Текст книги "Великолепие чести"

Глава 13

…не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа…

Ветхий Завет, Книга Еклесиаста, или Проповедника, 9–11

Мадлен работала над своим гобеленом, но мысли ее витали где-то далеко: она то и дело вспоминала слова Дункана о том, что она больше не его пленница.

Конечно, ей самой придется выяснять у барона, что он имел в виду, но она почему-то опасалась узнать правду. Да, она боялась услышать ответы на свои вопросы.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежала Адела, явно чем-то расстроенная. Казалось, еще немного, и она расплачется.

Мадлен вскочила со стула.

– Что случилось? – встревоженно спросила она, сразу же подумав, что тут не обошлось без Дункана.

Адела залилась слезами. Мадлен поспешила закрыть дверь. Обняв девушку, она усадила ее на стул.

– Сядь и успокойся, – проговорила Мадлен. – Все наверняка не так страшно, как тебе показалось. Скажи мне, почему ты плачешь, и думаю, я смогу тебя утешить.

Адела послушно кивнула, но, взглянув на подругу, снова заплакала. Мадлен уселась напротив и терпеливо ждала.

– Мадлен, твой брат послал за тобой своих людей! Дункан позволил его посланцу войти в замок. Поэтому он и велел тебе вернуться в башню. Дункан не хотел, чтобы человек Луддона видел тебя.

– Но почему? Всем известно, что меня держат здесь пленницей! Луддон…

– Ты не поняла, – перебила ее Адела. – Эдмонд сказал Джиларду, что, по его мнению, Дункан не желает, чтобы посланец увидел, как с тобой тут хорошо обращаются. Ты ведь согласна с этим, Мадлен?

– Господи, неужели ты из-за этого плачешь? – рассмеялась Мадлен. – Конечно, со мной хорошо обращаются. Оглянись только вокруг себя, Адела. Разве у меня плохое жилье?

– Мне не следовало подслушивать, но я все же сделала это. Я слышала все, о чем Дункан говорил с человеком твоего брата. Впрочем, Джилард и Эдмонд тоже слышали каждое слово. Дункан почему-то не отослал их. Но меня никто не видел. Я уверена.

– А этот посланец явился от короля или прямо от моего брата? – спросила Мадлен. Она была очень напугана, но не хотела, чтобы Адела это видела. Мадлен являлась для девушки единственной опорой и должна была оправдывать ее надежды.

– Не знаю, – ответила Адела. – Я не слышала начала разговора.

– Ну хорошо. Тогда скажи мне, что ты слышала, – попросила Мадлен.

– Тебя должны немедленно доставить к королевскому двору. Посланец сказал, что это необходимо, несмотря на то что ты… испорчена… – Голос Аделы дрогнул, и ей пришлось помолчать, чтобы собраться с силами.

Мадлен до боли прикусила нижнюю губу. Ей хотелось схватить Аделу за плечи и вытрясти из нее продолжение рассказа.

– Как только ты приедешь в Лондон, тебя выдадут замуж.

– Понятно, – прошептала Мадлен. – Но мы ведь ждали этого, Адела. Мы же знали, что Луддон предпримет что-нибудь. А ты слышала имя человека, за которого меня собираются выдать?

Адела кивнула:

– Моркар.

Закрыв лицо руками, девушка опять разрыдалась, а Мадлен почувствовала, что теряет самообладание и что ей становится плохо.

– А как же Дункан, Адела? – запинаясь, проговорила Мадлен. – Что он сказал посланцу? Он согласился?

– Дункан не промолвил ни слова. Посланец прочел свою бумагу, а затем вернулся к воинам, поджидавшим его у стен замка.

– Сколько же воинов послал Луддон?

– Не знаю, – прошептала Адела. – Как только посланец ушел, Эдмонд и Джилард принялись кричать друг на друга, а Дункан все молчал. Он просто стоял у камина, заложив руки за спину. Не понимаю я этого.

– Твоему брату, Адела, приходится играть две роли: лорда – владельца замка, и брата. Я представляю себе, о чем спорили Эдмонд и Джилард. Эдмонд наверняка кричал, что меня надо отдать людям Луддона, а Джилард спорил с ним и предлагал вступить в бой, чтобы только не отпускать меня.

Адела отрицательно замотала головой, не дав Мадлен договорить.

– Нет, Эдмонд не хочет отдавать тебя людям Луддона, – заявила она.

– Эдмонд на моей стороне? – недоуменно спросила пленница.

– Да, – ответила Адела. – Он предложил отправить меня к нашей сестре Катрин – ненадолго. Он беспокоится обо мне, считая, что я не смогу пережить лишних волнений. А я не хочу никуда ехать. Катрин намного старше меня, и у нее такой странный муж…

Поднявшись, Мадлен медленно подошла к окну. Она распахнула ставни и выглянула наружу. Ей нужно было взять себя в руки, чтобы гнев, копившийся в ней, не вырвался наружу.

– А ты знаешь, Адела, что спартанских детей очень рано отрывали от матерей? Они должны были жить с воинами. Мальчиков обучали воровству. Считалось, что это воспитывает у них хитрость и ловкость.

– Мадлен, о чем ты говоришь? Как у тебя хватает духу даже сейчас говорить о каких-то спартанцах?

Мадлен повернулась к подруге, не скрывая слез, катившихся по ее щекам. Адела еще никогда не видела Мадлен плачущей.

– Мне нравятся древние легенды, Адела. Вспоминая их, я успокаиваюсь, а успокоившись, могу все хорошенько обдумать. Я сама решу, что мне надо делать.

Пораженная грустным выражением глаз Мадлен, Адела поспешно кивнула.

Снова выглянув в окно, Мадлен посмотрела на горный кряж. «Кто же будет кормить моего волка, когда я уеду отсюда?» – спросила она себя. Странно, но ей почему-то вспомнился Дункан. Сама не понимая почему, она и его считала своим волком, за которым тоже следовало ухаживать, как и за его диким собратом. Возможно, даже больше.

– Мы с дядюшкой каждый вечер сидели у камина, – вновь заговорила она. – Я училась играть на псалтерионе[4]4
  Старинный музыкальный инструмент типа цитры.


[Закрыть]. Если дядюшка Бертон был не очень усталым, он присоединялся ко мне. Это было такое чудесное, мирное время, Адела.

– Мадлен, а разве там не было молодых людей? Вспоминая былое, ты всегда говоришь только о пожилых.

– Дядюшка Бертон жил в Гринстед-Холдинге. Барон Мортон, хозяин поместья, был совсем стареньким. К нам приехали также отец Роберт и отец Сэмюэль. Они, конечно, проводили время без меня, но я была единственной из всех, кто мог играть в шахматы с бароном Мортоном. Но как он жульничал, ты себе не представляешь! Впрочем, дядюшка говорил, что это совсем не грех, просто у барона появился такой невинный грешок на старости лет.

Мадлен надолго смолкла. Адела смотрела на огонь, а ее подруга устремила взор в окно.

На сей раз обычная уловка Мадлен не удалась. Хоть она и призвала на помощь своих любимых спартанцев, ей не удавалось взять себя в руки. Мадлен чувствовала, что еще немного – и она сорвется.

– Нам надо найти тебе защитника, – прошептала Адела.

– Если меня заставят вернуться к Луддону, все мои планы рухнут. Я ведь тебе говорила, что собиралась бежать в Шотландию. Думаю, Эдвита приютила бы меня.

– Мадлен, но в Шотландии… – Адела только что собралась сказать подруге, что ее сестра Катрин тоже живет в Шотландии и что она замужем за кузеном шотландского короля. Но ей не удалось договорить – ее перебила Мадлен.

– Господи, ну что я сокрушаюсь о том, что все мои планы рухнули?! – вскричала она. – Луддон или убьет меня, или отдаст Моркару, который тоже наверняка доведет меня до могилы. – Мадлен так горько рассмеялась, что у Аделы по спине поползли мурашки. – До сих пор не могу поверить, что Луддон занят моей персоной. Когда он отправился в погоню за Дунканом, я решила, что он хочет убить твоего брата, чтобы отомстить за то, что Векстоны сделали с его крепостью. Однако, оказывается, он послал воинов за мной, – задумчиво покачала головой Мадлен. – Я решительно ничего не понимаю.

Не успела Адела ответить, как Мадлен повернулась и бросилась к двери:

– Мадлен, что ты, оставайся здесь! Дункан не давал тебе позволения покинуть башню.

– Я должна найти себе защитника, Адела, разве не так? – крикнула девушка через плечо. – Думаю, Дункан вполне подходит для этой роли.

– А о чем ты будешь его просить?

– Твой брат наверняка сумеет прогнать людей Луддона, а я хочу кое-что ему посоветовать.

Адела не успела добавить ни слова, как Мадлен выбежала из комнаты и стремглав бросилась вниз по лестнице. Адела поспешила вслед за ней.

– Мадлен, – крикнула она, – не думаю, что тебе стоит давать советы Дункану!

Ответа не последовало, и Адела в испуге присела на ступеньку. Видно, Мадлен лишилась рассудка. Адела с тревогой наблюдала за тем, как та бежала по крутой лестнице и ее волосы развевались рыжеватой волной. И лишь когда Мадлен пропала из виду, Адела поняла, что должна помочь ей, стать на ее сторону в разговоре с Дунканом, может, даже вставить свое слово.

Между тем Мадлен подбежала к большому залу и остановилась у дверей, чтобы перевести дыхание. Эдмонд и Джилард сидели друг против друга за обеденным столом. Дункан стоял у камина спиной к дверям.

Эдмонд что-то горячо говорил братьям, а потом умолк, и Мадлен услышала лишь последнюю фразу:

– Значит, решено: Дункан возьмет ее и…

Девушка тут же решила, что братья задумали отдать ее людям Луддона.

– Я никуда отсюда не уйду! – вскричала она.

Дункан медленно обернулся и остановил на Мадлен тяжелый взгляд, она не отвела глаз, а потом посмотрела на его братьев. Джилард приветливо улыбнулся, словно выходка Мадлен позабавила его, зато Эдмонд, напротив, недовольно скривился.

Лицо Дункана было непроницаемым. Мадлен подбежала к нему.

– Ты увез меня из замка Луддона, – заговорила она. – Ты решил сделать меня своей пленницей, Дункан, так знай, что я решила остаться ею. Тебе понятно?

Векстон продолжал молчать, хотя сама она почти кричала.

– Ты ведь привязался ко мне, Дункан! Зачем тебе расставаться со мной? – Голос Мадлен предательски дрожал.

Эдмонд вскочил на ноги, перевернув табурет. Мадлен обернулась на шум и, подбоченившись, медленно подошла к столу.

– Перестань хмуриться, Эдмонд, или, клянусь, я заставлю тебя сменить выражение!

Джилард изумленно смотрел на Мадлен. Он еще ни разу не видел ее в таком гневе. Неужто она и впрямь решила, что Дункан хочет отдать ее людям Луддона? Джилард усмехнулся. Бедняжка Мадлен! Ясное дело, она еще плохо знает Дункана и не представляет, как много значит для него. Надо же, она, такая хрупкая и маленькая, осмелилась бросить вызов барону! Не будь он свидетелем этого, в жизни бы не поверил, что такое возможно. Джилард внезапно рассмеялся.

Услышав его хохот, Мадлен повернулась к младшему Векстону.

– Тебе все это кажется смешным, Джилард?

Тот имел неосторожность кивнуть. Он поднял голову – как раз вовремя, чтобы увидеть, что в него летит кувшин эля. Джиларду удалось подхватить его. Мадлен уже было собралась запустить в него другим кувшином, но Эдмонд поймал ее за руку. Они стояли на самом краю помоста, и Мадлен нечаянно толкнула Эдмонда. Тот, потеряв равновесие, упал, а подняться мешал упавший табурет. Девушка молча посмотрела на него, вновь переведя взгляд на Дункана.

– Не вздумай больше смеяться надо мной! – крикнула она.

– Иди-ка сюда, Мадлен, – спокойно приказал старший Векстон. Он по-прежнему стоял прислонившись к камину, и у него был какой-то сонный вид.

Девушка повиновалась и направилась к Векстону, но на полпути, отрицательно покачав головой, остановилась.

– Я не стану больше выполнять твоих приказаний, Дункан. Ты не властен надо мной. Я лишь приманка. Хочешь – убей меня, я предпочту смерть, но не выйду к людям моего брата и не вернусь к нему.

Мадлен судорожно сжала руки, но все равно не могла сдержать в них дрожь.

Дункан не сводил с нее глаз.

– Джилард, Эдмонд, оставьте нас, – проговорил он тихо, хотя в голосе его слышались металлические нотки. – И заберите с собой вашу сестру.

Услышав приказание брата, Адела, притаившаяся в тени двери, вбежала в комнату.

– Я останусь здесь, Дункан, вдруг я понадоблюсь Мадлен!

– Нет, ты уйдешь вместе с братьями, – отрезал барон. Он говорил ледяным тоном, не допускающим дальнейших возражений.

Джилард взял Мадлен за руку.

– Мадлен, – промолвил он, – если ты хочешь, чтобы я остался…

– Не спорь со своим старшим братом, – отрезала Мадлен.

Адела расплакалась, вызвав этим новый приступ гнева у Мадлен. Она подошла к девушке и потрепала ее по плечу, хотя на этот раз не смогла заставить себя улыбнуться.

– Успокойся, Адела, – промолвила Мадлен. – Будь уверена, я вообще не выйду замуж.

– Нет, выйдешь, – с издевкой заявил Дункан.

Мадлен показалось, будто он ударил ее. Она отступила назад, отрицательно качая головой:

– Я не выйду за Моркара!

– Да, не выйдешь.

Его ответ озадачил девушку.

Отвернувшись от Мадлен, Дункан проводил взглядом братьев и сестру, направлявшихся к дверям. Судя по их медленным шагам, можно было не сомневаться, что они намерены как можно дольше слушать его разговор с Мадлен, и виной этому – его пленница. До ее появления в замке его родным никогда не приходило в голову хоть в чем-то ослушаться его.

Но с той поры, как нога леди Мадлен ступила в его дом, все здесь перевернулось вверх дном! Особенно беспокоил барона Джилард. Младший брат стал главным союзником пленницы. Дункан вздохнул: он предпочитал хорошую битву семейным дрязгам.

– Эдмонд, – вдруг крикнул барон, – разыщи нашего нового священника и пришли его сюда!

Эдмонд вопросительно посмотрел на брата.

– Немедленно! – приказал Дункан.

От окрика барона по спине Мадлен поползли мурашки. Она повернулась к Эдмонду, но Векстон не дал ей вымолвить ни слова:

– Не вздумай говорить ему, чтобы он меня не слушался, а не то я завяжу твои рыжие волосы в узел и заткну ими твою глотку!

Мадлен возмущенно вскрикнула. Дункан был удовлетворен: по-видимому, его угроза возымела действие. Он добьется послушания пленницы, и она должна понять, что ее ждет.

Но когда Мадлен направилась к нему, испепеляя барона яростным взглядом, тот усомнился, что ему удалось приструнить пленницу. Судя по ее виду, было трудно предположить, что девушка намеревается безоговорочно подчиняться.

– Как ты смеешь оскорблять меня?! У меня вовсе не рыжие волосы, и ты прекрасно это знаешь! Они каштановые! – вскричала девушка. – Рыжие волосы приносят несчастье, и мои – не рыжие!!!

Векстон ушам своим не верил. Какое уж тут послушание! Ее только могила исправит. За крепостными стенами замка пленницу поджидали воины Луддона, угрожавшие напасть на замок, если к утру им не отдадут девушку. Она должна испытывать страх, а вместо этого несет какую-то чушь о цвете своих волос. Они и в самом деле скорее рыжие, чем каштановые, так почему же она так недовольна, что барон назвал их рыжими?!

– Твои оскорбления невыносимы, – заявила Мадлен, остановившись прямо перед Дунканом, и внезапно разрыдалась. Она отвела взгляд от Дункана и, наверное, поэтому не успела воспротивиться, когда он заключил ее в свои объятия.

– Ты не вернешься к Луддону, Мадлен, – хриплым голосом промолвил Дункан.

– Тогда я останусь у тебя в замке до весны, – прошептала пленница.

В дверях показался Эдмонд, сопровождаемый новым священником.

– Я привел отца Лоренса, Дункан, – объявил он, желая привлечь внимание брата.

Мадлен отстранилась от Дункана и повернулась, чтобы взглянуть на священника. У него был не очень-то привлекательный вид – изрытое оспинами лицо, неопрятная одежда. Он был довольно молод и показался девушке знакомым, хотя она не могла припомнить, где могла видеть его прежде, – ведь к отцу Бертону приходили главным образом пожилые священники. Возможно, она ошибается и никогда прежде не встречала отца Лоренса.

Внезапно Дункан привлек Мадлен к себе. Они стояли так близко к огню, что девушка начала тревожиться за свое платье: оно могло загореться. Но едва она попыталась отодвинуться от барона, тот удержал ее, обхватив за плечи сильной рукой. Странным образом близость барона несколько успокоила Мадлен; сложив ладони у груди, она могла собраться с мыслями.

Тут в комнату ворвался Джилард. Он словно поменялся ролями с Эдмондом: теперь средний брат улыбался, а Джилард хмурился и, судя по выражению его лица, был готов к битве.

– Дункан! – воскликнул Джилард. – Я женюсь на леди Мадлен! Я хочу принести себя в жертву! – Джилард покраснел и явно с умыслом заговорил о «жертве», чтобы старший брат не узнал об его истинных чувствах к девушке. – Она же спасла мне жизнь, – добавил он менее решительно, когда Дункан ничего не ответил ему.

Барон отлично понимал, чем занята голова младшего брата: наверняка тот решил, что влюблен в Мадлен.

– Замолчи, Джилард, и не вмешивайся не в свои дела, – наконец произнес Дункан. – Я принял решение, и ты подчинишься ему. Ты понял меня, брат?

Дункан говорил тихо, но в его голосе, однако, звучала угроза. Тяжело вздохнув, Джилард согласно кивнул головой.

– Я не стану противиться твоему решению, Дункан, – заявил он.

– Кто это на мне женится? – удивленно выдохнула Мадлен. – И почему вы говорите о какой-то жертве?!

Глава 14

…обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом…

Новый Завет, Первое Соборное послание Петра, 3–7

– Я совсем не собираюсь выходить замуж! – Мадлен хотела закричать, но голос не слушался ее, он был еле слышен. Девушка совсем растерялась, поняв наконец намерения Дункана. Может, Джилард и не станет противиться старшему брату, но она-то будет вести себя иначе.

Однако барон, кажется, принял твердое решение. Не обращая внимания на попытки пленницы вырваться из его объятий, Векстон дал священнику знак начинать церемонию.

Отец Лоренс был до того удивлен и смущен, что забыл все приличествующие случаю слова, а Мадлен была настолько разъярена, что едва ли толком понимала, что происходит. Услышав наконец, что барон дает согласие взять ее в жены, девушка замотала головой. И когда священник спросил, согласна ли она стать женой барона Векстона, Мадлен выпалила:

– Нет, я не согласна. Я против этого!

Дункан не обратил на ее слова никакого внимания. Он так крепко держал руку Мадлен, что рисковал сломать ее.

Намотав на руку волосы Мадлен, барон запрокинул ее голову назад и взглянул ей в глаза.

– Ответь-ка священнику еще раз, Мадлен, – елейным голосом произнес он.

Решимости у девушки несколько поубавилось.

– Сначала отпусти меня, – огрызнулась она.

Решив, что Мадлен готова слушаться его, Дункан выпустил из рук ее локоны и снова обнял за плечи.

– Спросите ее еще разок, – обратился он к священнику.

Казалось, еще немного – и отец Лоренс потеряет сознание. Но он все же собрался с духом и задал свой вопрос снова.

Мадлен не ответила ни да, ни нет. Она вообще не сказала ни слова. «Пусть все стоят тут хоть до утра, – подумала она. – Я не стану принимать участие в этом посмешище».

Но ей не пришло в голову, что в церемонию может вмешаться Джилард. У него был такой вид, словно он готов прикончить старшего брата. Когда рука молодого человека потянулась к рукоятке меча и он сделал шаг вперед, девушка вздрогнула. «Господи, Джилард, похоже, собирается убить Дункана!» – мелькнуло у нее в голове.

– Да, я согласна стать женой барона Векстона, – торопливо пробормотала она, не сводя глаз с Джиларда. Увидев, что тот колеблется, девушка добавила: – Даю священную брачную клятву по доброй воле.

Рука Джиларда опустилась, и Мадлен вздохнула с облегчением.

Адела подошла к братьям и встала между ними. Она широко улыбалась подруге, а Мадлен… Мадлен хотелось обрушиться на обоих Векстонов, но она не осмеливалась на это, потому что у Джиларда все еще был достаточно угрожающий вид.

Остальную часть церемонии святой отец провел совсем второпях. Неловко взмахнув рукой, чтобы благословить новобрачных, он поспешил ретироваться. Лицо его позеленело, и он не мог скрыть ужаса. Мадлен отлично его понимала.

Барон наконец отпустил девушку, и она тут же набросилась на него.

– Эта свадьба – просто комедия! – яростно прошептала она, но стараясь, чтобы Джилард ее не слышал. – Священник толком и не благословил нас.

Дункан имел наглость улыбнуться.

– Ты ведь говорил мне, Дункан, что никогда не совершаешь ошибок. Но на сей раз ты ошибся. Ты сам испортил себе жизнь! Но с какой целью? Неужто только из ненависти к моему брату? Она, видно, не имеет границ?!

– Мадлен, это была самая настоящая свадьба. Иди в мою комнату и жди меня. Я скоро поднимусь туда, жена.

Он намеренно подчеркнул слово «жена». Мадлен недоуменно уставилась на него, увидев, к своему удивлению, теплые искорки в его глазах. Идти в его комнату?

Мадлен подскочила на месте, когда подошедшая к ней Адела ласково дотронулась до ее плеча, поздравила и шепнула, что все будет хорошо.

«Конечно, Аделе легко это говорить, она же не связана навек с волком в образе человека», – с горечью подумала Мадлен.

Она должна была побыть одна и еще раз подумать хорошенько обо всем. Поднявшись с места, Мадлен направилась к дверям.

Эдмонд остановил ее, взяв за руку.

– Добро пожаловать в нашу семью, – приветливо промолвил он.

Эти ласковые слова разъярили девушку не меньше, чем несвойственная ему улыбка. Мадлен предпочла бы, чтобы Эдмонд, как обычно, хмурился.

– Не смей улыбаться мне, Эдмонд, а не то я ударю тебя.

Мадлен была весьма удовлетворена, увидев, что средний из братьев оторопел от ее слов.

– Насколько я помню, – возразил Эдмонд, – прежде ты угрожала мне этим совсем по иной причине.

Мадлен даже не представляла, что имеет в виду Эдмонд. К тому же ей это было совершенно безразлично – у нее были заботы поважнее, чем размышлять над сказанным Эдмондом. Вырвав у него свою руку и бормоча вполголоса, что желает ему подавиться за обедом, Мадлен вышла из зала.

Джилард поспешил было за ней, но Эдмонд остановил его.

– Отныне она жена твоего брата. Будь добр уважать ее, – тихо, чтобы не услышал Дункан, промолвил он.

Барон, повернувшись к камину, задумчиво смотрел на огонь.

– Я бы мог сделать Мадлен счастливой, – горячо проговорил Джилард. – Ей пришлось так много пережить. Она заслуживает счастья!

– Ты, кажется, ослеп, брат? – воскликнул Эдмонд. – Неужто ты не замечал, какими глазами Мадлен и Дункан смотрят друг на друга? Они давно влюблены.

– Ты ошибаешься, – возразил Джилард. – Мадлен ненавидит Дункана.

– Мадлен ни к кому не испытывает ненависти. Она просто не способна ненавидеть, – улыбнулся Эдмонд. – Ты не хочешь признать очевидного. Черт возьми, я ведь сразу заметил, как привлекательна Мадлен, как она нравится брату. Ведь Дункан ни на шаг не отходил от нее, пока она болела!

– Но он делал это лишь потому, что считал себя в ответе за нее, – не сдавался Джилард, пытаясь настоять на своем, но в глубине души сознавая, что Эдмонд прав.

– Пойми же наконец, Дункан женился на Мадлен, потому что хотел этого, а не потому, что выполнял долг перед ней, – продолжал Эдмонд. – Джилард, это же замечательно, что наш брат женился по любви. В наше время такие браки – большая редкость. Он не получит за ней никакого приданого. Ему грозит лишь немилость короля.

– Дункан не любит ее, – упрямо проворчал Джилард.

– Любит, – возразил Эдмонд. – Просто еще сам не знает, насколько сильно.

Не обращая внимания на братьев, барон обдумывал свои намерения на будущий день. Посланец Луддона намекал, что воины атакуют замок с первыми же лучами солнца, если им не выдадут Мадлен. Дункан понимал, что Луддон просто пытается запугать его, и это даже разочаровало Дункана – он жаждал вступить в битву с людьми Луддона. Но можно было не сомневаться, что эта жалкая кучка вояк с отмерзшими за ночь задницами не рискнет напасть на крепость Векстонов, несмотря на угрозы их лорда. Они же отлично знают, что их меньше, да и обучены они куда хуже его воинов. Наверняка Луддон послал их для того, чтобы потом явиться к королю и сообщить ему, что он сделал все возможное для спасения своей сестры.

Убежденный в правильности своих мыслей, Дункан решил пока оставить их и направить помыслы на устройство новой жизни, жизни с Мадлен. «Любопытно, – подумал он, – сколько времени ей понадобится, чтобы по-настоящему признать во мне мужа?» Конечно, Дункан готов был ждать сколько угодно, но чем быстрее Мадлен свыкнется с мыслью о том, что стала его женой и чем быстрее она действительно станет ею, тем лучше.

Он готов на все, чтобы защитить Мадлен от любых неприятностей и сделать ее счастливой. Вернуть ее Луддону означало бы отправить несмышленого ребенка в клетку со львом.

– Черт! – пробормотал барон. Он ведь с самого начала знал, что никогда не отпустит Мадлен от себя. Знал с того самого момента, когда впервые дотронулся до нее. – Она и впрямь сводит меня с ума.

Мадлен очень нравилась ему. Дункан даже не представлял себе, до чего убога была его жизнь, пока в ней не появилась и не украсила ее эта женщина. Одного ее невинного взгляда было достаточно, чтобы возбудить его. Мысли о Мадлен ни на секунду не оставляли Дункана. Что из того, что она сестра мерзавца Луддона? У Мадлен чистая душа, и она способна на настоящую любовь.

Дункан улыбнулся. Интересно, как поведет себя Мадлен, когда он придет к ней? Разъярится, как это часто бывало, или постарается сохранить спокойствие? Покажется ли ему вновь обретенная супруга котенком или тигрицей?

Выйдя из зала, барон направился на поиски Энтони. Выслушав его поздравления по поводу женитьбы, Дункан дал ему необходимые распоряжения на ночь, напомнив, что караульные ни на миг не должны забывать о близости врага.

Затем Дункан, как обычно, побрел к своему озеру. Он не спешил, решив дать Мадлен время осознать себя его законной супругой.

Наконец Векстон решил, что пора возвращаться, и побежал наверх, перескакивая через две ступеньки. Непросто будет убедить Мадлен в том, что он должен выполнить свой супружеский долг. Впрочем, Дункан твердо решил не применять силы, как бы долго Мадлен ни испытывала его терпения. Пусть придется подождать, но он добьется того, что жена сама захочет его.

Однако все благие намерения держать себя в узде мгновенно испарились, когда Дункан увидел, что его комната пуста. Тяжело вздохнув, он направился в башню.

Неужели Мадлен думает, что сможет скрыться от него? Эта мысль вызвала у барона улыбку. Впрочем, улыбка пропала, когда, толкнув дверь, Дункан обнаружил, что она заперта изнутри.

Мадлен волновалась. Она вернулась в свою комнату в крайне возбужденном состоянии и нетерпеливо ожидала, когда ей приготовят ванну. Вообще-то Мод уже приступила к своим ежевечерним обязанностям, но Мадлен казалось, что сегодня она выполняет их медленнее обычного и слуги нарочито медлят с тем, чтобы нести в комнату горячую воду. Девушка нервничала все больше и больше, боясь, что не успеет принять ванну до прихода барона.

Деревянная перекладина лежала там, куда она ее спрятала, – под кроватью. Когда Мадлен наконец засунула тяжелую доску в металлические скобы, из ее груди вырвался вздох облегчения.

Плечи девушки ныли от непривычных усилий. Нервы ее были напряжены до предела, и она не могла придумать ничего лучшего, чем запереться в своей комнате. Неужели Дункан вздумал жениться на ней лишь для того, чтобы разозлить Луддона? А как же леди Элеанор?

Мадлен долго плескалась в воде. Волосы она, правда, вымыла еще накануне и сейчас увязала их в тугой узел на затылке, но под конец как назло почти все кудри рассыпались по влажным плечам.

Господи, даже ванна ничуть ее не успокоила! Мадлен хотелось кричать от гнева и плакать от унижения. И больше всего ее раздражала явная нелепость совершившегося бракосочетания.

Мадлен выбиралась из ванны, когда на лестнице раздались шаги Дункана. Руки девушки затряслись, и она принялась искать платье, уверяя себя, что дрожит от холода, а не от страха.

Шаги затихли – похоже, Дункан остановился прямо за дверью. Девушка замерла, проклиная себя за трусость. Она ведет себя как ребенок! Мадлен лихорадочно затянула на себе поясок, совсем забыв, что Дункан не может увидеть ее сквозь дверь.

– Мадлен, отойди от двери! – раздался голос барона.

К ее удивлению, он говорил почти спокойно. Только почему это Дункан не хотел, чтобы она стояла у двери?

Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать. Грохот был таким сильным, что девушка отскочила назад и ударилась головой о стену. Мадлен лишь охнула, когда толстая деревянная перекладина разлетелась в щепки; дверь с треском распахнулась, и в комнате появился барон Векстон.

По правде говоря, он собирался-таки уволочь жену силой к себе, но когда увидел, что она испуганно забилась в уголок, сердце его смягчилось. Дункану даже пришло в голову, что она задумала выпрыгнуть в окно, чтобы спастись от него.

А ведь он вовсе не хотел пугать Мадлен. Тяжело вздохнув, барон прислонился к дверному косяку. Он даже заставил себя улыбнуться, ожидая, пока Мадлен придет в себя.

– Ты мог бы и постучать, Дункан, – проговорила девушка. Выражение ее лица быстро переменилось. Она уже не тряслась в углу комнаты, а, нахмурившись, стояла перед ним, и по ее виду трудно было предположить, что она собирается броситься из окна. Скорее можно было подумать, что она, того и гляди, вытолкает из комнаты его самого.

Дункан едва сдерживал смех: ему не хотелось задевать гордость Мадлен и было совсем не по нраву, что жена прячется от него по углам!

– А ты бы открыла мне дверь, жена? – тихо спросил он.

– Не смей называть меня женой, Дункан! – огрызнулась девушка. – Ты силой заставил меня произнести брачную клятву. И посмотри, что ты сделал с дверью! Теперь из-за тебя мне придется спать на сквозняке.

– Так ответь: ты бы все-таки открыла мне дверь? – ухмыльнулся барон. Судя по всему, ему нравился ее гнев.

Мадлен и в самом деле являла собой привлекательное зрелище. На рассыпавшихся по плечам кудрях играли красноватые отблески пламени. Девушка стояла подбоченясь, платье, которое она не успела застегнуть, открывало взору Дункана соблазнительную ложбинку между округлых грудей.

«Интересно, – подумал Дункан, – когда же она заметит, что ее одежда не в порядке?» Незастегнутое платье, казалось, вот-вот свалится с ее узких плеч, к тому же Векстон понял, что под платьем на Мадлен ничего нет.

Улыбка медленно сползла с лица барона, глаза его потемнели. Мадлен завладела всем его вниманием.

Девушка не могла понять, что происходит с Дунканом. Его лицо внезапно помрачнело, но это не портило его, а делало особенно привлекательным.

– Конечно, я не открыла бы тебе дверь, Дункан, но ты все равно должен был постучать, – выпалила Мадлен, чувствуя себя под суровым взглядом сущей дурочкой.

– Ты ведь, кажется, никогда не лжешь? – поинтересовался Дункан, желая отвлечь внимание девушки. Это ему удалось, и, медленно расправив плечи, Векстон вошел в комнату.

– Я всегда говорила правду, даже если это причиняло кому-то боль, – ответила Мадлен. – И тебе это известно. – Неприветливо взглянув на барона, девушка направилась к нему – она многое намеревалась сказать Векстону и, несомненно, сделала бы это, если бы в своем торопливом порыве не наступила на полу длинного платья. Девушка споткнулась и едва не упала в стоящую на пути ванну, но Дункан успел удержать ее.

Мадлен нагнулась, чтобы потереть подвернувшуюся ногу.