Текст книги "Поводок для волка"

– Неужели тебе нечего рассказать мне? – лукаво спросила предводительница стаи.

– Что именно вас интересует? – сухо осведомилась я.

– Все, девочка моя! – Гортензия воссияла белозубой улыбкой. Притворной до такой степени, что у меня невольно свело живот от фальши. – Мне интересно абсолютно все! Где ты родилась, кто твои родители, но главное – как ты познакомилась с Норбергом Клингом.

Я вспомнила неожиданную встречу с матерью, которая произошла около часа назад. Хм… Получается, Гортензия не знает, что моя мать входит в ее стаю? Нет, пожалуй, эту информацию точно не стоит озвучивать. По крайней мере, до тех пор, пока я не пойму, что все это значит.

По всей видимости, пауза слишком затянулась, потому что Гортензия нахмурилась. Тонкая морщинка разломила ее переносицу, светлые глаза потемнели от раздражения.

– Илария, не заставляй меня повторять вопросы, – прошипела она. Резко сжала кулаки, длинными ногтями поцарапала крепкие дубовые подлокотники кресла.

Мое сердце ушло в пятки, потом подскочило к горлу и отчаянно затрепыхалось. О, если Гортензия хотела напугать меня – то ей это отлично удалось!

– Я не совсем понимаю, что рассказывать, – уклончиво проговорила, осознав, что дальнейшее молчание может обойтись мне слишком дорого.

Пожалуй, все-таки не стоит злить вожака стаи без необходимости. Сделаю вид, что полностью принимаю ее власть.

– Норберг Клинг! – Гортензия выплюнула это имя с такой ненавистью, что мне стало не по себе. Повторила первый вопрос: – Как ты с ним познакомилась?

– Случайно, – честно ответила я. Позволила себе краткую усмешку. – Видите ли, я хотела соблазнить его брата Фелана.

– Соблазнить Фелана? – Гортензия не удержалась и издала негромкий язвительный смешок. Добавила с нескрываемой иронией: – Надеюсь, это не составило особого труда. Этот кошак в свое время ни одной юбки мимо не пропускал.

Я поморщилась, вспомнив о своей неудаче. Даже обидно как-то. Неужели я настолько не вышла лицом и фигурой, что Фелан решил сделать для меня столь категорическое исключение?

– Это было давно.

Я вздрогнула от неожиданности, услышав хриплый, с тяжелым придыханием, голос. Он прозвучал из самого дальнего угла комнаты, куда почти не долетал свет магического шара. Вскинула брови, увидев, кто именно это сказал.

Мужчина, сидевший в кресле, едва заметно наклонил голову, приветствуя меня. Он выглядел настолько огромным, что я удивилась, как кресло не рухнуло под его весом.

– Говорят, женитьба полностью изменила твоего племянника, Гортензия, – продолжил незнакомец, делая остановку после каждого слова. – Теперь он примерный семьянин.

– Пф-ф, надолго ли?! – Женщина презрительно фыркнула. Вряд ли догадываясь об этом, практически дословно повторила недавнее высказывание Айши по этому поводу: – Недаром говорят, что черного кобеля не отмоешь добела. К тому же я видела его жену. Пустышка. Глупая селяночка. Ему – совершенно не пара.

– Однако его первенцу уже три года, – возразил мужчина. – А его «глупая селяночка», выражаясь твоим языком, со дня на день родит второго. И уже несколько лет Фелан не пускался ни в какие любовные похождения.

– Я более чем уверена, Фелан просто научился хорошо заметить следы, – возразила Гортензия. – Он умный мальчик. Истинный сын моей семьи. И понимает, что самое любимое блюдо надоест, если есть его каждый день, а самая любимая женщина – опостылеет, если ласкать ее каждую ночь. В изменах нет ничего дурного, если они не разрушают брак. Напротив, при грамотном подходе измены укрепляют отношения.

– Тем не менее факт остается фактом, – тяжело вздохнул мужчина. Гортензия вскинулась что-то возразить, но он шутливо поднял руки, будто сдаваясь: – Дорогая, я ведь не спорю с тобой. Просто говорю: как я ни пытался, увы, не нашел никаких доказательств того, что Фелан развлекается на стороне. А я очень старался. Лишняя ниточка влияния никогда не повредит.

Дорогая?

Я мысленно отметила, как мужчина обратился к Гортензии. Неужели они любовники?

Глава клана недовольно покачала головой. Затем перевела взгляд на меня и приказала:

– Продолжай! Зачем ты хотела соблазнить Фелана?

В этот момент я подумала про своеобразную иронию судьбы. В кои-то веки решила по-тихому изменить мужу. Провернуть все так, чтобы никто никогда ничего не узнал. А в итоге вынуждена уже который раз рассказывать об этом в подробностях совершенно посторонним людям. Поневоле задумаешься: а не настигла ли меня кара небес?

Гортензия, недовольная затянувшейся паузой, многозначительно кашлянула.

– Я хотела забеременеть от него, – призналась, обреченно вздохнув.

– Забеременеть? – Женщина скептически заломила тонкую бровь. – Почему именно от него?

– Он – оборотень кошачьей породы, я – тоже. Вот и… – Я пожала плечами. Подумала немного и добавила, чтобы больше не возникало никаких вопросов: – Мой муж – обычный человек.

– Все равно не понимаю! – Гортензия всплеснула руками. Подалась вперед и вкрадчиво поинтересовалась: – Тебе нужен был ребенок от Фелана, чтобы получить на него влияние?

– Да нет же! – Я чуть повысила голос от раздражения, досадно, что приходится объяснять настолько очевидные вещи. – Я хочу, чтобы мой ребенок родился чистокровным оборотнем. Это сделает его сильнее и выносливее.

Гортензия продолжала хмуриться, постукивая пальцами по подлокотникам. Странно. Такое чувство, будто она не поверила мне.

– По-моему, девочка просто стала жертвой распространенного заблуждения, – опять подал голос мужчина. – Ей никто не объяснил, что сила оборотня наследуется не только через кровь.

А вот теперь нахмурилась уже я. Это еще что за новости?

– Ах вон оно что! – Гортензия негромко рассмеялась. Снисходительно посмотрела на меня и проговорила: – О, Илария, как бы я хотела, чтобы все было так легко и просто! Если бы способности оборотней усиливались от поколения к поколению при условии чистоты крови, то, поверь, мы бы уже завоевали весь мир. Вывели бы новую расу. Сверхсильных, сверхумных, сверхвыносливых. Но, увы, в реальности дело обстоит совсем иначе.

– Неужели? – искренне удивилась я, все еще не веря своим ушам.

– Это чистая правда, – с нажимом проговорила она. – Посмотри хотя бы на того же Норберга. Да, наши отношения далеки от дружеских. Да что там – даже от нейтральных. Тем не менее я не могу не признать, что как оборотень он, пожалуй, один из сильнейших не только в Гроштере, но и во всем Лейтоне, а возможно – и в мире. Однако в отличие от Фелана, оба родителя которого являлись чистокровными оборотнями, Норберг – полукровка. Его мать – заурядная женщина, не обладающая даже зачатками магического дара. И вот какой результат.

Я озадаченно молчала. Неужели это правда? Неужели я родилась серой лесной кошкой не потому, что мой отец был человеком, а просто потому, что так сложились звезды над моей головой?

– Норберг во много раз превосходит Фелана по ментальным способностям. – Гортензия скорбно поджала губы. С трудом выдавила из себя: – Мне неприятно об этом говорить, поскольку Фелан – мой племянник. Но против истины не пойдешь. Увы, девочка моя, но суровая правда состоит в том, что оборотням вредно заключать браки только между собой. Рано или поздно род, помешанный на чистоте крови, исчезнет с лица земли. Каждое последующее поколение будет слабее предыдущего. Итог окажется более чем печальным. – Она откинулась на спинку кресла, тяжело вздохнула и негромко завершила: – О, если бы сила наследовалась только через кровь! Поверь мне, милая, не было бы женщины счастливее, чем я.

Гортензия опустила голову, пряча лицо в густой тени. На какой-то миг показалось, будто ее глаза влажно сверкнули.

– Я не знала об этом, – тихо призналась ей. – Я думала, что…

– Не суть важно, – перебила она меня. – Я поняла, по какой причине ты прицепилась к Фелану. Но при чем тут Норберг?

– Фелан отказал мне. – Как я ни старалась сохранить показное безразличие, голос все равно предательски дрогнул. Что скрывать очевидное, до сего момента я ни разу не сталкивалась с подобным поражением.

– И? – вопросительно протянула Гортензия, явно желая выведать у меня все мельчайшие подробности знакомства с Норбергом. – Почему ты не ушла из замка сразу?

Я задумалась. Честно говоря, было как-то неловко признаваться в том, что я осталась лишь из-за ванны с горячей водой. Однако что есть – то есть. Если бы не это чудо магической мысли, скорее всего, мои приключения завершились бы, так и не успев начаться.

– Норберг был так любезен, что предложил мне переночевать, – проговорила уклончиво. – И я… Я приняла его приглашение.

– Понятно, надеялась, что Фелан передумает, – с неприятной усмешкой протянула Гортензия.

Я смущенно улыбнулась. Пусть думает так, если ей хочется. Потому что реальная причина моей ночевки в замке выглядит совсем уж нелепо.

– Но ночью тебя посетил кое-кто другой. – Гортензия подняла бокал, опять отпила крохотный глоточек, глядя на меня в упор. Вкрадчиво прошептала: – Скажи, тебе понравилось кувыркаться с Норбергом?

– Я понятия не имела, что это он, – пробормотала, отчаянно пытаясь не покраснеть.

Забавно, я никогда не считала себя стыдливой особой и не видела в сексе ничего запретного и неприличного. Да и что в нем может быть плохого? Если, конечно, он приносит удовольствие обеим сторонам и при этом не нарушается закон. Но вопрос был задан с такой интонацией, что я почувствовала себя неловко, если не сказать большего – грязно.

Мои щеки все-таки потеплели, и я тут же рассердилась на себя. Да что со мной? Нет ни малейшей причины, по которой я должна стыдиться произошедшего. Досадовать могу, потому что Норберг все-таки пошел на хитрость. Но не стыдиться. Это было… хорошо.

«И я бы не отказалась все повторить».

Правда, последнюю мысль я тут же прогнала, не дав ей оформиться окончательно. Ну уж нет, Норбергу придется изрядно постараться, чтобы я его простила. Как-никак, он втянул меня в разборки между кланами оборотней. И еще неизвестно, завершится ли все благополучно.

– Это было неплохо, – добавила я, заметив, что Гортензия продолжает выжидающе на меня смотреть.

– О, могла бы и не уточнять! – Мелодичный смех опять нарушил тишину комнаты. Правда, он не продлился долго. Почти сразу она продолжила, уже без тени веселья: – Я не сомневаюсь в том, что Норберг умеет доставить удовольствие женщине. Но его выбор, признаюсь честно, удивил меня. Почему именно ты? К его услугам всегда были самые красивые и желанные женщины не только Гроштера, но и всего Лейтона. Да что там Лейтона – всего мира!

– Норберг Клинг всегда отличался странным вкусом, – негромко перебил ее загадочный мужчина, имени которого я до сих пор не знала, но не сомневалась, что, если ему дозволено вмешиваться в беседу, он является ближайшим помощником Гортензии. Он хмыкнул, переплетая над поистине необъятным животом толстые сардельки пальцев. – Вспомни эту… как ее там… Алексу Врейн.

Я с удивлением заметила, как Гортензия зло оскалилась, услышав это имя. Как будто через красивое личико на мгновение проступила хищная морда разозленной тигрицы.

– Алекса Врейн… – прошипела она. – Не напоминай мне о ней!

– Ты сама виновата, – сухо сказал мужчина. – Я предупреждал тебя, что ты делаешь ошибку. Не стоило к ней лезть. Если у нее и были какие-либо отношения с Норбергом, то они завершились давным-давно. Да и последнее дело – выяснять отношения не с тем человеком, к которому у тебя возникли претензии, а с его родными или близкими. Но ты меня не послушалась. Поэтому получила то, что получила.

– Откуда я могла знать, что эта Алекса сумеет заручиться покровительством рода Хеин? – огрызнулась глава клана, забывшись и опасно качнув бокал. Вино лишь каким-то чудом не пролилось на ее платье, но женщина, по-моему, вообще не заметила этого, захваченная вихрем эмоций. С досадой добавила: – Северные медведи всегда держались особняком. Обычно они плевать хотели на чужие проблемы. Я не думала, что они возьмут Алексу и ее семью под свое покровительство.

– Ну и дура! – раздраженно посетовал мужчина.

Я так и застыла с открытым ртом. Ого, ну и выраженьица! Нет, совершенно точно, этот мужчина имеет огромное влияние. Иначе я просто не понимаю, почему она позволяет ему подобное.

Я ожидала, что терпение Гортензии все-таки иссякнет и она грубо осадит собеседника, указав ему истинное место. Но она лишь виновато улыбнулась и некрасиво ссутулилась.

– Не злись, Айрон, – попросила жалобно. – Я не люблю, когда ты ругаешься.

Мужчина тяжело смежил веки и так шумно задышал через нос, что напомнил мне выкипающий на плите чайник. Через несколько секунд он опять заговорил, правда, на сей раз спокойнее.

– Я не злюсь, Гортензия, – сказал он. – По крайней мере, сейчас. Не в моих правилах дважды задавать трепку за один и тот же проступок. Что сделано – то сделано. Но, согласись, ты сглупила. И сглупила сильно. Надо было учесть то обстоятельство, что Алекса Врейн – одна из сильнейших артефактников в мире. И семейство Хеин, естественно, с радостью взяло ее под свою защиту. Неужели ты не понимала, что так и получится? Это ведь было очевидно с самого начала! Но куда сильнее меня беспокоит то, что Алекса испытывала теплые чувства к Норбергу. И, скорее всего, продолжает испытывать, если даже первенца назвала его именем. Хм… Хотел бы я посмотреть на лицо ее мужа, когда она объявила о своем решении… – На губах Айрона промелькнула даже не улыбка – лишь ее тень. Но сразу же он посуровел и продолжил: – Впрочем, не в этом суть! Нам надлежит думать о том, что произойдет, если Алекса Врейн получит в клане медведей влияние. Расклад сил тогда может кардинально измениться.

– Не каркай! – строго одернула его Гортензия. – Да, признаю, с Алексой я сглупила. Но семейство Хеин никогда не позволит принимать решения простому человеку. Каких бы артефактов им ни пообещала эта выскочка.

Айрон задумчиво пожевал губами и покачал головой. Но продолжать спор не стал. Опять закрыл глаза и словно задремал.

Гортензия неполную минуту смотрела на него, затем, убедившись, что продолжения не последует, опять перевела взгляд на меня.

– Видишь, девочка моя, как нелегко быть вожаком стаи, – негромко пожаловалась она. – Приходится держать в голове столько разных вещей!

– Сочувствую, – почти не разжимая губ, обронила я.

Признаюсь честно, услышанное меня весьма озадачило и испугало.

Нет, меня не удивило то, что существуют и другие кланы оборотней. Это как раз было более чем ожидаемо. В самом деле, если есть род волков и род кошек, то почему бы другим двуединым не создать свои семейства? А север – наилучшее место для обитания медведей. И вполне логично предположить, что эти оборотни тоже не останутся в стороне при дележе власти. Что же касается загадочной Алексы Врейн… Было бы странно предполагать, что за годы своей жизни Норберг ни разу не влюбился. Судя по всему, его чувство не оказалось взаимным, раз эта самая Алекса замужем за другим. Но такое тоже частенько случается в нашей жизни. Как говорится, мы выбираем – нас выбирают…

Во всей этой истории мне не понравилась одна вещь. А именно то, как спокойно Гортензия и Айрон позволили себе обсуждать все эти проблемы в моем присутствии. Это ведь внутренние дела стаи. И никто посторонний не должен о них знать. Из этого следовал ну очень неприятный вывод…

«Они уверены, что я никуда не денусь из стаи, – осознала с замиранием сердца. – И не сумею передать Норбергу ничего из услышанного».

– Значит, ты и Норберг… – протянула Гортензия, рассматривая меня блестящими от непонятного возбуждения глазами. – Миленькая серая кошечка сумела очаровать сурового волка-одиночку…

– Мы провели вместе всего лишь ночь, – осмелилась напомнить ей. Вымученно пошутила: – Вряд ли этому стоит придавать столь большое значение…

– Вы провели вместе целую ночь! – перебила меня Гортензия. – Если бы ты только знала, какие женщины пытались соблазнить Норберга. И все тщетно. И потом, он приставил к тебе охрану. Какая-то чрезмерная забота о той, с кем всего лишь провел несколько приятных часов. Не находишь?

– Кстати, про охрану, – сказал Айрон. Положил локти на колени, переплел пальцы и удобно устроил на них свой мясистый подбородок, опять вперившись в меня немигающим взглядом. – И про прочее. Ты сказала, что хотела от Фелана котенка. По всей видимости, это означает, что ты явилась в замок в наиболее подходящее для зачатия время.

Айрон не задал вопроса, но сделал паузу, подразумевая его. И я на всякий случай кивнула, не видя резонов скрывать очевидное.

– Норберг использовал противозачаточные чары, когда спал с тобой? – отрывисто спросил Айрон. – Только не лги, что не знаешь. Ты оборотень, пусть и не особенно сильный. То есть выброс магической энергии все равно ощутила бы.

– Нет, – почти не разжимая губ, буркнула я, уже догадываясь, что последует дальше.

– О, так наша киса может быть беременной? – оживилась Гортензия. – Это же совершенно меняет дело! Тогда мы точно возьмем Норберга за шкирку и поставим на колени.

– Не получится. – Я с нескрываемым злорадством покачала головой. – Я не беременна.

– Ну, утверждать ты можешь что угодно, – не унималась Гортензия, хотя в ее голосе послышалось огорчение. Затем она посмотрела на Айрона и негромко приказала: – Проверь!

Мужчина кивнул. Напряженно засопел, с усилием выбираясь из кресла.

Я невольно попятилась, не совсем понимая, что последует дальше.

– Не бойся, девочка, я осторожно, – заверил Айрон, наконец-то выпрямившись во весь рост.

Я с трудом удержалась от изумленного присвиста. Ого, ну и гора! Это же не оборотень, это настоящий тролль!

Создавалось впечатление, что стоящий Айрон занял все свободное пространство в комнате. Сразу стало тяжело дышать, как будто мне на грудь надавила каменная плита.

Айрон сделал лишь шаг – и вдруг оказалось, что он стоит совсем близко от меня. Протянул свою руку с короткими толстыми пальцами к моим волосам.

Я дернулась было в сторону, но усилием воли заставила себя остановиться. Что даст мое сопротивление? Да ничего! Айрон все равно сделает то, что хочет. Просто я при этом получу парочку хлестких пощечин. Чтобы не дергалась, так сказать.

– Умная девочка, – похвалил Айрон.

На удивление нежно погладил меня по волосам.

Я застыла на месте, с удивлением прислушиваясь к внутренним ощущениям. По телу неспешной волной поползло приятное тепло. Нестерпимо потянуло в сон. Захотелось лечь прямо на пол, свернуться клубком и тихо замурлыкать, позволив своему сознанию раствориться.

Неожиданно я осознала, что действительно сижу на полу, прижимаясь к креслу Гортензии. Неужели я подползла к ней добровольно? Не помню.

– Хорошая девочка, – вторил Айрону голос Гортензии. И рука женщины тоже снисходительно потрепала меня по плечу.

Еще несколько бесконечно восхитительных секунд тишины. Я не чувствовала своего тела. Оно исчезло в неге. Я больше не видела этой комнаты. Больше не чувствовала страха. Я была маленьким котенком, который пробирался между высокой травы собственного двора, впервые в жизни выйдя на самостоятельную охоту.

– Любопытно, – откуда-то из невообразимого далека услышала я задумчивое. – Очень любопытно. Но да, беременностью тут и не пахнет.

И мир вокруг меня окончательно перестал существовать.

Глава 2

Я опять была в замке рода Клинг. Опять лежала на огромной кровати, застеленной чистейшим постельным бельем. Опять вокруг плескался мрак, а мое тело ласкали чужие руки. Такие властные. Такие умелые. Такие… знакомые.

– Норберг, – прошептала тихо.

Я знала, что сплю. Я прекрасно помнила все последние события. Визит Айши. Знакомство с Винланом. Непростой разговор с Вентором. Прибытие в стаю Гортензии.

– Ты злишься на меня? – шепнула мне на ухо тьма.

Я задохнулась от наслаждения, когда пальцы Норберга одновременно с вопросом заскользили по внутренней стороне моих бедер все выше и выше. Но в последний момент он остановился. Легонько куснул меня за ухо, напоминая, что ждет ответа.

Удивительное дело, я не сердилась на Норберга, хотя должна была, ведь именно он втянул меня в разборку между двумя стаями. Точнее сказать, я не могла злиться на него в тот момент, когда мои губы ощущали его дыхание.

От воспоминаний о полученном некогда удовольствии сладко заныл низ живота. О, как бы я хотела вновь ощутить на себе тяжесть его тела!

– Я ошибся, Илария, – продолжил Норберг, так и не дождавшись моего ответа. – Поверил человеку, который прежде меня не предавал. Разве мог я подумать… Но все когда-нибудь происходит в первый раз! Я обещаю тебе, что с твоей головы не упадет ни волоска. Клянусь! Иначе от стаи Гортензии не останется и воспоминания.

– Ты далеко, – напомнила я. – И если вдруг…

– Я ближе, чем ты думаешь, – не дал мне договорить Норберг.

Его губы на мгновение прижались к моим. И ткань сновидения начала стремительно таять, возвращая меня в суровую реальность.

– Лари моя.

Сначала я подумала, что нырнула из одного сна в другой. Так иногда бывает, когда снится затянувшийся кошмар. Ты изо всех сил пытаешься пробудиться, открыть глаза – но лишь глубже погружаешься в пучины страха.

Однако на сей раз сон был приятен. Я слышала голос матери, чуяла ее запах. И до невозможности не хотела открывать глаза, опасаясь, что наваждение растает.

– Лари.

Кто-то невесомо провел по моей голове.

– Мама, – чуть слышно всхлипнула я.

Слепо ткнулась носом в ладонь. Такую мягкую и родную. Словно голодный котенок, выпрашивающий еду у сурового хозяина.

– Лари моя, как я скучала по тебе.

В этот момент я осознала, что не сплю. Сердце сжалось, как будто его на миг стиснула когтистая лапа хищника. Я вспомнила, как в панике металась по пустым комнатам некогда родного дома, силясь уловить знакомый запах. Как облазила на брюхе палисадник, разрыв все клумбы с розами. Как подслушивала, подсматривала, вынюхивала…

И отстранилась. Откинулась на подушки, обвела все вокруг быстрым внимательным взглядом.

Я находилась в какой-то комнате. Точнее сказать – в тесной каморке, в которую вместились лишь узкая кровать и пара стульев, один из которых занимала моя мать. Шторы были задернуты, поэтому оказалось невозможным определить, сколько времени я проспала после разговора с Гортензией. Под потолком плавала одинокая магическая искра. Впрочем, ее света вполне хватало для того, чтобы увидеть смущенную улыбку на лице матери.

– Наверное, ты злишься на меня? – с непривычной робостью спросила она, тем самым невольно напомнив недавний сон.

– А как ты думаешь? – вопросом на вопрос ответила ей. – Я искала тебя. Все эти годы считала, что ты погибла. Угодила в руки охотников за нечистью. И винила себя в том, что меня не было рядом…

– Вот именно, Илария, тебя не было рядом, – перебила меня мать. – Тебя не было так долго…

– Ты в любой момент могла послать мне зов, – перебила я ее. – Мысленный призыв вернуться. И я бы пришла. Обязательно пришла бы, ты же знаешь.

Мать опустила глаза и промолчала.

– А знаешь, сколько таких зовов отправляла я? – Гнев охватывал меня все сильнее. – Десятки, сотни, тысячи! Каждый день, каждую свободную минуту я пыталась докричаться до тебя! И все – тщетно!

Последнюю фразу я выплюнула в лицо матери. Задыхаясь от возмущения, попыталась вскочить на ноги, но тут же была вынуждена отказаться от этой идеи. Перед глазами опасно потемнело, меня повело в сторону.

– Осторожнее, девочка моя!

Мать ловко подхватила меня под локоть. Помогла опуститься обратно на кровать и надавила на плечи, заставляя лечь.

– Осторожнее, – повторила она уже тише. – Айрон просканировал тебя. А он… В общем, ты потеряла много энергии.

– Много энергии? – с недоумением повторила я, прислушиваясь к своим ощущениям.

И впрямь, после короткой вспышки бешенства я чувствовала себя как после долгой изнуряющей погони. Сердце заходилось в бешеном ритме, колени противно тряслись, на лбу выступила обильная испарина.

– Но я не ощущала никакой боли, – проговорила растерянно.

– И не должна была. – Мать слабо улыбнулась. – Айрон – не садист. Он мог бы, конечно, превратить процесс сканирование в настоящую пытку. И иногда действительно так поступает. Но он осторожный человек. И не будет искать неприятностей на пустом месте. Кто знает, чем завершится это противостояние.

Я нахмурилась. Мать говорила очень обтекаемо, но я не сомневалась в том, что она намекает на мою связь с Норбергом.

А самое удивительное, я впервые слышала в ее голосе гордость. И это неожиданно причинило сильную боль. Надо же, как это, однако, обидно. Ведь она гордится не мной. А приятно удивлена тем, какого мужчину я якобы умудрилась подцепить.

– Почему ты так поступила со мной? – Я резко дернула головой, не позволив матери в очередной раз погладить меня по волосам. – Почему? Неужели ты не понимала, как сильно я страдала все эти годы?

Она тяжело вздохнула. Устало сгорбилась на стуле, опустила между коленей руки.

Пауза длилась бесконечно долго. Я искусала все губы в кровь, сдерживая себя от крика. Так хотелось заорать в полный голос, лишь бы прекратить эту пытку молчанием! Но я держалась. Из последних сил удерживала себя, понимая, что мать ждет именно этого. Того, что я сдамся. Первой заговорю и тем самым пусть косвенно, но признаю ее власть надо мной.

– У тебя есть все причины меня ненавидеть, – наконец глухо проговорила она, рассматривая что-то на полу и упорно не глядя мне в глаза. – Я понимаю… Я все понимаю. Но пойми и ты. Тогда я не могла поступить иначе. Лари моя…

– Не называй меня так! – хрипло прорычала я.

Теперь детское ласковое прозвище царапало слух, вызывало болезненные спазмы в животе. Как будто кто-то провел ногтем по стеклу.

– Я получила дозволение вернуться в стаю, – продолжила объяснять мать, словно не услышав моего выкрика. – Видишь ли… Я – двоюродная племянница Гортензии. Пусть дальняя, но родственница. В юности меня выгнали из стаи.

– Я помню, – поморщившись, перебила ее, испугавшись, что в противном случае вновь услышу печальную историю моей матери.

В детстве она не раз рассказывала мне, чем ей пришлось пожертвовать во имя любви к обычному человеку. Стая не простила этой связи и предложила ей убираться на все четыре стороны. А вскоре ушел и мой отец, должно быть, подумал, что слишком поспешил, связав себя семейной жизнью со всеми вытекающими из этого последствиями.

– Тебя выгнали потому, что ты сглупила и забеременела от сына мельника, – добавила я.

– Не совсем, – чуть слышно обронила мать, по-прежнему не поднимая на меня глаз. Сбивчиво залепетала: – Твой отец… На самом деле… он оборотень. Просто… Нет, он не был женат, но помолвка… Этот запланированный брак был выгоден всей стае в целом. Потому Гортензия так сильно рассердилась, когда узнала про нас. Особенно когда я отказалась прерывать беременность. Я так надеялась, что он последует за мной. Что мы начнем новую жизнь вне стаи. И он вначале вроде согласился. Однако когда я родила – ушел. Вернулся в стаю. Я не могу его судить. Точнее, сейчас не могу. Его невеста была не чета мне. Из богатой семьи. А мы, лишившись поддержки стаи, перебивались с хлеба на воду. Конечно, достаточно скоро он начал скучать по прежней беззаботной и сытой жизни.

Мать замолчала. Подняла руку и тыльной стороной ладони утерла слезы.

Было ли мне ее жалко? Да, безусловно. Но еще жальче мне было себя. Точнее, ту перепуганную молодую кошку, весь мир которой в одночасье рухнул. Поэтому я лишь крепче стиснула кулаки.

– Тогда мне казалось, что мое сердце навсегда разбито, – сухо продолжила мать. – Что я больше никогда не сумею никого полюбить. Первое время он помогал мне. Присылал деньги. Достаточно денег, чтобы мы с тобой ни в чем не нуждались. Но я ничего не брала. Я бы не взяла от него и черствой корочки хлеба. Эти подачки унижали и оскорбляли. А потом я покинула Гроштер. Мне было невыносимо думать, что я дышу одним воздухом с предателем, который наслаждается жизнью в объятиях другой, пока я нянчу его ребенка.

Последовала еще одна невыносимо долгая пауза из числа тех, после которых на хвосте появлются новые седые шерстинки.

Я смотрела не на мать, а на свои сжатые кулаки с побелевшими от напряжения костяшками. Боюсь, если бы я взглянула на нее – не сумела бы сдержать слез.

Значит, вот как оно все было в действительности. Я не полукровка. Я рождена оборотнем – от оборотня. Права была Гортензия. Законы наследования силы совершенно иные, чем мне представлялось. И разочарование матери невозможно объяснить моим происхождением.

– Знаешь, я ведь тоже скучала по стае, – негромко призналась мать. – Очень скучала. Когда ты живешь в стае, постоянно чувствуешь ее незримую поддержку. Ты не просто часть целого. Ты и есть это самое целое. Конечно, грызня внутри случается… За лучший кусок на охоте, за лучшего самца… Да мало ли за что еще? Но ты осознаешь, что все это – несущественно. Что стоит только какому-то чужаку даже не обидеть тебя – просто косо взглянуть, – как на твою защиту встанут все от мала до велика.

– Поэтому ты с такой превеликой радостью помчалась обратно, когда Гортензия разрешила тебе вернуться, – с горечью сказала я. – Так торопилась, что совершенно забыла обо мне.

– Не забыла. – Мать тяжело вздохнула. – Поверь, я всегда помнила и буду помнить о тебе. Каждую минуту, каждый миг моего существования я думала, где ты и что с тобой. Но я знала, что у тебя все в порядке. Случись что-то плохое – я бы обязательно это почувствовала.

– Почему ты не взяла меня в стаю? – повторила я вопрос, который мучил меня сильнее всего. – Почему не позвала, когда поняла, что можешь вернуться?

– Таково было условие, – почти не разжимая губ, призналась мать. – Видишь ли… Твой отец… Твой отец женился. Завел своих детей. И Гортензия опасалась, что твое присутствие в стае накалит обстановку. Новая жена твоего отца была готова мириться со мной. Но не с тобой.

– И ты согласилась, – не вопросительно, а утвердительно произнесла я.

В голове не укладывалось, как буднично мать рассказывала о своем предательстве. А иначе я ее поступок просто не могла назвать.

– Я… Я очень хотела забрать тебя с собой, – прошептала она. – Я на коленях умоляла Гортензию сжалиться. Но она была непреклонна. И я подумала… Ты все равно к тому времени выросла. Начала самостоятельно охотиться. Ты уже не нуждалась в матери, как прежде.

– Ложь! – перебила ее я. – Я всегда нуждалась в тебе. Всегда, слышишь?! А ты…

Фраза завершилась предательским всхлипом, и я еще крепче сжала кулаки. Так, что ногти, наверное, до крови впились в ладони. Но я не обратила на боль ни малейшего внимания. Слишком сильная мука раздирала меня изнутри.

Неожиданно вспомнила вчерашний разговор с Гортензией. Странно, мне показалось, что она не знает, чья я дочь. Так ли это? И кто тогда врет? Моя мать, утверждающая, будто просила принять меня в стаю, или эта надоевшая мне тигрица?