Текст книги "Сделка"

Глава 19

Ханна

Как это ни возмутительно, но Гаррет был прав, и это очевидно. Он действительно сработал как «усилитель» моего престижа. Когда я иду по мощеной дорожке к философскому корпусу, меня окликает человек пятнадцать. «Привет, как дела, отлично выглядишь». Меня приветствует такая масса улыбок, кивков и взмахов руки, что мне кажется, будто я в одно мгновение оказалась на другой планете. На планете под названием Ханна – такое впечатление, что меня тут знают все. А вот я не имею ни малейшего представления о том, кто это за люди, хотя наверняка виделась с ними на вечеринке у Бо.

Все это вызывает у меня страшный дискомфорт, от которого холодеет в желудке, и смущение, которое побуждает меня ускорить шаг. Выведенная из равновесия этим вниманием, я буквально вбегаю в класс и сажусь на свое место рядом с Нелл. Гаррет и Джастин еще не пришли, что дает мне некоторое время, чтобы успокоиться. Сейчас я не в том состоянии, чтобы общаться с кем-то из этих двоих.

– Я слышала, ты в эти выходные тусовалась с Гарретом Грэхемом. – Это первое, о чем заговаривает Нелл.

Господь Всемогущий. Неужели не может пройти и секунды, чтобы кто-нибудь не напомнил мне об этом парне?

– Гм, да, – сдержанно отвечаю я.

– И все? Одно «да»? Ну, давай, рассказывай, я хочу знать все грязные подробности.

– А их нет. – Я пожимаю плечами. – Мы с ним просто изредка куда-нибудь ходим. – Очевидно, в ближайшем будущем мне придется часто давать этот ответ.

– А что насчет твоего другого кадра? – Нелл с многозначительным видом кивает куда-то в сторону.

Я прослеживаю за ее взглядом и понимаю, что в аудиторию вошел Джастин. Он садится на свое место, достает из сумки макбук, поднимает голову и улыбается мне, словно почувствовав мой взгляд.

Я улыбаюсь в ответ, и тут появляется Толберт. Я перевожу взгляд на кафедру.

Гаррет опаздывает, что странно для него. Я знаю, что вчера вечером он тусовался с товарищами по команде и что сегодня утром тренировки у него не было. Не может же он спать до четырех дня? Я тайком достаю телефон и пишу ему сообщение, но тут приходит сообщение от него.

Он: Срочное дело. Приду на вторую половину. Попишешь за меня, пока я тут вожусь?

Я: Все в порядке?

Он: Да. Подчищаю косяки за Логаном. Долгая история. Расскажу потом.

Я записываю лекции под копирку скорее для Гаррета, чем для себя, потому что я прочитала учебник далеко вперед и хорошо запомнила эту тему. Толберт бубнит за кафедрой, а я погружаюсь в размышления. Я думаю о предстоящем ужине с Джастином, и неприятное ощущение возвращается, наполняя мой желудок холодом.

Почему я так нервничаю из-за этого? Ведь это всего лишь ужин. И наше свидание ужином и ограничится. Другие девчонки, может, и отдались бы на первом свидании, но я не из таких.

Однако Джастин – футболист. Наверное, он привык иметь дело с девицами, которые раздеваются до того, как заглянут в меню. А что, если он ждет такого же и от меня?

А что, если…

«Нет», – твердо говорю я себе. Мне не хочется верить, что он из тех ребят, которые вынуждают девушек спать с ними.

Проходит сорок пять минут, и Толберт объявляет перемену. Все курильщики исчезают из аудитории с такой скоростью, будто они были замурованы в шахте в течение двух недель. Я тоже выхожу, но не курить, а искать Гаррета, который пока так и не появился.

Джастин идет вслед за мной.

– Я за кофе. Тебе принести?

– Нет, спасибо.

Он улыбается, встречая мой взгляд.

– На воскресенье все в силе?

– Да.

Он удовлетворенно кивает.

– Отлично.

Он уходит, а я смотрю на его заднюю часть и непроизвольно восхищаюсь ею. Брюки на нем сидят не туго, а вот его зад они обтягивают очень красиво. У него и в самом деле великолепное тело. Жаль, что я плохо знаю, что он за человек. Я все никак не могу понять его, и это нервирует меня.

«Вот для этого ты и согласилась на ужин – чтобы узнать парня».

Правильно. Я напоминаю себе об этом именно в тот момент, когда в корпус входит Гаррет. От холода его щеки разрумянились, хоккейная куртка застегнута до самого горла.

Он идет прямиком ко мне, и его черные «тимберленды» глухо бухают по полу.

– Привет, что я пропустил? – спрашивает он.

– Практически ничего. Толберт рассказывает о Руссо.

Гаррет бросает взгляд на дверь в аудиторию.

– Она там?

Я киваю.

– Ладно. Пойду узнаю, выдаст ли она мою работу сейчас, а не в конце пары. Я еще не закончил с тем делом, так что остаться не могу.

– Так ты объяснишь, что случилось, или мне пора начинать отгадывать?

Он улыбается.

– Логан потерял свое поддельное удостоверение. Оно понадобится, когда нас сегодня будут запускать в паб, так что я сейчас везу его в Бостон на встречу с тем типом, который может быстро изготовить карточку. – Он делает паузу. – Ведь у тебя есть удостоверение, да? Вышибала в «Малоуне» знает меня и ребят, так что у нас проблем с проходом не будет, а вот у тебя могут быть.

– Да, есть. Кстати, а почему Дин празднует день рождения в понедельник? До которого часа вы собираетесь гудеть?

– Наверное, не очень поздно. Не беспокойся, я доставлю тебя домой, когда захочешь. А в понедельник, потому что Максвелл украл у Дина субботу, устроив свою вечеринку. Поэтому, а еще потому, что во вторник у нас нет ледовой тренировки. Команда будет работать в зале, а когда у тебя похмелье, поднимать тяжести значительно проще, чем кататься.

Я закатываю глаза.

– А не проще было бы не напиваться?

Он хмыкает.

– Скажи это имениннику. Ладно, не дергайся, я сегодня не пью. Я буду трезв как стеклышко. Кстати, я хотел с тобой кое о чем поговорить, только сначала подойду к Толберт. Жди тут, сейчас вернусь.

Едва Гаррет скрывается в аудитории, появляется Джастин со стаканом дымящегося кофе.

– Ты идешь? – спрашивает Джастин, направляясь к двери.

– Я скоро приду. Я кое-кого жду.

Через две минуты Гаррет выходит в коридор, и по его лицу я понимаю, что новость хорошая.

– Сдал? – кричу я.

Он поднимает над головой экзаменационную работу и исполняет танец из «Короля-льва».

– А-минус, чтоб мне провалиться!

Я восторженно охаю.

– Серьезно? Ничего себе.

– Да.

Гаррет сгребает меня в охапку и сжимает в объятиях так, что я задыхаюсь. Я обнимаю его за шею, и мы хохочем. Он приподнимает меня и кружит.

Наше столь буйное выражение радости привлекает любопытные взгляды, но мне плевать. Радость Гаррета заразительна. Когда он ставит меня на пол, я забираю у него экзаменационную работу. Я считаю, что после многих часов занятий с ним это и моя оценка, и я буквально раздуваюсь от гордости, глядя на А-минус.

– Просто потрясающе, – говорю я. – Это значит, что твой средний балл такой, какой нужен?

– Да, черт побери.

– Отлично. – Я прищуриваюсь. – А теперь позаботься о том, чтобы оставаться на этом уровне.

– Обязательно… если пообещаешь, что будешь помогать мне готовиться ко всем контрольным и писать все эссе.

– Эй, действие нашего договора окончилось, болван. Я ничего не обещаю. Но… – Как всегда, я капитулирую под натиском Гаррета Грэхема. – В качестве доказательства своей дружбы я помогу тебе держаться на этом среднем балле, но только когда у меня будет для этого время.

Гаррет с улыбкой сжимает меня в объятиях.

– А знаешь, без тебя у меня ничего бы не получилось. – Его голос вдруг становится хриплым, и я макушкой чувствую его дыхание. Он выпускает меня, поворачивает к себе, пристально смотрит мне в глаза и вдруг слегка наклоняет вперед голову, словно собирается поцеловать.

Я резко отступаю на шаг.

– Так что, как я понимаю, сегодня мы празднуем победу, – с беспечным видом говорю я.

– Значит, ты идешь? – В его тоне явственно звучит тревога.

– Разве мои слова можно было понять как-то иначе? – осведомляюсь я.

Гаррет не скрывает своего облегчения.

– Знаешь… я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

Я смотрю на экран телефона и вижу, что до начала второй половины пары осталось три минуты.

– Мы можем поговорить об этом позже? Мне пора в аудиторию.

– Это займет всего минуту. – Он серьезен и напряжен. – Ты мне доверяешь?

Меня тут же охватывает беспокойство, но оно сменяется изумлением, когда я слышу собственный ответ:

– Конечно, доверяю.

Боже, я ведь действительно доверяю. Хотя познакомилась с ним совсем недавно. Я доверяю этому парню.

– Я рад. – Он откашливается и продолжает: – Я хочу, чтобы ты сегодня вечером выпила.

Я напрягаюсь.

– Что? Зачем?

– Я считаю, что тебе это пойдет на пользу.

– Подожди, ты пригласил меня к Дину для этого? – с сарказмом спрашиваю я. – Чтобы напоить?

– Нет. – Гаррет устало качает головой. – Чтобы помочь тебе понять, что иногда все же можно ослабить свою бдительность. Послушай, сегодня я за рулем, но я предлагаю стать не только твоим шофером. Я буду и твоим телохранителем, и твоим барменом, и, что самое важное, твоим другом. Обещаю присматривать за тобой, Уэллси.

Как ни странно, я тронута его речью. Однако она не дает мне никаких гарантий.

– Гаррет, я не какой-то там алкоголик, чтобы обязательно пить.

– Дурашка, я так и не думаю. Я просто хотел, чтобы ты поняла: если ты решишь выпить парочку пива, тебе не придется беспокоиться. Я буду рядом. – Он колеблется. – Я знаю, что у твоей подруги был неудачный опыт с выпивкой на людях, но даю слово, я никогда не позволю этому случиться с тобой.

Я вздрагиваю, когда он произносит «с твоей подругой». К счастью, он, кажется, ничего не замечает. Откровенно говоря, придумывать историю о «моей подруге» было не совсем честно, но я не сожалею об этом. Только самые близкие друзья знают, что со мной случилось, и хотя и я вправду могу доверять Гаррету, у меня нет желания рассказывать ему об изнасиловании.

– Так что если захочешь сегодня выпить, с тобой ничего не случится, обещаю. – Он настолько искренен, что у меня сжимается сердце. – В общем, это все, что я собирался тебе сказать. Просто… подумай над этим, ладно?

Я с трудом сглатываю комок в горле и выдавливаю из себя:

– Ладно. – И, натужно выдохнув, добавляю: – Подумаю.

* * *

Гаррет

В баре «Малоун», в котором и так тесно, каждый сантиметр пространства занят хоккеистами. Помещение настолько крошечное, что большую часть времени здесь всегда можно было только стоять.

А сегодня здесь мало места даже для того, чтобы дышать, не то что стоять.

На день рождения к Дину заявилась вся команда, к тому же по понедельникам в баре поют караоке, так что в зале стоит страшная толчея и дико грохочет музыка. Плюс от всего этого в том, что нам на входе не пришлось показывать свои фальшивые удостоверения.

Неожиданно я соображаю, что через несколько месяцев мое удостоверение станет бесполезным. В январе, когда мне исполнится двадцать один, я не только официально стану взрослым, мне наконец-то будет открыт доступ к трастовому фонду, который оставили мне бабушка и дедушка, а это означает, что я буду еще на один шаг ближе к независимости от моего старика.

Ханна приходит минут через двадцать после нас с ребятами. Я не заезжал за ней, потому что у нее поздно закончилась репетиция, и она настояла на том, чтобы взять такси. Еще она настояла на том, чтобы зайти в общагу, принять душ и переодеться, и сейчас, глядя на нее, я всем сердцем одобряю ее решение. В лосинах, в сапогах на высоком каблуке и обтягивающей кофточке, она выглядит сногсшибательно. Все это, естественно, черное, но когда она подходит поближе, я ищу ее фирменный знак – что-нибудь яркое – и нахожу его, когда она поворачивается, чтобы поприветствовать Дина. Огромная желтая заколка с маленькими синими звездочками поддерживает сзади часть ее темных волос. Остальные свободно обрамляют румяное лицо Ханны.

– Привет, – говорит она. – А здесь душно. Хорошо, что я не надела к сапогам куртку.

– Привет. – Я наклоняюсь и целую ее в щеку. Я бы с радостью поцеловал ее в соблазнительные губы, но Ханна, в отличие от меня, наверняка не считает сегодняшнюю встречу свиданием. – Как прошла репетиция?

– Как обычно. – Она мрачнеет. – Как обычно, хреново.

– И что Задница Кэсс учудил на этот раз?

– Ничего особенного. Просто вел себя как полный болван. – Ханна вздыхает. – Я победила в споре о том, где конкретно делать переход в аранжировке, а он – насчет второго припева. Ну, того места, где вступает хор.

Я издаю громкий стон.

– О, проклятье. И ты прогнулась?

– Их было двое против меня одной, – угрюмо отвечает она. – Эм-Джи решила, что для максимального эффекта в ее песне необходим хор. Мы начинаем репетировать с ними в среду.

Мне совершенно очевидно, что она в бешенстве, поэтому я сжимаю ее руку и говорю:

– Хочешь выпить?

Я вижу, как дергается ее изящное горло, когда она сглатывает. Она долго молчит и просто смотрит мне в глаза, как будто пытается мысленно проникнуть мне в мозг. Я затаиваю дыхание, потому что понимаю: сейчас произойдет нечто важное. Ханна либо доверит себя моей заботе, либо замкнется, что для меня будет равноценно вырубающему удару, потому что мне, черт побери, ужасно хочется, чтобы она доверяла мне.

Наконец она отвечает, и у нее такой тихий голос, что едва слышу его за музыкой.

– Что?

Она вздыхает и повторяет уже громче:

– Я сказала: «Конечно».

От одного этого маленького слова моя грудь раздувается, как огромный воздушный шар. «Вот, Гаррет, доверие Ханны, прошу любить и жаловать».

Изо всех сил стараясь удержать свое счастье в узде, я киваю с безразличным видом и веду ее к барной стойке.

– Что будешь пить? Пиво? Виски?

– Нет, что-нибудь вкусненькое.

– Клянусь, Уэллси, если ты закажешь персиковый шнапс или другую девчачью дрянь, я официально удалю тебя из друзей.

– Но я и есть девочка, – возражает она. – Почему мне нельзя пить девчачьи напитки? О, может, пина-коладу?

Я сокрушенно вздыхаю.

– Прекрасно. Все лучше, чем шнапс.

Я заказываю коктейль и внимательно слежу за каждым движением бармена. Ханна тоже наблюдает за ним орлиным взором.

То, что два самых бдительных защитника на планете мониторят приготовление пина-колады от начала и до конца, дает полную гарантию того, что в напиток ничего не подмешано, и спустя несколько минут я передаю стакан Ханне.

Она делает крохотный глоток и улыбается мне.

– М-м-м. Вкусно.

Мое ликование едва не выплескивается наружу.

– Пошли, я познакомлю тебя с некоторыми ребятами.

Я снова беру ее за руку, и мы идем к шумной компании у бильярдного стола. Там я знакомлю ее с Берди и Симмсом. К нам подходят Логан и Такер, оба здороваются с Ханной, дружески обнимая ее. Объятие Логана длится чуть дольше, чем положено, но когда я внимательно смотрю на него, он отвечает мне невиннейшим взглядом. Наверное, у меня паранойя.

Но, черт побери, за внимание Ханны я уже соперничаю с Колом, и мне меньше всего хочется, чтобы в битву вступил и мой лучший друг.

Кстати… разве я соперничаю? Ведь я так и не понял, надо ли мне что-то от нее. Ну, секса я с ней хочу, это точно, причем очень сильно. Но если случится чудо и она решит переспать со мной, что потом? Что произойдет после этого? Застолблю ли я ее и стану утверждать, что она моя девушка?

Девушки – это отвлекающий фактор, а я не могу допустить, чтобы что-то отвлекало меня, особенно если учесть, что всего две недели назад я был в шаге от того, чтобы лишиться своего места в команде.

Мы с отцом редко приходим к согласию по тем или иным вопросам, но когда дело касается целей и амбиций, мы, так уж получается, оказываемся по одну сторону баррикад. После выпуска я обязательно стану профессионалом. Однако пока мне нужно сосредоточиться на том, чтобы удержать средний балл на нужном уровне и привести команду к победе в «Замороженной четверке». О поражении и речи быть не может.

И что мне теперь делать? Спокойно наблюдать, как Ханна кадрится с другими парнями?

Об этом тоже не может быть и речи.

Можно сказать, попал.

– О господи, как же здорово, – заявляет Ханна, делая большой глоток. – Я абсолютно точно хочу еще.

Я хмыкаю.

– Может, сначала допьешь этот, а потом поговорим о новой порции?

– Договорились, – бурчит она, а затем с неимоверной скоростью заглатывает остатки коктейля, облизывается и устремляет на меня сияющий взгляд. – Вот. Как насчет повторить?

Я не могу удержаться от улыбки. Ну и дела. У меня такое впечатление, что в подпитии Ханна будет очень… интересной.

* * *

Я абсолютно прав.

После трех коктейлей она забирается на сцену и поет в караоке.

Ну-ну. Караоке в исполнении пьяной девицы.

Единственный плюс – это то, что она феноменальная певица. Трудно представить себе, какая получилась бы жуть, не будь у выпившей Ханны ни слуха, ни голоса.

Посетители в баре без ума от ее выступления. Она самозабвенно поет «Грязный роман»[36]36
  Bad Romance – песня Леди Гага из альбома The Fame Monster (2009).


[Закрыть], и почти все, в том числе и мои поддатые товарищи по команде, подпевают ей. Я же ловлю себя на том, что пялюсь на сцену с улыбкой идиота. В том, что она делает, нет ничего непристойного. Ни ложной застенчивости, характерной для стриптизерш, ни развязных танцевальных движений. Ханна просто излучает счастье, на ее щеках играет румянец, глаза горят, и она так прекрасна, что у меня защемило сердце.

Черт, я опять хочу ее целовать. Я хочу чувствовать ее губы на моих губах. Я хочу еще раз засунуть язык ей в рот и услышать ее стоны.

Отлично. Это ж надо, чтобы эрекция появилась именно сейчас, когда я стою перед барной стойкой в компании друзей.

– Она удивительна! – кричит Логан, становясь рядом. Он тоже улыбается, глядя на Ханну, а его глаза странно блестят. Похоже на… желание.

– Она с музыкального, – выдаю я тупейший комментарий. Выражение на лице друга просто ошеломило меня.

Когда Ханна замолкает, зал взрывается аплодисментами. Спустя секунду на сцену забирается Дин и что-то шепчет Ханне на ухо. Как мне потом удалось выяснить, он уговаривает ее спеть дуэтом, при этом пускает в ход все свое обаяние и то и дело дотрагивается до ее голой руки. Ханне это не нравится, она испытывает неловкость, я вижу это по ее глазам.

– Пора ее спасать, – бормочу я и проталкиваюсь через толпу. Добравшись до сцены, я складываю руки рупором и кричу: – Уэллси, тащи сюда свою очаровательную попку!

Ее лицо проясняется, когда она видит меня. Она тут же спрыгивает со сцены прямо ко мне в объятия и хохочет, когда я кружу ее.

– Ой, господи, как же весело! – восклицает она. – Мы должны постоянно ходить сюда!

Посмеиваясь, я вглядываюсь в нее, чтобы определить, в какой стадии опьянения, в соответствии с моей чрезвычайно точной шкалой, она находится. На моей шкале один – это абсолютная трезвость, а десять – это «Я проснусь голым в Портленде и не вспомню, как там оказался». Так как взгляд у нее четкий, ноги не заплетаются и она не спотыкается, я решаю, что это примерно пять баллов: под хмельком, но в полном сознании.

Может, меня и сочтут самодовольным ублюдком, но я рад тому, что именно я довел ее до такого состояния. Что именно мне она доверилась настолько, что позволила себе выпить и от души покуролесить.

С ослепительной улыбкой на лице она берет меня за руку и тянет за собой.

– Куда мы идем? – смеясь, спрашиваю я.

– Мне надо в туалет! И ты обещал, что будешь моим телохранителем, а это значит, что ты будешь охранять дверь. – Она поворачивается ко мне, и я вижу неуверенность в ее зеленых глазах. – Гаррет, ты же не допустишь, чтобы со мной случилось что-то плохое?

У меня в горле появляется комок размером с Массачусетс. Я сглатываю его и с трудом произношу:

– Никогда.

Глава 20

Ханна

Просто не верится, что я так нервничала из-за похода в бар. Боже мой, как же здорово я оттягиваюсь! Вся компания набилась в кабинку, и сейчас я сижу рядом с Гарретом и горячо спорю с Такером и Симмсом о технологиях и прочих вещах. Такер твердо стоит на позиции, что дети могут смотреть телевизор не больше часа в день. Я полностью поддерживаю его, но Гаррет и Симмс возражают, и мы спорим об это уже целых двадцать минут. Стыдно признаться, но я совсем не ожидала, что хоккеисты способны четко формулировать свое мнение по вопросам, не имеющим никакого отношения к хоккею. Как выясняется, они гораздо содержательнее, чем можно было предположить.

– Дети должны больше времени проводить на улице: кататься на велосипеде, ловить лягушек и лазать по деревьям, – настаивает Такер, в подтверждение своей точки зрения размахивая стаканом с пинтой пива. – Для их здоровья вредно сидеть дома, уставившись в «ящик».

– Согласна со всем, кроме лягушек, – говорю я. – Потому что лягушки скользкие и противные.

Ребята разражаются хохотом.

– Трусиха, – поддразнивает меня Симмс.

– Брось, Уэллси, дай лягушкам шанс, – говорит Такер. – А тебе известно, что если лизнуть правильную лягушку, то можно словить кайф?

Я в ужасе смотрю на него.

– У меня нет ни малейшего желания облизывать лягушек.

Тут встревает Симмс:

– Даже чтобы заполучить принца?

За столом звучит добродушный смех.

– Даже для этого, – твердо говорю я.

Такер делает большой глоток пива и подмигивает мне.

– А как насчет того, чтобы лизнуть не лягушку, а кое-что другое? Или ты категорически против облизывания?

Намек заставляет меня мгновенно покраснеть, но лукавый блеск в его глазах говорит мне о том, что это не пошлость, поэтому я отвечаю в том же духе:

– Нет, я за облизывание. Только за облизывание кое-чего вкусненького.

Снова взрыв хохота, правда, на этот раз Гаррет не присоединяется ко всеобщему веселью. Я поворачиваюсь к нему и вижу, что в его глазах горит жаркий огонь.

Интересно, неужели он представил мой рот на своем… нет, туда ходить не надо.

– Черт, кому-то надо приструнить этого старого чувака, а то он монополизировал музыкальный автомат, – заявляет Такер, когда в зале звучит очередная песня «Блэк Саббат».

Мы все поворачиваемся к виновнику – мужчине с густой рыжей бородой и таким подлым выражением лица, которого я раньше ни у кого не встречала. Как только на ночь выключили проигрыватель караоке, рыжебородый подскочил к музыкальному автомату и загрузил в него десять баксов четвертаками, а потом составил плейлист, состоящий из Black Sabbath[37]37
  Black Sabbath – английская рок-группа, основана в 1968 г.


[Закрыть], Black Sabbath, Black Sabbath и еще раз Black Sabbath. Нет, туда затесалась еще одна песня Creedence[38]38
  Creedence Clearwater Revival – американская рок-группа (1962–1972).


[Закрыть], под которую, как заявил Симмс, он лишился девственности.

Постепенно наш разговор переходит на хоккей, и Симмс пытается убедить меня, что вратарь – самый главный игрок в команде, а Такер бурно выражает ему свое неодобрение. К счастью, песня Black Sabbath заканчивается, и дальше звучит «Унесенный вторник» в исполнении Lynyrd Skynyrd. При первых аккордах сидящий рядом со мной Гаррет напрягается.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Ни в чем. – Он откашливается, затем вылезает из кабинки и тянет меня за собой. – Потанцуй со мной.

– Под это? – На минуту я сбита с толку, но потом вспоминаю, что он тащится от Lynyrd Skynyrd. Кажется, эта песня была в том плейлисте, что он на прошлой неделе сбросил мне на почту.

Такер хмыкает и спрашивает:

– Джи, с каких это пор ты танцуешь?

– Вот прямо с этих, – бурчит Гаррет.

Он ведет меня на крохотную площадку перед сценой. Площадка пуста, потому что никто не танцует. Смущение сковывает мои движения, но когда Гаррет протягивает мне руку, я колеблюсь всего секунду. Что ж, если он хочет танцевать, потанцуем. Это меньшее, что я могу сделать для него, если учесть, каким замечательным он был весь вечер.

Можно много чего говорить о Гаррете Грэхеме, но он определенно человек слова. Он весь вечер не отходил от меня, будто приклеенный, охранял мою выпивку, ждал меня у двери в туалет, оберегал меня от домогательств своих друзей и других посетителей бара. Он в полной мере обеспечил мой тыл, и благодаря ему я смогла впервые за очень долгое время ослабить бдительность.

Господи, просто не верится, что я когда-то считала его отнюдь не хорошим парнем.

– А знаешь, что эта песня длится около семи минут? – говорю я, когда мы выходим на танцпол.

– Знаю. – Его голос звучит ровно. Без всякого выражения. Но я почему-то твердо уверена, что он чем-то расстроен.

Гаррет не прижимается ко мне и не пытается прижать меня к себе. Мы танцуем, как когда-то танцевали мои родители: одна рука Гаррета лежит на моей талии, другой он поддерживает мою правую руку, левая покоится у него на плече. Гаррет склонил голову и прижался щекой к моей щеке. Я чувствую дразнящее покалывание его щетины, и от этого мои руки покрываются гусиной кожей. Я вдыхаю запах его одеколона, и у меня кружится голова.

Не знаю, что со мной происходит. Меня бросает в жар, в ногах появляется слабость. Это все алкоголь, уверяю я саму себя. Потому что мы с Гарретом договорились, что будем просто друзьями.

– Дин счастлив до небес, – говорю я главным образом для того, чтобы утихомирить вышедшие из-под контроля гормоны.

Гаррет переводит взгляд на кабинку, где сидит Дин, зажатый между двумя блондинками, которые с энтузиазмом покусывают его шею.

– Ага, наверное.

Взгляд его серых глаз опять становится отстраненным. По рассеянному тону я понимаю, что ему не хочется разговаривать, и молчу, изо всех сил стараясь не поддаваться его мощному мужскому обаянию.

Однако каждый раз, когда он щетиной щекочет мне щеку, мое тело реагирует все острее. И каждый раз, когда я кожей ощущаю его дыхание, по мне волной проносится трепет. Жар его тела передается мне, меня окутывает его запах, и вдруг я начинаю чувствовать его сильную руку на своей талии. Прежде чем я могу остановить себя, мой палец принимается гладить его ладонь.

Дыхание Гаррета становится прерывистым.

Ого, это точно действие алкоголя. Больше мне нечем объяснить все те ощущения, что появляются в моем теле. Ноющую боль в сосках, напряжение внизу живота и странную пустоту внутри.

Когда песня заканчивается, я с облегчением выдыхаю и поспешно отступаю на шаг.

– Спасибо за танец, – тихо говорит Гаррет.

Может, я и захмелела, но я совсем не пьяна, поэтому я мгновенно замечаю его странную грусть.

– Эй, – озабоченно говорю я, – в чем дело?

– Ни в чем. – Его кадык дергается, когда он сглатывает. – Просто… эта песня…

– Да что такое?

– Навеяла воспоминания, вот и все. – Гаррет долго молчит, и я уже думаю, что продолжения не будет, как вдруг он говорит: – Это любимая песня мамы. Ее играли на ее похоронах.

Я ошеломленно охаю.

– Ох, Гаррет, прости.

Он пожимает плечами с таким видом, будто ему все безразлично.

– Гаррет…

– Послушай, мне оставалось под эту песню либо танцевать, либо горько рыдать, ясно? Так что спасибо за танец. – Я тянусь к его руке, но он делает несколько шагов прочь от меня. – Мне надо отлить. Ты справишься пару минут без меня?

– Да, но…

Он уходит, не дослушав меня.

Я смотрю ему вслед, охваченная глубочайшей печалью. Я гляжу в его удаляющуюся спину, и во мне поднимается непреодолимое желание пойти за ним и заставить его поговорить.

Нет, я обязана пойти за ним.

Я распрямляю плечи и спешу вперед – и неожиданно замираю как вкопанная, оказавшись лицом к лицу со своим бывшим парнем.

– Девон! – вскрикиваю я.

– Ханна… привет. – Совершенно очевидно, что Девону очень неуютно под моим взглядом.

В следующую секунду я понимаю, что он не один. Рядом с ним стоит высокая красивая рыжеволосая девица… и они держатся за руки.

У меня бешено бьется сердце, потому что я не видела Девона с прошлой зимы, когда мы расстались. Он учится на отделении политологии, так что у нас редко бывают общие предметы, да и наши круги общения практически не пересекаются. Возможно, мы с ним никогда бы и не встретились, если бы Элли в прошлом году не вытащила меня на тот концерт в Бостоне. Концертный зал был крохотным, выступало несколько местных групп, и Девон играл на ударных в одной из них. Весь вечер мы проболтали и выяснили, что оба учимся в Брайаре, а потом он отвез меня и Элли в кампус.

После того вечера мы с ним не разлучались. Мы провели вместе восемь месяцев, и я была влюблена в него до умопомрачения. Девон говорил, что тоже любит, но после того как он бросил меня, я не раз задумывалась о том, что он был со мной из жалости.

«Не смей так думать».

Суровый голос у меня в голове принадлежит Кэрол, и я вдруг испытываю дикое желание услышать его вживую. Наши сеансы психотерапии закончились, когда я уехала учиться в колледж. Время от времени мы с ней говорим по телефону, но эти разговоры не идут ни в какое сравнение с беседами у нее в кабинете, когда я сидела в уютном кожаном кресле, вдыхала ее успокаивающий лавандовый запах и слушала ее теплый, ободряющий голос. Я больше не нуждаюсь в Кэрол как в психотерапевте, но сейчас, глядя на Девона и его роскошную новую подружку, я начинаю вновь ощущать былую неуверенность в себе.

– Как поживаешь? – спрашивает он.

– Хорошо. Нет, прекрасно, – поспешно поправляюсь я. – А ты?

– Не жалуюсь. – Улыбка на его лице выглядит вымученной. – Э-э… группа распалась.

– О, черт. Грустно слышать. А что случилось?

Он в задумчивости чешет левую бровь, в которую вдето серебряное колечко, и я сразу вспоминаю о тех временах, когда мы лежали вместе и мне нравилось целовать его в это место.

– Случился Брэд, – наконец признается он. – Ты же знаешь, как он всегда грозился выступать соло? Ну, вот он и решил, что мы ему не нужны. Он подписал контракт с одной активной новой звукозаписывающей компанией, и, когда они сказали, что с ним будет выступать их собственная группа, Брэд не стал биться за нас.

Меня это не удивляет. Я всегда считала Брэда напыщенным козлом. Кстати, он, наверное, отлично поладил бы с Кэссом.

– Понимаю, что тебе обидно, но, думаю, это к лучшему, – говорю я. – Рано или поздно Брэд все равно подставил бы вас. Хорошо, что это случилось сейчас, пока вы не подписали никаких контрактов.

– Вот и я ему твержу то же самое, – встревает рыжеволосая и обращается к Девону: – Видишь, хоть кто-то со мной согласен.

«Хоть кто-то». Значит, я кто-то? Не бывшая девушка Девона, не его друг, даже не его знакомая? Просто… кто-то?

От того, как мало она отвела мне места в жизни Девона, у меня болезненно сжимается сердце.

– Кстати, я Эмили, – говорит рыжеволосая.

– Рада познакомиться. – Я чувствую себя неловко.

Судя по виду, Девон тоже чувствует себя неловко.

– Значит, э, у тебя приближается зимний конкурс, да?

– Ага. Я выступаю дуэтом с Кэссом Донованом. – Я вздыхаю. – Похоже, это для меня будет огромнейшей ошибкой.

Девон кивает.

– Ну, ты всегда лучше работала в одиночку.

Я холодею. Почему-то мне кажется, что он делает мне больно. Словно намекает на что-то. Словно хочет сказать: «Ведь ты, Ханна, можешь без проблем завести себя сама? А с партнером у тебя ничего не получается, не так ли?»

Я понимаю, что это говорит моя неуверенность в себе. Не настолько же Девон жесток. К тому же он старался. Старался изо всех сил.

Но все равно больно, был ли это намек или нет.

– Как бы то ни было, я рада видеть тебя. Я здесь с друзьями, так что…

Я киваю в сторону кабинки, где сидят Такер, Симмс и Логан, и на лице Девона появляется странное выражение.