Текст книги "Мифы и легенды Ирака"

Е. С. Стивенс
Мифы и легенды Ирака

Предисловие

В один из дней второго десятилетия моего временного проживания в Ираке я задалась вопросом: а есть ли у меня возможность внести хотя бы малый полезный вклад в копилку знаний об этой стране? Я пользуюсь преимуществом женщины, поскольку мои соотечественники в Ираке большей частью сотрудники учреждений, занятые дипломатической или коммерческой деятельностью, и, следовательно, ограниченные во времени, а часто и условиями для посвящения себя работе, не связанной с политикой, бизнесом, историей или наукой. Более того, мужчины изолированы от семейной жизни значительной части иракского общества. Я же, женщина, могу входить туда, куда им вход запрещен, поэтому свободна в изучении страны с позиции, которая им недоступна.

Я обратилась к моим записям иракских обычаев, занятий, ремесел, предрассудков, магии и многого другого, обнаружив среди них несколько записанных мной на слух историй. Это напомнило мне о том, что точно так же, как земля Ирака хранит множество еще не тронутого археологического материала, народ этой страны, которая вплоть до мировой войны почти не подвергалась западному влиянию, хранит в памяти до сих пор не записанные устные сказания, берущие начало в древности. Ирак называется колыбелью человечества. Если это так, то следует надеяться, что удастся обнаружить следы некоторых таких сказаний, которые забавляли человечество в колыбели. Следует надеяться на обнаружение следов колыбельных песен, которые утешали человечество, и страшилок, которые его пугали.

Фольклористика – самая молодая из всех наук. Это и наиболее скромная наука, поскольку она служит полезным подспорьем своим старшим сестрам: истории, антропологии, мифологии и родственным им наукам. Вдумчивый анализ фольклора дает весьма ценные фрагменты информации, которые пополняют наши знания о человеческом обществе, его обычаях, верованиях и скитаниях.

Однажды я увидела в магазине близ Британского музея нитку янтаря, каждая бусинка которой заключала в себе мушку. Точно также в сказаниях и легендах Ирака опытный читатель обнаружит среди всякого вздора и фантазий забальзамированные крупицы мифологии, религиозных знаний, преданий и племенных обычаев, значительно более древних, чем та фабула, в которую они облечены. В самом факте того, что такие-то сказания обнаруживаются в разных странах, может таиться информация относительно переселений народов, их войнах, о торговых путях и т. д.

Устные сказания Ирака пришли из многих разнообразных источников. Ведь Ирак, расположенный между Ближним и Дальним Востоком, был одним из перекрестков мировых торговых путей и полем многочисленных сражений.

Волна за волной переселения, завоевания и поселения захлестывали регион. Шумеры, халдеи, касситы, ассирийцы, персы, арабы и турки. Каждый народ, в свою очередь, вносил что-нибудь из его религиозных верований, обычаев, сказаний и традиций в устное народное творчество страны. Торговые караваны в медленном передвижении от побережья Средиземного моря или городов Китая и Индии, еврейские пленники, негритянские поселенцы, рабы, путешественники и бродячие цыгане, должно быть, что-то добавляли в иракский фольклор и распространяли его. Особо следует отметить использование ввозимых рабов, поскольку частью обязанностей раба было развлечение его владельца сказками и песнями. Наконец, в эпоху ислама здесь наблюдаются ежегодные караваны паломников, проходящие в разных направлениях, поселения паломников в священных городах, таких как Кербела и Неджеф.

Неудивительно поэтому, что природа устных сказаний и фольклора Ирака смешанного свойства. Многое из того, что в них заключено, уже знакомо тем, кто изучают фольклор, в переводах с персидского, армянского и турецкого языков, не говоря уже о более широко известных сказках братьев Гримм. В примечаниях я обращаю внимание на некоторые из таких параллелей. Редко, когда предание переносится от одного народа к другому целиком. В действительности скорее отдельные эпизоды преданий извлекаются из одного и того же источника. Связи между Персией, Арменией, Сирией, Турцией и Ираком поддерживались постоянно, и было бы удивительно, если бы не образовался общий массив легенд. Полезно заметить, однако, как гений каждого народа преобразует один и тот же материал устного творчества.

Сосредоточившись на конкретном направлении исследования, я обнаружила, насколько восхитительны поиски такого рода. Они не только познакомили меня со многими интересными и привлекательными личностями, но дали повод побродить по стране, ощутить чарующее гостеприимство племенных шейхов и других людей.

Искусство сказителей, уходящее на Востоке в седую старину, в Ираке переживает упадок. Им владеют лишь в немногих городах. Еще двадцать лет назад профессия сказителя приносила выгоду и считалась достижением. Мужчины-сказители посещали кофейни и рынки, им хорошо платили или дарили подарки за декламацию. Женщин-сказительниц хорошо принимали в гаремах. Теперь в городах сказителей заменили кино и граммофон, и, хотя в большинстве семей найдется старый раб, приживала или родственник, который рассказывает сказки в семейном кругу, даже их становится все меньше. Большая часть фольклора, передававшегося из поколения в поколение, постепенно забывается. Когда к кино и граммофону добавится радио, этот процесс забвения ускорится, поскольку иракцы весьма восприимчивы к такого рода западным изобретениям. В недалеком будущем те же самые кочевники пустыни будут слушать концерты и пропагандистские политические передачи какой-нибудь радиостанции с Ближнего или Среднего Востока.

Все предания, собранные в этой книге, имеют хождение и сегодня. Многим из них недостает законченности и выдумки, у многих явно отсутствует значительная часть текста, но я старалась скрупулезно воспроизвести, насколько это возможно, дух и манеру декламации сказаний. Я стремилась повсюду воздерживаться от чересчур свободного перевода и следовать арабскому языку как можно ближе. Некоторые истории переведены буквально, но не все, поскольку стенографистка-любительница могла записывать их лишь тогда, когда они проговаривались рассказчиками медленно, с остановками после каждого предложения. Эти рассказчики представляли собой людей самого разнообразного звания и происхождения: министра правительства, школьных учителей, мусульманок и христианок, их служанок и рабынь, кочевников мужчин и женщин. Все они владели искусством сказителей не в равной степени. Лучшей из встреченных мною сказительниц и сказителей была христианка из Багдада, хотя мусульманка одного племени, очаровательная женщина с артистическим талантом, подошла к мастерству упомянутой христианки очень близко. Христианка, неграмотная, одноглазая женщина в возрасте между 50 и 60 годами, оторвалась от своей среды в тот момент, когда села на полу на корточках и стала рассказывать свои предания. Она была хорошей актрисой, пользовалась жестами и изменением тембра голоса, чтобы подкрепить свою выразительную и живую речь. По ее словам, она унаследовала свои истории от бабушки, которая любила их рассказывать. Сказала, что смогла запомнить буквально лишь те истории, которые слышала в раннем детстве. Среди других историй, услышанных мной из ее уст, была хорошо знакомая, классическая сказка из «1000 и одной ночи» под названием «Рассказ о Хасане из Басры». Ограниченный объем книги не позволил мне включить в нее версию рассказа женщины, но интересно определить, насколько близко устная традиция соответствует письменному тексту. Я старательно воздерживалась от чтения оригинальной истории, пока не записала ее устный рассказ.

Я собирала эти сказания в Багдаде, Мосуле и в пустыне к северу от Мосула, но, к сожалению, не в Басре и не на юге страны. Надеюсь в будущем у меня будет возможность собрать фольклор и в Южном Ираке. Господин Джон Ван Эсс, чей «Разговорный язык Месопотамии» является образцовой работой и который знает Ирак и иракцев лучше, чем любой европеец или американец, говорил мне, что юг богат фольклором и что там колдовская практика среди черных рабов заслуживает внимательного изучения.

Теперь о форме сказаний. В начале декламации обычно произносятся стишки примерно такого содержания (у мусульман):

 
Здесь, не здесь,
Эй, почитатели Пророка,
Молитесь за Него.[1]1
  Книга предназначается не только для широкого читателя, но и ученых-востоковедов, знатоков арабского языка. Чтобы передать особенности иракского диалекта этого языка, автор, естественно, пользуется транслитерацией. В переводе книги на русский язык сохраняются фрагменты текста на иракском диалекте в принятой автором транслитерации. Некоторые слова (например, обозначающие мифические существа) передаются в русской кальке. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]
 

На это аудитория отвечает хором:

 
Тысяча молитв
И мир тебе, о Пророк Аллаха;
 

Причем, и мусульмане, и христиане пользуются формулой:

 
Было это, не было,
Мы уповаем на Аллаха.[2]2
  Трудно найти адекватный перевод для этого рефрена, буквальный перевод почти лишен смысла. Местное название для устных сказаний – «Кап та кап сказки», и этот рефрен может происходить из классического источника. Турецкие и армянские предания иногда открываются присказкой «Было это или не было» (о царе, герое и т. д.), часто так же, как начинаем мы рассказ: «Однажды…» Думаю, у такого рефрена двоякая цель: во-первых, дать понять, что история сказочного свойства, и, во-вторых, защититься именем Аллаха от дурных влияний, которые могут возникать в ходе повествования, особенно когда речь идет о джиннах.


[Закрыть]
 

Обычно рефрены и стишки произносятся в начале и ходе повествования, в конце же его используется другой вид повтора, примерно такой:

 
Мы были с вами и возвращаемся назад,
И тамбурин гремит, а невеста в печали.
 

Или:

 
Эта история – полуправда,
И если бы я был рядом с нашим домом,
То принес бы вам тарелку бобов и тарелку изюма.
 

Такие рефрены появляются время от времени в соответствующих местах.

Содержание сказаний, как я уже говорила, различается. Кажется, проще всего классифицировать сказания по группам. Это – «колыбельные» сказки и «колыбельные» повторы. Это – сказки о животных, сказки вроде «Семейных сказок» братьев Гримм. Это – сказки типа «1000 и одной ночи», а также короткие рассказы о сверхъестественных существах, переданные людьми, которые верят в их существование. Подобные сказания можно сгруппировать согласно источникам их возможного происхождения. Однако я посчитала свои попытки подвести сказания под разные категории неудовлетворительными и поэтому оставила их в полном беспорядке, просто приводя некоторые сведения о рассказчике каждой сказки в конце книги. Там также встретятся такие примечания, которые в действительности проясняют не текст, а скорее содержание историй, там встречаются также ссылки на несколько сборников персидских, армянских и турецких сказок, которые включают параллельные сюжеты.

Практически каждая помещенная здесь сказка хорошо известна фольклористам по сказкам определенного рода, таким, например, как сказки, в которых джинны, или сказочные персонажи, превращаются по своему желанию в птиц. Типажи, знакомые нам по историям с лебедями-девицами. Когда встречаешь подобные типажи в Ираке, поневоле вспоминаешь людей-птиц на древних цилиндрических печатях и изображения людей с птичьим оперением, которые находят время от времени на шумерских сооружениях. Опять же описание условий существования мертвых в подземном мире в вавилонском эпосе «Нисхождение Иштара в темное царство», «где пищей является прах и где едят землю», весьма впечатляюще:

 
Они не видят света и сидят в темноте,
Они одеваются как птицы с оперением крыльев.
 

В общем, птица всегда была символом души. История о торговце колючками, в которой жених выступает в обличье птицы, напоминает как шумерских обитателей подземного мира, так и легенду о Лоэнгрине. Сходство с этой легендой и другими сказаниями подобного рода усиливается, когда человек-птица в арабском предании исчезает из своего человеческого окружения в тот самый момент, как только его имя и человеческая сущность публично провозглашаются.

Наблюдается большая разница между сказками, которые рассказывают иракским и английским детям. Британская няня или мама не верит в существование фей или великанов, в то время как иракская сказительница часто верит в них. Для большинства населения Ирака, за исключением небольшого образованного меньшинства, сверхъестественные существа, которые появляются в сказках и преданиях, реально существуют. С другой стороны, я прожила в этой стране более десяти лет и никогда не слышала сказок о привидениях. Не утверждаю, что таких историй не существует, но лично я не обнаружила ни одной. И если приходится слышать о семье, которая преследуется призраком, то она никогда не преследуется мертвецом, а только джинном. Я спрашивала некоторых женщин о причине этого, и они обычно отвечали таким образом: «Почему мертвый должен возвращаться? Когда люди умирают, они уходят в подобающее для них место». Любопытно отметить, что шумерская и вавилонская литература полны привидений и наставлений, как умилостивлять их. Но следы древнего культа привидений сохраняются в небольшом числе сказаний, таких как «Рассказ о мальчике и Дивах», доказывая снова продолжение жизни идей в сказках, после того как с ними рассталось общественное сознание.

Необходимо сказать о различных сверхъестественных существах, встречающихся на этих страницах. Западные читатели уже знакомы с джинном, афритом и гул ем, которые нередко появляются в арабских сказках «1000 и одной ночи». Возможно, меньше они знают о других иракских демонах и великанах, обитающих в аду, таких как силува, див, дами, сеир, тантал, табиа, ум ассабьян и карина.

Я касаюсь здесь только тех из мифологических существ, которые появляются в сказаниях, поскольку в будущей книге надеюсь рассмотреть фольклор Ирака более обстоятельно.

Силува играет в иракских легендах в основном ту же роль, что ведьма и великанша-людоедка в сказках Запада. Это – водяное существо, поскольку оно обитает в реках или в пещерах рядом с горными потоками. Ее тело покрыто длинными волосами, груди висят до колен, и когда она хочет накормить своих детей, которых носит на спине, то перебрасывает груди через плечо. По форме силува напоминает женщину, но иногда изображается с рыбьим хвостом вместо ног. Она любит питаться человечиной и в то же время неравнодушна к любовной связи с мужчинами. Силува смертна, как и все создания Аллаха, кроме ангелов, и боится железа. Оценивая некоторые из многочисленных историй о силуве, я склонна полагать, что этот демон является смесью культа некоторых древних речных божеств и персонажей рассказов африканских рабов о человекообразных обезьянах. Однажды, обсуждая силуву с моим старшим слугой, уроженцем Бахрейна, я спросила:

– Водятся ли такие существа где-нибудь помимо Бахрейна?

Он ответил утвердительно. Я попросила его сообщить, в каком виде и где они водятся. К моему удивлению, слуга сказал:

– В Лондоне, который я посетил вместе с Фейсалом Ибн Саудом.

Этот человек находился в свите Фейсала Ибн Сауда, когда тот посетил Лондон в конце войны. В ответ на настоятельные просьбы сообщить подробности, он пояснил:

– Мистер Филби водил нас однажды в большой сад, где много животных. Там были силувы, двое, самец и самка, в домике. Домик был украшен. Никому не позволялось подходить к ним, кроме одного человека, англичанина, который за ними ухаживал.

Я засомневалась:

– То, что ты видел, были обезьяны, Мубарак.

Он возразил:

– Нет, хатун, мы видели там и обезьян, очень много, но эти были похожи на людей.

Иногда я сталкивалась с тем, что арабы принимают крупных человекообразных обезьян за демонов.

Другой речной демон называется феридж акра'а. Он любит проделывать шутки с рыболовами и обитателями рек, но, видимо, является не столь опасным существом, как силува.

Подобно силуве, феридж акра'а имеет рыбий хвост или слабые ноги. Он напоминает старика, но его лысая голова красного цвета, а борода – зеленая. Кочевник племени шаммари однажды рассказывал мне, что один шейх племени, стоявшего лагерем у реки Евфрат, заметил, что его кобыла, прежде неутомимая и сильная, стала слабой и понурой, после того как ночью ее круп был измазан дегтем. На следующее утро кочевники обнаружили верхом на кобыле феридж акра'а, который попытался безуспешно бежать от них после своей ночной верховой езды. Люди шейха напали на чудовище и прикончили его ножами. Одна багдадская газета сообщала о появлении демона подобного вида в конце августа 1922 года.

Дами – великанша. Наполовину животное, она появляется, как призрак, на окраинах городов. Подобно демонам Вавилона и Ассирии, дами обычно питается прахом, отходами и отбросами разного рода, хотя и любит полакомиться человечиной. В иракских сказках она часто играет роль, отведенную в европейских сказках волку.

Карина – женщина-демон. Она привлекает к себе мужчину, лишает его любви к своей жене или невесте и даже приживает от него детей. Часто полагают, что холостяки живут с каринами, как с женами. В армянском фольклоре ее называют А1. Эротические сны приписывают к любовной связи с женщиной-демоном. Полагают, что она весьма ревнива и способна сильно навредить обычной женщине, к которой ее любовник может питать сердечную привязанность. Карина также крадет или убивает детей. Мистер Кэмпбел-Томсон указывал, что она, вероятно, происходит прямо от вавилонской ardat lili.

Див – еще один демон, который является в лесах или глухих местах. Он и его женская особь появляются на страницах этой книги так часто, что с их особенностями можно познакомиться, прочитав ее.

Сеир. Кочевник шаммари описывал мне его как существо, являющееся в глухих местах и в развалинах, особенно Хатры. Он говорил, что по внешнему виду это очень древний, одноглазый старик с бородой до колен, у него длинные зубы, покрытые железом, и железные ногти на ногах. Питается человечиной. Я слышала об этом демоне только от соплеменника шаммари. В Багдаде и на юге он, очевидно, неизвестен. В книге мистера Кэмпбела-Томсона я обнаружила: «Из нескольких поэтических фрагментов Ветхого Завета выясняется, что северные семитские племена верили в демонов точно такого же рода – волосатые существа, ночные монстры, которые являлись в заброшенных и глухих местах в сопровождении шакалов и страусов».

Судя по рассказу соплеменника шаммари, этот великан родственен циклопам из греческих легенд.

Надеюсь, что иракцы, которые прочтут эту книгу, будут достаточно любезны, чтобы снабдить меня имеющейся в их распоряжении информацией об этих ночных существах, поскольку Ирак колоссальное хранилище фольклора и легенд. Предлагая публике эти сказки из моей несовершенной и постоянно растущей коллекции, я надеюсь показать, как велико сокровище подобного рода этой страны. Я не поместила здесь истории непристойного характера, имеющиеся же – вполне приличны. Мне казалось, что лучше передать эти истории в естественном виде, не пересказывая их.

Хотелось бы поблагодарить самым сердечным образом тех, кто помогал мне в работе. Открывают их перечень сказители и сказительницы, а также доброжелательные люди, такие как мадам Татеосян, шейх Аджиль аль-Явир, сведший меня с членами семьи Накиба. Далее идут Абдель Азиз-бек Музаффар, который был достаточно любезен, чтобы проявить искренний интерес к сборнику сказаний и проверить правильность разных рефренов стихов на диалекте. Особенно я благодарна сэру Арнольду Уилсону, ставшему первым европейцем, которому я показала коллекцию, и особенно благодарна ему за его полезные замечания и ободрение. Должна выразить признательность профессору Альфреду Гильому за ценные советы относительно определенных аспектов арабской транскрипции и перевода, данные в то время, когда книга находилась уже в гранках.

Безумная женщина

Жила однажды слабоумная женщина. Она не совсем рехнулась, была просто придурковатой. Ее муж был сапожником, и у него был друг, пастух, который принес ему однажды две кипы шерсти со своей овцы и сказал:

– Сделай для себя из этого аба.[3]3
  Аба – верхняя одежда араба. Ее ткут из шерсти или шелка и украшают у шеи и на плечах золотой нитью. Она прямоугольного покроя и имеет широкие рукава.


[Закрыть]

Сапожник ответил:

– Премного благодарен. Спасибо! – забрал шерсть и обратился к жене: – О, женщина, ты знаешь, кто будет прясть эту шерсть? Я хочу, чтобы из нее сделали аба.

Женщина ответила:

– Да! Знаю.

Пастух отдал ей шерсть, и куда же она пошла? Женщина пошла к канаве за Южными воротами, которая была заполнена позеленевшей от водорослей водой и где квакали лягушки. Кур-руч! Кур-руч! Кур-руч! Ква! Ква!

Женщина позвала:

– Эй, кузины! Родственницы!

Те отозвались:

– Кур-руч! Кур-руч! Ква! Ква!

Она решила, что ей отвечают, и продолжила:

– Я принесла вам шерсть, чтобы вы сделали пряжу для аба моего мужа. Сможете сделать?

Лягушки ответили:

– Ква! Ква! Кур-руч! Кур-руч!

Она спросила:

– И когда мне прийти за пряжей!

В ответ:

– Кур-руч! Ква!

– Так, через месяц! – воскликнула женщина. – Хорошо, я приду за ней! – Затем бросила две кипы шерсти в канаву и вернулась домой.

– Ты отдала мою шерсть на пряжу? – спросил муж.

– Да, муженек, – ответила женщина, – я отдала ее моим кузинам по матери!

«Никогда не слышал, чтобы у нее были такие кузины, – подумал муж, – но, может, они, действительно есть». И поинтересовался:

– Когда они принесут шерсть?

– Я собираюсь забрать ее через месяц, – сообщила жена.

Прошел месяц, другой, за ним еще месяц. Муж напомнил жене:

– Прошло уже три месяца, а моя аба еще не сшита. Я пойду с тобой и заберу шерсть. Где живут твои кузины?

– У Южных ворот!

И вот они шли, шли и пришли к Южным воротам. Когда муж спросил, где дом кузин, жена указала на канаву и пояснила:

– Мои двоюродные сестры живут там!

В это время заквакали лягушки:

– Крр-рр! Кк-кк! Ква! Кур-руч!

Муж глянул и увидел в воде две кипы шерсти, позеленевшие, прогнившие и испорченные! До чего же он был взбешен! Муж побил супругу с криками:

– Ты глупая тварь! Идиотка! Дура!

Когда они вернулись назад, он захлопнул дверь дома перед ее носом и пошел спать. Жена осталась снаружи, на дороге, хотя уже темнело. Муж же уснул.

Вечер перешел в ночь, а женщина все сидела у дороги, пока ее муж спал дома. Мимо прошла кошка, и женщина подумала, что муж смягчился и прислал кошку в знак того, что она может войти в дом. Поэтому стала прогонять кошку:

 
Прочь, прочь!
Он послал за мной госпожу кошку,
Я не приду!
 

Чуть позже мимо пробежала собака. Женщина закричала:

 
Боже праведный! Теперь он послал за мной собаку,
Но я не приду!
Прочь, прочь!
 

Случилось так, что этой ночью в доме султана похозяйничал вор. Теперь он шел с верблюдом, на которого погрузил награбленные драгоценности. Верблюд заблудился и, блуждая, остановился перед женщиной, которая закричала:

 
Он посылал госпожу кошку, но я не пошла!
Он посылал собаку, но я не пошла!
Сейчас же здесь господин Горб! Я должна пойти с ним!
 

Поэтому она поднялась, постучалась в дверь и крикнула мужу:

 
Ты посылал госпожу кошку, я не пришла!
Ты посылал собаку, я не пришла!
Теперь же ты прислал господина Горба, я должна прийти!
 

Муж почувствовал угрызения совести в связи с тем, что оставил супругу на холоде. Он открыл дверь и увидел за ней свою жену с верблюдом.

– Откуда ты взяла этого верблюда?

– Ты его послал ко мне!

Тогда он завел верблюда во двор, а жене велел:

– Холодно, иди в дом и ложись спать!

Когда муж убедился, что жена заснула, он открыл пристегнутые к седлу мешки и обнаружил, что они заполнены драгоценностями! Мужчина взял лопату, вырыл яму и зарыл в нее сокровища. Затем убил верблюда и тоже зарыл его тушу в землю, оставив только кусок мяса. Из него он приготовил куббе[4]4
  Куббе – мясные тефтели в рисовой и пшеничной оболочке.


[Закрыть] и пошел спать.

Потом пришли соседки из близлежавшего дома. Они постучали в дверь и позвали женщину:

– Мы хотим сходить к реке, чтобы набрать воды![5]5
  Женщины не любят ходить в темное время суток вдвоем или втроем, ради собственной безопасности они предпочитают собираться в более многочисленные группы.


[Закрыть]

Муж услышал стук, разбудил жену и приказал:

– Пойди узнай, кто стучит в дверь.

Она пошла. Женщины взяли ее с собой к реке набрать воды.

Когда женщина возвращалась домой, ее муж взял с крыши блюдо с куббе и сбросил часть его содержимого на свою жену. Затем снова лег в постель и притворился спящим.

– Сюда, соседи! Сюда! Идет дождь из куббе! – закричала женщина.

Соседки подобрали разбросанное куббе, съели его и разошлись. Женщина пошла к своему мужу и стала поднимать его с постели, причитая:

– О, мой супруг, мой супруг!

– В чем дело? – огрызнулся тот. – Ты не даешь мне поспать!

– Гляди, – показала она, – идет дождь из куббе!

Муж глянул на то, что принесла жена.

– А ведь верно, это действительно куббе! Откуда оно появилось? – спросил он и съел кусочек.

– Оно упало с неба, – пояснила жена. – Когда мы вернулись с реки, то попали под дождь из куббе!

– Это правда? – удивился муж.

Затем они оба отправились спать.

На следующий день сапожник, как обычно, пошел на работу. То же было и на другой день, а на третий день улицы обходил глашатай, опрашивая людей:

– Видел ли кто-нибудь верблюда с седлом, к которому были пристегнуты мешки султана?

Женщина услышала это и обратилась к глашатаю со словами:

– Верблюд у нас, зайдите, зайдите! Мой муж увел его во двор!

Она повела стражников во двор, но они ничего там не нашли. Тогда спросили женщину:

– Где твой муж?

– Он там, где сук[6]6
  Сук – место лавок. Сук обычно представляет собой крытую улицу с лавками на каждой из сторон. Ремесла имеют тенденцию к кооперации, поэтому существует сук производителей чуреков, сук медников и т. д.


[Закрыть], – сообщила она и послала мальчишку показать людям султана место, где находилась лавка мужа, занимавшегося починкой старой обуви.

Стражники схватили его и доставили во дворец со словами:

– Султан хочет видеть тебя!

Когда сапожника привели во дворец, его поставили перед начальником стражи и объявили, в чем его обвиняют:

– У тебя верблюд с мешками султана, пристегнутыми к седлу.

– Нет, клянусь Аллахом, нет! – принялся он отрицать.

– Не криви душой, – велели ему. – Твоя жена во всем призналась.

– Неправда, – настаивал он, – у меня нет верблюда. Я бедный сапожник, каждый знает меня как честного человека. Куда бы я дел верблюда?

– Твоя жена сообщила глашатаю, что ты увел верблюда с мешками, пристегнутыми к седлу, во двор.

– Приведите сюда мою жену, – потребовал муж, – учините ей допрос в моем присутствии и позвольте мне задать ей несколько вопросов.

– Ладно, пусть она придет, – позволил начальник стражи.

За женой послали и сказали ей:

– Твой муж зовет тебя, он во дворце. Иди с нами.

– Хорошо, пойду, – согласилась она, – но он приказал мне сторожить дверь дома, как я смогу это делать, если уйду во дворец? Лучше я возьму дверь с собой! – Она сорвала дверь со скоб[7]7
  В Ираке двери часто устанавливаются по шумерскому образцу, цепляя крюками за скобы. Поэтому они легко снимаются, если не заперты.


[Закрыть], водрузила ее на голову и пошла во дворец.

Когда жена прибыла во дворец, начальник стражи спросил:

– Что это такое? Почему эта женщина несет на голове дверь?

– О, господин, – ответила женщина, – мой муж приказал мне не оставлять без внимания дверь дома, поэтому я взяла ее с собой!

– Расскажи страже обо всем, что случилось в тот день, когда я, по твоим словам, отвел во двор верблюда с мешками, пристегнутыми к седлу, – потребовал сапожник.

– Это было в тот день, когда ты спросил о своей аба, и я повела тебя за город, чтобы узнать, приготовили ли мои кузины-лягушки пряжу для нее. Потом ты побил меня и выгнал из дома. Ночью ты послал за мной госпожу кошку, но я не согласилась вернуться. Тогда ты послал за мной господина кобеля, только я опять не согласилась. Тогда ты прислал господина Горба, я пошла с ним, и ты впустил нас обоих.

– Что еще случилось той ночью? – спросил муж.

– Ах да, муженек! – воскликнула женщина. – Это была как раз та ночь, когда шел дождь из куббе!

– Что за вздор! – воскликнул начальник стражи.

– Но это правда, начальник, – ответила женщина. – Когда я возвращалась с реки, с небес посыпался дождь из куббе, и я ела его!

– Женщина безумна, – заключил начальник стражи, а затем обратились к сапожнику: – Иди! С тебя сняты все обвинения!

Мужчина пошел домой. Он развелся с женой. После этого однажды ночью откопал мешки с драгоценностями и уехал в другой город. Там стал жить богачом за счет сокровищ султана.