Текст книги "Человек с мясной фабрики"

Джордж Мартин
Человек с мясной фабрики

Meathouse Man. © George R. R. Martin, 1976

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

* * *

I

На мясной фабрике

В первый раз они пришли прямо с рудных месторождений.

Кокс – самый старший в группе, обладавший хоть каким-то жизненным опытом, – сказал, что Трейджер должен идти, хочет он или нет. Потом один из парней, рассмеявшись, заявил, что Трейджер даже не знает, что делать, но Кокс так его толкнул, что тот смолк.

И когда настал день получки, Трейджер последовал за остальными к мясной фабрике, напуганный, но и преисполненный нетерпения, он заплатил деньги мужчине на первом этаже и получил ключ от комнаты.

Трейджер, дрожа, вошел внутрь и оказался наедине с ней (нет, это не она, а оно, напомнил он себе, но тут же снова забыл). Убогую серую спальню озаряла одинокая тусклая лампочка. От него воняло потом и серой, как и от всех, кто появлялся на улицах Скрэкки, но тут уж ничего не поделаешь. Вот если бы помыться… но в комнате не было ванны, только раковина, двуспальная кровать, застеленная простынями, которые даже в этом сумрачном свете казались грязными, и труп.

Она лежала совершенно обнаженная и смотрела в пустоту, ее дыхание было частым и неглубоким. Ноги раздвинуты, наготове. Неужели она всегда такая, или мужчина, который побывал здесь до него, положил ее так? И что теперь? Конечно, он знал, как делать это (да-да, он читал книги, которые ему дал Кокс, и еще были фильмы и прочее), но обо всем остальном имел лишь смутное представление. Ну, разве что ему, самому младшему дрессировщику на Скрэкки, было известно, как обращаться с трупами.

Впрочем, особого выбора у него просто не было. После смерти матери его заставили пойти в школу дрессировщиков и учиться – что еще ему оставалось? Вот только это Трейджер никогда не делал (но знает как, да-да, знает), он здесь впервые.

Трейджер медленно подошел к кровати и сел (сразу же ожил хор скрипучих пружин), затем коснулся ее тела – плоть оказалась теплой. Конечно, она не была трупом; тело оставалось вполне живым, под тяжелой белой грудью билось сердце. Не было только мозга, вырванного из черепа, вместо него вставили синтемозг мертвеца. Она стала мясом, еще одним телом, которым должен управлять дрессировщик трупов. Она не была женщиной, поэтому не имело ни малейшего значения, что Трейджер – мальчишка, пахнувший Скрэкки, со щекастым лягушачьим лицом. Она (нет, оно, помнишь?) не будет против, ей все равно.

Мальчик сбросил одежду дрессировщика трупов и забрался в постель, где лежало тело женщины. Он испытывал сильное волнение; руки дрожали, когда он начал ее гладить. Кожа была очень белой, волосы – длинными и темными, но даже мальчик не мог бы назвать ее красивой. Слишком плоское и широкое лицо, руки и ноги толстые и вялые.

На большой груди вокруг темных сосков предыдущий посетитель оставил следы зубов. Трейджер осторожно коснулся отметин, провел по ним пальцем. Затем, разозленный собственными колебаниями, схватил ее грудь и сильно сжал сосок, представив себе, как настоящая девушка кричит от боли. Труп даже не пошевелился. Продолжая сжимать сосок, он лег на нее и взял вторую грудь в рот.

И труп ответил.

Она приподнялась под ним, мясистые руки обхватили его покрытую прыщами спину и прижали к себе. Трейджер застонал и засунул руку ей между ног, там было влажно и жарко.

Как они это делают? Неужели она может по-настоящему возбудиться, не имея разума, или в нее вставили трубки со смазкой?

Потом он перестал задавать себе вопросы, нашарил пенис и всунул его в женщину. Труп сжал его ногами и сделал ответное движение. Ощущения оказались очень приятными, много лучше того, что Трейджер делал с собой сам, и он даже почувствовал смутную гордость – ведь женщина стала такой влажной и возбужденной.

Потребовалось всего несколько движений, Трейджер был слишком юным и неопытным, чтобы продержаться дольше. Надо же, всего несколько движений, и все – но и ей больше ничего не требовалось. Они закончили одновременно, женщина выгнулась под ним и беззвучно задрожала. А потом вновь застыла в полнейшей неподвижности, как труп.

Трейджер чувствовал себя опустошенным и удовлетворенным, но у него еще оставалось время, и он решил получить за свои деньги еще кое-что, поэтому принялся изучать женское тело, засовывая пальцы во все отверстия, внимательно все разглядывая. Труп двигался, точно мертвое мясо.

Он оставил ее в таком же виде, как нашел, на спине, лицом вверх, с широко раздвинутыми ногами.

Стена фабрики закрывала весь горизонт, отбрасывая красные тени на серные, темные небеса. Мальчик был пристегнут к высокому сиденью автодробилки, находящемуся на втором этаже чудовищной машины со свирепыми зубами из алмазов и дюраллоя. Он ясно представлял себе панель управления, рулевое колесо, датчик топлива, яркую рукоять управления ковшом, мерцающие циферблаты аварийных датчиков, основные и аварийные тормоза. Но видел совсем другое: тусклые, смутные отражения; наложенные друг на друга изображения двух других панелей управления, почти идентичных тем, за которыми сидел он. И еще – неловкие руки трупов, лежащие на рукоятках. Трейджер перемещал эти руки тщательно и осторожно, а другая часть его разума контролировала собственные руки, неподвижно застывшие на коленях. На его поясе негромко гудел контроллер.

По обе стороны от него заняли позиции две другие автодробилки. Руки трупа нажали на тормоза; машины остановились. Они стояли в ряд на краю карьера, безжалостные громадные колесницы, готовые начать спуск во тьму. Карьер становился все глубже и глубже; каждый новый слой скал и руды поднимался на поверхность.

Когда-то здесь находился горный кряж, но Трейджер не помнил тех времен.

Остальное было достаточно просто. Автодробилки выстроились в шеренгу. Действовать в группе как единое целое – плевое дело. Только в тех случаях, когда приходилось заставлять разные трупы решать различные задачи, ситуация заметно усложнялась. Однако для хорошего дрессировщика особых проблем не возникало. Ветераны управлялись с командой, состоящей из восьми синтемозгов. Каждый из мертвецов был настроен на один контроллер; дрессировщик, который носил этот контроллер – точнее, его мысленные команды, – заставлял тела мертвецов совершать необходимые движения.

Трейджер быстро проверил маску с фильтром и наушники, коснулся кнопки подачи топлива, включил двигатель. Трупы повторили его движения, и импульсы света распороли сумрак Скрэкки. Даже сквозь наушники он слышал ужасающий вой опускающегося ковша. Пожирающая скалы пасть открылась во всю свою необъятную ширину.

С грохотом и скрежетом, соблюдая строй, Трейджер и его команда трупов начали спускаться в карьер. Прежде чем они доберутся до фабрик, расположенных на противоположной стороне, из чрева земли будут вырваны тонны металла, потом его обогатят и переплавят, а бесполезный камень превратится в пыль. И воздух, почти непригодный для дыхания, станет еще хуже. А когда наступит вечер, сталь будет готова.

Я стал хорошим дрессировщиком, думал Трейджер, в то время как автодробилки двигались по склону карьера. Но дрессировщик на мясной фабрике – настоящий художник своего дела, он умудряется приводить в движение дюжину трупов, если даже не находится рядом с ними. Как ему удается заставить их делать разные вещи, сохранять возбуждение, с такой удивительной точностью соответствовать ритму и желаниям каждого клиента? Быть может, ему просто повезло, что он так удачно трахнулся?

Воздух за его спиной почернел от пыли, уши закладывал шум, а над далеким горизонтом поднималась красная стена, под которой ползали желтые муравьи, пожирающие камень. Но все время, пока автодробилка продвигалась вперед, у Трейджера сохранялась эрекция.

Трупы принадлежали компании, для них было выстроено специальное хранилище. А у Трейджера имелась комната, кусочек пространства внутри здания из стали и бетона, который принадлежал только ему. Он был знаком лишь с несколькими из своих соседей, но знал их всех – таких же, как и он, дрессировщиков трупов. То был мир безмолвных темных коридоров и бесконечных запертых дверей. В просторном и пыльном холле всегда было пусто, здесь никогда не собирались обитатели огромного дома.

Вечера были долгими, а ночи бесконечными. Трейджер купил дополнительные осветительные панели для своей комнаты, и, когда все они работали, его редким гостям приходились щуриться от яркого света. Но всегда наступало время, когда он уже не мог больше читать и приходилось выключать освещение. Темнота вновь возвращалась.

Его отец, умерший так давно, что Трейджер едва его помнил, оставил ему наследство, состоящее из книг и записей, до сих пор хранившихся в его комнатке. Все стены были ими уставлены, часть громоздилась по обе стороны от постели и возле двери в ванну.

Изредка мальчик присоединялся к Коксу и остальным. Они выпивали, обменивались шутками и отправлялись на поиски настоящих женщин. Трейджер изо всех сил старался им подражать, но всегда чувствовал себя чужим. В результате большую часть вечеров он проводил дома, читая или слушая музыку, вспоминая и размышляя.

В ту неделю он еще долго не засыпал после того, как тускнел свет панелей, и мысли пугающе путались в его сознании. Приближался день получки, и Кокс вновь придет за ним, чтобы пригласить на мясную фабрику… Да, конечно, он ничего не имел против. Это так здорово и ужасно возбуждает; наконец-то он почувствовал себя уверенным и сильным. Но все оказалось таким легким, дешевым и грязным. Ведь должно быть что-то еще, верно? Любовь, или как там оно называется? С настоящей женщиной должно получаться лучше, но где ее взять на мясной фабрике? Вне ее стен Трейджеру не удавалось найти женщину – впрочем, у него никогда не хватало мужества попытаться. Но он должен попробовать, должен, иначе будущая жизнь превращается в жалкое существование.

Он мастурбировал под одеялом, напряженно размышляя над этой проблемой, и решил больше не ходить на мясную фабрику.

Однако несколько дней спустя Кокс принялся смеяться над ним, и ему пришлось пойти вместе со всеми. Он чувствовал, что должен что-то доказать. Кому?

Он попал в другую комнату, где его поджидал другой труп. Толстый и черный, с яркими оранжевыми волосами, менее привлекательный, чем первый, если такое вообще возможно. Но Трейджер был уже полон нетерпения, и – о радость! – на сей раз ему удалось продержаться подольше. И вновь все получилось превосходно, ее ритм идеально подходил Трейджеру, казалось, она точно знала, что ему нужно, и к тому же кончила одновременно с ним.

Потом последовали новые визиты. Теперь мальчик вместе с остальными стал регулярным клиентом мясной фабрики и перестал из-за этого тревожиться. Кокс с приятелями приняли его в свой круг, но неприязнь к ним лишь возросла. Нет, он лучше, чем они, думал Трейджер. Он умел управлять трупами и автодробилками ничуть не хуже, чем мальчики постарше, и всегда оставался способен мыслить и мечтать. Придет время, и он покинет Скрэкки и кем-нибудь станет. А они до конца своих дней будут людьми с мясной фабрики. Он, Трейджер, достоин большего, он найдет любовь.

Секс с каждым разом становился все лучше, Трейджер ни разу не испытал разочарования в постели с трупами. Он делал все, о чем когда-либо читал, слышал или мечтал. Трупы узнавали о его желаниях прежде, чем он сам. Если ему хотелось, чтобы секс был медленным, они никуда не торопились. Когда он желал, чтобы все происходило быстро и жестоко, они давали ему то, к чему он стремился. Мальчик использовал все отверстия, которыми они обладали; и они всегда знали, какое именно ему следует предоставить в данный момент.

За прошедшие после первого визита месяцы его восхищение перед дрессировщицей с мясной фабрики выросло и вскоре превратилось почти в поклонение. Трейджер все еще оставался мальчишкой, безнадежно наивным и неопытным, пребывавшим в уверенности, что сумеет ее полюбить. И тогда он уведет эту женщину из мясной фабрики в чистый мир без трупов, где они будут счастливы вместе.

Однажды, в момент слабости, он рассказал о своей мечте Коксу и остальным. Кокс посмотрел на него, покачал головой и ухмыльнулся. А потом все принялись хохотать.

– Какой же ты осел, парень, – наконец сказал Кокс. – Там нет никакого проклятого дрессировщика! Неужели ты никогда не слышал о цепях обратной связи?

И, продолжая смеяться, он все объяснил. Каждый труп настроен на контроллер, встроенный в постель, – в результате клиент управляет собственным мясом. Вот почему для всех остальных женщины с мясной фабрики остаются мертвыми. И мальчик вдруг понял, почему его секс всегда был таким превосходным. Оказывается, он действительно отличный дрессировщик.

Той ночью, когда все панели испускали беспощадно яркий свет, Трейджер предъявил себе счет. Он хорошо делал свою работу, он этим гордился, но остальное…

Все дело в мясной фабрике, решил мальчик. Это ловушка, которая разрушает его жизнь, мечты и надежды. Он не вернется туда, но это слишком легкое решение. Он покажет Коксу, покажет им всем. Он пойдет трудным путем, будет рисковать и, если потребуется, страдать. И испытает радость, быть может, даже любовь.

Трейджер больше не ходил на мясную фабрику. Чувствуя себя сильным, решительным и необыкновенным, он все свободное время теперь проводил в своей комнате. И здесь, по мере того как шли годы, он читал, мечтал и ждал, когда начнется настоящая жизнь.

1

КОГДА МНЕ БЫЛО ОДИН И ДВАДЦАТЬ

Джози стала первой.

Она была красива – всегда – и знала об этом. Сознание собственного совершенства сформировало девушку, сделало ее агрессивной и уверенной в себе, иными словами, настоящей победительницей. Как и Трейджеру, ей исполнилось всего двадцать, когда они познакомились, но жизнь ее была более наполненной, чем у него, и, казалось, ей были известны ответы на все вопросы. Он сразу полюбил ее.

А Трейджер? Что произошло с ним за эти годы после мясной фабрики? Он стал выше, раздался в плечах, у него появились мускулы и немного жира, легко менялось настроение, он мало говорил и был погружен в себя. Теперь он управлял командой из пяти трупов – больше, чем Кокс, больше, чем любой из его прежних приятелей. По ночам он читал книги; иногда в своей комнате, иногда в зале. Он уже успел забыть, что приходит сюда для того, чтобы кого-нибудь встретить. Уверенный в себе, бесстрастный, Трейджер ни с кем не вступал в контакт, и все его избегали. Окружающие уже не издевались над ним, но шрамы остались в его душе, хотя юноша даже не знал об этом, так как перестал заглядывать к себе в душу.

Он нашел свое место – рядом с трупами.

И все же в нем еще жила мечта. Он во что-то верил, чего-то ждал, к чему-то стремился. Поэтому не мог вернуться на мясную фабрику, полностью раствориться в растительной жизни, которую выбрали остальные. Иногда, унылыми одинокими ночами, неудовлетворенность усиливалась. И тогда Трейджер вставал со своей холодной постели, одевался и часами бродил по коридорам, глубоко засунув руки в карманы, ощущая, как что-то сжимает и рвет когтями его внутренности. И всякий раз во время таких ночных бдений он принимал решение каким-то образом завтра изменить свою жизнь.

Но когда наступал следующий день, воспоминания о тихих серых коридорах тускнели, демоны исчезали, и он вновь должен был вести шесть ревущих машин в карьер. Он вновь отдавался рутине, и на долгие месяцы тревога его оставляла.

А потом появилась Джози.

Его перевели в новый карьер, где еще не велась разработка. Еще несколько недель назад здесь вздымались холмы, но взрывники компании произвели целую серию ядерных взрывов, и теперь пришел черед автодробилок. Команда Трейджера одной из первых прибыла на новое место работы, и поначалу он даже почувствовал воодушевление. Старый карьер был практически выработан, а сейчас перед ним раскинулась новая местность, повсюду валялись булыжники, зазубренные обломки скал, камни размером с бейсбольный мяч, которые особенно пронзительно визжали, когда с ними расправлялись мощные механизмы автодробилок. Новая работа возбуждала ощущением опасности. Трейджер, в маске с фильтрами, кожаной куртке, защитных очках и наушниках, управлял своими шестью машинами и шестью телами с яростной гордостью, превращая камень в пыль, расчищая путь для других машин, пробивая дорогу ярд за ярдом, чтобы добывать новую и новую руду.

Однажды один из наслаивающихся образов привлек его внимание: на автодробилке, которую вел один из трупов, вспыхнул красный свет. Трейджер потянулся вперед руками, разумом и пятью парами рук трупов. Шесть машин остановились, но красный свет не исчез. Итак, одна из автодробилок вышла из строя. Ругаясь, юноша посмотрел на машину и заставил сидящий в ней труп пришпорить ее. Однако красный свет продолжал гореть. Пришлось обратиться к технику.

К тому моменту, когда она прибыла по вызову – в одноместном скиммере, похожем на каплю черного металла, – Трейджер успел отстегнуть ремни, спуститься по металлическим кольцам, приваренным к боку автодробилки, и подойти к вышедшей из строя машине. Он уже собрался забраться внутрь, когда появилась Джози; они встретились у подножия громады желтого металла.

На девушке был комбинезон дрессировщика, наушники, тяжелые защитные очки, а лицо намазано жиром для защиты от пыли. Но даже в таком виде она оставалась красивой. У нее были короткие светло-каштановые волосы, которые растрепал ветер, а когда она приподняла очки, Трейджер встретился взглядом с блестящими зелеными глазами.

Джози тут же взяла ситуацию под контроль; деловито представившись, она задала несколько вопросов, открыла машинный отсек и залезла внутрь, откуда сразу же запахло рудой и продуктами перегонки нефти. Не прошло и десяти минут, как она выбралась наружу.

– Не суйся туда, – сказала она и тряхнула головой, чтобы отбросить волосы с лица. – Полетели регуляторы тяги. Идет утечка радиоактивности.

– Ага, – кивнул Трейджер. Он уже и думать забыл об автодробилке, но понимал, что нужно произвести впечатление и сказать что-нибудь умное. – Эта штука взорвется? – И тут же сообразил, что ляпнул глупость.

Юноше было хорошо известно, что утечка радиоактивности не приводит к взрыву. Однако Джози улыбнулась – так он впервые увидел ее ослепительную улыбку, – и ему показалось, что это относилось к нему, Трейджеру, а не к дрессировщику трупов.

– Нет. – Она покачала головой. – Он просто расплавится. Там даже температура не повысится, поскольку в стены встроена защита. Просто туда лучше не лезть.

– Ладно. – Надо что-то сказать… – И как мне быть дальше?

– Наверное, работать с оставшейся частью команды. Эту машину придется пустить на слом. Судя по внешнему виду, в прошлом ее уже не раз чинили. Ну и глупо! Машина раз за разом ломается, а ее продолжают отправлять в карьер. После такого количества неполадок нельзя рассчитывать, что она будет нормально работать.

– Верно, – согласился Трейджер.

Джози вновь ему улыбнулась, поставила панель на место и собралась уходить.

– Подождите!

Слово сорвалось с его губ прежде, чем он успел прикусить язык. Джози склонила голову набок и вопросительно посмотрела на него. И Трейджер вдруг сумел извлечь силу из стали, камня и ветра; под серными небесами его мечты вдруг показались ему не такими уж недостижимыми. Отчего бы нет?

– Э-э-э… Меня зовут Грэг Трейджер. Мы еще с вами встретимся?

Джози ухмыльнулась:

– Конечно. Приходи сегодня. – И она дала ему свой адрес.

После того как она уехала, он уселся в свою автодробилку и вернулся к своим оставшимся телам. Теперь все они были охвачены огнем жизни и принялись грызть камень с особенным удовольствием. Темно-красное сияние на далеком горизонте вдруг стало напоминать восход.

Когда Трейджер добрался до дома Джози, он обнаружил там четверых ее друзей – он попал на вечеринку. Девушка часто устраивала вечеринки, и он с того дня стал постоянным ее гостем. Джози разговаривала с ним, смеялась, он ей нравился!

Вот так неожиданно его жизнь изменилась.

Вместе с Джози он увидел такие районы Скрэкки, о существовании которых даже не подозревал, и стал делать вещи, которых раньше не делал никогда:

– он стоял с ней в толпе, собиравшейся на улице вечерами, на пыльном ветру, под болезненным желтым светом, сочившимся из окон бетонных зданий, делал ставки и кричал до хрипоты, подбадривая испачканных смазкой механиков, которые устраивали гонки на желтых грохочущих гусеничных тракторах;

– он гулял с ней по непривычно тихим, белым и чистым подземным офисам и коридорам, где едва слышно шипели кондиционеры и где жили и работали обитатели других миров, чиновники и администраторы;

– он бродил с ней по магазинам – огромным одноэтажным зданиям, которые снаружи напоминали склады, а внутри искрились разноцветными огнями, где было полно игровых комнат, кафетериев и баров, где выпивали дрессировщики;

– он посещал с ней спортивные залы, где другие дрессировщики, менее искусные, чем он, устраивали кулачные бои между своими трупами;

– он сидел с ней и ее друзьями в тихих тавернах, и они будили тишину своими разговорами и смехом, а однажды Трейджер увидел человека, ужасно похожего на Кокса, который смотрел на него с противоположной стороны зала, и тогда он улыбнулся и еще ближе наклонился к Джози;

– он едва обращал внимание на других людей, толпами которых окружала себя Джози; когда они с ней отправлялись на очередную безумную прогулку, в которой участвовали еще пять, шесть или десять человек, Трейджер говорил себе, что это они с Джози гуляют, а остальные просто присоединились к ним.

Изредка обстоятельства складывались для Трейджера удачно, и они оставались вдвоем у нее дома или у него. И тогда начинались разговоры – о далеких мирах и о политике, о трупах и жизни на Скрэкки, о книгах, которые оба поглощали в огромных количествах, о спорте, играх и друзьях. У них было немало общего. Но юноша ни разу не проговорился о своих чувствах.

Конечно, Трейджер ее любил. Подозрения возникли в первый месяц знакомства и вскоре превратились в убежденность. Он любил Джози, именно такой любви он ждал.

Но вместе с любовью пришла мука. Дюжину раз юноша пытался рассказать о том, что творится в его сердце, но так и не сумел произнести нужных слов. А что, если Джози к нему равнодушна?

Его ночи оставались одинокими: все та же маленькая комнатка, яркий свет, книги и боль. Только теперь он стал еще более одиноким; умиротворение рутиной, полужизнь с трупами – все теперь ушло. Днем он проводил в движение огромную автодробилку, заставлял трупы выполнять команды, колол камни, плавил руду и мысленно повторял слова, которые скажет Джози. И мечтал о том, что услышит в ответ. Конечно, у нее были мужчины, но она любила только Трейджера и тоже не могла ему признаться. Когда он сумеет найти нужные слова и наберется мужества, он все ей скажет. Каждый день юноша повторял это себе, продолжая вгрызаться в чрево земли.

Но стоило ему вернуться домой, как уверенность покидала его. А потом с ужасающим отчаянием Трейджер понял, что обманывает себя. Он ей всего лишь друг, ничего больше, и это никогда не изменится. Зачем лгать себе? Разве мало получено намеков? Они не были любовниками и никогда не будут; в тех редких случаях, когда он набирался мужества и прикасался к Джози, девушка улыбалась и под каким-нибудь предлогом отодвигалась, чтобы у него не создалось впечатления, будто его отвергли.

Он бродил по коридорам, мрачный, угрюмый, мечтая поделиться с кем-нибудь своими проблемами. И все его прежние шрамы вновь стали кровоточить – до следующего дня. Когда Трейджер возвращался к своим машинам, вера приходила вновь. Юноша знал, что должен верить в себя, и громко кричал о своей вере. Он должен перестать себя жалеть, должен что-то сделать. Он должен сказать Джози!

И она будет его любить, кричал день.

И она рассмеется, отвечала ночь.

Трейджер целый год преследовал Джози, это был год боли и надежд, первый год, когда он жил по-настоящему. Лишь в этом ночные страхи и голос дня соглашались – да, теперь он живет. Трейджер больше никогда не вернется в пустоту прежней жизни, до Джози, и никогда не придет на мясную фабрику. Во всяком случае, этого ему удалось добиться. Он может измениться, и когда-нибудь у него хватит сил и найдутся слова для признания.

Джози и двое ее друзей зашли к нему той ночью, но друзья через некоторое время удалились – по каким-то своим делам. В течение часа они оставались наедине и болтали о пустяках. Наконец девушка собралась уходить. Трейджер сказал, что проводит ее до дома.

Он обнимал ее за плечи, пока они шагали по длинным коридорам, и не сводил взгляда с ее лица, наблюдая за игрой света и тени на ее щеках.

– Джози. – Удивительное тепло и спокойствие снизошло на него, и он наконец произнес: – Я люблю тебя.

Девушка остановилась, высвободилась из его рук и отступила на шаг. Ее рот приоткрылся, и что-то промелькнуло в глазах.

– О Грэг, – промолвила она печально. – Нет, Грэг, не надо, не надо. – И покачала головой.

Слегка дрожа, беззвучно шевеля губами, юноша протянул к ней руку, но Джози ее не взяла. Он нежно коснулся ее щеки, и она молча отвернулась.

И тогда, впервые в жизни, Трейджер заплакал.

Джози отвела его в свою комнату. Они уселись на полу, не касаясь друг друга, и начали разговор.

Д. … знала уже давно… но я не хотела говорить об этом и… я не хотела сделать тебе больно… Грэг, ты хороший… не тревожься…

Т. … знал с самого начала… что из этого никогда… лгал себе… хотел верить, даже если неправда… мне жаль, Джози, мне так жаль, так жаль, такжальтакжаль…

Д. … боялась, что ты вернешься к своему прежнему существованию… не надо, Грэг, обещай мне… нельзя сдаваться… нужно верить…

Т. … почему?

Д. … нельзя терять веру, иначе ты превратишься в ничто… умрешь… ты можешь изменить свою жизнь… покинуть Скрэкки, найти кого-нибудь… здесь нет жизни… ты найдешь, найдешь, поверь мне, не теряй веры, продолжай верить…

Т. … ты… буду всегда любить тебя, Джози… всегда… как я могу найти кого-нибудь… таких, как ты, больше нет… никогда… ты особенная…

Д. … о, Грэг… множество людей… ты только посмотри вокруг… откройся, будь открытым…

Т. (смех) … открытым? … первый раз, когда я начал говорить с другим человеком…

Д. … говори со мной снова, если хочешь… я могу с тобой разговаривать… у меня было много любовников, все хотят забраться ко мне в постель… лучше просто оставаться друзьями…

Т. … друзьями… (смех)… (слезы)…

II

Обещания будущего

Огонь давно погас, Стивенс и лесник легли спать, но Трейджер и Донелли сидели возле тлеющих угольков у края чистой зоны. Они тихонько разговаривали, чтобы не будить остальных, и слова тяжело повисали в тревожном воздухе ночи. За их спинами темной стеной вздымался еще не срубленный, застывший в неподвижности лес; все живые обитатели Вендалии сбежали от чудовищного шума, который днем производили гусеничные бульдозеры.

– …Я знаю, что управлять бульдозерами совсем непросто, – говорил Донелли. Он был бледным робким юношей, симпатичным, но легко смущавшимся по любому поводу. Трейджер узнавал себя в неуверенной речи Донелли. – У тебя хорошие перспективы в нашем деле.

Трейджер задумчиво кивнул, не сводя глаз с пепла костра.

– Да, я не случайно прибыл на Вендалию. Я обращался к гладиаторской деятельности, но мне вполне хватило одного раза. Наверное, я бы справился, но меня начинает тошнить от одной только мысли об этом. Конечно, здесь платят намного меньше, чем на Скрэкки, но работа чистая. Как ты считаешь?

– Пожалуй, – согласился Донелли. – И все же настоящие люди не выходят на арену. Только мясо. В результате тела становятся такими же мертвыми, как разум. Логично, не правда ли?

Трейджер рассмеялся:

– Ты слишком большое внимание уделяешь логике, Дон. Нужно больше чувствовать. Послушай, когда ты в следующий раз попадешь в Гидион, сходи на гладиаторские бои и посмотри. Это отвратительно! Трупы, спотыкаясь, бродят по арене с топорами и мечами и рубят друг друга на куски. Настоящая бойня. А зрители – как они радостно кричат после каждого удара! И смеются. Они смеются, Дон! Нет. – Он решительно покачал головой. – Нет.

Но у Донелли еще оставались аргументы в запасе:

– Но почему нет? Я не понимаю, Грэг. У тебя получится, ты будешь лучшим среди них. Я же видел, как ты работаешь со своей командой.

Трейджер бросил на Донелли быстрый взгляд, юноша спокойно ждал ответа. В памяти всплыли слова Джози: «Откройся, будь открытым». Но нет уже того Трейджера, который одиноко жил на Скрэкки. Он возмужал и изменился.

– Там была девушка, – медленно, взвешивая каждое слово, проговорил он, открываясь. – На Скрэкки осталась девушка, которую я любил. Но у нас ничего не вышло. Вот почему я здесь. Я ищу нечто лучшее. Но мои прежние чувства со мной. – Он немного помолчал, стараясь поточнее выразить свою мысль. – Эта девушка, Джози, я хотел, чтобы она меня любила. Ну, ты понимаешь. – Как тяжело быть откровенным, говорить о своих чувствах! – Мечтал, чтобы она меня обожала и все такое. Ну а теперь, да, конечно, я бы неплохо управился с трупами на арене. Но Джози никогда бы не полюбила человека такой профессии. Конечно, она для меня потеряна, но все же… я ищу такого человека, который не сможет быть со мной, если я стану дрессировщиком гладиаторов. – Он резко поднялся на ноги. – Не знаю. Вот что для меня важно – Джози или девушка, похожая на нее. Надеюсь, что скоро я встречу ее.

Залитый лунным светом Донелли молча сидел и жевал нижнюю губу, не глядя на Трейджера. Неожиданно выяснилось, что его логика не помогает. А Трейджер отправился бродить по лесу – ведь здесь не было бесконечных коридоров.

У них получилась сплоченная группа; три дрессировщика, лесник, тринадцать трупов. Каждый день они отодвигали границу леса, и впереди всех двигался Трейджер. Против дикой природы Вендалии, против черного шиповника и жестких, усеянных железными шипами веток серых деревьев, против густых зарослей враждебного леса он бросал свои бульдозеры. Шесть из них управлялись руками трупов, а седьмой он вел сам. Перед сверкающими клинками и лазерными резаками стена леса каждый день отступала. За ними шел Донелли, управлявший тремя огромными лесопильными агрегатами, которые превращали поваленные деревья в пиломатериалы для Гидиона и других городов Вендалии. Далее следовал Стивенс, третий дрессировщик, руководивший огнеметом, который сжигал пни и расплавлял камни, – после него фермеры могли заняться земледелием. Управлял процессом лесник.

Чистая, напряженная работа, предъявлявшая жесткие требования ко всем, – Трейджеру она с каждым днем нравилась все больше. Он превратился в стройного, мускулистого молодого человека; черты загорелого лица стали жестче, жаркое и яркое солнце Вендалии оставило на нем свой след. Трупы были естественным продолжением его тела, он управлял ими с поразительной легкостью. С такой же уверенностью обычный человек двигает рукой или ногой. Иногда контроль становился таким сильным, отдача такой отчетливой и определенной, что Трейджеру казалось, что он вовсе не дрессировщик, работающий с командой, а человек с семью телами. Семь сильных тел, оседлавших знойный лесной ветер.