Текст книги "Королевский выбор"

Глава 21

Рамиро не совсем понял, что за срочный вопрос у лорда Эверетта, но все же пригласил банкира в свой кабинет. Лорд Эверетт выглядел немного смущенным, что было странно. Рамиро решил не пытаться бежать впереди лошади, а просто подождать. Правда, в прошлый подобный разговор Эверетт предложил жениться на его дочери.

Рамиро о многом успел передумать с момента отправки письма с согласием и до прибытия Эвереттов. Он успел смириться – нет, это не то слово – он успел привыкнуть к мысли, что Чарити Эверетт станет его женой, его королевой. Бывало, удачные браки строились и на более шатком фундаменте, чем интерес одной стороны и благодарность другой. Он-то точно сделает все от него зависящее, чтобы Чарити была если не счастлива, то довольна своей жизнью. Только окажется ли этого достаточно? Хоть Рамиро и ответил Леокадии на совете, что исполнит свой долг в любом случае и будет блюсти брачные обеты, но на самом деле он не имел ни малейшего представления, о чем говорит. Он никогда не любил женщину все душой, всем сердцем. Откровенно говоря, у него вообще не имелось такого уж богатого опыта с женщинами. Здесь, на Фасинадо, он просто не имел права приблизиться к женщине без намерения тут же предложить руку и сердце. В Европе с этим было проще, но и там следовало соблюдать осторожность. Что ж, он и раньше сталкивался с неизвестностью, но всегда держал слово. Брачные обеты, однажды принесенные, священны и нерушимы. Для него священны и нерушимы.

Рамиро предложил гостю кресло, Эверетт выразительно посмотрел на приоткрытую дверь, за которой стоял стражник. Пришлось подойди и закрыть; стражник, хоть и привычный ко всему, все же странно покосился на своего принца.

– Итак, о чем вы бы хотели поговорить, лорд Эверетт? – Рамиро старался быть вежливым, но бесконечная сдержанность и учтивость последних дней, проведенных в совете, до того, как все же было принято решение, кто же будет королем, исчерпали даже бездонные запасы терпения и предупредительности старшего принца дома Домингос.

– Это очень щекотливый вопрос, и, прежде чем начать, я хотел бы узнать: вы подтверждаете свое решение взять в жены мою дочь?

– Я дал слово, – Рамиро совершенно не понимал, зачем Эверетт об этом спрашивает. Слово дано.

– Да, ваше слово – лучшая гарантия. Но я должен знать, почему вы изменили решение. Ведь тогда, во Флоренции, вы отказались.

Рамиро медлил с ответом. Это был сложный вопрос, на который нельзя дать однозначного ответа. Что он мог сказать? Что воспользовался наилучшим выходом из сложной ситуации? Сделал это, чтобы стать следующим королем Фасинадо? Нет. Мотивы, которые он привел во Флоренции, оставались в силе и сейчас. Но… В письме лорда Эверетта оказалось то, что позволило ему согласиться. Там было сказано, пусть и не открытым текстом, что Чарити испытывает к нему, принцу Рамиро, определенные чувства. Только поэтому он принял решение. Он бы предпочел отказаться от короны – Леокадия могла бы стать хорошей королевой, – чем поступиться своей честью. Наверное, кардинал де Пенья сказал бы, что это не честь, а гордыня. Но Рамиро считал иначе.

– Потому что вы написали, что леди Эверетт… испытывает определенные чувства ко мне. – Господь Всемогущий, какого труда ему стоило спокойно произнести это! Говорить о чем-то настолько… личном, говорить о чувствах с… да хоть с кем. – Это и некоторые другие обстоятельства позволили мне пересмотреть ситуацию. Мистер Эверетт, может быть, такие слова произносят все женихи, но я действительно постараюсь сделать вашу дочь счастливой.

– В этом я совершенно не сомневаюсь. Я люблю Чарити и не стал бы столь настойчиво предлагать вам ее в жены, если бы не был в этом уверен. Не был уверен в вас. Но есть одна проблема. Я слегка покривил душой, чтобы все устроилось ко всеобщему благу.

– А именно? – Рамиро не имел никаких предположений насчет того, где тут можно покривить душой: долг списан, согласие жениха и невесты добровольное. В чем может быть проблема?

– Хм… Я бы сказал, что тут две проблемы.

Чем дальше, тем интереснее. Рамиро встал и сцепил руки за спиной. Эверетту тоже пришлось подняться. Принц тяжело вздохнул и сел на место. Иногда правила этикета могут быть такими утомительными.

– Во-первых, Чарити вообще не знает о том, что я делал вам какие-то предложения.

– Я… понимаю.

– Следовательно, она не подозревает и о том, что списание долга связано со свадьбой, мне удалось гладко обойти данный вопрос, а Чарити была очень рассеянна в последнее время.

– И вы хотите, чтобы это так и оставалось.

– Да, именно. Юные девушки, вы понимаете…

– Полагаюсь в этом вопросе на вас. Вы лучше знаете свою дочь. Не думаю, что я буду иметь возможность затронуть тему долга в разговоре с леди Эверетт.

– Гм… – Эверетт как-то зябко передернул плечами. – Я бы не был в этом так уверен.

– В любом случае я сохраню это в тайне, если таково ваше желание. Все равно теперь это не имеет никакого значения.

– Спасибо.

– Вы упомянули о второй проблеме.

– О, думаю, я узнал все, что хотел. Вторая проблема – не проблема вовсе.

– Тогда вам стоит отправиться к себе и отдохнуть. Вечером будет небольшой прием, где вас и мою невесту представят аристократии Фасинадо.

– Да, вы правы, ваше высочество. Теперь можно и отдохнуть.

Впервые после смерти короля Альваро зал приемов дворца Маравийоса засиял тысячами свечей. Конечно, Рамиро распорядился, чтобы не устраивали ничего особо пышного, скромный прием, чтобы представить аристократию Фасинадо невесте принца, будущей королеве. Кроме этого, должна была состояться официальная помолвка.

Леокадия, державшаяся несколько отстраненно, но вежливо, детально объяснила Чарити, что та должна делать, и девушке удалось не ошибиться ни разу. Сначала она прошествовала вместе с принцем в домашнюю часовню Домингосов. Чарити полагала, что домашняя часовня – это небольшая церковка, куда втискивается семья, живущая в доме, но не более, – и ошиблась. Часовня в этом замке была громадной, ее узорчатый купол возносился высоко, вдоль ее опоясывала галерея, чтобы могло вместиться больше народу. Там, под суровым взглядом витражных святых, королевской семьи и высшей аристократии, Чарити и Рамиро взялись за руки и под руководством кардинала де Пенья произнесли обеты – еще не брачные, легкие, только лишь обещания вступить в брак. У Чарити было несколько часов, чтобы выучить формулировки, и она произнесла свой текст на испанском звонко и хорошо, чем вызвала одобрительный гул в часовне.

Затем обручившаяся чета проследовала в зал приемов, где состоялось официальное представление невесты всем приглашенным.

Чарити и лорд Эверетт стояли по левую руку принца Рамиро, по правую – королева Дорита, принцесса Леокадия и принц Марко. Аристократия, парами и поодиночке, подходила представиться – и растворялась в круговерти зала приемов. Чарити даже и не пыталась запомнить всех, это было просто невозможно. Удалось удержать в памяти лишь первого министра де Моралеса и кардинала де Пенья, который проводил помолвку. Теперь Чарити уж точно и абсолютно официально невеста принца Рамиро Эстебана Хорхе лос Домингос де Сантана. Девушка старалась улыбаться, улыбаться непринужденно, находила для каждого вежливое слово, но, кажется, все тут пришли просто поглазеть на невесту принца, а не разговаривать с ней.

Перед Рамиро в реверансе присела очередная дама. Она была уже немолода, примерно в возрасте лорда Эверетта, однако все еще весьма хороша собой. Ее черные волосы, пока еще не тронутые сединой, были уложены в высокую прическу, темная вуаль спадала вниз, накрывая плечи. Когда дама выпрямилась, на ее лице сияла искренняя улыбка, а невероятно синие глаза искрились неподдельной радостью.

– Баронесса Эухения Валеха, – представилась она.

– Рада встрече, – ответила Чарити, возвращая поклон.

– Лорд Эверетт, – баронесса заговорила, а это было явным нарушением этикета. Все подходили, называли свое имя – и удалялись. Главное – не задерживать ход церемонии.

– Баронесса, – лорд Мартин склонился в столь глубоком поклоне, что Чарити начала опасаться, что отец сейчас полетит головой вниз с нескольких ступенек возвышения, на котором стояла королевская семья и Эверетты.

Баронесса Валеха вновь присела в невероятно глубоком реверансе. Чарити ошеломленно рассматривала открывшиеся ее взору – и не только ее – просторы внушительного декольте. Принц Рамиро, да и вся королевская семья обратили внимание на эту странную сцену.

– Лорд Эверетт? – вопросительно поднял бровь принц.

– О, ваше высочество, – вмешалась баронесса. – Мы с лордом Эвереттом – старинные знакомые. – Блистательная дама снова обратила внимание на лорда Мартина. – Надеюсь, мы сможем поговорить после завершения официальной части.

Она присела в реверансе, в этот раз гораздо более скромном и предназначенном принцу Рамиро, и смешалась с толпой.

Оставшуюся часть церемонии представления Чарити как-то пропустила. Она то смотрела на отца – тот неотрывно провожал глазами роскошную баронессу в потрясающем платье цвета свежей листвы, – то вглядывалась в предмет интереса отца. Так он, оказывается, имеет на острове личные знакомства. Или следует сказать – имел?

По завершении официальной части принц передал Чарити на попечение ее отца и Леокадии и удалился куда-то, как он сказал, по государственным делам. Чарити практически вцепилась в локоть отца, не желая, даже опасаясь оставаться наедине с королевой и принцессой. Конечно, Леокадия ничего такого ей не сделала и не сказала, но… но… Дистанция между ними огромна. Принц Марко успел куда-то испариться в мгновение ока. Зато баронесса Валеха тут же оказалась рядом.

– Ну что же, мой дорогой Мартин, – начала она с шокирующе фамильярного обращения, – теперь ты тесть моего короля. Как жаль, что двадцать пять лет назад все сложилось так, как сложилось. Иначе я бы могла быть сейчас тещей короля. Как хорошо-то звучит: теща короля.

– Э-э-э… – заблеял лорд Эверетт.

– Помнится, ты никогда за словом в карман не лез, – покачала головой баронесса. – Стареешь, не иначе.

– Эухения, – все же смог выдавить лорд Мартин. – Я не ожидал тебя встретить.

– Ты приехал на Фасинадо, всем раструбили, что принц Рамиро женится на Чарити Эверетт. Как ты мог вообще рассчитывать избежать встречи со мной?

– Я слышал, что ты вышла замуж за испанского барона и покинула Фасинадо.

– О, мой милый Франсиско скончался три года назад.

– Мои соболезнования. – Звучало это вовсе не как соболезнования. Кажется, отца эта новость даже обрадовала.

– Благодарю, но это случилось так давно, что я успела смириться. – Баронесса тоже не выказала особой печали. – Я вернулась на Фасинадо год назад. Испания мне наскучила. Да еще этот Бонапарт. Тут, дома, гораздо спокойнее.

– Эухения!

– Да, это я.

– Эухения!

– Мартин!

– Эухения!

– Простите! – вмешалась Чарити. На мгновение ей показалось, что, если их не остановить, так будет продолжаться вечно. Эухения-Мартин-Эухения-Мартин. Ку-ку-ку-ку. – Папа, представь меня, пожалуйста, баронессе.

– Леди Эверетт, нас же только что представили!

– Баронесса, я сильно сомневаюсь, что в данной ситуации формального представления достаточно. – Чарити была так ошеломлена знакомством с баронессой, что даже позабыла свое беспокойство насчет странного и даже прохладного отношения к ней Рамиро. Казалось, он весь поглощен своими делами, а невеста ему мешает. Может быть, он действительно сильно занят? А может, здесь что-то другое?

– Чарити, позволь мне представить тебе мою давнюю знакомую, баронессу Эухению Валеха.

– Очень давнюю знакомую, – улыбнулась баронесса. – Последний раз мы виделись с Мартином еще до твоего рождения.

– Гм… – Лорд Мартин быстро взглянул на дочь. – Если быть до конца точным, то еще до того, как мы с твоей мамой обвенчались.

– Важное уточнение, – рассмеялась баронесса. – Так как поживает твоя супруга?

– Я вдовец уже почти пятнадцать лет.

– О! – Глаза баронессы округлились. – Жаль, что я не узнала об этом пятнадцать лет назад. Я как раз тогда овдовела в первый раз.

Чарити моргнула, пытаясь отогнать ощущение полной нереальности происходящего. Кажется, отец сейчас попадет в оборот ловкой вдовы, которая просто мечтает стать тещей короля. И что это за история с давним знакомством? Отец с мамой были помолвлены в течение двух лет до свадьбы, а значит, это самое знакомство состоялось уже в период помолвки. Вот так в одну минуту все мироустройство может перевернуться с ног на голову. У папы, оказывается, была бурная молодость.

Когда умерла ее мать, Чарити была еще совсем ребенком и не помнила, какие отношения царили в семье и была ли это любовь?

– Итак, дорогой мой Мартин, – провозгласила баронесса, увлекая лорда Эверетта под локоток куда-то за колонну, – расскажи мне, как для тебя прошли эти четверть века?

Чарити осталась стоять посреди зала одна.

Правда, продолжалось это недолго, буквально мгновение спустя рядом появился принц Марко.

– Сеньорита Чарити! – он лучезарно улыбнулся и склонился в поклоне. – Мой брат просил принести свои извинения.

– Где-то я уже это слышала, – пробормотала Чарити по-английски, но Марко оказался эрудитом.

– Что именно вы слышали?

– Что принц приносит свои извинения, – туманно объяснила Чарити все так же по-английски.

Принц Марко поморщился, о чем-то задумался и вдруг заявил:

– А это будет не слишком невежливо с моей стороны, если я перейду обратно на испанский? Я плохо учился в детстве. Не то что братец и сестричка. Уж они-то вообще не вылезали из классных комнат.

– Неужели вам, ваше высочество, никогда не хотелось стать королем? – Чарити знала, что на Фасинадо король должен быть образованным всесторонне (знания, которые демонстрировал Рамиро во Флоренции, это доказывали как нельзя лучше), так что своим поведением принц Марко отрезал себе путь к престолу еще в детстве.

– Ну, что бы ни говорили о нашей странной системе наследования, у младшего принца весьма мало шансов на это.

– Ваш отец стал.

Марко еле заметно скривился. Чарити мысленно сделала себе пометку: тут все явно не так просто.

– Только потому, что Леокадия и мы, принцы, были слишком малы тогда. Можно сказать, в отсутствии альтернативы.

– Так чем же занимается младший принц дома Домингос?

– Тем же, чем и любой младший сын: живу в свое удовольствие. А что привлекло столь красивую и богатую сеньориту на наш скромный остров?

– Мы с принцем Рамиро познакомились во Флоренции, а потом он сделал мне предложение.

– О, да, он сделал, – непонятно улыбнулся Марко.

– Брат, мне кажется, ты уже успел надоесть леди Эверетт. – Леокадия подошла так тихо, что ни принц, ни Чарити ее не заметили. Англичанке с трудом удалось подавить совершенно неуместный вскрик. А вот принц Марко заметно подпрыгнул.

– Леокадия, – выдохнул он. – Прекрати подкрадываться.

Принцесса не обратила на Марко ни малейшего внимания.

– Леди Эверетт, мой брат Рамиро попросил меня быть вашей сопровождающей и во всем помогать вам, отвечать на ваши вопросы. В общем, я теперь в ответе за вашу подготовку к будущей роли.

– Благодарю вас, – проговорила Чарити, не до конца понимая, как расценивать такой жест Рамиро. Конечно, Леокадия помогла ей сегодня, и в общем-то трудно найти лучшую наставницу для будущей королевы, чем принцесса, однако… Леокадия не производит впечатления дурочки. Она претендовала на престол, она могла бы стать королевой, верно? Папа сказал, что ее кандидатура рассматривалась. Обидно ли ей? Зла ли она? Не слишком ли жесток Рамиро, заставляя сестру помогать сопернице? Впрочем, Чарити тут же решила, что Рамиро лучше знать.

Принц Марко тем временем предпочел ретироваться.

– С чего бы вы хотели начать, леди Эверетт?

– С небольшого экскурса в правила этикета, пожалуй. Конечно, мне никто не делает замечания, в силу моего… положения, но я все же не хочу казаться невежей.

– С удовольствием. Кстати, одно из правил местного этикета: члены королевской семьи могут уходить и приходить, когда им вздумается.

– Это просто прекрасно. Я очень устала в дороге, море было неспокойным.

– Тогда предлагаю удалиться в семейную гостиную.

– Я бы предпочла пойти к себе и проспать до завтрашнего вечера.

– Как вам будет угодно. – Принцесса незаметным жестом призвала одного из слуг и приказала сопроводить леди Эверетт в ее покои.

Чарити вошла в комнату, прикрыла за собой дверь и уже совсем было рухнула на кровать, как появилась незаметная горничная и помогла ей раздеться. Постель оказалась мягкая и пахла свежестью, так что Чарити даже решила не читать перед сном, а просто насладиться мягким шелком простыней, тихим, едва слышным шепотом моря, свежим ветерком, пахнущим теплом и солью.

Чарити старалась ни о чем не беспокоиться, но иногда чувство неуверенности и странного одиночества накатывало на нее волной, грозя смыть в пучину хандры. Девушка прибыла на остров больше двенадцати часов назад, но с принцем обменялась едва ли парой слов, если не считать традиционных формул во время церемонии помолвки. Ей мечталось, что Рамиро сам познакомит ее с островом, ведь это теперь ее новый дом. Видимо, принц успел измениться за то время, что прошло с их встречи во Флоренции. Перемены были объяснимы, но Чарити все же видела в своих мечтах того Рамиро, с которым обсуждала Джотто и Данте в Санта-Кроче. Что же теперь делать? Возврата нет, она дала обещание, помолвка состоялась. А что, если она ошиблась, что, если отец ошибся? Если принц не… не испытывает к ней даже доли тех чувств, что сам вызывает в душе Чарити? Если его теперь полностью поглотили обязанности короля? Чарити мечтала о прекрасном принце, а не о молодом короле. Не самое лучшее время для свадьбы, не самое лучшее время для любви… и будет ли когда-нибудь это самое «лучшее время». Отец скоро уедет…

В дверь тихо постучали, Чарити хотела встать и открыть, но горничная успела первой. Где она прячется, интересно? Вошел отец. Горничная снова исчезла.

– Чарити, – лорд Эверетт оглянулся через плечо, словно ожидал, что там кто-то стоит. – Я… хочу кое о чем тебя попросить.

– Да, папа. – Сказать, что Чарити удивилась – значит, ничего не сказать. У отца есть просьба. Невероятно.

Лорд Мартин подошел и присел на краешек кровати.

– Это связано с Эухенией, баронессой Валеха.

Чарити даже проснулась.

– Что именно – «это»?

– Я… я должен объяснить тебе все по порядку. Много лет назад я впервые попал на Фасинадо. Я был молод, а Эухения прекрасна… Можно сказать, что я забылся. Ведь я был помолвлен с твоей матушкой. Не могу сказать, что я себя оправдываю, но все же меня можно понять.

– Да, папа.

– Я… Мы влюбились, но я тогда решил, что должен поступить правильно. Я вернулся в Англию, но… Теперь мне кажется, мне так и не удалось забыть Эухению. Не знаю, сможешь ли ты меня понять и простить…

– Мне не за что тебя прощать. И я все понимаю. Действительно понимаю. Но о чем ты хочешь меня попросить?

– Эухения, баронесса Валеха, пригласила меня в небольшое путешествие по острову. Общие воспоминания, понимаешь ли…

– Понимаю. – Чарити подумала, что это, кажется, ее участь, всех понимать и прощать.

– И я прошу тебя, даже не знаю, как сказать…

– Отпустить тебя в эту поездку.

– Да.

– Папа, ты сделал для меня так много и просишь такую малость. Конечно же, отправляйся. Я сама могу о себе позаботиться. Все будет хорошо, не волнуйся.

Утром сияющий лорд Эверетт отбыл куда-то в глубь острова рука об руку с баронессой Валеха.

Глава 22

В последующие дни Чарити мало видела принца Рамиро. Она в основном довольствовалась обществом Леокадии, которая мало того что непрерывно читала лекции об обычаях и традициях острова, так еще и подкрепила эти лекции соответствующей литературой.

– Вот, – Леокадия указала на кучу пыльных томов, которые втащил в покои Чарити притомившийся слуга, – здесь описаны разные вещи, которые вам следует знать. Ритуалы, законы, генеалогические древа… Вам нужно выучить всю историю острова. Биографии знаменитых людей, родившихся здесь. Знать все о жизни предыдущих королей, чтобы иметь возможность управлять этими знаниями.

В первый момент Чарити немного растерялась перед этим валом сведений, однако быстро взяла себя в руки.

– С чего бы вы посоветовали мне начать? – пропела она.

– С генеалогического древа Домингосов, – не могнув глазом, сказала Леокадия. – А затем приступим к истории.

Несколько дней спустя Чарити по уши увязла в замысловатых именах, с трудом продиралась сквозь староиспанский, на котором была написана часть книг – да еще и в островном варианте, что усложняло дело. Иногда приходилось обращаться за помощью к Лоренсо, который, судя по всему, тоже присматривал за будущей королевой и часто стучался в ее покои, чтобы осведомиться, все ли в порядке. Он охотно отвечал на вопросы, однако этого было мало.

Комнаты Чарити отвели в новом крыле, неподалеку от покоев принца Рамиро, во всяком случае, на том же этаже. Леокадия объяснила, что после свадьбы все либо переедут в покои короля Альваро в старой части, либо заново обставят смежные комнаты в новой – вот этот самый этаж превратится в территорию короля и королевы. Пока что никаких приготовлений к этому заметно не было, Рамиро приказов не отдавал, и Чарити не понимала, что происходит. Неужели ему все равно, где с нею жить? Неужели его это не волнует? Она опасалась задать самому Рамиро этот вопрос и потому попробовала найти ответ в книгах. Там ничего не было по поводу того, что жених не должен встречаться с невестой до свадьбы. Наоборот, присутствовали развеселые истории позапрошлого века, когда на острове внезапно (к счастью, ненадолго) воцарились фривольные нравы, и тогдашний король втихаря приступил к исполнению супружеского долга сразу после помолвки. Затем по политическим причинам помолвку расторгли, и его величество взял в жены другую девушку, а предыдущая оказалась беременна. Разразился страшный скандал. К счастью или к несчастью, ребенок родился мертвым, и историю удалось замять. Чарити читала об этом, краснела и хихикала, прикрывая ладошкой рот. Значит, принцу Рамиро не запрещено к ней приближаться. Если не супружеский долг исполнять, так просто поговорить. Отчего же он держится на расстоянии?

Чарити встречалась с Рамиро во время трапез, и он всегда был неизменно вежлив. Он снова надел траур, и от этого казался еще более худым и бледным. Они обменивались официальными фразами, не более. Атмосфера вообще царила похоронная. Чарити понимала, что это скорбь по погибшему королю, которого все любили, но… но…

Она решила, что изучит дворец самостоятельно. Иногда это удавалось, но чаще приходилось довольствоваться обществом Леокадии. Принцесса, остававшаяся отстраненно-вежливой, показывала Чарити залы, коридоры, кухни, хранилища. Замок был огромен и изогнут, словно арфа. Тут оказалось полно укромных уголков, крохотных двориков, где вился по камням дикий виноград, пропеченных солнцем балконов с видом на море. Особенно Чарити понравилась южная терраса, и она размечталась, что хорошо бы поужинать здесь с Рамиро. Поговорить… не только о погоде. Получше друг друга узнать.

Она не ведала, как к нему приблизиться, – а принц не делал ни единого шага навстречу.

…Через десять дней после своего прибытия на остров, в закатный час, когда садящееся солнце окрашивало весь город в оттенки янтаря, Чарити решилась. Выйдя из своих комнат, она уверенно зашагала в сторону покоев Рамиро. За ней тут же потащился гвардеец.

К этому тоже пришлось привыкать – что в замке стража и слуги на каждом шагу. Дворец охранялся очень тщательно, особенно после недавних событий, приведших к смерти правящего монарха. Чарити уже успела узнать эту историю в подробностях – от Лоренсо, который поделился с нею, явно желая, чтобы невеста принца была в курсе дел. Девушка ужаснулась. Как Рамиро и его семье удается это переживать? Как вообще он смог… Мысли путались. Как они все смогли? Пожалуй, ей придется выучить обычаи острова лучше, чем она что-либо учила в своей жизни. Эта клятва кровью, это… просто невыносимо искренне… и страшно.

Лоренсо же и командовал охраной замка, так что бродящим повсюду или обнаруживающимся в самых неожиданных местах гвардейцам Чарити уже не удивлялась. Не удивилась она, и увидев стражу у дверей принца. Два дюжих молодца с каменными лицами стояли навытяжку, даже когда на них никто не смотрел.

– Принц у себя? – осведомилась Чарити, останавливаясь рядом с ними.

– Да, сеньорина.

– Доложите, что я пришла.

Тут же откуда-то возник слуга (надо же, специальный человек для доклада!), осторожно постучался, получил позволение войти и пропал за дверью. Через мгновение двери распахнулись, и Чарити впустили внутрь. Слуга бесшумно исчез, оставив принца наедине с невестой.

Чарити впервые оказалась в кабинете Рамиро и мельком отметила, что здесь очень уютно. Принц поднялся ей навстречу из-за заваленного бумагами стола. Рамиро был без сюртука, в застегнутом жилете и белой рубашке с пышными рукавами. Он положил перо и обошел стол, чтобы поцеловать Чарити руку.

– Добрый вечер, леди Эверетт. Это приятный сюрприз.

– Чарити, ваше высочество. Вы можете называть меня по имени. В конце концов, мы скоро обвенчаемся.

Уголки губ Рамиро дрогнули, как будто он собирался улыбнуться – и нет, не получилось.

– Хорошо, Чарити. Конечно. Я… немного позабыл обо всем в связи с этими событиями. Вы же зовите меня Рамиро, так?

– Так, – согласилась она.

Принц подвел ее к креслу и усадил.

– Вы чего-нибудь желаете? Возможно, вина и фруктов?

– Вообще-то я хотела кое-что предложить. Нам предстоит стать супругами, а мы едва видимся с вами. – Чарити комкала платочек – очень волновалась. – Это возможно как-то исправить?

Принц красноречиво оглянулся на заваленный бумагами стол.

– Видите ли… Сейчас, в связи со смертью отца и моим назначением на престол, я погребен под лавиной законов, проектов и финансовых ведомостей.

– Но вы можете отужинать со мной? Например, сегодня, на южной террасе?

– Ах, так вы разведали террасу! – Его голос слегка потеплел. – Что ж, хорошо. Пожалуй, это будет правильно. Искренне прошу извинить меня за то, что уделяю вам так мало внимания. Через час?

– Да, Рамиро. Через час будет прекрасно.

– Отлично, тогда встретимся там.

Он проводил ее до дверей, и Чарити вышла, окрыленная надеждой.

Чарити постаралась, чтобы все было сделано как надо. Велела подать говядину, ее готовили здесь по-особенному, с местными травами, и вино, которое посоветовал Лоренсо. Этот вездесущий человек заглянул к девушке, когда она отдавала слуге распоряжения насчет ужина, и дал несколько ценных советов. В результате стол бы сервирован выше всяких похвал.

Когда Чарити, в очередном белом платье, которые ей успели изрядно надоесть, но которые пока было не на что сменить (Леокадия не подчинялась моде незамужних женщин носить светлые тона, но Леокадия являлась принцессой – а что позволено иностранной невесте принца, Чарити не знала), вышла на террасу, Рамиро уже ждал ее. Он поднялся навстречу и приветствовал невесту легким поклоном. Бесшумные слуги казались тенями на каменных стенах, и Чарити вскоре перестала замечать, что тут есть кто-то, кроме нее и принца.

Солнце садилось в море с другой стороны острова, однако яркие косые лучи все еще освещали террасу. В огромном замковом саду, который Чарити еще даже не начала изучать, пели птицы. Как странно, птицы в сердце города… В Лондоне этого не услышишь. Там даже из Гайд-парка всех пичуг давно распугали.

Рамиро выглядел менее напряженным, чем час назад в кабинете. Он начал беседу с общих тем – поинтересовался, как Чарити нравится остров и чему она научилась за это время, – и беседа становилась все свободней и свободней. Чарити посетовала, что пока еще толком не видела Маравийосы, на что Рамиро заметил, что теперь у нее будет много времени на это.

– Вы увидите собор Святого Павла, это точно. Нас обвенчают там.

При мысли о том, что меньше чем через месяц она станет женой Рамиро, Чарити замерла.

– В Лондоне тоже есть собор Святого Павла.

– Наш не хуже лондонского. Средневековые фрески, витражи немыслимой ценности…

– Вряд ли в день свадьбы мне будет до витражей.

– Вас так замучают подготовкой к ней и примерками платья? – Рамиро наконец улыбнулся. Он сейчас снова напоминал того принца, с которым Чарити познакомилась во Флоренции.

– Я хочу, чтобы в этот день витражи были… не самым главным.

Как заговорить о том, что ее тревожит? Как намекнуть ему, что он может сказать ей о любви – если любовь есть, конечно, если Чарити и отец не выдумали все? Нет, отец не мог ей солгать. Он был так рад, что принц влюблен в Чарити и просит ее руки… Это всего лишь неловкость, которая неизбежно возникает в подобных ситуациях. Это пройдет.

– Вы волнуетесь? – внезапно поинтересовался принц.

Чарити взглянула на него – он сидел, откинувшись на спинку кресла, и перекатывал в ладонях бокал с вином. Девушка заметила, что ест Рамиро очень мало и весьма равнодушно. Может, поэтому он такой худой.

– Вы не доели мясо, а оно восхитительно.

– Вы не ответили.

– Конечно, я волнуюсь. Это новая страна для меня, а мне предстоит стать королевой. Я изо всех сил стараюсь все выучить, но иногда мне кажется, что всей моей жизни на это не хватит.

– Ну что вы, – возразил Рамиро, – вам хватит жизни.

– Вы старше и опытнее меня, вы родились здесь, вам легче рассуждать.

– Сколько вам лет, Чарити? – внезапно спросил он.

– Двадцать три. Мне исполнилось двадцать три в начале марта. Поездка в Италию была одним из подарков отца.

Рамиро усмехнулся.

– Тогда вы немного ошиблись. Я не старше вас, а младше. Мне двадцать два.

Чарити застыла, глупо приоткрыв рот.

– Вы шутите, – пробормотала она.

– Нет. Я родился в январе. Мне сейчас двадцать два – а двадцать три будет только в следующем году. – Рамиро явно развеселился, наблюдая ее изумление. – Марко – мой младший брат, ему двадцать. А Леокадия – старшая сестра, ей двадцать пять. Вы обманулись. Многие обманываются, я выгляжу старше своих лет. Но, наверное, это к лучшему.

Чарити медленно покачала головой, отказываясь верить. Хотя… почему нет? Принц просто всю свою жизнь непрерывно учился и работал, Марко ведь говорил, что брат весьма жаден до знаний. Это накладывает определенный отпечаток. И смерть отца определенно сделала Рамиро старше.

Сколько же всего ей еще предстоит узнать о нем!

– Наверное, мне стоит рассказать вам о моей семье побольше, чтобы вы разбирались в происходящем, – сказал принц и приступил к делу.

Он рассказал об отце – спокойно и отстраненно, и все же Чарити уловила в его словах тщательно спрятанную боль. Об отце, который очень любил свою страну, но оказался несколько… рассеян.

О мачехе, которая влюбилась в Альваро, еще будучи замужем за Эстебаном.