Текст книги "Дело иллюзорной удачи"

Глава 4

В десять часов Мейсон поспешно освободил Деллу Стрит от группы мужчин, даже не пытающихся скрыть свое восхищение ею, и пожелал хозяину и хозяйке дома спокойной ночи. Джадсон Олни устроил из прощания целый спектакль, а напоследок поцеловал Деллу Стрит в правую щеку.

– Теперь, когда я вас нашел, – заявил он, – мне не хотелось бы потерять вас снова. – И многозначительно добавил: – А я слов на ветер не бросаю, Делла!

Тут вмешалась миссис Уоррен:

– Чем заявлять о своих правах, Джадсон, лучше не расставайтесь с предметом вашей страсти, а то снова ее упустите!

– А вы за мной следите! – засмеялся Олни.

Повернув голову, Мейсон вдруг заметил злобный, полный ненависти взгляд, направленный на Деллу Стрит. Он знал, что фамилия этой молодой женщины с блестящими глазами Честер, и слышал, как кто-то называл ее Адель. Адвокат твердо решил расспросить о ней Деллу Стрит, когда они приедут в офис. Хорас Уоррен тепло пожал руку Мейсону.

– Мы очень признательны Джадсону Олни и мисс Стрит, – сообщил он. – Поверьте мне, мистер Мейсон, я был рад познакомиться с вами, и, надеюсь, мы еще увидимся.

Адвокат кивнул, поблагодарил его и, взяв под руку Деллу Стрит, вышел из дома. Когда они подошли к машине, он помог Делле сесть, потом сел сам, завел мотор.

Она весело засмеялась:

– У вас такой вид, будто вы вышли из кабинета зубного врача.

Мейсон, выводя автомобиль на дорожку, проворчал:

– Мне надоела эта светская болтовня, надоело стоять или сновать от группы к группе. Я ненавижу женщин, которые намеренно напиваются, а потом изображают совиную трезвость.

– Такая тут была только одна, – поддержала его Делла Стрит. – Остальные были восхитительны.

– И одной достаточно, – буркнул Мейсон. – Она следовала за мной по пятам с бокалом в правой руке, а мизинцем левой руки уцепилась за лацкан моего пиджака, словно боялась, что я убегу… Что это за пьяная блондинка, которая смотрела на тебя, как на какое-то насекомое?

– Это Адель Честер, – пояснила Делла. – Джордж Баррингтон представил нас друг другу. Она сразу же меня невзлюбила. И не только она. Там была еще одна женщина, Розали Харви. Не знаю, заметили ли вы ее. Такая темноволосая, с зелеными глазами. На ней было…

– Заметил, – перебил ее Мейсон. – Она никак не связана с бизнесом?

– Она секретарша Джадсона Олни. Работает у него уже пять лет. Думаю, эта дама почуяла неладное, а еще ее раздирало любопытство, но она не осмелилась спросить напрямик.

– Что ж, враждебность этих двух девушек легко объяснить, – отметил Мейсон. – Баррингтон слишком много внимания уделял тебе и пренебрегал девушкой, с которой пришел, это объясняет поведение Адель Честер. После того как Олни осыпал тебя лестью и рассказал, как потерял от тебя голову при лунном свете, нетрудно понять поведение преданной секретарши, которая тайно обожает его много лет, но к которой он не проявляет ни малейшего внимания. Со стороны остальных враждебности не наблюдалось… Но как Джадсон Олни вписывается в эту картину?

– Как менеджер большей части предприятий, он правая рука Хораса Уоррена.

– Хотя довольно молод для такого ответственного поста, тебе не кажется?

– Это зависит от того, как посмотреть. Он сообразителен, поверьте мне, сообразителен и много думает.

– О чем?

– О причине вашего появления на обеде.

– Да, – согласился Мейсон. – Полагаю, будет трудно преподнести это как простую случайность, особенно если учесть, что я веду не слишком бурную светскую жизнь. Как ты думаешь, Делла, по какому случаю было это торжество?

– Этого я не знаю. Полагаю, они много развлекаются, ведь у них открытый дом, богатая обстановка. Но этот обед был сборный. Баррингтона пригласили по деловым соображениям. Некоторые из гостей работают вместе с Уорреном, другие – просто соседи. Остальные, похоже, члены клуба для игры в бридж, в котором состоит и миссис Уоррен… Вы, полагаю, приятно провели время?

– Я заработал мои пятьсот долларов. Не сочти меня старым брюзгой, Делла, но профессионалу редко нравятся подобные сборища. Ко мне подходили пятеро совершенно разных людей, начинали говорить на общие темы, касающиеся закона, и о моей карьере, а в конце концов принимались излагать собственные юридические проблемы и просили у меня совета.

– Когда доктор посещает светский прием, его почти всегда расспрашивают о симптомах различных болезней и просят совета. Куда вы ходили с Хорасом Уорреном, направившись к бассейну? – полюбопытствовала Делла. – Я пробовала следить за вами, но вас и след простыл.

– Мы пошли в ванную, – ответил Мейсон. – А через ванную попали в спальню Лорны Уоррен.

Делла подняла брови.

– Уоррен хотел показать мне чемодан, в котором, как он говорит, лежали сорок семь тысяч долларов и который его жена держит в стенном шкафу.

– Вы видели чемодан?

– Чемодан-то я видел, но в нем оказались лишь старые газеты.

– Значит, она уже заплатила шантажисту?

– Так считает Уоррен.

– А вы так не считаете?

– Когда человек платит шантажисту, он передает ему деньги. Если бы миссис Уоррен шантажировали, ей пришлось бы положить чемодан на кровать, открыть его, вынуть сорок семь тысяч долларов, отдать их шантажисту и убрать чемодан обратно в шкаф. Но когда человек берет деньги из чемодана, а затем набивает его старыми газетами, чтобы придать ему примерно тот же самый вес, это больше похоже на кражу.

– Боже правый, если кто-то украл сорок семь тысяч долларов!.. – воскликнула Делла Стрит и тут же осеклась.

– Вот именно, – подтвердил Мейсон, – но все гораздо сложнее. Если кто-то хочет получить от миссис Уоррен такую сумму денег, это очень важно. Но когда миссис Уоррен соберется заплатить, откроет чемодан и обнаружит в нем вместо денег груду старых газет, беды не миновать. Нельзя же расплатиться с шантажистом грудой старых газет!

– Пожалуй, нельзя, – согласилась Делла и принялась молча обдумывать, что будет, когда миссис Уоррен откроет чемодан и обнаружит, что деньги исчезли. Через некоторое время она спросила: – Но кто мог взять деньги?

– Шантажист, зная, что у нее есть наличные деньги, которые она собирается ему заплатить. Он мог проникнуть в спальню, украсть деньги, а затем, делая вид, что ему ничего не известно о краже, потребовать выплаты.

– Вот это мысль! – воскликнула она.

– Или, – продолжил Мейсон, – деньги из чемодана мог взять кто-то, кто не хотел, чтобы она платила шантажисту. Вместо них он положил в чемодан старые газеты.

– Кто-то, кто не хотел, чтобы она платила шантажисту? – как эхо, повторила Делла.

– Вот именно.

– Но это же мог быть и ее муж! – в ужасе предположила она.

Мейсон красноречиво промолчал.

Делла Стрит, обдумав, что бы это могло значить, сказала:

– А потом, когда она отправилась платить шантажисту и сказала ему, что деньги у нее были, но их украли, он назвал ее лгуньей и… и возникли осложнения… И вас наняли защитить ее, и… Вот что произошло на самом деле, шеф! Уоррен сам взял деньги!

– Мы не можем этого доказать, – ухмыльнулся Мейсон.

Всю остальную дорогу до офиса они молчали.

– Насколько я понимаю, ты хорошо провела время? – спросил адвокат, зажигая свет в офисе.

– Просто замечательно! – ответила Делла.

– Вероятно, нам следует вести более активную светскую жизнь, – заметил Мейсон. – А мы расследуем одно убийство за другим, как колибри, перелетающие…

– Не надо сравнивать убийства с жимолостью, – возразила она, – и не будьте таким мрачным. Сейчас мы расследуем обычное дело о шантаже.

Адвокат покачал головой:

– Не обычное, Делла, и я не уверен, что это шантаж.

– Почему?

Он пояснил:

– Мне еще никогда не приходилось расследовать дело, в котором клиент так старательно меня избегал бы.

– Что вы имеете в виду? Мистер Уоррен провел вас по дому, говорил с вами дюжину раз за вечер и…

– Ах, это, – перебил секретаршу шеф. – Это лишь подготовка. Ты права, но обрати внимание, Уоррен старался изо всех сил, чтобы у меня создалось впечатление, будто он не собирался со мной общаться, чтобы я ни под каким видом не мог подойти к нему, когда захочу, без риска повредить тому, что он замышляет.

Делла Стрит принесла кофейник, наполнила его и включила в розетку.

– А служба поставок Дрейка славно поработала, – заметила она.

– Славно. И шампанское было хорошее.

– Как вы думаете, нас туда еще пригласят? – спросила Делла.

– Сомневаюсь. Уоррен хотел, чтобы мы ознакомились с ситуаций, а потом держались на расстоянии.

Она улыбнулась:

– Вы забываете, что у меня теперь есть ухажер из круиза, Джадсон Олни!

– Да, – признал Мейсон, – он у тебя есть. Олни хоть и действует по приказу Уоррена, но играет свою роль с большим энтузиазмом.

– Его энтузиазм вполне объясним, – отреагировала Делла. – Он хочет выяснить, что все это значит. А относительно того, кто как исполняет роль, то известно ли вам, что Хорас Уоррен всегда хотел стать актером? Он до сих пор практикуется перед зеркалом, используя магнитофон.

Мейсон уютно устроился в кресле, другое пододвинул себе под ноги и закурил.

– Проблема таких людей в том, что они переигрывают, – заметил он. – Бьют на дешевый эффект. Все время думают о том, как они выглядят, слишком бурно проявляют свои эмоции, излишне много жестикулируют.

В этот момент в дверь кабинета условленным кодом постучал Дрейк.

Делла Стрит впустила его.

– Привет, поставщик! – улыбнулся адвокат. – Мы не ждали тебя так скоро.

– Я рано освободился. Моя работа выполнена, – сообщил детектив и, усмехнувшись, добавил: – Мытье посуды я предоставил другим.

– В фургоне ту посуду не моют, не так ли? – поинтересовался Мейсон.

– Конечно, ее отвозят для обработки в основную лабораторию. После снятия отпечатков каждое блюдо моют, а потом протирают досуха полотенцем, чтобы не осталось ни малейших следов, а бокалы доводят до блеска.

– Команда по отпечаткам пальцев поработала успешно?

– Очень.

– Ну, и что удалось выяснить, Пол?

– Мы узнали, кому принадлежат отпечатки, которые тебя интересуют. Правда, получилось это у нас только в самый последний момент.

– Нельзя ли подробнее?

– Дело в том, что они принадлежат человеку, который нас не особенно интересовал. В первую очередь мы снимали отпечатки с других бокалов, а эти сняли в самом конце.

– И чьи же это отпечатки? – осведомился Мейсон.

– Миссис Уоррен, – ответил Дрейк.

– Лорны? – задумчиво протянул Мейсон. – Я должен был это предвидеть.

– Как, интересно, вы могли это предвидеть? – удивилась Делла.

– Помнишь особые указания, которые дал мне Уоррен? Он сказал, что я должен защитить его жену от человека, которому принадлежат эти отпечатки, кем бы он ни был и чего бы это ни стоило. Потом принял все меры к тому, чтобы, обнаружив что-то, касающееся отпечатков пальцев, мы не могли давать ему советы.

– Вы хотите сказать, что он платит вам за то, чтобы вы защитили его жену от нее самой?

Мейсон, кивнув, повернулся к Полу Дрейку:

– Пол, у тебя достаточно отпечатков для классификации?

– У меня есть отпечатки пальцев почти всех, кто присутствовал на этом обеде, – пояснил тот. – Некоторые из них смазаны, но в большинстве случаев нам удалось получить десять довольно четких отпечатков пальцев каждого из гостей.

– В том числе и миссис Уоррен?

– Да, и ее.

– Хорошо, – кивнул Мейсон. – Попроси нашего друга из полиции связаться с ФБР. Проверь, нет ли на нее досье.

– Досье? – удивился Дрейк. – Ты сошел с ума?

– Не думаю, Пол. Для того чтобы шантажировать, нужно орудие устрашения.

– Но она птица слишком высокого полета, – возразил детектив.

– Чем крупнее дичь, тем больше дубинка, – заметил адвокат.

– Сколько у меня времени? – спросил Дрейк.

– Если ты удовольствуешься сегодня пятью часами сна, то до девяти часов утра завтрашнего дня по нашему времени. По вашингтонскому времени это будет полдень.

– Для этого и полиции, и ФБР придется очень напряженно потрудиться, – отозвался Дрейк. – А мне вообще обойтись без сна, чтобы собрать и классифицировать отпечатки всех десяти пальцев.

Мейсон показал на кофейник:

– Делла Стрит, прежде чем я провожу ее домой, приготовит тебе крепкий кофе, чтобы ты не заснул, Пол.

Дрейк протянул ей свою чашку и со вздохом попросил:

– Побольше сливок и сахара, пожалуйста, Делла!

Глава 5

Пол Дрейк пробыл в кабинете Мейсона до половины двенадцатого следующего утра.

– Привет, Пол, – придя на работу, поздоровался с ним Мейсон. – Поспал хоть немного?

– Потрясающий результат, – откликнулся детектив. – Я собрал и классифицировал отпечатки пальцев к половине второго утра, шеф полиции любезно телеграфировал в ФБР, и мы уже получили ответ.

– Криминал? – спросил Мейсон.

– И да, и нет.

– Выкладывай.

– Девичья фамилия миссис Уоррен – Маргарет Лорна Нили. Она работала секретаршей у человека по имени Коллистер Дамон Гидеон.

– Где это было?

– В Нью-Йорке.

– Продолжай.

– Человек смышленый, с хорошо подвешенным языком, Гидеон возглавлял фирму. Дважды у него возникали проблемы с почтовыми властями, но обвинения против него выдвинуть не могли. В третий раз его прижали к ногтю.

– И в чем обвинили?

– В использовании почты с целью обмана. И вот что странно. Обвинили и его, и его секретаршу Маргарет Лорну Нили. Оба предстали перед федеральным судом. Я не успел узнать подробности об этом процессе, но основные факты мне известны. Гидеона осудили по семи пунктам, а Маргарет Нили суд присяжных оправдал.

– И почему?

– Почему осудили Гидеона или почему оправдали Маргарет Нили?

– И то и другое.

– Гидеона обвинили, потому что он не произвел на суд хорошего впечатления. Он был слишком вкрадчив, говорлив и совершил ошибку, затеяв аферу, из-за которой пострадали фермеры. Свидетелями обвинения были старые добрые крестьяне с мозолистыми руками, и суд присяжных сопоставил показания этих честных ребят с мягкой болтовней Гидеона. Что же касается оправдания Маргарет Нили – это старая история. Свеженькое личико, невинные манеры, юная девушка в нейлоне… Ей в ту пору было двадцать шесть лет.

– Кажется странным, что прокурор допрашивал их обоих вместе, – заметил Мейсон.

– Он делал это потому, что хотел осудить Маргарет Нили по всей строгости.

– Прокурор считал, что она тоже виновна?

– Думаю, доказательства, выдвинутые против нее, были не слишком убедительны. Главное, чего хотел прокурор, – это найти сорок семь тысяч баксов.

Мейсон вопросительно поднял брови.

– Когда почтовые инспектора и полиция свалились на них, как тысяча кирпичей, – продолжил Дрейк, – они нашли Гидеона фактически с пустыми карманами, пустым сейфом и пустым банковским счетом. Однако он каким-то таинственным образом умудрился авансом заплатить адвокату, а чековый счет на сорок семь тысяч долларов таким же таинственным образом исчез.

– Разве банк не ведет записей? – спросил Мейсон.

– Ну, конечно, ведет. Гидеон снял деньги. И сказал, что положил их в сейф в своем офисе, потому что знал, что на следующий день к нему придут некоторые недовольные посетители, и он намеревался возместить ущерб наличными, так как не хотел, чтобы эта операция была где-то зарегистрирована.

– А сейф, насколько я понимаю, ночью взломали?

– А сейф ночью взломали.

– И еще я понимаю, полиция так и не нашла эти сорок семь тысяч долларов?

– Верно. Ходили упорные слухи, будто Маргарет Нили знала, где находятся деньги, и, может быть, хранила их для Коллистера Гидеона, как спасение от сокрушительных действий правительства. Между прочим, полиция очень, очень хочет знать… и ФБР очень, очень хочет знать, где сейчас Маргарет Нили и где это я раздобыл отпечатки ее пальцев. На меня сильно давили.

– Ладно, – успокоил его Мейсон. – Ты же ничего не знаешь!

– Но давили сильно, – возразил Дрейк. – Даже намекнули, что я помогаю и содействую преступнице.

– А где здесь преступник? – усмехнулся адвокат. – С Маргарет Нили сняли все обвинения в мошенничестве.

– Ну, она очень постаралась, чтобы исчезнуть, – пояснил Дрейк. – Полиция думает, что им удастся выйти на нее через органы социального обеспечения или что-нибудь в этом роде, но Маргарет Нили просто исчезла. А из того, что нам известно, легко сложить два и два. Вероятно, вскоре после этого она и встретила Хораса Уоррена. Тогда ее звали Лорна Нили, и она, очевидно, уехала в Мехико-Сити. В те дни Уоррен был упорным молодым бизнесменом, полным амбиций и обладающим некоторой собственностью. Тогда он еще не достиг крупных успехов. Это случилось два года спустя, когда он нашел на своей земле нефть, и с тех пор умело направляет инвестиции в этот бизнес.

– А ты сплетничаешь, Пол, – с улыбкой заметил Мейсон.

– Я просто слушал.

– Так, говоришь, никто не догадывается, откуда у тебя ее отпечатки пальцев?

– Этого я гарантировать не могу, – ответил Дрейк. – От меня никто ничего не узнал, но, возможно, я где-то наследил.

– Каким образом?

– Связавшись вчера со службой поставок.

Мейсон задумался.

– Понимаю, Пол… Но все равно я думаю, полиция хочет жить сама и давать жить другим. Государство судило Маргарет Нили и оправдало ее. Что им еще надо?

– Они ищут Коллистера Гидеона.

– Они же его получили.

– Они получили пустую камеру, – возразил Дрейк. – Гидеону намекнули, что если он выложит сорок семь тысяч долларов, то получит сокращение срока, а может быть, и полное освобождение.

– Гидеон отказался?

– Он упорствовал, что ему ничего не известно о деньгах. Настаивал, что сейф ночью взломали.

– Гидеон считал, что это работа постороннего?

– Он страстно утверждал, что это дело рук кого-то из своих. Комбинация сейфа была приклеена снизу на донышко ящика его стола. Полицейские обнаружили, что ящик из стола выдвигали, а его содержимое выбросили на пол. Взломщики, очевидно, нашли комбинацию к сейфу, открыли его и взяли деньги.

– Есть еще доказательства того, что офис взломали?

– Немного, насколько я понимаю. К замку на двери кто-то приложил руку. Пропали примерно двадцать долларов, которые Маргарет Нили держала в своем столе, деньги из маленького ящика-кассы, около сорока семи тысяч долларов из сейфа и даже деньги из коробки со штампами – все эти десятицентовики и пенни, уплаченные теми, кому ставили штампы для личной корреспонденции.

– Значит, Гидеон не пошел на сделку и отказался от освобождения?

– Он заявил, что не может отдать деньги, потому что ничего о них не знает.

– Сколько же он пробыл в заключении?

– Его освободили в прошлую пятницу, – сообщил Дрейк.

Мейсон задумался.

– Полагаю, полиция глаз с него не спускает?

– Об этом мне ничего не известно, – ответил детектив. – Но вот что я тебе скажу. Это адская работа – следить за человеком, который понимает, что к чему, и не желает, чтобы за ним ходили по пятам. Рано или поздно он оторвется. Самый лучший способ поймать его – предоставить ему возможность сделать такую попытку. Пусть, мол, думает, что оторвался от слежки, а потом посмотреть, как он будет себя вести. В таких случаях полиция нередко применяет грубую слежку, при которой наблюдающий обычно торчит как больной палец. Объект отделывается от нее каким-нибудь хитрым способом: или входит в переполненное здание с несколькими выходами, или садится в машину в тот момент, когда меняется свет светофора, или идет на другие подобные уловки. Тут вступает в дело тонкая слежка. Обычно объект прячется в какой-нибудь маленькой гостинице под вымышленным именем и тихо живет там пару дней. Потом, не заметив ничего подозрительного, думает, что полностью обезопасил себя, выходит и тотчас же попадает в ловушку.

– Так и случилось с Гидеоном?

– Мне ничего не известно о Гидеоне, – ответил Дрейк. – Полицейские не слишком-то со мной откровенничают, сообщили лишь, что мне лучше с ними сотрудничать, иначе… – И он выразительно провел пальцем по горлу.

– Не уступай, – посоветовал Мейсон. – Если они окончательно раскроют карты и станут угрожать тебе лишением лицензии, можешь им сказать, что отпечатки пальцев дал тебе я, а результаты своих расследований ты доложил мне. Свяжи их со мной, а я уж все им расскажу.

– Они по-прежнему ищут сорок семь тысяч баксов, – заметил Дрейк.

– Значит, все еще хотят возместить ущерб? – предположил Мейсон.

– Ну, по-моему, они хотели бы снова прижать Гидеона к ногтю за дачу офицерам ложной информации.

– Срок давности за это нарушение уже давно прошел.

– Нет, не прошел, – возразил Дрейк. – Они ребята с головой. Вспомнили заявление Гидеона об ограблении сейфа и заявили ему, что продолжают расследовать это преступление. А когда Гидеон напомнил, что срок давности преступления прошел, ему пояснили, что дело возобновили, и попросили снова рассказать, как был взломан сейф в офисе и как пропали сорок семь тысяч долларов. Есть закон о даче ложной информации офицерам, расследующим преступление, и…

Мейсон с досадой воскликнул:

– Гидеон отбыл свой срок! Он заплатил долг обществу!

– Но обществу не нравится, когда мошенник крадет сорок семь тысяч долларов, а отбывает заключение только несколько лет.

– Понятно, – произнес адвокат. – Что ж, теперь полиция знает, что тебе что-то известно о Маргарет Нили. Тебе придется поддерживать с ними связь, чтобы завести их в тупик.

– Я прекращаю с ними все дела! – возмутился Дрейк. – Мне от них вообще ничего не нужно! Я умываю руки!

Мейсон покачал головой:

– Нет, тебе не удастся это сделать.

– Что ты хочешь этим сказать, Перри? На кон поставлена моя лицензия! Я не могу утаивать информацию, которая требуется полиции для расследования преступления.

– Никого и ни за что полиция преследовать не будет, – заявил Мейсон. – Они хотят получить сорок семь тысяч долларов. Вот и все. Я охотно отпустил бы тебя и связался с другим детективным агентством, но не осмелюсь иметь дело ни с кем больше! Подумай только, какой поднимется шум, если станет известно, что Лорну Уоррен когда-то судили за мошенничество! Мы не можем этого допустить. Мы не можем допустить, чтобы эта информация стала достоянием гласности.

– Уверен, никто не проболтается…

Мейсон явно сомневался.

– Когда полиция сходит с ума, Пол, ее методы становятся довольно грубыми.

Дрейк промолчал.

– Мне нужно установить слежку, Пол. Необходимо держать миссис Уоррен под тайным наблюдением, но ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она догадалась о слежке. Предупреди своих людей, что лучше упустить ее, чем дать ей что-то заподозрить. Мне также необходимо, чтобы по крайней мере в течение нескольких дней твои люди проследили за Джадсоном Олни. И еще, пожалуйста, раздобудь фотографию Коллистера Гидеона и позаботься о том, чтобы все твои оперативники изучили его портрет. Если миссис Уоррен или Джадсон Олни увидятся с ним или если он с ними свяжется, немедленно поставь меня в известность!

Дрейк застонал:

– Я так боялся, что ты замыслишь что-либо подобное! Это опасно, Перри!

– Принимать ванну тоже опасно, Пол. За работу!

Когда Дрейк вышел из офиса, Делла Стрит проговорила:

– Боже правый! А на первый взгляд она кажется такой здравомыслящей женщиной!

– Посмотри на это с другой точки зрения. Впечатлительная молодая женщина была полностью загипнотизирована словоохотливым человеком, по возрасту ее старше. Считала, что ничего предосудительного они не делают. Девушка была очарована Гидеоном, вероятно, влюблена в него. Так что ему было сравнительно легко уговорить ее взять на хранение сорок семь тысяч баксов.

– Понимаю. Тут ты прав, но она, безусловно, не допустила бы нынешней ситуации только из ложного чувства верности умному жулику.

– А какова нынешняя ситуация? – полюбопытствовал Мейсон.

– Ну, как же! Во-первых, ее муж знает!

– Что знает?

– О сорока семи тысячах долларов.

– В цепи второстепенных доказательств отсутствуют очень важные звенья, Делла, – начал Мейсон. – Во-первых, полиции не известно, что миссис Хорас Уоррен – это Маргарет Лорна Нили. Во-вторых, ее муж ничего не знает о ее прошлом, а в-третьих, даже если полиция допросит ее мужа, он не сможет быть свидетелем, потому что муж не может давать показания против жены, а ее нельзя заставить давать показания против себя самой.

– Хорошо, – согласилась Делла, – а вы? Адвокат должен держать в тайне связи своего клиента, но это не значит, что он имеет право содействовать преступлению.

– Преступлению?

– Преступлению, – повторила она. – Гидеон был осужден. Вы не можете скрывать, что знаете о преступлении.

– А что именно я знаю? Ну, что я знаю?

– Вы знаете о… о…

Мейсон усмехнулся:

– Вот именно, Делла. До меня, может быть, дошли какие-то слухи, а своими глазами я видел лишь чемодан, наполненный старыми газетами. Собирать старые газеты в чемодан – это не преступление.

– И что же из этого следует? – спросила она.

– Нас наняли защитить миссис Уоррен от человека, отпечатки пальцев которого нам дали. Эти отпечатки оставила Маргарет Лорна Нили. Так что нас наняли защищать миссис Уоррен от нее самой!

– Вы будете выполнять это поручение буквально?

– А нам ничего другого не остается, – засмеялся Мейсон. – Мы будем защищать миссис Уоррен от нее самой!

– От нее прошлой?

– Прошлой, настоящей, всякой.

– Как вам это удастся? Миссис Уоррен уже отделалась от денег.

– Это не значит, что Гидеон получил деньги, – возразил Мейсон. – Предположим, они еще в процессе движения. Хорас Уоррен говорит, что незадолго до того, как мы с ним пришли в спальню его жены, деньги лежали в чемодане. Но, открыв чемодан при мне, вместо денег он увидел газеты. Полиция, судя по всему, идет по следу Коллистера Гидеона, но он, вероятно, был готов к этому. Вряд ли этот человек настолько глуп, чтобы отправиться прямо в дом к Уоррену и украсть деньги. Скорее всего он прислал за ними посредника.

– Кого-то из тех, кто присутствовал на обеде? – спросила Делла Стрит.

– Не могу сказать, – ответил Мейсон. – Может быть, это кто-то из слуг Уорренов. Гидеон умен. Он заранее знал дату своего освобождения. Нельзя исключить, что он нанял в качестве сообщника кого-либо из слуг.

– Значит, миссис Уоррен расплатилась?

– Деньги украл или слуга, или сам Хорас Уоррен, чтобы его жена не смогла расплатиться с шантажистом, а затем нанял меня, чтобы я защитил ее от него.

– Ну и ну! – воскликнула Делла.

– Но, – заметил Мейсон, – у нас есть одно преимущество. У нас есть отпечатки пальцев всех, кто был на этом обеде. Когда люди из фургона, занимающиеся сличением отпечатков пальцев, классифицируют их, мы сможем проверить, нет ли на кого-нибудь из них досье. В первую очередь мы проверим слуг.

– А если найдем вора? – заинтересовалась Делла Стрит. – Что тогда? Кто выдвинет обвинение?

Мейсон усмехнулся:

– Никто.

– Вы хотите сказать, что дадите вору уйти с сорока семью тысячами долларов?

– Я этого не говорил, – возразил адвокат. – Мы разыграем комедию плаща и шпаги. Найдя вора, сами украдем эти деньги!

– Но не можете же вы выдвинуть обвинение и…

Мейсон решительно прервал Деллу:

– При таких обстоятельствах, при таком подоходном налоге выдвинуть обвинение невозможно. Все придут к выводу, что сорок семь тысяч долларов – это те деньги, которые Уоррены пытаются скрыть от налогообложения, и поэтому миссис Уоррен держала их в чемодане в своем шкафу. Налоговое управление тотчас же проверит каждого, кто связан с этим делом. Им станет известно, что деньги хранились для уплаты шантажисту. Они наведут справки о прошлом миссис Уоррен и очень быстро найдут скелет в ее шкафу. Нет, Делла, действовать надо осторожно, соблюдая строжайшую секретность.

– Поэтому миссис Уоррен ничего и не сказала об исчезновении денег?

– А что она могла сказать? Что, например, сказала бы ты?

Некоторое время Делла Стрит молчала, очевидно размышляя, потом ответила:

– Полагаю, ничего. Но как, наверное, это досадно, когда исчезают сорок семь тысяч долларов, а ты не можешь произнести ни слова протеста!

– По-моему, ты сформулировала очень точно: ужасное, досадное недоразумение!