Текст книги "По следу четырех"

Глава VII
Машеньки

Тетя Липа встретила нас с довольным видом.

– Вот умницы мои! Вы там газ не включали?

– Тетя Липа, что вы! Мы же брали термос!

– Ладно, ладно! Сейчас покормлю вас обедом…

– Тетя Липа, есть разговор, – сказала я.

– Разговор? Там что-то не в порядке? Ограбили? – всполошилась тетя Липа.

– Не совсем…

– Что значит не совсем? Говори же, горе мое! Что случилось?

– Пропали все до единого дедушкины портреты, фотографии, статуэтка – словом, все! А больше в доме ничего не тронули.

– Ты уверена?

– Конечно! Я смотрела!

– Так, ну и народ нынче пошел! Любимого артиста грабят!

– Вы тоже думаете, что это поклонницы? – спросила Матильда.

– А кто же еще? Кому нужны все эти фотографии? Но ты совершенно уверена, что больше ничего не взяли? Ты в шкаф заглянула? В дедовой комнате?

– Да, но разве там что-то было?

– А как же! – всплеснула руками тетя Липа. – И халаты его там были, и белье, и другая дачная одежка, джинсы, шорты… Вот беда-то!

– А я решила, что он все с собой забрал…

– Дурья башка! А в других шкафах смотрела?

– Да! Мамины и папины вещи все на месте! Тетя Липочка, только не говорите маме, а то она так разнервничается!

– Уж конечно! Чего ей зря нервы портить! У нее и так работа не приведи господь. С утра в театре, потом радио, телевидение, кино! Пусть хоть дома отдохнет.

– Значит, в милицию заявлять не будем? – спросила я.

– Какая там милиция! Мы сами этих идиоток найдем. Вы же у нас сыщицы, вам и карты в руки! Тем более тут не опасные преступники, а просто дуры наглые. Нет, в наше время такого не бывало! Подумать только!

– А может, они больные? – предположила Мотька.

– Скорее всего! Ладно, придется позвонить кое-кому из старых знакомых.

– Тетя Липочка, в субботу дедов день рождения, многие придут, букеты принесут, – напомнила я.

– А и верно! Умница! Сообразила! Так гораздо естественнее все получится. Самое главное, до возвращения Игорь Васильича все вернуть. Особенно портреты и фотографии.

– А вещи?

– Вещи эти идиотки могут запросто на кусочки порвать.

– Зачем? – ахнула Мотька.

– Ну, это яснее ясного. Чтобы всем по клочку от трусов великого певца досталось, – пояснила тетя Липа.

– А для чего нужен клочок трусов великого певца? – недоумевала Мотька.

– Вроде священной реликвии, – засмеялась тетя Липа. – Я сама в молодости один раз пуговицу с его пальто сорвала, долго хранила. Это уж потом мне повезло, что я в ваш дом попала, тебя, Асютка, вырастила.

– Нет, это нам повезло! – растрогалась я.

– Ах ты, моя хорошая! – в свою очередь растрогалась тетя Липа.

Словом, сплошное умиление.

– Значит, решено, ждем до субботы? – подвела итог Матильда.

– Да, – отвечала тетя Липа, – только завтра я на дачу съезжу, своими глазами на все погляжу, замки поменять тоже надо. А что это вы как на иголках? Торопитесь куда-нибудь?

– Нам надо с Митей созвониться, – сказала я.

– Ладно уж, делайте что хотите, – проворчала тетя Липа.

Я позвонила Мите.

– Ну, как дела?

– Порядок! Можете ехать.

– А ты не поедешь с нами? – огорчилась я.

– Думаешь, стоит?

– Еще бы!

– Тогда ладно, встречаемся у метро через двадцать минут.

– А Костя? – спросила я.

– Костя сегодня занят, поэтому-то мы и не поехали на толкучку. Отложили до завтра.

– И хорошо! Сегодня же понедельник! А еще мы тебе интересную историю расскажем.

– Что-то опять случилось? – встревожился Митя.

– Да, но это скорее смешно. Ладно, до встречи!

В метро мы поведали Мите о наших сегодняшних впечатлениях.

– Да, – веселился Митя, – на что только эти фанатки не идут! Моя мама хоть и поклонница твоего деда, но, слава богу, не до такой степени!

– Твою маму никто и не подозревал! – бросила Мотька.

Митька согнулся пополам от хохота.

– Еще не хватало!

– Мить, а ты нас с бабушкой будешь знакомить? – поинтересовалась Мотька.

– Придется! Я не хотел вообще-то…

– Почему? – удивилась я.

– Ну, бабушка знает про моих подружек, Асю и Матильду, а вчера я ей сказал, что этим делом интересуются девчонки из нашей школы Варя и Лиза. Но бабка настояла, чтобы вы со старушками у нее дома беседовали. И теперь, конечно, догадается, что вы и есть Ася и Матильда.

– Почему? Мы вполне можем называть друг друга Варей и Лизой! Только надо решить, кто из нас Варя, а кто Лиза. Аська, ты кем хочешь быть? – веселилась Матильда. – Я лично предпочитаю быть Лизой! Буду все время петь: «Ах, истомилась, устала я!»

– Да ну тебя, Мотька, тебе бы все хиханьки да хаханьки, а тут дело серьезное, бабушку нельзя пугать, у нее сердце больное, – рассердился Митя.

– В таком случае пусть Мотька будет Лизой, раз уж ей так хочется, а я Варей, мне все равно! И вообще мы тебя плохо знаем, так, только шапочное знакомство! Тем более ты уже в одиннадцатом классе, а мы только в девятом!

– А вы выдержите, не собьетесь? – усомнился Митя.

– Обижаешь, начальник! – пожала плечами Мотька.

Уже в подъезде Митя сказал:

– Мою бабушку зовут Анна Дмитриевна!

Дверь нам открыла приятная пожилая дама.

– Проходите, проходите, девочки! Митенька, здравствуй, милый! Что ж, давайте знакомиться! Анна Дмитриевна!

– Очень приятно, Варя, – благонравно сказала я.

– Лиза! – заявила Мотька.

– Как мило! Чудные имена – Варя, Лиза! В этом есть что-то тургеневское!

Я подумала, что Ася – тоже вполне тургеневское имя, а вот Матильда… это уже скорее из Дюма.

– Заходите, девочки, в комнату, мои приятельницы уже ждут вас, сейчас будем пить чай с кексом, я сама пекла.

В комнате за круглым столом сидели две славные старушки, одна похожая на старую барыню из кино – с высокой аккуратной прической, в черной гипюровой блузке с камеей у горла, а вторая больше смахивала на постаревшую пионервожатую из старого фильма «Друг мой Колька». Я сразу решила, что «барыня» – это Мария Бенедиктовна, а «пионервожатая» – Мария Гавриловна. Но оказалось все наоборот.

– Глазам своим не верю! – всплеснула руками Мария Гавриловна. – Такие девочки, нежные, изящные, и занимаются черт-те чем… воровок ищут! Вы не боитесь, девочки?

– Да нет, – ответила я, – мы же только пытаемся их вычислить.

– А у вас какой-то отряд создан? – полюбопытствовала Мария Бенедиктовна.

– Отряд? Почему отряд? – удивилась Мотька.

– А вы что же, вдвоем этим занимаетесь? – поразилась барыня.

– Нет, вчетвером! – ответила я. – С нами еще два мальчика…

Я заметила, как Митя поднес палец к губам.

– …Петя и Вова, – докончила я свою фразу. Мы все глубже увязали в дурацком вранье.

– Погодите, Машеньки, – вмешалась Анна Дмитриевна, – пусть девочки сперва чайку попьют, а потом уж приступят к делу.

Ничего не попишешь, пришлось пить чай. И вот наконец Анна Дмитриевна убрала со стола чашки, мы с Матильдой разложили свои блокноты и взятый для понту у Кости диктофон.

– Глядите, Машеньки, как девочки серьезно к делу подходят! – умилилась Митина бабушка.

Митька все это время сидел молча, только изредка посмеивался в пробивающиеся усы.

Матильда взглядом подбодрила меня: начинай, мол.

– Итак, Мария Гавриловна, начнем с вас?

– Почему это? – обиделась Мария Бенедиктовна. – Всегда все с нее начинают, это несправедливо!

Мария Гавриловна загадочно улыбнулась и пожала плечами:

– Ради бога, я на первенстве не настаиваю!

– Хорошо, – согласилась я. – Мария Бенедиктовна, вы можете описать этих женщин, как они были одеты, ну и все такое?..

– Конечно, могу, – довольная своей победой, заговорила «пионервожатая». – Значит, их было четверо…

И она подробно описала тех же самых женщин.

– А вы не запомнили какие-то мелочи, ну, скажем, сережки, брошку?

– Да нет, ничего такого я не припоминаю. Вот берет красный был на одной…

– Девочки! – вмешалась в разговор Мария Гавриловна. – Я заметила на одной брошку в виде крокодильчика.

– Это на какой? – резво обернулась к сопернице Мария Бенедиктовна.

– На толстой, в голубом костюме!

– Не было на ней никакой брошки! – возразила «пионервожатая».

– Нет, была! – стояла на своем барыня.

– Мария Гавриловна, – вмешался вдруг Митя, – а вы милиции про брошку говорили?

– Кажется, да. Не помню!

– А скажите мне, – продолжала я допрос свидетеля, вернее, потерпевшей, – вам не бросилась в глаза какая-нибудь характерная черта или жест…

– Одна очень вертлявая была, прямо как волчок, – продолжила свой рассказ Мария Бенедиктовна, – а вот та, что в красном берете, она все время нервно поправляла волосы. Вот так! – Мария Бенедиктовна показала, как именно поправляла волосы неприметная женщина в красном берете.

В общем, было совершенно ясно, что это те самые бабы, что обокрали Машкину бабушку и Валькину. Когда мы закончили свои расспросы, Мария Бенедиктовна поинтересовалась:

– Вы что, по собственной инициативе действуете?

– Да, – ответила я.

– А с милицией почему не связываетесь?

– Потому что, пока дело не раскрыто, милиция нас всерьез не воспримет, – объяснила я.

– Значит, вы вроде тимуровцев? – продолжала «пионервожатая».

– Вроде кого? – не поняла Мотька.

– Неужели вы не читали «Тимур и его команда»? – поразилась Мария Бенедиктовна.

– Нет, – отвечала Мотька. – А ты читала, Ась?

Митя сделал страшные глаза.

– Варь, а ты читала, ась? – приложила руку к уху Матильда.

– Лизонька, ты плохо слышишь? – спросила Анна Дмитриевна.

– Ась?

– Варенька, она плохо слышит? – смеясь одними глазами, спросила Митина бабушка.

– Да, неважно! И всегда так по-деревенски переспрашивает: ась? – на ходу выдумывала я.

Митька уже едва не падал со стула от смеха, Мотька сидела, потупив глаза и сложив бантиком губы, чтобы не рассмеяться. А мне каково?

– Да, так о чем мы говорили? Вы спрашивали, читали ли мы «Тимур и его команда»? Я – читала!

– Вот! Я сразу так и подумала! – воскликнула Мария Бенедиктовна. – А пионеркой ты была?

– Нет, не была!

– И в пионерском лагере тоже никогда не была? – продолжала допытываться Мария Бенедиктовна. – Ах, как жаль! Что эти бедные дети видят! – сокрушенно проговорила она.

– Ну, Машенька, ты не права! – вмешалась Анна Дмитриевна. – Нынешние дети много чего видят и за границу ездят… Вот вы, девочки, наверное, знаете, что Митенька наш уже в Турции был с родителями и в Германии. А вы?

– А мы даже в Израиле были! – воскликнула Матильда.

– В Израиле? – удивилась Мария Гавриловна. – Неужели? И видели своими глазами храм Гроба Господня?

– Да! И в Назарете были, и в Вифлееме! – захлебывалась Мотька.

В этом году весенние каникулы мы провели в Израиле. Нас туда отправил спасенный нами банкир Феликс Ключевский.

– Невероятно! А ты, Маша, говоришь, пионерский лагерь…

– Я считаю, нечего юные головы забивать всякой религиозной мурой, – горячилась «пионервожатая». – Дети, не видевшие «Артека», не сидевшие у пионерского костра, – это обездоленные дети!

– Позволь не согласиться с тобой, – возразила Мария Гавриловна.

– Да, у тебя всегда были буржуазные взгляды! Помещичья внучка!

Все-таки я тонкий психолог. Сразу определила, что одна – барыня, а другая – пионервожатая!

– Девочки, – обратилась к нам Мария Гавриловна, – а можем мы рассчитывать, что вы поставите нас в известность, если найдете этих воровок?

– Конечно! – в один голос воскликнули мы с Мотькой.

– Да, кстати, я тут недавно еще одну пропажу обнаружила, – вспомнила Мария Гавриловна. – У меня на летней кофточке была брошь приколота, серебряная корзиночка с виноградными гроздьями из хризопраза.

– А хризопраз, он какой? – поинтересовалась Мотька.

– Зеленый, полупрозрачный. Я совсем про нее забыла, когда хватилась других вещей, а вчера стала летнюю одежду убирать, смотрю, нет моей брошки. И даже ткань слегка порвана, видно, для быстроты просто выдрали брошку, там замочек заедал…

– А вы не могли сами ее потерять? – на всякий случай спросила я.

– Нет, в том-то и дело, что ее с трудом можно было снять… я же говорю, замочек заедает…

– Ну что ж, это вещь приметная, – сказала я и записала в блокнот про брошку. – Хорошо, – заключила я, – если что узнаем, сразу вам сообщим.

– Дай вам бог здоровья, девочки, – вздохнула Мария Гавриловна. – А мне эту брошку жалко, она еще моей бабушке принадлежала…

– Варенька, можно тебя на минуточку? – сказала Анна Дмитриевна и поманила меня на кухню.

– Анна Дмитриевна…

– Погоди! Признавайся, ты Ася? А Лиза – Матильда?

– Почему… – опешила я.

– Зачем этот обман? Я не понимаю!

– Потому что Митя не хотел, чтобы вы знали про нас… про наши дела! Он говорит, у вас больное сердце и вам нельзя… Но как вы догадались?

– Во-первых, Митюша много мне о вас рассказывал, особенно о тебе, а во-вторых, Матильда безбожно переигрывала, изображая тугоухую, – усмехнулась Анна Дмитриевна. – Я понимаю, вы считали, что эта ложь – во спасение?

– Конечно!

– Так уж и быть, прощаю на сей раз! И не стану разоблачать перед Машеньками. Ладно, ступай!

Митя встретил меня вопрошающим взглядом. Я в ответ пожала плечами.

Наконец мы собрались уходить. Мите так и не удалось побыть наедине с бабушкой.

Едва мы вышли из подъезда, он спросил:

– О чем это вы на кухне беседовали?

– Твоя бабушка нас раскусила!

– Как? – ахнула Мотька.

– Так! Ась, ась! Тут любой дурак догадается, – засмеялась я.

– Я чуть не помер! – захохотал Митька. – Но бабка моя молодец, все здорово сечет! Я надеюсь, ты в подробности не вдавалась?

– Вдавалась! Все ей рассказала! И как нас в Таллине похитили, и про воров, и про бандитов!

– Ладно, не сердись! Я на всякий случай спросил.

– Как же не сердиться, если мы по твоей милости в таком дурацком положении оказались?

– Все, хватит вам пререкаться! – вмешалась Мотька. – Лучше обсудим, что нам этот разговор дал.

– Кроме описаний украденных цацек, практически ничего нового. Только то, что краснобереточница волосы все время поправляет, – проворчала я.

– Это уже кое-что! А то ведь все говорили, что она совсем неприметная.

Глава VIII
Казанская сирота

На следующий день в школе все еще стояла вонь, но занятия тем не менее начались. Перед физикой Макс Гольдберг и Вадик отозвали в сторонку Верстовского. Мы с Матильдой стояли неподалеку.

– Эй, Аскольдова Могила, – начал Макс, – это твоих рук дело?

– Что? – не понял Богдан.

– Ты навел Алису с Клавдей?

– Навел? Куда?

– Сам должен знать, падла! – прошипел сквозь зубы Вадик.

– Эй, полегче, Балабушка! Забыл, что я боксер?

– А нам плевать, что ты боксер! Признавайся лучше!

– Ничего не понимаю! В чем я должен признаваться?

– Сейчас как дам, – разгорячился Вадик, – сразу поймешь!

– Вадик! Погоди шуметь! Значит, ты утверждаешь, что не звонил в субботу Алисе?

– Не звонил! Я и телефона ее не знаю!

– И твоя подружка Дубова ничего об этом не знает?

– Во-первых, она не моя подружка, а во-вторых, если ты сейчас не объяснишь, в чем дело, то можешь пожалеть…

– Хорошо, я объясню! В субботу кто-то позвонил Алисе и сказал, что у Матильды день рождения и там творится черт знает что, пьянки-гулянки и все такое! Человек этот назвался Аскольдовым!

– Ни фига себе! – воскликнул Богдан. – Это кто-то решил меня подставить! Я такими дерьмовыми штучками не занимаюсь!

– Тогда подумай, кто бы это мог быть, – сказал Макс.

– Кажется, я уже догадываюсь.

– Кто?

– Это мое личное дело, я сам с этим человеком разберусь.

– Но все-таки хотелось бы знать, кто у нас такой пакостник, – произнес Балабушка. – Раньше такими делами Дубова промышляла: это ее стиль.

– Дубову можешь сразу исключить, – сквозь зубы произнес Верстовский. – В субботу мы с ней за город ездили! – И он густо покраснел.

– А говорил, она не твоя подружка! – заржал Вадик.

– Значит, у Дубовой алиби? – насмешливо спросил Макс.

– Железное, – продолжал хохотать Вадик.

Тут прозвенел звонок, и разговор прервался.

– Похоже, Лялька тут и вправду ни при чем, – прошептала мне на ухо Матильда.

– Это Верка! – шепнула я в ответ. – Смотри, какую независимую из себя строит.

В самом деле, Верочка, первая красавица, сидела с отрешенным видом, словно все происходящее ее ничуть не заботило.

– Ничего, она у меня еще получит.

Клавдюшка начала было объяснять новый материал, но чувствовалось, что ее что-то тревожит. И впрямь, она отложила мел, села за стол, на минуту задумалась. Потом начала:

– Ребята, я не пожалею урока, мне надо выяснить кое-что. В субботу произошел очень странный и крайне неприятный инцидент.

Мы с Мотькой переглянулись.

– Кто-то позвонил на дом Алисе Петровне и сообщил, что у Матильды Корбут день рождения и там творится черт знает что…

– Ой, а что же там такое было? – закричал Витька Воскобойников. – Матильда с виду такая хорошая девочка…

Класс заржал.

– Тихо! – хлопнула по столу ладонью Клавдя. – Тут нет ничего смешного! Человек этот представился соседом Матильды и назвал фамилию – Аскольдов.

– Верстовский! Это Верстовский! – раздалось с разных сторон.

Богдан вскочил, весь красный.

– Клавдия Сергеевна! Я такими вещами не занимаюсь! И вообще, в субботу меня не было, я был за городом.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – спросила Клавдя.

– Нет! – ответил рыцарь Верстовский.

Интересно, хватит у Ляльки смелости подтвердить его слова? Она молчала.

– Клавдия Сергеевна, разве у нас судебное разбирательство? – подал голос Макс. Он, видимо, поверил Верстовскому.

– Отнюдь! Я просто хочу сказать, что это сделал кто-то из нашего класса, кто-то, кто знал о Матильдином дне рождения. Звонил, возможно, кто-то посторонний, но вот идея… Я понимаю, что этот человек не признается, но он должен знать, что мы все думаем по этому поводу.

– А бардачок-то был? – крикнул Макс Федорчук.

– Федорчук! Что за выражения?

– Нет, правда, Клавдия Сергеевна, вы там что-нибудь интересное застукали? – поддержал Макса Воскобойников.

– Хорошо, я скажу! Там было все спокойно, нормально, как и должно быть в день четырнадцатилетия! А вот нам с Алисой Петровной выходной испортили. Впрочем, наш визит к Корбут тоже нарушил праздник, я это сознаю.

– Не надо верить анонимным звонкам! – вставила Таня Воротынцева.

– Перед Матильдой мы уже извинились. Надо заметить, если Верстовский тут действительно ни при чем, звонок этот был вдвойне подлым! Не только испортили праздник Корбут, выходной директору и классному руководителю, так еще и сознательно бросили тень на Богдана Верстовского. Словом, хороший букетец! Ну, ни у кого не хватит смелости признаться? – горячилась Клавдюшка.

Все молчали. Клавдя пристально посмотрела на Ляльку. Та гордо держала голову.

– Ну что же, вы меня разочаровали, я всегда считала, что у меня порядочный класс!

– Нет, Клавдия Сергеевна! – нарушил молчание Макс Гольдберг. – Из-за одной паршивой овцы обвинять всех нас – несправедливо. А кстати, паршивую овцу сразу видно… по волосам!

И тут все увидели, что Верочка попалась на старую как мир уловку – она схватилась за волосы.

– Ну, что я говорил! – торжествовал Макс. – На воре шапка горит!

Верочка вскочила и выбежала вон из класса. И никто не решился побежать за ней, даже Лялька.

– Ну что ж, кажется, мы все выяснили! – подвела итог Клавдюшка. – Но я прошу вас, ребята, давайте забудем об этом! Я надеюсь, Вера уже осознала всю… неблаговидность своего поступка. Только не устраивайте травли! Никаких бойкотов и так далее.

– Клавдия Сергеевна, вам не кажется, что безнаказанность в данном случае будет не слишком полезна? – спросил Марат Исаков.

– Исаков, ну уж сделай одолжение мне лично!

– Если вы так ставите вопрос… – пожал плечами Марат.

– Поверьте мне, ей сейчас невыносимо стыдно! И это хорошо. А ваши меры могут только озлобить ее!

– Куда больше! – проговорила Людка Кошелева.

– Все! Мы договорились? Тогда продолжим урок. Исаков, к доске!

В среду после школы Костя с Матильдой должны были ехать к Черемушкинскому рынку знакомиться с Раисой. Мы с Митей решили тоже на всякий случай поехать с ними. А то мало ли что… Но держаться мы будем в стороне.

– Значит, Матильда, мы с тобой брат и сестра, – наставлял Мотьку Костя.

– Слушай, а может, мне одной к ней подлезть? Так ведь проще будет, а? – спросила Матильда.

– Почему? – удивился Костя.

– Меньше врать придется! Я ей про себя могу правду рассказать или почти правду! Живу одна, мать замуж вышла, отца не помню, словом, девчонка из неблагополучной семьи, а на тебе, Костя, большими буквами написано – мамин сыночек!

– Знаешь, старик, а ведь Матильда права! – заметил Митя.

– Но как же ты к ней подберешься, к этой Раисе? Я ведь уже с ней познакомился… – растерянно проговорил Костя.

– Уж как-нибудь подберусь, дело нехитрое!

– Пожалуйста! – согласился Костя. – Мне же лучше! Уж очень она… как бы это сказать… обдрипанная!

– Ну! А я что говорю! – закричала Матильда.

– Ты хочешь сказать, что ты тоже обдрипанная? – усмехнулся Костя. – Что-то незаметно!

– Если хочешь знать, я просто скорее найду с ней общий язык, вот в чем дело! А где надо, сыграю роль.

– По вдохновению? – поддразнил Матильду Митя.

– Именно по вдохновению! Печенкой чую, что-то тут будет! Куда-то она меня выведет!

– Девчонки, а вы уоки-токи[3]3
  От англ. Walkie-Talkie – «ходилка-говорилка», рация.


[Закрыть] взяли? – встревожился Митя.

– Взяли, конечно! – ответила я.

Когда мы вышли из метро, Матильда заявила:

– Я иду вперед, вы можете наблюдать только издали, я с вами не знакома! А ты, Костя, вообще держись подальше!

– Слушаюсь, ваше благородие!

– Моть, а мне тоже нельзя с тобой? – спросила я.

– Пока нет, а там посмотрим! Все, я пошла!

И Матильда решительно направилась к переходу через Ленинский проспект. Мы немного подождали и двинулись за нею. Вот она уже подходит к палатке, заглядывает внутрь. Судя по ее поведению, Раиса на месте. Отлично! О чем-то они говорят, и вскоре Раиса уже впускает Матильду внутрь. Ну и Матильда!

– Мне это не нравится, – проговорил Костя.

– Почему? – спросила я.

– Потому что в этих палатках такая публика трется! Ужас просто!

– Да разная там публика бывает, – заметил Митя. – И студенты, и врачи, и педагоги!

– Ты эту Райку видал? Типичный педагог! И окружение сугубо педагогическое! – раздраженно откликнулся Костя.

Он, видимо, очень волновался за Мотьку. Прошло еще минут двадцать, и Мотька вышла из палатки. Что-то еще сказала, стоя на пороге, помахала ручкой и не спеша пошла в нашу сторону. Поравнявшись с нами, она сделала вид, что не знает нас, и направилась к метро. Мы за ней. Я то и дело проверяла, нет ли за Мотькой хвоста. Но нет, все было спокойно.

Уже в вагоне метро мы наконец подошли к ней.

– Ну, что? – спросил Костя.

– Порядок! Мы теперь с ней подружки! Она мне будет покровительствовать!

– Покровительствовать? В чем? – воскликнул Митя.

– В продаже краденого!

– Что? – хором закричали мы.

– А вы думали, в чем?

– А что это ты собираешься продавать, какое краденое? – поинтересовалась я.

– А вот!

Мотька вытащила из кармана тонкую золотую цепочку.

– Что это? Откуда? – испугалась я.

– Это мамина. Тут замочек сломан, и она ее не носит.

– Так ты собираешься ее продавать?

– Точнее – я собираюсь ею торговать! А продать не продам, конечно!

– Но как?.. – не могла я взять в толк.

– Очень просто! Я начала с того, что предложила ее Раисе задешево…

– А если бы она согласилась? – спросил Костя.

– Если бы да кабы, во рту выросли б бобы…

– Матильда, не груби! – одернул ее Костя. – И будь добра, расскажи все по порядку, слово в слово.

– Ладно, домой сейчас придем, тогда расскажу, а то тут шумно очень, орать приходится.

Дома Матильда поставила на плиту здоровенную кастрюлю щей.

– Вот пока щи согреются, я вам все расскажу. А ругать вы меня будете уже после щей. Договорились? – лукаво спросила она.

– Ладно, рассказывай! – прикрикнул на нее Костя. – Не томи!

– Ну вот, подхожу я к палатке, кругом никого, я сразу к этой Раисе, мол, так и так, есть золотая цепочка, нужно ее сбыть. Она говорит: «Покажь». И приглашает зайти. Захожу. Она берет цепочку, пристально разглядывает, потом спрашивает, откуда она. Я говорю: «Моя, от мамы осталась», и между прочим вкручиваю ей, что я сирота казанская, живу вообще одна…

– Ты спятила, да? – взвился Костя. – Может, ты ей и адрес дала?

– Пока нет, – невозмутимо отозвалась Мотька. – Но она, Раиса эта, ко мне прониклась… Посочувствовала. Она вроде бы тоже сирота, живет с теткой. Сказала, что узнает насчет цепочки, и еще сказала, если хочу, могу завтра с утра вместе с ней пойти на толкучку!

– Зачем? – вырвалось у меня.

– Как зачем? Ясное дело, торговать!

– Чем? – быстро спросил Костя.

– Я буду свою цепочку толкать… и кое-что еще…

– Матильда, ты чего-то недоговариваешь, – определил Митя.

– Понимаете, чтобы втереться к ней в доверие, я намекнула, что у меня еще кое-что есть… не мое.

– Краденое! – ахнула я.

– Конечно! А как же иначе она поймет, что я своя и мне можно доверять?

– Но что же ты хочешь там толкать? Мамины цацки? – поинтересовался Костя.

– Нет! У меня у самой есть сережки с бирюзой, бабушка подарила, когда я в школу пошла.

– И ты их продашь? – испугалась я.

– Что я, псих, что ли? Я же сказала, торговать – еще не значит продать!

– Иными словами, ты притворилась воровкой? – заключил Костя.

– Так получилось!

– А вдруг тебя заметут? – предположил Костя.

– С какой это радости? – возмутилась Матильда.

– Ну, мало ли…

– Не беда, вы меня отмажете! В крайнем случае обратитесь в милицию, у меня перед ней заслуг немало! – гордо проговорила Мотька. – На то вы и друзья!

– Шарапов наших дней! – сквозь зубы проговорил Костя.

– У тебя есть другие предложения? – осведомилась Мотька.

– Пока нет, к сожалению.

– Вот то-то же!

Похоже, Матильда страшно собой гордилась. Когда Митя с Костей ушли, я спросила:

– Моть, у тебя есть какие-то конкретные планы?

– Конкретных нет, просто я печенкой чую, что эта Райка связана с теми бабами.

– Почему? Из-за сахарницы?

– Нет, просто… Понимаешь, она несчастная очень, эта Райка, и одинокая, если я к ней поближе подберусь, она может расколоться…

– Вотрешься к ней в доверие, а потом сдашь милиции?

– Это меня и мучает, я только ребятам говорить не хотела… но… Я посмотрю, как там и что… Может, и без нее обойдемся. Словом, завтра меня в школе не будет! Скажешь, что я… подвернула ногу.

– А если тебя кто-нибудь заметит?

– Буду хромать, большое дело! Должна же я к врачу сходить, рентген ноги сделать, правда?

– Правда, – засмеялась я. – Только, Мотька, уоки-токи не забудь!

– Да нет, нельзя идти на такое дело с уоки-токи!

– Почему?

– А вдруг кто заметит? Что я им скажу? Это уже почти удостоверение муровца. Такая девчонка с уоки-токи, сама подумай!

– Вообще-то да… Но вдруг с тобой что-нибудь случится? Как мы узнаем?

– Да что со мной может случиться? Ерунда все это! – храбрилась Матильда. – Я же завтра только попробую…

– Но первый блин может быть комом!

– Ни фига! Никаких блинов, никаких комов! Актриса я или нет, в конце-то концов?! Вот, кстати, завтра я сама и выясню этот вопрос!

Вечером мне позвонил Костя.

– Ась, скажи, ты можешь дать мне тот рыжий парик, помнишь, я надевал его один раз?..

– Конечно, могу, только зачем?

– Понимаешь, я боюсь Мотьку одну пускать…

– Это правильно, тем более что она не хочет брать с собой даже уоки-токи!

– Вот видишь!

– Костя, пойми, мне не жалко, только этот парик… он такой приметный, сразу в глаза бросается… Лучше что-нибудь другое придумать!

– А что?

– Можно девушкой переодеться… Или просто – сменить стиль! Это лучше всего! – воодушевилась я.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Костя.

– Приходи ко мне, вместе что-нибудь придумаем.

– Только не вздумай предупреждать Матильду!

– Еще чего! А знаешь, лучше я к тебе сейчас приду! Твои дома?

– Мама, как всегда, смотрит сериал! А папы нет дома! Так что подваливай! Если я правильно тебя понял, понадобится всякое старье?

– Вот именно! А ты меня потом проводишь?

– Дурацкий вопрос!

– Ой, кстати, а можно я Лорда с собой возьму?

– Еще бы! Конечно, бери! Мама обрадуется!

Через двадцать минут я уже была у Кости. Его мама, Вера Ипполитовна, очень обрадовалась Лорду, угостила его чем-то вкусненьким, дала нам с Костей по куску пирога с повидлом и ушла смотреть очередной сериал. Она их обожает.

– Ну, нарыл что-нибудь? – спросила я.

– Ага! Вот, смотри!

Он влез на стул, снял со шкафа чемодан и открыл его.

– Гляди, здесь всякое старье, мама собирает для племянника в Кинешме, он на три года моложе меня, и мои вещи время от времени туда пересылают. Взгляни, что тут накопилось! Думаю, это подойдет и еще вот это!

Костя вытащил из чемодана старые джинсы, явно самостроки, бордовый свитерок, вполне целый, но, безусловно, давно ему тесный, и ветровку.

– Попробуй надень!

– Отвернись!

Через несколько минут он сказал:

– Все, можешь повернуться! Ну как?

– То, что надо! А кепарик у тебя какой-нибудь есть?

– Старый?

– Конечно!

Костя метнулся в переднюю и вскоре принес видавшую виды серую кепку.

– Вот! Отец в ней на рыбалку ездит!

– Отлично! Надвинь-ка ее поглубже! Здорово, лица почти не видно! Вот только что ты на ноги наденешь?

– Мама тут приготовила на выброс отцовы кроссовки!

– Покажи!

– Вот, смотри!

– А тебе в них удобно?

– Да, еще шерстяные носки можно надеть! У отца нога больше! – Он подошел к зеркалу. – А что? По-моему, блеск! И в глаза не бросится…

– Значит, ты завтра тоже решил прогулять?

– А что делать? Лучше бы, конечно, всем вместе… но…

Мне ужасно захотелось пойти вместе с Костей, однако я понимала, что наш совместный прогул с Мотькой привлечет к себе куда больше внимания в школе, чем отсутствие одной Матильды, которое я к тому же объясню. Искусство требует жертв!