Текст книги "Замок Нейшванштейн (сборник)"

Но думать об Александре в Мюнхене у Николь никак не получалось. Здесь все ей напоминало о Генрихе Молте, заставляя страдать и мучиться от внутренней раздвоенности и невозможности совместить физическое с духовным. Странные предчувствия томили Николь. Она лишилась сна, стала злой, раздражительной, утратила возможность вдыхать вдохновение, потеряла интерес ко всему и даже, казалось, к самой жизни.

Часами сидела Николь в своей маленькой квартирке, не включая свет, и пристально смотрела на бриллиантовую стрекозу с сапфировыми крылышками. Наконец, устав от уныния и меланхолии, она позвонила Александру и попросила:

– Отвези меня в замок Нейшванштейн.

– Прямо сейчас? – поинтересовался он.

– Да.

– Хорошо.

Николь и Александр спустились по извилистой тропинке к гроту Венеры и, постояв немного у ревущей реки Поллак, вошли внутрь грота. Им навстречу из темноты вышел человек в королевской мании и проговорил:

– Я давно уже жду вас. Следуйте за мной.

Он шагнул в угол, где смыкались зеркала, и легко раздвинув их, пошел по длинному коридору, освещенному факелами.

– Куда он нас ведет? – крепко сжав руку Николь, спросил Александр.

– Не знаю, – ответила она.

– Тебе не страшно? – поинтересовался он, заглянув ей в глаза.

– Нет, – улыбнулась она. – Я думаю, король Людвиг Баварский не причинит нам вреда.

– Тише, – проговорил король и исчез.

А на том месте, где он только что стоял возникли размытые, сначала едва различимые силуэты, но через мгновение приобретшие четкие очертания.

– Скоро Рождество, любовь моя, а это значит, заканчивается срок нашего договора, – проговорила женщина, сделав глоток алого вина из высокого хрустального бокала.

– Эвелина? – прошептал Александр.

– Стефания, – поморщилась Николь.

– Что будешь делать? – спросила Стефания, повернувшись к Генриху Молту.

– Примусь кочевать по свету, любовь моя, – ответил он. – Сидеть на месте мне невыносимо. А ты, любовь моя, отправишься со мной или решишь остаться средь мирских забот?

– Остаться здесь? – рассмеялась Стефания. – Нет, нет, любовь моя, с тобой отправлюсь по миру скитаться. Мне нравится встречать людей влюбленных, в их жизнь без спроса и без совести врываться, ломать, крушить, и снова созидать и, созданным с тобою, любоваться.

– Ты что-нибудь понимаешь, Николь? – прошептал Александр.

– Нет, – покачала головой Николь, похолодев от ужаса, от того, что она сходила с ума по человеку, который бессовестно вторгается в чужие жизни, считая себя вправе вершить людские судьбы.

– Кто вам позволил, капитан Генрих? – хотелось ей выкрикнуть ему в лицо, но губы не шевелились, словно все происходило не наяву, а во сне, когда хочется кричать, но из горла рвутся лишь бессвязные мычания. Николь тряхнула головой, надеясь проснуться, но видение стало еще четче, а голоса еще громче.

– Ты уже встречался с Николь Эрхарт? – поинтересовалась Стефания.

– Еще нет, любовь моя, – ответил Генрих. – Я готовлю Николь Рождественский подарок.

– Еще одна ночь в замке? – скривилась Стефания.

– Почему бы и нет, – ответил он.

– Это скучно, любовь моя, – зевнула Стефания. – Неужели, запас твоей фантазии иссяк?

– Нет, любовь моя, конечно, нет, – обнял ее за плечи Генрих и зашептал:

– К северу от Копенгагена на самом краю мыса, врезающего в пролив Эресунн, стоит огромный замок Эльсинор с изящными, крытыми медью островерхими башнями, массивными укреплениями, со стен которых смотрят в сторону пролива бронзовые пушки, защищая, расположенный у стен замка городок Хельсингёр. Туда, я приглашу Николь Эрхарт. Там произойдет наша Рождественская встреча.

– А вдруг она не примет твое приглашение, что тогда? – хитро прищурилась Стефания.

– Она примет его, любовь моя, – самодовольно улыбнулся Генрих Молт.

– Почему ты так уверен? – спросила Стефания. – Твоя Николь сбежала из Перуджи, несмотря на то, что милейший Джиль сделал все, чтобы она ни в чем не нуждалась.

– Ты же знаешь, что всему виной Александр Штайн, – нахмурился Генрих Молт. – Это ты уговорила меня позволить ему пуститься на поиски Николь. Если бы я отправил его обратно в Голливуд, то они бы никогда больше не встретились.

– Но они встретились, – сделав глоток вина, проговорила Стефания. – И, знаешь, Генрих, этот мальчик может снова нарушить твои грандиозные планы.

– Не нарушит, – усмехнулся Генрих. – Пока у Николь моя бриллиантовая стрекоза, я могу делать с ней все, что пожелаю.

– Вот как, – оживилась Стефания. – Тогда, давай заключим пари!

– С удовольствием, любовь моя, – потер ладони Генрих. – Итак…

Николь подалась вперед, но Александр остановил ее, шепнув:

– Не стоит спешить, пусть выложат перед нами все свои замыслы.

– Итак, – громко сказала Стефания, подняв вверх бокал алого вина. – Если ты, Генрих Молт, проиграешь, то навсегда забудешь о Николь Эрхарт.

– А сели я выиграю, – хитро прищурился Генрих, – ты позволишь мне обвенчаться с нею.

– Генрих, – скривилась Стефания. – Зачем тебе это?

– Она молода, красива, здорова, – загибая пальцы, принялся перечислять он. – Она родит ребенка, которого воспитаем мы с тобой, любовь моя.

– Интересно, – скрестив руки на груди, проговорила Стефания.

– Все очень просто, любовь моя, – улыбнулся Генрих. – Малышка Николь умрет во время родов…

– Генрих, меня пугает то, что ты постоянно заводишь разговор о смерти Николь. То ты хочешь отправить ее на Авалон – остров мертвых, то желаешь ее смерти в родильной палате. Это не только жестоко, Генрих, это дает мне право думать, что она тебе не безразлична. Верно?

– Не совсем, любовь моя, – поцеловав ее в щеку, ответил он.

Стефания оттолкнула его и деловито проговорила:

– Я не хочу, чтобы ты женился на Николь Эрхарт, поэтому придумай что-нибудь другое на случай своей победы.

– Не надо ничего придумывать! – закричала Николь, шагнув вперед. Но прозрачная стена не дала ей возможности попасть в каминный зал, где находились Стефания Блюм и Генрих Молт.

– Твой Людвиг, наверное, волшебник, – проговорил Александр, проведя рукой по гладкой поверхности, которая начала быстро мутнеть, сливаясь с темной стеной длинного каменного коридора. – Может быть, он научит и нас творить такие чудеса?

– Вряд ли, – растерянно глядя на темную стену, сказал Николь. – Король Людвиг Баварский умер в 1886 году.

– Но… мы же видели его, разговаривали с ним… Неужели, это был призрак? – нахмурился Александр.

– Не знаю, – пожала плечами Николь.

Она подошла к факелу, медленно расстегнула шубку, отцепила от свитера бриллиантовую стрекозу с сапфировыми крылышками и бросила ее в огонь. Стрекоза встрепенулась, взлетела вверх и исчезла. Издалека послышалась дивная мелодия полная жизнеутверждающей силы, любви и страсти.

Александр прижал Николь к себе и прошептал:

– Ты останешься со мной до утра, Ни-коль?

– Да-а-а, – отозвалась она.

– Навсегда?

– Нав-сег-да!

Земля разверзлась под их ногами, выпуская наружу бушующий, ревущий поток реки Поллак. Вода подхватила Николь и Александра и, увлекая их за собой, вынесла из тьмы подземного коридора на яркий солнечный свет…

– Давай оставим их в покое, Питер, – улыбнулась Стефания. – Пусть живут как все люди.

– Пусть живут, – проговорил Питер, выпуская клуб дыма. – Пусть… Только вряд ли они смогут жить, как простые люди, любовь моя.

– Тогда, нам стоит заключить пари, любовь моя, – отпив глоток алого вина, сказала Стефания.

– Я не против, Э-ве-ли-на…

12.01.05–07.03.05

По земле идет Любовь
Поэтический спектакль

Канули в лету времена, когда в литературных кафе читали свои стихи Анна Ахматова, Николай Гумилев, Борис Пастернак, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Марина Цветаева… Мало кто помнит поэтические театры и театры у микрофонов. Новое время диктует новые виды искусств.

Но, несмотря ни на какие веяния времени, человеческие души тянутся к прекрасному, отзываются на доброту и красоту поэтических строк. Именно поэтому интерес к поэзии не ослабевает.

Одним из первых спектаклей театра на Таганке был поэтический спектакль «Антимиры» на стихи Андрея Вознесенского, который вначале длился всего лишь сорок минут. Но зрители хотели увидеть спектакль еще и еще раз, потому что каждая новая версия отличалась от предыдущей.

Удивительные метаморфозы происходят и с нашим спектаклем – он постоянно видоизменяется. Актеры не играют, а живут стихами, в которых говорится о возвышенной любви, чистоте и искренности человеческих взаимоотношений.

Мы дарим вам Любовь, которая не терпит лжи.

Действующие лица:

– Поэт.

– Танцевальное трио маски: – автор, юноша, девушка.

– Юные влюбленные: Он и Она.

– Они же через двадцать лет.

– Скрипач.

– Певица.

В городском парке звучит музыка. Появляется автор маска. Она садиться на скамейку, берет в руки книгу, задумывается над новым произведением. Рядом на скамейке лежат маски будущих героев и желтые розы без шипов.

Появляются герои: Он и Она. Танцуют. Автор предлагает им маски. Они с готовностью принимают их.

Игра начата. Автор заставляет героев подчиняться. Они сопротивляются, а затем замирают, уступив место реальным персонажам.

Певица:

 
В мире нет случайных встреч.
В мире нет случайных песен.
Мир наш так безумно тесен,
Что по замыслу небес
 
 
Видеть таинство сюжета,
Слышать пульс и жизни бег,
Вобрать в себя всю энергию света
И одарить им всех, всех, всех, всех…
 
 
Определено лишь поверенному свыше
С красивым именем Поэт…
 

Поэт.

 
Вдохновение – это вдох,
Той любви, что дарует нам Бог,
Это света искрящий поток,
Это милости Божьей глоток.
 
 
Замирая, я делаю вдох
И вдыхаю мелодию строф.
В них звенит, оборвавшись, струна,
Отзывается болью чужая вина,
 
 
И чужая обида рыдает навзрыд,
Чье-то сердце составом по рельсам стучит.
Ты, услышав мелодию строк,
Вдруг почувствуешь крови приток,
 
 
И поймешь, вдохновение – вдох,
Той любви, что дарует нам Бог!
 

Певица.

 
На сегодня отложим мы грусть,
Загадаем побольше желаний,
И отправимся в дальний путь
По долине воспоминаний.
 

Поэт.

 
Вновь покажется небо синей,
А вокруг все таким безмятежным,
И разлука отступит, мы ей
Здесь напротив поставим надежду.
 

Певица.

 
На сегодня отложим мы грусть.
 

Поэт.

 
Нет, пожалуй, на годы отложим
Посмотри, как я звонко смеюсь
И подмигиваю прохожим.
 

Звучит веселая музыка. В парке появляются Он и Она смеются. Они не видят юного скрипача, присевшего на скамейку, вольный свидетель всего происходящего.

Она.

 
Я в ваш невыспавшийся сон
Явлюсь плясуньей босоногой,
Чтобы позвать с собой в дорогу
Туда, где розов небосклон,
 
 
Где невозможно удержаться,
Чтобы не петь, не танцевать,
Душою заново рождаться
И солнце в губы целовать.
 

Он.

 
Скажите мне, вы не мираж,
Вы не растаете с рассветом,
Как сон, как дым от сигареты
Не растворится образ ваш?
 
 
Скажите мне, в какие дали
Я должен вас позвать с собой,
Чтоб вы возлюбленною стали
Из нимфы с белыми крылами,
Чтоб стали вы моей женой.
 

Она.

 
Ах, что вы, нет, я не мираж,
Земная девочка, земная.
Хотя, порою, я иная,
Какая, и сама не знаю:
Шучу, смеюсь, пою стихи…
 

Он.

 
Поешь стихи?
 

Она.

 
Пою. Послушай!
 

(где-то вдали звучит приглушенная музыка любви)

 
Вы еще не знает, вы пока не знаете,
Что я к вам из прошлого тихо постучу.
От обиды, злости, подлости и зависти,
Я вас непременно, милый излечу.
 
 
Помогу увидеть синь небес бездонную,
Помогу услышать, как шумит река,
Научу вас солнце собирать в ладони,
И летать на белых, белых облаках.
 

Он.

 
Летать на белых облаках – чудесно.
Мы будем вместе солнышко встречать,
Пить с лепестков росу, петь песни,
На ты друг друга станем величать!
 

Она.

 
Мой друг, прошу не многословьте,
Коснитесь лучше губ моих
И поэтической строкою
Зажгите легкокрылый стих,
 
 
Где все так искренне, без фальши,
Где сыплет медленно снежок,
Где вышиваю я на пяльцах
И за стежком кладу стежок.
 
 
Где вы без слов меня поймете,
И ваш вопрос не будет груб.
Мой друг, прошу не многословьте,
Коснитесь лучше моих губ.
 

Скрипач играет мелодию любви, мелодию нахлынувших чувств.

Он.

 
Я боюсь без тебя остаться,
Потеряться, растаяв в ночи,
Испугаться не достучаться,
Позабыть, где оставил ключи.
 
 
Я боюсь, что другой твои руки
Будет нежно к губам прижимать.
Я боюсь, что мне ревность в разлуке
Не удастся залить и унять.
 

Она.

 
Как глупо меня ревновать.
Не лучше ли нам убежать.
Убежать, умчаться в Париж!
 

Он.

 
По-французски ты говоришь?
 

Она.

Vi, mon ami.

Воображение переносит молодых людей в Париж:. Он поет ей по-французски, предлагая совершить прогулку по Сене, по Монмартру, заглянуть в Лувр…

Влюбленные замирают увидев поэта, который читает стихи.

Поэт.

 
Париж улыбается всем,
Различий меж нами не ищет.
И манит нас голосом птичьим
Подняться на крыши.
Зачем?
 
 
Затем, чтобы звон колокольный
Потряс нас, пронзив высоту.
Чтоб мы осознали с тобою,
Что наши печали не многого стоят
На вечном вселенском мосту.
 
 
Дурманил с тобою нас воздух Парижа.
И небо казалось нам чуточку выше.
И ульем пчелиным предстал Сакре-Кёр.
А вместо Бастилии с факелом ангел
И площадь Конкорд, где свободы простор.
 
 
На мягкой траве Елисейского поля
Мы пили с тобою вино из Прованс.
И ветер Парижа трепал наши волосы,
А старый француз улыбался: «Бон шанс!»
 
 
«Бон шанс» отзывалось потом на Монмартре.
И эхом «Бон шанс» в Люксембургском саду.
А Эйфеля башня «большим канделябром»
Торчала нарочно у всех на виду.
 
 
Лукаво луна нам с тобой улыбалась,
Когда мы смотрели на сонный Париж.
И эхом «Бон шанс» нас с тобой провожало,
Спадая каскадом с округлости крыш.
 

Нежный французский вальс заставляет влюбленных забыть обо всем. Они кружатся в танце вместе с поэтом. Музыка затихает, возвращая их в реальность.

Он.

 
Небо в Париже совсем не такое.
Небо в Париже совсем голубое
Без белых, бегущих вдаль, облаков,
Но им восхищаются сотни веков.
 
 
Его воспевают певцы и поэты,
Как в зеркале в нем можно видеть сюжеты
Спектаклей, сонетов, романсов, поэм,
Под небом Парижа так сладостно всем.
 
 
Мы можем на мягкой траве распластаться,
Иль птицами быстрыми в небо умчаться,
Сроднившись с тобою, великий Париж!
Скажи, дорогая, о чем ты грустишь?
 
 
Нам воздух Парижа подарен с тобою,
И образ Парижа возьмем мы с собою.
Нам стоит глаза на мгновенье закрыть,
Чтоб в небе Парижа свободно парить.
 

Она.

 
Хочу я стихами с тобой говорить.
 

Он.

 
Стихами. Прекрасно. Я жду, говори.
Минуты восторга ты мне подари.
 

Она.

 
Давай отпразднуем с тобою этот год.
Год счастья, нежных встреч, разлук, невзгод,
Год перехода нашего на «ты»,
Но я молчу, пусть скажут все цветы,
Пусть лепестками желтыми шуршат
И всем о нас с тобою говорят.
 

Он.

 
Говорят, что желтый – цвет разлуки
Никогда ты этому не верь.
Желтый – это солнце, это счастье,
Цвет любви, что постучала в дверь.
 

Она.

 
Мой голос дрожит, выдавая волненье.
Я вас поздравляю, дарю вам цветы.
 

Он.

 
Мне, желтые розы? За что, дорогая?
 

Она.

 
За то, что уже целый год мы на «ты».
За тот поцелуй, неумелый украдкой,
За солнце, что ярче, когда вы со мной…
И, может быть, даже за то, что не стану,
Не стану я вашей законной женой…
 

Скрипач играет мелодию расставания.

Он.

 
Грань запрета кинжалом отточенным
Между мной и тобой пролегла:
Вседозволенность в недозволенность
Неизбежно переросла.
 
 
Невозможно. Нельзя. Не положено.
Острым лезвием блещет кинжал.
Щеки бледные, руки холодные
Нет! – как горный смертельный обвал.
 

Она.

 
Ты останешься во мне звуком прожитого лета,
Ароматом, звоном, цветом, светом солнца на стене.
Ты останешься во мне стоном осени, быть может, увяданьем,
Осторожным привыканьем к пустоте.
 
 
Ты останешься зимой, лютой стужею, морозом,
Поскользнувшимся прохожим, белоснежной немотой.
Ты останешься весной. Звонкой радостной капелью,
Дивным запахом сирени, птиц веселых кутерьмой…
 
 
Ты останешься со мной…
 

Скрипка звучит еще громче. Скрипач сопереживает герою.

Поэт.

 
Между «да» и «нет» грустные глаза.
Между «нет» и «да» весь в снегу вокзал,
Стынущий перрон между «нет» и «да»,
Приглушенный стон, давняя беда.
 
 
Между «да» и «нет» не сомкнётся круг,
Нету сил поднять ослабевших рук,
И кружат, кружат прошлые года
Между «нет» и «да» гулким «никогда!»
 
 
Никогда тропы не найти в снегу,
Никогда по ней не пройти в пургу,
Никогда не пить пересохшим ртом,
Никогда уже нам не быть вдвоем…
 

Он.

 
Ты исчезла в межзвездном пространстве,
Я тебя отыскать не могу.
Только отсвет далеких субстанций
Чертит твой силуэт на снегу.
 
 
Силуэт твой такой утонченный
Легче перышка, дунь улетит,
Тоньше веточки, тронь, поломаешь,
Но увижу и сердце болит
 
 
От того, что в межзвездном пространстве
Я тебя отыскать не могу.
Как же хочется крепко прижаться
К тонкой веточке в мерзлом снегу…
 

В парке появляется певица. Она поет о возвышенной любви. Юноша задумчиво смотрит вдаль, вспоминая все, что было, страдает от утраты возлюбленной, думает о чуде…

Он.

 
Я стараюсь не думать о ней
И не ждать нашей новой встречи
Я стараюсь в потоке дел
Помнить фразу, что время лечит.
 
 
Я стараюсь в вагоне метро
Не искать на нее похожую,
И в ворвавшемся в трубку: «Алло!»
Не найти мелодичность схожую.
 
 
Я стараюсь не думать о ней,
Только снова, как наваждение,
Каблучки и духов аромат
И строка из стихотворения…
 
 
Я по лестнице вверх стремглав,
Это явь или сон, быть может,
Нет, фантазию не поймать,
Не найти на нее похожую…
 
 
Я стараюсь не думать о ней,
Только снова глаза ее чудятся,
Тихий голос, духов аромат
Все никак, ну никак не забудется.
 
 
Не забудется та весна,
Не забудутся ночи бессонные
Когда рядышком шли мы с ней
Без ума, без ума влюбленные
 
 
Я стараюсь не думать о ней…
 

Поэт.

 
Мой поцелуй холодными губами
Не значил ровным счетом ничего.
Когда-то я могла быть рядом с вами,
Когда-то это было волшебством,
 
 
Когда-то сердце бухало упрямо,
Толкая кровь горячую к вискам,
Я ничего, что было не забыла,
Вот только вам, поверьте, не отдам
 
 
Ни капли слез, ни горсточки забвенья,
Не сказанных, но не забытых слов,
Ни снов моих, где все еще, быть может,
Всему назло жива, жива любовь.
 
 
Я просто на прощанье вас целую.
Снежинкой белой в прошлое лечу,
И задыхаясь тихо: «До свиданья»
Губами пересохшими шепчу.
 

Прошло двадцать лет. Тот же парк. Скрипач наигрывает мелодию любви. На тропинке появляются Он и Она идут друг другу навстречу.

Он.

 
Не исчезай. Ты мне нужна.
Придумай повод, чтоб остаться,
Чтоб расставаясь не расстаться,
Чтоб в вечности не затеряться,
 
 
Чтоб не исчезла чистота
Поступков, помыслов и взглядов,
Произнесенных слов и фраз.
Не исчезай, мне верить надо,
Что все продолжится у нас.
 

Она протягивает ему руку, но между ними появляется поэт.

Поэт.

 
Мы не станем менять ничего
В том пасьянсе, что жизнь разложила.
Было – не было, было – прошло,
И в забвение кануло, милый.
 
 
Не ищи дополнительных карт,
Не тасуй, не раскладывай снова,
Не вернуть все, что было назад,
Не воздвигнуть из праха былого…
 

Влюбленные не слышат никаких запретов. Они видят только друг друга и подчиняются зову собственных сердец.

Он.

 
Мы с тобой совпадаем в пространстве,
Как река, васильки, облака.
Мы с тобой совпадаем в пространстве,
Как с рукой совпадает рук,
 
 
Как глаза совпадают и губы,
Как дыханье, биенье сердец,
Как ростка к небесам притяженье
Во вселенной, что создал Творец.
 
 
Вновь начнут невпопад повторяться
Облака, васильки и река,
Значит нам суждено совпаденье
Через время и через века.
 

Она.

 
Я хочу быть маленькой девочкой,
И к тебе прижаться щекой,
Не спеши, мой милый, пожалуйста,
Дай побыть немного такой
 
 
Глупою, смешной и наивною,
С лучиком надежды в глазах,
Ничего о жизни не знающей,
Не молящей о счастье в слезах.
 
 
Дай вернуться в прошлое, в прошлое,
Где кружит над лесом пурга,
Где не все слова еще сказаны,
Узелки не все перевязаны,
Где с тобою мы на века…
 
 
Ах, как мне безудержно хочется
Броситься в объятья твои
И забыв, обо всех неурядицах,
Рассказать тебе о любви.
Я хочу быть маленькой девочкой…
 

Он.

 
Ты та же, словно не было тех лет прошедших,
Нет, прожитых порознь.
Благословляю солнечную осень,
Благословляю утренний рассвет
За то, что состоялась наша встреча
И мне вернула юношеский пыл,
За то, что вот такой осенний вечер
Во снах моих уже когда-то был.
И вот стою мальчишкой сумасбродным
И невпопад о чем-то говорю,
А в воздухе кружит и звонко, звонко
Дробится в сердце, как я вас Люблю!
 

Оживают картинки прошлого. Его сон становится явью. Он видит ее вновь юной девчонкой, которая вскружила ему голову и разбила сердце.

Она.

 
В омут с головой: Люблю!
Глупая, наивная девчонка.
Каждый взгляд твой искренний ловлю,
Хоть глаза твои скрывает челка.
 
 
Не беда, что утренний рассвет
Днем дождливым может оказаться.
Жизнь прекрасна, если рядом ТЫ,
Ну, а мне, а мне всего шестнадцать!
 

Звучит музыка любви. Они вновь в воображаемом Париже. Она напевает ему по-французски, предлагая прокатиться на кораблике по Сене, заглянуть в Лувр и на Монмартр. Поначалу он грустно смотрит на нее, но постепенно понимает, что сон прекрасен. Радостью наполняется его сердце. Они снова вместе. Теперь он ни за что не расстанется с ней.

Он.

 
Скажите, как вас можно не любить,
Не замирать при каждой нашей встрече?
Скажите, как же можно не ловить
Все ваши нежно-трепетные речи?
 
 
Скажите, помогите мне понять,
Откуда это дивное сиянье?
И как скажите, мне вас удержать,
Небесное моё созданье?
 
 
Скажите, как вас можно не любить,
Не любоваться вашей нежной кожей?
Скажите, как мне вас не ревновать,
Ко всем на улицах прохожим?
 
 
Скажите, помогите мне узнать,
Откуда это тайное сиянье?
И как земному вами обладать
Земному мне прелестнейшим созданьем?
 

Скрипач, невольный свидетель всего происходящего, улыбается и наигрывает мелодию любви.

Поэт.

 
Еще дрожит в его руке ее рука,
И звуки музыки слышны издалека.
Но гладит щеки почему-то цвет стыда,
Когда не знает, что сказать ей: «нет» иль «да».
 
 
И снова птицею испуганной душа,
Пытаясь разочарованья избежать,
Пытаясь не попасть в силки обид,
Летит неведомо куда, к нему летит.
 
 
Не торопись, глаза ее кричат,
Я не сумею повернуть назад,
Огнем пылает след былых утрат
И две руки, как два крыла дрожат.
 

Он.

 
Постойте, не спешите уходить,
Не закрывайте за собою двери,
Я так хочу еще, еще продлить,
Еще продлить миг нашего доверья,
 
 
Когда понятно все без лишних слов,
Когда все объяснимо с полувзгляда…
Постойте, я запомнить должен все
И лишь потом решать, что надо, что не надо.
 
 
Пока еще незапертая дверь открыта,
Распахнув свои объятья,
Не уходите, задержитесь здесь,
Миг этот буду вечно вспоминать я.
 

Она.

 
Я тебя никому не отдам,
Не отдам никому тебя, слышишь.
Даже прожитым этим годам,
Что стучат крупным градом по крыше.
 
 
Я разглажу морщинки твои,
Я согрею тебя поцелуем,
Я тебя никому не отдам,
От беды я тебя заколдую.
 
 
И сиянье восторженных глаз
Будет мне долгожданной наградой.
Я тебя никому не отдам,
Милый мой никого мне не надо!
 

Мелодия любви звучит с новой силой.

Поэт.

 
Да будет благословенна
Наша встреча с тобой,
Пусть будет нетленна,
Нетленна возвышенная любовь,
 
 
Когда не тела, а души
Восторженностью полны,
И вечности луч сияет
На пике у тишины.
 
 
Когда лишних слов не нужно,
Все скажет один лишь взгляд,
И души, безгрешные души
Над грешной землей воспарят.
 

Певица поет балладу о любви и верности.

Поэт.

 
Давайте не станем откладывать
Мы встречу свою на года,
Чтоб горько потом не сетовать,
Мол, вышло опять, как всегда:
 
 
Вновь суетой карусельной
Промчался невидимо год,
А мы с вами так и не встретились…
Все было бы наоборот,
 
 
Скажи мы друг другу: «До завтра!
До утренней первой зари,
Давайте увидимся с вами
В саду, где поют соловьи,
 
 
Давайте не станем откладывать
Мы встречу свою на года,
Давайте встречаться чаще,
Жизнь будет иною тогда».