Текст книги "Поцелуй под омелой"

7

– Леди, я вам не помешал?

– Конечно, нет, Александр, входи. – Грейс расплылась в счастливой улыбке и протянула руку вошедшему.

– Миссис Бойл, вы отпустите Грейс погулять со мной? Я хотел свозить ее на один из наших блошиных рынков.

– На барахолку? – с презрительной гримасой спросила Камилла.

Александр, похоже, ничуть не смутился.

– Можно и так сказать. Перед Рождеством там творится что-то невообразимое. Можно за сущий бесценок купить настоящее сокровище.

– Неужели?

– На острове Гринвич, где, как известно, проходит нулевой меридиан… – с увлечением начал Александр, но Камилла бесцеремонно его перебила:

– Молодой человек, я хорошо училась в школе и знаю, чем знаменателен Гринвич.

– Разумеется, – сконфузился юноша.

– Александр рассказывал мне, – продолжила за него Грейс, – что на тамошнем маленьком рынке можно отыскать уникальные вещи: ручную вышивку со всего мира, антикварные шляпки, перья, лампы, столики, огромные розовые раковины… Поделки самих англичан – модели кораблей, засунутые в бутылки, – память о былой славе морской державы, владычицы морей.

– Уверена, Александр тебе много чего успел рассказать, – проворчала Камилла.

Грейс пропустила шпильку матери мимо ушей, чтобы не накалять и без того взрывоопасную ситуацию.

– Мама, ты ведь не обидишься, правда, если мы с Александром немного прогуляемся? Заодно я смогу купить сувениры из Англии и подарки для тети Джозефины.

– Не выставляй меня перед Александром тираном. Разве я так уж часто тебе что-то запрещала?

Грейс помотала головой.

– Там ведь ливень. Льет как из ведра… – вспомнила Камилла.

– Вообще-то дождь уже прекратился, – ответил Александр. – В Лондоне такое бывает. Никогда не знаешь, какая погода будет через пять минут. Выходя из дома даже в самое солнечное утро, лучше захватить зонтик.

– Тогда мы можем ехать в аэропорт! – оживилась Камилла.

– Мама, зачем сто раз менять планы? – заупрямилась Грейс. – Раз уж мы решили лететь утром, то и полетим завтра. Тебе нужно отдохнуть.

Камилла готова была кусать локти от досады. Не стоило так быстро соглашаться с отсрочкой возращения, теперь же и впрямь лучше не пороть горячку и не нестись сломя голову в аэропорт. Один день ничего не изменит. Главное, что Грейс не стала вставлять ей палки в колеса и устраивать скандалы в чужом доме.

– Конечно, вы можете прогуляться, – миролюбиво сказала Камилла. – Только возвращайтесь не поздно. Я очень устала и хочу лечь спать пораньше.

– Мама, тебе вовсе не обязательно истязать себя. Я постараюсь вести себя тихо, как вернусь. Ты даже не заметишь. Так что спи себе спокойно.

– Нет уж, я подожду. Так будет лучше. Кроме того, вряд ли мне удастся сомкнуть глаза, зная, что моя дочь шатается неизвестно где.

– Не волнуйтесь, миссис Бойл. Я ведь буду рядом, – заметил Александр.

– Вот это меня и волнует, молодой человек, – ледяным тоном сообщила Камилла.

Она степенно поднялась с кровати и огляделась.

– Если не ошибаюсь, это дверь в ванную комнату?

Грейс кивнула.

– В таком случае не стану вас более задерживать. Чем раньше вы уйдете, тем, смею надеяться, раньше вернетесь.

Грейс и Александр взялись за руки и вышли из комнаты с растерянными улыбками на лицах.

– В присутствии твоей матери я чувствую себя как провинившийся школьник, – шепнул на ухо Грейс Александр, когда они спускались по лестнице.

Грейс прыснула.

– Она со всеми так?

– Не знаю. Если так, то не завидую ее деловым партнерам.

– Теперь я понимаю, почему она так и не вышла замуж… – Александр осекся на полуслове и боязливо покосился на Грейс.

Она неуверенно пожала плечами.

– Думаю, дело не в ее характере…

– Да? Тогда в чем? Ты ведь не станешь отрицать, что твоя мать – писаная красавица. Даже сейчас. Представляю, сколько поклонников у нее было в молодости!

– Эй, я начинаю ревновать. – Грейс толкнула Александра локтем в бок и рассмеялась.

– Ты видела, как отец смотрел на твою маму?

– Наверное, он был в шоке от ее манер. Прости, мне очень стыдно, что мама устроила в вашем доме скандал. Я не думала, что так получится. Обычно она куда сдержаннее себя ведет.

– Вообще-то отец смотрел на твою маму с восхищением.

– Неужели?

– Честное слово. Именно это и вывело из себя мою мать.

– Александр, ты слишком много фантазируешь. Романтизм нынче не в моде.

– Думаешь, у наших родителей могло бы что-нибудь получиться?

– Что за фантазии! – Грейс посерьезнела. – Ричард действительно засматривался на мою маму?

– Теперь уже и я начинаю ревновать.

Грейс поцеловала Александра в щеку и мягко улыбнулась, заглянув в его карие глаза.

– Брось. Я, как и моя мама, однолюб.

– Так вот, значит, в чем дело! – воскликнул Александр.

– Какое дело? – озадаченно спросила Грейс, остановившись.

– Твоя мама не вышла замуж, потому что так и не смогла забыть твоего отца.

– Александр, я уже сказала, что ты чрезмерно романтичен. Мы живем в двадцать первом веке. Детей скоро начнут делать в пробирках.

– Грейс, только представь, что случится, если твои родители снова встретятся.

– Один шанс на миллион, – сухо ответила она. – Я никогда не знала своего отца.

– Но он ведь существовал. Возможно, жив до сих пор…

– Александр, давай прекратим этот разговор. У нас осталось так мало времени…

– Тогда давай не будем его терять. – Александр обнял Грейс за талию и повел к входной двери.

Камилла закуталась в пушистый махровый халат, обнаруженный ею на одном из крючков в ванной комнате. От него пахло духами Грейс. Камилла закрыла глаза. Бедная девочка наверняка сейчас страдает и обвиняет мать. Однако у нее, Камиллы, не было иного выхода. Она должна спасти Грейс. Пусть даже если после этого дочь возненавидит ее.

Вытерев полотенцем волосы, Камилла открыла дверь ванной. В комнате мелькнула чья-то тень. От неожиданности Камилла вскрикнула и осмотрелась. В спальне никого не было.

Проклятые нервы совсем расшалились, тут же укорила себя Камилла, решив, что тень – лишь плод ее воображения.

– Простите… – раздался сиплый мужской голос откуда-то из угла комнаты, из-за японской ширмы. – Я не хотел вас испугать.

Камилла быстро пересекла комнату. Теперь они оба, Камилла и таинственный незнакомец, были скрыты от посторонних глаз ширмой. Точнее были бы скрыты, появись в комнате посторонний.

– Мистер Стоун, что вы здесь делаете? – с вызовом спросила Камилла, инстинктивно плотнее закутываясь в халат.

– Называйте меня Ричардом. Так будет удобнее.

– Итак, Ричард, что вы здесь делаете?

– Пришел поговорить.

– А вас не учили стучать в дверь, прежде чем ее отворить? Я могла быть неодетой.

Ричард не скрыл улыбку.

– Вообще-то именно на это я и надеялся, Камилла.

– Что вы себе позволяете?!

– Не кричите. Я не хочу, чтобы нас услышала Элизабет. Признаться, именно поэтому я и не стал стучать в вашу дверь. Вы принимали душ?

– Как вы догадались? – язвительно спросила Камилла. – Вашей жене не понравится, если она застанет нас наедине.

– По большому счету ей все равно.

Камилла вскинула брови.

– Вот как?

– У нас с Элизабет не брак, а что-то вроде деловой сделки. Общение с другой женщиной Элизабет расценит как нарушение одного из бесчисленных пунктов договора.

– А вы циничны, Ричард.

– Камилла, давай не будем продолжать эту комедию.

– Комедию? Я бы назвала происходящее драмой.

– Ты ведь тоже узнала меня, не так ли?

– Не припоминаю, чтобы мы встречались когда-нибудь прежде. – Камилла отвернулась.

– Не верю. Такая любовь, как наша, не забывается.

Камилла резко развернулась, готовая плюнуть в лицо мужчине.

– И это говоришь мне ты?! Человек, предавший меня?! Бросивший на произвол судьбы ради карьеры?! Что ж, я слышала, ты добился успеха. Грейс боготворит тебя! Для нее ты – кумир. Один из виднейших английских юристов, примерный семьянин, меценат, член доброй половины благотворительных обществ Лондона. Не замешан ни в одном скандале… О твоих любовных интрижках не судачит желтая пресса. Твои добродетели не перечесть…

– А ты, похоже, навела обо мне справки, – усмехнулся Ричард.

– Врага нужно знать в лицо, – отрезала Камилла.

– Врага? Я не думал, что ты… Впрочем, у тебя есть основания обижаться на меня… Но, Ками, прошло столько лет!

– Измена не забывается.

– Измена?

– Да. Я смотрю, ты неплохо устроился. Сначала закончил учебу на денежки своего отца, а затем окрутил богатую невесту. У тебя роскошный дом.

– Достался по наследству.

– Наследницей, разумеется, была твоя благоверная.

– Не понимаю, к чему ирония. Ты ведь первой предала нашу любовь.

Камилла окаменела.

– Что? Как у тебя язык повернулся сказать такое?! Я полюбила тебя с первого взгляда! Я думала о тебе и днем, и ночью. Мечтала стать твоей женой и нарожать тебе кучу детей. Мне было плевать, есть у тебя деньги или нет. Купим мы собственный дом или всю жизнь будем ютиться в крохотной съемной квартирке. Разве ты забыл о том, как поклялся мне в вечной любви? А наши свидания по ночам? Ты ведь очень боялся, что твоему отцу станет известно о наших отношениях! Еще бы! Я ведь не принадлежала к тому избранному обществу, представительница которого от рождения заслужила право быть твоей законной супругой. Кем я была тогда? Всего лишь девушкой из бедной семьи. А ведь я тогда еще жалела тебя. Думаешь, мне нравилось, что ты вынужден постоянно лгать отцу, прятаться и не спать по ночам? Но что я могла сделать? Для меня было счастьем уже то, что я видела тебя, целовала, обнимала…

– Камилла… – Ричард взял ее руку в свою, но Камилла тут же оттолкнула его.

– Ты спрашиваешь, помню ли я о тебе? Разве можно забыть твое первое признание в любви? Мы стояли посреди шумного потока машин, на пересечении Грин-авеню и Пятьдесят первой стрит… Мне было страшно, а ты смеялся и обнимал меня. Я чувствовал себя тогда самой счастливой женщиной на свете. Знала, что ты всегда будешь за моей спиной. Что, даже если я закрою глаза, ты переведешь меня через дорогу… А затем было то Рождество… мы пришли самыми последними к Нику и Сидни, потому что никак не могли вылезти из постели. Помнишь, какой ты был тогда страстный и неутомимый любовник?

Ричард кивнул. Он смотрел на Камиллу не отрывая взгляда, словно боялся упустить хотя бы одно слово или жест некогда любимой женщины. А сейчас? Какие чувства он испытывал к ней сейчас? Что изменилось за пролетевшие двадцать лет? Теперь они жили в разных странах, на разных континентах. У каждого из них была своя жизнь. Оба чего-то добились, а что-то упустили в своей жизни… Да, они уже немолоды. Камилле сейчас, должно быть, тридцать восемь. Ему сорок четыре. Времена бурной молодости и отчаянных поступков миновали. У них появились серьезные проблемы и заботы. Обязательства перед близкими.

– Стоит мне закрыть глаза, – продолжила Камилла, – как я снова слышу твой смех. В ту волшебную рождественскую ночь я всерьез полагала, что мы будем вместе до конца своих дней… Ник и Сидни предложили всем парам поцеловаться под веткой омелы. Помнишь, как мы были счастливы? Ты поднял глаза и указал мне взглядом на омелу. «Похоже, мы первые».

– А ты сказала, это значит, что на нас омела окажет самое сильное действие… – продолжил Ричард.

– Мы долго целовались, а потом ты сказал, что через два дня улетаешь учиться в Лондон. Вот так все и было, – с горькой усмешкой закончила Камилла.

– А ты? Хочешь сказать, что ждала моего возвращения?

Камилла вспомнила тот день, когда Ричард улетел. Из аэропорта она отправилась к врачу и узнала, что беременна. А потом ее закружил вихрь событий. Ссора с родителями, уход из дома, поиски работы и жилья… Ричард не приехал на летние каникулы. Затем от Ника она узнала, что отец купил Ричарду юридическую контору и что вскоре Ричард женится на англичанке, которая неприлично богата.

– Я позвонил тебе через неделю. Твой отец не пожелал со мной разговаривать.

Камилла впервые услышала об этом звонке, а потому как завороженная уставилась на Ричарда.

– Я звонил снова и снова, пока трубку не подняла твоя мать.

– И что… что она сказала?

– Она сказала, что ты больше не живешь с ними. Что у тебя своя жизнь и… своя семья. Сказать, что я был поражен, – не сказать ровным счетом ничего. Я был убил, сражен наповал этим известием. Мог ли я поверить, что моя Камилла, милая, нежная Ками так быстро нашла себе другого? Я позвонил через неделю, когда понял, что сойду с ума, строя предположения о том, что могло произойти за время моего отсутствия. Твоя мать не пожелала дать мне твой новый адрес или хотя бы телефон.

– Она его не знала, – тихо ответила Камилла.

– Неужели?

Камилла кивнула. Уйдя из дому, она больше никогда не виделась с родителями. Джозефина изредка созванивалась с ними и даже пару раз навещала стариков. Однако Камилла взяла со старшей сестры клятву, что та ни словом не обмолвится с родителями о ней.

– Я решил, что ты вышла замуж и уехала из Нью-Йорка. Тогда я пошел на компромисс с отцом и… Ну, дальше ты все знаешь. Я сполна заплатил за сделку с собственной совестью.

– Ты счастлив? – Камилла подняла глаза и встретилась с Ричардом взглядом.

Ему не понадобились слова, чтобы ответить на ее вопрос. Его глаза были полны боли и страдания. Камилла помнила эти глаза излучающими веселье и радость жизни. В ее воспоминаниях глаза Ричарда всегда смеялись. Как не похожи были ее грёзы на явь! Мечтала ли она об этой встрече? Возможно, прежде…

– Прошло слишком много лет, – произнесла со слезами на глазах Камилла. – Мне очень жаль.

– Я всегда помнил о тебе. – Ричард притянул дрожавшую всем телом женщину к себе и обнял.

– Ричард, не надо. Не будем ворошить прошлое. В конце концов мы прожили эту жизнь не так уж и плохо. Оглянись вокруг. У тебя свой дом, красавица жена и прекрасный сын.

– Я думал, что Александр тебе не понравился.

– Он милый, воспитанный мальчик. И очень чуток и заботлив.

– Но… тогда почему ты против его союза с Грейс? Неужели дело во мне? Ты настолько ненавидишь меня, что готова разрушить счастье наших детей? Ни Александр, ни Грейс не виноваты в том, что наша любовь не перенесла жизненных испытаний.

По щекам Камиллы потекли горькие слезы. Ричард прав. Она собирается разрушить любовь их детей… именно потому что они – их дети.

– Знаешь, поначалу мне показалась странной их внезапная любовь. Александр никогда прежде не проявлял особого рвения на любовном попроще. У него и девушки постоянной вроде не было. Так, непродолжительные интрижки. А тут его словно подменили. С Грейс же все как раз наоборот: такое впечатление, что Александр любит ее сердцем, а она его – разумом. Ее словно что-то удерживает, гнетет изнутри… Может быть, она боится тебя.

– Ну, спасибо, Ричард. Я, по-твоему, мегера, которая держит в страхе родную дочь?!

– Нет, но… в Грейс чувствуется какая-то сдержанность… зажатость… Не хочу думать, что она собирается замуж за Александра по расчету, а не по любви, но что-то в ее поведении меня настораживает.

– Не беспокойся. Этого брака не будет, – категорично заявила Камилла.

– Потому что ты так решила?

– Они не могут быть вместе… – Камилла закусила губу, чтобы не разреветься в голос.

– Почему?! – взревел Ричард, грубо тряхнув Камиллу за плечи. – Отвечай, черт бы тебя побрал! Сколько можно прятаться? Ты всю жизнь пряталась от меня. Я так и не смог тебя разлюбить и забыть именно потому, что в наших отношениях не была поставлена точка. Я не знал, что думать. Я то сочинял сотни различных оправданий твоему поведению, то винил тебя в предательстве… Проклятое воображение рисовало передо мной картины твоего семейного благополучия: муж, дети и собака… Да-да, непременно должна была быть собака… Как будто именно она удерживала тебя в браке с другим мужчиной! Я не мог – слышишь? – не мог поверить, что ты испытываешь к другому те же чувства, которые объединяли нас. Потом я воображал, будто ты взята в заложники или расплачиваешься по долгам родителей…

– Грейс – твоя дочь.

– Что… что ты сказала? – Ричард выпустил плечи Камиллы и схватился за голову.

– Грейс – твоя дочь. – Камилла всхлипнула. – Я узнала об этом после твоего отъезда.

– Почему ты не сообщила мне?

– Зачем? Чтобы ты поставил жирный крест на карьере юриста? Вернулся в Нью-Йорк? Твой отец возненавидел бы меня до конца дней. Неужели ты полагаешь, что он позволил бы нам жить вместе?

– Ты не можешь этого знать наверняка! – крикнул Ричард.

– Тогда я считала, что поступаю правильно. Думаешь, мне было легко на это решиться? Я ушла из дому, поругавшись с родителями, которые заставляли меня сделать аборт. Если бы не старшая сестра…

– Тебе достаточно было только позвонить мне.

– Сначала я была слишком гордой. Не хотела, чтобы ты женился на мне только из-за незапланированного ребенка.

– Незапланированный не означает нежеланный, – возразил Ричард.

– А потом… когда нужда возобладала над гордыней, я позвонила Нику, чтобы узнать о тебе…

– …И он сообщил о предстоящей свадьбе, – продолжил за нее Ричард. – Ник мне сразу перезвонил и рассказал о твоем звонке. Ему показалось, что у тебя очень расстроенный голос.

– Хм, поневоле расстроишься, когда у тебя в кармане всего двадцать долларов и ты не знаешь, на что их лучше потратить: купить побольше макарон для себя и Джозефины или пару килограммов фруктов, потому что жутко не хватает витаминов. Я тогда кормила малютку Грейс грудным молоком…

– Господи, как ты могла… как ты могла, Камилла! Столько лет скрывать от меня правду! Теперь я думаю о том, сколько пропустил в своей жизни… да и в жизни своей дочери.

– Грейс только моя дочь.

– Теперь она и моя.

– Ты бы об этом никогда не узнал, если бы не случайность.

– Вся жизнь состоит из таких вот случайностей.

– Теперь ничего не изменить… видимо, такова наша судьба, – печально произнесла Камилла.

Она устало опустилась на кровать и глубоко вздохнула. Вот и все. Наконец Ричард узнал правду. Ее тайна перестала быть только ее тайной. С одной стороны, она обрела врага, но с другой – союзника. Ричарду придется остудить пыл Александра.

– Мне нужно побыть одному… извини…

Ричард стремительно вышел из ее комнаты. Камилла осталась одна. Как всегда… одна. Почему же она никак не привыкнет к этому ощущению беспробудной тоски, изъедающей душу подобно моли в платяном шкафу? Почему с каждым годом одиночество становится все непереносимее? Ко всем «почему», мучившим Камиллу уже не один год, добавился еще один вопрос. Неужели она до сих пор любит Ричарда?

8

– Почему ты остановился? Нэнси никогда не запирает дверь.

– По-моему, твоя подружка не одна.

Грейс вопросительно посмотрела на Александра.

– Там явно веселая компания, – с улыбкой ответил он, снова прислушавшись. – Смеются как минимум трое.

– В этом вся Нэнси. – Грейс пожала плечами. – Она бы даже в монастыре устроила пирушку, на которую созвала бы всю монашескую братию.

– Как думаешь, мы им не помешаем?

– Конечно нет! Уж не думаешь ли ты, что Нэнси устроила в пансионе миссис Льюис оргию? – Грейс скептически улыбнулась, всем своим видом укоряя Александра в порочности подобного предположения.

– Нет, но… Уже довольно поздно… и Нэнси, по всей видимости, не скучает в одиночестве.

– Нэнси вообще никогда не скучает в одиночестве, – шепотом возразила Грейс. – Не волнуйся, я ее предупредила о нашем визите.

– О, так, может быть, она решила устроить праздник в нашу честь, – усмехнулся Александр, опустив ручку и толкнув дверь.

Их встретил радостный вопль Нэнси:

– Ребята, наконец-то вы пришли!

Грейс озадаченно озиралась по сторонам. На ее кровати – на которой, впрочем, ей так и не удалось поспать – восседали два молодых блондина с одинаково ослепительными улыбками.

– Это Фриц и Ганс, – представила парней Нэнси. – Или, наоборот, это Фриц, а это – Ганс. Я их путаю. – Нэнси заливисто рассмеялась. – Они очаровашки! Я почему-то считала, что немцы жуткие зануды и педанты… – Она с наигранной стыдливостью покосилась на новых приятелей. – Не обижайтесь. Вы – супер!

– Я Грейс, а это мой друг Александр.

Поразительно, но улыбки на лицах немцев стали еще шире.

– Что же вы стоите? Падайте скорей куда-нибудь и рассказывайте, что у вас приключилось.

– Мама приехала, – мрачно сообщила Грейс.

– Я в курсе.

– Откуда?

– Столкнулась с ней в пансионе. А как она, по-твоему, нашла тебя в доме Александра?

Грейс пожала плечами. Признаться, она вообще не задумывалась над этим. Мамин визит был столь неожидан…

– Мама меня и на Луне разыскала бы.

– Не знаю, как там насчет Луны… но жару она мне задала. Не представляешь, как я обрадовалась, услышав по телефону твой голос.

– Нэнси, прекрати. Александр и ребята сейчас подумают, что моя мама – монстр.

– Разве это не так?

– Нэнси! – укоризненно воскликнула Грейс.

– Да ладно тебе… На самом деле твоя мама – классная! Мне бы так выглядеть в ее возрасте! – Нэнси мечтательно закатила глаза. – Ну и как ей понравился Александр?

– Ты спросила таким тоном, словно заранее знаешь, что он ей не понравился, – упрекнула подругу в излишней предвзятости Грейс.

– А разве не так?

– Так, – вынуждена была согласиться Грейс.

– По-моему, она собирается оставить тебя старой девой.

– Ну уж нет! – не утерпел Александр. – При всем моем уважении к миссис Бойл…

Грейс взяла его за руку.

– Успокойся. Моя мама – современная женщина. Просто она волнуется за меня… как и любая другая мама взрослой дочери.

– Любая? Взгляни на мою, – заметила Нэнси. – Они с папой вспоминают обо мне лишь по особым датам. День рождения, Рождество и День независимости.

– А моя куда больше интересуется здоровьем соседского терьера, чем мной, – подтвердил Александр.

Ганс и Фриц по-прежнему молчали и улыбались.

– Нэнси, они говорят по-английски? – шепотом спросила Грейс.

Нэнси пожала плечами.

– Ты что, не знаешь?

– Ну, – помялась она… – Понимаешь, они знают несколько выражений…

– Хочешь сказать, что вы тут втроем до нашего прихода веселились, хохотали и при этом не понимали друг друга? – Грейс не верила своим ушам. Конечно, Нэнси очень общительная и веселая девушка, но дружба с иностранцами, ни бельмеса не понимающими по-английски, явный перебор. Даже для Нэнси Барренс, чьи родители сейчас путешествуют на верблюдах с племенем берберов по Сахаре.

– Ганс и Фриц знают самое главное, – вступилась за новых друзей Нэнси. Загибая пальцы, она принялась перечислять словарный запас немецких туристов: – Да, нет, о’кей, супер…

– Супер, да! – дружно закивали головами немцы и подняли вверх большие пальцы обеих рук. – Супер!

– Здорово, – с улыбкой оценила их знания Грейс. – Ты не возражаешь, если мы с Александром останемся здесь на ночь?

Нэнси опешила.

– Ну нельзя же вот так сразу… хоть бы предупредила.

– Извини, если ты против, то… мы найдем другое место…

– Александр, Грейс, поймите, я вовсе не против… Вы сбежали из дому?

Они дружно кивнули.

– А где твоя мама?

– Она осталась в доме Стоунов, – ответила Грейс. – Мы с Александром сказали, что хотим съездить в Гринвич на рынок…

– То есть вы сбежали и теперь хотите, чтобы я укрывала вас? Стала сообщницей?

– Нэнси, если ты против, мы переночуем в каком-нибудь отеле, – растерялась Грейс. И почему она в конце концов решила, что Нэнси станет помогать без лишних вопросов и объяснений?

– Да нет же, Грейс! Я рада поучаствовать в вашей авантюре, хотя я ничего и не понимаю. Вы вместе или нет?

– Вместе.

– Нет.

Александр и Грейс ответили одновременно, а потому изумленно уставились друг на друга, уловив явную нестыковку в показаниях.

Нэнси лишь рассмеялась.

– Вы бы определились, а?

– То есть мы вместе, хотя и не вместе. – Грейс густо покраснела.

– Я поняла, хотя ничего и не поняла, – давясь от смеха, ответила Нэнси.

– Я люблю Грейс.

– Александр, пожалуйста…

– Я и в самом деле люблю тебя, – упрямо повторил он.

– Я ведь сказала, что между нами ничего не может быть, – сказала Грейс, так тяжело вздохнув, словно ей приходилось в сотый раз объяснять простейшую аксиому.

– Почему?

– В самом деле, Грейс, почему?

– Нэнси, ты на чьей стороне? – раздраженно спросила Грейс.

– Ни на чьей. Просто хочу, чтобы все вокруг были счастливы. Тогда, Грейс, объясни, зачем ты треплешь матери нервы, сообщив о скорой свадьбе с Александром?

– Я… – Грейс отвела взгляд, словно подыскивая ответ, который покажется Нэнси и Александру удовлетворительным. – Хочу доказать, что уже выросла.

Нэнси хмыкнула.

– Подобным поведением ты убедишь мать в обратном. Ведешь себя как капризный ребенок. А ты, Александр? Как ты мог согласиться подыгрывать Грейс в таком щекотливом вопросе?

– Нэнси, прекрати, – не дав Александру ответить, сказала Грейс. – Это я во всем виновата. Я попросила Александра об одолжении и взяла с него честное слово, что он никому не расскажет о том, что наша помолвка всего лишь шутка.

– Шутка?! – воскликнула Нэнси. – Твоя мать примчалась из Америки, едва узнав об этом! Бросила все дела ради спасения дочери! А ты говоришь, что это была всего лишь шутка?

– Я понимаю… – Грейс опустила глаза. – Пока я не могу вам ничего объяснить… просто прошу вас помочь мне. Александр, ты можешь прямо сейчас вернуться домой и успокоить свою маму. Да и мою тоже. Я ведь не могу тебя заставлять лгать собственным родителям! И ты, Нэнси, тоже можешь попросить меня уйти… – На ресницах Грейс блеснули слезы. – Ты тут с ребятами веселилась до нашего прихода…

– Милая, только не вздумай плакать. Не переношу слез и мелодрам, – предупредила Нэнси. – Я верю, что в твоих поступках нет злого умысла, но… признай, твоя затея выглядит странно и подозрительно.

– Знаю.

– Ты используешь влюбленного в тебя мужчину.

Слезы покатились по щекам Грейс. Обернувшись к Александру, она с надрывом произнесла:

– Прости, Александр. Я… я тоже люблю тебя, но… по-своему. Не хочу тебя терять.

– Ты меня не потеряешь, любимая. – Александр обнял плачущую девушку и прижал ее к себе. – Я никуда не уйду. Не бойся. Я останусь с тобой до конца… Если бы ты все мне рассказала, то, возможно, я смог бы тебе еще больше помочь.

Неожиданно в комнате раздались громкие рыдания.

Александр в испуге посмотрел на Грейс, затем на Нэнси. Обе девушки всеми силами пытались сдержать плач. А вот Ганс и Фриц уже вовсю умывались слезами.

– Наверное, они решили, что у вас кто-то умер, – предположила Нэнси. – Видели бы вы свои похоронные лица.

– Так мы можем остаться здесь до утра? – спросила Грейс.

– Конечно… только чтобы без глупостей. Миссис Льюис таких строгих правил… – Нэнси многозначительно помолчала, а затем заразительно рассмеялась. – Ну и лицо у нее было, когда она увидела, что я захожу в комнату вместе с Гансом и Фрицем!

– Могу себе представить, – отозвалась Грейс. – Наверняка она пожалела о том, что познакомила вас.

– Грейс, но твоя мама наверняка начнет поиски с пансионата.

– Нэнси, от тебя потребуется еще одна маленькая услуга, – заговорщическим тоном начала Грейс.

– Солгать? Ты плохо знаешь свою мать! Если она что-то заподозрит, то лично перевернет заведение вверх дном, пока не найдет вас.

– Во-первых, неладное она почует только после полуночи. Я оставила свой телефон дома. Мама позвонит сюда. Миссис Льюис нас не видела: мы пробрались через калитку в саду. Тогда мама позвонит тебе. Ты ответишь, что не видела меня со вчерашнего дня.

– В тебе умерла Мата Хари, – с иронией заметила Нэнси. – Шифруешься в лучших традициях секретных агентов.

– Во-вторых, – продолжила Грейс, пропустив шпильку подруги мимо ушей, – мы с Александром забронировали номер в «Хилтоне». Мама наверняка начнет обзванивать все отели… Пока она поймет, что нас там нет, наступит утро. На утренний рейс до Ню-Йорка мы в любом случае опоздаем. Возможно, нам даже удастся выиграть целый день.

– И что дальше? – спросила Нэнси.

Грейс пожала плечами.

– Не знаю.

– Зачем столько возни из-за одного дня? Если ты откровенно поговоришь с матерью, объяснишь, почему не хочешь улетать из Лондона так быстро…

– Просто доверьтесь мне, – перебила подругу Грейс.

– Довериться?

– Да.

– Грейс, только послушай себя! Ты просишь нас с Александром о доверии, а сама держишь все в тайне! Что за великие секреты? Чего ты хочешь добиться на самом деле от своей матери?

– Не могу пока рассказать. К тому же это касается не только моей мамы… но и еще одного человека.

– Какой-то детектив с элементами триллера, – заметила Нэнси, даже не попытавшись скрыть обиду.

– Нэнси, обещаю, что ты узнаешь обо всем первая, – заверила подругу Грейс.

– Даже если ничего не выгорит? – оживилась та.

Грейс кивнула.

– Ладно. – Нэнси бодро вскочила на ноги и сделала знак немецким друзьям подниматься. Те недоуменно переглянулись. – Идем-идем. Диско, суперпати, понимаете?

Нэнси старалась говорить внятно и громко, однако Ганс и Фриц, похоже, все равно ничего не разумели. Главное – что они уходят, а парень и девушка, пришедшие последними, остаются в комнате… Мм, не нужно долго гадать, чем они займутся, когда останутся одни… Как удивились бы Ганс и Фриц, узнав о том, что следующие три часа Александр и Грейс посвятили беседе об английской культуре и нравах современных лондонцев!

Камилла в очередной раз перевернулась с боку на бок. Поправила подушку. Вздохнула. Снова перевернулась на другой бок. Опять поправила подушку… Взглянула на часы, заранее зная, что минутная стрелка переползла всего на пять делений вперед после того, как она смотрела на циферблат в последний раз.

Когда же Грейс и Александр вернутся? Скоро час ночи! Камилла дала себе слово набраться терпения и подождать, пока часы пробьют час, а затем забить тревогу. Каким именно образом она это сделает, Камилла не знала. В одном она была уверена: уснуть ей не удастся до тех пор, пока Грейс не будет лежать рядом.

Через условленные пятнадцать минут ничего не изменилось. Грейс по-прежнему не появилась.

Пусть меня сочтут в этом доме истеричкой, рассудила Камилла, натягивая халат и домашние туфли, но я должна знать, где пропадает моя дочь! Так, Грейс говорила, что спальня Элизабет сразу после комнаты Александра… или нет, сначала кабинет Ричарда, нет, все же сначала спальня… Камилла совершенно запуталась и решила постучать сначала в первую, а затем – если ей не откроют – во вторую дверь. Опасения Камиллы оказались напрасными. Приглушенно-раздраженные голоса Ричарда и Элизабет раздавались из-за последней двери в конце коридора.

Любопытство возобладало, и Камилла прислушалась. Правда, дав себе слово не тратить на шпионаж больше двух минут.

– Даже не мечтай о разводе!

– Элизабет, будь благоразумной. Мы ведь уже давным-давно не живем вместе. До каких пор будет продолжаться этот фарс?

– С чего это ты забеспокоился именно сейчас? Уж не потому ли, что заинтересовался Грейс? Или, может быть, положил глаз на ее мамашу?

– Не будь вульгарной. Я уже давно собирался завести разговор о разводе. Ни мне, ни тебе этот брак не нужен. Куда гуманнее отключить безнадежного пациента от системы искусственного поддержания жизни.