильно гибли. И на кладбище за весну и лето в три раза больше покойников привезли. И молодые были и старые. Кто в автокатастрофе погиб у кого сердце прихватило, сильнее обычного. В окрестных селах разные слухи расползались. Только тут тихо было. Два десятка домов дачников в основном семьями отдыхающих от городской суеты. Да четыре десятка местных домов, к ним тоже, к кому внуков дети прислали, к кому вместе приехали. Эта ночь, спокойная была. Середина недели, рано многие спать легли. Только пара одна шумела, что-то долго, но и они угомонились.

А вот утро началось, странно. Страшно для многих. По утрам собира-ли местные свою скотину, коров, коз, баранов в общий табун. А пасти по очереди ходили, кто с деньгами, пастуха вместо себя нанимал. Но ни кто этим утром в табун скотину свою во время выгнать не смог. Забились коровы да овцы, даже под палкой выходить не собирались. Смотрели на хозяев и дрожали. И тут крик, Глафиры, что у кладбища жила стал шороху наводить.

Выбежала на улицу одну их длинную и в крик. Мало кто понимал чего, да только люди уже накручены были. Поведение живности, ни в какие рамки не шло. Лишь собаки первые стали, испуганно к хо-зяевам жаться, да подвывать жалобно. Выходить стали к Глафире спрашивать, что стряслось. Глафира пятидесяти семи лет, жила вместе с мужем шестидесяти летним Прокопычем. Вот только неделю как проводили они детей своих с внуками обратно в город. Жили вдвоем, непьющие сильно, что бы на крик с раздражением реагировать.

Глафира кричала, что видела как упырь от соседей к кладбищу уходил. В обморок ненадолго упала, а как очнулась, видит скотина так и не выходит из стойла. Как сосед на корову застывшую матерится, услышала. Пошла на дом пары молодой посмотреть. Вот только увидела следы рук крупных на заборе с ними общем. Машина на месте. Окно дома увидела на котором, обычно сетка висела, а сейчас поло-манная внизу лежала. Подоконник перепачкан был. Явственно следы рук виднелись. Крикнула несколько раз. Тут муж вышел на рыбалку собрался. Раньше хотел, но проспал немного.

– Ты чего старая там увидеть то хочешь? Проспят до обеда блудни эти – Прокопыч, подошёл к испуганной супруге, взглянув на нее, уже серьезно стал присматриваться в расцветающих сумерках к дому. Глафира неспокойным голосом и пересказала всё, что увидела и на скотину указала. Пес их только-только морду из конуры стал показывать. Посмотрев на собаку, дед отнесся серьезно к словам супруги. Взяв из дома двустволку, зарядил крупную дробь и пошел с парадно-го входа к дому соседей. Глафира за ним с опаской. Когда на улицу вышли, ни кого со скотиной не увидели, а ругань со дворов все сильнее доносилась. Калитки в деревне почти ни кто не закрывал. Войдя во двор, старый охотник сразу не ладное почувствовал. С лева дом, перед домом палисадник, трава примята. Кто-то по окнам шарился. А окно, что направо к их дому открыто. Сетка москитная на земле ле-жит. Машина ближе к их забору прижата не тронута. И видно как босой, кто-то и в окно залез, а потом выпрыгнул. На задний двор ушел.

Шикнув волнующейся супруге, на всякий случай выставил ружье пе-ред собой, хотя уверен был поздно. Осторожно подошел к окну и за-глянул в него.

– Чего там Прокоп?– Глафира увидела округлившиеся глаза супруга. Тот начал отходить назад и через плечо не оборачиваясь сказал:

–Что, что, пожрали соседей наших шумных вот что! Беги народ зови, пусть Алексеича бегом кличут! –

Супруги долго прожили, такого лица Глафира у мужа не видела ни когда. Исправ-но ринулась с криком на улицу. Алексеичем был участковый, на несколько деревень один мент, жил на окраине деревни у реки. Явно не спал, тоже со скотиной воевал наверное.

При-был на место минут через десять, по форме. Прокопыч исправно не подпускал к дому, начавших уже грубить местных мужиков желающих самим убедиться, поглазеть, не привиделось ли чего старым.

– Ну чего народ подняли Прокопыч?-

Алексеич, растолкав деревенских подошел к Прокопу. Тот лишь спокойно ответил:

– А ты зайди да в окошко глянь.-

Через минуту мент матом приструнил всех любопытных, пообещав ногу прострелить тому, кто хоть во двор зайдет или к заднему двору приблизится. Народ понял, раньше положенного узнать , что-то опасно. Кто по делам разошелся успокоившуюся скотину выгнать-таки надо на пастбище, кто по другим делам пошел, самые любопытные на соседских лавках устроились.

Прокопа участковый попросил со двора покараулить, мало ли кто из любопытных полезет смотреть. Разрешил стрелять вверх если, что. Зная Прокопа был уверен, исполнит все. А сам связался с райцентром, долго объяснял дежурному, зачем ему столько всего нужно. А потом, плюнув на дурня связался напрямую, с начальником криминала по району.

Через час должна быть первая машина с ППСниками для оцепления.

Алексе-ич тем временем, пройдя через двор Прокопа, решил осмотреть кладбище, куда Глафира указала. Пройдя несколько шагов, в сторону деревенского погоста. Услышал, перепуганные, но спорящие детские крики. Подходя ближе, увидел Близнецов Синицыных. Ну да кто же еще. Двое тринадцатилетних пацанов, сорванцы сегодня с дедом пасти должны были. Точнее пасти то и будут. Но первые пошли крики Глафирины проверить. Двое сивых, худощавых, долговязых для своих лет сорванца, временами были местным бедствием огородным. Вот и тут оказались раньше и если следы, какие и были, то затоптали напрочь.

– А я тебе говорю там он и сидит, на солнце вылезти не может, сгорит – говорил старший на один час Сашка.

– Ага, так вот нору свою даже не закопав и останется, вот он я не жгите меня

Младший Пашка ехидно подтрунивал брата к спору. Оба не решаясь идти дальше топтались, около свежих могил и глядели в глубину кладбища. Туда где оно плавно переходило в особенно темный и страшный сегодня лес.

– Да просто обожрался, шевельнуться не может, Глафира говорила, даже кости пожрал одно пятно красное на кровати –

–Не говорила она про пятно, а просто, что упырь пожрал, а сколько и кого не говорила –

Паш-ка с Сашкой спорили, по их мнению шепотом. Только Алексеич их не видя еще, услышал. За спиной закричал очередной петух. Пацаны не обращая ни на что внимания, лишь усиливали спор, готовые уже и подраться прямо тут. Алексеич схватил обоих за уши.

–Аяяя! Я! Й!-

–Ай! Дядя Лексеич! Больно!– закричали уже не стараясь таиться близнецы.

–А ну ка марш! По делам своим отсюда!-

Развернув, обоих к выходу выпустил уши сорванцов. Тех в два счёта след с кладбища простыл.

Развернувшись, Алексеевич осторожно пошел, по не примятой траве в стороне от тропинки в сторону, куда смотрели близнецы. Пацаны не смогли своим легким весом, затоптать следы. Следы явных босых ног, выше средне-го размер. В тени деревьев, под утро тропинка хорошо пропиталась влагой росы. В паре мест отпечатки были весьма четкими. Кто-то проходя через кладбище шел преимущественно по траве, а вот тут, пару раз наступил на землю. Постепенно участковый приблизился к крайней ограде кладбища. Дальше начинался лес. У самого края под корявой березой, стоял старый покосившийся деревянный крест. Весьма внушительных размеров раньше, а теперь трухлявый, изъеденный короеда-ми. Казалось, тронь и рассыпется. Но нет, который год стоит, терпит. А вот под крестом, действительно нора. Разбросанная вокруг норы около тридцати-сорока сантиметров диаметром, земля еще была сырой. Также проглядывались следы глины. Других вариантов у старого мента просто не было. Кто-то вылез сам из могилы. Вылез, потоптался. Видно как счищал с себя, в стороне на траву соседней могилы разномастный грунт с глубины. Пара следов виднелась у обветшалого забора, там была сломана секция. Видно идя с грузом просто пихнул ногой по старым трухлявым доскам.