Электронная библиотека » Элис Детли » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Оазис радости"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 23:06


Автор книги: Элис Детли


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

7


Незаметно пролетели полгода... Надув губы, Одри канючила: – Пап ну почему? Почему Шейла отказывается встречать Рождество вместе с нами?

Генри бросил на Шейлу многозначительный взгляд: мол, выкручивайся, как знаешь.

– Одри, почему бы тебе не спросить об этом у нее?

Шейла вынимала из огромного пакета подарки, завернутые в ярко-красную с золотом бумагу.

– Шейла, ну почему? – повторила Одри с просительной интонацией.

– Потому что я должна встретить Рождество со Стефани. Так было всегда и не станет исключением в этом году, – сказала строгим голосом Шейла. Она положила подарки под елку. – Ведь я уже объясняла.

– Но ты ее только что видела, когда отвозила ей то самое миллионерское свадебное платье! Тебя целую неделю не было... – ныла Одри.

– Не было, потому что у меня двухнедельный отпуск. Ты разве против?

Одри сжала губы в ниточку и стала похожа на Генри.

– Но всю жизнь ты встречала Рождество вместе со Стефани! Можно хоть один разочек с нами?

– Нельзя! Если я изменю этому правилу, моя родная сестра обидится.

– А ты ей скажи, чтобы она не обижалась. Объясни, что хочешь встретить Рождество со мной и с папой! Ведь ты же хочешь остаться с нами, правда?

Шейла вздохнула.

– Правда. Но я и так все время с вами, а Стефани – моя единственная сестра, и я должна...

– Ничего ты ей не должна, потому что она обручена с одним мужчиной, у которого агентство, где топ-модели. Мне папа сказал.

Шейла вскинула голову.

– И что?

– И ничего! – Девочка лукаво улыбнулась.

Генри пару раз кашлянул, но Одри сделала вид, что не поняла намека.

– Они будут целоваться! Разве ты не знаешь? Я бы ни за что не стала встречать праздник со своей сестрой! Ни за что! Третий, как известно, лишний...

Кинув на Генри грозный взгляд, Шейла сказала:

– Одри, беги скорее к себе и готовься ко сну. Чем раньше ты уснешь...

– ...тем скорее наступит Рождество! – подхватила Одри и бросилась в объятия отца, развалившегося в кресле. – Ой, папочка, – она дернула его за вихор над лбом, – тебе пора подстричься.

Он расхохотался.

– Ничего себе! И это говорит ребенок, которого приходится тащить к парикмахеру на аркане...

– Это не ребенок говорит, а Шейла... – засмеялась Одри.

– Нам надо устроить заседание круглого стола, и пусть каждый выскажет о другом все, что думает, – сказал Генри, потрепав дочку по щеке.

– Непременно! – откликнулась Шейла. – Одри, иди к себе! Перед тем как уйти, я поднимусь наверх и пожелаю тебе счастливого Рождества.

– А когда ты вернешься? – спросила Одри.

– Завтра вечером. От Стефани с Рупертом сразу к вам!

– Ну ладно, буду тебя ждать. А на Новый год ты опять пойдешь к Стефани?

– Одри, дорогая, разве ты забыла? Я лечу вместе с тобой и твоим папой в Рим, где мы все вместе встретим Новый год!

– И с мамой...

– Ну да! Мама тоже прилетит в Рим, – сказала Шейла спокойным голосом.

– И Эрвин.

– И Эрвин, – эхом отозвалась Шейла.

– Иди спать, Одри, – улыбнулся Генри, ничем не выдав бурю страстей, которую всколыхнуло в его душе упоминание о предстоящей встрече в Риме. – Беги, а то Санта-Клаус так и не узнает, какой рождественский подарок тебе приснится.

– Ну, папа... – протянула Одри.

– Что такое?

– Ты же знаешь... – Она скорчила забавную рожицу.

– Я знаю только, что, если не верить в чудеса, они не сбудутся. Вера – это все. Понимаешь?

– Да, понимаю. Я прямо сейчас лягу спать.

Одри умчалась.

– По-моему, с ней все в порядке, – заметила Шейла.

– По-моему, тоже, – согласился Генри. – Маргарет звонила сегодня в обед. Поздравляла с Рождеством.

– В обед? Это когда я уезжала в город?

– Да.

– А почему не вечером?

– Из-за разницы во времени с Новой Зеландией. Маргарет как раз собиралась ложиться спать.

– Понятно! – Шейла наклонилась, подобрала фантик от конфеты.

Удивительное создание, эта Маргарет! Оставила дочку, укатила, не попрощавшись, в далекие края. Звонит от случая к случаю, присылает подарки. Разве игрушки, даже самые дорогие, способны возместить потерю матери?

– Шейла, дорогая, лучше бы ты не ездила к Стефани! – сказал Генри ни с того ни с сего.

Она замерла. Неужели я сейчас услышу заветные слова?

– Правда, останься... Встретили бы вместе Рождество, ты столько всего наготовила... Ну, что скажешь?

– Стефани тоже всего наготовила. Могу представить, какова будет ее реакция, если объявлю, что не приду.

– А если хорошенько подумать? Наверняка она и Руперт не станут засиживаться за столом...

– Хочешь сказать, им не терпится остаться наедине?

– Именно...

– А я сомневаюсь! – тряхнула головой Шейла. – Они в ссоре...

– Не могу сказать, что я сильно удивлен...

– Это почему же?

Генри пожал плечами.

– Вообще-то мне по нраву твоя сестра, но ее последнее интервью заслуживает хорошей трепки. Руперт просто ангел...

– Да ладно тебе! Читала я это интервью – ничего особенного.

Шейла лукавила. Листая страницы журнала с фотографиями сестры в довольно смелых позах, она чувствовала стыд.

– А сестрица у тебя порядочная стервочка, извини, конечно! Сопроводить фотографии комментариями о своих интимных отношениях с Рупертом, не удосужившись предупредить его об этом... Окажись я на его месте, я бы просто убил ее!

– Ты на своем месте, он – на своем! В этом вся разница. А что касается Стефани, то убивать ее не за что. Разве она разгласила государственную тайну?

– Она раззвонила на весь мир, что Руперт сделал ей предложение прямо в постели!

– Но ведь так оно и было! Стефани мне сразу же позвонила. И потом, не она ему сделала предложение, а он ей...

– Хорошо, не будем об этом!

Генри рывком поднялся с кресла, шагнул к ней. Шейла попятилась.

– Останься. Мы с Одри не видели тебя целую неделю.

– Но я же в отпуске!

Генри покачал головой.

– У тебя измученный вид.

– Разумеется. Нужно было привести в порядок свой дом, постирать, погладить. Когда я возвращаюсь вечером от вас, мне не до того.

– Шейла, давай выпьем по бокалу кларета! – Он подошел к бару, достал бутылку.

– Давай, – согласилась она и опустилась в кресло.

Генри сел напротив.

– Ну, чин-чин! – сказал он, приподнимая бокал.

– Сколь! – отозвалась Шейла. – Нам на курсах объяснили, что так говорят в Швеции.

– Совершенно верно! – улыбнулся Генри. – И при этом смотрят в глаза друг другу. Ну-ка!..

– Пожалуйста. – Шейла посмотрела на него в упор.

– А про какое свадебное платье говорила Одри?

– Разве тебе интересно?

– Мне все интересно, что касается тебя.

У Шейлы ёкнуло сердце. Успокойся, глупенькое! – приказала она ему. У мужчин слова – это пустое, важны их поступки.

– Помнишь, я рассказывала, что мы нуждались?

Он кивнул.

– Мама до своей болезни работала уборщицей в магазине готовой одежды. И вот однажды она решила накопить денег на покупку подвенечного платья для нас с сестрой. Но не какого-нибудь, а самого-самого! Продавщицы одобрили идею и посоветовали сшить платье на заказ. Шикарное платье получилось. Стефани будет в нем неотразима! Ей платье – тютелька в тютельку!

Шейла вздохнула.

– А тебе придется похудеть! – угадал Генри ее печаль.

– Я еще не думала об этом, – ответила она как можно безразличнее.

– Так я и поверил! В твои-то годы и не думать о замужестве?

– На твоем месте я бы помолчала! – Шейла задержала дыхание.

Нет, какое самомнение! Ну, Генри, держись! Сейчас ты задашь вопрос и я тебе выдам...

– Это почему же?

– Потому что твой брак отбил у меня всякую охоту связываться с Гименеем! Да и вообще, в канун Рождества полагается думать и говорить только о приятном. – Шейла поставила бокал с кларетом на журнальный столик и поднялась. – Ну, мне пора!

Генри тоже встал, шагнул к ней. Шейла пошла к Двери, бросив через плечо:

– Я обещала Одри заглянуть к ней перед уходом.

– Погоди, задержись на секунду.

Она остановилась. Генри подошел к камину, взял с полки сверточек.

– Это тебе! – произнес он, подходя к Шейле. – Хочу отблагодарить тебя за все, что ты сделала для Одри. Мы тебя ценим, и счастливого тебе Рождества!

– Спасибо, Генри! Жаль, не захватила подарок для тебя.

– Ничего, я подожду.

– Долго ждать не придется! – улыбнулась Шейла. – Завтра вечером ты его получишь. А Одри найдет мой подарок в рождественском чулке.

– Одри тебя обожает.

– А мне кажется, она скучает по матери.

– Возможно. Однако, когда я заговариваю с ней об этом, она отвечает, что ей хорошо живется.

– Может, не хочет огорчать тебя?

– Отпадает! Разве я похож на безутешного мужа? Одри умная, она все понимает. Правда, то и дело говорит о поездке в Рим. Хотя, с другой стороны, в восторге, что ты дала согласие полететь с нами. – Он улыбнулся. – Да и я тоже.

– Я благодарна, что вы меня пригласили. Рим... Побывать там – моя хрустальная мечта...

Генри протянул руку, отвел прядь волос со щеки Шейлы.

Шейла отшатнулась.

– А вот этого делать не надо!

– Почему?

– Потому что трудовым соглашением это не предусмотрено. Еще раз спасибо за подарок и счастливого тебе Рождества!

– Тебе тоже! Обещай мой подарок до утра не разворачивать.

– Обещаю...


Едва переступив порог своего дома, Шейла бросилась звонить сестре.

– Стефани?!

Стефани зевнула.

– Ммм?

– Генри сделал мне подарок!

– И что это?

– Не знаю. Он просил не смотреть до завтрашнего утра.

– Ну так перезвони мне завтра утром!

Но Шейла была не в силах ждать. Сверточек в золотой бумаге не был похож на конверты с чеками, которые она обычно предъявляла в дорогих магазинах, где и получала свой подарок от шефа к Рождеству. Так Генри поступал все предыдущие годы.

– Подожди-ка! – Она разорвала упаковку. – Стефани, знаешь, это часы! Какая прелесть! Боже мой, они стоят уйму денег! Черный циферблат, стрелки, цифры, корпус и браслет – золотые...

– Ну и что? Он может себе это позволить. – Стефани помолчала. Потом, решив окончательно сокрушить восторг сестры, добавила: – Принимая во внимание все, что ты для него делаешь, мог бы подарить что-нибудь более существенное, например, кольцо либо цепочку с подвеской, словом, то, что дарят близким.

– С какой стати? У нас с ним строго деловые отношения.

– С его точки зрения, наверняка деловые, а ты, дорогая моя, по нему сохнешь! Даже Руперт заметил, что ты похудела.

– Правда? – Шейла несказанно обрадовалась. – Я похудела?

– Похудела, похудела... Я скоро буду звать тебя Фанера Милосская.

Шейла засмеялась.

– Я не сохну по нему, просто у меня очень много дел!

– Рассказывай кому другому, только не мне. Используя свое служебное положение, мистер Рассел неплохо устроился. Учти, нет ничего тайного, что не стало бы явным! Ты пасешь его дочку и...

– Перестань, Стефани! Перестань сейчас же...

– Нет, не перестану! Почему ты это скрываешь от меня?

– Потому что от него ушла жена!

– Да это уже все знают! Именно поэтому ваши отношения разве что дебил назовет деловыми. Ты что, не знаешь Генри? Он не выносит двусмысленности! Баб на стороне нет, я это точно знаю. Смотри, скоро он тебя приспособит, потому что такие мужики терпеть не могут, когда их держат за импотентов.

– Стефани...

– Желаю тебе счастливого Рождества! – бросила Стефани в сердцах и положила трубку.

Шейла перезвонила, пожелала сестре счастливого Рождества, а потом достала из письменного стола буклет о Риме и стала просматривать свои пометки.

«Вечный город»... Говорят, Рим очаровывает с первого взгляда. Чего стоят только знаменитые Форум, Колизей, Пантеон, собор святого Марка, фонтан Треви... Надо будет непременно успеть посетить все достопримечательности. Шейла перевернула страницу. А, вот! Римский военачальник Лукулл слыл одним из самых талантливых полководцев своего времени, однако в историю вошел благодаря своим знаменитым званым пирам. Неаполитанцы до сих пор ценят блюда, которые когда-то украшали пиршественный стол Лукулла: али-чи – сардины, жаренные в масле, кала-мири – каракатицы, порезанные кружочками, со свежей зеленью. И, разумеется, знаменитая пицца по-неаполитански: оказывается, она особенно вкусна, если ее запекают на древесном угле. Надо будет непременно отведать.

Шейла мечтательно улыбалась, повторяя про себя названия итальянских блюд: паста, гноцци, зуппа, минестра, полента, сальса... А сыр? Чем была бы итальянская кухня без сыра? Бель паэзе, буриеле, горгонцола – звучит как музыка, и несведущий человек ни за что не догадается, что это названия лучших сортов итальянского сыра.

Ах, Италия вообще восхитительная страна! Возможно, повезет, и мы успеем посетить и Флоренцию, и Пизу, и Неаполь, и Венецию... – мечтала Шейла. Одри, несомненно, будет в восторге. Ну, а обо мне и говорить не приходится.

Шейла закрыла глаза. Генри... Ведь он постоянно будет рядом! А мне ничего другого и не надо. Встретить Новый год вместе с ним в дивном вечном городе... Какое счастье!


8


И снова наступил июль...

– Шейла, знаешь, прямо не верится, что ровно через неделю мне одиннадцать!

Состроив гримаску, Одри показала язык своему отражению в зеркале, стоявшему напротив кровати.

– Вот и еще год прошел! – с улыбкой отозвалась Шейла.

– Я даже не заметила! А ты?

– Я тоже с трудом верю, что тебе уже одиннадцать. Хотя порой кажется, словно тебе вдвое больше! – Она провела щеткой по волосам Одри, зачесывая их назад, и принялась заплетать в французскую косу.

– А иногда я такая несносная, как будто мне вдвое меньше.

– Я этого не говорила! – возразила Шейла. – Уфф! Какая жарища! – Она обмахнулась попавшим под руку детским журналом.

– Это папа так говорит, а потом еще много чего... Хотя, конечно, только когда я канючу.

Шейла ласково потрепала Одри по щеке. Между прочим, то, что девочка выглядит счастливой, – заслуга Генри. Маргарет год назад оставила его и дочку, а он ни разу не выказал никаких обид в ее адрес в присутствии Одри. Надо отдать ему должное, Генри прекрасно справляется с обязанностями отца-одиночки.

– А папы часто так делают: говорят то, что не очень-то хочется выслушивать, но что надо знать. Это называется суровой родительской любовью.

Шейла закрепила косу на затылке заколкой-бантиком – красным в белый горошек.

– А суровая родительская любовь – это то же самое, что и настоящая любовь?

Шейла задумалась.

– Настоящая любовь – это когда двое не могут прожить друг без друга и дня. Ссорятся, дуются друг на друга, но все время вместе.

– Как твоя сестра и Руперт?

– Да, именно. Как Стефани и Руперт.

В зеркале отразился пристальный взгляд Одри. Не поворачивая головы, она посмотрела Шейле прямо в глаза и сказала:

– Иногда мне хочется, чтобы ты была моей мамой!

Шейла улыбнулась, наклонилась и поцеловала Одри в щеку.

– Ты моя милая... У тебя есть мама, которая очень-очень тебя любит.

Девочка выпятила нижнюю губу.

– Она живет в Новой Зеландии, я ее и не вижу!

– А Новый год забыла? Вспомни, как чудесно было в Риме!

У Одри засияли глаза.

– Правда! Какой там был фейерверк! Помнишь?

– Я эту поездку часто вспоминаю, – призналась Шейла и вздохнула.

– Это я очень хотела, чтобы ты поехала с нами.

– Ты моя милая...

Шейла наклонилась и чмокнула девочку в макушку.

– И папа тоже...

– И твой папа милый...

– А его ты поцеловала бы?

Шейла засмеялась, а Одри сдвинула брови и забавно наморщила лоб.

– А помнишь, мама мне купила целый пакет конфет? – спросила девочка после паузы. – У меня от них был зеленый язык... и потом еще меня тошнило на каждом углу?

Шейла и сейчас не могла без содрогания вспоминать, как пришлось делать Одри промывание желудка и отпаивать молоком пополам с минеральной водой.

– Конечно, помню, – сказала она ровным голосом.

– Хорошо, что ты жила вместе с нами в отеле... Жаль только, что на другом этаже.

Шейла кивнула.

– Жить в одной гостинице очень удобно: созваниваешься и сразу идешь на прогулку, – объяснила она сдержанным тоном.

Одри принялась теребить подол юбки.

– А мама меня все время расспрашивала, ты с папой или у себя? Эрвин тоже задавал всякие вопросы.

Шейла покачала головой.

– Расспрашивать надо либо меня, либо твоего папу, но уж никак не тебя! Это одно. И второе: нужно было сразу рассказать об этом папе.

– Я сказала, что ты живешь на другом этаже. Вот если бы папа и ты влюбились друг в друга, тогда другое дело. А вы с ним влюблены или нет?

– О чем это вы?

Одри и Шейла, как по команде, обернулись. Генри в светло-сером костюме, голубой рубашке и галстуке в красно-бело-синюю полоску стоял в проеме дверей.

– Ну что, папочка, рассекретил секреты рекламного бизнеса?

Генри потратил все утро на запись телешоу.

– Более-менее. А вы какими секретами делитесь?

Шейла и Одри обменялись быстрыми и многозначительными взглядами.

– Мы беседуем о любви! – Девочка состроила уморительную гримасу.

Генри метнул взгляд в сторону Шейлы.

– О суровой родительской любви, – пояснила та. – А до этого говорили о дне рождения Одри.

Генри снял пиджак и ослабил узел галстука.

– Есть какие-либо соображения на этот счет?

– Пап, я не хочу ничего устраивать в этом году! – заявила Одри.

Встретившись взглядом с Шейлой, Генри кивнул. Оба вспомнили неудавшееся прошлогоднее празднество.

– Не хочешь – не надо! Но все-таки день рождения отметить надо.

– Тогда пойдем в ресторан. Только в самый лучший. Ты, я и Шейла...

Шейла вспыхнула.

– Меня включать в вашу компанию вовсе необязательно! – сказала она бодрым голосом, торопясь дать понять Генри, что это не ее идея.

– Знаю-знаю! – ворчливо заметила Одри. – Ты всегда так! Имей в виду, если не пойдешь, я обижусь.

– Тогда остается спросить, не станет ли возражать твой папа.

– Шейла, если ты с нами не пойдешь, я тоже обижусь! – засмеялся Генри.

Одри перевела взгляд с отца на Шейлу. Задумалась.

– Шейла, а чего это ты такая красная?

– Умираю от жары!

– Еще бы! – сказал Генри. – Ходишь все время в джинсовой юбке и в блузке с длинным рукавом. Одета, прямо скажем, не по погоде.

Одри внимательно посмотрела на отца.

– Правда, Шейла, почему ты постоянно в одном и том же?

Шейлу этот вопрос застал врасплох. Не станешь же объяснять ребенку, что скромный внешний вид создает имидж женщины, равнодушной к мужским чарам. Пока она лихорадочно соображала, что бы такое придумать, ее выручил звонок в дверь.

– Это, наверное, Элинор! – Одри вскочила, заметалась по комнате. – А я не готова!

– Успокойся! Я собрала сумку, там все твои купальные принадлежности.

Генри вскинул брови.

– Куда это она?

– Миссис Тейн, мама Элинор, везет девочек в бассейн, а потом у них чай, – объяснила Шейла.

– И я останусь у Элинор ночевать! – добавила Одри. – Папа, разве ты не помнишь? Я же спрашивала у тебя разрешения...

– Припоминаю! Идем, провожу тебя до машины.

Шейла взглянула на свое отражение в зеркале. Нда!.. Никакого шарма. Юбка – как на вешалке, блузка – рубище, а не блузка, голова – прямо-таки воронье гнездо!

Когда Генри, проводив Одри, вернулся, Шейла сидела в кресле и промокала лоб бумажной салфеткой.

– Ты прав, Генри. На дворе июль, а я чуть ли не в шубе... Сегодня уйду пораньше – надо подшить подол у шелкового платья, которое я купила в Риме.

– Что бы ты без меня делала! – улыбнулся он. – Во рту пересохло, пошли в кухню.

На стуле возле холодильника лежал огромный пакет. Генри заглянул внутрь.

– А это что такое?

– Шляпа.

– Шляпа? Это безумство с неимоверными полями называется шляпой?

– Представь себе!

– Ах, ну да! У Стефани намечается бракосочетание.

– Намечается! – Шейла вздохнула. – Стефани и Руперт хотят пригласить тебя. И Одри тоже.

Генри задумался.

– Что будешь пить? Пиво или колу?

– Минеральную, но только не газированную.

Генри распахнул дверцу холодильника.

– А газированная, значит, не пойдет?

– Нет, я газированные напитки не пью.

– С каких это пор?

– После Рима.

– А что там было, в Риме?

– В кафе одна дама сказала, что газированные напитки затрудняют переваривание пищи.

– Ну и что?

– А то, что накапливается лишний жир.

– То-то я смотрю, ты с лица спала.

– Генри, ты поедешь на свадьбу? Мы, шотландцы, любим играть свадьбы с размахом.

– Да я вроде бы у Стефани и Руперта не самый близкий друг.

– Это что, отговорка?

– В общем, да. Не расположен я к церемониям подобного рода. Моя кислая физиономия не добавит им радости в столь торжественный день.

Генри выжал в кувшин сок из четырех лимонов, разбавил водой из чайника, бросил кубики льда.

– Пойдем в сад.

Прямо из кухни выложенная квадратными плитами дорожка вела в беседку, увитую диким виноградом. Там стояли белый ажурный столик и четыре таких же стула.

Какое-то время Генри и Шейла наслаждались тенистой прохладой и молчали. Каждый думал о своем.

Прошел год с того дня, как они стали работать здесь, в Кенсингтоне. За это время ничего не изменилось. Разве что их отношения стали еще доверительнее.

Маргарет по-прежнему жила в Новой Зеландии. Вместе с Эрвином. Ее общение с дочерью сводилось к редким письмам, чаще к телефонным звонкам, причем всегда в неподходящее время. Маргарет почему-то затруднялась сообразить, когда Одри ложится спать.

Что касается брака, Шериданы до сих пор его не расторгли.

Шейла порой задавалась вопросом, так ли уж Генри все безразлично, как он уверяет. Ведь такое положение вещей не может продолжаться вечно? В конце концов, он поступает как эгоист по отношению к ней! Сколько можно разрываться между своим домом и Кенсингтоном? Шейла протянула руку, взяла стакан с лимонадом, отпила глоток.

– О чем задумалась? – прервал Генри затянувшееся молчание.

– Ни о чем.

– У тебя лицо – открытая книга. Я читаю твои мысли без труда.

– Тогда зачем спрашиваешь? А я вот никак не могу тебя понять.

– В смысле?

– Мне кажется, ты отказываешься ехать на свадьбу, потому что до сих пор не разведен. И дело тут совсем не в твоем нерасположении, просто дружеские отношения требуют искренности, а ты не выносишь двусмысленности. Словом, не хочешь ставить меня в идиотское положение.

– Допустим...

– Нет, скажи, я права?

– И да, и нет.

– Как это понимать?

– Если хочешь знать, я обращался к юристу.

– И что?

– Он советует пока ничего не предпринимать.

Шейла вскинула брови.

– Ничего не предпринимать? – повторила она. – Почему? Просто ждать?

– Ждать – как раз самое лучшее. Все дело в том, что я не хочу никаких осложнений. Точнее сказать, я не хочу загонять Маргарет в угол, заставлять ее принять какое-то решение в отношении дочери. Потому что Одри сейчас хорошо.

Отпив из бокала, Шейла улыбнулась.

– Ей не просто хорошо, ей очень хорошо!

– Вот видишь! – Генри пригладил ладонью свою непокорную шевелюру. – А помнишь Рим?

– Конечно, помню.

Они втроем прилетели в Рим накануне Нового года. Эрвин со своей группой давал концерт, и Маргарет оказалась в Европе впервые с того момента, как покинула Англию.

Для Шейлы это было незабываемое путешествие. Может, потому что ей не довелось много путешествовать в своей жизни, а может, оттого что Генри был рядом. И Одри.

Был снежный декабрьский вечер. Чистый и словно скрипучий воздух бодрил. Море огней, нарядные витрины, оживленная публика создавали приподнятое настроение.

Вначале Шейла ощущала неловкость. Как-никак семейная встреча! Она опасалась, что скажет или сделает что-то не то. Однако и Одри, и Генри настаивали на ее присутствии.

Шейла подозревала, что Одри нужен кто-то третий. А вдруг родители начнут ссориться?

Генри руководствовался более практической причиной. Говорил, что ему не хочется одному гулять по городу. Шейла тогда заметила, что можно найти дюжину женщин, которые с удовольствием согласятся сопровождать его.

Ответ Генри, как всегда, прямой и честный, заставил ее взгрустнуть.

– Если я приглашу кого-нибудь – любую особь женского пола, – она непременно станет ждать от меня большего, чем я в состоянии ей предложить. Словом, мне пока совсем не хочется ложиться с кем-то в постель.

Шейла опустила глаза, а душа у нее заныла.

– Кроме того, другой такой женщины, которая бы прекрасно ладила с Одри, просто не существует.

– Большое спасибо, – пробормотала Шейла и задалась вопросом: как это понимать? Он мне польстил или приземлил меня?

Но все равно дни, проведенные в Италии, были лучшими в ее жизни, ведь исполнились мечты Шейлы, конечно, кроме самой заветной. Генри ни разу не обнял, не поцеловал ее. Они гуляли по городу, любовались достопримечательностями, лакомились шедеврами итальянских поваров.

– Я никогда не забуду поездку в Рим, – сказала Шейла. – Это было восхитительно.

– А ты помнишь, как вела себя Маргарет? – раздраженно спросил Генри.

Еще бы! Как не помнить!

Маргарет общалась с дочерью, когда ей самой этого хотелось и на своих условиях. Одетая в вечернее платье, уместное, скажем, для оперы, она приходила в кафе неподалеку от собора святого Марка и, поглядывая из окна на туристов, пила шоколад, дожидаясь Одри. Шейла приводила девочку, здоровалась с Маргарет и тут же уходила.

Одри служила эффектной мамочке всего лишь милым украшением, не имеющим ни малейшей возможности открыть ей свою душу.

Шейла убеждала себя, что не вправе быть судьей семейству Рассел, но была слишком близка к ним, чтобы оставаться беспристрастной.

– Помнишь? – повторил Генри.

Шейла кивнула.

– И каково твое мнение?

Как бы подипломатичнее дать ему понять, что Маргарет – плохая мать?

– Мне кажется, она была... она мне показалась какой-то рассеянной, что ли.

– И это все?

– Генри, что ты хочешь от меня услышать?

– Я хочу, чтобы ты постаралась быть со мной откровенной! – Он посмотрел на нее в упор. – Что случилось с твоей прямотой? Бывало, ты, как из пулемета, выдавала свое мнение, не считаясь с тем, нравится оно мне или нет.

Шейла поставила стакан на столик.

– Ты несправедлив ко мне, Генри! Раньше мое мнение интересовало тебя только в отношении какого-нибудь рекламного плаката, а сейчас спрашиваешь, что я думаю о твоей жене. По-моему, это разные вещи.

– Неужели легче юлить, чем дать хотя бы односложный ответ?

– Не вижу никаких сложностей, но прежде чем ответить, хотелось бы кое-что уяснить для себя, раз уж ты настаиваешь. Кстати, я не могу понять, почему Маргарет так мало времени уделяла Одри.

Генри сжал губы. Помолчал, потом резко сказал:

– А она не из породы наседок, представь себе.

– Это заметно! Тогда ответь на вопрос, почему ты на ней женился. Был влюблен? Ах, ну да, Маргарет забеременела, и ты как человек порядочный... Впрочем, насколько я тебя знаю, ты никогда не связал бы себя с ней узами брака, не испытывай ты к ней глубокие чувства!

Генри издал какой-то странный гортанный звук – то ли усмехнулся, то ли проглотил ком в горле. Во всяком случае, от этого звука у Шейлы мурашки побежали по коже. А когда Генри заговорил, оказалось, что спазм перехватил ему горло.

– Что было, то прошло! – Он откашлялся. – Тем более это было давно. Не помню, что я тогда чувствовал. Тебе все рассказывать?

– Хотелось бы! Неплохо хотя бы кое-что знать, чтобы суметь ответить Одри на те вопросы, которые она иногда задает.

– Собственно, ради Одри я и завел этот разговор. Судьба Маргарет, как ты понимаешь, меня не слишком волнует. Когда мы с ней познакомились, оба были студентами. В свободное время захаживали в бар, где всегда играли музыканты. Маргарет знали все. Она бросалась в глаза, ее дизайнерские таланты никого не оставляли равнодушным. А подать себя она умела! И умеет... – Генри помолчал. – Сильный пол был от нее без ума.

– Включая тебя? – Шейла не могла не улыбнуться.

– Представь себе, нет! – бросил он. – Если хочешь знать, на мой вкус, она казалась слишком нахрапистой, что ли... Я не увивался вокруг нее – вот она и не устояла. Для нее это был своего рода вызов.

– И тут ты попался, то есть ее внимание тебя зацепило, – произнесла Шейла совершенно равнодушным тоном.

Генри покосился на нее.

– Лихорадочное было время, должен заметить, – сказал он, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке. – Опьянение юностью, мечтами... И она, и я – оба восходящие звездочки на небосклоне шоу-индустрии... Линии наших судеб непременно должны были пересечься.

Шейле захотелось немедленно подвести черту под его прошлым. Перечеркнуть его, как делает учитель, проверив изобилующую ошибками работу самонадеянного ученика.

Мало ли кому чего хочется! – одернула она себя. В те времена, о которых повествует Генри, я не была с ним знакома. Поэтому пусть сердце не ноет и душа не болит: ревновать мужчину, не проявляющего ко мне никакого интереса как к женщине, – по меньшей мере, неумно.

– И долго вы были вместе, прежде чем Маргарет забеременела? – как бы между прочим спросила Шейла.

Генри запрокинул голову, посмотрел на ясное небо. Затем перевел взгляд на цветки синевшего поодаль дельфиниума.

– Почти сразу. Первое, что она мне сказала еще до того, как мы стали близки, что у нас будут красивые дети. Думаю, зачатие, беременность и рождение ребенка воспринимались ею как творческий процесс.

Интересно, подумала Шейла, а я смогла бы взять и сказать не лишенному привлекательности мужчине: мол, у нас будут не дети, а загляденье? Черт его знает, в жизни все может быть! Но все-таки странное какое-то заявление...

– А это тебя не отпугнуло?

– Ха-ха-ха! – произнес отрывисто Генри и усмехнулся. – Я был слишком молод, самонадеян и лесть не распознал. – Он поморщился. – В тот год скоропостижно умер мой отец. Мать так и не сумела справиться с ударом – она утратила интерес к жизни и ненадолго пережила его.

– Это ужасно! – Шейла покачала головой.

Он кивнул.

– Действительно ужасно. Я потерял голову и всякий контроль над собой, и Маргарет сыграла на этом. И хотя в нашем кругу было не принято обзаводиться семьей, не нажив собственных капиталов, я женился на Маргарет по доброй воле и привел ее в родительский дом.

– То есть Маргарет забеременела и вы поженились, – уточнила Шейла. – А если бы не забеременела?

– Скорее всего, мне бы это в голову не пришло! Хотя, положа руку на сердце, должен признать, что поначалу все было хорошо. А когда появилась Одри, оказалось, что ребенок не вписывается в нашу жизнь.

У Шейлы округлились глаза.

– То есть?

– С Одри было нелегко. Да и с каким ребенком бывает легко? Особенно если родители молоды и полны амбиций. Маргарет рвалась на свободу. Карьера, честолюбие... Ждать и откладывать осуществление мечты она не захотела.

– Я ее понимаю, – вздохнула Шейла. – Малыш и связанные с этим проблемы – с одной стороны, а с другой – желание заявить о себе, перевернуть весь мир...

– Нелегкая ситуация для всякого, кому двадцать один, – рассудил Генри. – А для Маргарет, с ее яркой индивидуальностью и недюжинным талантом, ребенок оказался испытанием на прочность ее отношения к семье.

– Но ведь она выдержала!

– В общем, да. Люди, как известно, ко всему приспосабливаются. Такова жизнь. Она начала заниматься бизнесом, на нее сразу обратили внимание в артистических кругах. А я стал карабкаться по рекламной лестнице.

– А Одри?

– Думаешь, я бросил дочь на произвол судьбы?

– Нет, конечно, но ребенок требует внимания, и немалого.

– А то я не знаю! Нанимали нянек... Сначала все были довольны, а когда Одри подросла, вот тут и начались проблемы. Эту няню она не любит, а эта не похожа на маму, а та точь-в-точь злая фея... С тех пор я полностью доверяю выбору своей дочери. Одри однажды заявила, что хочет быть только с мамой, а когда мы попробовали на нее надавить, получили нервный срыв. Тогда-то Маргарет и поняла, что она в ловушке.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации