Текст книги "Дерзкая наследница"

Элизабет Бойл
Дерзкая наследница

Пролог

Поместье Байрнвуд Англия, 1795 год

– Боюсь, мне никогда отсюда не выбраться. – Амелия, графиня Марстон, с лукавой улыбкой взглянула на своего любовника Уэбба Драйдена, сидевшего рядом.

Графиня расположилась на мраморной скамейке в уединенном садике старинного поместья Байрнвуд. Она прекрасно понимала, почему ее пригласили побродить по этим извилистым тропинкам. Благоухающий сад был окружен живой изгородью, такой густой и высокой, что сюда не мог проникнуть ни один нескромный взгляд.

Лучи послеполуденного солнца золотили каштановые волосы Уэбба, что делало его неотразимым.

– Какие коварные планы ты вынашиваешь? – Графиня усмехнулась. – Возможно, хочешь потребовать за меня выкуп?

Губы Уэбба растянулись в улыбке; взгляд же говорил: ей придется заплатить за освобождение, но отнюдь не деньгами.

Амелия обожала эту дьявольскую улыбку, появлявшуюся на лице Уэбба каждый раз, когда она его поддразнивала. Хотя ему было всего лишь двадцать три года, он прекрасно знал все свои достоинства, и умело пользовался ими, открывая двери влиятельных людей и проникая в будуары их жен.

– Выкуп, ты говоришь? Неплохая мысль. – Уэбб, придвинувшись поближе к графине, окинул ее оценивающим взглядом. – Но что ты можешь мне предложить? По-моему, мы уже все изведали…

«Негодяй!» – подумала Амелия, прекрасно понимая, что именно его самонадеянность и высокомерие в первую очередь привлекают ее. Подавив страстное желание ткнуть Уэбба в бок острым концом зонтика, она бросила на него быстрый взгляд:

– Я не держалась бы так уверенно, сэр, если бы у меня, как у всякой дамы с моим опытом, не было в запасе кое-каких секретов… Думается, я могла бы поделиться с вами весьма любопытными сведениями – мне многое удалось узнать в Египте, где я побывала в прошлом году. – Амелия посмотрела на собеседника, пытаясь понять, сумела ли она заинтересовать его. – Я получила бесценную информацию во время визитов к паше. Кое-что из этих сведений я не включила в свой доклад министерству иностранных дел.

Уэбб с рассеянным видом окинул взглядом кусты роз, росшие у маленького фонтана. Однако графиня поняла, что сумела возбудить его любопытство.

– Паша, говоришь? – пробурчал он. – Это тот, который очень старый и толстый?

– Ошибаешься, – улыбнулась Амелия. – Полагаю, что вы с ним приблизительно одного возраста. – Глядя на Уэбба, она думала о том, что его армейский мундир и белая крахмальная рубашка скрывают крепкое мускулистое тело – подобным достоинством паша не обладал. – И вы с ним одного роста, – добавила графиня со вздохом, вспоминая о том, о чем намеренно умолчала в докладе отцу Уэбба, занимавшему важный пост в министерстве иностранных дел. – На Востоке, – продолжала она, положив на скамейку зонтик, – мужчины относятся к любовным утехам чрезвычайно серьезно. Их обучают этому с самого детства, поэтому англичане не идут с ними ни в какое сравнение.

Графиня едва не рассмеялась, заметив, как сидевший с ней рядом англичанин нахмурился.

Уэбб был прекрасным любовником, и Амелия подозревала: если его как следует разозлить – станет еще лучше. Именно этого она и пыталась добиться.

– Так зачем ты привел меня сюда? – спросила она с вызовом.

– Это единственное место, где можно уединиться, – ответил Уэбб; он сорвал с куста белую розу и протянул графине. – Наши родственники ни на минуту не оставляют нас в покое.

Амелия знала: причина их тайного рандеву – пятнадцатилетняя сестра хозяйки Лили д'Артье.

Девочка страдала от первой любви, а Уэбб, предмет ее обожания, совершенно непозволительным образом не замечал этого.

– Все дело в том, что Лили не найдет нас здесь, вернее – тебя.

При упоминании о Лили Уэбб побледнел и пожал плечами:

– Никогда не произноси при мне ее имя. Если бы я знал, что этот чертенок тоже будет здесь, я бы ни за что не согласился сопровождать отца. Она преследует нас во время прогулок верхом, за столом садится рядом со мной и постоянно ходит за нами по пятам.

Уэбб выразительно посмотрел на графиню, давая понять, что его юная поклонница досаждает и ей. Однако Амелия возразила:

– А мне кажется, что ты будешь скучать по Лили, когда покинешь Байрнвуд. Она испортила тебя своим постоянным вниманием. Теперь ты к любой женщине будешь относиться так же, как к Лили.

– Прекрати, Амелия, – проговорил Уэбб, склоняясь к ее плечу, так что его губы почти касались ее уха. – Забудь о Лили, забудь о наших хозяевах, забудь обо всем, кроме нас, спрятавшихся от любопытных глаз в этом райском уголке.

– Сомневаюсь, что мы спрятались, – с усмешкой заметила Амелия. – В любой момент кто-нибудь может наткнуться на нас.

– Это еще больше меня возбуждает, – прошептал Уэбб, осторожно касаясь выреза ее платья и медленно приспуская с ее плеч голубой шелк.

Амелия не противилась – опасность быть застигнутыми на месте преступления придавала особую пикантность их уединению.

Любовников объединял и род занятий – выполняя секретные поручения министерства иностранных дел, они испытывали такое же возбуждение…

Лорд Драйден, отец Уэбба, завербовал Амелию, когда ей было двадцать два – в тот год она овдовела и получила свободу, – и за прошедшие девять лет графиня стала опытнейшей шпионкой, добывавшей для министерства бесценные сведения.

Уэбб коснулся губами ее шеи.

– Если мой отец хочет, чтобы мы в Вене разыгрывали из себя любовников, то почему бы не начать прямо сейчас?

Господи, как же ее влечет к нему! Но все же графиня отстранилась и, поднявшись со скамейки, поправила платье.

– Я не могу пойти на это. Я порядочная женщина. – Уэбб усмехнулся, однако она продолжала: – И я не хочу быть игрушкой в твоих руках. Лучше прибереги пыл для своей юной невесты.

– Моей что?.. – Уэбб едва не задохнулся от возмущения.

– Для Лили, конечно. Не далее как вчера вечером она заверила меня, что вы поженитесь, как только ей исполнится шестнадцать.

– Какие глупости! Да если я… – Уэбб отошел на несколько шагов, безжалостно топча траву. Затем, вернувшись, возбуждено заговорил: – Как ты можешь верить ей? Это маленькая лгунья…

– Уэбб, разве можно отзываться так о той, с кем ты собираешься обвенчаться? Конечно же, я буду плакать на вашей свадьбе. Впрочем, я всегда плачу на свадьбах.

– Свадьба? Да я вообще не собираюсь жениться!

– Вообще не собираешься? – Амелия нахмурилась. У нее не было намерений выходить замуж за Уэбба Драйдена – человека без титула и состояния, – но все же заявление Уэбба показалось ей оскорбительным. Вскинув подбородок, она отвернулась.

– Черт побери, Амелия! Ты знаешь, что я имел в виду. – Уэбб принялся расхаживать по траве. – Меня уже тошнит от разговоров об этом ребенке. Эта Лили постоянно преследует меня, она бегает за мной, как собачонка.

– Как грубо!.. – фыркнула Амелия. – и кроме того, этот «ребенок», как ты изволил выразиться, взрослеет. Может, ты не замечаешь этого?

– Что я должен замечать? Это тощее, долговязое существо… Она настолько неловкая, что меня удивляет, как ее осмеливаются показывать в обществе. Вчера она чуть не испортила прием, который устроила ее сестра. Расталкивала гостей и всем мешала… А ее платье? Оно просто неприличное. Не понимаю, почему родители разрешают ей появляться на людях в таком наряде.

– Мне показалось, ты сказал, что совсем не обращал на нее внимания, – заметила Амелия. – Между прочим, этот «ребенок» со временем станет красавицей. Посмотри на ее сестру и мать. Пройдет год или два – и ты ее не узнаешь, поверь мне.

Уэбб с сомнением покачал головой:

– Лили д'Артье превратится в красавицу? Какой абсурд! Ее родители оказали бы обществу большую услугу, если бы упрятали такую дочь в монастырь.

– Просто она старается привлечь твое внимание, а ты ее не замечаешь.

Уэбб в изумлении уставился на графиню:

– Ты хочешь, чтобы я поощрял ее?! Да мне от нее никогда не отделаться, стоит ей подумать, что меня влечет к ней. Она будет преследовать меня до самой могилы.

– Сэр, мне кажется, вы слишком уж горячитесь, – усмехнулась Амелия. – Сдается мне, вы неравнодушны к ней, хотите вы того или нет.

И тут Уэбб, перечисляя недостатки Лили, разразился столь ядовитой тирадой, что графине даже стало жаль эту девочку. Но она тотчас же забыла о жалости, ибо было очевидно: белокурая Лили со временем станет редкостной красавицей. Более того, Амелия не сомневалась: настанет день и Уэбб Драйден окажется в длинной очереди тех, кто захочет хоть одним глазком взглянуть на златокудрую красавицу со светло-зелеными глазами… И тогда уж Лили за все отыграется.

А ей, Амелии, к тому времени будет… Нет, сегодня она не станет считать свои годы. Ей уже не двадцать пять, и лучше подумать о главном: необходимо подыскать себе титулованного и, что еще важнее, богатого мужа.

«Конечно, следует заняться поисками мужа, – размышляла Амелия, наблюдая за Уэббом, перебиравшим многочисленные недостатки Лили, – но я займусь этим после нашей совместной миссии в Вену». Голубые глаза Уэбба сверкали и завораживали, и, глядя в эти глаза, графиня поймала себя на мысли, что ей хочется повременить с поисками мужа.

Уэбб же все никак не мог успокоиться. Гневно взирая на любовницу, он вопрошал:

– Ты хочешь, чтобы я поощрял ее? Но я-то знаю, что за кровь течет в ее жилах, поэтому почти уверен: ночью она заберется ко мне в постель, пылая от страсти. Втроем нам будет тесновато, не так ли? – Он шагнул к Амелии и заключил ее в объятия. – Сколько можно гнать меня от себя?

– Гнать?.. – Она прижалась к нему и прошептала: – Я предпочитаю слово «завлекать».

– Тогда начинайте завлекать меня, миледи.

Их губы слились в страстном поцелуе, и Амелия едва удержалась от стона. Срывая с себя одежды, они опустились на землю.

Оказавшись в объятиях любовника, Амелия тотчас забыла о его юной поклоннице.

Возможно, она и не забыла бы о ней с такой легкостью, если бы подняла голову и увидела у входа в сад высокую, нескладную фигуру – Лили замерла в ужасе. Не услышала графиня и слова, сказанные девушкой.

– Я ненавижу тебя, Уэбб Драйден. И буду ненавидеть до самой смерти, – поклялась Лили. Сердце ее было разбито.

Глава 1

Поместье Байрнвуд Англия, ноябрь 1800 года

– Причины, по которым вы заставили меня покинуть Лондон, сэр, могли бы быть и поважнее, – сказал Уэбб Драйден отцу, сидевшему за массивным дубовым столом своего старого друга Жиля Корлисса, маркиза Траэрна. Поместье Байрнвуд, родовое гнездо Жиля, находилось всего лишь в нескольких милях от Бата – восхитительного городка, – однако Уэббу хотелось в Лондон, жизнь в глуши совершенно его не привлекала, особенно сейчас, глубокой осенью.

Уэбб считал, что угроза вторжения французов недостаточно веская причина для того, чтобы лишать его прелестей столичной жизни. Последние два года Уэбб провел на континенте, временами посещая дворы монархов и вновь возвращаясь на войну, и только после ранения его отозвали домой для поправки.

А случилось это всего месяц назад.

Проклятие! Он устал от бесконечных путешествий и хотел хоть немного отдохнуть, хотел понежиться в мягкой постели в объятиях женщины. Но не это он нашел в Лондоне.

Уэбб допустил ошибку, сообщив обеспокоенной матери, что собирается обзавестись семьей. Он сказал это только для того, чтобы успокоить мать, она же приняла его слова всерьез и начала с энтузиазмом подыскивать невесту.

– Почему ты все еще хромаешь? – спросил отец, игнорируя резкое заявление сына. – Я думал, Мактаггарт залатал тебя в Париже.

– Залатал, – кивнул Уэбб. – Он также сказал, что я нуждаюсь в отдыхе и что мне не следует часами трястись в карете.

– Прекрати, – сказал отец, не отрываясь от бумаг. Уэбб знал, что отец приехал в Байрнвуд всего лишь несколько минут назад – карета Драйденов, украшенная довольно безвкусным крестом, все еще стояла у въезда в поместье, у обвитых плющом ворот, и лошади, пуская пену, вставали на дыбы. Драйден – младший с вызовом взглянул на отца.

– В твоей записке говорится лишь о том, что мы должны встретиться именно здесь, – проговорил он, отвесив поклон хозяевам – Жилю и его жене Софии, маркизе Траэрн, – сидевшим на софе по другую сторону стола.

«Все очень скверно», – подумал Уэбб, заметив, что на лице Софии, обычно совершенно невозмутимом, появилось озабоченное выражение. Впрочем, даже и сейчас маркиза была очаровательна.

Однако Уэбб не сомневался: отец не знает о его ночной прогулке в Тюильри. Стража заметила его, когда он уже убегал, а тот факт, что он остался в живых, выпрыгнув из окна, свидетельствует о его ловкости и лености садовника, не удосужившегося убрать огромную кучу осенних листьев.

Так почему же отец хмурится?.. Почему вызвал его из Лондона?

У Уэбба было такое чувство, что его вызвали на похороны – причем на его собственные; во всяком случае, София смотрела на него с сочувствием. Вполне вероятно, что отец хочет отчитать его за какой-нибудь проступок. Хотя все могло быть гораздо хуже: возможно, его ждала скучная канцелярская работа в министерстве иностранных дел.

Лорд Драйден указал Уэббу на свободное место:

– Я только что сообщил лорду и леди Траэрн последние новости, мой мальчик. Новости… слишком деликатного свойства, чтобы обсуждать их в моем лондонском кабинете.

Слишком деликатные для мощных каменных стен министерства? Похоже, новости и впрямь не из приятных. Отец откашлялся и объявил:

– Анри де Шевену скончался.

– Анри умер? – изумился Уэбб, мигом забыв о всех своих делах. Но уже в следующее мгновение он почувствовал облегчение – ведь эта новость означала, что его, Уэбба нелепая выходка пока не будет обсуждаться.

Тем временем лорд Драйден вытащил из кармана очки в золотой оправе и принялся неспешно протирать их белой льняной салфеткой, что в данном случае означало: смерть де Шевену, конечно же, событие печальное, но есть известия и похуже.

«Но что может быть хуже смерти Анри де Шевену?» – подумал Уэбб.

Долгие годы Анри являлся ценнейшим агентом министерства, причем не только во Франции – ему было поручено блюсти интересы Англии во всей континентальной Европе. Будучи влиятельным вельможей при дворе Людовика XVI, он при первых признаках революции скрылся в сельской глуши, где чувствовал себя в полной безопасности. Стараясь не привлекать к себе внимания, де Шевену всегда держался поближе к власти. Какие бы политические силы ни брали верх, ему неизменно удавалось войти в доверие к победителям, оставаясь при этом в тени. А в последние годы, пользуясь своей дружбой с выскочкой-корсиканцем, Анри оказывал Англии неоценимые услуги.

И вот де Шевену умер – умер в тот самый момент, когда Англия нуждалась в нем как никогда. «Так что же может быть хуже этого?» – снова и снова спрашивал себя Уэбб.

– Когда? – спросила София, нарушив гнетущее молчание.

– Что?.. Ах, когда именно… – Лорд Драйден стал листать бумаги. – Месяц назад. Костар, камердинер де Шевену, нашел его в гардеробной. Анри лежал уткнувшись в ковер. Когда Костар обнаружил его, он был уже мертв. По всей вероятности, сердечный приступ. Все это очень печально, миледи, и я хотел, чтобы вы узнали об этом от меня. Ведь я знаю, как вы любили графа… София кивнула.

– Но хуже всего то… – Лорд в смущении посмотрел на Софию, словно не знал, стоит ли продолжать этот разговор в ее присутствии.

– Вы же знаете, что я все равно не уйду, милорд, – проговорила София с вежливой улыбкой. – Вы верно заметили, я очень любила графа. Поэтому вы не выставите меня за дверь, не так ли?

Уэбб знал: отец всегда сердился, когда София вмешивалась в его дела, но даже суровый лорд Драйден не мог не признать: эта женщина, обладающая острым умом и проницательностью, ни в чем не уступает своему мужу, – а ведь Жиль считался одним из опытнейших агентов министерства иностранных дел. Впрочем, никто и не сомневался в том, что София была достойной супругой маркиза Траэрна.

Даже сейчас – София вновь была беременна и находилась на последних сроках – она то и дело поглядывала на мужа, и было очевидно, что супруги прекрасно понимают друг друга без слов. Уэбб был абсолютно уверен: если бы они находились в разных концах комнаты, то и тогда смогли бы вести беседу, не произнося при этом ни слова.

«Я никуда не пойду без тебя», – казалось, говорили глаза маркизы. Жиль же отвечал супруге взглядом настороженным и озабоченным.

– Раз уж вы так хотите остаться, то оставайтесь и слушайте, – раздраженно проговорил лорд Драйден, обращаясь к Софии. Водрузив на нос очки, он продолжал: – Из-за смерти де Шевену, столь несвоевременной, мы оказались в чрезвычайно затруднительном положении, и сейчас все наши планы на континенте под угрозой. К тому же…

– Поверьте, сэр, ситуация не такая уж безвыходная, как представляется, – возразил Жиль.

Уэбб заметил, что отец нахмурился – он терпеть не мог, когда его перебивали.

– Не такая уж безвыходная?! – взорвался лорд Драйден. Этот болван, возможно, и отправился в мир иной, но он забыл прихватить с собой дневники.

– Дневники? – насторожилась София; ее голубые глаза сверкали.

– Да, дневники. Полагаю, вы понимаете, чем это нам грозит. – Лорд Драйден выразительно взглянул на маркизу. – В этих дневниках хроника всей его деятельности, а также сведения о наших агентах на континенте. Нетрудно догадаться, что за долгие годы у него скопились целые тома. – Драйден немного помолчал, потом, снова нахмурившись, проговорил: – «Моя отставка» – так назвал свои дневники этот болван.

– Значит, он пустил бы их в ход, если бы его разоблачили. – Уэбб покачал головой. – Я правильно понимаю?

– Совершенно верно, – кивнул лорд Драйден. – Теперь вы понимаете, почему я никогда не любил этого мерзкого лягушатника, которого вы находили таким милым и любезным. Он насмехался надо мной, говоря о своих дневниках. И каждый раз обещал, что они никогда не попадут в чужие руки, если его счета будут регулярно пополняться. Я совершенно не ожидал, что он умрет так внезапно, оставив все свои тома…

– Значит, ты хочешь, чтобы я нашел их? – спросил Уэбб; он был уже готов к тому, что придется пересечь Ла-Манш.

Подобное задание – не для всякого, лишь для лучших из людей лорда Драйдена. Однако у Софии скоро роды, следовательно, отправить могли только его, Драйдена-младшего.

– Найти, говоришь? – проворчал отец. – Если бы я знал, где находятся эти проклятые дневники, если бы знал, где их искать, я бы послал за тобой в ту самую минуту, когда узнал о смерти де Шевену.

Уэбб кивнул. Анри был умен, и едва ли следовало надеяться, что он оставил столь важные документы в верхнем ящике своего письменного стола.

Жиль поднялся и принялся расхаживать по комнате.

– Если эти дневники представляют опасность для всех наших агентов на континенте, то они столь же опасны и для членов их семей. – Маркиз остановился и посмотрел на Софию. – Особенно для тебя, моя дорогая. Если дневники увидят свет… В этом случае Люсьен может расстаться с надеждами унаследовать семейные титулы и земли. – Жиль имел в виду старшего брата жены.

– Я пришла к такому же выводу, – с озабоченным видом кивнула София.

– Ваша семья вернулась во Францию? – спросил Уэбб.

– Только Люсьен, – ответила София, бросив взгляд на мужа, а затем на лорда Драйдена. – Мой брат Жюльен сейчас в море. Люсьен же оставил жену и детей в Виргинии, чтобы присматривали за нашими родителями.

Говоря о братьях, маркиза не упомянула о своей сестре Лили. От своей матери Уэбб знал, что сестра Софии благополучно вышла замуж, но даже сейчас он не мог вспоминать о ней без содрогания.

Когда он в последний раз приезжал в Байрнвуд, эта несносная девчонка едва не свела его с ума. Но хуже всего то, что ее страстная влюбленность стала чем-то вроде семейной шутки. Уэбб не находил эту шутку забавной, а вот его сестры были от нее в восторге – они беспрестанно говорили о Лили и об их неминуемой «помолвке».

Уэбб поморщился. Ему совершенно не хотелось вспоминать о Лили, а жениться на ней – тем более, и он старался избегать разговоров на эту тему.

Нет, не стоит рисковать, не стоит расспрашивать Софию о ее семье. Гораздо приятнее думать, что Лили замужем за виргинским фермером и у нее куча детишек, которые цепляются за ее юбки…

Он посмотрел на Жиля. Маркиз был задумчив, и Уэбб вдруг понял, что беспокоит друга. Жилю не хотелось покидать беременную жену – и в то же время он считал себя обязанным позаботиться о безопасности ее семьи.

Уэбб знал, что София каждый раз тяжело переносила беременность и что Жиль никогда не простит себе, если его не будет рядом, когда наступит срок рожать.

Уэбб встал и хлопнул приятеля по плечу. – Оставайся здесь, дружище. Если ты сейчас уедешь, твоя жена последует за тобой. Оставайся здесь и позаботься о том, чтобы она не ускользнула в Париж. А я тем временем займусь поисками дневников де Шевену. Вернусь как раз к крестинам.

София раскрыла рот – по всей вероятности, для того, чтобы выразить свой протест, – но Уэбб не дал ей сказать ни слова.

– Миледи, я преклоняюсь перед вашим искусством! – воскликнул он с улыбкой. – И знаю, что вы способны открыть любую дверь. Но уверяю вас: я сумею проникнуть в дом де Шевену без всяких отмычек и найду его дневники.

– Что я слышу?! – воскликнул лорд Драйден, откладывая бумагу, которую он изучал. – Если бы все было так просто, я бы не стал вызывать тебя из Лондона, не заставил бы трястись в карете до самого Бата. Я еще не все вам рассказал. Извольте сесть и выслушать меня.

Уэбб с Жилем подчинились и заняли свои прежние места; при этом оба чувствовали себя провинившимися мальчишками.

Лорд Драйден раскрыл кожаную папку и принялся перебирать дипломатические донесения. Наконец проговорил:

– Поместье де Шевену было опечатано по приказу первого консула – Бонапарта.

– Бонапарта?.. – переспросил Уэбб. Отец кивнул:

– Да. Де Шевену поддерживал дружбу с первым консулом. Бонапарт же стремился привлечь на свою сторону все оппозиционные силы и рассматривал де Шевену, обладавшего обширнейшими связями, как посредника. Так что нет ничего удивительного в том, что хитрый корсиканец выставил охрану у всех домов, принадлежавших де Шевену, а также приказал охранять поместье покойного.

– Скорее всего, чтобы дать возможность своему приспешнику Фуше как следует обыскать поместье, – заметил Уэбб.

– Я бы не стал недооценивать Фуше, но похоже, что в ином случае консул полон решимости защитить собственность де Шевену.

– Но почему? И от чего? – спросил Уэбб.

– Не от чего, а от кого. Никому, кроме слуг, не разрешается входить туда до тех пор, пока там не появится наследница.

– Наследница? Какая наследница? – Насколько Уэббу было известно, де Шевену не имел наследников, во всяком случае, никогда не общался с кем-либо из родственников.

Лорд Драйден с невозмутимым видом протянул сыну лист бумаги:

– Посмотри сам, мой мальчик. Де Шевену завещал все свое состояние дочери.

Уэбб изучил документ – копию завещания с изъявлением последней воли графа. Но каким образом отцу удалось так быстро заполучить эту копию? Впрочем, ничего удивительного, ведь лорд Драйден обладает обширными связями.

– Дочь? Я не знал, что у него есть дочь, – пробормотал Уэбб.

– Аделаида, – подала голос София. Она посмотрела на лорда Драйдена: – Милорд, позволите?

– Извольте, – одобрительно улыбнулся лорд Драйден. – Вы вне всякого сомнения, знаете больше, чем эти двое.

Уэбб и Жиль обменялись выразительными взглядами – и на сей раз София обошла их.

– В семье де Шевену, как и в моей, есть английские корни. Его мать была англичанкой. Англичанкой была и его жена леди Мэри Хейнс, до того как стала графиней де Шевену. Я встречала ее только раз, когда была совсем молодой. Она и моя мать с детства дружили. Мы приезжали в гости к графине в ее апартаменты в Версале сразу после рождения Аделаиды. Спустя несколько лет графиня умерла от лихорадки.

Ошеломленный этой новостью, Уэбб уставился на маркизу, он старался не пропустить ни слова из ее рассказа. Значит, де Шевену был женат? И у него есть дочь? Уэбб знал графа не один год, но тот ни разу не обмолвился о жене и дочери.

– Но что сталось с этой Аделаидой после смерти матери?

Погруженная в воспоминания о прошлом, София с рассеянным видом посмотрела на Уэбба, потом вновь заговорила:

– Как рассказывала мне мать, граф отправил дочь в монастырь на острове Мартиника. Отправил, как только в Париже появились первые памфлеты с революционными призывами. Де Шевену не выносил грубости и не хотел, чтобы его дочь сталкивалась с ней. Многие считали его глупцам – ведь он так легко расстался с Версалем, но люди, последовавшие его советам, до сих пор живы.

Лорд Драйден, снова полистав документы, извлек из папки маленький, величиной с ладонь, портрет-миниатюру и протянул его сыну.

Уэбб посмотрел на изображенную на миниатюре девочку, возможно, лет десяти или двенадцати. На лице ее сияла улыбка, зеленые глаза блестели, а светлые кудряшки до плеч, конечно же, со временем должны были превратиться в восхитительные золотистые локоны.

– Но Анри никогда не упоминал о дочери, – пробормотал Уэбб, удивленно глядя на портрет. Он посмотрел на отца: – Сейчас она, наверное, само очарование.

Только теперь Уэбб понял, почему отец вызвал его. И понял, какое дело ему хотят поручить. Уэббу предстояло продемонстрировать свои таланты, стать «чрезвычайно любезным и весьма деятельным», как выражалась его сестра. Что ж, он не против…

– Значит, ты хочешь, чтобы я очаровал Аделаиду и с ее помощью проник в дом де Шевену, невзирая на охрану. – Уэбб с улыбкой посмотрел на Жиля; – Вот в чем преимущество холостяцкой жизни. Теперь ты понимаешь, что не подходишь на эту роль, дружище.

София усмехнулась. Наклонившись через стол к лорду Драйдону, она громко прошептала:

– Похоже, ваш сын намерен сделать предложение наследнице, чтобы завладеть дневниками ее отца.

Лорд Драйден весело рассмеялся, и Уэбба покоробил его смех.

– Что в этом смешного? – спросил он.

София с улыбкой взглянула на Драйдена – младшего:

– Мне кажется, что даже король не сможет дать вам надобное поручение. Аделаида умерла еще до того, как ее судно встало на якорь у острова Мартиника.

– Умерла?! – в один голос воскликнули Уэбб с Жилем.

Уэбб снова взглянул на миниатюру. Портрет очарованной девочки, казалось, похолодел в его руке, и он поспешно положил его на краешек стола.

– Де Шевену оставил свое наследство покойной дочери? – изумился Жиль.

– Совершенно верно, – кивнул лорд Драйден. – Он отказывался верить в ее смерть и продолжал поступать так, как если бы она была жива. Граф даже настоял, чтобы я оплачивал ее содержание в монастыре, поэтому добрые сестры отправляли ему письма от ее имени. Чтобы соблюсти приличия, как они выражались.

– Настоятельница, наверное, в тебе души не чает, – заметил Уэбб.

– Она у меня в неоплатном долгу, – усмехнулся лорд Драйден. – И вот что интересно… Де Шевену сумел убедить всех и каждого, что его дочь действительно живет в монастыре в Вест-Индии, и, похоже, никто в этом не сомневается.

– Но когда Наполеон обо всем узнает… – Уэбб не договорил, так как все прекрасно знали, как поступит алчный корсиканец: возьмет все самое ценное себе, а все остальное достанется его очередной фаворитке.

– Солиситор[1]1
  Здесь – стряпчий, поверенный.


[Закрыть] де Шевену написал в монастырь и приказал настоятельнице отправить Аделаиду домой. – Лорд Драйден лукаво улыбнулся и показал собеседникам потрепанную депешу. – Мы сумели перехватить ее, и я составил ответ, который вы, леди Траэрн, переведете и перепишите вашим замечательным почерком. – Лорд поднялся из-за стола, подошел к Софии и вручил ей лист бумаги.

Прежде чем прочитать ответ, составленный лордом Драйденом, София просмотрела перехваченную депешу, затем взглянула на портрет, лежавший на краешке стола. Заметив усмешку, появившуюся на губах маркизы, Уэбб догадался: София сразу поняла, что задумал его отец. Теперь мне ясно, почему вы нуждаетесь в нашей помощи, – сказала она. – Если я вас правильно понимаю, это принесет спои плоды…

– Непременно принесет, – ответил лорд Драйден с загадочной улыбкой.

София кивнула и проговорила:

– Я не знаю, что нам ответят, но почти уверена: если мы объясним, насколько все это серьезно, нас поймут, во всяком случае, поймут, что это прекрасная возможность расплатиться за те услуги, которые вы оказали нашей семье.

София протянула листок и портрет девочки своему мужу. Тот просмотрел текст, взглянул на миниатюру и от души рассмеялся. Супруги обменялись выразительными взглядами, посмотрели на Уэбба – и снова рассмеялись.

Уэбб уже хотел спросить, что задумал его хитроумный отец, но тут Жиль вернул лорду Драйдену и листок, и портрет, а София с силой дернула за шнурок колокольчика.

Несколько минут спустя в кабинет вошла молоденькая горничная. В испуге взглянув на незнакомца, сидевшего за столом ее хозяина, она повернулась к Софии. Та что-то прошептала ей, и девушка, опасливо поглядывая на лорда и Драйдена, направилась к выходу.

«Я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь, девочка» – мысленно усмехнулся Уэбб и посмотрел на отца. У него снова возникло ощущение, что он присутствует на собственных похоронах.

– Сейчас, полагаю, уже всем известно, что вы задумали, сэр. Не могли бы вы просветить и меня? – Уэбб снова взглянул на отца.

– Ему действительно лучше узнать все от вас, – сказала София, обращаясь к лорду Драйдену.

– Мы намереваемся отправить в Париж нашу собственную «Аделаиду», чтобы предъявить права на наследство де Шевену.

Уэбб не видел ничего забавного в этой идее. К тому же он сомневался, что его отец сумеет найти на эту роль подходящую исполнительницу.

– Полагаю, что у вас уже есть кто-то на примете?

– Да.

Уэбб знал: когда отец отвечает столь лаконично, надо быть начеку.

– Сколько лет может быть сейчас этой крошке? Девятнадцать или двадцать?

– Двадцать один, – ответила София. – Аделаиде было двенадцать, когда ее отправили в монастырь.

Уэбб задумался… Ни одна из дам, состоявших на службе у отца, не годилась для подобного задания.

– Наша «Аделаида» должна говорить без малейшего намека на английский акцент, – заметил он.

– Совершенно верно. – Лорд Драйден снова принялся протирать свои очки.

Интуиция подсказывала Уэббу: у отца имеются в запасе еще более неприятные известия.

– Но это не должна быть безродная эмигрантка, – продолжал он, пытаясь разговорить отца. – Это должна быть молодая дама благородного происхождения, со знанием нравов, царивших в Версале при короле и королеве.

– Совершенно верно, – кивнул лорд Драйден.

Взглянув на отца, Уэбб побледнел – было очевидно, что его не ждет ничего хорошего…

– Как эта дама сможет узнать… интимные факты из жизни де Шевену? И откуда ей знать имена его слуг, расположение комнат в доме? – допытывался Уэбб. – А ведь без этого не обойтись…