Электронная библиотека » Джек Лондон » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Золотое дно"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 16:47


Автор книги: Джек Лондон


Жанр: Зарубежная классика, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Джек Лондон
Золотое дно

Перевод М. Чехова

Так как это рассказ – и притом более правдивый, чем это может показаться, – о стране золотых приисков, то заранее будут ожидать, что речь пойдет о какой-нибудь неудаче. Но это зависит, конечно, от точки зрения. Поскольку дело касается Кинка Митчелла и Хэтчину Билла, то слово «неудача», пожалуй, будет слишком мягким выражением; а что у них самих на этот счет составилось определенное мнение – это всем известно на Юконе.

Эти два компаньона в конце 1896 года спустились к восточному берегу Юкона и там вытащили из прикрытого мхом тайника небольшую лодку того типа, какие обыкновенно делаются в Питерборо. Вид их не представлял ничего привлекательного. Лето, проведенное в поисках золота, полное всевозможных лишений, превратило их одежду в лохмотья, а их самих в живые трупы. Над их головами жужжали тучи комаров. Их лица были покрыты голубой глиной. Каждый нес с собою по куску такой глины, и как только засыхал и спадал с лица верхний слой ее, они немедленно накладывали новый. Голоса двух путешественников звучали жалобно и раздраженно, а их движения были вялы, медленны и говорили о бессонных ночах и беспрерывной борьбе с маленькими крылатыми злодеями.

– Эти комары уложат меня в гроб, – проговорил Кинк Митчелл, когда лодка соскользнула с берега в воду.

– Бодрей, бодрей! Теперь уже близко! – ответил Хэтчину Билл, пытаясь изобразить веселость на своей хмурой физиономии, которая от этого казалась еще более мрачной и похоронной. – Через сорок минут мы будем на Сороковой Миле, и тогда… ах, будь ты проклят, чертенок!

Он бросил весло и звонко шлепнул себя ладонью по затылку. На укушенное место он положил слой глины, не переставая громко ругаться. Кинку Митчеллу это не казалось забавным. Он воспользовался случаем, чтобы и на свою шею наложить слой глины потолще.

Они переправились через реку к западному берегу Юкона и, быстро взмахивая веслами, понеслись вниз по течению. Не прошло и сорока минут, как они обогнули выдающийся мыс речного острова и круто свернули налево. Перед ними внезапно раскинулся поселок Сороковая Миля. Оба выпрямились и стали внимательно смотреть на открывшуюся перед ними картину. Их уносило течением, а они все еще долго и пристально смотрели на селение с выражением удивления и все увеличивавшегося огорчения. Ни из одной деревянной хижины – а их было около сотни – не поднимался к небу тонкой струйкой дым. Не звучал топор, не слышно было ни пилы, ни молотка. Перед главным складом не было видно ни собак, ни людей. У берега не стояло ни одного парохода, ни одной лодки, ни челноков, ни плотов. Река была так же пустынна, как и городок.

– Похоже, что архангел Гавриил уже протрубил в свою трубу, – заметил Хэтчину Билл, – а мы с тобой проморгали и опоздали!

Он сказал это так просто, точно ничего необычайного не случилось. Ответ Кинка Митчелла тоже прозвучал спокойно и просто.

– Все они баптисты, – сказал он, – а потому, должно быть, забрали лодки и отправились по воде в царствие божие.

– Мой отец тоже был баптистом, – пробормотал Хэтчину Билл. – Старик всегда утверждал, что водным путем к спасению ближе чуть не на сорок тысяч миль.

На этом их разговор и кончился. Лодка врезалась в берег, они вышли из нее и стали взбираться наверх по высокому рыхлому обрыву. Чувство какого-то страха стало закрадываться в их души, когда они зашагали по безлюдным улицам городка. Весь он был залит ярким солнечным светом. Легкий ветерок похлопывал веревкой о флагшток перед запертыми дверями кафе «Каледония». Жужжали комары, распевали снегири и какие-то маленькие тундровые птички, перелетавшие с крыши на крышу. Но не было ни малейших признаков человеческой жизни.

– До смерти хочется выпить, – сказал Хэтчину Билл, против воли понизив голос так, что его едва можно было расслышать.

Кинк Митчелл кивнул. Ему тоже не хотелось, чтобы его голос нарушил гробовую тишину. В жутком молчании они побрели дальше, пока не натолкнулись вдруг на отворенную дверь. Над нею, во всю длину здания, висела грубо намалеванная вывеска: «Монте-Карло». Около двери, надвинув на глаза шляпу, сидел на придвинутом к стене стуле человек и грелся на солнышке. Это был старик. Седые длинные волосы его и белая борода придавали ему вид патриарха.

– Чтоб мне провалиться сквозь землю, если это не старый Джим Куммингс! – воскликнул Кинк Митчелл. – Он так же, как и мы, опоздал явиться на Страшный Суд!

– Вернее, он не слышал трубы архангела, – продолжал Хэтчину Билл.

– Эй! Джим, проснись! – закричал он.

Старик беспомощно задвигал ногами, заморгал глазами и машинально спросил:

– Чего прикажете, джентльмены? Чем могу вам служить?

Они последовали за ним в дом и остановились у длинного прилавка, около которого в обычное время едва успевали управляться полдюжины служителей. Большая зала, всегда переполненная народом, теперь была пуста и мрачна, как могила. Не слышно было ни громыхания посуды, ни щелкания бильярдных шаров. Рулетка и столы для карточной игры походили под своими полотняными чехлами на могильные памятники. Из соседней танцевальной залы не доносилось веселых женских голосов.

Дрожащими руками старый Джим Куммингс стал вытирать стаканы, а тем временем Кинк Митчелл выводил пальцем вензеля на покрытом пылью прилавке.

– А где девицы? – с притворной веселостью воскликнул Хэтчину Билл.

– Ушли… – ответил старый буфетчик. Голос его звучал слабо и казался таким же древним, как он сам, и таким же неуверенным, как его дрожащие руки.

– Где Бидуэлл и Бэрлоу?

– Уехали.

– А Суитуотер Чарли?

– Уехал.

– А его сестра?

– Тоже уехала.

– Ну, а ваша дочь Салли со своим мальчонкой?

– Уехали, все уехали…

Старик грустно покачал головой и стал рыться среди пыльных бутылок.

– Что за чертовщина!.. Куда же они все уехали? – вдруг взорвало Кинка Митчелла, потерявшего терпение. – Не чума же их всех отсюда разогнала?

Старик тихонько усмехнулся.

– А разве вы не слыхали? – спросил он. – Все они перебрались в Доусон.

– Это еще что за место? – воскликнул Билл. – Река, кабак какой или деревня?

– Как? Вы ничего не слыхали о Доусоне?

Старик захихикал.

– Да ведь это целый город, – сказал он, – и не город, а городище! Гораздо больше, чем наша Сороковая Миля. Да, гораздо больше!

– Я семь лет в этой стране, – выразительно заметил Билл, – и определенно заявляю, что за все это время ни от кого ни единого раза не слыхал об этом городе. Подождите! Дайте нам еще виски! Ваши сведения меня просто ошеломили. В каких краях находится этот Доусон?

– На берегу, у самого устья реки Клондайк, – ответил старый Джим. – А вы-то сами где все лето проболтались?

– Это вас не касается, – уклончиво сказал Кинк Митчелл. – Мы, батенька, побывали в краях, где комары летают огромными тучами, и чтобы посмотреть на солнце и узнать, который час, нужно предварительно помахать палкой в воздухе. Правда, Билл?

– Совершенно верно, – ответил Билл. – Ну, продолжайте о Доусоне, Джим… Как это все случилось?

– Да вот нашли там золотой песок; в каждой пробе – чуть не унция золота, а до самой-то настоящей жилы еще и не докопались. Это на отмели у реки Бонанца.

– Кто нашел первый?

– Кармак.

При имени счастливца, открывшего золото, оба приятеля переглянулись с чувством нескрываемой досады и подмигнули друг другу.

– Сиваш Джордж! – ухмыльнулся Хэтчину Билл.

– Женатый на индианке! – презрительно хихикнул Кинк Митчелл.

– Ну, не стал бы я трепать мокасин, чтобы посмотреть, что он там открыл!

– Я тоже… Лентяй и ни к чему не способный человек. Оттого-то он и снюхался с индейцами. А этот его черномазый шурин – как его, Скукум, должно быть, – тоже там?

Старый буфетчик утвердительно кивнул.

– Да, – ответил он. – Ушли все, весь городок, за исключением меня да кое-каких калек…

– И пьяниц, – добавил Кинк Митчелл.

– Ну нет, сэр! – с одушевлением возразил старик.

– Держу пари, что пьяница Хонкинс туда не полез! – с уверенностью воскликнул Хэтчину Билл.

Лицо старого Джима просияло.

– Я принимаю ваше пари, Билл, – сказал он, – вы проиграете.

– Однако как же этот старый хрен мог сдвинуться с места? – спросил Митчелл.

– Взяли его, голубчика, – объяснил Джим, – связали и бросили на дно лодки. Пришли за ним прямо сюда, стащили вот с этого самого стула, да еще трех других таких же горьких пьяниц, валявшихся около пианино. Все потянулись по Юкону, направляясь к Даусону, словно их обуяло сумасшествие. Все отправились – и женщины, и дети, и грудные младенцы, – одним словом, все! Бидуэлл подошел ко мне тогда и сказал: «Джим, ты уж за меня поработай здесь, в «Монте-Карло», – я тоже отправлюсь!» А я и спрашиваю его: «А где же Бэрлоу?» – «Тоже, – говорит, – ушел». Повернулся этак и, не дождавшись моего ответа, вдруг марш в лодку, да и поплыл, как оглашенный. Вот я тут и сижу теперь один. За три дня только вам и подаю в первый раз.

Приятели переглянулись.

– Черт побери!.. – проворчал Хэтчину Билл. – Похоже на то, что мы с тобой, Кинк, всегда опаздываем. И когда подают суп, вместо ложек мы приносим вилки…

– А что, у тебя кошки заскребли на сердце? – сказал Кинк Митчелл. – Хороши золотоискатели! Все меднолобые, пьяницы да бездельники!

– Да еще унизившиеся до брака с индианками! – добавил Билл. – Ни одного порядочного золотоискателя во всей банде!.. Настоящие золотоискатели вроде нас с тобой, Кинк, – продолжал он авторитетно, – сейчас все в поте лица трудятся на Березовой балке. Из всей этой даусонской публики не найдется ни одного мало-мальски приличного шахтера, и я тебе серьезно говорю, что и шагу не сделаю для какой-то там Кармакской заимки. Сначала дай мне посмотреть, какого цвета найденный песок, а потом уж…

– Правильно!.. – согласился Митчелл. – Давай еще выпьем!

Выпив еще, они вытащили свою лодку на берег, перетащили весь багаж в свою хижину и стали готовить обед. Но, по мере того как проходили часы, они все более и более волновались. Они привыкли к молчанию великой пустыни, но могильная тишина города наводила на них уныние. Не раз ловили они себя на том, что прислушиваются, стараясь уловить какой-нибудь звук, или, как выразился Билл, «ожидая, что вот-вот подаст голос то, что и подать-то его не может». По пустынным улицам они опять прошли до «Монте-Карло», чтобы выпить, потом бродили по берегу реки у пароходных пристаней, но там только бурлила вода да время от времени показывались на мгновение лососи, блестя на солнце чешуей.

Они присели в тени пакгауза и разговорились с чахоточным смотрителем, который не ушел со всеми только потому, что у него было кровохарканье. Билл и Кинк рассказали ему, как они решили забраться наконец в свою хижину и после тяжкой летней работы основательно отдохнуть. С некоторой настойчивостью, в которой, с одной стороны, слышалось желание, чтобы он им поверил, а с другой – ожидание от него по этому поводу возражений, они стали мечтать, как теперь будут наслаждаться своей праздностью. Но смотрителя это нисколько не интересовало. Он перевел разговор на золотые россыпи в Клондайке, и им никак не удавалось сбить его с этой темы. По-видимому, ни о чем другом он не был теперь способен ни думать, ни говорить, пока, наконец, Хэтчину Биллу это не надоело и он со злобой и негодованием не вскочил со своего места.

– Ну его к дьяволу, этот ваш Доусон! – воскликнул он. – Дался он вам!

– Правильно!.. – подтвердил Кинк Митчелл, просияв. – Ничего путного не сделают все эти желторотые золотоискатели.

Снизу показалась лодка. Она была длинна и узка и пробиралась у самого берега. Ее толкали длинными шестами против течения несколько человек, стоявших в лодке.

– Это партия из Серкл-Сити, – указал на них смотритель пакгауза. – Я жду их с утра. Обитатели Сороковой Мили опередили их на сто семьдесят миль. Они тоже не дураки. Даром времени не теряют!

– Мы пока здесь посидим, – вкрадчиво сказал Хэтчину Билл, – и посмотрим, как они будут проходить.

В это время показалась другая лодка, вслед за которой, после небольшого промежутка, появились еще две. Между тем первая лодка уже поравнялась с сидевшими на берегу. Пока обменивались приветствиями, люди на лодке не переставали работать шестами, и хотя лодка двигалась против течения не очень скоро, все-таки через полчаса она скрылась из виду.

А снизу лодки все шли и шли бесконечной вереницей. Беспокойство Билла и Кинка возрастало. Они поглядывали друг на друга с недоумением, и когда глаза их встречались, они смущенно отворачивались. Но под конец не выдержали и вызывающе посмотрели друг на друга прямо в глаза.

Кинк уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но никак не мог найти подходящих слов и сидел с открытым ртом, уставившись на своего компаньона.

– Вот именно это самое я и думал, Кинк, – сказал ему Билл.

Они глупо ухмыльнулись и молча, точно сговорившись, сразу поднялись с места и отправились домой. Чем ближе подходили они к своей хижине, тем быстрее шли, и наконец бросились бежать со всех ног.

– Разве можно терять время, когда проходит мимо такое множество людей? – бормотал Кинк, засовывая жестянку с дрожжами в горшок из-под бобов и схватывая сковородку и кофейник.

– Ну, конечно, нельзя! – соглашался Билл, роясь в дорожном мешке, в котором находились его вещи, зимние носки и белье. – Да не забудь, Кинк, захватить поташ; он лежит там, на полке за печкой.

Не прошло и получаса, как они спустили лодку на воду и нагрузили ее. Глядя на них, смотритель пакгауза отпускал на их счет шуточки, называя их бедняжками, не устоявшими перед золотым соблазном. Но, увидев, что Кинк и Билл, вооружившись длинными шестами, на самом деле направили лодку против течения и отправились в путь, он закричал им вслед:

– Счастливого пути! Желаю вам удачи! Не забудьте застолбить парочку участков и на мою долю!

Они весело закивали ему, и им было жаль этого больного беднягу, который волей-неволей должен был оставаться в пустом городе.


Кинк и Билл спешили изо всех сил. Согласно неписаным законам Северной страны, желающему сделать заявку нельзя терять время, а вбивающему столб с надписью о заявке нужно быть сильным. Казна уж сама, в силу своего привилегированного положения, позаботится о своих выгодах. Кинк и Билл оба отличались и ловкостью и силой. Широкими шагами, вразвалку они шли по болотистому пути и тем надрывали душу двум слабым спутникам, которые тщетно старались поспеть за ними. Позади, вытянувшись в нитку между ними и Доусоном (где остались их лодки и откуда начиналась пешеходная дорога), тянулся авангард партии из Серкл-Сити. В бешеной торопливости оба наши приятеля обогнали по пути все лодки. На берег Кинк и Билл высадились первыми.

– Ну, задали мы им перцу! – засмеялся Хэтчину Билл, стирая со лба липкий пот и бросая быстрый взгляд на пройденный путь.

Три человека показались на том месте, где дорога скрывалась за деревьями. Двое других следовали за ними по пятам, а затем мужчина и женщина появились неожиданно, точно из-под земли.

– Ну-ка, поддай пару, Кинк! Давай обгоним этих! Не давай им ходу!

Билл ускорил шаги. Митчелл спокойно оглянулся.

– Вот увидишь, как все они начнут сейчас прыгать за нами!

– А вот один уже и допрыгался! – ответил Митчелл, указав на край дороги.

Какой-то человек лежал на спине, тяжело дыша, в полнейшем изнеможении. Лицо его было мертвенно-бледно, глаза налиты кровью и без всякого выражения, точно у умирающего.

– Чечако!.. – проворчал Кинк Митчелл тоном бывалого человека старой закваски.

Компаньоны, верные обычаю местных старожилов, собирались поставить свой столб где-нибудь ниже начавшейся уже разработки, но когда они увидели прибитую на дереве вывеску «81 внизу», что означало право на восемь миль вниз от пункта, где сделана первая заявка, переменили свое намерение. Они прошли эти восемь миль в каких-нибудь два часа. Это было убийственное путешествие по непостижимо отвратительной дороге, и когда они шли по ней, то все время встречали толпы изнуренных людей, которые падали от истощения тут же у дороги.

На месте первой заявки никто ничего не знал о верховьях реки. Шурин Кармака, индеец Скукум Джим, имел самые туманные представления о том, были ли на речке столбы выше тридцатой заявки или нет; но когда Кинк и Билл миновали семьдесят девятую наверху, они сбросили с плеч дорожные мешки, опустились на землю и стали курить. Все их усилия пропали даром. Вся река Бонанца оказалась уже уставленной столбами от самого устья и «пока видел глаз», – как жаловался Билл, когда они вечером сидели у Кармака, жарили ветчину и варили кофе.

– Попытайтесь-ка поискать вон там! – указал им на следующее утро Кармак.

«Вон там» оказалось широким высохшим руслом реки, которая впадала в Бонанцу у седьмого наверху. Приятели выслушали его совет с величественным высокомерием и, вместо того чтобы послушаться его, целый день проболтались на Адамовом ручье, притоке Бонанцы. Старая, но вечно новая история – вехи и там были уже поставлены по всему ручью.

Три дня Кармак настаивал на своем совете, и три дня они высокомерно его отвергали. Но на четвертый, так как идти было некуда, они все-таки снизошли к его указанию и отправились посмотреть на это «вон там». Они знали, что там еще не было сделано никаких заявок, да и сами не имели ровно никакого намерения ставить там свой столб. Путешествие было предпринято ими просто с целью дать исход плохому настроению. За последнее время они стали циниками и скептиками. Они смеялись надо всем и издевались над каждым чечако, попадавшимся им навстречу.

На № 23 вехи прекратились. Все остальное пространство оставалось незанятым.

– Лосиное пастбище! – засмеялся Кинк Митчелл.

Но Билл с самым серьезным видом отмерил пятьсот шагов вверх по пересохшему руслу речки и вколотил угловой столб. Где-то еще раньше он подобрал доску от ящика из-под свечей и на ее чистой стороне сделал следующую надпись:

«Это лосиное пастбище предоставлено шведам и чечако.

Билл Рэйдер».

Кинк прочел эту надпись, одобрил ее и сказал:

– Так как это соответствует и моим чувствам, то и я могу под этим подписаться.

Таким образом на этой вывеске прибавилось еще и имя Чарльза Митчелла, и лица многих золотоискателей старой закваски прояснились в тот день от удовольствия при чтении этого изделия родственных им по духу людей.

– Ну, как «вон там»? – спросил их Кармак, когда они вернулись.

– К черту это ваше «вон там»! – ответил ему Хэтчину Билл. – Вот мы с Кинком отдохнем немного, а потом отправимся на поиски. Поищем Золотое Дно.

Золотое Дно было той легендарной речкой, о которой мечтали все люди «старой закваски». Говорили, что там золото покрывает дно, как гравий. Однако отдых в течение нескольких дней, предшествовавший этой экспедиции на речку Золотое Дно, повлек за собою в их планах некоторую перемену, особенно когда на сцену вдруг выступил некто Анс Гендерсон, родом швед.

Анс Гендерсон все лето проработал по найму около Миллерова ручья на Шестидесятой Миле, а по окончании лета стал бродить по Бонанце, подобно многим другим бездомным людям, попавшим в золотой вихрь, носившийся взад и вперед по стране. Это был высокий худощавый мужчина, с длинными, как у первобытного человека, руками и с ладонями, походившими на большие тарелки. Говорил он и двигался очень медленно, у него были светлые волосы и мечтательные бледно-голубые глаза, но о чем он мечтал, не знал никто, да и он сам, пожалуй. Быть может, эта мечтательность была признаком его ограниченности. Во всяком случае, именно такую оценку давали ему люди обычного порядка, и точно так же отнеслись к нему Хэтчину Билл и Кинк Митчелл.

Компаньоны весь день ходили по гостям и болтали, а вечером сошлись во временном помещении кафе «Монте-Карло» – большой палатке, где охотники за золотом давали отдых своему измученному телу и где плохое виски продавалось по доллару за стакан. Но так как единственной денежной единицей, имевшейся в обращении, был золотой песок и так как уплата производилась с помощью весов, то часто за стакан брали дороже доллара – весы не всегда были точны. Билл и Кинк не пили главным образом потому, что их мошна достаточно уже оскудела и не могла выдержать ряда экскурсий к весам и обратно.

– Знаешь, Билл, – радостно объявил Митчелл, – у меня на примете есть один чечако, которого можно подковать на мешок муки!

Билл очень заинтересовался этим сообщением. Продовольствие у них приходило к концу, им нужно было запастись кое-чем, прежде чем отправиться на поиски реки, носившей название «Золотое Дно».

– Мука стоит по одному доллару за фунт, – ответил он. – На какие деньги ты рассчитываешь купить ее?

– Я продам ему половину нашей заявки, – сказал Кинк.

– Какой заявки? – удивился Билл. А потом, вспомнив о том участке земли, который он объявил занятым для шведов и чечако, он протянул: – A-а! Но я бы не скупился и предложил бы всю заявку, раз уж дело пошло на то.

Билл покачал головой.

– Если бы я так поступил, – сказал он, – ему пришли бы в голову сомнения и он отказался бы. Я теперь играю на том, что наш участок представляет громадную ценность и мы спускаем половину его только потому, что нам нечего есть. А когда сделка состоится, мы сможем отдать ему и всю нашу заявку.

– Да, в том только случае, если кто-нибудь уже не обратил внимания на нашу надпись, – возразил Билл, хотя ему очень понравилась перспектива обмена заявки на мешок муки.

– Она еще в наших руках, – продолжал убеждать его Кинк. – Она имеет двадцать четвертый номер, и дощечка еще на месте. Новые пришельцы приняли дело всерьез и стали расставлять вехи дальше нашего участка. Вся местность покрылась столбами до самого водораздела. Я как раз толковал с одним парнем, который только сейчас пришел оттуда и еле стоит на ногах.

Тут-то они в первый раз и услыхали медленный и спотыкающийся на каждом слове говор Анса Гендерсона.

– Мне здесь нравится… – говорил он буфетчику. – Пожалуй, и я поищу здесь для себя заявку.

Компаньоны перемигнулись, и не прошло и нескольких минут, как удивленный и в то же время полный благодарности швед пил виски с этими двумя суровыми незнакомцами. Но их усилия подпоить его не привели ни к чему: голова у него оказалась крепкой. Мешочек с золотым песком то и дело путешествовал от их столика к весам, причем Митчелл всякий раз с ужасом смотрел на то, как уменьшалось его содержимое, а Анс Гендерсон все еще сидел трезвый и не сдавался. В его бледно-голубых глазах, как в озаренном летним солнцем море, плавали и сияли неумиравшие мечты, но все эти переливы объяснялись только тем, что он с упоением слушал рассказы о золоте и удивительных удачах, а вовсе не тем, что глотал виски, которое необыкновенно легко проскальзывало сквозь его горло.

Компаньоны были в отчаянии, хотя и старались показать, будто они очень веселы и довольны.

– Вы со мной, дружище, не считайтесь, – вдохновенно обратился Хэтчину Билл к Ансу Гендерсону, кладя руку ему на плечо. – Пейте еще! Мы сейчас здесь справляем день рождения Кинка. Это… мой компаньон Кинк, Кинк Митчелл. А как ваше имя?

Узнав имя, он громко шлепнул Кинка ладонью по спине, а Кинк неловко притворился, что он-то именно и составляет сегодня гвоздь этого торжества. Анс Гендерсон был польщен, что его пригласили на праздник, и со своей стороны предложил им угощение. Он угощал первый и последний раз в жизни и разошелся до неслыханной щедрости. За выпивку он заплатил из довольно увесистого мешка.

«А в этом мешке, пожалуй, будут и все восемьсот долларов», – подумал Кинк, зорко поглядев на мешок.

Приняв это во внимание, он воспользовался первым же представившимся случаем, чтобы поговорить конфиденциально с содержателем буфета и продавцом плохого виски Бидуэллом.

– Вот что, Бидуэлл, – обратился он к нему тем фамильярным тоном, каким обыкновенно разговаривают между собою бывалые люди. – Отвесь в мой мешок на денек-другой долларов пятьдесят! Мы с Биллом тебе за это спасибо скажем.

Вслед за этим прогулки мешка от столика к весам участились, и празднование дня рождения Кинка приняло еще более оживленный характер. Кинк даже затянул классическую песню стародавних времен «Сон запрещенного плода», но сорвался и поспешил замять свое смущение новой порцией виски. Даже Бидуэлл поздравил его одним-другим даровым стаканчиком, и к тому времени, как веки у Анса Гендерсона стали опускаться и готов был развязаться язык, Кинк и Билл были совершенно пьяны.

Билл размяк и почувствовал желание высказаться. Он стал рассказывать буфетчику и всему миру вообще, а Ансу Гендерсону в частности, как ему не везет и как его всегда преследует судьба. Особенных артистических способностей ему не требовалось, так как за него работало плохое виски. Слушая его, можно было почувствовать глубокую жалость и к нему самому, и к Кинку, и когда он стал рассказывать о том, как они оба обнищали и как из-за недостатка продовольствия должны теперь продать половину такой изумительной заявки, то и сам он не заметил, как искренно и непритворно заплакал. Даже Кинк, слушая его, поверил всему. А у Гендерсона заблестели глаза, и он спросил:

– А сколько вы хотите взять?

Билл и Кинк не слышали его, и он должен был повторить свой вопрос. Но они и на этот раз, видимо, не услышали. Тогда он заинтересовался еще больше. Он стал прислушиваться, пока компаньоны совещались между собой и притворно спорили, нужно или не нужно продавать участок, и если продавать, то какую назначить за него цену.

– Двести… ик!.. пятьдесят, – решительно заявил Билл. – Но мы все-таки… ик!.. полагаем, что совсем не будем продавать участка.

– И хорошо сделаете! – высказал свое мнение Бидуэлл.

– Вот именно, – добавил Кинк. – Мы ведь тоже не филантропы, чтобы награждать каких-то там шведов.

– А я полагаю, что нужно еще выпить, – быстро сообразил Анс Гендерсон, стараясь переменить тему и отложить разговор, пока не наступит подходящий момент.

И вслед за этим, чтобы ускорить наступление подходящего момента, он пустил в ход свой мешок, который стал путешествовать из его большого бокового кармана к весам и обратно. Билл и Кинк сперва церемонились, но потом не устояли и сдались на его уговоры. А потом и он сам почему-то вдруг сконфузился. Отведя Бидуэлла в сторону и теряя равновесие, он ухватился за него, ища точку опоры.

– Как вы думаете? – спросил он. – Они не жулики?

– Нет, – искренне ответил Бидуэлл, – я их знаю уже много лет. Это люди старой закваски. Уж раз они продают свою заявку, значит, действительно прижаты к стене. Не такие люди, чтобы воздухом торговать!

– В таком случае, я думаю, что куплю, – заявил Анс Гендерсон и нетвердой походкой возвратился к компаньонам.

Но теперь на него самого нашло вдохновение, и он заявил, что купит или все, или ничего. Это причинило Хэтчину Биллу серьезное огорчение. Он произнес потрясающую речь, направленную против шведов и чечако, хотя в промежутках и клевал носом, причем речь его превращалась в невнятное бормотанье, и голова беспомощно падала на грудь. Каждый раз, как Кинк и Бидуэлл его осторожно толкали под столом, он встряхивался и разражался потоками ругательств и оскорблений.

Но Анс Гендерсон продолжал оставаться спокойным. Каждое оскорбление только увеличивало в его глазах ценность заявки. Ему казалось, что такой яркий протест против продажи должен был только доказывать одно – необходимость купить заявку, и Гендерсон почувствовал большое облегчение, когда Хэтчину Билл наконец захрапел и можно было без помехи разговаривать с его более сговорчивым компаньоном.

Кинка Митчелла можно было убедить, хотя он был несколько туповат при подсчетах. Он горько плакал, но соглашался продать или ползаявки за двести пятьдесят долларов или же всю – за семьсот пятьдесят. Анс Гендерсон и Бидуэлл напрасно старались доказать ему, что его расчеты неправильны, что целое состоит из двух равных половин, но он горько жаловался и, поливая слезами стол и плечи своих собеседников, настаивал на своем, что если одна половина заявки стоит двести пятьдесят долларов, то за обе вместе необходимо взять ровно в три раза дороже.

Бидуэлл сохранил смутное воспоминание о том, как кончилась эта ночь, но в конце концов купчая была подписана, и, согласно ей, Билл Рэйдер и Чарльз Митчелл, носившие прозвища: первый – Хэтчину Билл, а второй – Кинк, уступали все свои права на заявку, известную как «Эльдорадо № 24», шведскому гражданину Ансу Гендерсону.

Когда Кинк подписал эту бумагу, потребовались соединенные усилия всех троих, чтобы как-нибудь поставить на ноги Билла. Держа перо в руке, он долго раскачивался взад и вперед над документом, и при каждом его нерешительном движении в глазах у Анса Гендерсона то вспыхивали, то тускнели мечты о золоте. Когда же наконец была получена и вторая драгоценная подпись и был произведен расчет золотым песком, то Гендерсон, издав вздох облегчения, повалился тут же под стол и в сладких грезах о золоте проспал до утра.

Забрезжило утро, хмурое и холодное. Гендерсону было не по себе. Первым бессознательным и чисто автоматическим движением было поскорее нащупать на себе мешок. Его поразило, каким тощим он стал. Затем медленно в его сознание стали просачиваться воспоминания об истекшей ночи. Он хотел было опять заснуть, но чьи-то грубые голоса ему помешали. Тогда он открыл глаза и выглянул из-под стола. Двое людей, которые так рано поднялись, а может быть, и вовсе не ложились, проведя всю ночь в пути, громко утверждали у прилавка, что, по их мнению, «Эльдорадо № 24» не стоит ни гроша.

Гендерсон встревожился, стал шарить у себя по карманам и нашел купчую на это самое «Эльдорадо».

Через десять минут Хэтчину Билл и Кинк Митчелл уже были разбужены и подняты со своих постелей: швед Гендерсон старался втиснуть им в руки скомканный полулист бумаги.

– Я думаю, что возьму от вас обратно деньги, – бормотал он, – я думаю, что вы возвратите мне их!

У него сжималось горло, и глаза были полны слез. А когда он стал перед ними на колени и стал умолять их, то слезы потекли у него по щекам. Но Биллу и Кинку было не до смеха. Для этого у них не хватило бы жестокости.

– Первый раз в жизни вижу, – сказал Билл, – что человек плачет из-за такой ерунды, как сделка на заявку. Позвольте вам заметить, что это меня крайне удивляет!

– Совершенно верно! – подтвердил и Кинк Митчелл. – Разве вы не знали, что покупали? Где же были у вас глаза?

Их удивление было совершенно искренне. Они ни за что на свете не смогли бы представить себя ползающими на коленях и плачущими по поводу какой-то сделки, а потому не могли понять этого и во всяком другом.

– Бедный, наивный чечако!.. – покачал головою Хэтчину Билл, глядя вслед удрученному горем шведу, когда тот вышел из кафе и медленно шел по дороге.

– А ведь здесь все-таки не Золотое Дно! – весело воскликнул Кинк Митчелл.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации