Электронная библиотека » Джо Гудмэн » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Все, что мне нужно"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 21:18


Автор книги: Джо Гудмэн


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Джо Гудмэн
Все, что мне нужно

Пролог

Лондон, Хэмбрик-Холл, 1796 год

– Сначала пошлину.

Сильная рука уверенно преградила путь Гейбриелу Уитни, и он вынужден был остановиться. Булыжник во дворе Хэмбрик-Холла, все еще скользкий после утреннего дождя, стал для мальчика препятствием, о которое он чуть не споткнулся. А тут еще резкий окрик едва не сбил его с ног. Он и так с трудом сохранял равновесие из-за огромного свертка, который держал перед собой. Сверток, украшенный кистями, ни капельки не повредился. Гейбриел очень внимательно следил за тем, чтобы случайно не сдавить его. Сладкие лепешки, печенье и сдобные булочки с изюмом уже не будут такими вкусными, если их раскрошить.

Чудом удержавшись на ногах и продолжая бережно обнимать сверток, Гейбриел перевел взгляд с блестящего от воды булыжника на обладателя вытянутой руки.

– Пошлину?

– По-моему, я достаточно ясно выразился.

Молодой лорд Барлоу оглянулся на двоих приятелей, готовых прийти на помощь своему вожаку, если понадобится. Они стояли плечом к плечу, образуя живую преграду на случай, если Гейбриел попробует прорваться. Барлоу лениво опустил руку.

– Он и бежать-то по-настоящему не сможет. Так ведь? Он побоится рисковать своим кулем, а то, не дай Бог, развалятся его драгоценные торты и пирожные.

– Лепешки, печенье и булочки, – беспомощно пробормотал Гейбриел. – Если платить полагается за торты и пирожные, то их у меня как раз нет.

Возражение было вполне обоснованное, но Гейбриел не слишком надеялся, что Барлоу им удовлетворится.

– Лепешки, печенье и сладкие булочки, – передразнил Гейбриела его мучитель, старательно копируя ломающийся мальчишеский голос. – Пошлина распространяется на сладкое. Все виды сладостей. Говоришь, у тебя там сладкие лепешки?

Гейбриел кивнул, и завиток каштановых волос упал ему на лоб. Обе руки мальчика держали сверток, и Гейбриел никак не мог поправить непокорный локон, который доставлял ему ужасные мучения.

Мальчик выпятил вперед нижнюю челюсть и попытался сдуть со лба злосчастную прядь, но она лишь слегка приподнялась и вновь опустилась ему на глаза.

– Больше всего ты сейчас похож на девчонку, мастер Уитни. – Барлоу насмешливо поднял брови и оглянулся на своих дружков Харта и Пендрейка, ища у них поддержки. – Ну разве не вылитая девчонка?

Гейбриел не сводил глаз с Барлоу, но Харт и Пендрейк тоже оставались в поле его зрения. Он заметил, как они согласно закивали, и покраснел от обиды. Барлоу меньше бы его оскорбил, если бы обозвал кобылой. Гейбриел знал, что такое девчонки. У него были старшая сестра и четыре кузины. Девочки представляют собой что-то нежное, округлое, с румяными щеками. У них пышные локоны и вечно надутые губы. Иногда они впадают в меланхолию – так они называют свое состояние грусти, – и, что хуже всего, им ничего не стоит вдруг удариться в слезы.

Внезапно Гейбриел почувствовал, что и сам вот-вот расплачется. Он поджал нижнюю губу и впился в нее зубами. Боль помогла ему справиться с собой.

– Смотрите-ка, он краснеет. – Пендрейк попытался по-приятельски ткнуть Барлоу локтем в бок, но тот ловко уклонился, сделав шаг в сторону.

Положение Барлоу в «Ордене» требовало соблюдения определенной субординации. Осознав свой промах, Пендрейк попытался поскорее его загладить.

– Краснеет, – повторил он, показывая пальцем на Гейбриела. – Прямо как девочка.

Пендрейк прав. Гейбриел чувствовал, как пылают его щеки. Он едва сдержался, чтобы не бросить сверток и не закрыть лицо ладонями. Если бы щеки просто краснели, тогда бы еще ничего. Кожа бывалых морских волков тоже меняет цвет от соленой воды и ветра, но никому не пришло бы в голову заявить, что они краснеют, как девчонки. Щеки же Гейбриела покрывались розовым цветом, как кожица младенца, что было чертовски унизительно. Если придется бросить сверток, подумал Гейбриел, то, пожалуй, лишь для того, чтобы сжать кулаки. Такая мысль заставила его вцепиться в куль. Если он не будет вести себя осторожнее, то погубит не только все сладости, которые дала ему мать, но и весь свой план.

План придумал его друг Саут. Сам Гейбриел предпочел бы действовать кулаками, ведь не зря же Господь наделил ими человека. Но у Саута настоящий дар убеждать. Ему удалось привлечь на свою сторону их общих друзей – Брендана и Эвана. И теперь, стоя на дороге один против троих противников, Гейбриел подумал, что, возможно, приглашение к кулачному бою не лучший способ бросить вызов «Ордену епископов». Сначала Гейбриел предлагал пращу или дубинку. У каждого из предложенных орудий есть свои достоинства. Пращу выбрал Давид, сражаясь с Голиафом, что же касается дубинки, то Гейбриелу нравился звук от ее удара, хотя, сказать по правде, мальчик толком не представлял себе, как пустить в ход дубинку или пращу.

Гейбриел Ричард Уитни, в кругу близких друзей известный как Ист, входил в четверку членов Компас-клуба – общества, не очень известного в Хэмбрик-Холле. Оно не могло претендовать на длинную, полную волнующих тайн историю, уходящую корнями в глубокое прошлое, В отличие от «Ордена епископов» Компас-клуб начал свою деятельность совсем недавно. Его создатели не заглядывали далеко в будущее и не задумывались о судьбе грядущих поколений. Разработанный ими устав представлял собой лишь несколько нескладных рифмованных строк, сочиненных Саутом. Всем членам клуба стихи нравились, однако никто, включая и самого автора, не стал бы утверждать, что речь идет о настоящей поэзии.

Предметом наиболее ожесточенных споров в клубе стала клятва на крови. В отношении самой клятвы разногласий не было. Каждый из заговорщиков считался заклятым врагом «Ордена епископов». Сомнения вызывала необходимость проливать кровь. И здесь мнения разделились.

Брендан Хэмптон, для друзей – Норт, и виконт Саутертон по прозвищу Саут выступали за бескровную клятву. Эван Марчмен, известный как Уэст, и Гейбриел считали кровопускание не только желательным, но и необходимым. Пока вопрос оставался открытым, но Гейбриел считал, что им с Уэстом удастся взять верх. Норт и Саут не смогут слишком активно отстаивать свою позицию, если не хотят, чтобы их обвинили в малодушии. Гейбриел знал, что не он один не любит, когда его сравнивают с девчонкой.

Последняя мысль заставила Гейбриела вернуться к его неприятностям. Мальчик обещал не применять силу в споре с епископами, и, хотя ему всего лишь десять, он человек слова. Гейбриел слегка расслабил пальцы и вновь сомкнул их, удерживая сверток, из которого доносился дразнящий запах выпечки. Его мать сама заворачивала куль, содержимое которого обязано своим появлением на свет таланту их поварихи, миссис Эдди. Сколько Гейбриел себя помнил, она постоянно готовила для него разнообразные сладости. Мальчик особенно любил сладкий пирог с кремом, но требовалось слишком много усилий, чтобы доставить его из их загородного дома в Брейдене. Кроме того, епископы отнеслись бы с подозрением к сливочному крему или по крайней мере задумались, если им знакома книга Хафленда «Вегетарианство, или Искусство долголетия». От некоторых продуктов лучше сразу отказаться, особенно если они трехдневной свежести.

– Каков размер пошлины? – спросил Гейбриел.

Его щеки уже не так сильно горели, а мысли переключились на насущные проблемы. Если проявленного им хладнокровия перед лицом противника недостаточно для того, чтобы обидчики прекратили издевательства, то ему придется попросту игнорировать их насмешки. Здесь от него потребуется изрядная доля дипломатии. И несмотря на то что дальнейший разговор обещает принести Гейбриелу очередную порцию унижения, придется взять себя в руки.

Барлоу окинул взглядом сверток, мысленно прикидывая соотношение лепешек и булочек. Булочки его не особенно соблазняли, потому что они чаще всего бывали с изюмом. Однако от сдобной булочки без изюма Барлоу не отказался бы. Изюм, в конце концов, можно выковырять и оставить другим, а булочки забрать себе. Пендрейк и Харт хотя и будут недовольны, но смолчат и согласятся на то, что он им оставит. Он ведь архиепископ – главное лицо в «Ордене». Его решение окончательно.

– Давай-ка сюда свой куль, – приказал он Гейбриелу.

– Что, весь? По-моему, это чересчур, вы не находите?

Барлоу совершал чистый грабеж, хотя Гейбриел и промолчал. Впрочем, подобный поворот событий не стал для Гейбриела неожиданностью. Уже три недели Компас-клуб наблюдал, как члены «Ордена» собирали дань со своих школьных товарищей в Хэмбрик-Холле. Их жертвами становились те мальчики, которые получали посылки из дома. Выследив такого беднягу, епископы шли за ним, пока не предоставлялась удобная возможность отобрать у него добычу. Обычно речь шла о деньгах, но бывали и исключения.

Юный мастер Хили расплатился своим любимым командиром армии оловянных солдатиков. Реджинальду Арноуту приказали отдать томик стихов Блейка в переплете из тонкой кожи с золотым тиснением. Смертельный удар они нанесли Бентли Ванкуверу. Ему пришлось расплатиться дюжиной открыток, изображающих невообразимые в своей греховности сцены любовных утех. Естественно, открытки французские. Их ему подарил накануне тринадцатилетия старший брат. Несчастный Бентли успел лишь бросить беглый взгляд на свое сокровище по дороге с почты и сразу же, настигнутый передовым отрядом «Ордена», достал тщательно спрятанные открытки и отдал своим мучителям. Бедняга Бентли был безутешен.

Именно тогда Гейбриел решил, что настала пора действовать. Избиение Барлоу участники Компас-клуба отвергли как заведомо бесполезное действие. Когда Гейбриела удалось все-таки убедить в этом, он сам предложил воспользоваться собственной посылкой из дома для справедливого возмездия.

– Не думаю, что стоит отдавать вам все, – рассудил Гейбриел. – По-моему, хватит и нескольких лепешек.

Лорд Барлоу картинно изогнул бровь.

– Да ты просто наглый сопляк. – Он обвел глазами совершенно пустынный двор. – Твои друзья прячутся где-то неподалеку, поэтому ты такой храбрый?

Друзья. Напоминание о том, что у него есть друзья, заставило Гейбриела улыбнуться, возбудив в нем сравнительно новое, и, как он успел убедиться, довольно приятное чувство. Он и не знал, что можно так страдать от одиночества. Гейбриел жил совершенно один в своей комнате, если не считать тортов, пирожных и печенья, которые он прятал под кроватью и в письменном столе. Никто, кроме его матери, даже не догадывался, как он скучает по Брейдену и вообще по друзьям.

– Моих друзей нет поблизости, – сообщил Гейбриел, быстро принимая скорбный вид. – У них важные дела, они сейчас заняты.

– А ты не врешь? Действительно заняты?

– Да.

– Это был риторический вопрос. Я не ждал ответа.

– Понятно.

– Похоже, твои мозги заплыли жиром.

– Извините, что? – Пальцы Гейбриела вновь сжались. Чтобы первым не пустить в ход кулаки, он твердил про себя свое обещание как молитву.

– Так у тебя и уши жиром затянуло?

Ангельское личико Гейбриела хранило безмятежное выражение, и лишь темные глаза глядели зорко и настороженно. Не стоило и пытаться напускать на себя грозный вид. Гейбриел еще не овладел подобным искусством. Да и задача не из легких для мальчика с пухлыми щеками и намечающимся вторым подбородком на круглом нежном лице. Он не боялся принять вызов, хотя епископов трое против одного и он неизбежно потерпит поражение. Неожиданно Гейбриелу пришло в голову, что члены «Ордена» могут не удовольствоваться тем, что у него в руках, и потребуют большего. Догадка заставила его взять себя в руки.

– Дайте мне пройти, – невозмутимо произнес Гейбриел. В ответ Барлоу поднял обе руки вверх и кивнул своим сообщникам, приглашая их принять участие в расправе.

– Давай сюда сверток, Свист.

Гейбриел нахмурился. Неужели Барлоу и вправду только что назвал его Свистом?

– Ист, милорд. Друзья зовут меня Ист.

– Меня твое имя абсолютно не волнует, поскольку я не отношусь к числу твоих друзей. Я буду звать тебя Свист. – Барлоу протянул руку. – А теперь давай сюда сверток. Я питаю слабость к сладким лепешкам, а глядя на тебя, начинаю подозревать, что они очень даже недурны.

– Не думаю, что они вам понравятся.

Барлоу промолчал, устав пререкаться, и к тому же испытывал легкое разочарование, что им так и не удалось спровоцировать Уитни на какой-нибудь опрометчивый поступок. Двигаясь в своей плавной манере, напоминающей движения кобры, Барлоу ощупал сверток, просунул пальцы под бечевку, а затем мгновенно вырвал сверток из рук Гейбриела и подбросил его в воздух. Мальчик рванулся за свертком, но Пендрейк, самый длинный из всех, успел подхватить добычу и, поднять ее высоко над головой, так что Гейбриел, как ни старался, не мог дотянуться до свертка.

Внезапно осознав всю нелепость своего положения, Гейбриел опустил руки, поднятые вверх, как будто все еще сжимал в руках сверток. Он потер глаза и смахнул горькую слезу, которую ему все-таки удалось из себя выжать.

Барлоу отступил с насмешливой улыбкой, благосклонно кивнул и протянул руку в великодушном жесте, означающем, что Гейбриелу разрешено беспрепятственно пересечь двор.

Гейбриел молча удалился. Он знал, что сейчас одержал победу. Хотя и иного сорта. Он намеренно предпочел битве стратегию, которая исключала применение силы. Может быть, именно в ней и заключался путь Мастера?

Все четверо членов Компас-клуба стояли в верхнем, обшитом темными панелями коридоре Ярроу-Хауса, когда Барлоу выскочил из своей комнаты и, с трудом сохраняя равновесие, побежал к холлу. Пендрейк и Харт неслись вслед за ним, буквально наступая на пятки. На мгновение они задержались, озираясь вокруг. Все трое вели себя как безумные, глаза их бешено сверкали, руки тряслись. Ноги, казалось, плясали сами собой, пока их владельцы соображали, что делать дальше. Поглощенные своими неприятностями, они не обратили внимания на небольшое сборище в дальнем конце коридора. Но даже если бы они и заметили стоявшую там четверку, то вряд ли бы узнали. Солнечный свет, проникающий сквозь цветное стекло окна, отбрасывал причудливые отблески на стены, отчего лица Норта, Саута, Уэста и Иста, стоящего дальше всех от окна, превратились в темные контуры.

Попытавшись открыть сначала одну дверь, потом другую и обнаружив, что все они заперты, епископы поспешили вниз по лестнице в холл нижнего этажа, надеясь найти избавление там. Однако, к своему изумлению, они выяснили, что комнаты Пендрейка и Харта тоже закрыты.

– Что же нам теперь делать? – спросил Харт, согнувшись пополам. В его голосе слышался явный испуг.

В кишках у Пендрейка разразилась настоящая буря – урчало так громко, что звуки слышали и другие епископы, хотя им было не до того. Каждого беспокоил свой собственный желудок.

Характерные утробные звуки, напоминающие раскаты грома, вызвали прилив веселья у четырех заговорщиков из Компас-клуба. Впервые после утреннего нападения на Иста друзья заулыбались. Наконец-то их долготерпение вознаграждено.

Первым их увидел Барлоу. Его поведение тут же изменилось. Архиепископ попытался сохранить видимость достоинства. Он сделал несколько шагов на полусогнутых одеревеневших ногах, плотно сжимая ягодицы.

– Ты? – воскликнул он, изумленный появлением Иста на территории частных владений «Ордена». – Что ты здесь делаешь?

Ист улыбнулся в ответ.

Барлоу перевел взгляд на друзей Иста.

– Вы все здесь? Убирайтесь! Вы загораживаете мне дорогу.

– Да ну, – проговорил Ист, наблюдая, как Пендрейк и Харт придвинулись к Барлоу и встали у него за спиной. – И куда же вы так спешите?

– В уборную, – просипел Харт приглушенным голосом. Он тихонько застонал и схватился за живот.

– Да? Ну что ж, я не знал. – Гейбриел отступил в сторону, и остальные члены Компас-клуба последовали его примеру.

Пендрейк толкнул дверь, и когда та не поддалась, навалился на нее плечом. Поскольку дверь никогда не запиралась, он понял, что ее забаррикадировали изнутри. Пендрейк развернулся и уставился на непрошеных гостей.

– Что вы сделали с дверью? – Он не стал дожидаться ответа и пронзительно завопил, обращаясь к Барлоу: – Это они, они! Мы теперь не сможем войти внутрь!

Лицо Барлоу налилось кровью, а на лбу и под нижней губой заблестели капельки пота. Он прилагал неимоверные усилия, чтобы сдержать свои естественные позывы.

– Чего ты хочешь? – спросил он, глядя на Гейбриела в упор.

– Пошлину, с вашего позволения.

Барлоу стиснул зубы, но не отступил.

– Назови свою цену.

– Подпишите бумагу. – Гейбриел вытащил из-за спины аккуратно написанный договор. – Вы сами прочтете или мне прочесть?

Опасаясь, что Гейбриел начнет тянуть каждое слово документа, пока епископы будут корчиться от боли, рискуя навеки покрыть себя позором, Барлоу выхватил бумагу из рук Иста. И тут архиепископ понял, в чем состоял замысел Гейбриела.

– Сладкие лепешки…

– И еще печенье, – услужливо подсказал Ист. Теперь Барлоу не мог выдавить из себя ни слова. – И сладкие булочки с изюмом.

– Ты отравил нас.

– О нет. Ничего похожего. Вряд ли ваша болезнь затянется надолго. – Гейбриел окинул взглядом Пендрейка и Харта. – По крайней мере я так думаю. Я старался действовать аккуратно.

Харт снова застонал. Колени его подогнулись, но он все еще держался на ногах.

– Барлоу, сделай хоть что-нибудь, а не то меня разорвет на куски прямо здесь.

Барлоу и сам чувствовал, что вот-вот произойдет непоправимое, и тогда унижение не только заставит его бросить школу, но будет преследовать всю жизнь. Он станет первым архиепископом, которого прогонят с позором. Он бегло просмотрел аккуратно переписанное Гейбриелом соглашение.

– Я надеюсь, мне не нужно подписываться кровью? – спросил Барлоу.

Гейбриел усмехнулся. Такая мысль приходила ему в голову. Не говоря ни слова, он быстро достал перо и чернильницу и разместил их на подоконнике.

Барлоу обмакнул перо в чернила, быстро расписался и передал бумагу Гейбриелу. Тот неторопливо вывел на документе свое имя. Затем соглашение должным образом засвидетельствовали все присутствующие.

– Дверь, – произнес наконец Барлоу. – Откройте проклятую дверь.

– Процедура займет слишком много времени, – заметил Гейбриел, держа кончиками пальцев документ и помахивая им в воздухе, чтобы высохли чернила. – А вы, как мне кажется, не можете больше ждать. Я предлагаю другое решение.

Норт и Саут вскочили на подоконник и открыли верхнюю часть окна. К щеколде снаружи была привязана веревка, на которой болтались три ночных горшка. На фоне фасада респектабельного Ярроу-Хауса они выглядели потрясающе. С завидной ловкостью друзья втянули их в окно и без лишних церемоний вручили трем однокашникам, чьи кишки уже готовы были лопнуть.

Четверка из Компас-клуба не стала дожидаться исхода дела. Воспользовались ли епископы горшками прямо в холле или предпочли вернуться в комнату Барлоу, чтобы дать наконец выход своим естественным потребностям, друзья так и не узнали. Договор с епископами Ист уже держал в руках. Обсуждать происшествие друзья не стали – это было бы дурным тоном.

– Славно сработано, – заключил Норт вечером того же дня. – Ты заслужил награду, Ист.

Уэст кивнул и откусил солидный кусок вишневого торта, доставленного особой почтой, после того как друзья вернулись к себе.

– Здорово ты придумал разобраться с епископами и с их проклятым вымогательством.

Виконт Саутертон сидел на полу, поджав под себя ноги. Его рука зависла в нерешительности над плетеной корзиной, полной всевозможных сладостей.

– Дело в том, что Ист – Мастер по призванию. У него доброе сердце, и ему нравится добиваться справедливости.

Наконец Саут сделал свой выбор, и Ист передал корзину Норту. Себе он не взял ничего.

– Пожалуй, что так. – Гейбриел говорил медленно, как будто выносил окончательное заключение после долгих размышлений. Сунув руку в карман куртки, Ист достал добытое им соглашение и, развернув его, положил на пол. Оно занимало много места, и ему самому пришлось немного потесниться. Четверо друзей придвинулись друг к другу, чтобы вновь прочитать бумагу:

«Да будет известно всем, что „Орден епископов“ отныне отказывается собирать пошлину, налог, дань, подать или производить иные поборы где-либо в пределах Хэмбрик-Холла. Общественные территории признаются местом, где каждый может находиться без специального приглашения. Настоящим документом „Орден епископов“ подтверждает, что отказывается от всех привилегий, прав или полномочий изымать деньги и ценности или требовать предоставления услуг за возможность войти в какие-либо частные владения, неявно контролируемые „Орденом“ по соглашению с Хэмбрик-Холлом».

– У «Ордена» нет никаких соглашений с Хэмбрик-Холлом, – возразил Норт с набитым ртом. – Они ведь тайное общество.

– Скорее общество тайн, – поправил его Уэст, – что, конечно, не одно и то же.

Все согласились с ним. Без соответствующего договора с Хэмбрик-Холлом епископы не смогли бы заявлять о своих правах на территорию школы как на частное владение. Даже Ярроу-Хаус формально им не принадлежит. Соглашение – одна из самых блестящих идей Гейбриела, и Барлоу еще не успел сразу осознать всю его важность, подписывая документ. Впрочем, справедливости ради следует признать, что подобное недомыслие вполне объяснимо. В момент подписания соглашения Барлоу находился под давлением весьма серьезных обстоятельств, к которым привела их идея Гейбриела. Саут настаивал на том, чтобы придерживаться определенного плана, а вот заслуга в его разработке принадлежала Гейбриелу.

«И, в заключение, о том, что касается денег, ценностей и услуг, уже предоставленных в распоряжение „Ордена“: архиепископ и подписавший соглашение трибунал обязуются осуществить полное возмещение убытков в течение двух недель со дня вступления в силу настоящего договора».

Подобрав листок с пола, Гейбриел поднялся, подошел к книжному шкафу, осторожно вложил документ между страниц эссе Уильяма Пейли «Основы политической философии и морали». Он еще не читал работ Пейли, но непременно прочтет, потому что данная книга – одна их тех вещей, которые должен знать Мастер.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации