Текст книги "Ночной цирк"

Между небом и землей
Нью-Йорк, 1 ноября 1902 г.

В прошлый раз Бейли заходил в этот шатер вместе с Поппет, и внутри все было заполнено густым белым туманом.

Тогда – Бей ли не верится, что это было всего несколько дней назад, – пространство шатра казалось бесконечным. Теперь же от тумана не осталось и следа, и он ясно видит белые очертания стен и застывших зверей. Птицы, летучие мыши и бабочки повисли в воздухе, словно подвешенные на невидимых струнах. Ничто не шелохнется. Не трепещут бумажные крылья. Все замерло.

Некоторые звери сидят на земле прямо у ног Бейли. Среди них – черный кот, сгорбившийся, словно перед прыжком, и белая лисица с серебристым подпалом. Есть и животные побольше. Например, зебра с полосатыми боками. Спящий лев с белоснежной гривой. Белый олень с огромными рогами.

Рядом с оленем стоит мужчина в темном костюме. Он почти прозрачный – словно призрак или отражение в стекле. Местами его костюм кажется просто игрой теней. Сквозь рукав его сюртука Бейли видит силуэт оленя.

Бейли гадает, не является ли призрак плодом его воображения, когда тот поднимает глаза. Они оказываются неожиданно яркими, хотя Бейли не может понять, какого они цвета.

– Я просил ее не посылать тебя этой дорогой, хоть она и самая короткая, – говорит он.

– Кто вы? – спрашивает Бейли.

– Меня зовут Марко, – представляется мужчина. – А ты, должно быть, Бейли.

Бейли кивает.

– Я надеялся, что ты окажешься постарше, – говорит Марко. В его голосе звучит нескрываемая грусть, но Бейли слишком удивлен встречей с призраком, чтобы заострять на этом внимание.

– Вы умерли? – спрашивает он, подходя ближе. Под определенным углом кажется, что Марко обретает плотность, но через мгновение он снова становится прозрачной тенью.

– Не совсем, – качает головой Марко.

– Тсукико сказала, что она единственная живая душа в цирке, которая знает, что здесь произошло.

– То, что говорит мисс Тсукико, не всегда соответствует действительности.

– Но вы выглядите словно призрак, – говорит Бейли, не зная, как еще описать то, что он видит.

– Ты тоже кажешься мне призраком, так кто же из нас действительно существует?

Бейли понятия не имеет, что ответить, и поэтому сам решает спросить о первом, что приходит в голову:

– Это ваш котелок валяется на площади?

К его удивлению, на лице Марко появляется улыбка.

– Вообще-то мой, – кивает он. – Он слетел у меня с головы прямо перед тем, как все случилось, и остался там.

– А что случилось? – спрашивает Бейли.

Марко отвечает не сразу.

– Это довольно длинная история.

– То же самое сказала Тсукико, – говорит Бейли. Ему хочется отыскать Виджета. Уж он-то сумел бы рассказать любую историю.

– Значит, на этот раз она говорила чистую правду, – усмехается Марко. – По ряду причин, на объяснение которых у нас сейчас нет времени, Тсукико собиралась сделать меня пленником факела. Однако все пошло не совсем по плану, что и привело к нынешнему положению вещей. Я был развеян в пыль, а потом вновь собран воедино, но при этом утратил целостность.

Марко протягивает руку, чтобы Бейли мог его коснуться. Пальцы проходят сквозь призрачную ладонь, встретив лишь незначительное сопротивление, словно в воздухе что-то есть, но ему не хватает плотности.

– Это не наваждение и не фокус, – говорит Марко.

Бейли на секунду задумывается, сосредоточенно нахмурившись, но потом неуверенно кивает. Поппет говорила ему, что нет ничего невозможного, и он начинает этому верить.

– Я не могу взаимодействовать с тем, что нас окружает, так же, как это делаешь ты, – объясняет Марко. – Мне ты тоже кажешься призрачным, впрочем, как и все вокруг. Вероятно, нам еще выпадет возможность поговорить об этом подробнее. А сейчас следуй за мной.

Он разворачивается и направляется вглубь шатра.

Бейли идет за ним, огибая животных, преграждающих путь. Ему непросто лавировать среди них, хотя Марко, опережающий его на несколько шагов, делает это без труда.

Обходя развалившегося на земле белого медведя, Бейли спотыкается и задевает плечом застывшего в воздухе ворона. Ворон падает наземь, вывернув под неестественным углом сломанное крыло. Прежде чем Бейли успевает что-либо сказать, Марко наклоняется и поднимает птицу. Раздвинув крылья, он что-то с щелчком проворачивает внутри, и ворон, дернув головой, издает отрывистое лязгающее карканье.

– Как вам удается брать их в руки? – удивляется Бейли.

– Я еще не разобрался во всех тонкостях своего взаимодействия с физическим миром, – говорит Марко, приглаживая птичья перья. Ворон, чуть прихрамывая, разгуливает по его руке. Он хлопает бумажными крыльями, но взлететь ему не удается. – Видимо, все дело в том, что это мои творения. Те части цирка, которые созданы мной, кажутся наиболее осязаемыми.

Ворон перескакивает с руки Марко на ворох бумаги, из которого торчит завивающийся колечком хвост. Видимо, когда-то это был дракон.

– Они потрясающие, – говорит Бейли.

– Это всего-навсего заводные игрушки из бумаги, приведенные в действие довольно простым колдовством. Немного усердия, и у тебя получится не хуже.

Бейли никогда не приходило на ум, что он тоже мог бы создавать нечто подобное, но Марко говорит об этом так просто и без обиняков, что идея перестает казаться невероятной.

– Куда мы идем? – спрашивает Бейли, когда до дальней стены шатра остается всего несколько шагов.

– Один человек давно хочет с тобой поговорить, – отвечает Марко. – Она ждет нас у Дерева желаний; оно показалось нам самым надежным.

– Дерево желаний? По-моему, я его раньше не видел, – говорит Бейли, внимательно глядя под ноги.

– На шатер, в котором оно растет, нельзя наткнуться случайно, – объясняет Марко. – Его находят только те, кому это действительно необходимо. Это один из моих любимых шатров. При входе стоит ящик, из которого нужно взять свечу и зажечь ее от одной из тех, что уже горят на дереве. Ты зажигаешь свое желание от желания другого человека.

Они как раз доходят до стены, и Марко указывает ему на еле заметную щель, стянутую атласной лентой. Это напоминает Бейли вход в шатер Виджета с множеством странных бутылочек внутри.

– Когда ты выйдешь отсюда, ты должен сразу увидеть на другой стороне аллеи вход в шатер акробатов. Я пойду вслед за тобой, но пока мы снова не окажемся под крышей, ты меня, скорее всего, не сможешь видеть. И… будь осторожен.

Бейли распускает шнуровку и легко выскальзывает наружу, оказавшись на одной из извилистых аллей между шатрами. Серое небо над головой еще не потемнело, хотя дождь уже накрапывает.

Шатер акробатов возвышается над всеми окружающими его шатрами. До вывески у входа, гласящей, что внутри законы притяжения не действуют, остается всего несколько шагов.

Бейли, не раз бывавший в этом шатре, уверен, что сейчас увидит арену, не затянутую страховочной сеткой, и зависших над ней воздушных гимнастов. Однако вопреки ожиданиям, переступив порог, он видит не открытое пространство, а праздничную толпу. Вечеринка прервалась в самом разгаре; гости застыли, словно птицы в Ледяном саду.

В шатре, залитом светом круглых светильников, свисающих с потолка вперемежку с канатами, стульями и круглыми клетками, находится несколько десятков цирковых артистов. Одни стоят, разбившись на парочки или небольшие компании, другие сидят на подушках, ящиках, стульях, яркая расцветка которых бросается в глаза в общей черно-белой гамме.

И все до единого замерли без движения, так что кажется, будто они даже не дышат. Словно статуи.

Рядом с Бейли стоит человек с поднесенной к губам флейтой, но инструмент не издает ни звука. Другой гость замер, собираясь налить вина, и струя повисла в воздухе, не успев вылиться в бокал.

– Наверное, лучше было обойти вокруг, – говорит Марко, тенью вырастая возле Бейли. – Я часами смотрел на них, но у меня по-прежнему мурашки бегут, когда я это вижу.

– Что с ними произошло? – удивленно спрашивает Бейли.

– Насколько я могу судить, с ними все в порядке, – объясняет Марко. – Просто время для всего цирка остановилось, чтобы мы успели сделать все, что нужно, вот они и… – Он показывает рукой на замерших гостей вечеринки.

– Тсукико тоже часть цирка, однако с ней ничего такого не случилось, – недоуменно возражает Бейли.

– Полагаю, у нее собственные правила игры, – пожимает плечами Марко. – Иди за мной, – добавляет он, углубляясь в толпу.

Лавировать среди людей оказывается еще труднее, чем среди бумажных зверей. Бейли с невероятной осторожностью делает каждый шаг, боясь того, что может случиться, если он нечаянно заденет кого-нибудь, как давеча задел ворона.

– Почти пришли, – заявляет Марко, когда они пробираются мимо стоящей полукругом группы циркачей. Однако Бейли застывает на месте, во все глаза уставившись туда же, куда смотрят замершие артисты.

Виджет одет в костюм для выступлений, он лишь снял лоскутный пиджак, и расстегнутый жилет свисает поверх его черной рубашки. Поднятые в характерном жесте руки свидетельствуют о том, что он замер на полуслове, рассказывая одну из своих историй.

Поппет стоит возле брата. Ее голова повернута к факельной площади, словно что-то отвлекло ее внимание от рассказа Виджета в тот самый миг, когда вечеринка остановилась. Рыжие волосы, волнами рассыпавшиеся по плечам, выглядят так, словно она находится в воде.

Бейли идет кругом, чтобы оказаться к ней лицом, и с опаской дотрагивается до ее волос. Они колышутся от его прикосновения, однако через несколько секунд вновь замирают.

– Она меня видит? – спрашивает Бейли. Глаза Поппет такие живые и яркие, что ему кажется, будто она вот-вот моргнет, но ее веки остаются поднятыми.

– Я не знаю, – отвечает Марко. – Возможно, видит, но…

Он не успевает закончить, потому что один из стульев, висящих под потолком, обрушивается вниз, оборвав ленту, которой был привязан. Он с грохотом ударяется о землю и разлетается в щепки, чудом не задев Виджета.

– Черт! – восклицает Марко. Бейли отскакивает в сторону, едва не налетев на Поппет, отчего ее волосы вновь приходят в движение.

– Там есть проход, – говорит ему Марко, указывая в противоположный конец шатра, и растворяется в воздухе.

Бейли оглядывается на Поппет с Виджетом. Волосы Поппет снова застыли. Несколько обломков упавшего стула лежит на сапогах Виджета.

Бейли поворачивается и направляется дальше, осторожно лавируя между застывшими фигурами. Он с опаской поглядывает на другие стулья и круглые железные клетки, подвешенные к потолку на тонких атласных лентах.

Трясущимися руками он развязывает шнуровку в стене шатра.

Когда он проскальзывает сквозь образовавшуюся прореху, ему кажется, что он видит сон.

В примыкающем шатре высится огромное дерево. Оно не меньше его дуба и растет прямо из земли. Черная кора голых ветвей закапана полупрозрачным воском от множества белых свечей. Горят далеко не все, однако зрелище все равно потрясающее: пламя озаряет сплетающиеся ветви, бросая дрожащие отсветы на полосатые стены шатра.

Под деревом, обвив руками плечи женщины, в которой Бейли сразу же узнает иллюзионистку, стоит Марко. Как и он, женщина походит на призрак. В полумраке ее платье кажется сотканным из тумана.

– Здравствуй, Бейли, – говорит она, заметив его. И хотя слова произнесены очень тихо, ему кажется, что они звучат прямо возле его уха. – У тебя очень симпатичный шарф, – добавляет она, поскольку он не торопится с ответом. Это сказано с такой теплотой, что у него почему-то становится легко на душе. – Меня зовут Селия. По-моему, раньше у нас не было возможности познакомиться как следует.

– Очень приятно, – кивает Бейли.

Она доброжелательно улыбается, и Бейли удивляется тому, насколько иначе она выглядит по сравнению с тем, что ему доводилось видеть во время ее выступлений. И дело не только в том, что сквозь ее зыбкие очертания он может разглядеть ветки дерева.

– Как вы узнали, что я должен прийти? – спрашивает он.

– По словам Поппет, ты являешься частью событий, которые уже начали происходить, поэтому я надеялась, что рано или поздно ты появишься.

При упоминании имени Поппет Бейли через плечо оглядывается на прореху в стене шатра. Ему кажется, что от замерших гостей вечеринки его отделяет гораздо большее расстояние, чем он себе представлял.

– Мы хотим, чтобы ты кое-что для нас сделал, – продолжает Селия, когда он поворачивается обратно. – Нужно, чтобы ты возглавил цирк.

– Что? – у Бейли округляются глаза. Он понятия не имел, чего ждать от этого разговора, но уж точно не этого.

– В данный момент цирк нуждается в новом хранителе, – вступает в разговор Марко. – Сейчас он плывет по течению, как корабль без якоря. Нужен кто-то, кто смог бы стать его якорем.

– И вы хотите, чтобы это был я? – удивляется Бейли.

– Мы очень на это надеялись, – кивает Селия. – Если, конечно, ты согласишься принять на себя такую ответственность. Мы будем поддерживать тебя во всем, Поппет и Виджет тоже помогут, но, по большому счету, тебе придется принять весь груз на свои плечи.

– Но я же… Во мне нет ничего особенного, – сомневается Бейли. – Я не такой, как они. Я обычный человек.

– Знаю, – говорит Селия. – Это не то, что было уготовано тебе судьбой. Не для этого ты был создан. Возможно, скажи я, что это так, тебе было бы легче, но я не хочу лгать. Просто ты оказался в нужном месте в нужное время, и тебе не все равно. Иногда этого достаточно.

Вглядываясь в ее лицо, озаренное дрожащим пламенем свечей, Бейли неожиданно понимает, что она гораздо старше, чем кажется. И Марко тоже. Словно он рассматривает фотографию, сделанную много лет назад, а сами люди, запечатленные на ней, уже совсем не так молоды и из-за этого внезапно кажутся далекими. И сам цирк кажется далеким, хотя и окружает его со всех сторон. Словно все вокруг куда-то ускользает.

– Хорошо, – кивает Бейли, но Селия поднимает руку, не позволяя соглашаться так поспешно.

– Не торопись, – говорит она. – Это очень важно. Я хочу, чтобы у тебя было то, чего мы оба были лишены. Я хочу, чтобы у тебя был выбор. Ты можешь согласиться, а можешь уйти. Ты не обязан помогать нам, и я не хочу, чтобы ты думал, что обязан.

– А что будет, если я уйду? – спрашивает Бейли.

Селия встречается глазами с Марко, прежде чем ответить. Это всего лишь взгляд, но в нем сквозит что-то настолько сокровенное, что Бейли в смущении отворачивается и принимается рассматривать узор переплетенных ветвей над головой.

– Он долго не устоит, – признается Селия, не объясняя, в чем это может выражаться. Она переводит взгляд на Бейли и продолжает: – Я знаю, что мы просим слишком многого, но больше нам не к кому обратиться.

В это мгновение свечи на дереве начинают трещать и искриться, и некоторые из них гаснут. На месте ярких язычков пламени появляются струйки дыма, чтобы тут же развеяться по ветру.

Силуэт Селии становится нечетким, и сама она выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок, но Марко бросается к ней, чтобы поддержать.

– Селия, любовь моя, – шепчет он, гладя ее по волосам. – Ты самый сильный человек, которого я встречал. Ты можешь потерпеть еще немного, знаю, что можешь.

– Прости меня, – бормочет Селия.

Бейли не понимает, к кому из них она обращается.

– Тебе не за что просить прощения, – уверяет Марко.

Селия крепко сжимает его руку.

– Что будет с вами, если… если цирка не станет? – спрашивает Бейли.

– По правде говоря, я точно не знаю, – признается Селия.

– Ничего хорошего, – бормочет Марко.

– И что я, по-вашему, должен сделать? – допытывается Бейли.

– Нужно, чтобы ты завершил начатое мною, – говорит Селия. – Мне пришлось действовать несколько импульсивно, и я разыграла свои козыри не так, как предполагалось. Проблему с факелом тоже нужно решать.

– А что с факелом? – недоумевает Бейли.

– Если думать о цирке как о машине, – говорит Марко, – то факел является одной из его движущих сил.

– Нужно сделать две вещи, – продолжает Селия. – Прежде всего, вновь зажечь факел. Это наполовину вернет цирк к жизни.

– Наполовину? А дальше что? – спрашивает Бейли.

– Это будет посложнее, – вздыхает Селия. – Я несу цирк в себе. И ты должен будешь забрать его у меня.

– Ого!

– Он поселится внутри тебя, – говорит она. – Ты будешь связан с ним неразрывно. Время от времени его можно будет покинуть, но очень ненадолго. Я не уверена, сможешь ли ты когда-нибудь передать его кому-то еще. Цирк станет твоим. Навечно.

Только теперь Бейли начинает понимать, как тяжела ноша, которую ему предлагается взвалить на плечи.

Это не несколько лет учебы в Гарварде. Это куда серьезнее заботы о семейной ферме, мелькает у него в голове.

Бейли переводит взгляд с Марко на Селию. По ее взгляду он понимает: она примет любое его решение, чем бы это ни грозило им с Марко или всему цирку. Он вспоминает, что собирался задать целую кучу вопросов, но внезапно все это кажется неважным.

Он уже знает, каким будет его ответ.

Этот выбор был сделан им еще в десять лет, под другим деревом, и залогом этого выбора стала горстка желудей, выпавший ему фант и одинокая белая перчатка.

Он выберет цирк.

– Я согласен, – говорит он. – Я остаюсь. Я готов сделать все, что вы просите.

– Спасибо, Бейли, – благодарит его Селия, и тихий звук ее голоса развеивает последние остатки страха.

– Однако мне кажется, – вступает в разговор Марко, – что мы должны скрепить эту договоренность по всем правилам.

– Разве нельзя без этого обойтись? – спрашивает Селия.

– В сложившейся ситуации я не склонен полагаться на слова, – говорит Марко.

Тяжело вздохнув, Селия кивает в знак согласия, и Марко с опаской отпускает ее руку. Она уверенно держится на ногах, и ее силуэт больше не расплывается.

– Вы хотите, чтобы я что-то подписал? – спрашивает Бейли.

– Не совсем, – качает головой Марко. Он снимает с пальца правой руки серебряное кольцо, на котором выгравирована какая-то надпись, но в полумраке Бейли не удается различить слова. Марко пригибает нависшую над головой ветку и водит кольцом в пламени одной из свечей, пока оно не раскаляется добела. Бейли размышляет про себя, кто загадывал желание, зажигая эту свечу.

– Я оставил желание на этом дереве много лет назад, – говорит Марко, словно прочитав его мысли.

– И что вы пожелали? – любопытствует Бейли в надежде, что его вопрос не покажется бестактным, однако Марко ничего не отвечает.

Вместо этого он, положив пышущее жаром кольцо себе на ладонь, протягивает руку Бейли.

Тот осторожно накрывает ее своей, ожидая, что пальцы, как и прежде, беспрепятственно пройдут насквозь.

Однако его ладонь ложится на ладонь Марко, которая кажется почти такой же плотной, как его собственная. Подавшись вперед, Марко шепчет ему на ухо:

– Я пожелал быть с ней.

Лишь после этих слов Бейли чувствует боль. Обжигающую, пронзительную боль, с которой кольцо врезается в его кожу.

– Что происходит? – сдавленным голосом спрашивает он, когда ему наконец удается набрать в грудь немного воздуха. От резкой пульсирующей боли, охватившей его с ног до головы, колени дрожат и норовят предательски подогнуться.

– Я скрепляю твой обет, – говорит Марко. – Это одно из моих умений.

Боль отступает, стоит Марко отпустить руку Бейли, но дрожь в ногах проходит не сразу.

– Ты в порядке? – встревоженно спрашивает Селия.

Бейли кивает, разглядывая ладонь. Кольцо исчезло, оставив после себя ярко-красный отпечаток на коже. Даже не задавая вопросов, Бейли отчетливо понимает, что шрам на этом месте останется навсегда. Опустив руку, он переводит взгляд на Марко и Селию.

– Я должен знать, что делать дальше, – говорит он.

Второе зажжение факела
Нью-Йорк, 1 ноября 1902 г.

Небольшую заваленную книгами каморку Бейли отыскивает без особого труда. Огромный черный ворон, сидящий в углу комнаты, с любопытством следит, как он шарит по столу.

Бейли нетерпеливо переворачивает листы толстой книги в кожаном переплете, пока не доходит до страницы с подписями Виджета и Поппет. Он аккуратно вырывает лист, так чтобы возле корешка не осталось ни клочочка бумаги. Следуя полученным указаниям, он достает перо из ящика стола и вписывает на страницу собственное имя. Пока чернила сохнут, он собирает остальные предметы, которые ему понадобятся, то и дело мысленно сверяясь со списком, чтобы ничего не забыть.

Проще всего оказывается отыскать клубок пряжи, он лежит на стопке книг прямо у него под носом.

Покопавшись в бумагах на столе, он находит две карты: одну из обычной игральной колоды, а другую из колоды Таро – с изображением ангела. Он кладет обе за обложку книги.

Голуби в клетке, висящей над его головой, беспокойно бьют крыльями.

Больше всего времени уходит на поиски карманных часов на длинной серебряной цепочке, которые, как выясняется, упали со стола на пол. Сдув с них пыль, он обнаруживает на крышке гравировку: инициалы Г. Б. Тиканья часов не слышно. Положив вырванную страницу поверх книги, Бейли засовывает ее под мышку. Часы и клубок он раскладывает по карманам, в одном из которых уже лежит свеча с Дерева желаний.

Ворон наклоняет голову, глядя на Бейли, когда тот направляется к двери. Голуби снова уснули.

Через примыкающий к каморке шатер Бейли проходит за спинками кресел, расставленных по кругу в два ряда. Пересечь арену наискосок почему-то кажется ему неправильным.

На улице по-прежнему накрапывает дождь.

Он почти бегом возвращается на площадь, где его поджидает Тсукико.

– Селия велела одолжить у вас зажигалку, – говорит он.

Тсукико с любопытством прищуривается, наклонив голову набок и становясь от этого похожей на странную птицу с ухмылкой чеширского кота.

– Что ж, думаю, это приемлемо, – после недолгого раздумья говорит она.

Она вынимает из кармана серебряную зажигалку и бросает ее Бейли.

Он не ожидал, что она окажется такой тяжелой. На потертом корпусе из черненого серебра, частично скрывающем сложный внутренний механизм, вытравлены непонятные иероглифы.

– Будь с ней осторожен, – просит Тсукико.

– Она волшебная? – спрашивает Бейли, разглядывая зажигалку со всех сторон.

– Нет, но ей уже много лет, и она сделана руками человека, который был мне очень дорог. Как я понимаю, ты собираешься снова зажечь огонь?

Она указывает взглядом на железную чашу с завитками, в которой некогда пылал факел.

Бейли кивает.

– Тебе нужна помощь?

– А вы хотите помочь?

Тсукико пожимает плечами.

– Мне не так уж и важно, что из этого получится, – заявляет она, но взгляд, которым она окидывает шатры, обступившие площадь, заставляет Бейли усомниться в ее словах.

– Почему-то я вам не верю, – говорит он. – Но, как бы то ни было, это важно для меня. И что-то подсказывает мне, что я должен сделать все сам.

Тсукико улыбается, глядя на него, и впервые ее улыбка кажется ему искренней.

– В таком случае не буду тебе мешать, – говорит она, проводя ладонью по железной стенке чаши, и большая часть скопившейся в ней воды превращается в облако пара, которое в считаные секунды растворяется в тумане.

Не давая больше никаких советов или подсказок, она уходит прочь по черно-белой полосатой аллее; струйки дыма вьются у нее за спиной. Бейли остается на площади в одиночестве.

Он вспоминает историю зажжения факела – первого зажжения, о котором ему рассказывал Виджет. Только теперь ему приходит в голову, что он был зажжен в ту самую ночь, когда тот родился. Виджет всегда говорил об этом в таких подробностях, что Бейли решил, будто он все видел своими глазами. Лучников, разноцветный огонь, все действо.

А теперь сделать то же самое должен он, имея лишь книгу, немного пряжи и чужую зажигалку. В одиночку. Под дождем.

Раз за разом он проговаривает про себя то, что успел запомнить из наставлений Селии, касавшихся куда более сложных вещей, чем поиск книг и завязывание узелков. Что-то, в чем он так и не разобрался до конца, про сосредоточенность и намерение.

Он оборачивает книгу ярко-красной длинной шерстяной ниткой, на которой местами налипло и засохло что-то коричневое.

Он завязывает три узла, так что вырванная страница оказывается прижатой к обложке снаружи, а карты надежно спрятанными внутри.

Карманные часы он тоже вешает на книгу, туго затягивая цепочку.

Потом бросает книгу в пустую чашу. Она глухо ударяется о дно, часы лязгают по металлу. Шляпа Марко валяется в грязи у ног Бейли. Он поднимает и бросает ее вслед за книгой.

Повернувшись в сторону шатра воздушных гимнастов, он сразу находит глазами его купол, возвышающийся над прочими. А затем, поддавшись непонятному импульсу, выворачивает карманы и кидает их содержимое в чашу. Его серебристый билет. Высохшую розу, красовавшуюся в его петлице на ужине со сновидцами. Белую перчатку Поппет.

Взяв в руки стеклянный пузырек, в который Виджет заключил его воспоминание о дереве детства, он на мгновение замирает, но потом бросает и его и невольно вздрагивает, когда тот разлетается вдребезги, ударившись о металл.

Держа в одной руке белую свечу, другой он достает зажигалку Тсукико. Ему приходится немного повозиться, прежде чем кремень разражается искрами.

Когда свеча наконец вспыхивает ярким оранжевым пламенем, он бросает ее в чашу.

Ничего не происходит.

Это мой выбор, думает Бейли. Я хочу этого. Мне это необходимо. Пожалуйста. Пожалуйста, пусть это сработает.

В эту мольбу он вкладывает всю страсть, на какую только способен. С какой раньше не загадывал ни одного желания – ни задувая свечи на именинном торте, ни глядя на падающую с неба звезду. Он желает этого ради себя самого. Ради сновидцев в алых шарфах. Ради незнакомого часовщика. Ради Марко с Селией и ради Виджета с Поппет. Даже ради Тсукико, хоть она и делает вид, что ей все равно.

Бейли закрывает глаза.

На миг все замирает. Даже дождь внезапно прекращается. Он чувствует, как две руки ложатся ему на плечи. Появляется тяжесть в груди.

Что-то начинает искриться внутри железной чаши.

Несмело занимаются первые, кроваво-красные языки пламени.

Разгораясь все ярче, они становятся ослепительно белыми, а из огня подобно падающим звездам начинают вылетать искры.

Жар отбрасывает Бейли назад, прокатываясь волной по его телу, обжигая легкие. Упав навзничь, он понимает, что земля высохла, пепел и зола, покрывавшие ее, исчезли без следа, а вся поверхность раскрашена спиральным черно-белым узором.

На обступивших площадь шатрах один за другим вспыхивают светильники, мерцая, словно светлячки.

Стоя под Деревом желаний, Марко следит, как среди ветвей оживают погасшие было свечи. Секунду спустя возле него появляется Селия.

– Сработало? – спрашивает он. – Прошу тебя, скажи, что это сработало.

– Вместо ответа она целует его – целует так же, как он однажды поцеловал ее в толпе танцующих гостей в доме Чандреша. Так, словно они одни во всей вселенной.