Книга: Легенды Босфора (сборник) - Эльчин Сафарли

Сладкая соль Босфора/Любовь со дна Босфора

"Пахлава ты моя, пахлава, Я восторженный твой пахлавон. Не сравнится с тобою трава, Хохлома и страпон! Я впервые покинул Москву, Специально приехав в Баку. А потом переехал в Стамбул - Без тебя не могу!" НонАдаптанты, "Пахлава"

Впервые знакомлюсь с таким персонажем, как Э. Сафарли. Почему персонажем? Просто он сам - неотъемлемая часть своих книг. Читая эту прозу, поначалу представляешь себе эдакого хипстера с щетиной и в шарфе, пьющего кофе из фарфоровой чашки, непременно отставив мизинец, однако, этот хипстер отчаянно делает вид, что он бывалый волк и как никто знает эту жизнь. И смешно, и грустно смотреть на все эти томные ужимки, блеска слёз в глазах и глупые слащаво-ванильные фразочки для статусов девочек-подростков в ВК. Теперь автор сам предстаёт в образе мармеладного мишки, правда, в том самом хипстерском шарфе, и, конечно, очках. Без диоптрий. Эта книга показалась до дрожи, просто до кошмарности приторной. Выражаясь языком автора, она "как горсть розового лукума", вот только раздражающе застревающего в зубах. От него слипаются челюсти, когда хочется что-то сказать. Пусть сие звучит не так поэтично, но создаётся именно такое впечатление - всё, что струится со страниц, это сладкое месиво, которое хочется скорее чем-то запить. Запить и забыть этого зефирного монстра как страшный сон. Да, наверное, всё дело во мне. Я стойко держалась всего до 18 страницы электронной книги. После фразы "...беседовать с ветром карамельно-приятно" моё сознание меня покинуло по уважительной причине - ему необходимо было очиститься от сего повествования. Я его не виню, его за 18 страниц облепили сахарной ватой, полили сиропом и горячим шоколадом, и посыпали розовой кондитерской посыпкой в виде сердечек, а сверху посыпали сахарной пудрой с корицей. А впереди было ещё 200 с чем-то страниц подобного неведомого счастья. Переверни страницу, и - о, чудо! -

В отличие от московских ветров стамбульские порывы воздуха (?!) более учтиво-нежные. С долей игривости в прозрачной начинке [wtf?!]. Со стамбульским ветром говорить не только приятно, но и сладко. Вне зависимости от сезона он наполнен ароматом рахат-лукума.

Да, как я и говорила - он застревает в зубах. А далее в повествовании мелькает уже упомянутый мной "черешневый шарф". Нет, не сливочно-ванильный, не солнечно-персиковый, не бордовый, а черешневый. Я, пожалуй, умолчу про то, как ветер "щедро делится харизмой" - сей оборот в 5 утра весьма выносит мозги, пока ты делишься харизмой с собственным отражением в зеркале. И всё-то у автора "нежно-учтивое" да "нежно-заботливое", даже внешне по-челябинский суровый ветер пойраз. Через абзац пойраз уже "щенок-лабрадорчик", а автор снова рыдает. Я серьёзно. Во второй [или третий?] раз за 20 страниц электронного формата. Я бездушный книжный червь, дистанцируюсь с помощью гаджетов, дабы не залить слезами умиления хрупкие книжные листы, ага. Рыдает он, разумеется, от счастья. Ещё чуть-чуть, и я зарыдаю вместе с ним, только от боли, потому что пробью себе лоб фейспалмом. И везде - эпиграфы, эпиграфы, взятые автором из собственной главы, зачастую выглядящие как те же статусы, это, наверное, какой-то особенный вид тщеславия; слёзы, Босфор, и сахар, сахар, сахар... И сопли, и сахар, и сопли в сахаре... И всё с огромной претензией на утончённость, изящество и некую самобытность. Претензия, замечу, так и осталась претензией. Боже, если кто-то напишет про "сочносиний океан прошлого", "карамельно-малиновый соус прошлого", "змей-скромняг" [надо полагать, эти не "тычут в сердце холодной мордочкой" в силу своей скромности], "озерки слёз" и поболтает с ветерком, это не будет ни гениально, ни прекрасно, это будет походить на бложег какой-нибудь юной наивной мечтательницы, но никак не на нормальную книгу. Конечно, если в конце не выяснится, что у персонажа шизофрения и такой Стамбул существует только в его голове. Увы, подозреваю, что "вот это поворот" так и не случится. Наоборот, на тридцатой странице случилось расставание. И снова с невидимым слезами на карих глазах. Господи, автор, у тебя персонаж плачет через каждые три страницы. Это уже не трогательная мужская эмоциональность, это эмоциональная лабильность. Хорошо бы провериться, мало ли, есть некоторые заболевания, которые могут влиять на фон настроения... Но мы отвлеклись, простите. Итак, да, описание эмоций и все эти неуместные украшательства буквально всего в тексте по задумке автора, наверное, должны растрогать, задевать тонко чувствующие души... Но я лишь вспоминаю мармеладного мишку в хипстерском черешневом шарфе, и мне становится плохо. Есть много сахара вредно, а здесь сахар в сахаре. В общем, ради собственной безопасности мне пришлось читать эту книгу с глюкометром, и то и дело я проверяла - не передознулась ли я ещё, насколько далеко мне до комы. И, да, никаких легенд, книга нагло врёт. Всё, что вы встретите - это непрекращающееся приторное нытьё одного персонажа. Всё. Персонажа, крайне неустойчивого эмоционально и умудряющегося подсластить даже рассуждения о боге:

…Есть места, где ты близок к Богу. Слышишь его могучее дыхание, чувствуешь на себе требовательно-гуманный взгляд, на мгновение слепнешь от сверкания изумрудных крылышек золотоволосых ангелочков.

И очень любопытно, да - автор вообще в курсе, что троеточие в начале предложения ставится в случае незаконченной мысли. В случае автора законченной мысли не бывает вообще. Всё мысли - бессвязный поток сознания, который не знаешь, зачем читаешь. Смотришь на название в недоумении, и выискиваешь крупицы адекватности. Потому что вот заметка о Боге, тут же о прошлом, а вот вообще о некой немой Гюльбен и опять слёзы. Честно, автор, твой персонаж либо беременный, либо у него вечный ПМС. И автор, ты часто перебарщиваешь с фиалковым. У тебя всё фиалковое - небо, Босфор, волосы, глаза. Мешки под ними тоже нежно-фиалковые?.. Ах, ну о чем это я, в уютном ванильно-зефирном мирке, где пони скачут среди бабочек, не существует несовершенства. Потому что, как автор, кстати, и упоминал, это не жизнь, а торт. Гюльбен сия тут вообще не выразительная, она всё такая же томно-мечтательная, как и сам персонаж. Поэтому характера у неё нет, это всё тот же персонаж, даже пол не сменил. =) И к чему нам эти письма? Я Босфора хочу, вообще-то, и его легенд, а не сие невразумительное нечто. Мне не слишком-то интересно читать про тех, о ком я вообще не знаю. О тех, у кого нет ни характеров, ни лиц, ни личностей, одни витиеватые предложения и слёзы, слёзы, чёрт побери, 59 страница, а я утопаю в слезах вперемешку с соплями, что же будет дальше, захлебнусь этим сиропом, наверное, или собственной желчью, замаринуюсь, засахарюсь, кристаллизуюсь и не выползу оттуда, будто муха, попавшая в янтарь. Потому что автор внезапно перещеголял сам себя, и герой плакал подряд уже две страницы. Кто-нибудь, дайте ему уже седативное. Или мне. Потому что следующие слёзы ждут меня уже через 5-6 страниц. Итак, с ним всё понятно - с этим горе-автором в собственной редакции. Никто эту удушающую муть толком читать не захотел, публиковали, как есть. В итоге вышел просто альманах перлов, который можно озаглавить как 'Так не надо писать никогда'. Герои сей книги - буквально все - плоские, надуманные и вечно счастливые до тошноты, так и вижу их глуповатые улыбки на лицах. Главный герой в принципе постоянно с кем-то говорит - людьми, Босфором, Стамбулом, кошками, Богом, камнями, ветром и прочими одушевлёнными и не очень существами, и я серьёзно опасалась за его психическое здоровье [за своё, кстати, иногда тоже]. Сюжета нет, смысла нет, язык похож на рафинад, и... всё. Автор пытался вымучить какую-то драму в предпоследних главах сего творения, но получилось у него из рук вон плохо. Сложно верить таким персонажам, сложно верить в перемежающие сюжет истории... Добило желание удочерить девочку, ушедшее, как всегда, в никуда, точнее, автор вовремя одумался, что писать придётся ещё больше, и всё это быстренько свернул. И о детях автор рассуждает как-то слишком примитивно и в том же приторном ключе. У него будто единый слащавометр для всех людей на свете, что измеряет уровень их приторности, а не рассматривает их в целом. И было жаль смотреть на все эти трепыхания, поскольку было ясно - добром это не закончится. Соответственно, и не закончилось. Но этот приём избит самим автором, поскольку нет у него ни одной истории без червоточины, он почему-то считает, что это придаёт всем историям глубины. Автор, нет, не придаёт, это уже изнасилованное любителями сочинять любовные романчики клише. Словом, это произведение началось ничем, было ничем и ничем же закончилось.

Туда без обратно Ванильные влажные фантазии автора продолжаются даже в данном романе. Хотя он должен был быть очень драматичным - проститутка в Турции и её судьба. Но тут нет ничего, кроме слабого подражания другому словоблуду - Паоло Коэльо и его "Одиннадцати минутам". Философия, во всяком случае, в двух этих творениях тоже весьма схожа. Такая же, для цитаток девочек во ВКонтакте, чтобы больше высокопарных фраз и надуманных проблем. Но нет, о чём это я, какая там вообще философия? Кроме графомании - ничего. Сюжет крайне прост - она была девицей лёгкого поведения, чья суровая жизнь очистила её от всех иллюзий, но у неё были зефирные мечты о сказочном принце. В принципе всё. И принц, конечно, тоже прискакал. И началось... Наивности сей бывалой дамы, оказывается, нет предела, раз она решила, что семнадцатилетний юноша из отличной семьи не будет ревностно оберегаем собственными родителями от неё. Потому что этот 'юноша пылкий со взором горящим' ничего о жизни не знает, но так и стремится её себе сломать, поскольку полон восторженных чувств к русской немолодой девице лёгкого поведения, которая [больше драматизма!!!] ещё и в положении. Комбо! Как говорилось в Джоне Уике: 'Somebody please give that men a gun', дабы он смог сделать одно из двух - застрелить её или за застрелиться самому. Разумеется, хэппи-энда не будет, и не будет его по причине всё тех же качеств - беспросветной тупости и безответственности главной героини, заключённых в обёртку из розовых соплей и дешёвой драмы, а так же приправленных жестокими сценами, которые всегда остаются где-то на задворках. Но, конечно, все ей тут же помогают по доброте душевной, просто так, однако, смысла в этом тоже не так много. Конечно, пылкие любовные драмы в романах подобного толка не редкость, но мы-то искали откровения, озарения, чего-то скандального - во всяком случае, так обещали ушлые рекламщики. А получили мы жвачку, причём, уже кем-то изрядно пожёванную. О, ещё автор всё-таки не смог не вставить в данное творение свой образ, и он вписал его таким прекрасным и светлым, что даже пришлось за это извиняться перед читателями в послесловии. Грёбаный стыд, автор, вы бесподобны. Поскольку я сомневаюсь в принципе в реальном существовании такой дуры особы, написать от её лица, что вы такой распрекрасный, а потом в конце ещё упомянуть: 'Ах, ну, это она так написала, но что поделаешь, я ох....н' - это просто скромность 80лвл. Мне бы вашу уверенность, честное слово. Резюмируя, хочется заметить, что к творениям данного автора пока прикасаться не хочется. Да что там - к ним не хочется даже подходить, желательно в принципе пока обходить их стороной за километр. А то этот сахарный передоз всё-таки настигнет и поглотит.