Текст книги "Гимн перед битвой"

Джон РИНГО
ГИМН ПЕРЕД БИТВОЙ

Пролог

– Сколько миров это составит?

Разговор происходил на фоне экрана размером во всю стену. Изображение на нем не способствовало легкости тона.

Помощник знал, что вопрос риторический. Хотя с возрастом гин становился более рассеянным и чаще отвлекался, он все еще был силен.

– Семьдесят два.

– Без Барвона или Дисса.

– Они еще держатся.

Ответом было молчание.

Затем:

– Мы воспользуемся человеческой расой.

Наконец-то!

–  Слушаюсь, высокий гин.

Молчание.

Взгляд на экран.

– Ты рад этому, тир, ведь так?

– Я считаю это мудрым решением, как и все ваши решения, высокий гин.

– Но они принимаются медленно и поздно. Без решительности, без… как это на языке людей?.. страсти.

Помощник осторожно выбирал слова.

– Если бы решение было принято раньше, то, возможно, пользы было бы больше. Потери наверняка были бы меньше.

Долгая минута, затем ответ.

– В ближайшей перспективе пользы будет, несомненно, больше. Но что насчет потерь в отдаленной перспективе, тир?

– Программы наверняка сработали. Люди хорошо поддаются контролю.

– Группа Ринтара думала так же.

– Те люди сформировались лишь наполовину, были, полуживотными, нецивилизованными и дикими. Новые расы гораздо более покладисты, ими легче управлять средствами технологического контроля. Они практически не опасны, и немногие выжившие после вторжения будут благодарны за любую кость, которую мы им кинем.

Опять долгое молчание, пока гин разглядывал экран.

– Возможно, ты прав, тир. Но у меня есть сомнения. Знаешь, почему я позволяю продолжать проект по человеческой расе?

– Если вы считаете неверной исходную предпосылку, то да, я бы хотел знать.

Молчание.

– Почему?

– Твои предположения?

Пауза, вдох, опять длинная пауза.

– Потому, что мы потеряем гораздо больше миров без их помощи?

– Это не главное. Тир, без людей мы потеряем все миры.

– Высокий гин, расчеты предсказывают поражение послинов, и если их наступление продолжится в том же темпе, они выдохнутся. Однако, прежде чем это случится, нам грозит потеря еще двух с лишним сотен миров, что, конечно же, неприемлемо.

– Эти расчеты полны изъянов, как и наши расчеты в отношении человеческой расы. В конце этой эры люди станут господствующей расой, а отверженные дарелы будут рыться в отбросах на задворках цивилизации. И причиной явится твой проект с человеческой расой.

Тир тщательно следил, чтобы выражение лица оставалось нейтральным.

– Я… не считаю такой прогноз бесспорным, высокий гин.

– Это не прогноз, юный глупец, а констатация факта.

На экране пылал один из миров.

1

Норкросс, Джорджия, Сол III.

16 марта 2001 г., 14:47 восточного поясного времени.

Майкл О’Нил был младшим компаньоном веб-консультанта расположенной в Атланте фирмы, разрабатывающей проекты Интернет-сайтов. На практике это означало, что он от восьми до двенадцати часов в день занимался программированием в HTML, Java и Perl. Когда же какой-нибудь шишке из финансового управления требовался кто-то, реально соображающий, как работает система, например, если в группу разработчиков клиента входил инженер или околокомпьютерный олух, то его приглашали на совещание, где он должен был сидеть тихо и не высовываться, пока они не натыкались на препятствие. Тогда он открывал рот и скороговоркой высыпал скудную порцию технических терминов. Целью было продемонстрировать заказчику, что над его сайтом работал по крайней мере один из тех, кто за душой имел немного больше, чем лишь богатую шевелюру и умеренные навыки игры в гольф. После чего менеджер по продажам приглашал клиента пообедать, а Майк возвращался назад в офис.

Хотя шевелюра у Майка была прекрасная, он не играл ни в гольф, ни в теннис, был уродливее тролля и ниже гнома. Несмотря на эти недостатки, он упорно пробивался вверх по служебной лестнице. Вслед за последним повышением в должности ему повысили и зарплату, причем без всяких просьб с его стороны, чему он несказанно удивлялся. И, судя по завуалированным слухам, потенциал его дальнейшего роста не был исчерпан.

Кабинет, в который он перебрался, не являлся чем-то шикарным. Места едва хватало для разворота вращающегося кресла, сам кабинет примыкал к комнате отдыха, так что запах горячего попкорна наполнял его по нескольку раз на дню, а для размещения подручной литературы и бумаг пришлось повесить стеллаж на стену. Но это был отдельный кабинет, и в эпоху общих рабочих залов, разделенных перегородками на клетушки, это дорогого стоило. Кто-то, находящийся в тени, готовил его к чему-то, и ему оставалось лишь надеяться, что это не окажется гильотиной. Хотя вряд ли – он был той самой занозой в заднице, в которой, пусть и не явно, нуждается любая компания.

В данный текущий момент ему хотелось кого-нибудь убить. Чрезмерно раздутые апплеты [1]1
  Прикладная программа, запускаемая при каждом обращении к Интернет-странице, в исходный текст которой она встроена. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть] на сайте последнего клиента превращали загрузку страниц в мучительно медленную процедуру. К несчастью, клиент настаивал на этих «небольших» кусках кода, которые отхватывали такую уйму пропускной способности канала, и от него требовалось найти способ ограничить их аппетиты.

Он сидел, положа ноги на свой перегруженный стол, сжимал кистевой пружинный эспандер, разглядывал плакат на потолке и размышлял о предстоящем отпуске. Еще две недели – и голубой прибой, холодное пиво и коралловые рифы.

Мне следовало бы пойти служить в «морские котики» [2]2
  Отряд специального назначения ВМС США для проведения диверсионно-разведывательных операций.


[Закрыть], думал он, на лице от многолетних занятий гирями и штангой навсегда застыло хмурое выражение, и стать инструктором по серфингу. Шэрон хорошо смотрится в бикини.

Он только-только отхлебнул уже остывшего и потерявшего аромат кофе, уныло прикидывая предстоящее хирургическое вмешательство в апплет Java, как зазвонил телефон.

«Майкл О’Нил, Пре-Паблиш Дизайн, чем могу помочь?» Автоответчик успел включиться и воспроизвести записанную фразу прежде, чем он сообразил, что происходит. А когда узнал голос, поперхнулся и чуть не выплюнул кофе.

– Привет Майк, это Джек.

Его ноги грохнули об пол, от свалившегося туда же «XML для „чайников“ шума было не меньше.

– Доброе утро, сэр, как поживаете? – С бывшим шефом он не общался почти два года.

– Неплохо. Майк, ты мне нужен в Макферсоне в понедельник утром.

Чего-о-о?

– Сэр, прошло восемь лет. Я больше не в резерве первой очереди. – Почти на уровне рефлекса собаки Павлова он начал составлять список всего, что потребуется взять с собой.

– Я только что переговорил с президентом твоей компании. Это пока неофициальный призыв из резерва…

Как мне нравится его умение скрыто угрожать, подумал Майк.

– Но я подчеркнул, что, так или иначе, ты сохраняешь право на восстановление согласно Акту о прохождении службы солдатами и матросами.

Ага, в этом весь Джек. Премного тебе благодарен, мой старый босс.

– Мне показалось, что с этим проблем не будет. Его слегка расстроило, что расстаться с тобой придется именно сейчас. Похоже, они только что получили новый контракт, и он всерьез рассчитывал на тебя при работе над ним…

Именно! – хмыкнул про себя Майк. Мы отхватили первостатейный апгрейд! Сайт был тем самым лакомым куском, к которому компания подбиралась почти год. Предварительные оценки гарантировали по меньшей мере два полновесных года прибыльной работы.

– Но я убедил его, что так будет лучше, – продолжил генерал.

В телефонной трубке Майк слышал другие разговоры, часть на повышенных тонах, часть приглушенные. Могло показаться, что генерал звонил из адвокатской конторы, дающей консультации по телефону. Или несколько его подчиненных делали такие же звонки. Некоторые плохо различимые голоса звучали на грани отчаяния.

– А о чем идет речь, сэр?

Молчание в ответ. Мужской голос на заднем фоне начал кричать, явно недовольный полученным ответом.

– Режим секретности, угадал? – Любой ответ на заданный вопрос означал нарушение требований режима секретности. Майк потер чернильное пятно на полированной поверхности стола, затем принялся жать эспандер по новой. Кровяное давление… Отчасти именно эти игры в секретность и влияние отвратили его от военной службы. У него не было желания опять в них участвовать.

– Приезжай, Майк. Здание оперативной разведки, примыкает к зданию Командования ВС.

– Десант, генерал, сэр. – Он немного помолчал, потом сухо добавил: – Шэрон просто взорвется.

Майк чистил брокколи, когда услышал шум подъехавшей машины. Он вытер руки, открыл боковую дверь для детей, помахал им и вернулся обратно к раковине.

Четырехлетняя Кэлли первой пронеслась в дверь и попала в крепкие и мокрые объятия отца.

– Папочка! Ты меня всю вымочил!

– У папочки крепкие и мокрые руки! Р-р-р-р! – Он наставил на нее руки в мыльной пене. Она завизжала и стремглав бросилась к себе в комнату.

Тем временем двухлетняя Мишель, которая еще нетвердо держалась на ногах, протопала внутрь и протянула ему свое последнее творение из детского сада. Папа и ее обнял крепко и мокро.

– И что это за шедевр? – Он посмотрел на зеленые, голубые и красные каракули и быстро бросил беспомощный взгляд на свою жену, как раз входившую в дверь.

– Корова! – беззвучно пошевелила она губами.

– Ого, Мишель, какая чудесная корова!

– Му-у-у!

– Да, му-у-у!

– Сок!

– О’кей, но моя большая девочка может сказать «пожалуйста»? – с улыбкой спросил Майк, уже направляясь к холодильнику.

– Пожаста, – послушно ответила она.

– О’кей. – Он вытащил из холодильника кружку и протянул ей. – Не разлей.

– Грязно! – возразила она, прижимая к груди кружку-непроливайку.

– Нельзя грязно.

Она понесла кружку в гостиную смотреть дневное видео.

– Пух!

– Золушка!

– ’лушка!

Он услышал, как включился видеоплейер – спасибо старшей дочке, – когда жена вошла на кухню, уже переодевшись. Стройная, высокая, с длинными иссиня-черными волосами и высокой упругой грудью, она даже после двух родов двигалась с грацией танцовщицы, каковой была, когда они познакомились. Она пришла в клуб, где он работал, чтобы поднять мышечный тонус. Он лучше всех владел схемами укрепления и развития мускулатуры и поэтому, естественно, ее закрепили за ним. Одно потянуло за собой другое, и вот они уже восемь лет вместе. Иногда Майк спрашивал себя, что же ее держит. С другой стороны, его можно было оторвать от нее только ломом. Или как минимум десницей долга.

– Твой агент звонил мне на работу, – сказала она, – он сказал, тебя не было на месте.

– О? – Он надеялся, что это прозвучало неопределенно, но под ложечкой у него засосало. Он достал из холодильника бутылку местного шардоннэ [3]3
  Сорт белого сухого вина, первоначально из Бургундии, производится во многих странах.


[Закрыть] и пустился на поиски штопора.

– Он сказал, нужен новый вариант, но Данн может заинтересоваться. – Она прислонилась к стойке и внимательно наблюдала за ним. Он вел себя неестественно.

– О. Хорошо.

– Ты пришел домой рано, – продолжала она, скрестив руки. – Что-то не так? Ты должен радоваться.

– М-м-м… – Он старательно выигрывал время, откупоривая бутылку и наполняя ее бокал.

– Что? – Она с подозрением посмотрела на шардоннэ, как будто вино было отравленным. Он мало что мог скрыть от нее после стольких лет совместной жизни. Она не могла сказать наверняка, что назревает, но была уверена, что-то скверное.

– Э-э. Все не так уж плохо, – произнес он и глотнул пива. Домашнего приготовления и приятное на вкус при других обстоятельствах, сейчас оно камнем ухнуло в желудок и активно включилось в уже царившую там суматоху. Шэрон действительно была готова разнести все вокруг.

– О, черт, давай выкладывай, – резко потребовала она. – Тебя что, уволили?

– Нет, нет, меня снова призывают. Типа. – Он повернулся к плите, снял кастрюлю и слил готовые спагетти в дуршлаг.

– Что? В армию? Ты же демобилизовался когда? Восемь лет назад? – Она говорила не громко, но сердито. Они старались не спорить в присутствии детей.

– Почти девять, – согласился он, не поднимая головы и сосредоточившись на спагетти. Воздух наполнился запахом чеснока, когда он размял несколько зубчиков и добавил в смесь. – Я был на гражданке уже шесть месяцев, когда мы встретились.

– Ты больше не в резерве! – Она подалась вперед и коснулась его руки, чтобы он повернулся и посмотрел на нее.

– Я знаю, но Джек позвонил Дэйву и так выкрутил ему руки, что тот согласился отпустить меня на некоторое время. – Он смотрел в ее голубые глаза и спрашивал себя, почему он не смог сказать Джеку «нет». Боль в ее взгляде была для него почти непереносима.

– Джек. То есть генерал Хорнер. Тот самый «Джек», который хотел видеть тебя офицером? – спросила она с мрачным подозрением и поставила вино на стол. Так она делала, когда хотела расставить все точки над «i». Он счел это дурным знаком.

– Скольких Джеков ты знаешь? – попытался он разрядить настроение шуткой.

– Я не знаю его – ты его знаешь. – Она придвинулась ближе, лишив его пространства для маневра.

– Ты разговаривала с генералом Хорнером раньше. – Он снова повернулся к спагетти, увиливая от разговора и сознавая это.

– Один раз. И пока ты не отобрал трубку.

– М-м-м…

– И какого черта им от тебя надо? – спросила она, не отходя от него. Он чувствовал тепло ее тела, разогретого вином и спором.

– Не знаю. – Он приправил готовое блюдо соусом «Альфредо», томившимся под крышкой на плите. Пьянящий аромат пармезана и пряностей наполнил воздух.

– Что ж, позвони генералу Хорнеру и скажи ему, что не придешь, пока мы не узнаем. И не надейся, что «Альфредо» тебя выручит. – Она снова скрестила было руки на груди, затем смягчилась, подняла бокал и сделала глоток вина.

– Милая, ты знаешь процедуру. Когда они зовут, ты идешь. – Он отмерил порции для детей и приготовил им подносы для ужина перед телевизором. Обычно они старались есть все вместе, но сегодня вечером будет лучше держаться от детей подальше.

– Нет, со мной не так, – возразила она и сделала резкий жест, едва не пролив вино. – Не то чтобы кто-то пытался, но понадобилось бы чуть больше аргументов, чтобы вернуть меня на флот. Черта с два я опять пойду служить на какой-нибудь авианосец. – Она тряхнула головой, как бы отбрасывая назад воображаемые волосы, и ждала ответа.

– Ну, не знаю, что сказать, – тихо ответил он. Она долго разглядывала его.

– Ты хочешь вернуться. – Это было явное обвинение. – Знаешь, мне будет дьявольски трудно управляться и на работе и дома в твое отсутствие.

– Ну… – Пауза, казалось, затянулась навечно.

– Господи, Майк, прошли годы! Тебе уже не восемнадцать. – С хмурым лицом и поджатыми губами, она напоминала надувшуюся маленькую девочку.

– Милая, – произнес он, потирая подбородок и разглядывая потолок, – генералы не отзывают тебя с гражданки персонально, чтобы заставить бегать по вражеским тылам. – Он опустил взгляд, посмотрел ей в глаза и покачал головой. – Что бы это ни было, я нужен им ради моих знаний, а не бицепсов. И иногда, что же, я размышляю, что если бы я сейчас, скажем, командовал батальоном в Восемьдесят второй [4]4
  Восемьдесят вторая воздушно-десантная дивизия Армии США.


[Закрыть], не было бы это более… ну, важнее, полезнее, не знаю что, но чем-то более значимым, чем создание действительно крутого Интернет-сайта для четвертого по величине банка страны! – К куриной грудке с чесноком и пряностями он добавил щедрую порцию спагетти и протянул ей тарелку.

Она покачала головой, разумом понимая его доводы, но чувствуя себя все равно несчастной.

– Ты должен уехать сегодня вечером?

Она взяла тарелку и посмотрела на нее с тем же подозрением, что и на вино. Немного алкоголя и набор углеводов для успокоения истеричной женушки. К несчастью, она знала, что вела себя именно так. Он хорошо знал о ее рефлекторной реакции на военную службу и пытался ее умерить. Изо всех сил.

– Нет, мне нужно прибыть в Макферсон в понедельник утром. То есть я уеду всего лишь в Макферсон. Это же не обратная сторона луны. – Он взял тряпку и вытер воображаемое пятно на серой столешнице стойки. В конце туннеля уже забрезжил свет, но когда Шэрон ступала на тропу войны, он мог оказаться и прожектором встречного поезда.

– Нет, но если ты ждешь, что я перевезу детей в южную часть Атланты, то у тебя не все в порядке с головой, – уколола она, отступая и сознавая это.

Она чувствовала, что это был решающий довод, и спрашивала себя, что произойдет, если поставить вопрос ребром – или она, или армия. Прежде она несколько раз подумывала об этом, но так и не озвучила его. Сейчас она уже боялась его задать. На самом деле сердилась она потому, что понимала свои эмоции и знала, что была не права. Ее собственный опыт настроил ее против армии как места, где следует делать карьеру, но не против исполнения долга. И это заставляло ее спрашивать себя, а как бы она сама ответила на такой вопрос.

– Эй, может, у меня получится приезжать домой. И, может, это не продлится долго. – Майк чисто по-галльски пожал плечами и потер подбородок. Его темные жесткие волосы образовывали к вечеру внушительную щетину.

– Но ты так не думаешь, – возразила она.

– Нет, я так не думаю, – угрюмо согласился он.

– Почему? – Она села за стол и отрезала кусочек грудки. Курица была отлично приготовлена и, как всегда, восхитительна. Только ей казалось, что по вкусу она не отличалась от песка.

– Ну-у… скажем, нутром чую. – Майк принялся наполнять собственную тарелку. Он подозревал, что в ближайшем будущем в его рационе будут отсутствовать многие изысканные приправы.

– Но выходные в нашем распоряжении? – Она отпила «Шардоннэ», чей вкус сейчас напоминал ей жженую пробку, чтобы увлажнить пересохший, несмотря на чудесную трапезу, рот.

– Да.

– Что ж, подумаем, как ими воспользоваться. – Пусть слабая, но это все же была улыбка.

– Могу я посмотреть какие-нибудь документы, сэр? Водительское удостоверение?

Я встал чертовски рано для этой чуши. Три часа на машине отделяли его дом в Пьедмонте, Джорджия, от Форт-Макферсона, Джорджия, резиденции Командования Армии США. Она располагалась рядом с федеральным шоссе 75—85, зеленые лужайки и многочисленные кирпичные строения маскировали множество секретных зданий. Поскольку отсюда осуществлялось руководство всеми боевыми подразделениями Армии, средства обеспечения секретности были первоклассными, но пресса этого не замечала. Если бы большое количество военного и гражданского персонала внезапно собралось в Форт-Майерсе, Вирджиния, или на базе ВВС в Неллисе, это сразу бы заметили – за такими местами ведется пристальное наблюдение. Форт-Макферсон в их число не входил. Он пользовался услугами аэропорта Хартсфилд, крупнейшего в Соединенных Штатах, и укрывался за печально известным своей интенсивностью дорожным движением Атланты. Сбор заметили только тщательно отобранные солдаты, исполнявшие обязанности военной полиции. Но хотя солдат отбирали тщательно, их отбирали не из рядов официальной военной полиции.

– Благодарю, сэр, – произнес хмурый часовой у ворот после тщательного изучения водительских прав Майка и его лица. – Поезжайте по главной дороге до Т-образного перекрестка. Поверните направо. Эта дорога приведет к зданию Командования серого бетона и с указателем. Проследуйте за главное здание к будке охраны слева. Там поверните и следуйте указаниям регулировщика.

– Спасибо, – ответил Майк, включил первую передачу у своего «жука» и взял протянутые права.

– Не за что, – произнес часовой уже вслед тронувшемуся «жуку». – Всего хорошего. – Спецназовец из отряда Дельта в форме военной полиции поднял трубку недавно установленного телефона шифрованной связи. – О’Нил, Майкл А., 216—29—1145, 0657. По особому распоряжению генерал-лейтенанта Джона Хорнера. – На какое-то время сержант первого класса задумался о причине всей этой суеты и почему знаки различия на его форме были на три ступени ниже его настоящего звания. Затем он перестал думать об этом. Способность подавить любопытство являлась желанной чертой характера кадрового состава Дельты.

Черт, подумал он напоследок, парень смахивает на пожарный гидрант, и выбросил его из головы, когда подъехала следующая штатская машина.

– Я уж и забыл, до чего он похож на пожарный гидрант, – пробормотал себе под нос генерал-лейтенант Джон Д. (Попрыгунчик Джек) [5]5
  В подразделениях Вооруженных Сил США, связанных с воздушными силами, у офицеров и сержантов имеются прозвища-позывные, обычно шутливые, которые используются в радио-переговорах и повседневной жизни.


[Закрыть] Хорнер. Он стоял в расслабленной позе и наблюдал, как «фольксваген» пристраивался на парковку. Высокий, за метр восемьдесят, и почти болезненно красивый, всем своим видом генерал олицетворял старшего армейского офицера.

Сухопарый и крепкий, со строгим лицом, он улыбался обычно только когда выставлял напоказ некомпетентность младшего по званию. У него была великолепная выправка, а полевая форма сидела так, словно вопреки уставу была подогнана по фигуре. Ежик седых волос и стеклянный взгляд голубых глаз придавали ему облик того, кем он и являлся – наследником прусского военного сословия со стальным стержнем внутри. Наряди его в длинную шинель и сапоги с высокими голенищами, и он запросто сошел бы за одного из высших чинов вермахта Второй мировой.

Все двадцать семь лет своей армейской жизни он прослужил в крылатой пехоте [6]6
  В Армии США нет воздушного десанта как отдельного рода войск. Две воздушно-десантные дивизии входят в состав пехоты.


[Закрыть] и занимался специальными операциями. И хотя его главная мечта – командовать полком рейнджеров – так и не исполнилась, он, несомненно, стал экспертом мирового уровня по тактике и теории действий пехотных подразделений. В дополнение к талантам блестящего теоретика и штабного офицера, он считался превосходным командиром, из тех, о ком говорят «старая косточка». За годы службы он сталкивался со многими характерами, но мало кто мог сравниться с тем коренастым танком, который вразвалку шагал ему навстречу. Хорнер вспомнил первую встречу с бывшим сержантом и внутренне рассмеялся.

Декабрь 1989. Погода отвечала официальным стандартам зимы для Северной Каролины, Форт-Брэгг, цитадель воздушного десанта, уже неделю мок под угрюмым дождем, сыпавшим со свинцово-серых туч. За исключением погоды, хотя и в ней были свои плюсы, подполковник Хорнер был удовлетворен своими первыми занятиями по программе оценки боевой подготовки в качестве командира батальона. Подразделения, которые он со старшиной батальона безжалостно муштровали три долгих месяца, безупречно выполнили все нормативы, невзирая на погоду, в то время как год назад, с предыдущим командиром, они с треском провалили те же самые тесты. Казалось, что, несмотря на дождь, Господь был на его стороне и мир был прекрасен, вплоть до того момента, когда у его джипа внезапно и картинно лопнуло колесо.

Даже такое происшествие не портило момента. Запасная шина есть у всех джипов, в багажнике есть комплект инструмента именно для таких случаев. Но когда водитель сознался, что не взял этого самого комплекта, подполковник Хорнер улыбнулся. Истинно русской улыбкой, не достигающей глаз.

– Нет инструментов? – коротко спросил подполковник.

– Так точно, сэр. – Солдат сглотнул, огромный кадык мотнулся вверх и вниз.

– И домкрата нет?

– Да, сэр.

– Сержант-майор! – рыкнул подполковник.

Старшина ответственности за произошедшее не нес, чувствовал себя комфортно в камуфляже из непромокаемой ткани «гортекс» и воспринял все с юмором.

– Мне его выпотрошить и содрать шкуру, сэр? – спросил он, засовывая руки под мышки и готовясь к долгому ожиданию под дождем. Он сильно надеялся, что пойдет снег, это снизит вероятность переохлаждения.

– В сущности, я готов согласиться на предложение, – произнес подполковник, с трудом сдерживаясь.

– Помимо само собой разумеющегося, сэр, может, связаться с базой? – Затруднения командира породили широкую ухмылку, которая почти надвое расколола черное лицо старшины.

Джек был лучшим командиром из всех, которых он встречал, но его всегда забавляло наблюдать, как он справляется с мелочными проблемами. Подполковник терпеть не мог возиться с подобной ерундой. Словно он уже родился генералом и просто ждал, когда наступит время для адъютантов разбираться с водителями и их упущениями.

– И признаться на весь эфир, что мой водитель идиот, вызывая по радио спасательную группу ради спустившего колеса. Рейнольдc, – сказал он, обращаясь к специалисту четвертого класса, стоящему навытяжку под моросящим дождем. – Я сгораю от нетерпения узнать, о чем ты думал.

– Сэр, мы ожидали предстоящую проверку оперативной готовности, – ответил рядовой, страстно желая, чтобы или прекратились неприятные позывы в мочевом пузыре и кишечнике, либо земля разверзлась и поглотила его.

– Ага, продолжай. И не ограничивай себя единственным предложением, – сказал подполковник.

– Сдается мне, я знаю, к чему он клонит, – усмехнулся сержант-майор.

Глубоко вздохнув, дрожащий специалист продолжил:

– Ну, этот комплект инструментов годен только для мелкой ерунды, вроде замены колеса…

– Как сейчас! – гаркнул подполковник.

– Так точно, сэр, – продолжал гнуть свое водитель, – и у хорошей машины редко когда плохие шины. А это хороший джип, и чертова шина совсем новая! Но при проверке оперативной готовности инспекторы знают, что за командирскими машинами наилучший уход, поэтому они их рассматривают через лупу. И если не найдут чего-нибудь серьезного, то начинают рыться в мелком дерьме, типа, где краска облезла. Ну вот, я напряг старшего по гаражу справить мне новенький комплект инструментов, и так как я не хотел, чтобы меня накололи…

– Так и знал, – расхохотался батальонный старшина. – Боже, этот фокус уже просто достал. В следующий раз, Рейнольдc, достань два комплекта и держи один в своей тумбочке.

– Рейнольдc. – Подполковник заставил себя сделать паузу. Откручивание головы идиота ничего не даст. Одной из причин его гнева было чувство собственной вины, что не заменил данное конкретное слабое звено до проведения занятий по оценке боевой подготовки.

– Да, сэр?

– У тебя просто редкостное отсутствие здравого смысла. – Хорнер разглядывал небо, как бы в поисках озарения.

– Так точно, сэр.

– Мне следовало отправить тебя постоянным водителем в административный отдел, – сказал подполковник, возвращаясь к делу.

– Да, сэр.

– И это не комплимент, – сказал офицер, его улыбка походила на тигриный оскал.

– Никак нет, сэр. Десант, сэр. – Рейнольдc знал, что когда подполковник так улыбался, с тобой было покончено.

Разведрота, думал он, вот что мне светит.

– Сержант-майор Эйди?

– Взвод оружия «Альфы». [7]7
  В Армии США подразделения нумеруются буквами латинского алфавита – А (Альфа), В (Браво), С (Чарли), D (Дельта) и т.д.


[Закрыть] – Пока шла дискуссия, старшина батальона изучал карту тактической диспозиции. Дождь собирался в лужицы на ацетатном покрытии, их приходилось постоянно стряхивать. К вечеру точно пойдет снег. Сержант-майор решил, что ему хочется вернуться в Центр тактических операций до этого момента. Все его теплые вещи находились там.

– Где? – спросил подполковник и шагнул к своему сиденью.

– К югу от следующего огневого рубежа, который должен быть слева через двести метров, затем поворот, и еще метров сто пятьдесят – двести. Справа поляна. Если я правильно помню, вдоль дороги на краю поляны стоит разбитая молнией сосна. – Старшина ездил по этим дорогам еще до рождения рядового Рейнольдса.

– Рейнольдс, – прорычал подполковник, уселся на сиденье открытого джипа и поставил ногу на забрызганную грязью лопату, пристегнутую к боковине.

– Сэр.

– Полагаю, ты сможешь пробежаться четыреста метров в своей полевой форме. – Подполковник принял ту же позу, что и сержант-майор на заднем сиденье, руки в перчатках засунуты под мышки, туловище согнуто, чтобы уменьшить площадь поверхности, излучающей тепло. Поза опытного и чертовски раздосадованного пехотного офицера, приготовившегося к долгому ожиданию под дождем пополам с мокрым снегом.

– Десант, сэр! – Специалист отдал честь, счастливый от представившейся возможности удрать подальше от стеклянного взгляда своего командира.

– Марш.

Сконфуженный специалист четвертого класса рванул с места, словно газель. От каждого шага мокрая красная глина разлеталась на метры во всех направлениях.

– Сержант-майор, – спокойным тоном произнес подполковник, когда фигура рядового скрылась за первым поворотом.

– Здесь, сэр! – громко отозвался старшина и выпрямился на сиденье, не вынимая рук из-под мышек.

– Сарказм? – сжато спросил подполковник.

– Сарказм? У меня, сэр? Никогда, – ответил сержант-майор, откидываясь на спинку сиденья. Затем он вытащил правую руку с почти сомкнутыми большим и указательным пальцами. Между ними могла бы уместиться горошина. – Может быть, совсем немного. Чуточку. – Произнося это, он раздвинул пальцы до максимального предела. – Чуть-чуть.

– Я собирался поговорить с вами насчет нового водителя… – сказал подполковник и позволил себе немного расслабиться. Ситуация была слишком дурацкой и никчемной, чтобы сердиться по-настоящему.

– О? Правда? – усмехнулся сержант-майор.

– Дело вовсе не в том, что он чертовски туп, – покорившись судьбе, продолжал подполковник. Сержант-майор имел право на свои смешки. – А в том, что когда он не самонадеян, он подобострастен.

– Ну что же, подполковник, – произнес старшина, снял кевларовую каску и почесал голову. Холодный ветер подхватил и понес облачко пушинок одуванчика. Завершив базовую гигиеническую процедуру, он нарочито старательно водрузил каску обратно на голову и тщательно застегнул все ремешки. После долгих полевых учений потертый брезент подбородочного ремня весь засалился и пропитался потом. – Сержанты люди маленькие, им не положено знать слов типа «подобострастен». Но если вы имеете в виду, что он любитель вылизывать чужие задницы, так именно поэтому он и получил эту работу. И он чертовски хорошо бегает. Полковник Вассерман придавал бегу большое значение.

Чернокожий будда, сам выдающийся бегун, удовлетворенно улыбнулся. С его точки зрения, в батальоне это было самым последним, что требовало капитального ремонта.

– Полковник Вассерман удержался на волоске от увольнения, и за дело, да и сейчас он двигает прямиком на улицу, – фыркнул подполковник.

Они со старшиной как могли старались подтянуть солдата до нужного стандарта, но у них просто ничего не получалось. Казалось, Рейнольдс являлся одним из тех солдат, которые наиболее полно удовлетворяли «старую гвардию». Он великолепно смотрелся во время проверок, но никак не мог вытащить голову из собственной задницы, когда дело доходило до боевой подготовки. Хорнер разочарованно вздохнул и смирился с фактом, что некоторые проблемы тренировкой не решить.

– В целом я руководствуюсь следующим принципом, – продолжал он. – Если полковник Вассерман считал что-то хорошей идеей, я стараюсь двигаться в прямо противоположном направлении. В каком-то смысле даже плохо, что я не могу идти за ним всю жизнь, он просто как маяк. Переведите Рейнольдса мягко. Напишите ему хорошую характеристику, за своей подписью, не за моей, и переведите в роту «Чарли». Подберите хорошую замену. Остается уповать на Бога, чтобы не пришлось попасть на войну с таким клоуном.

Некоторое время оба командира молча сидели и слушали шум дождя. Осадки, казалось, решили окончательно выпадать в виде мокрого снега, правда, иногда шел то чистый снег, то ледяная морось. Издалека доносилась канонада артиллерийского дивизиона, который на всю катушку использовал возможность раз в полгода настреляться от души боевыми. Подобная погода давала хорошую тренировку пушкарям.