Текст книги "Сказка для взрослых"

– Ты это серьезно? Неужели старый звал тебя в преемники?

– Звал. И неоднократно.

– А ты?

– А я, как видишь, петляю, пока петляется. Так вот, нам придется сильно постараться, чтобы убедить носатого в преступном сговоре кабана и кота.

– Думаешь, получится?

– Если будем действовать слаженно, то непременно – скотина поверит, что две беды, в конце концов, сольются в одну, а страх потери власти не позволит спокойно все проанализировать и разобраться, кто там кому рабиновичем будет. Зная тебя, думаю, ты не откажешь мне в помощи и рискнешь собственной шкурой ради своего старого друга кабана и нового друга шакаленка? Да и зверьков чужелесных тоже жалко на разрыв толстоносому отдавать. В общем, ты со мной?

– Знаешь, а все равно спрашиваешь? Я по-любому с тобой. У меня, понимаешь, работа такая – шкурой рисковать. Вот только раньше я ею за что попало рисковал, а теперь – конкретно за кого-то. Так что – валяй, рассказывай свой план.

– Для начала нам необходимо, чтобы кознеплет уверовал в наш с тобой союз, то есть – в союз грубой физической силы и изощренного незаурядного ума.

– Как это?

– Это не так сложно: надо засветиться пару раз вместе да сплетню по лесу пустить. И если сплетни – это по моей части, то для засветки твои навыки и связи понадобятся.

– Навыки? Связи?

– Ладно, не парься, объясню: лучшей засветки, чем потасовка с волками и собаками, не придумаешь – тут тебе равных нет. А вот чтобы она знаковой получилась – надо, чтобы стенка на стенку, как вы, кабаны, любите. В общем, надо организовать пару десятков твоих бойцов, но только так, чтобы до поры до времени об этом шакал не пронюхал.

– А потом?

– А потом я еще не придумал. Вернее придумал, но не до конца. Давай для начала засветимся, то есть – нарисуемся. Ну, в общем, покажем всем, что мы спелись, то есть – объединились и чего-то начали вместе мутить. И когда зверье, а особенно шакал, поверит нашему блефу – вот тогда мы сделаем финт ушами…

– Винт куда? – не понял старый кабан.

– Это я фигурально выразился, – ответил кот и хотел еще что-то добавить, но кабан не дал ему такой возможности.

– Послушай, я сейчас, как ты там говорил, фигурально выражаясь, намерен угадать вот этим тяжелым предметом в виде оглобли по портрету наглого и шибко умного мяукающего существа… – сказал кабан, сделал многозначительную паузу и продолжил, как по написанному: – Искренне надеюсь, что точка приложения грубой физической силы придется аккурат в то место, откуда у этой скотины усы торчат.

– Я все понял, – сказал кот, отступив от кабана на безопасное расстояние, – и не надо так нервничать. Объясняю популярно: когда у стороннего наблюдателя не будет сомнения относительно того, что мы спелись и мозги зверья, поверившего в невозможное, а именно – в союз кота с кабаном, будут готовы принять любую, даже самую невероятную информацию – мы возглавим начавшуюся в лесу смуту.

– Уверен?

– Ну, если честно, то не совсем. Однако, в данном случае совсем не обязательно вышагивать по полянам и выкрикивать лозунги. Достаточно, чтобы появился слушок о том, кто все это организовал. И если все пойдет как надо – предынфарктное состояние старому шакалу я гарантирую.

– А если он все-таки не забоится?

– Должен забояться. Я эту скотину хорошо знаю… Ну просто обязан забояться! Он прекрасно осведомлен о том, какие в кабаньем войске бойцы и кого они слушаются. А когда вдруг рядом окажусь я, со своим умением создавать проблемы даже там, где их нет, то, думаю, запах паленого еще долго будет летать над стольной поляной.

Зверье замяукало и захрюкало.

– Эдакий союз силы и интеллекта, – весело хрюкая, продолжил кабан.

– Я бы сказал, союз меча и орала, – резюмировал кот, нервно дернулся и резко отпрыгнул в кусты, спасаясь от брошенного таки в его сторону дубья.

XX

Чужелесные звереныши, убегавшись и наоравшись, собрались в стадо, немного подкрепились и принялись обсуждать поиски Льва.

С к а з о ч н и к: Как-то в газете прочитал о необходимости прилагать больше усилий в области разработки и внедрения возобновляемых источников энергии. Так вот, глядя на детей, понимаешь, что ничего на самом деле разрабатывать-то и не надо – Бог все сделал за нас: эти маленькие существа, с боем съев на завтрак несколько ложек каши и хлебнув, чисто символически, пару глотков молока, способны сутки кряду бегать, прыгать, кричать, биться головой о стену, петь песни, читать стихи, ломать, крушить, шкодить, жечь и разрушать все на своем пути без дополнительной подзарядки… Самая большая проблема заключается в нахождении способа направить этот проснувшийся вулкан в безопасное для человечества русло. Поверьте, одно неверное движение – и вы будете раздавлены под копытами несущегося табуна бешеных мустангов. Как-то медики проводили интересный эксперимент: взяли группу детей от пяти до десяти лет и группу профессиональных спортсменов. К каждому ребенку прикрепили по одному спортсмену. Задача была довольно простой и банальной: спортсмены просто-напросто повторяли все незамысловатые движения, выполняемые детьми. До финиша дошли единицы (я имел в виду спортсменов). Мораль: если услышите о детях, что они, мол, маленькие и слабые существа, соглашайтесь только со словом маленькие, ибо слабыми их вообще нельзя называть. Далее я умышленно промолчу о разбитых, разобранных и разгромленных предметах интерьера, которые были так умело уничтожены вовсе не бойцами секретного диверсионного подразделения службы внешней разведки, а двумя «милыми» детишками.

– Мы вачета будем или не будем Льва искать? – заржал жеребенок.

– А мы вачета что делаем? – съязвил шакаленок.

– Мы, это – мы дурака валяем, – ответил маленький конь и, взглянув на белочку, добавил, – ну, или дурочку.

– Мишка, – пискнула белочка, – ну почему он все время обзывается? Никакая я не дурочка.

– Ты чего маленьких обижаешь? – вступился за хвостатую медвежонок.

– А я и не ее вовсе имел в виду.

– А кого? – не понял косолапый.

– А почему: чуть что – так сразу самцы виноваты?

– Да в чем самцы-то виноваты? – опять не понял мишка.

– Вот разве отвечает кто-то на вопрос «А что это вы тут делаете?» например так: «Да ничего, дурочку валяем». А?

– Ну, я не слышал.

– Вот, и я не слышал… А все говорят: «Дурака валяем», как будто в лесу только дураки-самцы и водятся, а все девченки – типа умные и дурами по определению быть не могут…

– Слушай, коняга, – встрял в разговор ежик, – а тебе какое дело? Ну, говорят так, и говорят. Тебя-то каким боком это касается?

– Да обидно мне.

– Чего тебе обидно?

– Обидно, что я, значит, могу быть дураком, а вон, скажем, белочка – нет…

– Мишка, – запищала белочка, – он опять обзывается, скажи ему…

– Ты чего белочку обижаешь? – рыкнул уже ничегошеньки не понимающий медведь.

– Да нужна она мне сто лет! – оправдывался жеребенок. – Я ее как пример привел.

– Вот видишь, мишка, – пищала пушистая, – у него даже для примеров только одна я дура и осталась…

– У тебя что – других дур нет в пример поставить? – уже явно не соображая, морозил косолапый. – Не мог лисичку дурой назвать?

– А я здесь при чем? – растерялась лиса. – Что я – рыжая, что ли, дурой за всех быть? Сами вы тут все дураки!..

Страсти не на шутку накалялись. Звереныши потеряли первоначальную нить разговора и постепенно переходили на личности. В ходе словесной перепалки кто-то успел кого-то грызнуть, стукнуть, или на худой конец – царапнуть, а пострадавший тут же пытался ответить обидчику. Одним словом, намечалась обычная потасовка. Зверьки ругались, лаяли, ржали и выли, но пока так и не определились – кто там за кого будет. В это время к месту словесной перепалки зверьков вразвалочку подплывал котячий друзяка, технично посланный старым кабаном куда подальше, а конкретно – на поиски его шакальего друга. Добредя до полянки, хрюкающая живность попыталась разобраться – в чем причина скандала. Однако та часть дискуссии, на которую попал невольный слушатель, не могла сполна открыть клыкастому смысл философского спора подрастающего звериного поколения, переросшего в примитивные оскорбления. Улучив момент, когда в легких зверьков закончился воздух и они дружно вдохнули с тем, чтобы, выдохнув, наполнить дискуссию новыми оскорблениями, кабан хрюкнул, что было мочи:

– Тихо, зверье лесное. Что за шум вы здесь развели? Вы разве не знаете, что в нашем лесу просто так ругаться не положено?

– Не знаем, – промямлили зверьки.

– Может, вам не известно, что за такое своеволие сразу следует наказание?

– Не известно – уже еле слышно отвечали зверьки.

– То есть вы хотите сказать, что о наказании вы не слышали, а о том, что просто так ругаться нельзя, вы не знаете? Да? – не зная, что говорить далее, повторялся кабан.

– Не знаем, – почти шепотом ответили звери.

– А если просто так ругаться нельзя, то как тогда можно? – задал неудобный вопрос шакаленок.

Кабан стушевался, напряг все, что можно напрячь, но ответа на каверзный вопрос так и не нашел. Он принял невозмутимый вид и попробовал поступить так, как это обычно делал кот – импровизировать:

– Ну, можно подраться, например, или…

– Или? – не отставал шакаленок.

– Или погоняться друг за другом.

– Да набегались уже, как кони.

– Ну почему вы меня все время обидеть пытаетесь? – заржал жеребенок.

– Прости, конь, – извинился шакаленок, – это я фигурально выразился.

– Я про белочку тоже фигурально выразился, – обижено заржал жеребенок.

– Вот видишь, мишка, – уже чуть не плакала белочка, – он все-таки меня имел в виду, когда дурочкой называл.

И опять все зашумели, наперебой затявкали, заржали, захрюкали и заиздавали всяческие звуки, которые в один момент слились в протяжный вой. Кабан вначале закрыл глаза, затем уши, а когда и первое и второе не помогло, заорал, что было мочи, пытаясь перекричать шум разорвавшейся звуковой гранаты:

– А ну-ка цыц быстро, а не то разберусь как попало и накажу всех оптом. Рассказывайте – чего тут у вас приключилось.

С к а з о ч н и к: Звуковая граната – это у людей есть такая штуковина, физического вреда от которой противнику никакого, но вот если вдруг рванет нежданчиком, то жертва, попавшая в эпицентр ее действия, начинает источать резкий запах адреналина… Короче, хлорпикриновая шашка отдыхает… А? Да, хлорпикриновую шашку тоже люди придумали. В общем, воняет она так, как если бы у кого-то над ухом рванули звуковую гранату… Ну, вы поняли…

После этих слов шум поднялся пуще прежнего. Одни защищали белочку, другие жеребенка, третьи просто шумели за компанию. Кабан заорал еще раз:

– Цыц все! Мне тут быстро прямо щас хором в пасти воды набрали, меня слушаем и не перебиваем до тех пор, пока я не разрешу, а если какая зараза вздумает меня разочаровать – порву, как Жучка фуфайку! – выпалил кабан, выдохнул, но, видя вопрос, срывающийся с языка шакаленка, тут же пресек попытку возможного диалога: – Про Жучку и фуфайку – позже!

Зверье заткнулось и стало пялиться на кабана.

– Вот, другое дело, – довольно хрюкнул клыкастый, – а чего замолчали?

Зверье ошалело.

– Я имел в виду – почему никто не объясняет, что здесь произошло?

– Так вы же, дядюшка кабан, велели всем заткнуться, – пискнула белочка.

– И еще Жучкой пугали, – вставил ежик.

Кабан на мгновенье потерялся, но долгие годы, проведенные в компании хитрейшего кота, дали о себе знать, потому-то он быстренько нашелся и продолжил:

– Хорошо, дальше говорит кто-то один.

– А кто? – робко спросил медвежонок.

– Вот ты и говори, косолапый.

– Ну, я это, не шибко-то рассказчик хороший, не то, что нерпа.

– А ты тренируйся, – настаивал кабан.

– Ну, значит, там жеребенок сказал, что белочка – дура, а та мне пожаловалась…

– А ты?

– А я как бы вступился.

– И что дальше?

– А дальше… Ну, в смысле, после… То есть потом… – задумался медвежонок. – В общем, белочка тоже его потом дураком назвала… Или не назвала… А может дурочкой… То есть это ее – дурочкой… А его – дураком… Все, я запутался… Не знаю, как объяснять… Вон лучше пускай шакаленок объяснит.

– Носатый, – тут же бросил кабан, – сможешь объяснить?

– Легко.

– Валяй.

– Сюжет банальный: конь решил блеснуть красным словцом да и ляпнул: «Дурака валяем». Затем подумал и, вероятно, в его мозгу родилась некая обида на эмансипированных особей лесной живности, а конкретно – на сук, и он уточнил: «Дурочку валяем»…

– Ну? – промычал кабан.

– Произнося эту фразу, жеребенок взглянул на белочку, а она тут же пожаловалась медведю, что конь именно ее дурой назвал. Медведь ничего не понял, но за белочку вступился, потребовав объяснения от жеребенка. Тот толком объяснить ничего не смог, отчего у половины присутствующих сложилось мнение, что конь не только белочку, но и всех присутствующих тоже считает дураками. Вот, собственно, за выяснением, кого больше – дураков или дурочек – вы нас и застали. Я понятно объяснил?

– Ну что же ты… Ну как котяра, честное слово, – сказал, сильно тряхнув головой, кабан. – А помедленнее нельзя было пересказать?

– Повторить? – с готовностью выпалил шакаленок.

– Помолчать, – осек носатого кабан.

По всему было видно, что кабан думал, а вернее – раскладывал по полочкам сказанное шакаленком. Зверьки, как зачарованные, смотрели на внешние проявления сложного процесса осознания смысла услышанного.

– Итак, – начал после довольно продолжительной паузы кабан, обращаясь к жеребенку, – ты сказал: «Дурака валяем», а затем уточнил, что валяете вы на самом деле не дурака, а дурочку. Так?

– Да, так, – согласился конь.

– А ты, белочка, увидев направленный на себя взгляд, решила, что он имел в виду именно тебя? Так?

– Ну, да.

– Значит, по-твоему получается так, что если кто-то говорит ни о ком, но при этом смотрит на кого-то, то тот, кто говорит, тем самым подчеркивает, что тот, на кого он смотрит, и есть тот, о ком он говорит, как ни о ком? Так?

– Я не знаю!.. – чуть не прослезилась белочка. – Я вообще запуталась и уже ничегошеньки не понимаю.

Остальные зверушки глупо таращились на оратора.

– Вот видишь, конь: белочка запуталась и подумала, что ты, глядя на нее, плохо высказался и, разобидевшись, естественно, обвинила тебя твоими же словами. А ты вместо того, чтобы объяснить популярно собственную позицию, стал злиться и упираться, как бык, чем, собственно, и спровоцировал дебош на поляне.

– Ну, мы и без вас поняли, что здесь произошло, – сказал ежик. – А делать-то чего?

– Делать чего? – задумался кабан. – Делать чего… Да ничего.

Зверье разинуло пасти.

– А хотите – я всех вас запросто помирю? – ляпнул кабан.

– Конечно, хотим, – ответил за всех ежик.

– Значит, так, – начал он, – вот скажите: как вам кажется, мой котяра по хитрости и изворотливости ума уступает кому-то из вас?

– Нет, – хором ответили звери.

– То есть вы согласны, что кот умнее всех вас вместе взятых и каждого по отдельности?

– Конечно, согласны, – утвердительно промычали звери.

– Ага. А ответьте-ка мне: как называют одного из двух спорящих, если другой – умный?

– Дурак, – хихикнули зверьки.

– Значит, в споре двух зверей, как правило, один всегда умный, а другой, так уж получается – дурак.

– Да, – смеялись зверьки, уже успевшие забыть о недавнем инциденте.

– А раз все оптом согласились, что мой котяра самый умнющий среди вас зверюга, то кто же в таком случае вы все?

– Дураки! – заржали, затявкали, запищали и захрюкали зверьки, бросая в кабана всем, что под лапы попадалось.

Перемирие оказалось громким, шумным и заливистым. Живность носилась по поляне, бросаясь всякой всячиной и весело обзывая друг друга:

– Дурак!

– Сам дурак!

– Все – дураки!..

С к а з о ч н и к: А все-таки здорово быть щенком, в смысле – ребенком, когда обиды задерживаются в сознании не более, чем на пять минут, а оскорбительные для взрослых вещи могут с легкостью превратиться в незамысловатую игру под названием «обзывалки», причем – абсолютно без какого-либо смыслового подтекста. Пожалуй, прервусь-ка на часик – обещал своим ниндзям-чебурашкам с водных горок покататься. Тот еще дурдом, но об этом – как-нибудь в другой сказке.

Изрядно набегавшись, уставшие зверушки плюхнулись возле кабана, очень темпераментно что-то обсуждая друг с другом. Кабан сделал пару попыток разобраться в услышанном, но, осознав, что для понимания оного ему пришлось бы вернуться на много лет назад, оставил эту бесполезную затею.

С к а з о ч н и к: Когда мои чебурашки были совсем маленькие и один уже что-то говорил, а второй только пытался это сделать, мы с супругой постоянно пытались понять смысл сказанного младшим, но ничего не получалось до тех пор, пока не прибегали к помощи профессионального переводчика – старшего из чебурашек… Он влет и не задумываясь переводил самые непонятные фразы младшего брата… Так вот…

– Ну что, зверюги, – обратил на себя внимание кабан, – кто-то еще сомневается в моих способностях?

– А никто и не сомневался, – пискнула осмелевшая белочка.

– Вы и дядюшка кот – лучшие, – сказал ежик.

– Это да, – скромно согласился клыкастый, – что правда – то правда… Мы такие… Ладно, зверье. Я хоть и люблю похвалу, но здравый смысл, хоть и в виде кота, эту голову иногда все-таки посещает. А теперь давайте все дружно выключим дурака и расскажем помирившему вас дяде кабану – о чем это вы тут гутарили.

– Да ни о чем таком мы тут и не гутарили, – сказал ежик. – Мы это – не успели еще ни о чем поговорить. А обсудить мы пытались тему поисков Льва. Вот. Нам интересно: будем мы его, наконец, искать, или нет?

– А что же, по-вашему, котяра со старым кабаном делают? А?

– Ничего не делают. На полянке валяются да облака считают, – ответила белочка.

– Нет, ну вы даете, – возмутился кабан. – В хорошем лесу, знаете ли, все облака должны быть учтены. А то, что они валяются и ничего не делают – это ты, белочка, погорячилась. Делать, на самом деле, можно и ничего не делая.

– Как это? – не поняло зверье.

– Вот скажи мне, толстоносый: твой дед в вашем лесу – самый главный кознеплет и, насколько мне известно, без его воли ни одно злодейство там не совершается… Так?

– Именно так.

– А ответь-ка мне: ты видел когда-нибудь, чтобы дед твой собственными лапами для этого что-то делал?

– Никогда.

– Вот! Получается, что можно валяться и ничего не делать, а можно валяться – и при этом много чего творить.

– А что, например? – не унималась белочка.

– Ну, например – думать.

– Тоже мне, работу нашли, – хохотнул ежик.

– Ты, колючая голова с выводами не спеши, – рассудительно ответил кабан, начинавший ощущать вкус к ораторству и чувствуя себя центром внимания подрастающей живности, – это в вашем возрасте существует два состояния, находясь в которых вы либо ощущаете объективную реальность, носясь взад и вперед с высунутым языком, либо теряете это ощущение, хотя бы ненадолго остановившись. Другими словами, вы либо носитесь, как угорелые, либо дрыхнете, как убитые, – закончил фразу кабан и в качестве примера кивнул в сторону засыпающего волчонка, подперевшего березу и еле держащего сидячее положение – а звери моего поколения вначале не спеша думают, а уж затем принимают всяческие мудрые решения. Так вот, чтобы принять правильное решение, надобно вначале крепко сосредоточиться, подумать как следует, а делать это лучше всего в положении лежа. Вот так частенько мы и валяемся без толку, вернее… ну, я имел в виду… то есть хотел сказать: вот создается впечатление, что мы валяемся без толку, а на самом же деле – мы логически мыслим, прокручивая различные комбинации и сосредотачиваясь на решении глобальных проблем в нашем нелогичном, злом и опасном зверином мире, где без урегулирования всех этих вопросов может в любой момент наступить хаос и разруха…

Кабан выдохнул, затем вдохнул, затем хотел еще что-то сказать, но, лицезрев убаюканную им же аудиторию, отправившуюся в царство Морфея, зевнул, потянулся, развалился, как собака, и тоже забылся крепким сном.

С к а з о ч н и к: Чего-то и я раззевался… Может и самому – развалиться, как собака, да вздремнуть как следует. А допишу как-нибудь потом, попозже… То ли дело – певцы: вышел, спел – и дрыхни себе хоть целый день. А тут – пишешь, пишешь с утра до вечера… Эх, зря я все-таки на певца не выучился…

XXI

Много ли, мало ли, а прошло еще несколько дней. Зверушки большую часть дня гоняли со своими сверстниками кабаньей породы, дрыхли без задних лап да общались с особями старшего поколения. Хотя, на самом деле, общением это можно было назвать с очень большой натяжкой: старшие говорили, а младшие с разинутыми от интереса пастями внимательно слушали, что говорят старшие. Как правило, такие разговоры не проходили бесследно для подрастающего поколения: они впитывали все услышанное, находили в нем что-то важное для себя и, вероятно, формировали свое собственное мировоззрение на будущую взрослую жизнь.

С к а з о ч н и к: Мне тоже кажется, что для щенков, то есть – для детей, рассказы взрослых и есть самая лучшая наука. Главное – где, когда и в какой форме это сделать. Умничаю… Что-то я часто стал появляться… Прямо, не сказочник, а какой-то мифический голос за кадром.

Старый кабан с котом периодически шушукались и время от времени уединялись на любимом месте кабаньей лежки. Они были заняты реализацией задуманного котом плана. Благодаря шишкам и связям с каркающими вруньями, кот запустил по лесу сплетню о том, что он и старый кабан спелись, и теперь чего-то на пару мутят. Как помнит читатель, сплетня была только частью плана, придуманного котом. Еще необходимо было организовать знатную потасовку с участием волков и собак.

– У меня все готово, усатый, – выпалил нарисовавшийся откуда-то кабан.

Кот аж подпрыгнул от неожиданности:

– Или ты, или твой дружок меня точно раньше времени в могилу сведете – старому шакалу вообще ничего делать не придется… Такое ощущение, что башню вам еще в детстве оторвало.

– Это да, мы такие – безбашенные.

– Так чего у тебя там «все готово»? – спросил немного успокоившийся кот.

– Все: бойцы, подручные предметы, «случайные» смутьяны… А на всякий пожарный я еще несколько зверюг в резерве держать буду.

– Послушай, щетинистый, – начал нравоучительным тоном кот, – мы не воевать собираемся, а всего-навсего немного подраться, а ты – и резерв, и бойцов, и смутьянов заготовил… Нам не армия нужна, а всего лишь несколько помощников.

– Ты, полосатый, драку мне заказывал?

– Заказывал.

– Вот и наблюдай молча со стороны.

– Чего наблюдать?

– Как профессионалы своего дела работу работают.

– Тоже мне, профессионалы. Да для всего вашего кабаньего профессионализма достаточно только одного качества – безбашенности.

– Ты серьезно так думаешь, усатый?

– Да, я серьезно так думаю, – перекривил кабана кот. – А по количеству серого вещества все стадо можно разделить на плохих и хороших бойцов.

– Это как?

– Есть мозги – плохой боец, нет мозгов – хороший боец.

– Как примитивно и обидно получается, не находишь, котяра?

– Примитивно, зато просто. Как, собственно, все в вашем безбашенном мире – ну, так, чтобы не заморачиваться.

– Я вот никак понять не могу, полосатый – ты либо умышленно на конфликт нарываешься, либо неосознанно заблуждаешься.

– Я не могу заблуждаться.

– Это почему?

– Да потому, что я – самый умный в этом лесу кот. Понятно?

– Понятно. Может, забьем?

– Легко, – согласился котяра, – а на сколько?

– Ну, я не знаю.

– Давай на сто.

– На сто шишек? – аж присвистнул кабан.

– Ну не желудей же… Зачем мелочиться?

– А с чего это такая щедрость?

– Так у меня этих шишек – немеряно… И вообще…

– А что «вообще»?

– А вообще – есть у меня одна нехорошая чуйка. Что недолго мне осталось лес поганить своим присутствием… Короче: забиваем или нет?

– Легко, – хрюкнул кабаний вожак.

– А у тебя, морда кабанья, есть что на кон поставить, кроме своих клыков?

– Нет.

– А где взять собираешься? – хитро поинтересовался полосатый.

– У тебя выиграю.

– А если нет?

– Отберу. Тебе-то они уже ни к чему, все равно помирать собираешься.

– Типун тебе на язык, это кто помирать собирается?

– Ты, понятное дело. Мне еще рановато… Мне вон еще надо выигранные шишки прокутить. Забиваем или нет?

– Пес с тобой, забиваем.

– На сотню? – спросил клыкастый и выставил лапу.

– На сотню, – ответил кот и со всего маху хлопнул по выставленной кабаном конечности.

И за мгновенье до того, как лапы спорщиков соприкоснулись друг с дружкой, кабан еле слышно ляпнул:

– На сотню кедровых.

– Мне послышалось, или ты чего-то сказал? – прищурившись, спросил кот.

– Послышалось, наверное…

– А про шишки кедровые?

– А про шишки – не послышалось.

– Мы же на обычные спорили.

– Мы, рожа усатая, спорили на сто шишек – без обозначения их вида. А я просто уточнил – на какие.

– Но в еловых-то это в два раза больше получается! – возмутился лохматый.

– Тебе видней. Ты же у нас умный – вот и подсчитывай, а я ведь так, безбашенно-безмозглая рожа кабаньей наружности, мне не по масти ни арифметикой заниматься, ни с шакалами водиться.

– А к чему ты это про шакалов сейчас вспомнил? А?

– Да не обращай внимания, вырвалось… Или – к слову пришлось…

– Ну ты и хитрец, братец, ну и хитрец, – бормотал кот.

– Хорошо, хорошо, называй, как хочешь, только никому не рассказывай. Теперь послушай, чего тебе делать предстоит.

– А мне еще чего-то и делать придется? – возмутился кот.

– Ну конечно. А ты как думал? Или хотел как обычно – отсидеться в лопухах? Нет, братец ты мой, коли нас нелегкая свела вместе, то и выгребать нам придется, как говорится, тугезером. Драку ведь тебе начинать…

– Что, – чуть не поперхнулся лохматый, – ты в своем уме? Где я, а где – драка? Тоже мне, бойца нашел… У тебя что – драчунов не хватает? Ишь, чего удумал?

– Ты, лохматый, не беленись. Успокойся и давай рассуждать логически. Вот ты моих бойцов видел?

– Ну, видел, – осторожно ответил кот.

– Вот скажи мне: полезет ли кто-нибудь в трезвом уме, без меда и другой дури, выяснять с ними отношения? А?

– Ну, это вряд ли. Здоровые они у тебя…

– Вот…

– Что вот? Что вот?

– А скажи мне, полосатый: к кому первому начнут цепляться упитые медом зверюги, если на месте гуляний будет куча кабанов и один шакал, пускай и в кошачьем облике?

– То есть ты хочешь использовать меня в качестве приманки?

– Точно.

– Ну уж нет, фигушки… Лучше я к старому шакалу подамся… Он уж точно не будет употреблять меня в качестве пушечного мяса… Ему мои мозги интереснее… Не хочу я даже слышать об этом… Затейник… Выдумщик… Фантазер…

– Ну чего ты злишься?

– Чего я злюсь? А сам не догадываешься? Зато теперь я наверняка знаю – откуда в моей башке появились плохие предчувствия…

– Может, ты дослушаешь до конца весь план?

– Да чего мне слушать, тут и так все понятно: запустишь котика, как живца в самую гущу пьяных, зараженных вирусом антишакализма кабанов да будешь ждать, пока мне кишки выпустят, или пока решат выпустить мне кишки. А учитывая, что промежутка времени между принятием решения и последующей казнью будет крайне недостаточно, чтобы передовые части твоей непобедимой армии успели прийти на помощь, то кранты мне в твоем спектакле светят по-лю-бо-му. Я ничего не пропустил? А?

Кабан, понимая, что говорить с лохматым в таком состоянии – все равно, что нюхать цветок в обществе скунсов, схватил мурчащего за шиворот, трижды с головой окунул в озерце и, выкрутив да вытряхнув полосатую шкурку, аккуратно посадил возмутителя спокойствия напротив себя:

– Поговорим? Или продолжим водные процедуры? – очень спокойно спросил кабан.

– Поговорим, – ответил кот, до сих пор пребывающий в шоковом состоянии.

– Давай спокойно разложим все по полочкам.

– Давай. Только я на разрыв не согласный.

– Да никто тебя рвать не будет. Ну, сам подумай: какой нам прок с тебя мертвого? Ты ведь все это придумал, тебе и желудь в зубы.

Кот начинал потихоньку соображать:

– А как же – место угула кабанов?

– Да далось тебе это место! Говорю, что все будет как надо, значит – все и будет, как надо. Нам отдавать тебя на разрыв ну никак нельзя – ты же мозг предстоящей операции…

– А сам-то, небось, на поляну не попрешься?

– Сам не попрусь, но – только до поры до времени. Ну сам посуди: ежели я с тобой приду – то посмеет ли кто даже плохо посмотреть в твою сторону?

– Ну, да, – сознание стало возвращаться к коту.

– А если ты сам там появишься, то представляешь – сколько полудурков захотят покуражиться над беззащитной тварью?

– Это я как раз очень хорошо представляю, – испуганно произнес кот. – А как ты меня защищать собираешься?

– Все продумано, не дрейфь, лохматый. На поляну ты придешь один. Да еще и будешь изображать из себя пьяную скотину: хамить, ругаться и всячески цеплять присутствующих. Понял?

– Ну, понял, – печально ответил кот.

– На поляне будут и мои бойцы, которые, как и ты, будут изображать угуленных отморозков да еще и станут подначивать остальных порвать тебя, как грелку. Твоя задача – спровоцировать потасовку. Лучше всего цепляться к моим кабанам. Выбери себе кого-то – да и хами, что есть силы… Понял?

– Понял… Как не понять… А они там точно будут?

– Не дрейфь, лохматый, будут. Вот видишь – ничего опасного в отведенной тебе роли нет: сыграешь и вали по-быстрому, чтобы не догнали… Дальше мы сами: начнем теми, кто на полянке будет, а основные силы подтянем, когда собаки и волки нагрянут. Ух, повеселимся! Меня уже от ожидания штырит! Эх, люблю я все эти беспорядки устраивать… Просто мочи нету…

– То есть беспорядки устраивать любишь, а мочи на это у тебя нет?

– Котяра, ну что ты за скотина такая? Зачем к словам цепляешься и не даешь порадоваться, как следует?

– Это я так радуюсь вместе с тобой. Как только представлю себя в окружении жаждущих моей крови отморозков – так сразу и радуюсь… А когда весь этот цирк планируется?

– Да вот сегодня и планируется.

– Когда?! – зашипел от испуга кот.

– Сегодня, друг мой, сегодня… Вот через часик, пожалуй, и начнем, – сказал предводитель и, обращаясь к своим кабанам, продолжил, – а вы уже можете выдвигаться. Только я еще раз предупреждаю: медом не упиваться – хлебнуть, для натуральности и куража, немного можно, но только – немного.

– Я, пожалуй, тоже хлебну. Только не для куража, а для храбрости, – сказал кот и обреченно побрел наугад, не разбирая тропинок. Еще мгновенье – и толстая полосатая тушка скрылась в кустарнике, потрескивая сломанными ветками.