Текст книги "Кое-что о Билли"

Глава 8
Июль

Суббота, 1 июля

11.30. Дома

Только что отвез Эмму домой. Вполне понятно, что после вчерашнего чувствует она себя, мягко говоря, хреново, и теперь ей нужно отмокнуть в ванне, а заодно и переодеться.

Она, кстати, извинилась за свое поведение, чем немало порадовала меня. Этот поступок представляется мне особенно ценным, поскольку она вряд ли действительно помнит, что вытворяла вчера, и извиняется лишь потому, что в глубине души полагает: я эти покаянные слова заслужил.

Воскресенье, 2 июля

23.50. Дома

Вчерашний вечер мы с Эммой провели дома, чтобы дать ей возможность немного прийти в себя. Затем, уже сегодня утром, мы преподнесли настоящий сюрприз Лу и Рею, ни с того ни с сего заявившись к ним и предложив забрать ребятишек на целый день. С этими обормотами мы двинули в Саутхенд. Несмотря на то что я дико боюсь высоты и ненавижу стоять в очередях, все получилось просто классно. Даже я остался доволен, не говоря уже об остальных. Пришедшая в себя Эмма оказалась настоящим кладезем природной педагогической мудрости. Ребятишки от нее просто в восторге. Единственное, чего я не понимаю, – это того, как родителям удается их терпеть изо дня в день, из года в год по двадцать четыре часа в сутки. Как бы я ни любил своих племянников, сдавая их с рук на руки родителям, я всегда испытываю некоторое облегчение. Сегодня, кстати, я тоже вымотался с ними кошмарно.

Понедельник, 3 июля

11.25. На работе

Опять начались странности. С самого утра Джулия отправила меня за каким-то хреном в отдел кадров. Разговаривать мне пришлось с тем самым страшилищем Кева. Неожиданно для себя я обнаружил, что у нее над верхней губой имеется довольно пышная растительность. С некоторой натяжкой это можно даже назвать усиками. Они не похожи ни на те, что были у моей бабушки, ни на те волоски, которые я заметил на лице Сью. Усы у страшилища светлые, почти бесцветные, и если не приглядываться, то можно их и вовсе це заметить. Но теперь, когда я знаю, что они у нее есть, боюсь, это станет моим очередным наваждением. Зная себя, могу заранее предсказать, что всякий раз, когда мне придется общаться со страшилищем, я буду ловить себя на том, что пристально разглядываю эти самые усики. Нечто похожее было у меня с моей бывшей учительницей английского мисс Саундерс. Точнее, с ее грудью. Это было мое проклятье и наказание. Я просто никак не мог выбросить ее из головы.

11.55. На работе

Только что поговорил с Майком. Он, оказывается, до сих пор не замечал усиков у страшилища, но обещал, что при первой же возможности приглядится и доложит мне о своих впечатлениях.

14.20. На работе

Ну вот, блин, доигрались. В обеденный перерыв мы всей компанией направились в паб. Там Майк сообщил Кеву, что я рассказал ему про усики его страшилища. Тот немедленно взъелся на меня и заявил, что у меня нет никакого права критиковать чьих-либо подруг, потому что моя собственная представляет собой просто воплощение жирной задницы и ничего более. При этих словах я несколько разволновался и… в общем, мы с Кевом успели обменяться парой оплеух и покататься по полу, прежде чем остальные нас растащили.

В результате все наши в очередной раз выставлены из паба в шею и внесены в черный список. Идиотизм ситуации заключается в том, что обвиняют во всем этом меня, потому что, согласно мужским законам, черт бы их побрал, мне не следовало пялиться на чужую девчонку и уж тем более обсуждать ее с другими ребятами. Со мной опять никто не разговаривает, чего и следовало ожидать. Единственное исключение составляет Майк. Нет, он. конечно, не чувствует себя виноватым в том, что подставил меня перед Кевом, просто элементарный здравый смысл подсказывает ему. что со мной лучше не портить отношений, потому что малейшие мои неприятности могут иметь весьма печальные последствия для его отношений с Хеленой. Козел он, конечно, редкостный и трепло изрядное, но законченным кретином его уж точно не назовешь.

14.50. На работе

Блеск. Лучше не придумаешь. Последние события, судя по всему, стали достоянием всей конторы. Джулия вызвала меня к себе и для начала влепила по первое число за то, что драки в пабе, по ее словам, являются втаптыванием в грязь доброго имени нашей компании. Господи, вроде бы неглупая женщина, а при этом несет такую херню, причем на полном серьезе.

15.35. На работе

Звонила Эмма, спрашивала, как у меня дела. Судя по голосу, она все-таки расстроилась. Что ж, будет повод провести с ней сегодняшний вечер.

Вспомнив еще раз, как все получилось, я удивился сам себе и тому, до чего лихо я полез в драку, заочно защищая Эмму. Нет, конечно, ее комплекция ни для кого не является секретом, да и я сам не в восторге от таких пропорций, но в общем-то это наше с ней дело. Между прочим, избыточный или не избыточный вес у Эммы – это никак не мешает мне считать ее очень и очень сексуальной. Наверное, нужно будет сказать ей об этом лично.

16.15. На работе

Позвонила Лиз и наговорила мне венкой хренотени. Она считает, что я зашел слишком далеко, устроив скандал, зацепкой для которого послужили мои же рассказы о замеченной на лице одной из женщин растительности. С ее слов, это, видите ли, тема, закрытая для обсуждения. И теперь я являюсь обвиняемым по делу о сексуальном терроризме.

Нет, никак мне в это не въехать. Если женщины так переживают по поводу этих чертовых волосков, то какого хрена некоторые из них, часами просиживая перед зеркалом и наштукатуривая себе лицо, не разберутся со своими долбанымиусищами, чтобы те не бросались в глаза мужикам?

23.10. Дома

День, начавшийся и пошедший наперекосяк, по крайней мере закончился вполне сносно. Я худо-бедно развлек Эмму по пути с работы, а вечером, придя домой, обнаружил некоторое количество конвертов с ответами на мое объявление в «клубе одиноких сердец». Честно говоря, я совсем уж об этом забыл.

К трем из девяти писем были приложены фотографии. Впрочем, на одной из них была изображена голая тетка лет пятидесяти, у которой, судя по растяжкам и обвисшей груди, как минимум четверо детей. Две другие претендентки оказались очень даже ничего, хотя, к сожалению, прислали снимки, где они полностью одеты. Прочитав их письма, я выяснил, что у одной есть ребенок, что сразу же вывело ее из интересующей меня категории, зато вторая была свободна и бездетна. Диана из Мур-Парка, ты та, кого я искал. И можно сказать, что мы нашли бы друг друга, если бы некоторое время назад я не познакомился с Эммой.

Вторник, 4 июля

09.35. На работе

Эмма сегодня что-то слишком разошлась по дороге на работу, и, чтобы привести ее в чувство, я взял да и отпранил ей по электронной почте грозное письмо, в котором предупредил, что если она не перестанет называть меня «своим сладким» и «леденчиком» и не сменит прозвище на что-либо более мужественное, типа «бычок» или «жеребец», то мне придется придумать убийственный ответ.

Получив письмо, она тут же позвонила мне и предложила посоревноваться, явно уверенная в том, что в таком противостоянии мне несдобровать. Поразмыслив, я пришел к выводу, что и вправду играю с огнем.

Между прочим, все эти ласковые прозвища отражают наше отношение к близкому человеку. Поэтому, если я не хочу раз и навсегда лишиться жарких объятий Эммы, мне следует подойти к этому делу со всей осторожностью.

09.50. На работе

Потратил пятнадцать минут, пытаясь придумать несколько более-менее подходящих Эмме прозвищ. На сей момент ничего более остроумного, чем «дынька», «плюшка» и «поросеночек», мне в голову не пришло. Нет, я-то ничего обидного в них не вижу и даже мысленно произношу их с нежностью, если не с умилением. Вот только почему-то мне кажется, что Эмма не станет вдаваться в такие подробности, а просто устроит мне скандал или даже перестанет со мной общаться.

Ребята, кстати, уже со мной не общаются. Меня игнорируют все, включая Майка. Какие же они все-таки козлы.

10.05. На работе

Позвонила Лиз и спросила, слышал ли я уже, что устроил Кев вчера вечером.

Когда я ответил, что нет, она в приказном порядке велела, чтобы я вышел в коридор для личной встречи через пять минут. Твою мать, дело-то, наверное, серьезное.

10.40. На работе

Охренеть! Итак, судя по всему, вчера Кев со своим страшилищем пошли в паб чего-нибудь тяпнуть и оба изрядно набрались. Вернувшись домой, страшилище отправилось в спальню, а Кев, повинуясь какому-то неведомому и необъяснимому внутреннему порыву, терпеливо дождался, пока она уснет, а потом сделал вот что: подобравшись к своей ненаглядной, аккуратно наклеил ей под нос кусок особо прочного упаковочного скотча, а затем одним резким движением содрал его вместе с теми самыми усиками.

По пьяному делу она сразу и не поняла, что произошло. Лишь утром, глянув в зеркало, она увидела распухшую и красную верхнюю губу и поняла, что идти в таком виде на работу невозможно. В общем, страшилище взяло на сегодня отгул по состоянию здоровья и послало нашего Кева на хрен. Тот, в свою очередь, так распереживался. что тоже позвонил начальству и, сославшись на плохое самочувствие, остался сидеть дома. Оценив накал страстей в этой драме, я все же не мог не подумать о том, что у страшилища, оказывается, тоже есть верная подруга, которая не умеет – или делает вид, что не умеет, – держать язык за зубами.

Хрен его знает, что из всего этого выйдет. Мой опыт подсказывает, что рано или поздно во всем обвинят меня, потому что, видите ли, именно я первым заговорил на эту тему, оказавшуюся для всех столь болезненной.

13.10. На работе

Я частенько использую выражение «вряд ли это то, чего бы мне больше всего хотелось». Звучит оно обычно в переносном смысле, и я не задумываюсь впрямую, чего именно я действительно так не хотел бы видеть или слышать. Теперь у меня появилась своего рода точка отсчета, потому что едва ли мне удастся представить себе что-то более неприятное, чем ситуация, в которой я оказался в обеденный перерыв в переполненном кафе. Прямо на глазах, посторонних на меня наехала женщина, с которой я практически не знаком.

Я просто стоял в очереди, собираясь расплатиться за свои сэндвичи. Но тут ко мне подошла одна из теток, работающих вместе со страшилищем в отделе кадров. Господи, надо же было не полениться устроить такое! Она вылила на меня столько помоев, что я с трудом понял, в какое именно место на шкале дерьма она меня пытается впихнуть. Судя по всему, это где-то между извращенцем и негодяем. Более точная классификация была затруднена ввиду непоследовательного использования обидчицей самых разных определений в мой адрес.

Интересно, почему женщины всегда готовы, как стая гиен, наброситься на любого парня, который, может быть, даже непреднамеренно, чем-то зацепил одну из них? А в этой ситуации все и вообще непонятно. Ни ей, ни ее подругам я ничего плохого не сделал. Так какого, спрашивается, хрена эта коза набрасывается на меня при всех?

Она, кстати, даже не удосужилась объяснить, в чем именно меня обвиняет, а только отвешивала мне словесные оплеухи. Больше того, ей удалось мгновенно привлечь на свою сторону всех женщин, находившихся в кафе. Боюсь, больше мне в этой забегаловке не бывать.

14.35. На работе

Только что звонила Лиз. Кое-что выяснилось. Оказывается, та дура, которая набросилась на меня в обеденный перерыв, приняла меня за Кева. Впрочем, почувствовать себя неправой и уж тем более виноватой ей не дали, пояснив, что я и есть тот самый человек, который каким-то извращенным образом подтолкнул Кева к столь чудовищному поступку. Таким образом, эта идиотка не только не смутилась, но даже получила подтверждение, что силы были потрачены не зря, и победа, пусть и частичная, на ее стороне. Ну и хрен с ней.

16.30. На работе

Твою мать! Джулия завтра утром едет в Митчем и требует, чтобы я ехал с ней. Это как раз то. «чего мне бы меньше всего хотелось». Интересно, на какие еще неприятности я могу сегодня рассчитывать?

22.45, Дома

У Эммы сегодня вечером были какие-то дела, поэтому, посидев немного в ближайшем пабе, мы расстались, и я прямым ходом направился в спортзал, чтобы сбросить накопившееся за этот дурацкий день напряжение. Хорошо хоть Эмма увидела что-то смешное во всей этой истории с Кевом и его страшилищем. При этом у нее хватило такта, отпустив по этому поводу пару шуток, перевести разговор на менее болезненную для меня тему. Таким образом, некоторое время мы потратили на попытки придумать ей подходящее ласковое прозвище. Как же хорошо бывает иногда просто посюсюкать со своей девчонкой.

К счастью, Джулии в спортзале не было. После всего, что случилось за сегодняшний день, вряд ли я смог бы извлечь из этой встречи хоть какую-то выгоду или получить удовольствие. Между прочим, завтра мне придется чуть не полдня проторчать с ней в машине один на один. Кстати, судя по ее роже, вряд ли можно сказать, что ее отношение ко мне за последние дни резко улучшилось. В общем, я не Мистер Популярность.

Среда, 5 июля

11.25. Дома

Сегодня с утра я уже доказал себе, что ни хрена не понимаю в женщинах и, главное, в том, что может их взбесить. Я не просто вляпался в кучу дерьма – я вляпался в нее по уши.

С самого утра, когда Джулия заехала за мной и я подсел к ней в машину, выглядела она просто шикарно и была в миролюбивом настроении. Но не прошло и пяти минут, как она стала жаловаться на жару и расстегнула пару пуговиц на блузке уже в той зоне, которая в стенах офиса является запретной. Вид получился просто шикарный, и это несмотря на то что наблюдать эту красоту я смог только сбоку.

Само собой, такое поведение начальницы я воспринял как сигнал, что в этой поездке она ждет от меня не только помощи в оценке ситуации в нашем филиале. Желая уточнить диспозицию, я, словно невзначай, заметил, как я удивлен, что Джулия торчит в офисе в самый сезон отпусков. На мой взгляд, она вполне могла бы позволить себе взять пару недель отпуска и свалить из кошмарного летнего Лондона куда-нибудь на курорт, покупаться и позагорать. Заметив ее удивленно вскинутые брови, я поспешил уточнить, что в любом случае лежать сейчас где-нибудь на пляже у моря было бы куда приятнее, чем тащиться вместе со мной по шоссе М1 в час пик.

Я понял, что что-то не так, когда Джулия почти наглухо застегнула блузку и одернула юбку. В этот момент я еще и предположить не мог, насколько все плохо. Минуту-другую в машине висела напряженная тишина, а затем Джулия прямо в лоб спросила меня, не смотрел ли я ее отпускные фотографии. Надо признать, что вопрос застал меня врасплох, и я, как полный идиот, вместо того чтобы все отрицать, взял да и признался. Само собой. Джулия тотчас же села на своего любимого конька и прочла мне хорошую лекцию на повышенных тонах.

Обвинив меня во всем, в чем можно, от сексуальных домогательств до извращенности сознания, она вдруг резко затормозила, повернулась к моей дверце, открыла ее и вытолкала меня на обочину, где и оставила стоять, как полнейшего мудака. К тому, что это и само по себе было неприятно, я могу добавить, что мой пиджак с бумажником и телефоном уехал в сторону Митчема на заднем сиденье ее «форда-фокус».

Не успел я прийти в себя и всерьез озадачиться тем, как же мне выбираться из этой задницы, как рядом со мной притормозили копы и в общем-то не без оснований поинтересовались, какого хрена я сижу на обочине автострады и как я сюда попал, если поблизости не видно ни одной стоящей машины. Пришлось развлечь их историей о том, как мне удалось довести свою попутчицу и начальницу до того, что она взашей вытолкала меня из машины. Слава богу, полицейские хотя бы подбросили меня до ближайшей телефонной будки, откуда я уже вызвал такси. Эх. видел бы кто рожу этого водилы, когда я отсчитал ему пятнадцать фунтов тридцать пенсов мелочью из специальной миски, стоящей у меня в прихожей. Честно говоря, это зрелище в какой-то мере даже искупило все страдания, выпавшие на мою долю за это утро.

Теперь проблема заключается в том. что я ни хрена не понимаю, как мне быть дальше. На работу и идти не могу: все знают, что я уехал в Митчем, и мое неожиданное появление посреди рабочего дня не останется незамеченным. Пойдут расспросы, надо будет что-то врать… А ведь если Джулия, вернувшись, заведет свою волынку про сексуальные домогательства, то мне крышка. Ее слова против моих – и ясен перец, кому из нас поверят. В конторе мне тогда проходу не дадут, причем как мужики, так и бабы. Да это было бы еще полбеды, но как только Эмма узнает, что я якобы приставал к Джулии, я смело могу выбрасывать белый флаг и вешать табличку «Игра окончена». Нашим отношениям будет подписан смертный приговор, а значит, и о сексе можно будет забыть на неопределенное время.

Но ведь я же не виноват. Я ничего такого не сделал, разве что неправильно понял некоторые намеки Джулии. В конце концов, неужели это такое уж страшное оскорбление? Чертовы бабы, и вечно-то с ними все наперекосяк, не одно, так другое.

12.10. Дома

Черт! Джулия только что позвонила и объявила, что, обнаружив мои шмотки на заднем сиденье машины и не обнаружив меня самого на том месте, где она меня высадила, она отменила встречу в Митчеме. Сейчас она едет обратно и через пять минут будет здесь. Зла она по-прежнему как собака, поэтому ничего хорошего мне, видимо, не светит. Хотелось бы знать, как она отреагирует на попытку попросить прощения.

15.20. На работе

Ну что ж. действительно, все хорошо, что хорошо кончается. Впрочем, в будущем хотелось бы обойтись без подобных потрясений. Итак, когда Джулия нарисовалась у меня под дверью, выяснилось, что она успела остыть и собраться с мыслями.

Извинившись за выходку на шоссе, она добавила, что если уж на то пошло, то с ее стороны было довольно легкомысленно просить меня проявить ее фотографии. Впрочем, она тут же поспешила добавить, что она расстроилась, поняв, что не может полностью полагаться на меня как на своего заместителя. После этого она предложила считать вопрос закрытым и постараться больше не вспоминать о нем. Последним предложением Джулии было собраться и идти на работу. Я с удовольствием согласился и в результате оказался здесь, на своем рабочем месте, а не дома. Работа у меня, может быть, и не самая интересная, но всяко лучше иметь такую, чем остаться вообще без никакой.

Ничего-ничего. Джулия еще не знает моей самой главной тайны: того, что у меня остался второй комплект ее фотографий. Этот козырь я пока в ход не пускал.

15.35. На работе

Позвонил Эмме – просто сообщить, что я на работе, а не в командировке. Странное дело – не успел я рта раскрыть, как вдруг почувствовал себя жутко виноватым перед ней.

Несмотря на все наши милейшие с Эммой отношения, которые тянутся, кстати, уже далеко не первую неделю, выяснилось, что я готов подкатывать к любой юбке, которая покажется мне доступной. По-моему, Эмма заслуживает лучшего отношения, причем не абстрактно, а именно с моей стороны. Она симпатичная, милая и к тому же до сих пор по какой-то непонятной мне причине очень хорошо ко мне относится, если не сказать больше. Причем, хорошенько поразмыслив на эту тему, я пришел к выводу, что и мне она тоже небезразлична. И вот всем этим я сегодня рисковал, пытаясь как-то раскрутить Джулию. Сказать, что я поступил некрасиво, было бы слишком мягко. Ладно, урок получен и усвоен. Постараюсь исправиться.

Утешает только то, что вряд ли Джулия захочет распространяться о том, что сегодня произошло. А вдруг… нет, ни хрена: она не дура и прекрасно понимает: ей же лучше будет, если она промолчит.

16.00. На работе

Неприятный осадок от того, что случилось утром, конечно же, остался. Причем чем больше я обо всем этом думаю, тем больше злюсь на Джулию. Говорить она может что угодно, но, по-моему, ситуация – яснее не придумаешь. Она строит мне глазки и всячески заигрьшает со мной уже несколько месяцев, и я ни за что не поверю, будто она не понимала, что делает, когда отдавала мне свою пленку. Меня извиняет и то. что все это случилось еще до знакомства с Эммой. А вот с какой стати Джулия бесится, когда к ней бумерангом возвращается ее собственное поведение, мне непонятно. Может быть, именно это и стукнуло ей в голову, когда она решила вернуться за мной и извиниться. По правде говоря, я прекрасно понимаю, что предложение забыть об этом инциденте и сохранить его в тайне было сделано не из заботы обо мне, а из стремления Джулии избежать лишних неприятностей для самой себя.

Блин, как оно все оказалось запутано. Напиться бы – глядишь, и полегчает. Вот только ребята по-прежнему со мной не разговаривают, а значит, веселиться и поглощать алкоголь мне предстоит в обществе Эммы. Не могу сказать, чтобы я очень расстроился по этому поводу. Скорее даже наоборот.

22.40. Дома

Эмма ни в чем не виновата, просто у меня сегодня такое настроение. Не успели мы переступить порог паба. как я понял, что мне сейчас не до шумного веселья. В общем, буквально через четверть часа я извинился перед ней и, сославшись на плохое самочувствие, сказал, что хочу побыть один.

По правде, иногда одиночество оказывает вполне благотворное воздействие. Между прочим, вернувшись домой, я обнаружил еще шесть писем с ответами на мое объявление. Фоток не было ни в одном из них, поэтому ничто не отвлекало меня от моего чувства вины перед Эммой.

Пока я был в душе, позвонил старик и оставил сообщение на автоответчике. Судя по всему, Лу настучала ему, что у меня появилась девушка, и теперь папаша вознамерился познакомиться с ней, для чего и приглашает нас посидеть где-нибудь в ресторане в пятницу вечером. Само собой, он не упустил возможности еще раз напомнить, чтобы я постарался не блевать при всех. Я так понимаю, «при всех» относится в первую очередь к его будущей супружнице. Следовательно, он собирается притащить с собой и ее. Не надо быть тонким психологом, чтобы разгадать его намеки.